Текст книги "Мгла"

Серега

Солнечный луч шкрябает по роже. Колышется штора. Ветер дергает край простыни. Ворочаюсь в постели и окончательно просыпаюсь. Сажусь, зевая и потягиваясь. Я один. Тося, по ходу, уже свалила. Тишина, только часы пендюрят. Клево. Совсем, короче, не страшно. А впереди целый большой день. Без напрягов. И делай все, что хочешь. Ага? Прям начало каникул, ядрена вошь. Интересно, не наколола ли меня девчонка про побег? Надо бы проверить, ешкин кот. Да, пацан? Зырю по сторонам, навостряю уши. Ну да, я точняк один. А Тося, блин, у нас на важном задании. Вот умора!

Грею чайник, мастрячу бутики и наворачиваю за обе щеки. Круто. За стеклом колбасятся снегири. Тудым, сюдым по веткам, ешкин кот. Крутые такие, чумички. Хотя, им-то вот чего бояться? Красные комочки с крыльями. Тяп-тяп по белому снегу. Типа капли крови. Нет, типа ма-аленькие такие лужицы. Блин, заканчивай, в натуре! Нахрен ты вообще завелся про кровь? Да ладно, забей, салага. Все ништяк. Ля-ля, ля-ля. Может, братишка, нам чуток побеситься? А? «Я клевый живой пацан, реально крутой чувак» – взвываю тоненьким голосом, и мне становится ржачно. По любому. Всяко-разно кривляюсь, скачу перед зеркалом. Веселуха, ешкин кот. Правда, достает быстро. Ну, и хрен с ним. У нас еще игрушка в запасе. Ага? Цапаю и начинаю смачно мочить гадов. Пиу, пиу, бац!

Блин, прям вздрагиваю от неожиданного стука в стекло. Что еще за хренотень? Оборачиваюсь, вжимая голову в плечи. Прикинь, с той стороны торчит ворона. Косит на меня злым глазом, и долбит стекло. Ссыкотно как-то. Чего ей, ешкин кот, надо?

– Кыш, кыш! Пошла вон!

Ворона стопорит. Поворачивается другим глазом и хрипит: «Дурррак!». Клево! Топчется еще маленько, потом уматывает. Пацан, это что было-то, а? Вроде муть какая-то. Плевать, да? Как-то не плюется. Как-то хреново мне, ядрена вошь. Сплошная засада вокруг. Не хило бы в натуре замки пощупать. Ну и защиту эту дурацкую. Чего? Да пошел нахрен, это не дебилизм. А вот щас мы позырим, кто из нас кретин. Эй, ты что делаешь? Эй! Я ж проверяю, не ты. Ай!!

Дверь распахивается. Отшатываюсь, больно треснувшись башкой о вешалку. Стекаю на пол, шаря руками в поисках шняги потяжелей. В двух шагах от меня стоит тварь. Глядит маслеными затягивающими глазками. Причмокивает и тишком ощупывает что-то перед собой.

– Ма-а-а-льчик! Иди сюда, миленький! – гнусавит мудила.

Я натурально вжимаюсь в стену. Во рту говняно. А под руку попадается, блин, только ботинок. Ага. Швыряю его и стараюсь отползти подальше. И, прикинь, получаю ботинком же. По кумполу. Фигасе, отфутболилось хрен знает от чего. А гадине нипочем, просто чуток дергается. И продолжает лапами колбасить воздух. Охренеть. Старается, сволочь. Твою мать, да по ходу, она попросту не может залезть сюда! Круто. Между нами по любому какая-то прозрачная и твердая хрень. Сечешь? Маленько шухерясь встаю, сжимаю кулаки и двигаю к двери.

Тварь лыбится. Вплотную клеится к невидимой загородке:

– Вот давно бы так, сына!

Как хлыстом по роже. Чего?? Вглядываюсь в уродскую кривящуюся морду. И холодею. Ядрена вошь! В этой мерзкой харе проступают черты батяни, пацан. Понял? Резко пережимает горло. И вокруг все темнеет.

Елки – моталки, блин. Хряпнулся в обморок типа девчонки. В глотке сухо, не продохнуть. Дверь открыта, а там никого. Глюканулось, что ли? Клево. Еле поднимаюсь, ешкин кот. Прям старикан, блин. Чуток заносит. И я, прикинь, натыкаюсь на слегонца пружинящую пустоту. Опупеть. Значит, правда? Щупаю прозрачную стенку. Как та гадина. И тоже не могу найти дыру. Защита сплошняком закрывает выход. По ходу, смыться через дверь нельзя. Втыкаешь? А в башке, прикинь, мудацкая тишь. Дрожат руки. Стою, замерши, не знаю, сколько. Потом малехо расшевеливаюсь, запираю замки. Жутко хочется жрать. Пацан, ты где?

Тащусь, типа обдолбанного, в кухню. Жадно наворачиваю три больших бутика. Но отстой из мозгов никуда не девается. Прикинь, какие-то голоса, типа не мои мысли, звон. Двинанулся, по ходу? И пацан молчит. Клево. Врубаю телек. Везде, ешкин кот, одни помехи. Пялюсь, пялюсь на зигзаги, и выворачивает еще хуже. Прям чуток и блевану. Да что, блин, такое? Вырубаю все нахрен. Сижу, обхватив голову. Качаюсь тудым, сюдым. Движухи, ядрена вошь, движухи надо, пацан. Как в коматозе беру игрушку. И клацаю, клацаю кнопами. Давлю упырей, мертвяков, мудил. И, по ходу, лучшеет. Ну, что, пацан? Прорвемся? У нас тоже все будет в натуре, братан. Ништяк.

А на улице идет снег. И вечер почти. Пора ужин хреначить, ядрена вошь. Типа примерному хомячку. Тоське ведь не впендюрить, что говняно. Наедет, мало не покажется. Ага? Ну. Не хило бы наперед окно проверить, как хотели. Может, и нет там никакой защиты, раз ворона пролезла. Чего молчишь, пацан? Достало все? Дергаю раму. В рожу лупит ветер. Ништяк. Ну? Пальцы упираются в тугую стену. Твою мать! Снова никак. А если кулаком? А вот так? Прочная какая, скотина. Короче, по ходу ворона ништяк заходит, а мне – облом? Круто. Добрая Тося, блин, тебя бережет. Ага, прям сижу тут и радуюсь. Нет, ну нам по любому надо перекантоваться. А там уж посмотрим, да? Ну, вроде так. Только в натуре погано крутиться крысой в клетке. Даже не погано, а противно. Вот! Клевое слово нашел. Ну, и нашел, тебе-то чего? Ты бы лучше мозгами пораскинул, что делать будем, если девчонка не вернется. Загрызут ее, к примеру. Или кинет. Крындец ведь тогда. Ну? Без понятия, ешкин кот. А пошло все нахрен.

Шмыгаю носом и конкретно чапаю варить ужин. Злить девчонку в натуре не след. Пожарю, короче, по ходу картоху. Отварю сосисы. Ага? Ну, чищу, чищу овощ. Пацан не помогает. А ведь дохрена черной. Тоже мне друган, ешкин кот. Пальцы мерзнут в холодной воде. Тишина давит на мозги. Как-то ссыкотно, точняк. Ежусь, зырю по сторонам. А жуть разгорается, растет. Твою мать! Что за хрень? А-а-а-а, Сережику страшно, страшно, страшно! Спрятаться, сжаться в комок. Чтоб не нашли. Никогда. Крик мечется, колбасясь эхом. Пацан! До боли стискиваю кулаки. Хватит! Хватит!! Кидаюсь к приемнику, кручу настройки. Врывается музыка. И меня слегонца отпускает. Спасибо, братишка. Сползаю кучей дерьма на пол. Маленько выждать, чуток совсем. Еще колотит, но уже так. Может, в натуре болею? Прям припадочный какой-то, ядрена вошь. Сижу себе, сижу. Снова пустотень внутри. Ни пацана, ни других мыслей. Но вроде типа ништяк, по ходу.

Ага. Хомячки в фартучках – хорошие ребята. Зажигаю огонь, вытаскиваю сковороду, наливаю масла, нарезаю картошку и морковь. Пахнет клево, и снова охота жрать. Хватаю руками поджаристые кусочки. Хрумкаю. Ням-ням, да?

Ну, чего, все готово. Уроки, ешкин кот, распендюрены. Пора и родокам пришкандыбать, га-га. За окошком уже в натуре стемнело. Врубаю свет, короче, для ясности. А в комнату тащиться, прикинь, боязно. Там какие-то скрипы, шорохи. Типа кто-то тихонько бродит и что-то жуткое хреначит. По спине снова холодок. Чет я сильно пугливый стал. Как задрот занюханный. Надо с этим завязывать, пацан. Во, точняк, на том и порешим, ядрена вошь.

Тишком двигаю вперед. Нащупываю выключатель. Бац! И никаких тебе нахрен скрипов, таинственных карликов. Вообще никого. Я все так же один, прикинь. Тыкаюсь лбом в холодное стекло. Окна напротив не горят. По ходу, там все уже мертвяки. Говняно в натуре. Ну, ладно, хоть я-то еще живой, блин.

Шарю на полках. Ведь не хило бы как-то убить время. А нихрена интересного, ешкин кот. Какие-то долбанутые жильцы здесь были, точняк. Недоделанные. Почитать, может, что-нибудь, как типа умному? О, моцики рекламируют, клево. Перелистываю, короче, журнал. А мандраж все тут же, блин. Еложу, еложу глазами по страницам, ничего не втыкая. И где же эта Тося, твою мать? Реально поздно, смотри. Или типа решила меня кинуть? А что, с нее станется. Вскакиваю, зырю в окно. Чумички этой в натуре не видать. Стою, как дурак, и пялюсь. Ну, вообще. Сажусь. Опять встаю. И так хрен знает, сколько раз. Прям жених, ядрена вошь. Невыносимо. Вот как это слово называется, понял? Упираюсь ладонями в подоконник. И вглядываюсь, вглядываюсь. Там луна. Разливает мертвый свет. Типа это кому-нибудь нужно. Ага. А вот и чувачок чапает к нашему дому. Блин, это Тося! Она! Чуть не прыгаю от радости. Дожили, да пацан? Тут девчонка стопорит и зырит вверх. Вот засада! Не хватало, чтобы нас тут засекли, ешкин кот. Отскакиваю. Клево, не бросила, по ходу, чумичка. Улавливаю шаги в подъезде. А я уже в кресле и типа клацаю по кнопам.

Щелкают замки. Чпокает дверь. Втаскивается Тося, щеки красные. С мороза, видать. А с ней наплывает, ну, типа свобода. Ну, как ветер дунанул. Круто. Ходит девчонка везде, прикинь, где вздумается. Рассекает. А я, ешкин кот, торчу тут запертый. Типа даже не хомячок, а в натуре зэк. По ходу, докатились вот с пацаном, отбываем типа заключение. Говняно, блин, выходит по факту. Ага? А эта даж и не задумывается. По любому. Ну. Долбаю себе по клавишам. Типа даж не улавливаю, что она тут. У нас с пацаном ведь свои принципы в натуре. Девчонка чуток медлит возле, притоптывая ногой. Потом хмыкает, ешкин кот, и двигает переодеваться. Еще напевает за шкафом. Тоже мне артистка нашлась, ага. Маленько покрутившись, чапает в кухню. По ходу, надо бы за ней двинуть. Все компания, блин. Но нас ведь не позвали нихрена? Ну. Пусть тогда сама там тусит. А мы после. Если ей так охота выпендриваться, то уж без нас. Да, пацан?

Сижу, ядрена вошь. Бацаю по кнопам как болван. А в брюхе натурально бурчит. Застряла она в кухне, что ли? Или спецом мурыжит? Змеюка. Заруливать туда щас уж вообще беспонтово как-то. Подождем, по ходу. Не вечно она там торчать-то будет. Ага?

О, показалась, блин. Присела себе на диванчик. Пора и нам с пацаном перекусить. Поди не все сожрала, ешкин кот. Пацан, глянь-ка, а что это с ней? Ядрена вошь. Опупеть, твою мать! Только посмотри, пацан. Ужас, блин, в натуре. Жесть. Короче, ты догоняешь, кто она такая? По ходу, маленько не человек. Или сильно шиндарахнутая. По любому, ешкин кот. В общем, попали мы с тобой в зоопарк, ага. Встряли, по полной. Клево. Ладно. Ну, тут, главное не напрягаться. Думать поменьше. Все типа нормально. Да, пацан? А то звезданешься стопудово. Мозгов потом не собрать.

Утро оказывается пасмурным и ветреным. По небу бегут темные рваные облака. И вставать совсем неохота. Укрываюсь, короче, с головой. И дрыхну, по ходу, еще час. Но потом все равно приходится вылазить. Ну, напяливаю на себя всяко-разное. Пью чай с бутиками. Ништяк. А чего ж делать-то сегодня, а? Гулять, ешкин кот, не выйти. Телек не показывает. Игра достала. Радио, по ходу, слушать? Умора. Ага, как старикан. Эй, пацан, ты где, козлина? Как, короче, день проводить будем? Молчит, чумичка хренов. Не отвечает. Ну, кручу настройки приемника. Ловлю какую-то типа повестуху. Двигаю кресло к окну, сажусь возле батареи. И пялюсь на улицу. Типа в кино. Ага. Скучно, блин, только. Деревья с белой бородой. Неживые дома. Короче, никакой движухи, ядрена вошь. Не кино, по ходу, а картинка, блин.

Ну. Поразмяться, что ли? Раз, два, три, четыре. Руки дальше, ноги выше. Тыдым, дыдым, тыдым, дыдым, ядрена вошь. Ага, разогнал маленько кровушку, ништяк. Снова копаюсь в шкафах. Всякая мура понапихана, ничего клевого, ешкин кот. И сколько тут торчать, нахрен? По ходу, зачуханишься, запоганишься от одиночества. А еще свихнешься, ядрена вошь. Как, блин, люди сидят в одиночках? В натуре гиганты. Еще чуток, короче, и говорить разучусь. Будешь блеять, как баран. Тоська молчит, партизан. О, стишки! Не хило бы запомнить, точняк. При случае козырну, ешкин кот. Встаю на руки. Делаю несколько шагов и грохаюсь. Все равно скучно. Тогда начинаю носиться на четвереньках, уморительно рыча. Жалко, что у меня нет маленького хвостика.

На улице дикий вой. Опа! Бросаюсь к окну. По насту пытается пендюрить человек. Он без шапки, блин. Худой, обросший. В руке топор, по ходу. Клево! Его преследует тварь, мотаясь из стороны в сторону. Иногда поднимает морду и воет, сволочь. Бегут прям как в коматозе. Типа мудила не столько охотится, сколько прикалывается. Ага. Вдруг выруливает вторая гадина. Третья, прикинь. Охренеть! И не махаются меж собой из-за чувака. А, по ходу, загоняют куда-то. И то одна, то другая, типа играя, почти торкают бедолагу. Тогда мужик колбасит топором, пытаясь отбиться. Но мне точно видно, ядрена вошь, что ему не оторваться. Твари по любому заставляют его отойти к третьему подъезду. А там, по ходу, притаились остальные охотники. В натуре. Иначе просто быть не может. Чувак, видать, тоже это просекает. Мечется. Кидается к стене, прикрывая спину. И в ловушку не спешит. Молоток! Но шансов, ешкин кот, у него, по ходу, нет вообще. Пропадите вы все пропадом, уроды гребаные!

Твари в натуре борзеют. По очередке подскакивают ближе и ближе. Чтобы, типа, вынудить. А мужик, супер, не поддается. Мудилы в ответ, по ходу, начинают беситься. Видать, засада у них не сильно выходит. Вот один суется почти вплотную. Есть! Топор вмиг опускается на череп. И раскалывает. Круто, ешкин кот. Черная густая слизь сочится на снег. Остальные ублюдки впадают в ступор. По ходу, в непонятках. Чел тут же впендюривает вдоль стены прочь. Эти медлят несколько секунд. Типа не сразу догоняют, что за ералаш. Потом несутся за ним. Твою мать! Прикинь, вопят какую-то хрень. Похоже на лай вперемешку с воем. Опупеть. Из укрытия выскакивают еще трое, блин. И долбают вдогонку. Мужику не убежать далеко. Он проваливается снова и снова. А этим мудилам все нипочем, летят как на санках. Говняно, ядрена вошь. Настигают на углу дома. Набрасываются скопом. Но с разгона взять не могут. Над мохнатой кучей раз за разом дергается топор. Слышен скулеж раненых. А потом, твою мать, только сытое ворчание. Через несколько минут твари отходят, облизываясь и рыгая. На снегу остается тело. С раскинутыми руками и ногами. В изодранной одежде. Жесть. Вокруг все истоптано. Изрыто. Пятна черной слизи. Ужас.

Прощай, храбрый человек! Ты не сдался без боя. Выложился на полную катушку. И не твоя, ядрена вошь, вина, что погиб. Да, пацан? Мы сохраним память о тебе. До самого конца, блин.

И типа не мужика растерзали, а меня самого. В натуре выпотрошили изнутри. До того говняно и отстойно. Ну. По ходу, твари теперь охотятся стаями. В одиночку, видать, уже не то, что раньше. По ходу, людей сильно мало осталось. И прячутся они ништяк. И вооружены не табуреткой. По любому. Ага? Короче, пацан, рыпаться из хаты нам не след. Сечешь? Шансов у нас не больше, чем у того мужика. Их в натуре нет совсем. Понял? Клево, что ты такой смышленый, братан.

А спектакля-то еще не того, по ходу. Этот, с разбитой башкой, начинает шевелиться. Неуверенно приподнимается. Одурело крутит черепушкой. Встает на четвереньки, подрагивая. Обнюхивает свою кровь. Или что там у него? Рычит, прикинь. Хрен их замочишь, ядрена вошь. Ведь, вроде, убили. Так нет! Прям неваляшка какая-то, блин. Сволочи хреновы, я ж говорю! Поворачивает в сторону мужика. Нос вытягивается, типа резиновый, ага. Прихрамывая, шкандыбает к телу.

Всех бы, ядрена вошь, бомбой забабахать! Нахрен! Чтоб на мельчайшие пипуськи разнести. На эти, как их? Ну, молекулы, типа.

Ага. Лапой старается перевернуть. Тычется рылом. Еще садится рядом, как зайка. И воет. Клево. Человек, по ходу, для него пуст. А этот хочет жрать. Он голоден, понял? Прям мурашки по коже. В натуре. Короче, отворачиваюсь. Кончена киношка. Тварей не уничтожить. Видать, они бессмертные. Въезжаешь?

Хочу задернуть штору. И охреневаю. Гадина уже под моим окном. Пялится, типа, прям в глаза. Опупеть. Сразу слабеют ноги. Чуток не грохаюсь, точняк. По ходу, они как-то чуют живых-то, блин.

– Пошел нахрен, ублюдок!

Плотно, без щелей, занавешиваю окно и отхожу. Ага. Не хило бы, типа, пожрать. Но, ешкин кот, вывернет еще в натуре. И так, блин, муторно. Не жизнь, а помои какие-то. Точняк. Случилось же это дерьмо конкретно в нашем городе. А не другом. Вовсе, ешкин кот, чужом. Вот почему такая невезуха, а? Ха, от таких мыслей только повеситься. По любому, пацан. Как же нам отвлечься? Ну? Включаю приемник. Передают, прикинь, новости. Про нас, блин, молчок полный. Ну ага. Как же, ядрена вошь, еще? Кручу ручку дальше. Опа, неслабый такой музон. Втыкает по любому. Дрыгаюсь. Пока не достает, ешкин кот. Аж запыхался в натуре. Ну, вырубаю все нахрен. Снова ковыряюсь в шкафу. Может, найду чего? А обломайся, козлина. Тоска и мрак.

В подъезде раздается рев. Потом прыжки, скрежет. Блин, да ведь это же точняк та тварь с улицы. Типа решила добраться до меня, сволочь поганая. Ах, ты дрянь гребаная! Мигом оказываюсь у входной двери. Рву замки. И начинаю кривляться перед беснующимся ублюдком. И чем больше он звереет, тем больше гримасничаю. Тот выдыхается первым. Стопорит. Из пасти капает желтая слюна. Маленькие вытаращенные глазки со злобой вылупляются на меня. Во уродина!

Ешкин кот, а это еще что за хренотень? Типа плыву куда-то. Щас свалюсь, в натуре. Цапаю косяк, пытаюсь оклематься. Тварь визжит, скребет лапами. Охрененным усилием заставляю себя захлопнуть дверь. И приваливаюсь к ней. Весь, блин, мокрый, ядрена вошь. Как курица. Неслабо поиграли, ага. Чуть в натуре копыта не откинул.

Уфф, пора пожрать, ешкин кот. Короче, грею и доедаю картоху, драю посуду. Все же развлекуха ништяк встряхнула. Да, пацан? Ну. А щас не хило бы ужин сварганить. Как там наши припасы, ешкин кот? А чуханско, прикинь. Надо Тосятину пригрузить, блин. А то скоро пузо набить будет нечем. Ага. По ходу гречку с тушенкой захреначу. Ништяк. Вкусно выйдет. Умора, прям домохозяйка, а не пацан в натуре. Находка для девчонок, ядрена вошь.

Короче, вечер идет себе, идет. И я таскаюсь по квартире тудым, сюдым. Все так же не втыкая, чем бы заняться. От безделья в башке натуральный каламбур складывается, даж пацан притих. Ну, короче, зачем, типа я вообще живу. Кто такие, ешкин кот, люди. Для чего, типа, они. Во, умора, придет же такое. Быстрее бы, блин, Тоська возвращалась. Уже восемь, а ее нет. Где ж она пропадает? По любому щас в темноте от тварей не протолкнуться. Как-то ссыкотно мне, пацан. Позырить, что ли, в окно? Там снова луна, прикинь. В ее свете ползает дохрена гадин. Появляются и исчезают. Скалятся и рычат. Натуральный фильм ужасов. Хрен поверил бы раньше, что попаду в такое, блин. И ни одного освещенного окна. То ли электричество совсем отрубили, то ли еще как. Даже странно, что где-то все как обычно. Живут нахрен люди. Ходят на работу. В кино там, еще куда. А здесь вот нормально, это когда монстры пендюрят по своим делам, а люди типа вроде фантастики. И я уже присобачился к такому. Мне даж не удивительно. Опупеть! Хотя вот кто такие эти самые твари? А, пацан? Думаешь, ученые задроты прокололись? Ну, а я по-другому считаю. Ублюдки эти в натуре типа наших обезьян. Недочеловеки, короче. И выпустили их сюда, чтобы замочить всех людей. Всех, прикинь. Нахрен? Ну, не знаю. Может, типа территорию очистить для других хозяев. Захват, по ходу. Звездные войны, ешкин кот. Неслабо я сообразил?

В замке поворачивается ключ. Наконец-то блин. Выползаю встречать. Чего уж там, вроде так прикольнее. Какая-то Тоська интересная сегодня. Ты не находишь, пацан? Шапка нахрен, улыбка на всю рожу, косички в разные стороны. Типа датая, что ли? Привет, говорит. Ага. Всем бы такие приветы. Напендюривая тапки, она бурчит, что имела счастье обнаружить еще одного человека. Счастье, ну ты прикинь! Слова-то какие. Ну, и где же он, этот выживший, ядрена вошь? Она смотрит мне прям в глаза и отвечает, что если этому чуваку будет угрожать непосредственная опасность, его тоже придется поселить здесь. Ну, вообще! Я просто в отпаде! Звезда сезона, твою мать. Да пропадите вы все пропадом! Разворачиваюсь и чапаю в кухню разогревать ужин. Ништяк, и где же этот найденыш дрыхнуть собирается? Вот что-то мне подсказывает, что меня по любому выпнут на пол. Подвалило, короче, это самое счастье выше крыши. Всю жизнь, можно сказать, мечтал, ага.

Исподлобья зыркаю на девчонку. У нее, по ходу, настроение просто супер. Блин, вкалывать надо лучше, а не отрываться, ядрена вошь. Закончила бы свое дело и веселилась. Да, пацан? Тогда бы и мы свалили отсюда. А щас-то чего, ешкин кот, зажигать?

– Тось, а вот нахрена мы торчим тут, а? Чего не уматываем? Достало ведь все в натуре. Одно и то же каждый день. Как на зоне, блин.

Она маленько молчит, типа думает. Потом отвечает.

– Честно говоря, я не могу сказать точно, когда мы сможем уехать. Реально. Мне нужно найти кое-что. Как отыщу, так и отчалим, короче. Но вот пока не выходит, к сожалению. В общем, придется, наверное, еще сколько-то потерпеть, пупсик. Согласен?

Клево. Ей-то чего? Не влом и тыщу лет здесь тусить. Она ж, типа, крутая, блин. Понтов выше крыши, твою мать. А нам в одиночку, ешкин кот, приходится колбаситься. Того и гляди рехнешься точняк. Поди, она к тому ж ни одной охоты, ни одной твари нормально не видела. Та, тогдашняя, не в счет. А вот посмотрела бы, блин, своими-то глазками. Порасчухивала, ешкин кот, почем фунт лиха. В натуре! Короче, выдаю ей в цветах и бутонах сегодняшнюю историю про мужика. Пусть, ядрена вошь, малехо понюхает.

Рожа у девчонки жальчеет, сморщивается. Тося трет глаза и, по ходу, вот-вот пустит слезу.

– Слушай, я делаю все, что могу. Все, что в моих силах. Реально. Быстрее никак. Но получается, люди, запертые тут, действительно обречены. Ведь, пока моя работа не закончена, никто выручать их не собирается. Такова, блин, наша гадская жизнь. А конкретно я ничего изменить в сложившемся ходе вещей не могу. Правда. Одно скажу точно, все хищники будут уничтожены. К сожалению, обратного преобразования не существует. Поэтому выжгут подчистую.

Вот такие ешкины моталки, пацан. Полный, нахрен, облом. Торчи тут, как бобик без вариантов. Понял? Так завершается этот вечер. Мы ложимся спать. И отрубаемся под уже привычный вой тварей. Улавливаемый то ближе, то дальше.

Следующие несколько дней слабо отличаются от прежних. Веришь, я уже ништяк въехал в роль хомячка. И, по ходу, не думаю о побеге. Жру, дрыхну, варю, убираю. А в остальное время помалеху дурею. Прикинь, сижу в ступоре в полной тишине и прислушиваюсь к чему-то внутри. Иногда мой коматоз нарушают твари. Но притерся я чуток к их воплям. Так что мне почти похрен. Пугает другое, блин. Какие-то шумы, шепоты, слова на непонятном языке, странная музыка. Вечером к ним добавляются цветные сполохи и пятна. И все это в бедной моей голове, прикинь. Типа развлекуха, конечно. Но оно мне нужно? А еще бывает посреди какого-нибудь дела, бац, и догоняю, что стою уже сколько-то, как дурак, замерши. И пытаюсь просечь байду-то эту. Ну, в натуре опупеть. Думаешь, я не втыкаю, что со мной типа что-то не так? Нет, пацан, не такой уж я кретин. Блин, не сбрендить бы совсем. По любому. От чего вся эта хренотень, не знаю. Может, типа я все время один. Не погулять, короче. Не пообщаться ни с кем, кроме тебя. Или, по ходу, твари дурят гипнозом. Их ведь точняк тысячи в городе. Вот.

Короче, у меня проблемы. Но Тося о них в пролете. Ей и самой как-то чуханско, видать. Она притаскивается все больше усталая и задрюченная. По ходу, та штука никак не выходит у нее. И отъезд наш, короче, все откладывается. Да и ништяк догнать, что девчонке на меня натурально наплевать. Есть Серега или нет – один хрен. Просто случилось, что мы пересеклись. Она дала мне возможность выжить, я ей – сведения. Мы в расчете. Такова жизнь, братишка, вот и все. И как дальше нам с тобой колбаситься, непонятно. Маманя с батяней сгинули. А других родичей у нас нет. По ходу, сдадут в детский дом. А, пацан? Встряли мы с тобой, ешкин кот, короче.

А вечером, прикинь, кое-что меняется. Тося, короче, возвращается не одна. Рядом стоит зашуганная, худая тетка с запавшими глазами. И в нервности тискает руки. Рот у нее дергается, блин. Типа она старается, да не может улыбнуться. Сзади болтается пухлый рюкзак. А концы полуразвязанного платка спускаются на грудь. Картинка еще та, ядрена вошь. Тоська знакомит нас. Это, короче, Анна. По ходу, она в возрасте. Но потом выясняется, что не очень. То есть бабец, типа, еще не пожилой. Умора. Где такую выкопала только? Нет, чтобы девчонку или пацана клевого надыбать. Ага, обломайся, чувачок, понял? Короче, это и есть тот самый найденыш. И мое кресло по любому отдают ей. А из кладовки, ешкин кот, выволакивают пыльную раскладушку. Для меня, твою мать. Не, пацан, ну нихрена расклад, да?

Так мы начинаем жить втроем. Анна оказывается тихой, типа навсегда пришибленной. Шугается даж шороха своей юбки, прикинь. Умора. Еще она сильно мало ест. Хотя по ней в натуре концлагерь плачет, ага. Ну, для нас это клево, чего уж. За продуктами реже таскаться. Да и пожрать вволю, ешкин кот. Чего меня поражает, так это забота Тоськи о ней. Я в пролете, точняк. Еще, блин, обидно, что обо мне как-то никто и не беспокоится. И чем эта баба лучше нас с пацаном, не понимаю! Ты тоже? Ну, вот и я говорю. Короче, надо забить на них на всех к едрене фене. Не пожизненно же мы тут замаринованы, как анчоусы в банке. Ага?

Днем, короче, довожу тварей. Оставляю дверь открытой, типа приманки. Когда гадина выруливает, выскакиваю и кривляюсь по посинения. Га-га, только не моего, а ублюдка. На днях с одним из них, по ходу сильно нервным, даж судороги случились. Умора. Но драйв уже по любому не тот. Приходится помаленьку шухериться. Ведь наша дама, ядрена вошь, пугается чуть не до кондрашки, га-га. Видать, благородная сильно, твою мать.

Зато часть домашней работы ложится на нее. И это клево. Варит она точняк лучше. А мы с пацаном в натуре соскучились по нормальной жрачке. Да и злиться на нее как-то стремно, блин. Ткни пальцем, и переломится. Боится всего, опять же. Дохлятина, короче, ешкин кот. Настоящий мужик и руки-то об такую марать не станет. По любому. Какое там чухать? Ага. Ниже достоинства, блин. Ну, есть в ней и плюсы, если уж по-честному. Молчит она все больше. Сидит себе в уголке, подперев физию, зырит куда-то. А я в это время впендюриваю что-нибудь. Собираю, ешкин кот, муть всякую. Начхать, блин, какую. Тетка только башкой мотает в ответ. По ходу, и не улавливает нихрена. А мне какая баня? Базары ништяк уводят от реальности. От которой, если подумать хорошенько, по любому рехнуться можно.

Тоська с каждым днем мрачнеет не по годам. И все внимательнее вглядывается в нас. Типа старается что-то найти. Эх, знать бы, что. Косички уже не торчком, а тоскливо так висят. И закидон новый появился – закрывается, блин, в кухне, запрещая заглядывать туда. Короче, напряги крепчают, раздражение мое – тоже. По ходу, не может она разыскать ту шнягу, из-за которой мы все завязли. Ну а мы-то тут при чем, ядрена вошь?

И еще у нас с пацаном усиливается та кутерьма. Ну, типа ощущение, что в мыслях колбасится чужое, не мое. Типа кто-то тишком шарится в них. По ходу, крындец, блин, полный. Пора в натуре лечиться, нахрен. Да, пацан?