Текст книги "Демонология Сангомара. Наследие вампиров"
Автор книги: Евгения Штольц
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Когда он проходил мимо речушки, прозванной Шумишкой, и размышлял о событиях дня, послышался знакомый всплеск. Не глядя в сторону шума, Уильям ласково улыбнулся, чуть сбавив ход.
– Вериатель, ты решила порадовать меня своим присутствием в этот погожий день?
Девушка, лет двадцати, одетая все в то же серое платьишко и красивые сандалии, которые, казалось, не боялись времени и выглядели как новые даже спустя шесть лет, поравнялась с ним. Она привычным жестом отжала воду с длинных волос и положила ладонь на плечо Уилла.
– Я тоже очень счастлив тебя видеть.
Вериатель дотронулась влажной рукой до короба и мешка, глядя на Уилла с немым вопросом.
– Ах это… Это корзина с покупками. А это… ну, это шиноза. И да, я не забыл о тебе, моя грозная повелительница озер и горных рек, – с этими словами Уилл достал из кошеля мешочек со сладостями, которые купил на рынке, и высыпал на уже протянутую ладошку горсть сахарных шариков.
Взвизгнув от счастья, Вериатель тут же принялась хрустеть угощением, выплясывая около суженого круги. Прикончив сладости, она с довольным видом облизнула губы, затем изящные пальчики и, пофыркивая на свой лад, чмокнула Уилла в щеку.
– Вериатель, я хотел тебе сказать кое-что… – Он начал поправлять лямки плетеного короба, собираясь с духом. – В общем, я завтра пойду просить руку Линайи у ее отца. Вот…
Вериатель подняла брови, уперев руки в бока. Затем она задумчиво вытянула губы трубочкой и вдруг протянула ему руку: мол, забирай – рука твоя. Оцепенев на мгновение, Уильям тут же громко рассмеялся.
– Ах, Вериатель, Вериатель… Просить руку – это не означает забрать руку! Это просьба провести вместе остаток жизни, делить пополам радости и невзгоды, породниться и произвести на свет потомство. Я буду любить Линайю всю свою жизнь и она родит мне детей!
На это Вериатель лишь потрясла головой с вечно мокрыми волосами, затем прикрыла рот рукой, беззвучно смеясь. Казалось, ее что-то сильно позабавило в этих словах. Наконец она прыгнула прямо перед парнем, взяла его руку и приложила к своему животу. Не успел ошарашенный Уилл вымолвить хоть слово, как демоница расхохоталась, отбежала и, войдя в воду, исчезла. Так и простоял Уилл на месте еще пару минут, вглядываясь в реку. Страшное подозрение закралось в его голову, но он отринул его, решив, что обязательно все выпытает завтра.
Уже на подходе к дому он перестал думать о шинозе, незнакомце с Юга или Линайе, а вспоминал о том страшном и одновременно волнительном дне на берегу Сонного озера.
«Какой необычный сегодня день, – удивлялся он. – Как-то все закрутилось, что в один день я решил, что пойду свататься прямо завтра, и чудесную шинозу выменял у такого же чудного старика, и Вериатель себя так странно повела. Необычные встречи…»
* * *
Еще не начали петь мацурки, а Уилл уже подходил к дому. Южный ветер принес с собой долгожданное тепло, сосны вокруг деревни тихо шумели, словно переговариваясь. В поселении сегодня было немноголюдно: большинство осталось в Вардах у родственников по случаю праздника.
Уилл постучал в дверь дома. Через минуту ему открыла матушка Нанетта и выглянула наружу.
– Ох, сынок, я уж думала, вы в городе заночуете. А Малик там остался все-таки?
– Да, завтра протрезвеет и вернется.
Уилл вошел в дом и тотчас почувствовал аромат жареной рыбы. Сбросив с плеч тяжелую корзину, он сразу положил мешок с шинозой в противоположный от пылающего очага угол. Затем выжидательно поглядел на жену брата, но та даже не удосужилась поздороваться – только обошла его по кругу, чтобы тут же залезть в корзину и осмотреть покупки.
– Матушка, – предупредил он. – Тут в мешке очень опасный порошок. Я займусь им после ужина, а пока что обходите его стороной. И ни в коем случае не подносите огонь.
– Хорошо. Жаль, что Малик остался в городе – такая вкусная рыба получилась. – Нанетта стала накрывать на стол. – Ох, и мацурки запели. Как вовремя ты вернулся!
Семья собралась за столом. Взявшись за руки, Шароша и Нанетта стали шептать молитвы Ямесу. В это время Уильям молча наворачивал рыбу, заедая ее дольками молодой репы. Он все думал о том, что пыталась сказать ему Вериатель сегодня. Думал он и о завтрашнем дне, когда пойдет к купцу Осгоду и будет просить руки его дочери.
Когда женщины закончили молитву и приступили к трапезе, он вспомнил о визите к старой травнице и сообщил, что сбор будет готов к полнолунию. На это матушка Нанетта одобрительно кивнула. Затем, уже под конец ужина, доедая гольричку, она сказала, что в деревню сегодня пришли Лина с братом Элиотом – их тетушка Маргари захворала.
Только Уильям захотел было признаться матери в том, что завтра пойдет просить руки милой Лины, как в дверь неожиданно постучали. Тяжело поднявшись и прокашлявшись, Нанетта пошла открывать.
За порогом стоял вождь Кадин, и выглядел он обеспокоенным.
– Нанетта, у тебя еще есть травы, которыми ты лечила лихорадку Малика?
– Да. Что случилось?
– У Маргари сильный жар. Линайя обтирает ее ключевой водой, отвар из златовика дает, но лучше не становится. Возможно твой сбор ей поможет?
Нанетта кивнула и заторопилась к столу. Через пару минут она вернулась с перевязью сухих трав, на ходу накидывая на себя старую шаль.
– Давай-ка я схожу с тобой, Кадин. Эти травы нужно заваривать по-особому и давать отвар верными порциями.
И они оба покинули дом.
На улице давно стемнело и похолодало. Прячась за высокими соснами, обступившими деревеньку, что войско, в небе висела бледная луна. Уильям и Шароша остались в доме вдвоем. Пока Шароша складывала грязную глиняную посуду в таз, чтобы утром вымыть в ручье, Уилл сидел подле очага. В руках у него была «Алхимия», раскрытая на главе о шинозе, о которой он и читал, дабы освежить воспоминания. Время от времени он бросал любопытные взгляды на мешок, стоявший в углу, как бы раздумывая, как лучше применить этот порошок.
Прошло много времени. Уилл успел перечитать главу о шинозе. Успел он обдумать и разговор с суровым отцом Линайи, которого боялся весь городок. Но матушки Нанетты все не было. Тогда Уилл, заволновавшись, поднялся от очага и полез на чердак, чтобы взять заготовку для факела. Затем поджег ее в очаге.
– Матушка задерживается. Пойду узнаю, в чем там дело, – сказал он.
Ответом ему стала лишь тишина, потому что внимание Шароши было приковано к купленным льняным и шерстяным тканям: красным, зеленым и белым. Их она принялась увлеченно перебирать, щупать, сидя в любимом кресле мужа и мечтая о рождении ребенка.
Уильям вышел на улицу.
* * *
Погода была ясной, воздух – свежим, чистым, отчего дышалось очень хорошо. Среди черных сосен виднелись бледно-желтые мацурки, напоминающие по отдельности точки, а вместе – одеяло. И вот это одеяло из светлячков колыхалось то вниз, то вверх, а Уилл зачарованно приостановился на миг, чтобы полюбоваться красотой тихой весенней ночи.
Но тишину этой весенней ночи разорвал истошный вопль.
Вздрогнув, Уилл со всех ног понесся в сторону крика. Он завернул за угол домика лесоруба Парта, выбежал на площадь, где его глазам предстало жуткое зрелище. Посреди площади корчилась в луже крови матушка Нанетта. Она безуспешно пыталась, вопя, отбиться одной рукой от вурдалака, лупила его, но ничего поделать не могла. Вурдалак же сомкнул челюсти вокруг другой ее руки и, ворочая большой лохматой головой, на которой блестели чернотой глазища, неумолимо тащил ее в сторону леса.
Уилл кинулся к матери. Он сделал это, не думая, не соображая, желая лишь защитить семью. Таков уж он был. Заметив его, вурдалак разжал челюсти. С глухим рычанием он склонил к земле свою большую голову, приготовился к нападению. Но перед этим факел успел описать дугу и ударил его по морде. Посыпались искры. Воздух наполнил запах паленой шерсти, а вурдалак, то ли заскулив, то ли завизжав, отпрыгнул прочь.
– Пошел вон! – заорал Уилл. Он размахивал горящим факелом, встав между матерью и вурдалаком.
Повсюду захлопали двери и ставни. На улицу выбегали встревоженные полураздетые мужчины, пока из проемов домов в ужасе выглядывали женщины и дети.
Кто-то закричал: «Смотрите, как их много!»
Из леса начали показываться остальные твари – отчего светлячки всколыхнулись и разлетелись. Теперь лишь бледная луна роняла свой свет на обреченную деревню. Странно неподвижные, демоны собирались подле черных сосен, не издавая ни звука. В них полетели камни; жители вооружались чем попало: вилами, рогатинами, факелами и топорами. Но стая продолжала оставаться на месте, выжидая и не рассыпаясь.
Лишь один вурдалак с подпаленной мордой закружил около Уильяма, открыв пасть с блестящими рядами клиновидных зубищ. Уилл в страхе размахивал единственным и не очень надежным оружием для схватки с таким опасным демоном – факелом. А пока он ждал помощи от жителей деревни, из одной лачуги, повернутой к лесу, послышался еще один истошный крик, резко оборвавшийся. Из крайнего дома вурдалак выволок разодранного, едва живого старика и, навалившись, вцепился ему в затылок острыми и кривыми зубами. Остальные твари, доселе выжидавшие на краю площади, возбужденно зарычали. Это стало началом атаки всей стаи.
Рассыпавшись, они бросились на жителей Малых Вардцев. Вурдалаки заползали в дома, чтобы вытащить прячущихся внутри жителей. Повсюду раздавались истошные вопли. Трещали выбиваемые двери. Звенели слюдяные окошки. Падали наземь оброненные вилы. Кричали тонко дети. Наивно было полагать, что засовы и ставни спасут от опасности. Как оно обычно бывает, когда опасность долго обходит тебя стороной, поневоле начинаешь преуменьшать ее и несильно бояться. Так и произошло сейчас.
Все это осталось для Уильяма как бы вне его поля зрения. Его внимание было приковано к уродливой фигуре вурдалака, крутящегося вокруг и клацающего зубами. Полыхающий огнем факел следовал за движением твари, предупреждая. Вурдалак выжидал. Ему не хотелось вновь получить по морде, и он выгадывал, отскакивал, следил за рукой Уилла. В его блестящих черных, как обсидиан, глазах таился злой ум. Это был не пугливый волк. Это был не разъяренный вепрь. Это был не бешеный медведь. То был демон: разумный, осознающий свою силу, мстительный, убивающий ради удовольствия. И он не собирался отступать, пока не убьет.
Матушка Нанетта тихо плакала за спиной сына. Из-за раны она была прикована к месту.
Раненый вурдалак перестал кружить. Пригнувшись к земле, он глухо зарычал и прыгнул с места. В воздухе блеснули острые когти. Уилл смог увернуться. Не думая, он ударил ручкой факела пролетевшего мимо вурдалака по спине. Но тот, круто развернувшись с полуоборота, отчего загреб землю, успел длинными когтями разорвать обидчику бедро. От резкой боли у Уилла потемнело в глазах. Он пошатнулся, вскрикнул, но на ногах устоял и снова выставил вперед факел, оградив себя и матушку от следующей быстрой атаки.
Вурдалак чувствовал страх раненого человека, чуял запах крови, поэтому терпеливо выжидал, когда тот ослабнет и откроется для нападения. От победы его отделял один прыжок – и это понимали и хищник, и жертва.
Неожиданно в его бок впилась стрела. Она вошла глубоко, по самое оперение. Вурдалак истошно завизжал, закрутился на месте волчком, а затем и вовсе забыл обо всем. Рухнув на бок, он принялся злобно щелкать зубами, пытаясь вытащить болезненное орудие.
Это была возможность сбежать.
Уилл схватил на руки потерявшую сознание мать. Хромая и обливаясь кровью, заспешил прочь. Тут же рядом с ним показался вождь Кадин. В руках его был лук, а за спиной висел колчан с десятком стрел. Это он, умелый охотник, спас Уильяма от верной смерти точным попаданием.
– Уильям! Нужно уходить! Их около полусотни. Перегрызут всех, если останемся! – закричал он.
– Ты видел Линайю?
– Да. Она уже покинула деревню! Беги к Большим Вардам! Дом не поможет! Только забери Шарошу! Встретимся на тропе! – И Кадин развернулся и побежал в другую сторону, пытаясь организовать отступление испуганных жителей.
* * *
Если Линайя уже в безопасности, значит, нужно спасти Шарошу – жену Малика. Уилл завернул за угол и заковылял к своему дому. Сюда вурдалачье племя еще не добралось, поэтому все соседи уже покинули деревню. В некоторых домах были распахнуты двери, и слабый рассеянный свет от очагов лился из окон и пустых проемов. Боясь пропустить нападение из черноты ночи, Уильям то и дело оглядывался.
А когда в очередной раз обернулся, то вдруг увидел фигуру человека.
Человек спокойно стоял посреди улицы. Уильям хотел крикнуть и предупредить его об опасности, но, приглядевшись, вдруг понял, что это не житель Вардцев. Незнакомец медленно приближался, пока свет от соседнего дома не выхватил его облик из тьмы. Это был худощавый пожилой мужчина с седой копной волос и такими же седыми, слегка свисающими бровями. Уилл не смог разглядеть цвет его одежды: в свете факелов все оттенки выглядят иначе, но то была одежда явно богато сшитая, в какой не ходят ни в Малых, ни в Больших Вардах. Но более всего его поразило удивительное спокойствие незнакомца, будто тот находился не в бьющейся в агонии деревне, а неторопливо и даже величаво прогуливался посреди ночи в Офуртских горах.
Так Уилл и стоял, прижимал к себе старую матушку, истекал кровью, но никак не мог понять, откуда здесь взялся посторонний. Он растерянно смотрел на него. В этот момент оба встретились взглядами. Незнакомец улыбнулся; его глаза странно блеснули в ночи.
Со стороны площади появились четыре вурдалака. Среди них был раненый вурдалак с торчащим из бока обломком стрелы. Склонившись в земле, он принюхался, слизал еще теплую кровь, что бежала из бедра Уилла, а потом посмотрел на него немигающими черными глазами. Раздалось рычание – злое, мстительное. Слова предупреждения, направленные к незнакомцу, заглохли у Уилла в груди – вурдалаки прошли мимо него, не обратив никакого внимания.
Не понимая, что происходит, Уильям развернулся и, хромая, подбежал к порогу своего дома. Он навалился плечом на дверь, радуясь, что она не заперта, и заскочил внутрь. Шароша сидела в кресле мужа, подтянув колени к животу. Глаза у ее были как у испуганной мыши. Увидев брата мужа, она поднялась на ноги.
– Что нам делать? – всхлипнула она. – Я слышала крики… Там убивают людей?
– Помоги привести в чувство матушку! Мы не уйдем, если она будет без сознания.
За дверью, которую успел запереть Уилл, задвигались большие мохнатые тела. Заскребли когти, послышалось глухое рычание; дверь досадно заскрипела. Пока Уилл подпирал ее тяжелым сундуком, жена Малика истерично махала травами перед носом Нанетты.
– Сынок, что происходит? – Матушка открыла глаза. – Я видела какой-то страшный кошмар…
К ней вернулось сознание, взгляд прояснился, и она в ужасе вскрикнула. Перед собой она сначала увидела свою поврежденную руку, затем разодранное бедро сына, с которого сквозь штанину сочилась кровь.
– Так это был не сон? О Ямес, пощади нас… Где мой Малик?
– Спит сладким пьяным сном в Вардах, – процедил сквозь зубы Уилл.
В его разорванной ране огнем пульсировала дикая боль; нога плохо слушалась, и ему тяжело было ступать на нее. Уйти точно не получится, напряженно думал он, к тому же он будет помехой для уходящих.
Снова грохот – кто-то продолжал ломиться в дом. Но дверь была добротной, из толстой доски – прадедушка Уилла в свое время не пожалел сил, чтобы построить надежное жилище для своей семьи. Но даже эта прочная дверь не задержит вурдалаков надолго.
– Дверь долго не выдержит. – Уильям повернулся к женщинам. – Слушайте меня. Когда дверь сломают, я их отвлеку. А вы выходите через сени и направляйтесь к Вардам. Они не пойдут за вами. Матушка, перевяжи руку плотной тканью, чтобы они не учуяли запаха крови. Там, в лесу, у тропы, встретите кого-нибудь из наших. Они вам помогут.
– Сынок, а ты? – Нанетта расплакалась и кинулась к сыну.
– Я вас догоню, – солгал Уилл. – Матушка, быстро перевяжи руку, как я сказал!
Женщины занялись поврежденной рукой, перевязывая ее купленными на ярмарке тканями. Чувствуя усиливающуюся боль, Уильям с трудом взобрался на второй ярус и взял заготовку для факелов. Больше для обороны там ничего не нашлось – одни удочки и охотничьи приспособления на мелкую дичь.
С трудом спустившись, он зажег факел от огня в очаге. Затем прислушался, понимая, что вурдалаки до сих пор ломятся в дом с улицы.
– Уходите! – Он открыл заднюю дверь, ведущую к огороду, и выпустил семью.
– Уильям! – Нанетта рыдала, Шароша всхлипывала и держалась за живот.
– Я вам что сказал!
Женщины покинули дом. Шароша помогала Нанетте идти, придерживая ее.
Затем Уилл поплелся, тяжело волоча ногу, будто бревно, в другую комнату с зажженным факелом в левой руке. Он встал напротив двери и увидел, как она соскочила с одной петли. Еще удар. Дверь накренилась, и ее вырвало, опрокинув за сундук.
Первым внутрь пролез раненый вурдалак. В его черных глазах горела жажда расплаты с обидчиком. Он люто поглядел на человека перед собой и облизнул обожженную морду. Уильям отковылял еще глубже, во вторую комнату, и прижался вспотевшей спиной к задней двери, выставив перед собой факел – другого оружия у него не было.
Вурдалаки забрались в дом.
Следом на пороге появился худой человеческий силуэт. Это был тот самый незнакомец, с которым Уилл столкнулся на улице. Теперь стало понятно, что перед ним представитель аристократических кровей. Об этом говорило все: и красный кафтан из дорогой ткани, и благородная осанка, и перстни на пальцах.
Незнакомец вошел той самой походкой, которая свойственна людям, облеченным властью с рождения: плечи развернуты, спина ровная, а руки по-хозяйски сложены за спиной. Спокойный и неестественно бледный, этот не молодой и не старый мужчина был весьма красив, на его челе сиял ум, а глаза с беззлобным любопытством разглядывали рыбака. Волосы его были подвязаны в хвост на затылке, а худое и острое лицо смягчали косматые брови.
– Кто ты такой? – прокричал Уильям. – Помоги!
Они встретились взглядами. Аристократ любезно улыбнулся; улыбка обнажила острые клыки, отчего Уиллу стало еще страшнее. Его последняя надежда на спасение угасла, как скоро погаснет его жизнь. Тогда он затравленно посмотрел на мешок шинозы и перехватил факел другой рукой. Его загнали в угол; он прижался к двери сеней, понимая, что нельзя пускать их за нее. Раненый вурдалак припал к дощатому полу, готовясь к атаке на беззащитную жертву.
Аристократ прошел мимо лежавшего в углу мешка, загородив его, и сложил руки за спиной. Замахнувшись факелом, Уилл с силой швырнул его в незнакомца. Тот насмешливо и изящно отодвинулся в сторону – факел пролетел мимо, упав на мешок; пламя быстро занялось на сухой ткани. Ленивым взором незнакомец проводил неудачный бросок и замер, когда почувствовал что-то неладное.
Тихо зашипела шиноза. Ш-ш-ш-ш-ш… Уильям оскалился и хохотнул. Вурдалак прыгнул на него, вцепился в руку, выставленную для защиты. Грохотнуло. Незнакомца унесло, будто пушинку, в сторону. Уилл почувствовал болезненный удар и потерял сознание.
Небо озарила яркая вспышка желтого цвета. На мгновение стало светло, словно днем. Вурдалаки в деревне завизжали от ужаса, бросили растерзанные тела и скрылись в лесу. Грохот стоял такой, что даже спящие в Больших Вардах люди подскочили со своих кроватей.
– О Ямес, что это, – прошептал испуганно Кадин, уводя людей по тропе прочь от места побоища.
Глава 3. Наследие
Черное небо посерело, серая мгла поднялась от земли; солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта, но пока еще укрывалось за верхушками гор. В Малых Вардцах было на удивление тихо: ни птицы, ни зверя, и даже рыба не плескалась в ручье неподалеку.
Уилл очнулся от забытья.
Глаза его застлала пыль – попытавшись открыть их, он почувствовал резь. Чтобы освободить руку, лежащую под чем-то тяжелым, он пошевелился и вскрикнул от острой боли. И тут же закашлялся кровью. Превозмогая боль, ему удалось вытянуть правую руку и очистить лицо от крупной крошки и пыли. Тогда взгляд его прояснился. Он тяжело повернул голову, чтобы осмотреться. Дом их был разрушен до основания, все обвалилось, а сам Уильям лежал на этих развалинах, придавленный балкой и камнями. Из его бока гадко торчал тонкий брус, который ранее служил опорой для кровли. Чуть поодаль валялось развороченное тело вурдалака, прыгнувшего на него перед самым взрывом. Видимо, вурдалак принял на себя большую часть удара.
Справа от Уилла лежал тот самый аристократ. Ему повезло гораздо меньше – в момент взрыва он стоял вплотную к мешку с шинозой. У него почти целиком обгорел красивый красный кафтан; изуродовало, скрючило ноги, оторвав их так, что они держались на одной лишь коже; переломило пополам руку, а потолочная балка прошила насквозь тело, пригвоздив к земле.
Уильям разглядывал припорошенный пылью труп, когда глаза у трупа вдруг распахнулись, пронзительно-ясные, и он улыбнулся. Клыки сверкнули белизной на обгоревшем лице.
Уилл вздрогнул.
– А ты молодец, – послышался вкрадчивый голос. – Удивил… Не ожидал я найти шинозу в крестьянском доме.
– Ты кто… кто такой?
– Для тебя, как простого человека, пусть я буду таким же простым демоном.
Незнакомец мотнул головой, чтобы тоже избавиться от застилавшей глаза пыли. Сделав это, он с интересом посмотрел на тщетные попытки Уилла освободиться, когда тот силился со стоном вытащить брус из бока, и заметил:
– На твоем месте я бы даже не пытался – только умрешь быстрее.
– Может… это и к лучшему… мне и так не выжить, но я поступил… поступил правильно. Еще и тебя с собой заберу к Ямесу.
– Хочу огорчить, однако твой поступок тяжело назвать правильным. Он иррационален по своей сути. Если бы ты не стал помогать своей старой матери, которой и так осталось немного в соотношении с твоей еще непрожитой жизнью, то вурдалак бы не разорвал тебе бедро. И ты бы спокойно покинул деревню вместе с остальными.
– Это… нельзя… бросать свою семью…
– Надо же, какое врожденное и несвойственное черни благородство! Именно таких героев всегда и увековечивают в балладах. Посмертно. Как говорится, «Душа чиста, а сердце смело – в легендах образ сей воспет. Затем в легендах и воспели, что в жизни места ему нет», – незнакомец пропел эти строки, насмешливо, издеваясь. – Что до меня, то полученная мной рана неприятна, но не смертельна. Через сезон буду целехонький: все переломы и увечья заживут, ноги отрастут заново, как должно. Однако…
Тут незнакомец испустил усталый вздох, оборвав свою насмешливую речь. Он в задумчивости посмотрел на серое небо, где мерцали уже едва различимые звезды, и пригладил обожженные брови.
– Однако я сейчас в землях Райгара. Благодаря вурдалакам он уже знает, что в деревне что-то произошло. И раз вурдалаки в ужасе разбежались, то наверняка он уже отправил из Офуртгоса ищеек, которым велено проверить, что случилось. Твоя шиноза наделала слишком много шума. Как только ищейки обнаружат меня, беспомощного и неспособного защищаться, их хозяин очень быстро будет здесь, чтобы воспользоваться долгожданным шансом отомстить… – продолжил он.
– Зачем… зачем ты напал на нашу деревню? Тебе… так нравится… нравится наслаждаться беспомощностью тех… кто не может защититься?
– Я не нападал. Такие бессмысленные забавы, вроде расправ над чернью, мне не по духу. Однако они по духу Райгару, по крайней мере среди нас ходят такие слухи. И когда я, путешествуя по Офуртскому тракту, заметил, что вурдалаки вьются подле этой крохотной деревни, то понял, что их науськивают. Это очень необычно для них, знаешь ли, – они стараются избегать людей… И потому я решил осмотреться, чтобы найти подтверждение слухам о забавах Райгара.
Незнакомец положил руку на грудь и взглянул на светлеющее небо. Спустя некоторое время он повернул обожженное лицо с сияющими глазами к притихшему собеседнику. Тот с резко потускневшим взглядом тоже смотрел ввысь и силился что-то сказать, но его бледные губы испускали лишь хрипы. Наконец грудь Уилла поднялась, и он тяжело прошептал:
– Тогда… почему… почему ты не помог?
– А зачем? Смертным и так свойственно умирать, причем часто умирать внезапно, от болезней или хищников; но вас так много, что вы вполне себе быстро восстанавливаете численность. Так зачем мне вмешиваться в естественный ход жизни? – незнакомец улыбнулся. – И не смотри на меня так осуждающе, человечек… Ты слишком мало пожил, чтобы что-то знать об этом самом естественном ходе жизни.
– Какой смысл тогда… долго жить, когда жизнь так… так пуста и бесчеловечна.
– О-о-о, какие интересные размышления возникают в твоей голове. А где ты смог взять южную шинозу, человечек?
– Обменял у алхимика… на рынке в Вардах… свои книги на шинозу, чтобы подготовиться… к вурдалакам. Недавно они… они утащили из Вардов… швею… сына ее.
С каждым мигом Уиллу становилось все тяжелее говорить, и он делал частые паузы между словами, чтобы набраться сил. Из-под сгоревших бровей на него поглядывал аристократ, деликатно улыбаясь и терпеливо ожидая, когда его вынужденный собеседник отдохнет для ответа. И хотя его тело иногда непроизвольно вздрагивало от боли, говорил он бархатным и безмятежным голосом, будто и не лежал сейчас изувеченным среди развалин.
– Понятно. Забавно получилось у тебя это сделать. Сама по себе идея использования шинозы в качестве оружия звучит интересно, хотя шинозу на Юге применяют лишь в качестве ингредиента для мазей. Но она слишком неустойчива и опасна для иных целей – в чем мы с тобой и убедились. Человечек, а как тебя зовут?
– Уильям…
Он закрыл глаза, прислушался к своему прерывистому дыханию – каждый вдох давался все труднее, а при попытке набрать полную грудь Уильям начинал кашлять кровью, которая стекала по его щекам и подбородку. Во рту было сухо, а сердце словно отстукивало последние удары.
– А полное имя?
– Просто Уильям… рыбак… из Малых Вардцев…
– А меня зовут Гиффард фон де Аверин. Ну что же, просто Уильям, я люблю общаться с интересными людьми и демонами, так что был рад побеседовать с тобой. Уходи в пустоту спокойно и знай, что, может, и к лучшему то, что твой путь закончился так скоро. Таким, как ты, тяжело идти по жизни, и, живи ты куда дольше, боюсь, жизнь стала бы для тебя мучительным открытием, от которого захочется избавиться…
Тут Гиффарда будто осенило.
Он умолк на полуслове. В глазах его зажглась искра огня, уже куда более яркого и дерзкого, и он, казалось, сам себе удивился оттого, насколько безумная идея пришла ему в голову.
– Действительно… Такому благородству и век в тягость. Но останется ли это благородство спустя тот же век? Занятный вопрос, достойный долгих философских споров. Знаешь, просто Уильям, а ведь порой в этой жизни случаются совершенно необычные встречи, и мы с тобой, возможно, способны помочь друг другу! Кхм…
Гиффард задумался, привычным жестом поглаживая обугленные брови, будто они до сих пор были пышными. Наконец он принял какое-то решение. Обхватив балку, он стал вытаскивать ее из себя. Балка долго не поддавалась, да и сил у него осталось не так много, как он бахвалился ранее, но все-таки ему удалось извлечь дерево из брюха, откуда сразу же следом вывалились розовые кишки. Тогда Гиффард приподнялся на локте и тяжело пополз к умирающему, волоча за собой кровавые ошметки ног.
Он тенью навис над тихо лежащим еле живым рыбаком, и черты лица его исказились, сделавшись резче, глубже, будто бесчеловечнее. Его глаза потемнели, стали угольно-черными, и чернота эта, как змеи, поползла по его бледным щекам. Бесцеремонно и в спешке он, блеснув клыками, вцепился в горло Уиллу. Тот глухо вскрикнул и попытался оттолкнуть угрозу немощными руками, но толчки его были слабы, а спустя миг руки и вовсе безвольно упали наземь.
Гиффард оторвался от шеи. По его подбородку текла кровь и капала на лицо и грудь умирающего.
– А-а-а-а, оказывается, рыбак с подвохом!
Он снова довольно расхохотался сам себе и провел языком по губам, привычно слизывая кровь.
– Ну что ж, да, это любопытно… Очень любопытно!
Лежа в предрассветной мгле, на укрытых пылью развалинах, он, казалось, решался на что-то, и улыбка его становилась то лукавой, то немного грустной. Его синие проницательные глаза, окаймленные морщинками, блуждали по больному лицу умирающего, ощупывали его и изучали. Отвлек его от дум предсмертный хрип, доносящийся из груди Уилла, – тот задыхался от крови, скопившейся в легких. В конце концов силы покинули рыбака, и он устало прикрыл веки, теряя последнюю связь с этим миром.
– Слушай меня внимательно, просто Уильям, – прошептал Гиффард, стараясь привести его в чувство. – Скоро здесь появятся ищейки Райгара – они будут искать меня, а потом и тебя. И если найдут, ты умрешь от рук Райгара. Поэтому, как очнешься, не иди в деревню, а следуй на восток, через Большие Варды, в сторону соседнего графства. Иди в Солрагское графство, в Солраг… Слышишь? Это полторы недели пешего пути, тропа очень хорошая, не заблудишься. Однако на саму тропу не выходи – иди вдоль нее лесом. Отыщи город Брасо-Дэнто, а в нем графа Филиппа фон де Тастемара. Филиппа, графа, не забудь! Передай ему, что я прошу прощения за то, что не могу сдержать данное ему обещание тем способом, о котором договаривались. И что я признаю тебя своим законным наследником, Аверином. Ты слышишь? Слышишь меня?
Но ему уже не ответили. Понимая, что время на исходе, Гиффард с трудом расчистил камни, придавившие Уилла, затем вытащил тонкий деревянный брус, проткнувший его бок, и подтянулся к умирающему. Ногти у него удлинились, он взмахнул рукой и рассек себе шею.
– Это мой дар тебе, – прохрипел он.
Разжав челюсти безвольно лежащего Уилла, у которого уже не было сил сопротивляться, он что-то зашептал на тяжелом, грубом языке. Кровь из его горла, будто живая алая змея, тягучая и густая, извернулась в воздухе и потекла прямо в рот рыбака. То, что не попадало в рот, ползло по шее к прокусанной ране и втягивалось туда.
Уилл чувствовал, что задыхается, что на него навалилась тяжелая слабость. Он не мог дышать, захлебываясь чужой кровью, пытался что-то крикнуть из последних сил, но выходил лишь мучительный стон. До него еще доносились слова, которые говорил Гиффард, но он не понимал их значения. В конце концов кровавая пелена застлала его взор, и он почувствовал, что проваливается в темноту, теряя сознание.
Смерть?
* * *
Ближе к полудню горный туман продолжал ползти из долины, поднимаясь, и медленно окутывал опустевшую деревню. Уильям очнулся от страшного кошмара. Перед его глазами все еще лились реки крови, ало-красной, извивающейся, будто живая змея. В боку отдало болью – рана закровоточила. Мутный взор прояснился, и, оглядевшись, Уильям увидел лежащий подле него труп… То было иссушенное, пожелтевшее тело, напоминающее скелет, который обернули пергаментом. Гиффард…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?