Текст книги "Читай меня вслух. Том 1"

– Ладно. Что я еще выдумала?

Жду ответа, но он молчит. Своим безмолвием он прогоняет меня, однако я не собираюсь сдаваться. Мне нужен ответ. Я хочу выяснить все, от начала и до конца. Какой бы ни была правда, как больно бы ни было от его слов. Оставаться в неведении все равно больнее.

Он медлит, а я не тороплю его. Есть такие фразы, которые нужно обдумать перед тем, как произнести вслух. Есть такие разговоры, когда молчание способно рассказать тебе больше, чем пустые слова. Я всегда получала от его молчания больше, чем от сказанных фраз. Наконец он делает глубокий вдох — как предисловие перед основной речью. Я напрягаюсь, точно каждая клетка моего тела теперь способна слышать. Он начинает говорить…

Прежде чем ты узнаешь, о чем он сказал мне, я хочу познакомить тебя с ним. А может, познакомить с моей иллюзией о нем. Я расскажу, почему мне нужно было понять его и заглянуть к нему в душу. Тебе придется прочитать целую историю о нас, но я не могу сократить ее ни на строчку. Упуская детали, мы перевираем суть.

Глава 3
Шутник

Осень ленива, медлительна и тягуча, как карамель. Утро начинается неторопливо, а дни, подобно улиткам, ползут по календарным листам, не желая перебираться в зиму. И люди заражаются этой осенней хандрой, становясь неповоротливыми в своих теплых пальто и пуховиках.

Катя вернулась к оконным галактикам, но уже не запоминала их названий. Теперь они стали безымянными контурами, в которых она пыталась от скуки угадывать формы. Блокнот по-прежнему был заперт в ящике письменного стола, а потому незаписанные идеи стали теряться в беспорядке мыслей.

Прошла неделя с тех пор, как она обнаружила, что ее записи кто-то прочитал. За это время Катя ни разу не открывала блокнот. Один нелепый случай нарушил душевный порядок, который так долго создавался.

Работа над романом, подчиняясь осеннему настроению, двигалась медленно. Катя открывала текстовый файл и, глядя куда-то сквозь буквы, пыталась вспомнить предложения, пришедшие в голову утром. Нужные слова терялись. Она чувствовала себя тряпичной куклой, из которой вытрусили весь синтепон, – в душе было пусто, вот что это значило.

Катя сидела за рабочим столом, подперев голову рукой, и с унынием созерцала монитор. Взгляд скользил между строк – сосредоточиться не получалось. Откуда взяться вдохновению, когда пишешь о мусорной свалке? Катя нервозно ударила ладонью по клавиатуре – из-под курсора выскочил несуразный набор букв. Все мысли отразились в этой буквенной бессмыслице.

Сегодня Катя отвечала за меланхолию, а поддержанием рабочей атмосферы в их кабинете занималась Дарья. Она суетилась у принтера, который зажевал бумагу, и тщетно пыталась расколдовать его. Заклинания по снятию чар лексически напоминали перепалку в питейном заведении и цитированию не подлежали. В ответ принтер что-то обиженно чвиркал и наотрез отказывался отдавать бумагу, вынуждая Дарью идти на крайние меры. Когда принтер был разобран ею на детали, Кате пришлось вмешаться.

— Знаешь, чем отличается гуманитарий от технаря? – спросила она, с интересом наблюдая за Дарьей, ожесточенно сотрясающей картридж. – Оба могут разобрать технику, а вот собрать ее обратно способен только технарь.

— Могла бы просто предложить помощь, – пробурчала Дарья и всучила коллеге картридж с вывалившейся откуда-то деталью. С этого момента отношения с принтером перестали ее волновать. Она преспокойненько вернулась с отвоеванным листом за стол, по пути щелкнув кнопкой на чайнике.

Катя долго крутила детали, но все-таки собрала из них принтер. И если для офисной техники все закончилось хорошо, то Катя испачкала руки картриджем, который плакал чернилами. Она оглядела свои ладони, покрытые разводами и кляксами, – это были руки писателя, работающего за печатной машинкой, или художника, пишущего картину. Словно бы вовсе не ее руки.

– Ты чего зависла? – поинтересовалась Дарья, протягивая салфетку.

— Красиво, правда? – Катя вытянула руки, демонстрируя испачканные ладони.

Дарья бросила скептический взгляд на коллегу, потом удивленно задрала одну бровь, похожую на птицу-галочку.

— Да ну, просто грязные руки, – хмыкнула она. – Салфетку держи! Или отправляйся обнимать Шурика. Тебе – потеха, ему – счастье.

Дарья захохотала – громко и заливисто. Обычно так не смеются над собственными шутками.

Катя вздохнула и оставила коллегу в одиночестве наслаждаться своим чувством юмора. Когда она вернулась в кабинет, источая запах дешевого мыла, Дарья уже успокоилась и молча попивала кофеек. Поняв, что на нее обиделись, коллега стала максимально тихой и незаметной, затаившись в компьютерном кресле.

Благодаря тишине Катя смогла закончить статью и дожить до конца рабочего дня без приступа головной боли. Почти идеальный день в стенах редакции. В завершение она сделала кое-какие пометки на обычном стикере и сунула его в карман пальто. С тех пор как она спрятала блокнот в ящике, Катя стала оставлять заметки на клочках бумаги. Половина из них забывалась или терялась, но что-то все же удавалось сохранить.

Поздний октябрь, наконец, успокоился и отказался от проливного дождя. Остался только холодный ветер, срывающий с деревьев последние листья. Машины рассекали по дорогам, усеянным кляксами луж. Ничего нового в этом измученном осенью городе.

Кате повезло – автобус прикатил быстро и припас для нее местечко у окна. Она любила наблюдать за городом, проносящимся мимо как кинолента с яркими кадрами. На скорости большие буквы «А», отмечающие полосу для общественного транспорта, превращались в череду вытянутых треугольников. Ее младший брат всегда сосредоточенно, до головокружения, смотрел на дорогу и потом раздосадованно спрашивал: «Почему там только «А»? Где остальной алфавит?» Потом Сеня подрос и понял, что алфавит, разбросанный на дороге, – глупости дошколенка. Он вознамерился отыскать все буквы на асфальте, чтобы собрать из них тайное послание, которое городу оставили инопланетяне. Катя пообещала, что напишет об этом в газете и обязательно возьмет у первооткрывателя интервью.

Она редко называла брата по имени. Для Кати он был Хвостиком, потому что не отходил от нее ни на шаг. Воспоминания о брате вызвали улыбку. Так она и ехала до нужной остановки: разглядывая город и улыбаясь своим мыслям.

Шагнув из уютного автобуса в промозглый вечер, Катя снова нахмурилась и, надев красный берет, спешно зашагала к дому. Нырнула под арку и вдруг услышала оклик. Незнакомый голос эхом прокатился под сводом и завибрировал в ушах. Катя обернулась. Чуть поодаль от нее, прячась в тени арки, стояла невысокая щуплая фигура. Она походила на черное пятно – отпечаток человека, оставленный на стене.

– Вы обронили книгу, – сказал хриплый мужской голос.

– Вы ошиблись, это не мое, – промямлила Катя, чувствуя, как страх сжимает горло и мешает дышать. Снова это дурное предчувствие.

– О, мисс Чернильные Руки, это разве не вы? – удивленно спросил незнакомец.

Инстинктивно Катя глянула на свои руки, которые еще пару часов назад действительно перепачкала чернилами. Но сейчас ее ладони были чистыми, красными от холода и дрожащими от страха. Она подняла взгляд, чтобы спросить, откуда незнакомцу известно о чернилах, но вопрос застрял в горле. Фигура приближалась. Полы плаща трепал ветер, и казалось, что преследователь летит в воздухе. Фонарь осветил его лицо – пугающее, но знакомое. Птицеподобный!

Катя испуганно взвизгнула и бросилась бежать.

– Ну куда же вы? – крикнули ей вслед. – Что мне ему передать?

Бешено колотящееся сердце заглушало хрип человека в плаще. Катя в последний раз обернулась – фигура стала далекой и неподвижной. Однако голос все еще доносился до Кати:

– Я оставлю вашу книгу там же! Эй, слышите, мисс Чернильные Руки?!

Не дожидаясь лифта, она взбежала по лестнице. Непослушными пальцами нашарила в глубине сумки ключи и открыла дверь. Проскользнула в квартиру, закрылась на все замки и, обессиленная, сползла на пол. Она прислонилась спиной к двери, словно всех защелок и замков не хватало, чтобы почувствовать себя в безопасности.

Тело дрожало, сердце стучало в груди, как отбойный молоток. Катя щелкнула выключателем – в темноте, даже в своей квартире, было страшно.

Она узнала его – того, кто с интересом наблюдал за ней в автобусе. Он нашел между сидений книгу и зачем-то решил вернуть Кате. Как птицеподобный вычислил ее саму в большом городе и откуда ему известно о чернилах? Об этом мог знать только человек из редакции. Значит, кто-то из ближайшего окружения пытался разыграть ее. Но Кате было вовсе не до смеха.

Пытаясь восстановить душевное равновесие, она приняла душ. От горячей воды продрогшее тело покрылось тысячами иголок. Катя сосредоточилась на своих ощущениях, чтобы смыть тревожные мысли, но удалось избавиться только от озноба.

Завернувшись в махровый халат, Катя села за письменный стол и достала из ящика блокнот: поглядела на него, словно ожидая подсказки, задумчиво постучала пальцами по столешнице… Ей пришла идея вычислить шутника по почерку. Очевидно, за всеми странностями стоит один и тот же человек. Значит, нужно добыть образцы почерка всех работников редакции. Их не так уж много. Это можно поручить Дарье. Она только обрадуется, если предложить ей распутать дело.

Катя пролистала страницы, бережно проведя по каждой. Исписанная бумага нравилась ей на ощупь – можно было коснуться каждого слова. Подобно коту, мурчащему под ласковой рукой хозяйки, страницы блокнота тихо зашуршали. Разве смогут бездушные электронные машины заменить живые бумажные создания, которые позволяют прикоснуться к словам?

Ладонь ощутила неровности на чистом листе. Катя перевернула страницу. С другой стороны лист был испещрен корявыми буквами.

Ты куда исчезла? Обиделась?

Разве стоит обижаться из-за одного замечания?

Эй, не молчи! Поговори со мной!

Прости, что исправил твои записи. Но у меня и вправду карие глаза.

Я же извинился. Все еще обижаешься?

Ответь мне, пожалуйста. Я начинаю переживать.

Ты читаешь меня?

От волнения у нее перехватило дыхание.

Что же это такое?

Катя нервно поджала губы и убрала блокнот обратно в ящик, точно надеясь заодно запрятать подальше волнение и плохие мысли. Она заметалась по комнате, как загнанный в угол зверь. Выглянула в окно, опасаясь увидеть около дома фигуру того самого незнакомца. Но во дворе никого не оказалось. Только ветер гонял по асфальту ворох листьев, который с высоты третьего этажа напоминал Кате змею. Зловещая ассоциация. Она нахмурилась, пытаясь выдумать более позитивное сравнение. Не получилось.

Внезапно тишину комнаты прорезал резкий звонок в дверь. Катя испуганно вздрогнула. Может, послышалось? Звонок повторился, отвечая на ее немой вопрос. Кате отчаянно захотелось спрятаться в шкафу – в детстве это спасало от всех проблем. Но в квартире не было шкафа, куда бы она могла поместиться, поэтому пришлось собрать волю в кулак.

Путь от окна до входной двери показался Кате бесконечностью. Звонок разрывался. Визитер, очевидно, нервничал, но ждал. К дребезжанию звонка добавился стук в дверь и противный голос соседки сверху.

Раз в месяц, как по расписанию, пожилая тетушка в байковом халате наведывалась к Кате и ко всем остальным жильцам. Приходила она, когда получала квитанции за коммунальные услуги, сравнивала суммы, и всегда радовалась, узнавая, что ей удается значительно экономить. Но у визитов к Кате была и другая миссия: бережливая соседка обсуждала новости ЖКХ и делилась своими, наивно полагая, что колумнисту коммунальных хроник это интересно. Сегодня новостей не было. Поэтому соседка сразу и без лишних сантиментов спросила, как можно попасть на страницы «Городского вестника».

– Устройте в квартире пожар: попадете сразу в две новостные колонки! – гаркнула Катя и захлопнула дверь прежде, чем соседка успела осмыслить ответ.

Нервы были накалены. Катя поняла, что если не успокоится, сможет поджечь собой квартиру. Звонок нервно дзинькнул пару раз – и замолк. Соседка распрощалась с мечтой попасть на страницы городской газеты – или поспешила реализовывать подсказанный ей план. На миг Катя задумалась о том, что сказала лишнее, но тут же нашла себе оправдание. Эти мелочи не должны волновать ее.

Она расположилась за монитором. Чтобы отвлечься, стала набирать в текстовом редакторе первое, что пришло в голову. Курсор послушно печатал букву за буквой, позволяя не экономить на словах. Здесь место для записей не закончится. А напишется не то – безжалостно сотрется нажатием кнопки. Бумага таких вольностей не позволяла.

Курсор мигал, скакал от строчки к строчке – и это Катю раздражало. Она перевела взгляд на клавиатуру, чтобы не отвлекаться. А когда снова посмотрела на монитор, то с удивлением и досадой обнаружила, что набранные предложения исчезли. Одно неловкое движение, когда палец в спешке задел не ту клавишу, – и все, что было набрано, бесследно исчезло. Бумага на такую подлость не способна.

Катя принялась набирать предложение заново. Но курсор словно взбесился: запрыгал по строчкам, листая текст, стирая прежние буквы и выбивая новые. Удивительно, но сбой программы выдавал вполне осмысленный набор символов.

– Вот ты где! – самовольно написала машина, а потом вежливо добавила: – Добрый вечер.

Катя замерла в растерянности, не понимая, что происходит.

– Я знаю, что ты читаешь меня. Ответь!

Она нажала на клавиатуре «Backspace», стирая возникшие буквы. На полпути курсор остановился и, невзирая на зажатую клавишу, пошел в обратном направлении, выдав:

– Чего ты мне рот затыкаешь? Я ведь просто хочу поговорить с тобой.

Катя испуганно отпрянула, едва не упав со стула. Сердце лихорадочно забилось, ладошки вспотели. Что за чертовщина здесь творится? У нее было только одно объяснение.

– Это шутка? – набрала она и тут же отдернула руки от клавиатуры, точно обожглась.

– Я разве что-то смешное написал? – появилось на экране.

– Вот именно! Это не смешно! Хватит меня разыгрывать! – сорвалась Катя. В панике потянулась к кнопке, чтобы выключить компьютер, но в последний момент заметила ответ.

– Хотел бы тебя разыграть – придумал бы что позабавнее, чем пререкаться с тобой.

Катя разглядела в этом намек и передумала обрывать разговор на полуслове.

– Значит, история с книгой из автобуса – тоже твоих рук дело?

– Какая ты догадливая! А ты думала, что на тебя разом свалились все проблемы мира? Мы сейчас обсуждаем одну проблему – меня.

– Я не собираюсь тебя обсуждать. Ты мне неинтересен!

– Тогда почему решила написать обо мне? – выждав паузу, ответили ей.

– При чем здесь ты?

– Неужели ничего не понимаешь? Или просто обижаешься? Эй! Еще раз извини, что исправил твой текст. Но у меня и впрямь не голубые глаза.

– А какое мне дело до цвета твоих глаз?

– Ты в первом же предложении о них написала! Значит, это важно.

– Я писала не о тебе. А ты влез в мой текст, чтобы диктовать мне условия?

– А ты думаешь, что можешь диктовать мне, какого цвета будут мои глаза? Ну и самоуверенность!

– Тогда у тебя – мания величия.

– Считаешь, раз тебе дана возможность использовать меня как персонажа своего романа, ты вправе все решать за меня?

– Я – автор. Это мой текст. И да – только мне решать, что писать! – громко стуча по клавиатуре, написала Катя. Ее пальцы с таким нажимом набирали текст, словно хотели оставить синяки на невидимом и недосягаемом шутнике.

– А я – личность. И ты нагло перевираешь факты обо мне. Кому еще обижаться?

Прочитав это, Катя раздраженно фыркнула, но выразить свой «фырк» в тексте не смогла, а потому написала:

– Можешь обидеться и проваливать из моего текста!

– Роман без главного персонажа? Очень оригинально.

Очевидно, шутник отлично вжился в роль, поверив в собственную легенду. Кате следовало усыпить его бдительность и включиться в игру, чтобы поймать.

– Договорились. Я перепишу начало не про тебя – и ты от меня отстанешь!

– Так не пойдет. История все равно моя – и ты начала ее рассказывать. Это как откусить в магазине шоколадку и отказаться платить, мол, ты же только кусочек съела!

– Ты – зануда. – Казалось, все слова и аргументы закончились.

– Ну вот, хоть один правдивый факт обо мне…

– И еще у тебя ужасный почерк!

– Бинго! Ты делаешь успехи, спасибо.

Отчего-то ничейное «спасибо» смягчило Катю, и ее воинственный запал ослаб. Она шумно выдохнула, точно выпустила из себя всю злобу, и стала неторопливо, продумывая каждое слово, набирать:

– Знаешь, я бы давно закрыла этот файл, если бы не желание разобраться, кто ты и каким образом оставляешь свои каракули в моем блокноте… Откуда знаешь меня… И как взломал мой компьютер.

С минуту ей не отвечали, и Катя успела подумать, что шутник исчез. Но она ждала от него ответа, хотела, чтобы разговор продолжился. Это было то ли простым любопытством, то ли заинтересованностью в самом диалоге, – она не могла точно определить и просто наблюдала за курсором. Вот он дернулся, неуверенно выдав «ну», потом стер буквы и стремительно запрыгал по невидимой строчке, едва поспевая за мыслью того, кто набирал текст:

– Отличное объяснение происходящего! Прямо-таки все запасы логики собрала, чтобы выдать правдоподобную версию.

– Это уже читать тошно!

– Тогда давай поговорим по делу. Тем более это в интересах твоего самочувствия!

– Ладно. И? – сдалась Катя, проигнорировав очередной подкол.

– Во-первых, у меня глаза карие, а не голубые. Во-вторых, я не выражаюсь фразами из любовных романов.

От возмущения, вызванного прочитанными словами, у нее даже перехватило дыхание. Кто это вздумал насмехаться над ней, потом пугать, а теперь еще критикует образ главного героя. Перебор!

– Всё? – спросила она.

– Для первого знакомства достаточно придирок. Лимит исчерпан.

– Тогда проваливай отсюда!

– Уйду – сотру все, что ты писала. И не позволю писать историю о себе.

– Шантажировать вздумал? – Катя недовольно фыркнула. Окажись этот наглец рядом, она бы испепелила его взглядом.

– Ты никак не поймешь, кто я такой?

– Ты – самоуверенный шутник, который вздумал меня разыграть. Наверняка один из тех, кто спрашивает у меня, что я пишу в своем блокноте… Верно?

– Ноль попаданий! Я персонаж истории, которую ты пишешь, – и сейчас без шуток!

– Придумай что-нибудь менее идиотское, ладно? – скептицизм Кати дал трещину, но она не хотела сдаваться. Обессиленная логика на последнем издыхании оборонялась, но уже подыскивала белый флажок, чтобы помахать им, признав поражение.

– Ты воображаешь оконные галактики, но не можешь поверить в мое существование?

– А про галактики ты откуда знаешь?!

– Ты оставляешь в блокноте заметки. Забыла?

– А ты забыл о приличиях!

– Снова ты переходишь на личности. Тебе лишь бы поругаться.

– Мне не хочется с тобой говорить. Будь так любезен, замолкни.

– Как хочешь, зануда! – выбил курсор, но потом, передумав, убрал последнее слово и поставил вместо него точку. Катя усмехнулась: тебя вроде и занудой назвали, и свою тактичность показали, стерев оскорбление. Она смотрела на экран, ожидая продолжения диалога, но курсор размеренно пульсировал, а невидимый спорщик словно и впрямь исчез. «Обиделся», – подытожила Катя.

Происходящее было похоже на изобретательную шутку. В детстве она и ее друг любили звонить по случайно набранным номерам и рассказывать незнакомым собеседникам выдуманные на ходу истории. Теперь, кажется, настал ее черед быть той случайной жертвой. А телефонные хулиганы подросли и превратились в компьютерных хакеров. Однако в этой истории оставалось несколько загадочных вещей, которые не давали Кате покоя. Кто-то не просто взломал ее компьютер – он был рядом и следил за ней. Слишком круто для виртуального хулигана, случайно выбравшего свою жертву.

Чем больше она размышляла над этим, тем прочнее убеждалась, что шутника следует искать в стенах редакции.

Глава 4
Оконные галактики

Если бы города соревновались в конкурсе на самую худшую погоду, победителем безоговорочно стал бы этот. Неделю здесь шел дождь, а теперь дул ледяной ветер, и небо, словно отлитое из свинца, нависало над скелетообразными деревьями. Казалось, осень в этом городе не закончится никогда.

Такую погоду следовало бы пережидать дома, укутавшись в теплый плед и с кружкой горячего кофе. Однако Катя попала в эпицентр осенней непогоды: вместо домашнего пледа – пальто, шарф и красный берет; вместо кружки в руках – зонтик, защищающий от моросящего дождя и пронизывающего ветра. Удивительно, но эта прогулка Кате нравилась. Она всегда радовалась возможности вырваться из редакции, даже если за ее пределами ждали дождь и ветер. Особенно такая вылазка была полезна сейчас, когда пребывание в редакции напоминало хождение по минному полю – отовсюду Катя ждала подвоха, внимательно следя за каждым человеком, оказавшимся поблизости. Но за время шпионажа ни один объект себя не выдал. Вскоре Кате надоели игры в сыщицу, и она сосредоточилась на работе. От этого была хоть какая-то польза.

Сегодня ей предстояло выполнить редакционное задание, сулящее, конечно, беспрецедентную новость. Вооружившись адресом и заметками к готовящейся статье, Катя отправилась искать главного героя новости. И вы уже не будете удивлены, когда узнаете, что разыскивалась лужа.

В связи с погодой их стало превеликое множество, но речь шла о конкретной луже, которая образовалась перед почтамтом. Заголовок статьи, предложенный главным редактором, отражал всю сущность этого природного явления: «Лужа продолжает беспокоить горожан».

Вероятно, Кате выпала уникальная возможность написать про единственную в мире лужу, которая угрожала человечеству и его размеренной жизни. Однако Катя не понимала ценности материала, попавшего ей в руки. С виду это была обыкновенная лужа, возникшая перед входом в отделение почты на том самом месте, где пару месяцев назад образовалась выбоина в асфальте – бывшая героиня ее статьи. Кате казалось печальным, что одна лужа способна нарушить инфраструктуру города, лишить горожан спокойствия и при этом угодить на газетную полосу. Оставалось радоваться, что в редакционном задании не значился пункт об интервью с лужей.

Катя уже не пыталась найти смысл в беспрецедентных новостях, которые ей приходилось освещать. Она без труда отыскала здание почты и героиню будущей статьи. Вот человек с посылкой в руках показался на пороге почтамта, спустился по ступенькам и, миллиметруя каждый шаг, засеменил вдоль лужи; благополучно преодолел преграду и зашагал дальше. Через несколько минут перед почтой возникла хрупкая барышня, которая расценила лужу как непроходимое препятствие и решила обойти ее вдоль заборов, цепляясь для равновесия за прутья. Неловкие движения, балансирование на узком бордюре и высокие каблуки делали барышню похожей на циркачку, которая на ходулях и без страховки выполняла трюк «Прогулка над пропастью». Получилась довольно забавная картина, вызвавшая у Кати сдержанное хихиканье.

Она сделала пару снимков местности, затем опросила нескольких прохожих, которые ругали лужу, жаловались на коммунальные службы, хамство сотрудников почты и жизнь в целом. Выполнив все пункты задания, Катя поспешила вернуться в редакцию, поскольку дождь усилился, лужа стала расти и уже грозилась перекрыть движение всего города.

Погода испортилась окончательно. Ветер гнул спицы зонта, поторапливал, толкая в спину и злобно бросая дождевые капли вдогонку. Катя добежала до спасительной автобусной остановки, укрылась под козырьком и перевела дух. Она решила переждать, пока дождь успокоится, и спряталась в углу остановки, где капли не могли ее достать.

На скамейке, тоже укрывшись от дождя, сидел парень. Катя не обратила бы на него внимания, если бы не почувствовала на себе его пристальный взгляд, столь наглый и нескрываемый, точно она была частью городского пейзажа, который он рассматривал от скуки. Вначале Катя смутилась, потом насторожилась и стала бросать косые взгляды в ответ, но каждый раз парню удавалось увиливать от ее осуждающего взора. С виду незнакомец казался совершенно безобидным: чудаковатая шапка, рюкзак, увешанный разноцветными значками, и беззаботно болтающиеся ноги в ярко-зеленых кедах. Каждая деталь в его внешнем виде противоречила образу опасного человека. Тем не менее он продолжал внимательно изучать ее, словно намеков не понимал.

Первой не выдержала Катя: внезапный порыв подтолкнул ее к скамейке, усадил рядом с парнем и заставил сказать:

– Привет!

– Здравствуй, – ответил незнакомец после паузы, скрывающей удивление и смятение. Он выглядел как шпион, которого внезапно рассекретили. Парень опустил взгляд, щеки его зарумянились, и весь он застыл, не рискуя пошевелиться.

– Извини, что вмешиваюсь, но твое пристальное наблюдение за мной, честно говоря, раздражает, – выпалила Катя, стараясь сохранять строгий и уверенный вид. Однако запал ее быстро прошел. В одну секунду захотелось вскочить и убежать, чтобы не продолжать этот странный диалог. Переборов волнение, она скрестила руки на груди, словно отгородилась и закрылась на замок. Так спокойнее.

– Это ты прости за беспокойство. – Он нервно заерзал на скамейке.

– Ладно уж, – отмахнулась Катя, смягчившись. – Ты что-то хотел спросить?

– Вовсе нет, – по-прежнему не глядя на нее, отозвался парень. – Просто мое любопытство иногда выставляет меня дураком.

– Со всеми такое случается. – Катя пожала плечами, мол, обычное дело, каждый день с подобным встречаюсь.

– Прости, если напугал, – сказал незнакомец и наконец посмотрел на нее.

Катя встретилась с ним взглядом и невольно подскочила от растерянности. Один его глаз был не просто карим, а почти черным, как уголек, и не выражал ничего – пустой, мертвый взгляд. В другом, серо-голубом, плясали задорные блики. В этом взгляде читались интерес, вызов и интригующее любопытство. Он смотрел так пристально, что Катя почувствовала себя пригвожденной этим разнооким взглядом к стене остановки, в которую вжалась от ужаса. Казалось, на нее смотрели два разных человека.

Она не могла скрыть испуга, отчего ей стало неловко, а незнакомцу – смешно. Он скривил губы в хитрой ухмылке, довольствуясь тем, какое впечатление произвел. Катя хотела заговорить, чтобы исправить ситуацию, но парень перебил:

– Не извиняйся, я привык.

Он махнул рукой, пытаясь сказать, что не обижается на такой пустяк. А уже в следующую секунду вскочил, тыча куда-то пальцем.

– Мой автобус! Мне пора!

Катя была уверена в том, что он не ждал никакого автобуса до разговора с ней, но сейчас, запрыгнув в первый попавшийся, хотел спастись от неловкой ситуации. Она и не думала его удерживать, испытала даже некоторое облегчение, когда чудак ринулся к спасительному транспорту. Странная встреча и закончиться должна соответствующе. Катя провожала незнакомца улыбкой, вызванной его пестрым нарядом. Парень заскочил на ступеньку, вдруг обернулся, одарил Катю широкой улыбкой и крикнул:

– Смотри, сколько оконных галактик привез автобус!

Эти слова точно иголкой укололи. Катя вскочила.

– Откуда ты знаешь про галактики?!

Ее голос утонул в гудке автомобиля. Железные двери с лязгом захлопнулись; незнакомец исчез, скрытый грязными стеклами. Автобус тронулся с места и, подобно кораблю, поплыл по дороге, рассекая лужи. Катя проводила его взглядом, словно ожидала, что он доедет до ближайшего светофора и испарится. Но автобус, самый обыкновенный и вполне себе настоящий, так и катил по дороге, окутанный брызгами луж.

Опомнившись, Катя вернулась под козырек остановки. Стало неуютно от холода и неспокойно от странной встречи. Она была уверена в том, что видела человека, который читал ее блокнот и взломал компьютер. Иначе откуда он мог знать про оконные галактики? Но, вопреки ожиданиям и догадкам, этого человека она не знала и прежде никогда не встречала. Зачем незнакомцу затевать такую шутку с ней? И главное, почему он выбрал ее?

Все эти мысли роились в голове Кати, как назойливая мошкара. Она отгоняла их в своем воображении, а хмурилась в реальности. Ожидая свой автобус, Катя успела продрогнуть и получить звонок из редакции. Суета и размышления лишили ее чувства времени. Взглянув на часы, Катя обнаружила, что бессовестно задерживается. Не дождавшись транспорта, она поспешила на работу. Лужи и грязь противно хлюпали под ногами, а косой дождь то и дело норовил скользнуть под зонт, словно ему было любопытно, кто скрывается под ним.

Вернувшись в редакцию, Катя поразилась резкой смене окружения. Едва за ее спиной хлопнула входная дверь, она почувствовала это искажение атмосферы: холод, влажность и осенняя свежесть сменились теплом и духотой маленьких помещений; шум и суета улицы здесь стали беззвучны и обездвижены. Она словно погрузилась в горячую ванну, сковавшую ее паром и ограничившую движения чугунными стенками.

Кабинеты казались пустыми, но Катя могла без труда представить, что происходит за стенами каждого из них: все сидят за своими мониторами и делают вид, что работают; а единственные звуки, которые можно услышать в это время, – многократно усиленный стук клавиатуры. Изредка безмолвие нарушается телефонным звонком, чересчур громким для привыкшего к тишине уха. Разговор у редколлегии всегда короткий, поэтому вскоре в кабинетах снова устанавливается молчание.

Сотрудники газеты «Городской вестник», эти непризнанные гении журналистики, предпочитали сводить все разговоры к минимуму. Вероятно, оттого, что слова надоели им при многолетней подготовке статей, как кондитеру может наскучить сладкое, а водителю – песни единственной кассеты, которую безостановочно крутит магнитола. Тишина в этих обшарпанных стенах становилась зловещей, поэтому общество Дарьи, любительницы поболтать, порой спасало Катю.

За время ее отсутствия хроникер криминальных новостей устала молчать. Едва Катя появилась в дверном проеме, в Дарье словно включился моторчик, генерирующий предложения. Шквал вопросов и новостей посыпался на пришедшую, и Катя растерялась, выбирая, на что следует реагировать. Ответив на вопросы и выслушав все новости, накопившиеся у Дарьи за пару часов, Катя принялась за работу.

Прогулка на свежем воздухе благотворно повлияла на нее: текст статьи возник довольно быстро и просто, что приободрило Катю. Она любила это чувство легкости, когда предложения сами собой выстраивались друг за другом и превращались в связный текст. Тогда она верила написанному, ощущая себя проводником реальных событий и истинных мыслей, а не выдумщиком.

К концу рабочего дня статья с беспрецедентной новостью о луже лежала на столе главного редактора, а ее автор в спешке собиралась домой, чтобы поскорее связаться с обманщиком и разоблачить его.

Привыкшие к темноте глаза сощурились от света монитора. Катя заерзала на стуле, с нетерпением ожидая, когда компьютер загрузится. Ей казалось, что он включается дольше обычного и медлит назло, издеваясь, как участник общего заговора против нее. С такими мыслями можно было заработать паранойю, поэтому Катя постаралась переключиться на репетицию будущего разговора. Это было ее привычкой – представлять развитие событий, продумывать свои реплики и пытаться предсказать ответы собеседника. И пусть эти мысленные заготовки еще ни разу не пригодились, но она чувствовала себя увереннее, когда имела несколько шаблонных фраз в запасе – как студент, который на экзамене успокаивает себя лежащей в кармане шпаргалкой, но не пользуется ею.