Текст книги "Обретенная любовь"

Глава 12

На следующее утро, спустившись вниз, Эви обнаружила записку, которую Адам подсунул под дверь. В ней он сообщал, что возвращается в Сакраменто по делам, и настаивал, чтобы она ни при каких обстоятельствах не выезжала на Калли в его отсутствие.

Эви насмешливо фыркнула. Адам лучше других знал, что она уже достаточно взрослая, но это вполне в его вкусе – давать ей указания, как будто она ребенок. Эви скомкала записку и с недовольным видом бросила ее в печку.

В кондитерской, как всегда, было полно дел, и Эви отбросила мысли об Адаме. Ее больше беспокоила Симона, необычно молчаливая и замкнутая.

Во время короткого дневного затишья Эви с беспокойством спросила:

– Ты хорошо себя чувствуешь, Симона?

К удивлению Эви, Симона села и заплакала. Эви подбежала к ней.

– Что случилось, Симона? Ты заболела? Девушка покачала головой и вытерла слезы передником.

– Нет. Прости меня.

Эви не могла спокойно смотреть на плачущую подругу. Она любила ее, как сестру.

– Так в чем дело, дорогая?

В последние пять лет Симона всегда была опорой Эви. Теперь пришла очередь Эви утешать и поддерживать.

– Вчера, пока тебя не было, преподобный Уильямс нанес мне визит, – запинаясь, начала Симона.

– Ну и что? – спросила Эви, опускаясь на колени к ногам Симоны. – Что ему было нужно? Надеюсь, не пожертвование на новую церковь? – Она сразу же пожалела о своем замечании. Симона была слишком расстроена, чтобы вести разговор в таком легкомысленном тоне.

– Он сказал, что в городе ходят различные слухи по поводу того, что Сэм ночует у нас. По-видимому, его преподобие Уильямс и его добропорядочные прихожане плохо относятся к нему, и тот факт, что он делит с нами кров… – Симона подыскивала слова, не в силах выразить намек, сделанный священником.

– Люди всегда найдут, о чем посплетничать, но, если это беспокоит тебя, Симона, мы можем попросить Сэма покинуть нас.

Симона в панике схватила Эви за руку.

– Нет, я вовсе не хочу, чтобы он уходил.

– Хорошо, тогда не расстраивайся. Почему нас должна беспокоить глупая болтовня?

– Я больше не хочу ходить в эту церковь, Эви! – Глаза и голос Симоны выражали крайнее волнение.

Эви чувствовала, что Симона рассказала ей не все.

– Если мы не пойдем в церковь, Симона, люди подумают, что мы действительно в чем-то виноваты. Может быть, ты что-то не договариваешь? – осторожно спросила она.

– Преподобный Уильямс просил меня выйти за него замуж. – Она виновато посмотрела на Эви.

После этого сообщения Эви несколько секунд сидела ошеломленная. Сначала мысль о том, что Симона может выйти замуж и покинуть ее, показалась ей ужасающей. Затем Эви охватила радость за подругу, и слезы счастья потекли по ее щекам, когда она обняла ее.

– Я так рада за тебя. Но… – Эви отпрянула назад, притворно нахмурившись, – почему ты ничего не сказала мне раньше? А я думала, что Сэм… – Она отбросила эту мысль. – Вот как, а я и не подозревала, что ты и преподобный Уильямс полюбили друг друга.

Но тут она взглянула на лицо Симоны, и слова поздравлений замерли в ее горле.

– В чем дело, Симона, ты ведь не все мне рассказала, не так ли? – спросила она, поднимаясь на ноги.

Симона бросила на нее быстрый взгляд:

– Я отказала ему. Его предложение унизительно для меня. Он сделал его только потому, что отчаялся найти себе новую жену.

Теперь Симона успокоилась, зато Эви расстроилась. Настроение ее упало.

– Ты хочешь сказать, что вы не любите друг друга?

– Конечно, нет. Мне совсем не нравится этот напыщенный идиот.

Эви в отчаянии опустилась в кресло.

– Мы с тобой влипли в одинаковые истории, тебе не кажется? Мужчины, которых мы привлекаем, не нравятся нам.

Симона печально улыбнулась:

– Это верно. Но ты, прости меня, дорогая, ведешь себя очень глупо.

Эви понимала, что Симона имела в виду ее отношение к Адаму. Но ведь она совершенно не знала его.

Эви спасло от ответа появление Сэма.

– Ремонт сарая закончен. Хотите взглянуть? – Он заметил мрачные выражения их лиц и понял, что прервал серьезный разговор. – Я подожду.

Когда он повернулся, чтобы уйти, Симона внезапно вскочила.

– Я хочу посмотреть. – И последовала за ним наружу.

Эви наблюдала, как они вместе пересекли двор, затем грустно покачала головой и вернулась в комнату.

Ближе к сумеркам Эви захватила пару яблок и, сказав Симоне, что скоро вернется, выскользнула на улицу. Небольшая прогулка до конюшни подействовала на нее освежающе после долгого дня, проведенного в кондитерской.

Калли и Эквус радостно заржали, увидев ее, и резво прихватили мягкими бархатными губами яблоки. Прежде чем вернуться назад, Эви постояла несколько минут со своей кобылой.

На следующий день, улучив свободную минуту, она снова пришла в конюшню и открыла стойло Калли. Кузнец, работавший неподалеку, тотчас остановил ее:

– Извините, мисс Макгрегор, но мистер Ролинз строго приказал мне не позволять вам брать кобылу.

Эви разозлилась. Как Адам осмелился унизить ее подобным образом? Калли ее лошадь.

Она бросила на кузнеца огорченный взгляд:

– Я собиралась только потренировать ее. Калли требуется больше движений, она застоялась.

– Хорошая мысль, – согласился мужчина и протянул ей удила и повод. – Выводите ее в загон на заднем дворе.

Эви несколько раз провела лошадь по кругу вдоль изгороди, затем то же самое сделала с Эквусом. Черный жеребец уже привык к ней и относился спокойно к ее прикосновениям. С этого времени при каждом удобном случае Эви спешила в конюшню и занималась с лошадьми.

Адам отсутствовал почти две недели. Однажды днем Эви пришла в конюшню и обнаружила, что кузнеца нет. Она начала было обычные занятия с лошадьми, когда ее внезапно охватил мятежный дух. «Почему бы не покататься верхом? – спросила она сама себя. – Почему я должна жить так, как повелевает Евангелие от святого Адама?»

Эви взнуздала Калли и вывела ее за ворота.

Вернувшись из Сакраменто, Адам сразу направился в кондитерскую. Он похлопал по карману плаща и нащупал документ, который хранил в сейфе последние шесть лет. Пришло время показать его Эви.

Его охватило нехорошее предчувствие, когда он увидел на двери табличку «Закрыто». Войдя внутрь и увидев горестное выражение лица Симоны, Адам понял, что и впрямь что-то случилось.

– Что-то с Эви? Симона кивнула:

– Сэм и Бэйли разыскивают ее сейчас. – Адам почувствовал, как в груди у него все сжалось, когда Симона продолжила: – Эви покинула конюшню три часа назад. Она ходила туда каждый день тренировать лошадей. И когда сегодня не вернулась в обычное время, Сэм пошел искать ее. Он сказал, что кобыла тоже исчезла. Поэтому Сэм и Бэйли пустились на поиски верхом.

– А куда они поскакали? Не говорили тебе? Симона кивнула, утирая распухшие глаза:

– Бэйли сказал, что двинется по дороге на юг, а Сэм – в горы.

Адам тотчас вышел и направился в «Первородный грех», где сменил плащ и нацепил пояс с револьвером. Затем, оседлав Эквуса, двинулся по маршруту, по которому они раньше ездили верхом с Эви, надеясь, что она последовала по знакомой дороге.

Адам скакал что есть мочи, проклиная себя за то, что совершил глупость, привезя Калли в Сан-Франциско. Уж ему ли не знать, какой упрямой и своевольной иногда бывала Эви. Если с ней что-то случилось, то в этом виноват только он.

Когда Адам подъехал к ручью, где он и Эви однажды останавливались, его беспокойство достигло наивысшего предела при виде Калли, привязанной к кустам. Тревожно оглядевшись по сторонам, он заметил Эви, сидящую неподалеку на земле, обхватив колени и подперев ими подбородок.

Адам облегченно вздохнул. В течение нескольких секунд он неподвижно сидел на лошади, стараясь унять дрожь, пронизывающую все его тело. Затем чувство облегчения сменилось гневом, от которого у него потемнело в глазах.

Он подскакал к ней и спрыгнул на землю еще до того, как лошадь остановилась. Находясь в глубокой задумчивости, Эви не заметила приближения Адама, пока он внезапно не оказался перед ней.

Адам рывком поднял Эви на ноги, глаза его яростно сверкали. Она никогда не видела его таким разгневанным. Что-что, а контролировать себя он умел.

– Ты понимаешь, что делаешь? – закричал он, встряхнув ее так, что у нее клацнули зубы. – Я же ясно приказал не ездить верхом на лошади без моего сопровождения.

– Я умею управлять лошадью без твоей помощи, – вызывающе ответила она.

– А ты представляешь, что может случиться с тобой в одиночестве? Здесь, в этих холмах, полно диких зверей, бандитов и всяких бродяг, которые рыщут по всей округе. Ты просто дура, Эви. Своевольная, безответственная дурочка. И думаешь только о своих прихотях.

– Я никому не причиняю неприятностей, так что убери от меня свои руки, – выкрикнула она в ответ на его выпад.

– Ты уверена? А что ты скажешь о Симоне? Она с ума сходит, беспокоясь о тебе. Сэм и Бэйли скачут по холмам, разыскивая тебя. Может быть, вы не заметили, мисс Макгрегор, но уже темнеет. Бог знает, на кого они могут наткнуться.

Эви начала понимать всю безрассудность своего поступка. Конечно, это было ошибкой отправиться на прогулку верхом в одиночку. Она не подумала об опасностях. И хотя ей не хотелось признаваться в этом Адаму, едва слышно произнесла:

– Извини. Я не подумала.

– Хорошо, но ты поплатишься за свой необдуманный поступок. Я заберу у тебя Калли и утром отправлю ее на корабле назад в Сакраменто.

– О нет, ты не сделаешь этого. Калли – моя лошадь. Мы заключили сделку.

Она снова допустила ошибку. Ее открытое неповиновение только еще больше разозлило его.

– Мне плевать на всякую сделку. Я приказал не ездить одной. Если ты не понимаешь простых слов, тогда, черт побери, я пристрелю ее.

Адам вытащил револьвер и бросился к привязанному животному. Эви пришла в ужас. Она побежала за ним и схватила его за руку:

– Не убивай ее! Пожалуйста, не убивай ее, Адам. Клянусь, это больше никогда не повторится. – По ее щекам текли слезы. Всхлипывая, Эви опустилась на колени, закрыв лицо руками.

Адам неподвижно стоял над ней, стараясь овладеть собой. Он сунул револьвер назад в кобуру на бедре, затем поднял руки и увидел, что они трясутся. Наконец, не в состоянии переносить жалобные звуки ее плача, Адам обхватил девушку за плечи и поднял на ноги.

– Зачем мы мучим друг друга, Эви?

Этот вопрос, произнесенный хриплым голосом, заставил ее поднять голову и посмотреть в его темные глаза, такие же измученные, как и ее. Затаив дыхание, Эви подумала, что он собирается поцеловать ее. И, как ни странно, она хотела этого. Адам сурово сжал челюсти, затем поднял ее и усадил в седло, а сам забрался на Эквуса.

Они возвращались в город молча. Было уже почти темно, когда подъехали к кондитерской. После того как Эви спешилась, Адам взял поводья Калли и двинулся в конюшню. Увидев Симону, Эви ощутила свою вину с новой силой. Адам не преувеличивал. Несчастная ее подруга находилась в состоянии, близком к истерике. От Сэма и Бэйли не было никаких вестей, и она ходила по комнате из угла в угол с тех пор, как Адам тоже отправился на поиски.

Эви едва удалось успокоить Симону, когда возвратился Сэм. Вскоре за ним появился Бэйли. Эви попросила прощения у обоих мужчин за то, что доставила им столько хлопот, после чего ушла спать.

Однако беспокойные мысли не давали ей уснуть. Она притворилась спящей, когда Симона легла в кровать, потому что еще не была готова говорить с подругой о своих чувствах к Адаму. Чувствах, в которых не могла сама разобраться.

Он не выходил у нее из головы. Она видела искреннюю боль в его глазах. «Зачем мы мучим друг друга?» – снова и снова слышала Эви его голос.

Так что это – ненависть или любовь? Ведь она и до этого вечера хотела, чтобы он целовал ее. Трудно себе представить, но это действительно так. Все ее тело до сих пор изнывает от желания. То ли властная сила, то ли обаяние мужчины заставляют ее испытывать чувство, приводящее в замешательство. Пока она до конца не испытает это чувство и не одолеет его, ей никогда не отделаться от Адама. Пока его прикосновения волнуют ее, она будет находиться в его власти.

Эви закрыла глаза, мучительно пытаясь прогнать образ Адама. Но все напрасно. Она вспоминала его волнующие поцелуи, их вкус на своих губах. Соски ее грудей сделались твердыми от возбуждения, и она в панике вскочила на ноги.

«Будь ты проклят, Адам! Зачем ты приехал сюда? Почему до сих пор твои прикосновения, твой запах и сам вид сводят меня с ума?»

Странно, что всего несколько недель назад она приняла его вызов, наивно веря, что сможет противостоять искушению и выйти победительницей. «Никто не может победить его, – подумала она сардонически. – Адам всегда берет верх».

Тем не менее сегодня вечером она почувствовала, что он не испытал удовлетворения от победы. «Зачем мы мучим друг друга?»

Эви подошла к окну. «Первородный грех» был погружен во тьму. Только в одном окне горел тусклый свет. Он был подобен маяку для сбившегося с пути корабля, бесцельно мечущегося по бурному морю.

Эви надела халат и домашние туфли.

Кроме человека, подметавшего пол, в казино никого не было. Он открыл дверь на ее стук, и Эви почти в состоянии транса подошла к покрытой красным ковром лестнице. Мужчина не пытался остановить ее и лишь ошарашенно смотрел, как она поднимается наверх. Эви толкнула дверь в конце темного холла, вошла в комнату и закрыла дверь за собой. Единственная лампа тускло освещала темные волосы человека, сидящего за столом и обхватившего голову руками.

Адам обернулся, услышав, как открылась дверь. На несколько секунд их взгляды встретились. Эви почувствовала жар во всем теле, когда он встал и подошел к ней. Он смотрел на нее, не отводя глаз.

Губы его едва заметно шевельнулись. Эви не надо было что-то говорить. Не нужны были никакие объяснения. Оба понимали, зачем она здесь.

Адам заключил ее в свои объятия и понес в соседнюю комнату. Когда он опустил Эви, ноги ее так сильно дрожали, что еще секунда, и она бы рухнула. Но едва ее ступни коснулись пола, как он снова подхватил ее и впился в губы бесконечно долгим поцелуем. Беспомощно барахтаясь, Эви все глубже и глубже погружалась в несущийся вихрем водоворот. Когда он развязал ее халат, она закрыла глаза. Густые темные ресницы ярко выделялись на фоне щек. Адам поцеловал каждое веко.

Адам стянул халат с ее плеч. Глаза его жадно впились в тонкий батист нижнего белья, обтягивающий выступающие груди и гладкие контуры тела. Покоренная его запахом, Эви обняла Адама. Ее пальцы нежно ласкали его шею. Она почувствовала, как напряглось все его тело, когда ее пальцы погрузились в его густые темные волосы. Опустив голову, Адам коснулся легким поцелуем чувствительной впадины за ее ухом. Его пальцы прошлись по ее щеке и скользнули ниже, к подбородку, приподнимая лицо. Он начал ласково покусывать губы Эви и нежно касаться их языком, стремясь вызвать желанный ответ.

Затем рука Адама скользнула к ее груди, и Эви затаила дыхание, когда он начал расстегивать пуговицы ее ночной рубашки. Его ладонь была твердой и теплой.

Эви продолжала погружаться в поток долго подавляемого желания, в то время как Адам водил языком по ее губам. Жажда наслаждения становилась невыносимой, и она начала в ответ страстно выгибаться, дрожа всем телом.

Плавным движением Адам спустил с ее шелковистых плеч ночную рубашку. Его имя прозвучало, как нежное мурлыканье, сорвавшись с губ Эви, когда он коснулся поцелуем ложбинки между ее грудями, обхватив ладонью одну из них. Затем Адам потер своим большим пальцем напряженный сосок, и Эви едва не задохнулась, когда его губы сомкнулись вокруг него, и, с восторгом ощутив страстное посасывание, застонала от наслаждения. Ее руки впились в волосы Адама, прижимая его голову к трепещущей груди.

Адам провел рукой по плоскому гладкому животу Эви и стянул рубашку с ее бедер. Она беззвучно упала на пол. Он пожирал глазами наготу девушки. Эви задрожала всем телом, когда Адам начал нетерпеливо расстегивать свою рубашку. Через несколько секунд он разделся и снова прижался к ней, обхватив руками ее щеки.

Она начала терять чувство реальности, не представляя, как долго сможет выдержать любовную пытку, но тут Адам поднял ее на руки и понес на кровать.

Его обнаженное тело прижалось к ней. До этого было лишь предварительное знакомство, которое теперь перешло в заключительную стадию, и его руки все настойчивее и свободнее блуждали по ее телу.

Пытаясь избавиться от этой изощренной пытки, Эви запросила пощады.

– Пожалуйста, Адам, я больше не могу терпеть, – крикнула она, уже ничего не соображая.

Адам поднял голову и посмотрел на Эви. Ее растрепавшиеся темные волосы раскинулись по подушке, в глазах плескалась страсть. Нежными чувственными движениями он поглаживал ее пульсирующую розовую плоть.

Не в силах больше сдерживаться, она обняла его, и ее руки начали скользить по всей длине спины, прижимая к себе его мускулистое тело.

Адам продолжал ласкать Эви. Он слишком долго ждал этого момента и заставлял себя одерживаться, пока его пальцы и губы знакомились с каждой ложбинкой и расщелиной.

Она снова вздрогнула, на этот раз от острого ощущения, вызванного его языком. Эви почувствовала, что едва не сходит с ума, когда он начал нежно покусывать внутреннюю сторону ее бедер.

– Пожалуйста… пожалуйста… – непрестанно стонала она, тяжело дыша и не замечая, что ее руки конвульсивно мечутся по его телу. Эви всхлипнула, и дыхание ее стало прерывистым, когда Адам приподнялся и толчком вошел в нее, прорвав тонкую девственную плеву.

Эви вскрикнула. В это безумное мгновение она забыла все разговоры со своими близкими школьными подругами в Париже о естественной боли и крови. Она заерзала под ним, пытаясь освободиться.

– Не делай этого, Эви. Не сопротивляйся, – предостерег ее Адам. – А то будет еще больнее.

Он начал медленно двигаться вверх и вниз, пока боль не сменилась новым острым ощущением. Темп и сила его толчков продолжали нарастать, и наконец с ее губ сорвалось его имя в блаженном крике, после которого Адам не стал больше сдерживать себя.

Через некоторое время дыхание Эви восстановилось, но сердце продолжало бешено колотиться в груди. Наконец она подняла голову и посмотрела в темные страстные глаза Адама.

Он нежно улыбнулся ей и обхватил ладонями ее лицо. Затем погрузил пальцы в шелковистые волосы.

– Я знал, что все будет именно так. Глаза ее затуманились.

– Я не понимаю, что происходит со мной. Это пугает меня.

Адам прижал ее к постели своим весом, пристально изучая лицо.

– Все было бы менее болезненным, если бы ты не сопротивлялась так упорно. Ты моя, Эви, и всегда будешь моей. – Он наклонился и осторожно поцеловал ее припухшие губы, затем снова лег на спину, прижав ее голову к своей груди. Через несколько секунд его ровное дыхание возвестило ей, что он уснул.

Эви лежала без сна в его объятиях, ее мучили сомнения. Как все это произошло? Действительно ли эта ночь связала их раз и навсегда?

То, что произошло между ними, вызвало самые невероятные ощущения, каких она раньше никогда не испытывала. Ничто прежде не доставляло ей такого удовольствия.

Но и потребует ли Адам от нее такого еще раз? И решится ли она отказать? А может быть, она для Адама просто еще одно завоевание?

Эви поднялась с постели и быстро надела нижнюю рубашку и халат. Затем тихо выскользнула из комнаты.

Адам открыл глаза, когда Эви встала, но не стал останавливать ее. Она воспротивится, если он попытается сейчас еще раз добиться от нее желаемого. Лучше подождать, потому что он знал то, чего она по своей наивности не хотела признавать. Эви любила его. Адам знавал немало женщин, чтобы понять: Эви никогда не могла бы так всецело и непринужденно отдаться ему, если бы не любила его. Скоро она сама поймет это.

Адам самоуверенно улыбнулся, затем повернулся на бок и снова уснул.

Глава 13

Ночью прошел дождь, и улица превратилась в болото. Однако, когда Эви, прыгая по доскам, уложенным на дороге, проскользнула в «Запретный плод», на небе ярко светило солнце. Симона уже оделась и сидела за столом, потягивая кофе. К счастью, Сэм и Бэйли отсутствовали.

Эви взяла чашку и села напротив Симоны, молча наслаждаясь горячим напитком. Она почувствовала, что Симона наблюдает за ней.

Эви подняла глаза и посмотрела на подругу поверх чашки. В конце концов, не в силах больше сдерживаться, выпалила:

– Я отдалась ему, Симона. Отдалась, как дешевая проститутка.

Симона вздрогнула от такого резкого суждения. Затем, оценив ситуацию, сказала доброжелательно:

– Ты отдалась ему, как любящая женщина. Зачем же злиться, дорогая?

– Я не уверена в своих чувствах. Вчера я была убеждена, что ненавижу Адама Ролинза, а сегодня бросилась в его объятия. – Она резко поставила чашку на стол, расплескав кофе. Несколько капель брызнули ей на руку, но она не заметила этого. Симона наклонилась вперед и стерла их.

Эви обхватила голову руками.

– Я хочу разобраться во всем. – Она подняла голову, глаза ее выражали боль. – Разве можно одновременно любить и ненавидеть?

– Ты обращаешься не по адресу, дорогая. У меня нет опыта общения с мужчинами. Но сердце подсказывает, что Адам очень любит тебя. – Симона взяла Эви за руку и ободряюще пожала ее.

– Хотелось бы, чтобы мое сердце говорило о том же, – ответила Эви с печальным вздохом.

– Так и будет, если ты позволишь ему.

– Вот и Адам то же самое говорит. – На лице Эви мелькнула улыбка, но затем она снова нахмурилась. – Я боюсь, Симона. Слишком много было в прошлом такого, чего нельзя забыть. Боюсь, что мне придется потом раскаиваться из-за своей доверчивости.

– Разве доверие не означает настоящую любовь? Если бы я полюбила человека, я бы прислушалась к своему сердцу и доверилась бы ему. Что говорит тебе твое сердце, дорогая?

Эви улыбнулась и коснулась руки подруги.

– Мое сердце говорит, что я люблю Адама.

– Тогда слушайся его. Поверь ему и отбрось все свои прошлые обиды.

Прежде чем Эви смогла высказать свои прочие опасения, Симона встала из-за стола.

– Хорошо, что сегодня кондитерская закрыта, мне кажется, тебе следует пойти наверх и отдохнуть.

Эви обняла подругу.

– О, Симона, я так тебя люблю. Что бы я делала без тебя?

Глаза женщин блестели от слез. Затем Эви поднялась наверх и легла в постель. Погружаясь в сон, она думала об Адаме.

Был уже полдень, когда Эви проснулась. Сквозь окно струился яркий солнечный свет. Она лежала, наслаждаясь тишиной и по-прежнему думая об Адаме. Казалось, что ее любовь к нему переплелась с теплом солнечного дня.

Поднявшись, она решила помыться и поспешила вниз. Симоны нигде не было. Эви налила воду в несколько больших котелков и поставила их на плиту. Затем притащила чан и полотенца.

Она отнесла дымящиеся котелки наверх. Это была довольно трудная задача, которую женщины всегда выполняли вдвоем, но Эви не хотела ждать.

Погрузившись в горячую воду, она поняла, что такое удовольствие стоило затраченных сил. Вода подействовала успокаивающе на ее душу и тело. Эви оставалась в воде, пока та не остыла, затем выбралась, свежая и расслабленная.

Эви вылила воду из чана и оделась, когда вернулась раскрасневшаяся от волнения Симона.

– Я ходила с Сэмом и Бэйли за покупками. Бэйли уезжает завтра на свой рудник, поэтому сегодня вечером я собираюсь приготовить грандиозный обед. Я пригласила также Адама. Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая?

Эви почувствовала, что ее сердце забилось быстрее при упоминании имени Адама.

– Конечно, не возражаю. Где ты встретила его?

– Он пришел к тебе еще утром, но не стал беспокоить.

На лице Эви появилась улыбка.

– Ладно, давай вместе займемся обедом, – сказала она с энтузиазмом. – Мне жаль, что Бэйли уезжает. С ним было хорошо.

– Да, – согласилась Симона и начала распаковывать сумки с продуктами. – Поэтому я и хочу сделать обед как можно изысканнее. Я буду готовить мясо, а ты можешь накрывать на стол. Давай поставим свечи и вино.

Эви посмотрела на нее в замешательстве:

– Вино-то есть, а вот где взять подсвечники?

– Это твоя забота, – сказала Симона, прогоняя Эви. – Теперь уходи из кухни. Ты не должна мешать главному повару, ему предстоит большая работа.

Эви в нерешительности стояла снаружи, у двери кондитерской, пытаясь решить, стоит ли пойти и повидать Адама. Не подумает ли он, что она преследует его? Ведь они расстались только сегодня утром.

Правда, Симона сказала, что он искал ее. Может быть, воспользоваться этим как предлогом?

Как бы прочитав ее мысли, из «Первородного греха» вышел Адам. Эви наблюдала, как он приближается к ней, легко перескакивая с одной доски на другую.

Адам вошел вместе с ней в кондитерскую и, наклонившись, коснулся ее щеки.

– Сегодня вы выглядите особенно красивой, мисс Макгрегор.

– Должно быть, потому, что влюблена, – сказала она с улыбкой, глядя в его темные глаза. Я слышала, ты придешь к нам на обед сегодня вечером.

Адам кивнул и взял ее за руку.

– Как насчет того, чтобы помочь мне выбрать подарок для Бэйли на прощание, или ты очень занята?

– Симона прогнала меня с кухни, поэтому я абсолютно свободна. Да и вообще интересно заглянуть в магазины Сан-Франциско. Я ведь не покупала еще ничего, кроме продуктов. А это не так интересно.

Эви казалось странным то, что она идет по улице под руку с Адамом. Если бы кто-нибудь сказал ей об этом неделю назад, она бы рассмеялась.

Когда они достигли Рыночной улицы, по обеим сторонам прохода стояли люди. По улице дефилировал приезжий немецкий духовой оркестр.

– Что случилось? – крикнула Эви, стараясь перекричать мощные звуки большой трубы.

– Это цирк, леди, – сказал седой старатель, стоящий рядом с ними.

– О да, конечно, я совсем забыла.

Улица еще не совсем просохла после недавнего дождя, поэтому сапоги и штаны оркестрантов обдавались брызгами с каждым тактом музыки. Адам наклонился и прошептал на ухо Эви:

– Выглядит так, как будто они писаются при каждом ударе барабана.

Эви прикрыла рот рукой и неудержимо захихикала. Она не подозревала, что Адам может быть раскованным и остроумным. Жаль, что ей не доводилось видеть его таким раньше.

– Как обидно, что с нами нет Симоны! – воскликнула Эви, когда мимо проходили китайские артисты, держа в руках веревки, прикрепленные к причудливым бумажным змеям, парящим на ветру над их головами.

За ними следовал красочный бумажный дракон с огромной головой и выпученными глазами. Казалось, вот-вот из его пасти извергнется пламя. Страшная змея извивалась от одной стороны улицы до другой, передвигаясь благодаря дюжине пар ног. Дракон остановился перед Эви и громко фыркнул. Из его ноздрей появились клубы дыма. Эви взвизгнула и спрятала голову на груди Адама, вызвав тем самым немалое веселье у зрителей вокруг.

Затем появились два передвигаемых вручную пожарных фургона города Сан-Франциско. Перед каждым из них шел молодой факелоносец. Один из фургонов, тот, что был привезен с Гавайских островов, уже давно стал непригодным. Другой прежде использовался для полива садов в Нью-Йорке. Хотя он выглядел довольно жалко, добровольцы-пожарники, которые толкали его, шли с гордо поднятыми головами.

Парад продолжался. Скрип фургонов сменили звуки мексиканских лютней, и вот появились бродячие музыканты в ярких пледах и широкополых сомбреро.

Старатели захлопали и закричали, выражая свое одобрение «ночным леди». Их размалеванные лица и рискованные платья вызывали буквально взрывы аплодисментов, когда женщины махали руками и обращались к знакомым в толпе. Высокая фигура Адама привлекала внимание многих дам, и он, поддавшись всеобщему настроению, весело отвечал на их приветствия. Некоторые откровенные предложения заставляли его краснеть.

Толпа на время затихла, когда мимо прошла группа людей в униформе, называющих себя «охотниками». Остатки полка из Нью-Йорка, шайка головорезов, после окончания мексиканской войны они устроили штаб-квартиру в Сан-Франциско и выслеживали дезертировавших матросов. Оттуда они совершали набеги, занимаясь грабежами и пугая людей.

В конце шествия следовал недавно прибывший из Панамы, с нетерпением ожидаемый всеми цирк «Олимпик» Джорджа Роу.

Лилипуты – мужчина и женщина – несли плакат, возвещающий о времени начала представлений. Ужимки клоунов и номера жонглеров, проходивших мимо, доставляли толпе большое удовольствие.

Затем появилась клетка с тигром, который, развалясь, смотрел на людей сквозь железные прутья. Далее следовал слон, на спине его восседала женщина в розовом трико, машущая зрителям рукой.

– Хочешь пойти в цирк? – спросил Адам Эви, когда мимо проследовала последняя клетка. Толпа начала рассеиваться, большинство людей двинулись к месту расположения цирка на Керни-стрит.

– С удовольствием, если у нас останется время, ведь мы же еще должны купить подарки для Бэйли. Адам и Эви двинулись вдоль по улице, разглядывая витрины магазинов. Они остановились у ювелира, и Адам купил Бэйли карманные часы, затем пошли в универсальный магазин, где предлагалось все – от гвоздей до женских шелковых чулок. Адам купил Бэйли маленький томик недавно опубликованного романа «Дэвид Копперфилд» популярного английского автора Чарлза Диккенса, а Эви приобрела оловянную коробку табака, чтобы Бэйли мог наслаждаться им, покуривая трубку длинными одинокими вечерами.

Выйдя из магазина, Адам отвел Эви в сторону и повязал ей волосы пурпурной лентой. Затем отошел назад полюбоваться, и Эви улыбнулась ему.

– Я не мог устоять, этот цвет так идет тебе. – Адам наклонился и поцеловал Эви, не обращая внимания на мужчин, которые проходили мимо и завистливо улыбались.

Держась за руки, они поспешили на Керни-стрит и прибыли как раз к началу первого представления. Хозяин манежа привлекал внимание зрителей к человеку, который рискованно балансировал над их головами на проволоке, натянутой между двумя столбами.

Эви затаила дыхание и ухватилась за руку Адама, когда отважный юноша начал шаг за шагом осторожно передвигаться по узкой проволоке.

Зрители, следившие за ним затаив дыхание, разразились аплодисментами, когда тот наконец благополучно достиг противоположного столба. Затем они наблюдали за укротителем львов в цилиндре и с черным хлыстом, который вошел в клетку с дикими животными.

Больше всего Эви понравился номер, в котором наездница с обнаженной спиной мчалась по кругу на лошади, стоя на ней во весь рост. Она и Адам потягивали лимонад и жевали конфеты, смеясь над проделками клоунов и восхищаясь ловкостью жонглеров, которые манипулировали с тремя и четырьмя яблоками одновременно. Один из них бросил ярко-красное яблоко Эви с плутовским подмигиванием.

Выйдя из цирка, Эви остановилась около будки предсказателя судьбы, и тот поведал ей, что она в скором времени станет очень богатой.

– Не означает ли это, что ты готова согласиться стать моей женой? – с надеждой спросил Адам.