Текст книги "Ошибка Саймона"

7
Замок в небесах

Шумный вздох Саймона разлетелся эхом, и песня мамы резко оборвалась. Несмотря на расстояние, которое их разделяло, их взгляды тут же встретись, и с лица её пропала всякая улыбка.

– Саймон? – Она перегнулась через подоконник, и он заметил на ней тёмно-синие одежды. – Ты что здесь делаешь? Что случилось? Почему…

– Достаточно. – Маму перебил резкий голос, и к Саймону подошёл высокий худой мужчина с волосами, цвет которых напоминал грязь. Перрин, самый верный лейтенант Ориона. Саймон тут же попятился.

– Я хочу увидеться с мамой, – сказал он горячо. Но пока он говорил, она отошла от окна, а стражник в зелёном закрыл ставни, загородив Саймону обзор.

Перрин фыркнул.

– Увидишься с ней, когда повелитель позволит.

– Я ему не подчиняюсь, – жарко ответил Саймон. – А уж тебе – тем более!

– Саймон, – донёсся до него голос дяди. – У вас ещё будет время увидеться. Может, сначала нам покажут, где мы будем жить?

Сначала Саймон не поверил, что Малкольм так легко спускает это Перрину с рук. Но потом обернулся и заметил мрачный взгляд дяди – поэтому заставил себя хоть немного разжать кулаки. Они пришли не ради драки, и как бы Саймон ни злился и не расстраивался, что Орион навлёк на его семью такой кошмар, запертым в курятнике искать Осколки будет куда сложнее.

– Ладно, – буркнул он, пронзил Перрина тяжёлым взглядом и поплёлся обратно. Оставлять маму было больно – его будто разрывало надвое, но, если он хотел вернуть ей свободу, нужно играть по правилам. Пока что. – Я всё равно проголодался.

– Вам очень повезло: у нас подают лучшие блюда во всех Пяти Царствах анимоксов, – с улыбкой сказала Порша, которую явно обрадовало, что он не устроил скандал.

– Лучшие в Птичьем Царстве – возможно, – сухо сказал Малкольм, – но пока не попробовала моё барбекю – считай, жизни не видела.

Саймон неохотно вернулся к остальным, но Перрин так и стоял в отдалении, наблюдая за ним. Пока Порша продолжала болтать, ведя троих гостей в сторону дворца, Саймон обернулся через плечо и заметил тяжёлый взгляд Перрина. Орион уверял, что хочет с ним помириться, но теперь Саймон хотя бы понимал, что не все обитатели Ястребиной горы разделяют его стремления – значит, скорее всего, наблюдать за Саймоном будут пристальнее, чем он ожидал, особенно учитывая то, что мама буквально в сотне метров от него.

Он так потерялся в собственных мыслях, что не заметил, как они вошли в так называемый дворец. Солнца над головой больше не было, сам воздух словно изменился – и Саймон застыл в широком дверном проёме, раскрыв рот.

Несмотря на простоватый фасад, сливающийся с лесом, интерьер полностью отвечал представлениям Саймона о замке. Полы вестибюля устилал белый мрамор, с потолка свисала хрустальная люстра, демонстрируя, чего ожидать от королевской резиденции. Высокие окна пропускали дневной свет, а на стенах, обрамлённых золотом, висели портреты мужчин и женщин, живших столетия назад.

– Так не бывает, – пробормотал Саймон, поворачиваясь на месте и пытаясь отыскать признаки наваждения. Но это была не иллюзия, и он потряс головой, злясь на себя за восхищение. – И тут всё такое?

– Да, весь дворец, – сказала Порша, проходя в вестибюль, отчётливо цокая каблуками. Малкольм пошёл за ней следом, радуясь возможности вернуться в помещение со стенами, а вот Саймон помедлил.

– Я и забыла, как тут роскошно, – сказала Уинтер, оставшаяся рядом с ним. Она вытягивала шею, оглядывалась. – Я столько раз входила в эти двери, что, наверное, однажды просто перестала замечать красоту.

В её голосе слышался отголосок тоски, и Саймон усилием воли оторвал взгляд от обстановки и взглянул на неё. Несмотря на своё удивление, он понимал, что ей тяжело. Даже тяжелее, чем они представляли, когда она согласилась сюда вернуться.

– Ты в порядке? – спросил он. Глубоко вздохнув, она кивнула.

– Да. Плохо только, что они послали за тобой Поршу, – проворчала она. – Все Гейлы – безнадёжно испорченные люди.

– Кхм.

Порша стояла в противоположном конце вестибюля, нетерпеливо притопывая, несмотря на улыбку и ямочки на щеках.

– У вас ещё будет время осмотреться, ваше высочество. За мной, пожалуйста.

Двери привели их в лабиринт из коридоров и лестниц. Порша, ведущая их куда-то, безостановочно рассказывала историю дворца. Какой правитель что добавил, какие восстания какое крыло разрушили, и какие из них были отстроены с ещё большим размахом. Слушать её было тяжело, и когда они добрались до простой белой двери, Саймон, в отличие от Порши, успел запыхаться.

– Ваше высочество, – сказала она, склонив голову. – Ваши покои.

– Покои? – хмурясь, переспросил Саймон.

– Как квартирка на Манхэттене, примерно, – пробормотала Уинтер мрачно, скрестив на груди руки. – Только без кухни.

– Там есть всё, что вам понадобится, – радостно сказала Порша, доставая ключ и открывая дверь. Петли скрипнули, будто ими давно не пользовались, и она поморщилась. – Я сейчас же пошлю за мастерами, ваше высочество.

Саймон с опаской заглянул внутрь. За дверью располагалась хорошо освещённая гостиная с белой и тёмно-синей мебелью. Ещё Саймон заметил двери, ведущие в другие комнаты. Сходу понять было сложно, но Саймон почти не сомневался, что покои эти раза в два больше квартиры, в которой они жили с дядей.

– Малкольм с Уинтер тоже будут жить тут, да? – спросил он, заходя внутрь. Порша кашлянула, но успела ответить, потому что он обернулся и смерил её взглядом. – Да?

– Если того желает его высочество, – сказала она неохотно. – Но не могу не заметить, что в гостевом крыле их ожидают собственные апартаменты…

– Это ты про то мелкое гнёздышко рядом с комнатами прислуги? Нет, спасибо. – Уинтер плюхнулась на диван. – Нам и тут хорошо. Можешь принести чего-нибудь попить.

– Я… – Порша на мгновение стиснула зубы – так быстро, что Саймон чуть было это не упустил. – Как скажете, мисс Скай. Я попрошу прислугу принести вам напитки.

Она закрыла за собой скрипнувшую дверь, оставляя Саймона, Уинтер и Малкольма наедине. Какое-то время они молчали, а потом в мозгу Саймона что-то щёлкнуло.

– Погоди, мисс Скай? – Он обернулся к Уинтер. – Ты же Уинтер Ривера.

Та уставилась на свои ногти.

– Ну… не совсем, – призналась она. – Ривера – девичья фамилия мамы и фамилия дедушки. Когда она вышла за папу, взяла его фамилию – Халсион. Это тоже благородный род.

– Значит, ты Уинтер Халсион? – ничего не понимая, спросил Саймон.

Уинтер промолчала. Малкольм, стоящий у окна, усмехнулся.

– Подозреваю, Орион дал ей свою фамилию, когда принял в семью, – сказал он; цвет его лица уже вернулся в норму. – То есть она стала Уинтер Скай.

Саймон заморгал, глядя то на Уинтер, то на дядю. Она не стала ничего отрицать, и он не сдержался:

– Так ты Уинтер Скай? Как… как «зимнее небо»?

– Уинтер Халсион Скай – «безмятежное зимнее небо», – поправила она, скрещивая руки на груди, словно защищаясь. – Не смотри на меня так. Родители не знали, что умрут и оставят мне такое дурацкое имя.

Саймон закусил губу, сдерживая смех. На самом деле было не настолько смешно – он понимал, почему она решила скрыть настоящее имя, ведь в ПРИЮТе её и так постоянно дразнили. Но напряжение сегодняшнего утра резко отпустило, и плечи его затряслись.

– Прости! – воскликнул он, заметив взгляд Уинтер. – Мне нравится твоё имя. Оно хорошее. Просто…

– Не очень-то подходит Рептилии. – Скривившись, она встала. – Я в свою комнату. Закончишь смеяться – позови, потому что я хочу есть.

– В свою комнату? – спросил Саймон, провожая её взглядом до двери.

– Да, в свою комнату, – сказала она недовольно. – Это же мои бывшие апартаменты. Куда ещё, по-твоему, могла пристроить нас Порша, чтобы побольше мне нагадить?

Она хлопнула дверью так, что затряслась мебель. Саймон посмотрел на дядю, не зная, что сказать, а тот лишь вздохнул.

– Мы понимали, что ей будет тяжело, – сказал он. – Дай ей время.

– Не уверен, что у нас его много, – ответил Саймон, опускаясь на диван, на котором только что сидела Уинтер. – Долго ещё Орион будет притворяться, что мы тут все одна большая счастливая семья?

– Пока ты будешь ему позволять, надеюсь, – ответил Малкольм, а потом вздохнул. – Послушай, Саймон. Я понимаю, что ты не хочешь, но подыграть придётся.

– Подыграть? – Саймон сморщил нос. – Я здесь. Меня называют «его высочеством», и я это терплю.

– Я не про то, – сказал Малкольм. – А вообще про всю ситуацию. Если понадобится, дай Ориону понять, что ты верен ему, а не мне. И даже не своей маме.

Саймон, не ожидавший этого, моргнул.

– Вы предлагаете сделать вид, будто я на его стороне?

– Сделай вид, будто проведённое здесь время заставило тебя задуматься над мировоззрением Ориона. Сделай вид, что понимаешь его – что разделяешь его идеалы. Для Ориона с его самолюбием… помнишь, что сказала Уинтер? Если будешь притворяться, что чему-то учишься, он может тебе поверить. Главное, чтобы это не бросалось в глаза. Иначе он решит, что ты над ним издеваешься. Но если понадобится – встань на его сторону, не на мою.

Нахмурившись, Саймон оглядел затейливую вышивку декоративной подушки, утыкавшейся ему в бок. Он понимал, что имеет в виду дядя, но его предложение казалось таким невероятным, таким невозможным, что даже представить не получалось.

– Орион убил папу. Он убил дядю Дэррила, – сказал он тихо. – Я не могу просто взять и… сделать вид, что он мне нравится.

– И не надо, – сказал Малкольм. – Сделай вид, что уважаешь его. Пока он тебе не поверит, ничего полезного ты от него не добьёшься.

На сердце заныло. Саймон понимал, что дядя прав – да, он не доверял Ориону, но и Орион ему не доверял. Однако была черта, перешагнуть которую он не мог.

– А что будете делать вы с Уинтер? – спросил он. – Если пойдёте искать Осколки, и вас поймают…

– Не пойдём, – сказал Малкольм. – Я буду делать вид, что я тут высокопоставленный гость, а Уинтер…

– Обязательно вляпается в неприятности.

Низкий голос раздался откуда-то сзади; Саймон резко обернулся, чуть не свалившись с дивана. Только сейчас он понял, что окно было приоткрыто – а на подоконнике стоял сапсан, безотрывно глядящий на Саймона своими чёрными глазами.

8
Девять благородных семей

Саймон не мог выдавить ни звука.

Он открывал и закрывал рот, готовый выпалить сотню оправданий, мелькавших в голове, но сказать ничего не мог. Малкольм уже вскочил на ноги, направляясь к подслушивавшей птице, будто намеревался свернуть ей шею. И хотя Саймон понимал, в какой ситуации они оказались – а она была очень, очень плохой, – позволить дяде убить очередного анимокса было бы значительно хуже.

– Дядя Малкольм, не… – начал было он, но его прервал возглас.

– Рован!

Уинтер пронеслась через гостиную так быстро, что Саймон только и увидел, что расплывчатое пятно. В то же время сапсан начал превращаться, и в объятия её поймал уже молодой парень со светлыми волосами и лёгкой щетиной.

– Я так по тебе скучала, – сказала Уинтер, утыкаясь лицом ему в грудь. – Почему ты не встретил нас на входе? Они прислали Поршу Гейл.

– Поршу Гейл? – Рован отпустил её. – И вы обе ещё живы? Невероятно. Или ты просто успела спрятать тело? – Он подозрительно оглядел комнату. Уинтер ткнула его локтем под рёбра.

– Если и успела, ты её не найдёшь, – хихикнула она.

Малкольм, стоящий между ними и диваном, кашлянул – до сих пор напряжённый и готовый броситься в любое мгновение. Рован спокойно обернулся к нему, широко улыбаясь.

– Альфа, – сказал он, почтительно склоняя голову. – Рад встретить вас в дружелюбной обстановке. Я Рован Перрин, сын…

– Я тебя знаю, – угрожающе сказал Малкольм. – И знаю, что ты состоишь в армии Ориона. Причём в высоком звании. А ещё – что ты пытался похитить моего племянника и его друзей, когда они ехали из Нью-Йорка в Аризону.

– Он хотел нас защитить, – сказала Уинтер, закрывая его собой.

– Я хотел их защитить, – быстро согласился Рован, пытаясь сдвинуть Уинтер. Та не поддалась и с места не сошла.

– Хочешь сказать, что если бы схватил Саймона, – произнёс Малкольм с вызовом с голосе, – то не передал бы его Ориону?

Рован нервно переступил с ноги на ногу.

– Даже если бы передал, то первым делом бы помог вашему племяннику бежать. Я лишь старался его защитить.

– Это просто слова, – сказал Малкольм, угрожающе шагая к нему. – Откуда мне знать, что ты не пойдёшь к Ориону, как только мы тебя отпустим?

– Он не врёт, – выпалил Саймон. Дядя хмуро посмотрел на него, но он не сдался: – Всё, что сказал Рован – правда.

– Ты-то откуда знаешь? – поинтересовался Малкольм. – Он тебе помогал?

– Ну… – Саймон понимал, что не стоит доверять незнакомым, но Рован работал на Лео – и был единственным шпионом Лео в Птичьей армии. Он не мог рассказать об этом Малкольму, потому что дядя считал Лео мёртвым, однако мог остановиться на полуправде. – Он… он друг Зии, – пояснил Саймон. – Можешь с ней связаться. Она за него поручится.

Малкольм просверлил Рована взглядом, обдумывая слова Саймона. Ладони его сжались в кулаки, и тогда Саймон встал рядом с Уинтер, перекрывая оставшемуся в меньшинстве дяде путь.

– Он всё это время помогал маме, – тихо сказал Саймон. – Защищал её, прикрывал меня. И он всё равно знает, чем мы занимаемся. Обещаю, дядя Малкольм, он не расскажет Ориону.

– Орион и так знает, – неожиданно произнёс Рован голосом, дрогнувшим из-за угрозы, исходящей от Альфы. – Он знает, что Саймон хочет найти Осколки. Знает, что вы с Уинтер пришли помочь. И подозревает, что где-то поблизости выжидают сын Генерала и юная Королева Чёрная Вдова. Я пришёл предупредить, – добавил он. – Куда бы Саймон ни пошёл, за ним будут следить. Ему опасно искать Осколки. По крайней мере, без помощи изнутри.

– И ты собрался помочь? – спросил Малкольм, не поддаваясь. Рован кивнул.

– Я отвечаю за безопасность Саймона, – сказал он. – Я знаю, кто и где будет за ним следить, поэтому, если дадите мне время, устрою слепые зоны. Дам возможность осмотреться без лишних глаз.

Малкольм фыркнул.

– И с чего нам тебе верить?

– Потому что без меня вы не справитесь, – ответил Рован, расправляя плечи. – Вы можете мне не доверять, но, надеюсь, я достаточно помогал Саймону и его маме, чтобы он дал мне шанс.

Комната погрузилась в тишину. Саймон смотрел то на дядю, то на Рована, не зная, чего ожидать. А потом единым движением Малкольм рванулся вперёд и схватил Рована за зелёное одеяние, притягивая к себе.

– Слушай сюда, – прорычал он так низко, что Саймон с трудом расслышал. – Если с моим племянником что-то случится, я буду винить тебя, и расплачиваться придётся кровью. Всё ясно?

Рован кивнул со зловещим спокойствием. Малкольм скрепя сердце отпустил его – и пока Саймон думал, что тут сказать, дядя вышел из комнаты и твёрдой рукой закрыл за собой дверь.

– Н-да. – Рован прокашлялся. – Интересный разговор вышел. Уинтер, я, конечно, ценю заботу, но можешь превращаться обратно.

Только тогда Саймон заметил змею у ног Рована, угрожающе демонстрирующую клыки. Недовольно прошипев что-то, подозрительно напоминающее ругательство, змея снова стала Уинтер.

– Ты собиралась укусить дядю Малкольма? – спросил Саймон, у которого от неожиданности распахнулся рот.

– Если бы он напал на Рована, – проворочала она. – Ты же знаешь, Малкольм бы его в порошок стёр.

– Эй, ну не надо, – сказал Рован и рассмеялся, избавляясь от остатков напряжения. – У меня, конечно, нет мускулов Альфы, но драться я умею. Так, давайте-ка найдём вам одежду, а там можно и до обеденного зала дойти?

Уинтер мгновенно скривилась.

– Я не надену оранжевый.

Его улыбка пропала.

– Уинтер, ты знаешь правила не хуже меня.

– Я всё ещё принадлежу к королевской семье, – резко заявила она. – Я всё ещё Скай, а если Орион больше меня не признаёт – то я все ещё Халсион, я здесь выросла. Этого у меня не отнять.

– Не отнять, – сказал Рован так ласково, что Саймону показалось, будто он подслушивает чей-то личный разговор. – Ситуация сложная, уверен, историки ещё долго будут её разбирать…

– Плевать мне, – горячо сказала Уинтер. – Если Орион не разрешит носить тёмно-синий, надену голубой. Он мой по праву рождения, нравится им это или нет.

– А если тебя арестуют? – спросил Рован. – Ты готова пойти на это ради гордости?

Она смерила его кислым взглядом.

– А сам-то как думаешь?

Саймон нахмурился.

– Неужели цвет, который ты носишь, так важен, Уинтер?

Ответом послужили покрасневшие щёки и заблестевшие глаза. Она не просто упрямилась – она хотела, чтобы её приняли, хотела быть частью бывшего дома, и Саймон просто не мог понять её чувств. Тяжело вздохнув, он повернулся к Ровану.

– Ты же сможешь найти голубую… одежду для меня, да? – спросил он.

– Мантию, – поправил Рован таким же мягким голосом, каким обращался к Уинтер. – Да, я найду что-нибудь её размера. Но девяти благородным семьям это не понравится, учитывая, что Уинтер… – Он кашлянул. – Учитывая, что Уинтер от них отличается.

– Это их проблемы, – жарко сказал Саймон. – Если Орион хочет, чтобы я был рядом, пусть заставит их смириться.

Не прошло и часа, как Порша Гейл вернулась, но в этот раз в сопровождении небольшой армии стражников в зелёных робах. На мгновение, когда Саймон только открыл дверь, он решил, что это очередная уловка Ориона и она пришла его арестовывать. Однако вместо наручников Порша продемонстрировала ему яркую улыбку.

– Ваше высочество! Вы нашли свою мантию, очень рада!

Саймон глянул на свою тёмно-синюю робу. Изначально она показалась очень уж длинной, но теперь увидел Поршу с солдатами и понял, что край её действительно должен доходить до колен.

– Её обязательно носить?

– Только на улице и на торжественных мероприятиях, – радостно отозвалась Порша. – Хотя я бы посоветовала вам её не снимать, пока придворные не запомнят ваше лицо. Вас устроили чай и выпечка, присланные с кухни?

– Да, эм… – Саймон оглянулся на столик в углу гостиной, куда молчаливый слуга водрузил целую гору кексов, печенья, булочек и другой выпечки, названия которой он не знал. – Даже чересчур. Куда пойдёт всё недоеденное?

– Нетронутую еду мы раздадим тем, кто её захочет, – успокоила она его, вновь сверкая ямочками. – Ваш дедушка будет рад, что вас беспокоит продовольственный вопрос. Он тоже крайне им озабочен.

Саймон не нашёлся с ответом – к нему подошёл Малкольм. Оранжевая мантия была тесновата ему в плечах, и он хмуро её оправил.

– Рован сказал, что сам проводит Уинтер, – произнёс он. – Давайте уже с этим покончим.

Порша с трудом удержала жизнерадостное выражение лица.

– Разумеется, Альфа, – сказала она с лёгким поклоном. – Сюда.

Дорога до обеденного зала заняла удивительно много времени, но в этот раз, к счастью, Порша не стала рассказывать, какой повелитель Птиц какую колонну построил. Вместо этого она бесконечно распиналась на тему этикета и манер – сначала Саймон пытался слушать, а потом речь зашла о том, какую вилку, когда использовать, и он перестал.

Мысленно он попытался составить карту дворца. Два поворота направо привели их из его комнаты в длинную галерею, увешанную картинами; повернув налево, они оказались в роскошной гостиной с золочёной мебелью и окнами в потолке. Ещё через несколько поворотов Саймон чуть не сбился, а потом Порша остановилась перед парой стражников, вооружённых луками и стрелами.

– Обеденный зал, ваше высочество, – сказала она, поправляя ему мантию. – Если вдруг вам понадобится что-то, что не может организовать прислуга – обратитесь ко мне, и я обо всём позабочусь. И ни в коем случае, – добавила она, глядя на него большими серьёзными глазами, – не спорьте с Его Величеством. Особенно в присутствии девяти благородных семей.

Обещать Саймон ничего не мог, несмотря на её взгляд. Но когда двери распахнулись, и он увидел, что ждёт его в громадном обеденном зале, то сглотнул. Он сам не знал, чего ожидал – может, небольшого стола с парочкой двоюродных тётушек да сестёр с братьями, о которых знать не знал. Но за длинным столом восседала минимум сотня людей, одетых в голубые мантии – и все ждали от него первого шага.

За его спиной выругался Малкольм, и он ощутил на плече его руку. Саймон был благодарен за напоминание, что он не один, однако понимал: здесь придётся действовать в одиночку. Нельзя предстать перед двором испуганным испорченным мальчишкой, которому требовалась защита страшного Альфы.

Благодарно глянув на Малкольма, он выскользнул из его хватки и проследовал за Поршей в зал. Как и все комнаты, что они проходили, он был отделан мрамором и золотом, со стен свисали зеркала, а потолок оказался полностью стеклянным. Но Саймон практически не замечал деталей – он рассматривал людей, мимо которых проходил, удивляясь их прищуренным глазам и напряжённым позам.

И только заметив лысеющего мужчину, откровенно кривящего губы, Саймон понял: все в зале его ненавидят.

– Саймон, мой мальчик! – по залу разнёсся зычный голос Ориона. Он сидел во главе стола, приветственно раскинув руки. – Очень рад, что ты пришёл. Я начал волноваться, что ты заблудился.

– Приношу свои извинения, Ваше Величество, – сказала Порша, останавливаясь рядом с Саймоном и склоняясь в поклоне. – Больше не повторится.

– Вы уж постарайтесь, мисс Гейл, – бросил Орион и снова посмотрел на Саймона. – Итак, – сказал он уже громче, – не хочешь присесть со мной, Саймон? Хватит с меня пустой болтовни этих стариков.

Мужчины в синем, сидевшие по обе стороны от Ориона, молча поднялись, но ядовито посмотрели на Саймона. Лицо его загорелось, и он помотал головой.

– Ничего, – сказал он. – Мы с дядей Малкольмом сядем где-нибудь ещё.

– Не смеши меня, – махнул рукой Орион. – Ты мой почётный гость, я не хочу, чтобы ты весь вечер слушал бредни какой-нибудь Фреды Свифт.

Саймон понятия не имел, кто такая Фреда Свифт, но пожилая женщина в середине стола так и не смогла скрыть оскорблённый вздох за кашлем.

Неохотно он сел справа от Ориона, чтобы дедушка смог видеть его здоровым глазом. Малкольм, выделяющийся одними только длинными волосами и размерами, разместился напротив, со стороны слепого глаза повелителя Птиц.

– А теперь, – почти восторженно произнёс Орион, – да начнём же пир в честь моего внука и долгожданного возвращения наследника нашего Царства в гнездо!

Он хлопнул в ладоши, и неожиданно объявившаяся прислуга заставила столы огромными подносами, полными всевозможной еды. Среди неё была курица, жареная рыба, картофель, который источал такие ароматы, что пришлось сглатывать слюну, пёстрые фруктовые композиции, настолько идеальные, что казались произведениями искусства, такие изысканные овощи, что Саймону искренне захотелось их съесть – и бурчащий желудок Саймона совсем не жаловался, что на столе не было пиццы или бургеров.

Саймон потянулся к блюду с картофелем, но Порша, севшая слева от него, ткнула его локтем.

– Подождите, – шепнула она, и он неохотно убрал руку, оглядываясь. Никто не спешил приступать к еде, а кое-кто даже смотрел на него, прикрывая усмешки руками и салфетками.

Может, стоило всё же послушать, о чём говорила Порша, подумал он, когда слуги вернулись, чтобы положить им еду.

Вскоре его тарелка ломилась от еды. Орион приступил к трапезе, и он последовал его примеру. Запихивая в себя еду, он услышал смешок дедушки.

– Твой дядя тебя вообще кормит? – спросил он, не глядя на Малкольма.

Саймон оторопел; вилка с кусочком курицы замерла на полпути ко рту.

– Не завтракал, – буркнул он. Сидящий напротив дядя стиснул в пальцах нож.

– Ах, что ж. Растущему организму нужна еда. – Орион улыбнулся, и Саймона от этой улыбки как-то неприятно скрутило. Хотя, может, дело было в картошке, которую он съел.

Он опустил вилку.

– Перрин говорил, что я видел маму?

Орион заморгал.

– Увы, нет. Но это неудивительно. Я не скрываю, где проживает твоя мама.

– Где ты её запер, – поправил Саймон. Порша снова ткнула его, в этот раз сильнее, но он не сдался. – Ты сказал, что отпустишь её, если я пойду с тобой. Где она? – Он картинно оглядел стол. – Что-то не вижу.

– Я планирую отпустить её в ближайшее время, – сказал Орион. – Но могу заверить, Саймон, у неё прекрасные условия.

– Даже самая прекрасная клетка – всё равно тюрьма, – резко ответил он. От тычков Порши бок начинал побаливать. – Мог бы пригласить её на обед.

– Боюсь, она предпочитает есть в одиночестве. И я её не виню, учитывая, какое здесь пустое, скучное общество. – Он обвёл вилкой всех собравшихся. – Гейлы и Халсионы ещё ничего, разумеется. – Он коротко кивнул Порше, которая внезапно сверкнула ямочками. – Но Алуэтты, Мерли, Свифты, Альтаиры… – Он покачал головой. – И я уж не говорю про Кирков и Лонансов.

– Позвольте спросить, – осторожно сказала Порша, – раз его высочество вернулся, он сменит имя на Саймон Скай?

Бам.

Нож Малкольма погрузился в деревянную столешницу в паре сантиметров от тарелки Ориона.

– Его зовут Саймон Торн. Он родился Торном, и уж имя вы у него не отнимите, – прогромыхал он.

Сидящие поблизости перестали есть, замерли, как статуи, прислушались. Но, если Орион и испугался, он этого не показал. Даже не дрогнув, он промокнул уголки губ салфеткой.

– Я не собираюсь менять Саймону имя. Если когда-нибудь он решит взять фамилию матери – возражать я не стану. К тому же, фамилия его отца найдёт продолжение в роду его брата, согласитесь? – Он помолчал. – Хотя, пожалуй, это пока не точно.

Малкольм побагровел. И не успел Саймон ничего сказать, как дядя бросился к рукояти ножа, воткнутого в стол, с явным намерением им воспользоваться.

Однако, к удивлению Саймона, дедушка дотянулся до неё первым. Несмотря на то что Малкольм сидел со стороны слепого глаза, именно повелитель Птиц сомкнул пальцы на рукояти и вытащил нож из крепкой столешницы. А потом посмотрел на Саймона, будто они с ним вели приятную беседу, никак не относящуюся к происходившему, и наставил лезвие на горло Малкольма.

– Я не люблю угрозы, Альфа, – низким голосом произнёс он. Над столом воцарилась тишина, и все собравшиеся не сводили с него взгляда, будто разом задержав дыхание. Хотя, судя по открытой надежде, написанной на некоторых лицах, они вряд ли болели за своего правителя.

– О каких угрозах речь? – Малкольм протянул к нему ладонь. – Я просто хотел порезать рыбу.

Орион, не глядя на него, усмехнулся и с поразительной грацией отдал нож.

– Ладно. Значит, ошибся.

Он говорил это, а сам смотрел куда-то вбок, и Саймон огляделся, пытаясь понять, что же высматривает Орион. И тогда он понял: зеркала. Орион видел отражение Малкольма в зеркале, висящем на стене.

Двойные двери на противоположном конце зала распахнулись, и все с интересом зашептались. Саймон с колотящимся сердцем посмотрел на Ориона, а потом на дядю. Неужели Птичий повелитель приказал арестовать Малкольма при первом же подобном случае? Птичья армия готова в любой момент утащить дядю в наручниках?

Но когда он вытянул шею, пытаясь разглядеть вошедших, на глаза ему попались чёрные волосы и небесно-голубая мантия. Уинтер шла по залу в сопровождении Рована и остановилась лишь перед Орионом.

– Ваше Величество, – сказала она сквозь зубы, однако опустилась в глубоком реверансе. – Спасибо, что пригласили отобедать.

– Это ещё что? – в ярости вскинулась Порша, вставая. – Ваше Величество, прошу прощения. Я говорила ей, что нужно надеть оранжевое. Я даже подготовила оранжевую мантию…

– Я – Халсион, – сказала Уинтер, задирая голову и презрительно глядя на Поршу. – Халсионы не ходят в оранжевом.

Орион оглядел их подозрительно насмешливым взглядом.

– Думаю, Уинтер права, – сказал он. – К тому же, голубой после тёмно-синего – тоже понижение, не так ли? Возможно, не такое унизительное, как вы надеялись, мисс Гейл, но мы должны уважать кровь девяти благородных семей вне зависимости от того, с кем они заводят потомство.

Порша, злая и красная, коротко кивнула и снова села рядом с Саймоном, стискивая руки на коленях. Сидящие поблизости быстро поведали о произошедшем тем, кто сидел подальше, и вскоре сплетни пожаром разнеслись по всему залу. Но Уинтер это, кажется, не трогало, и под усиливающийся шум шепотков она села рядом с Малкольмом.

– Подайте еды, – приказала она прислуге, быстро склонившейся, чтобы помочь. – Вы не представляете, как давно я нормально не ела.

– Ну, правда, Альфа, – усмехнулся Орион. – Кажется, аппетит детей на что-то намекает.

Малкольм снова стиснул нож, поэтому Саймон быстро вмешался.

– На крыше ты мне кое-что обещал, – сказал он, нарочно стараясь не уточнять, зная, что сказанное очень быстро узнает весь зал. – И я хочу знать, планируешь ли ты исполнять обещания.

– Разумеется, – ответил дедушка. – Более того, я бы хотел устроить экскурсию сегодня вечером, после отдыха. В Нью-Йорке чудесные закаты, но ты не поверишь, насколько прекрасны они в горах.

Закаты Саймона интересовали мало – по крайней мере, на которые приходилось смотреть в сопровождении Ориона, – однако он кивнул и вновь взялся за вилку, избегая взгляда Малкольма. Оставаться с дедушкой наедине было опасно – опаснее, чем встречаться с акулами, гадюками или стаей бешеных волков. Но чем быстрее они найдут Осколки, тем быстрее Уинтер с Малкольмом избавятся от его влияния и невероятного давления многочисленной армии. А поскольку Саймон знал, чего именно от него ожидает дедушка, он мог придумать, как использовать это в свою пользу и наконец – наконец – обернуть игру Ориона против него самого.