Текст книги "Демонология Сангомара. Наследие вампиров"

Чуть позже они оказались перед деревянными воротами, охраняемыми стражниками. Их принялись ожесточенно допрашивать: кто они и откуда? Уже по этим дотошным вопросам и по тому, что стражники были из числа гвардии лорда Райгара, близнецы поняли: «В городе следует задержаться».

Обманув охрану, они прошли площадь, где стояли несколько шатров. Посреди высился позорный столб, на котором был подвешен труп какой-то старухи. На постоялом дворе они узнали, что весь город находится в напряженном ожидании, поймают ли какое-то чудовище.

– Чудовище? – удивленно спросил Леонард.

– Ага, – ответил лысый управитель. – Проклят наш город.

Однако подробностей от управителя они так и не узнали – того подозвал к себе хозяин постоялого двора. Тогда близнецы оставили лошадей конюху и направились в таверну. В «Пьяном петухе» оказалось немноголюдно: большинство горожан в полдень занимались промыслом, поэтому в Вардах оставались лишь ремесленники да торговцы.

Близнецы осмотрели почти пустой зал и переглянулись.

– Давай к тому.

И Лео показал на крупного мужчину с сальными черными волосами, собранными в хвост. Они подошли к выпивохе. Тот был изрядно пьян; перед ним стояли три кружки, которые он осушил в одиночестве.

– Уважаемый господин, можно присесть к вам и скрасить ваше одиночество? – вежливо улыбнулась Йева.

От таких слов выпивоха даже поднял голову со стола. Он протер заплывшие глаза и в удивлении посмотрел на столь любезных незнакомцев, которые походили друг на друга как две капли воды. Причем девушка была весьма красива, хотя и чересчур тонкогуба, а у второго на кожаных наручах сидел большой ворон.

– Кто такие? – икнул выпивоха.

– Простые путники, которые очень устали с дороги. Говорят, что здесь в лесах обитает какое-то чудовище. Может, расскажете? – И Йева еще раз улыбнулась.

Однако на ее любезность выпивоха отреагировал зло. Все его горести, которые он старательно пытался запить, снова напомнили о себе. Побагровев, он зло зашипел:

– Хватит говорить об этой скотине… Слышать не хочу о братце! Ненавижу его! Он испортил мне всю жизнь!

– Он ваш брат? Мы не знали, извините, – удивилась Йева.

Она переглянулась с Лео – похоже, им повезло. Ее мягкий голос успокоил Малика. Еще с полминуты он осоловело пялился в изумрудные глаза незнакомки, пока не пришел в себя и снова не заворчал:

– Был братцем. Но я бы хотел, чтобы он никогда им не был!

Малик потянулся к кружкам, однако все они пустовали – и взгляд его стал тосклив. Тогда Лео щелкнул пальцами, подозвав молоденькую служанку.

– Дайте-ка еще пива нашему другу! За наш счет, разумеется.

– Спасибо. А то деньжат и на кружку уже не осталось. Все благодаря братцу! – Малик счастливо оскалился.

– Так что с вами приключилось? – поинтересовалась Йева.

На столе появилось пиво, а служанка, вытерев о фартук липкие руки, удалилась.

Опрокинув в себя залпом целую кружку, Малик рыгнул и начал рассказывать. Поведал он о том, как все детство опекал своего младшего брата Уильяма, который рос чрезвычайно заносчивым. Как тянул всю семью своим трудом. Как его усилиями был обустроен хороший каменный дом, который достался им от деда. Как отвратительный Уильям не додумался убежать от вурдалаков и разрушил весь дом до основания, из-за чего вся семья теперь живет почти на улице. Тяжело было Малику с братом – и брат все сделал, чтобы Малику стало еще труднее. Да хуже того! Оказалось, что Уильям не погиб, а его обратили в демона.

– А эта карга еще не хотела ничего рассказывать господину коннетаблю, представляете! Он тыкал ей в лицо окровавленными повязками. А она брехала, как собака, что, дескать, перевязывала раны кому-то другому! Но господина не обманешь – он заставил ведьму признаться, что она помогала этому отродью. Вон ее труп висит на позорном столбе!

И Малик гадко улыбнулся, посмотрев через распахнутые двери на висящее тело.

– Получила свое, старая ведьма.

Пока все глядели наружу, через эти же двери в таверну вошел огромный мужчина, одним своим видом напоминающий великана из сказки.

– Малик! – радостно прогромыхал басом он и направился к столу. – Я искал тебя… Твоя матушка постучала ко мне в дом и попросила найти тебя.

– Зачем, Большой Пуди? – пьяно вращая глазами, спросил Малик.

– Говорит, что у Шароши вода потекла промеж ног.

После этих слов Малик побледнел, потом позеленел – и его стошнило прямо на стол. Он поднялся и, пошатываясь, заторопился домой, причитая: «За что мне все это? Как их всех теперь кормить?»

Большой Пуди посмотрел вслед уходящему другу, а затем повернулся к близнецам, которые с нескрываемым удивлением смотрели на великана, почти подпирающего головой потолок таверны.

– А вы кто будете? – Большой Пуди уставился на них.

– Мы путники. Отдыхаем от долгого пути и направляемся в Офуртгос. У вас здесь в городе что-то интересное происходит. Полная площадь палаток и солдат. Может быть, выпьете с нами пива да расскажете, что случилось? – ласково предложила Йева.

– Мне нужно возвращаться домой, работа не ждет. Но выпить пива – святое дело. Ямес одобряет заслуженный отдых, – бас великана отдавался в каждом углу таверны.

Пудилонг рухнул на лавку напротив. Та досадно скрипнула от натуги, и Большому Пуди пришлось привычно отодвинуть стол, чтобы сунуть под него ноги.

– А кто вы по ремеслу? – спросила Йева.

– Я ткач. Зовут Пудилонг Поттотамс, для друзей да и вообще для всех – Большой Пуди, – улыбнулся великан.

Близнецы переглянулись. Такого ответа они не ожидали от человека, которого сама природа наградила ручищами, которые должны деревья с корнем вырывать, а не с иглой работать.

Прибежала все та же молоденькая служанка, принесла еще пива. В один глоток Большой Пуди осушил здоровенную кружку, будто нарочно припасенную ему таверной, и почесал подбородок. Несмотря на огромный рост и кулак размером с три кулака Леонарда, Большой Пуди оказался вполне милым человеком. Его кудрявые волосы вились по бокам мягкого лица, делая его еще мягче. Он постоянно вытягивал губы трубочкой, когда задумывался, – это выглядело очень потешно, и страх перед великаном начал утихать.

От Большого Пуди они узнали совсем иную историю. Наверное, ткач был единственным человеком, который еще сохранил хорошее отношение к беглецу. И близнецы теперь выяснили: Уильям оказался весьма благородным человеком. Именно Уильям спас матушку, которую потом на руках нес Большой Пуди. И именно Уильям разогнал вурдалаков, подорвав их вместе с собой, чтобы остальные смогли спастись.

– А вы что, были дружны с ним? – поинтересовалась Йева.

– Нет, я друг Малика. Над Уиллом обычно мы всегда подшучивали. Кое-кто из ребят даже издевался над ним, бить пытались. Хотя он в обиду себя не давал, отбивался. Ну а мне он всегда нравился, он на самом деле неплохой парень, хотя чудак… Странный такой, зачарованный словно, не от сего мира. У меня дед тоже таким был – добрейшая душа. Короче, ищут Уилла. Господин коннетабль говорит, что обратился наш Уильям в страшного демона и будет приходить жрать детей, если не словить его. Но я не представляю, как Уилл может сделать что-то подобное. Он же спас как-то мою сестренку, когда она в пять лет едва не утонула в Белой Ниви. Прыгнул за ней в воду, а на том участке поток быстрый, камни острые – не каждый взрослый решится! Ему тогда и десяти не было, но не побоялся же… Вытащил девочку. И шрам на всю жизнь заработал – между бровей. Ну не убийца он, не чудовище!

Великан вытер кулачищем влажные от слез глаза. Близнецы с удивлением взирали на этого грозного великана с сердцем доброго ребенка. Наконец Большой Пуди поднялся, вспомнив, что работа сама себя не сделает. После прощания он покинул таверну, пригнувшись. А брат с сестрой расплатились со служанкой за пиво и тоже вышли из заведения. Когда они пришли на постоялый двор в свою комнату, Йева, вспоминая рассказ выпивохи, скривилась:

– Какой мерзкий Малик! Как можно такое говорить о родном брате?

– Простой люд всегда кидается на ближнего, – ответил Лео.

– Но выходит, что этот Уильям спас мать и жену своего брата, пожертвовал собой, а теперь его демонизируют и пытаются представить чудовищем…

– Это всего лишь люди. Чего ты от них хочешь, Йева? – развел руками Леонард. – В этой глуши они тупые и доверчивые, как гуси! Вот и крутит ими Бартлет как хочет.

– А не могло так случиться, что наш старина Гиффард передал свою кровь этому благородному человеку добровольно?

– Нет. Это исключено, сестра! – тут же обозлился Лео.

– Но почему?

– Старший – и передал кровь человеку? Ты в своем уме? Нет, это невозможно! Но раз люди Райгара обосновались здесь гарнизоном, то, найди они этого рыбачка, приведут его сюда.

– Да, наверное…

– Так что останемся пока здесь. Только в следующий раз не улыбайся так мило, сестра, а то местный люд сам нас на вилы насадит за клыки.

– Без этого было не обойтись, – вздохнула Йева.

– Они бы и так все рассказали – черни только языками почесать. А еще нужно отправить письмо отцу. Без его помощи не обойдемся. Главное, чтобы они не слишком быстро нашли рыбака!

Чуть позже Леонард написал письмо, свернул его трубочкой и прикрепил к лапе ворона. Короткими скачками Таки-Таки попрыгал по кровати, а после скакнул на подоконник.

– Доставь донесение отцу как можно скорее, – приказал Лео.

– Таки-таки сделает, – каркнул ворон и вылетел в окно.

Оставшись одни, близнецы расположились по кроватям, чтобы отдохнуть. Вот только Йева с печалью вспоминала свое детство и доброго старика Гиффарда, а Леонард думал совсем о другом. Его что-то тревожило, будто передача дара человеку ставила под угрозу какие-то сокровенные тайны. Он то и дело нервно вставал и подходил к окну, откуда глядел на прибывающие и отбывающие отряды. А позже принялся смотреть на сестру, любуясь, как ее медные локоны разметались по подушке во время сна.

* * *

Спустя пару дней

Уильям продолжал идти в направлении Брасо-Дэнто. Пока было светло, он отдалялся от тропы и пробирался поодаль от нее, лесом, не желая быть замеченным. После постоянных спусков и подъемов по крутым пригоркам его одежда успела износиться, да и сам он стал походить скорее на вылезшего из болота черта.

Но по ночам он все-таки выходил на дорогу, чтобы дать ногам отдохнуть. А если кто встречался ему, то обостренные слух и зрение позволяли вовремя сойти в сторону. Пару раз ему приходилось прятаться за деревьями, пропуская по тропе спешащих гонцов.

Самочувствие Уильяма ухудшалось с каждым пройденным шагом. Та кровь, которую он испил в доме бабушки Удды, придала ему сил и приглушила голод. Но этого было мало, очень мало… Голод возвращался, и сухое горло неприятно жгло. Попытки есть лесные ягоды ни к чему хорошему не привели. Произошло то же самое, что и с булочкой, – Уильяма стошнило недоспевшей земляникой, а после голод подступил еще сильнее. Тогда он попробовал испить ледяной воды из родника, пробивающегося из-под земли. От воды его хоть и не стошнило, но жжение в горле не прекратилось.

А ведь впереди еще много дней пути, и Уильям понимал, что сил ему не хватит.

Светало. Пора было покинуть тропу, чтобы вновь раствориться в сером утреннем тумане и двинуться дальше через чащобы. И тут послышались голоса и перестук копыт. Уильям поспешно спрятался за корневищами поваленной сосны. От Вардов ехали три всадника, облаченных в легкие доспехи, с копьями наперевес, а подле них бежала пара собак на привязи.

– Где же этот гад может быть? Прочесали все вдоль и поперек, – возмутился один из всадников.

– Да может и нет его вовсе. Слышал же, что он демон? Обратился в какое-нибудь чудище крылатое и улетел жрать детей в соседних городах. Там сожрет и прилетит снова в Варды, – последовал ответ второго.

Уильям понял, что речь идет о нем, и напряженно прислушался.

– Да как нет? Бартлет – умный мужик. Не будет он искать того, кого не найти. Говорю, где-то рядом должно бродить это чудовище, – устало возразил третий. Вдруг он встрепенулся. – Мальта, Биг, что с вами?

Собаки вели себя беспокойно, скалились и рычали. Одна натянула веревку и, сделав стойку, принялась яростно лаять в сторону Уильяма. Он понял, что находится с наветренной стороны и его почуяли.

– Может, волк? – неуверенно спросил один.

– Какие волки у нас в Офурте? Спусти-ка псов. Спусти! – приказал один конник. В его голосе сплетались тревога и возбуждение охотника, напавшего на след опасного зверя.

Всадник, державший псов на привязи, спешился и освободил их. И те, сорвавшись, бросились с лаем в сторону леса, туда, где прятался беглец.

«Проклятие!» – промелькнуло в голове Уильяма.

Он выскочил из своего укрытия, из-за корневищ, и прытко побежал в чащобу.

– Смотри, вон там, за деревьями! – закричал первый всадник.

– Вот он! Это он! Ловите его!

Конники пришпорили лошадей и пустились вдогонку, потрясая копьями. Они видели, как темная тень, которую едва выхватывал серый рассвет, пыталась убежать от них. Она ловко перепрыгивала повалы, прорывалась сквозь кусты. За ней бросились отчаянно лающие собаки, настигая. Чуть погодя всадникам пришлось поотстать, потому что кони стали спотыкаться о коряги.

Но от погони Уильяму все равно было не уйти. Как бы резво он ни бежал, собаки его догоняли. Он слышал, как лай их нарастал, становился ожесточеннее, и ему казалось, что за его спиной уже чувствовалось их горячее дыхание. Тогда, продравшись сквозь кусты можжевельника, он схватил сук с земли и резко развернулся. Тотчас два пса с рычанием бросились на него. Они были огромные, темно-серого цвета – и Уильяму невольно вспомнилась та трагичная ночь с вурдалаками.

Он ощерился клыками и успел скользнуть палкой по морде одного пса. Завизжав, собака кувыркнулась, прокатилась кубарем, подставив бок, и он тотчас нанес второй удар сверху. Заскулив, она задергала передними лапами – и затихла. А вот вторая оказалась матерее. Пока Уильям сражался с первой, она выждала момент, скакнула, извиваясь длинным телом, и вцепилась в руку мощными челюстями.

Уильям люто взвыл от боли, схватил свободной рукой ее за горло, под ошейник, и сжал. И показалось ему, будто шея ее тоненькая и хрупкая, как веточка. Хрустнули позвонки. В агонии пес раскрыл пасть, закатил глаза и упал замертво.

К этому моменту всадники уже настигли его. Один направил в его сторону копье и, пришпорив коня, помчался вперед. Но лошадь резко остановилась, взбрыкнула перед самой целью, не желая продираться через высокий куст. И Уильям воспользовался этим: он схватил верхового за ногу и сдернул наземь. Испуганный конь пробил подкованным копытом голову своему ездоку и умчался в лес.

А второй всадник уже несся на Уильяма со спины, но тот успел обернуться и заметил нацеленное в него копье. Он дернулся, отскочил, но острие пронзило правое плечо и обломалось. Его сильно откинуло назад. От боли помутнело в глазах, и он почувствовал, как ярость захлестнула его. Не отдавая себе отчета, Уильям встал, качаясь, вырвал из плеча остаток копья, зарычал и швырнул его во всадника. Всадника сдуло с седла, словно пушинку.

Истекая кровью, он стал искать глазами третьего конника, однако тот уже мчался в сторону тропы с криками о помощи.

Уильям испуганно подбежал к коню, попытался залезть на него, неумело цепляясь за переднюю луку одной рукой, чтобы вставить ногу в стремя. Но конь брыкался, бил копытами, а стремя вместе с ним моталось из стороны в сторону. Легко сбросив с себя неумелого седока, животное вырвалось и ускакало в лес. Ударившись о землю спиной, Уильям болезненно и глухо застонал. Он с трудом поднялся, разогнулся. Рука его безвольно повисла вдоль туловища. Между тем он себя чувствовал странно: кровь прилила к его лицу, а тело охватило непонятным жаром. И тут он понял, что вокруг пахнет кровью, что запах ее стелется по лесу.

А издали, с запада, уже начали доноситься отзвуки утопленных в чаще голосов. Значит, там были другие отряды.

Стараясь не глядеть на трупы вокруг, Уильям прижал раненую руку к груди и помчался как мог в другую сторону. Подальше от преследователей. Подальше от дурманящих запахов крови. Значит, люди Райгара ищут его, как и говорил Гиффард.

Куда же ему бежать?

Лай собак не утихал и временами возникал то слева, то справа. Пока еще вдалеке, но расстояние лишь вопрос времени. Они знают, где он, и загоняют, как зверя. Неужели он стал зверем? Как он смог расправиться с нападавшими? Страх гнал Уильяма вперед. Он продирался сквозь кустарники, ветви хлестали его, царапали лицо, руки и ноги. Но он все бежал и бежал, пытаясь оторваться, надеясь забраться в самое темное место леса, куда даже самые рьяные преследователи не рискнут зайти.

Шум погони приближался, лился сзади и с боков.

Сосновый лес кончился. Уильям выбежал на большую прогалину, за которой рос уже густой темный ельник. Перед ним было весеннее озерцо, пересыхающее в остальное время. Все здесь лежало открытым взору, все как на ладони, ровно, и Уильям бросился вдоль берега к плотно стоящим елям, надеясь отыскать в их тьме спасение.

– Вон он! – завопил выскочивший из сосняка всадник. – Ату его! Ату!

Уильям помчался наперегонки со смертью.

Сзади, в паре десятков шагов, послышался лай своры, где было больше десяти собак. Они словно летели над землей, темно-серые, вытянувшись стрелой, шумели мелкими камнями, окаймляющими озеро. Но Уилл не оборачивался. Только чувствовал, что конец его близок. Ельник был еще далеко. «А может, прыгнуть в воду?» – подумал он. «Или позвать Вериатель?» – вдруг промелькнула дикая и неожиданная мысль. Но рисковать любимой подругой ему было страшно. Что может сделать кобыла, пусть и демоническая, против вооруженных копьями конников и своры злобных псов?

Ему на спину прыгнули. Он почувствовал сначала тяжесть собачьего тела, потом как его повело, и он споткнулся, упал вперед, больно ударившись. Тут же свет над ним померк от оскаленных морд. Заклацали страшные челюсти, и горячее собачье дыхание окутало его смрадным облаком. Он закричал от боли и страха. Его рвали, терзали, как загнанного зверя, и Уилл в исступлении катался по земле, пытаясь защитить тело от укусов.

Тем временем его окружил прискакавший отряд всадников.

– Смотри, как хорошо они справляются, – довольным голосом сказал один и направил копье на беглеца. – Может, пускай они его того, насмерть? Видели, как он двоих наших уделал?

– Коннетабль приказал взять его живым. Значит, возьмем живым! – ответил ему второй.

Он приготовился спешиться, чтобы оттащить псов за ошейники, когда над озером раздался душераздирающий протяжный вопль. Безо всякого приказа собаки бросили лежащего в луже крови Уилла, ощерились и исступленно залаяли. Всадники испуганно завертели головами по сторонам. Но вопль больше не повторился. Зато умолкло все вокруг, будто поддалось этой нарочной тишине.

Вода в озере забурлила, и оттуда выскочило нечто черное. Оно в прыжке перемахнуло через головы всадников и оказалось по другую сторону; затем неестественно замерло. Всадники с ужасом поглядели на зубастую страшную кобылу.

– Кельпи! Кельпи! – завопил кто-то.

Воспользовавшись замешательством, Уилл попытался выползти из окружения собак. Но собакам уже было не до него; поджав хвосты, они бросили хозяев и трусливо поспешили к ельнику, чтобы спрятаться.

Черная кобыла взвизгнула и кинулась на ближайшего верхового, выставившего копье. Его острие пронзило ее насквозь, однако демоница даже не почувствовала этого. Сверкнула обезображенная пасть – и воин свалился с лошади обезглавленным. Дико вереща, да так, что кровь стыла в жилах, кобыла кинулась к другим и рвала на части любого, кто ей попадался. Казалось, копья, вонзавшиеся в ее плоть, не причиняли никакого вреда – раны мгновенно затягивались, а демоница становилась лишь свирепее и злее.

Уильям пытался ей помогать. Тяжело ковыляя, он петлял меж перепуганных противников и пронзал их подобранным копьем либо выкидывал из седла, хватая за ноги. Демоница завершала начатое, добивая, вонзая белоснежные зубы, остервенело лупя копытами, где каждый удар был подобен удару молотом.

Вскоре над озером вновь воцарилась тишина. То была мертвая тишина – одиннадцать разорванных трупов легли на берегу. Никому не удалось скрыться. И тем зловещее был вид совершенно спокойных лошадей, стоявших над телами своих хозяев, – словно и не случилось никакой бойни.

Слушая эту тишину, Уильям зашатался и попытался удержаться за копье, которое воткнул в землю. Запах крови проник в его мысли, окутал их, вернул чувство голода. Он осмотрелся, но потом пожалел об этом: от увиденного его стошнило, и он упал на колени, схватившись за горло.

– Вериатель, – прошептал он неживым голосом, вытирая кровь с разбитых губ. – Спасибо.

Уже в человеческом обличье Вериатель нежно погладила его по волосам. Подняв голову, он увидел, что она улыбается и по ее белому лицу стекает кровь. Кровь эта принадлежала не ей, потому что она с удовольствием слизывала ее с губ и пальцев.

– Мне нужно уйти отсюда, – прошептал Уильям, с трудом поднимаясь на ноги.

Пересиливая себя, он побрел прочь от этих манящих запахов. Он не понимал, почему уходит. Но что-то его вело отсюда, внушая омерзение. Все в голове спуталось… Он ковылял вдоль берега все к тому же темному ельнику, а рядышком с ним пританцовывала демоница. Она высоко вскидывала стройные ножки, прыгала и кружилась. Если бы не одно «но»: в руке она держала кусок плоти, вырванный то ли со спины, то ли с бедра кого-то из воинов. Время от времени она вгрызалась в него своими белоснежными зубками и жевала, счастливо пофыркивая.

Бледный Уильям, отойдя подальше, тяжело рухнул на землю и выдохнул. Все его тело горело укусами. Вериатель присела рядом и вытянула вперед красивые ножки в сандалиях, будто и не было никакого побоища. Недолго раздумывая, она предложила кусок мяса своему любимому другу. Между ее тонких пальчиков капала темная, густая кровь.

– Нет, не хочу… – соврал самому себе Уильям. – Ты знаешь, кем я стал?

Она кивнула. Затем принялась с чавканьем доедать кусочек, искренне не понимая, почему ее друг отказался от такого лакомства. По ее подбородку побежали струйки крови, и весь низ ее лица стал алым.

– И ты нормально к этому относишься? – Уильям зачарованно посмотрел, как она теперь обсасывала пальчики.

Вериатель снова кивнула, спокойно фыркнула, встала на колени и подползла на четвереньках к Уиллу. Она обхватила его шею и жарко прильнула своими губами к его губам. Он замер, чувствуя привкус крови, затем невольно облизнул рот. От этого демоница весело рассмеялась, довольная своей выходкой, а после ткнула пальцем куда-то ему за спину. Когда Уильям обернулся, то увидел вороного коня, неспешно бредущего прямо к ним. Вскоре тот остановился в двух шагах.

– Он тебя слушается? – воскликнул Уильям.

Вериатель кивнула в третий раз, с задором вскочила на ножки и погладила вороного жеребца, поцеловав его в красивую шею. Румянец зарделся на щеках Уильяма – он отчего-то вспомнил тот день на озере. Будто прочтя его мысли, демоница еще пуще расхохоталась.

– Вериатель… Помнишь, ты говорила мне, что тогда у озера ты… – начал было спрашивать он.

Но она в один прыжок оказалась подле и прикрыла ему рот рукой, не дав договорить. А после улыбнулась насмешливо, загадочно, поведя округлыми плечиками.

– Но когда-нибудь ты мне расскажешь?

Вериатель чмокнула любимого друга в щеку и, пританцовывая, кружа и развевая платьишко, направилась на прогалину с мертвецами, чтобы продолжить сладкое пиршество. Чуть погодя оттуда донеслись звуки ломающихся костей и рвущихся жил…

Уильям с трудом сдержал позыв рвоты и подошел, прихрамывая, к коню. Постанывая от боли, он взобрался в седло и неумело тронулся, сильно сжав пятками бока. Конь медленно побрел вперед, качая большой головой. Доселе Уильяму приходилось садиться верхом лишь единожды – да и то это была демоническая, а не простая кобыла.

* * *

Тем временем в Вардах

Близнецы уже три дня скучали на постоялом дворе. Уделом их было через окна разглядывать шатры на площади, где проходила постоянная смена дозора. А еще сменялись поисковые отряды: всадники то отправлялись на поиски Уильяма, то возвращались, меняли лошадей и отбывали вновь.

– Лео, собирайся! Там что-то происходит! – Йева растолкала дремлющего брата.

Тот протер сонные глаза и потянулся к плащу. Они вышли на площадь, скрыв лица под глубокими капюшонами. Во время сезона Аарда в Больших Вардах было многолюдно – торговцы сновали туда-сюда между поселениями, поэтому на незнакомцев, тоже представившихся торговцами, заключающими сделки, никто не обратил внимания.

Вечерело, и в городе зажгли огни. Любопытная толпа уже собиралась на площади и пялилась на две повозки, движущиеся в сопровождении отряда всадников. В повозках лежали мертвые тела. Все были обезображены. Многие не имели рук, ног, а порой и голов; кишки некоторых вывернуло наружу. И даже доспехи у них будто были промяты могучей нечеловеческой силой, потому что железо врезалось в плоть. Это кровавое месиво, которое не встретишь даже в мясницких лавках, словно глядело на подошедшего коннетабля с усмешкой.

Бартлет, побагровевший от плохо скрываемой ярости, встал подле повозки.

– Как? Как это случилось? – рявкнул он.

– Они преследовали его… Три отряда, загоняли собаками. Мой отряд был в стороне, потому чутка опоздали. А когда вышли к озеру, то нашли вот это… – Бледный воин указал на месиво из тел. – Он точно демон!

– Кто видел его?

– Я видел, я из четвертого отряда, господин! – Вперед вышел еще один воин с очень худым лицом.

Бартлет пристально посмотрел на него и кивнул.

– Докладывай.

– Наш отряд обнаружил его около восточной тропы. Которая ведет к Солрагу. Мы тогда были втроем – я, Яртас и Рональдс. Мы спустили собак, когда те что-то почуяли. Собаки успели ранить его, но он убил их! Когда мы окружили его, он выглядел не как человек: глаза горят диким огнем, одежда висит кусками… А зубы – вот такие! Лошади шарахнулись. Он исхитрился и стащил Рональдса со вставшей на дыбы лошади, и та пробила ему голову копытом. Яртас почти попал ему в сердце, копье застряло в плече. Но он вытащил его из себя, метнул в Яртаса и убил наповал!

– А ты? Ты что, дурень, делал?

– А я поскакал за помощью… – Воин замялся. Ему было стыдно признаться, что он испугался. – Три ближайших отряда, одиннадцать человек, бросились в погоню. Спустили собак. Я же поспешил дальше – оповестить оставшиеся два отряда. Но когда мы выехали на берег озера, то увидели… То, что вы видите. – И он показал рукой на повозку, по которой стекала гниющая кровь. – Но это не все трупы…

– Как не все?.. – Бартлет был в бешенстве.

Воин вздрогнул, мысленно взмолился Ямесу и продолжил свой волнующий рассказ:

– Мы нашли не всех наших… Там были кровавые следы, словно кто-то волок тела к воде, в само озеро. Перепуганных собак мы нашли в ельнике, чуть дальше. Они сбились в стаю, скулили, но были целы, словно в сражении не участвовали. Вот только морды кровью перепачканы.

Слова эти насторожили Бартлета. Он потушил свой гнев, вновь подошел к повозке и внимательно посмотрел на изуродованные трупы. Что-то не сходилось. Если три человека с двумя собаками ранили вампира, то одиннадцать человек со сворой всяко должны были загнать его, как зверя. Нет, думал коннетабль, явно что-то не так. Да к тому же с чего собакам не участвовать в драке? Собаки эти были выращены в псарне Бартлета им лично. Он любил принимать участие в их воспитании, охотился с ними, чувствуя себя похожим на своего лорда, будто заняв его место. Не раз он представлял, что рядом с ним бежит не темно-серый пес, а вурдалак – и мысли его от этого были сладки и радостны. Что для этих собак один вампир, пусть и Старший?

И Бартлет принялся поочередно осматривать тела, подмечая детали: вот тут рваные следы укусов, двое проткнуты копьями, многим оторвало руки, а здесь кто-то просто отхватил целиком голову. Помимо трупов, в повозке лежали и копья убитых – и на нескольких остриях виднелась странная черная кровь.

Уж не помогли ли беглецу?

– Что с лошадьми? – резко спросил коннетабль.

– Ничего, все целы. Мы нашли их около трупов. Правда, не хватает лошади Боргура, видимо, демон забрал ее.

– Стало быть, лошади были спокойны?

– Да, вполне.

Копья в черной крови, лошади целы, собаки разбежались, а люди убиты и растерзаны. Картина произошедшего становилась более отчетливой.

– Говоришь, трупы кто-то уволок в озеро?

– Да. Не хватает трех человек, следы ведут к озеру. А еще…

– Что еще? – насторожился Бартлет.

– Там было очень много отпечатков ног, у озера… Кажется, Виддлор говорил, что видел чьи-то следы. Эй, Виддлор! Что ты там рассказывал?

Подошел другой воин, пухлый, с жидкими темными волосами.

– Да. Там были другие следы обутых ног… Но по размерам они походили на детские или женские.

– Твой отец – охотник? Расскажи подробнее, где ты их нашел и как они выглядели?

– Да, он учил меня читать следы, – гордо ответил воин. – Берег там каменистый, но чуть дальше – земля. Уже у ельника я нашел две пары следов – одни в сапогах, явно мужские, а другие либо женские, либо детские, в чем-то легком, похожем на сандалии. Те, детские, постоянно прыгали и скакали, передняя часть ступней вдавлена, стерта – следы кружили около мужских. Некоторое время эти двое сидели на земле, а после разделились. Мужчина взобрался на коня и направился на восток, а женские или детские следы вернулись на полянку, к воде. Что странно, я обошел все озеро, но от озера эти следы не удалялись…

Все сходилось. Скорее всего, это были женские следы. Но все же…

– Приведите мне старого служителя Вардцев, – приказал быстро Бартлет. Он вспомнил, что старик что-то говорил о демонах.

К нему в шатер, куда он зашел, привели пожилого мужчину в балахоне, худого как скелет, с осунувшимся лицом и очень полными губами. Лицо его осенял знак Ямеса – черная черта ото лба к подбородку. Служитель почтительно склонился перед грузно рухнувшим в кресло коннетаблем.

– Ты говорил, что этот Уильям с демонами якшается? – обратился к нему сурово Бартлет. – Расскажи-ка подробнее.

Старый служитель, втянув голову в плечи, с раболепием посмотрел на сидящего перед ним коннетабля. За долгие годы Бартлет хорошо научился разбираться в людях и знал, что обладатель столь угодливого взгляда выложит все по первому требованию, да и мать родную продаст, если та еще жива. И служитель принялся ему рассказывать о том случае, когда Уильям явился еще в юношеском возрасте домой изодранным и грязным, а в корзине у него лежала радужная форелька. Не поверил тогда служитель в ложь о падении в реку. Все годы он чувствовал, что душа Уильяма нечиста, похотлива, что водится он с демонами и демоницами, беспорядочно совокупляясь с ними, очерняя Ямеса.