Текст книги "Смысл моей жизни. Каким родителем я хочу быть и каких детей хочу воспитать"

Глава 6. Освободите место для папы. Кое-что папа делает лучше

Десять лет назад на психологические консультации для родителей приходили в основном мамы. Со временем в кабинеты психологов стали заглядывать и мужчины – они сидят, с трудом сдерживая зевоту, не отрывают глаз от смартфонов и в лучшем случае кивают. Но вот уже несколько лет как появилось ощущение, что зарождается новый тип отцов. Постепенно формируется иная, усовершенствованная модель мужского поведения: отец, который уже не довольствуется исключительно биологическим участием в процессе размножения, а берет на себя ответственность за свое потомство и вкладывает душу в воспитание детей.

Раньше папы были «отцами». «Отец» входил на кухню, только если ему подавали еду, считал ниже своего достоинства спрашивать дорогу, потому что априори обладал врожденной способностью превосходно ориентироваться на местности, а когда дети плохо себя вели, их могли приструнить стандартной фразой: «Вот погодите, вернется отец с работы…» Если бы кто-нибудь сказал этому отцу, что через несколько десятилетий он станет «папочкой», который посещает курсы для беременных, перерезает пуповину, меняет подгузники, ждет под дверью балетного класса и строгает салаты на ужин, «отец» наверняка предпочел бы изрубить на куски самого себя.

Безусловно, «папочка» тоже хочет, чтобы дети уважали его, слушались его, соответствовали его ожиданиям, добивались успеха, умели защищаться, никогда не сдавались, упорно шли к своей цели и побеждали – и по возможности без нытья и душещипательных разговоров. Но – и это серьезное «но» – новый «папочка» готов прислушиваться к советам и охотно выполняет рекомендации профессионалов. Он стремится разобраться в сложных взаимоотношениях между ним и детьми, но больше всего он хочет присутствовать в жизни своих детей, участвовать в их обучении и развитии, помогать детям решать проблемы и даже берет на себя часть домашних дел, за которые в прежние времена отвечали исключительно мамы.

Я горжусь представителями нового типа отцов, и мне необычайно любопытно, что же будет дальше. Однако (и здесь проявляется мой консерватизм) меня не пугает, когда в мой кабинет заглядывает отец, исповедующий традиционные взгляды: он периодически повышает голос (другими словами, орет на детей), никогда не уступает (и настаивает на своем, даже если это откровенная глупость) и строжайшим образом придерживается установленных правил («Малышка уже посинела от плача. Может быть, ты все-таки подойдешь к ней?»), особенно если рядом находится чуткая мать. Нашим детям нужны родители, которые совместно принимают решения и сообща вырабатывают правила и определяют границы, но дети также должны знать, что существуют различные варианты, нестандартные ходы, разные способы решения той или иной задачи, и, самое главное, дети должны видеть, что можно уважать мнение другого человека и его стиль взаимодействия. Давайте вспомним три преимущества мужской модели поведения.

Целеустремленность

Возможно, дело в отсутствии вкуса или в неспособности замечать детали, но для большинства «отцов» одежда – это просто одежда. Когда «отец» одевает ребенка, его нисколько не волнует, что подумают другие родители или воспитатель в детском саду. «Отец» не пытается уговорить ребенка надеть футболку, которая ему больше всего нравится, и не расстраивается, если рубашка и брюки абсолютно не сочетаются. По мнению «отца», люди одеваются только потому, что ходить голыми неприлично, и, будь его воля, в шкафу висело бы не пятьдесят комплектов одежды, а всего семь – по одному на каждый день недели.

«Папочка», наоборот, относится к процессу одевания ребенка предельно серьезно и решительно, причем обе стороны – родитель и ребенок – находятся на одной половине игрового поля. В то же самое время, когда мы ставим во главу угла собственное желание руководить ситуацией и решать, что наденет ребенок и какое у него будет настроение, мы включаем механизм контроля и оказываемся на противоположном фланге, напротив ребенка, как на теннисном корте: подача, мы отражаем удар; соперник бьет сильнее, но мы умудряемся перебросить мяч через сетку, однако нападающий не сдается, и матч продолжается до тех пор, пока мы не проиграем или не потеряем последние силы. Ничего страшного не произойдет, если вы немного ослабите контроль. Правда, это сработает только в том случае, если вам действительно все равно, какую одежду носят ваши дети, как они выглядят и насколько велико чувство неловкости, которое вы испытываете из-за их внешности.

Одевание можно заменить любым другим ежедневным ритуалом: сборы в садик, купание, поход к врачу или утреннее расставание. Все подобные моменты объединяет то, что папа оказывается менее вовлеченным в процесс на эмоциональном уровне. Мы оба здесь для того, чтобы выполнить задачу, даже если она не слишком приятна, и я не играю против тебя, а просто помогаю тебе ее выполнить.

Умение фильтровать

Мужчины обладают удивительной способностью: находясь в одном пространстве со своим ребенком, они могут параллельно делать что-то еще, например читать книгу, разговаривать по телефону, писать электронное письмо, стричь ногти, менять батарейки. В основе этого дара – умение отфильтровывать ненужные просьбы, нытье, ссоры, крики о помощи и другие фоновые шумы.

Когда дети видят родителя, который живет своей жизнью, они привыкают к мысли, что мир не крутится вокруг них. Такой родитель не прислушивается двадцать четыре часа в сутки к любой прихоти, действию или призыву к действию. «Папочка» может обозначить границы и сосредоточиться на чем-то, что касается только его самого. А дети постепенно учатся самостоятельно находить себе занятие, решать свои проблемы, спорить, не втягивая в этот процесс родителей и уничтожая под шумок пачку печенья.

Пусть дети видят, что вы сконцентрированы на чем-то, что не связано с ними: разговариваете с подругой, наслаждаетесь едой (по-настоящему наслаждаетесь, а не доедаете остатки их ужина), испытываете какие-либо трудности и преодолеваете их, заходите в ванную и запираете за собой дверь. Когда дети воспринимают вас как обычного человека, они успешнее справляются со своими собственными проблемами. Они становятся более внимательными к другим людям, умеют развлекать себя (а не требуют, чтобы вы скакали вокруг них), учатся переносить обиды. Но они навсегда запомнят те моменты, когда вы находили время (без недовольства или раздражения, ведь вы уже позанимались своими делами), чтобы поиграть с ними, сходить в кафе и поесть мороженого или придумать забавную историю. И это для них важнее всего.

Смелость

Мой отец служил в армии. Он был высоким и сильным человеком. У моего отца была стремянка и много разных инструментов, и он мог починить все что угодно. Мой отец никогда не плакал, а если он сердился, то становился ужасно страшным, поэтому мы всячески старались не злить его. Его никогда не интересовало, обижают меня или нет, почему я нервничаю и есть ли у меня какие-либо трудности. Когда в его голосе слышались резкие нотки, я делала все возможное, чтобы поторопиться и не заставлять его ждать. Раз в неделю, в субботу, после десяти часов утра, мне разрешалось проскользнуть к отцу в кровать, уткнуться в его плечо и крепко обнять его.

«Смельчак» – так он называл меня, только вовсе не потому, что я была храброй девочкой. Каждый раз, когда я слышала: «Ну же, Смельчак! Не сдавайся!», я знала, что нельзя отступать. Даже если секунду назад я упала с велосипеда и разбила колено, наглоталась воды в бассейне, допустила пять ошибок подряд в задаче по математике – я была Смельчаком, а смельчаки делают глубокий вдох, вытирают сопли и идут вперед. Потому что смелость – это не отсутствие страха или отчаяния, а способность двигаться дальше, несмотря на страх и отчаяние.

Отец подбрасывает ребенка вверх, и всего на несколько мгновений, пока крошечное тельце находится в воздухе, выражение лица малыша чуточку меняется – он напуган. Но потом заботливые руки папочки ловят малыша.

Я не могу смотреть на ребенка в воздухе: меня начинает подташнивать. И если я вижу, как ребенок глотает воду, когда учится плавать или нырять, у меня возникает непреодолимое желание вытащить его из бассейна, закутать в полотенце и расцеловать его мокрое тело. Я абсолютно нормально отношусь к тому, что ребенок не умеет ездить на двухколесном велосипеде, и я могу понять ребенка, который на полпути хочет вернуться со школьной экскурсии в другой город, потому что тоскует по дому, и комок уже подступает к горлу, и он вот-вот расплачется перед своими друзьями. Но я тут же напоминаю себе: дети должны узнать, что такое смелость. Чтобы дети перестали жалеть себя, им нужен кто-то, кто не будет жалеть их. Дети нуждаются в том, чтобы на несколько страшных миллисекунд их подбрасывали в воздух, а затем обязательно ловили.

Глава 7. Сон с детьми. Некоторым малышам необходимо спать с родителями

Тридцать ночей мы спали бок о бок – мой отец и я, сразу после моего рождения. Мама болела, она была слишком слаба, чтобы оставаться со мной по ночам, поэтому мы с отцом спали в другой комнате. Я лежала в кроватке, и как только я начинала похныкивать, он вскакивал, подогревал бутылочку, брал меня на руки и кормил смесью нужной температуры. Он был так близко, его белая мужская майка и волосы на груди впитывали в себя тепло его тела. Он качал меня под убаюкивающий стук своего сердца, и эти ощущения сохранились в моей памяти как символ любви и безопасности.

Я помню, как в три года, и в четыре, и в пять лет прибегала к родителям в спальню, босиком по холодному полу, когда просыпалась посреди ночи из-за кошмара, страшной мысли или просто из-за шума. Я забиралась к ним в кровать и укладывалась посередине, между мамой и папой, и сразу затихала, словно мне дали успокоительное. И всегда получалось так, что я лежала спиной к маме, а лицом, носом и щекой прижималась к отцу. Мое тело его помнило. И по сей день, когда мне кажется, что мир вокруг меня рушится, что наступила черная полоса, я подчас думаю, что если бы мой отец в своей белой майке обнял меня, сразу бы все наладилось.

С момента рождения и до девятимесячного возраста мы с особенным трепетом относимся к нашим малышам. Это те самые малыши, которых кладут нам на живот через секунду после их первого крика, малыши, которые успокаиваются от соприкосновения с нашей кожей, от ритма нашего сердцебиения, это те самые малыши, которых дома ждет модная кроватка с перилами. Когда наши малютки просыпаются ночью, мы подходим к ним, кормим, обнимаем и снова укладываем, надеясь, что они привыкнут к матрасу, а не к прикосновениям матери, к запаху чистых простыней, а не к узнаваемому, родному запаху нашего тела. Посмотрите на дикую природу, частью которой мы были до того, как переехали в дома и научились готовить капучино. Ни одно животное не оставляет своих детенышей вдали от себя, ожидая, что они уснут сами, без матери.

В начале жизни благополучие наших малышей зависит исключительно от того, кто будет охранять их и оберегать от опасностей. Ничто не сравнится с ощущением близости матери-защитницы, с ее дыханием, знакомым ребенку с первых минут жизни, и с запахом ее тела. Представьте себе, что наши дети оказались в чужой стране, они не понимают языка, на котором говорят жители этой страны, а шумы и вспышки света кажутся им чем-то ужасным; даже сигналы их собственных тел пугают наших детей. Рядом только гид, приставленный к детям в аэропорту, – это родители, которые защищают их от зла, родители, чей запах дети узнают и чьи ласки покорно принимают и интерпретируют как проявления любви и гарантию безопасности.

Мы, те самые гиды, внезапно оказываемся привязаны к нашим крошечным туристам и превращаемся в обслуживающий персонал, который работает круглосуточно и без выходных и выполняет единственную задачу – удовлетворяет физические и эмоциональные потребности своих подопечных. Каждому родителю известно, что воспитание детей и обеспечение всех их нужд – изнурительный труд. Недосып – одна из наиболее распространенных проблем, с которыми сталкиваются еще неопытные родители: когда человек чувствует себя усталым и разбитым, он раздражается по любому поводу, и даже самые невозмутимые родители порой выходят из себя. Родители, которые хронически недосыпают, чаще страдают от депрессии и тревожных состояний, имеют пониженный уровень стрессоустойчивости, а их работоспособность примерно такая же, как у человека, находящегося в состоянии алкогольного опьянения, – пройти проверку на алкотестере точно не получится.

Некоторые младенцы быстро засыпают, а если просыпаются ночью, то засыпают самостоятельно, не нуждаясь в нашем вмешательстве. Они не просыпаются с истерическим плачем, четко выражают свои потребности и позволяют нам отдохнуть в перерывах между своими пробуждениями. Но как быть с малышами, которые (по разным причинам) засыпают с трудом и чувствуют, что им недостаточно нежного прикосновения пижамы со звездочками, надетой на них любящими родителями? С теми, кто долго не может уснуть или несколько раз просыпается, с теми, кого нам приходится кормить семь раз за ночь? Как правило, такие дети просыпаются не из-за голода, а от ощущения, что они чего-то лишены, испытывают какой-либо дискомфорт: режется зубик, неудобно в подгузнике, холодно. У природы есть только одно средство борьбы с этими неприятностями: прикосновение, тактильный контакт.

Стараясь успокоить младенца, мы пробуем разные способы и таким образом вступаем в непрерывный диалог с нашим ребенком. Когда малыш плачет, мы сразу понимаем, что может его утешить: иногда это мамина грудь или бутылочка со смесью, иногда – объятие или ласковое поглаживание затылка, некоторым детям достаточно соски и поцелуя, а кого-то приходится укачивать, ведь именно такие движения сопровождали их во время пребывания в утробе матери. Многие младенцы успокаиваются, когда родители просто кладут их в свою постель: как только вы разденетесь и уложите малыша рядом с собой или на себя (разумеется, если вы не сильно ворочаетесь во сне и не спите мертвецким сном, что и пушкой не разбудишь), ребенок тут же притихнет и станет мирно посапывать.

Когда дело касается малышей, которым нравятся прикосновения, мы неизменно попадаем на скользкую дорожку: все начинается с того, что мы укладываем детей в родительскую постель, и заканчивается целой ночью сладкого, непрерывного сна. Со временем этот сон войдет в привычку, и тогда у каждой из сторон появится шанс немного расслабиться: взрослые смогут отдохнуть от адски тяжелого родительского труда, а дети – от тяжелейшего труда быть маленькими беспомощными существами. Просто потому, что кроме предупреждений врачей и советов экспертов существуют законы природы: малыш и присматривающий за ним родитель должны быть рядом.

Привычки можно менять. Люди меняют привычный образ жизни, когда понимают, что недостатков становится больше, чем преимуществ. В любой момент вы можете обратиться к специалистам: есть консультанты по сну, консультанты по грудному вскармливанию, существует множество рекомендаций и программ поддержки, которые разработаны с учетом потребностей ребенка и родителей. Так что не переживайте, если кто-нибудь скажет вам: «Ты же не хочешь, чтобы он спал в вашей постели до тех пор, пока в школу не пойдет» или «Ну и как она поедет на экскурсию с классом? Она же не заснет без вас!» Запомните: научить детей засыпать самостоятельно проще, когда вы разговариваете с ними на одном языке, объясняете им значение ночного отдыха, готовите их ко сну, слушаете их страхи, знаете, как помочь им успокоиться, подбадриваете их и поздравляете с каждой маленькой победой и празднуете первую ночь, проведенную малышом в отдельной комнате и на отдельной кровати. Даже если ребенку всего два с половиной года. Чем более самостоятельным, независимым и жизнеспособным станет ребенок, тем лучше: в трудные моменты он сохранит веру в себя и, закрывая глаза, будет чувствовать, что ему ничего не угрожает. Но в первые несколько месяцев их жизни мы обязаны защитить наших малышей от страха разлуки.

Я не буду рассуждать о тонкостях воспитания детей и особенностях жизненного уклада разных семей. Разумеется, я, как и любой другой родитель, была бы счастлива, если бы мои дети с первого месяца жизни крепко спали всю ночь и я могла бы сказать: «Слава богу, у нас не было никаких проблем со сном». Но в жизни все не так гладко. Каждый ребенок рождается с индивидуальными особенностями и пристрастиями, у каждого свои биоритмы, свои факторы стресса, свои страхи, свой тип мышления и свой склад характера. Думаете, хорошие родители – это те, чьи дети спокойно сидят в коляске, ни разу не просыпаются за ночь и погружаются в безмятежный сон, как только начинает работать двигатель автомобиля? Вовсе нет.

В нашей системе координат между точкой, обозначающей сон в детской кроватке в отдельной комнате, и точкой, символизирующей ребенка, который до семилетнего возраста спит в родительской постели, есть еще много разных состояний, и через все это нужно пройти, не испытывая при этом чувства вины и не стараясь повторить опыт соседа, даже если он гордо заявляет: «Мы пережили четыре ночи ада и крика, но с тех пор она спит одна». Но как же нам, родителям, разобраться и принять верное решение? Главное – внимательно относиться к ребенку, всегда помнить, что ночью ребенок должен спать спокойно, что прикосновение лечит болезни и снимает боль, что ухаживать за малышом трудно и что ребенка нельзя наказывать. Поверьте, вы никогда не встретите подростка, который по ночам забирается к родителям в кровать, а наши дети взрослеют очень и очень быстро, так что просто сделайте глубокий вдох и наберитесь терпения.

Ночью наши малыши особенно остро нуждаются в нашей защите – мы должны прислушиваться к их сигналам и делать все возможное, чтобы стать для них гармоничным и безопасным миром.

Глава 8. Прощания. В детском саду, перед сном – прощаемся правильно

Когда умерла моя мама, я была уже взрослым человеком: двое детей, муж, своя жизнь. Мы расставались постепенно, как это часто бывает, когда человек тяжело болеет: болезнь подготавливает нас, ощущение смерти годами витает в воздухе и близких одолевает страшная тоска, хотя человек пока еще с нами.

Возвращаясь с похорон, я силилась вспомнить те дни, когда мама забирала меня из детского сада, из школы, с автобусной остановки. Я пыталась, но не могла. Через окно машины я смотрела на тянувшиеся вдоль дороги линии электропередачи, как будто я снова стала той маленькой девочкой, которая устроилась на заднем сиденье и просто считает электрические столбы, не думая о том, куда и зачем мы едем.

Позже я поняла, что мы с мамой еще встретимся, только наша встреча произойдет в моем сердце. Когда-то я девять месяцев прожила в ней, а теперь мне предстоит найти ее внутри себя, правда, на этот раз в конце пути не появится новая жизнь – останется лишь непреходящая тоска. Мать внутри дочери, а не дочь внутри матери.

Наши дети ежедневно переживают моменты прощания. Это могут быть приятные или ободряющие моменты, но в то же время и тяжелые. Не зря говорят, что каждое прощание – это маленькая смерть. Расставание с игрушкой, которую отобрал другой ребенок; прощание утром перед дверями детского сада; пожелание спокойной ночи перед сном; прощание с товарищем, когда мама зовет домой; прощание с папой в конце дня, проведенного с ним по графику службы опеки; прощание с тем единственным ребенком в семье, каким ты был для родителей до рождения твоего брата или сестры; прощание с молочным зубом. «Мама, посмотри, какое грустное дерево, – сказал мне старший сын, когда впервые в жизни обратил внимание на осенний пейзаж. – Оно теряет листья. Интересно, это дерево знает, что скоро у него появятся новые листочки?»

Но что мы обычно говорим детям о прощаниях? Что-нибудь вроде «Ну хватит уже плакать», или «Пообещай мне, что сегодня ты попрощаешься вежливо», или «Мне так тяжело видеть твои слезы». И даже если мы не произносим этих фраз, мы все равно показываем свое разочарование, раздражение из-за подобных моментов. Итак, давайте рассмотрим тему прощания немного подробнее.

1. Дети не могут перестать плакать и не должны делать этого. Слезы – это естественная человеческая реакция на расставание.

2. Дети не могут пообещать, что сегодня попрощаются вежливо, и не должны делать этого. Каждый день дети надеются оправдать это ожидание и очень стараются сдержать свое слово, но если у них не получается, дети чувствуют, что нарушили свое обещание, и тогда им еще больнее.

3. Когда вы говорите ребенку, что вам тяжело смотреть на его слезы, ребенку приходится справляться не только с собственным горем, но и с той печалью, которую он причиняет вам. Согласитесь, для трехлетнего ребенка это почти непосильная задача.

Важно донести до наших детей следующую мысль: «Расставаться всегда тяжело, и мы, родители, тоже грустим. Ты можешь поплакать. Мы верим, что ты справишься, и знаем, что тебе станет легче, когда печаль пройдет. Мы увидимся за обедом или вечером». Перенести разлуку бывает очень трудно, иногда сердце разрывается от тоски, но дети страдают вовсе не потому, что родители намеренно делают им больно. Расставания и прощания – это часть нашей жизни.

У многих детей формируется неверная психологическая установка, которая существенно осложняет их жизнь: такие дети привыкают к мысли, что, если они хорошенько поплачут, поумоляют, добавят нам хлопот или будут упорно сопротивляться, они смогут избежать прощания с кем-то или с чем-то. Именно мы, родители, учим этому наших детей. Когда малыш плакал утром и не хотел отпускать нас, мы объясняли ему, что нам нужно идти, но тогда он заплакал сильнее, и мы сказали: «Хорошо, давай нарисуем еще один рисунок вместе, и потом я пойду». А когда действительно наступило время уходить, малыш продолжал рыдать и даже умолял нас остаться, но мы все равно ушли: мы нарушили контракт. Когда вечером мы произнесли: «Спокойной ночи, нам пора спать», малыш попросил воды, и мы принесли ему попить, потом он заплакал и пожаловался, что ему страшно, и мы задержались в его комнате еще на пять минут, а после этого он, обливаясь слезами, прошептал, что хочет сказать нам кое-что очень важное, или что у него болит живот, или что ему нужно в туалет, или что он услышал странный шум, но мы уже были порядком рассержены и ответили ему: «Прекрати! Хватит! Ты меня с ума сведешь!»

Ребенок, отчаянно демонстрирующий, насколько тяжело ему дается разлука, неспособен самостоятельно справиться со своим горем. Он еще не может понять, что расстается с кем-то или с чем-то не навсегда, что утром взойдет солнце и мы снова встретимся. Устанавливая определенные правила, я не жду, что ребенок этому обрадуется или с удовольствием будет их выполнять. Я объясняю ему, почему нужны эти правила, и таким образом заранее подготавливаю его к мысли о расставании, но не прошу его перестать плакать, потому что, когда сама прощаюсь с ним, я тоже немного плачу в глубине души. Я обещаю разделять его горе и подбадривать его каждый раз, когда он будет преодолевать свои страхи. Именно так я закаляю характер своего ребенка и учу его мужественно переносить маленькие и большие прощания.

У детей нередко формируется впечатление, что у взрослых нет трудностей и все решается само собой. Поэтому, когда ребенок не может справиться с болью из-за разлуки, его охватывает острое чувство одиночества. Поговорите с ребенком – только не в тот момент, когда ему тяжело, а до этого или после, объясните, что тоже страдаете, думаете о нем в течение дня и скучаете по нему. Попросите ребенка: «Давай сфотографируемся вместе, а я потом буду смотреть на твое фото? Может быть, ты поцелуешь меня в ладошку, а я буду смотреть на ладошку и вспоминать о тебе? А если по дороге на работу я немного попрыгаю, мне будет легче? Ведь когда прыгаешь, грусть проходит!» Предложите ребенку воспользоваться вашими идеями, если, конечно, он не против. Так ребенок почувствует свою значимость, потому что вы обратились к нему за советом, и поймет, что страдать от разлуки – нормально и что он не единственный, кому грустно.

Если вы расстаетесь на несколько дней, заранее договоритесь созваниваться один раз в день. Скажите ребенку, что не сможете звонить чаще, потому что будете очень сильно скучать по нему (так мы избавляем детей от неудобств, возникающих, когда родители стремятся держать руку на пульсе и звонят через каждые две минуты), и уточните, в какое время дня лучше всего звонить (если вы позвоните поздно вечером, ребенок будет уставшим и разговор получится неприятным). Для детей младшего возраста отличным способом пережить разлуку и научиться контролировать время станет календарь обратного отсчета, который вы можете сделать вместе с ребенком. Еще один вариант – предложить ребенку что-нибудь рисовать всякий раз, когда он скучает по вам, таким образом вы направляете печаль в позитивное русло. И, разумеется, обязательно привезите ребенку заветный подарок, который он будет терпеливо ждать.

Дети не зря приносят в садик свои любимые игрушки или в сотый раз просят почитать им одну и ту же сказку. Когда ребенок берет с собой какую-нибудь вещь, даже если она спрятана глубоко в сумке или в кармане, у него возникает ощущение, что он взял частичку своего дома, как будто вырос мостик, соединяющий его с папой и мамой: и детский сад становится не «местом, которое так не похоже на дом», а местом, где есть частичка дома. И эта частичка придает ребенку сил, поддерживает его.

Когда наши дети повзрослеют (если, конечно, мы как родители справимся со своими задачами и научим детей переживать расставания – и небольшие, и длительные, и вечные), они поймут: даже когда они далеко от нас, даже когда их душа разрывается от тоски, мы остаемся с ними, мы в их сердцах. А значит, и они находятся с нами. Так что не волнуйтесь, когда дети плачут, не пытайтесь развеять их печаль, не торопитесь покупать им хомяка, точь-в-точь такого же, как умерший, или новую игрушку взамен сломавшейся.

Моя мать была хрупкой женщиной, невысокой, худенькой. Когда я увидела ее завернутой в похоронную простыню, я подумала: как такая необыкновенная женщина может быть настолько миниатюрной. Она могла расчувствоваться по любому поводу: из-за людей, из-за чьих-то слов, из-за музыки или воспоминаний. Когда мама плакала, у нее всегда краснел нос, а плакала она много: если слышала по радио какую-то песню или если узнавала о недостойном поступке подруги, – ее слезные протоки работали превосходно. У нее были красивые руки, и когда мы вместе пели на праздниках, она всегда стучала ногтями в такт. Ей нравились серьезные беседы с друзьями, и раз в день она закуривала сигарету в гостиной, открывала окно, просила меня сесть рядом и рассказывать ей обо всем интересном, что случилось со мной за прошедшие сутки.

У моей третьей дочери такие же руки, какие были у мамы, у моего второго сына так же, как у мамы, краснеет нос, а я унаследовала мамино неравнодушие ко всему: к другим людям, откровенным разговорам, песням по радио. И больше всего на свете я люблю сидеть с кем-нибудь из детей и слушать рассказы об интересных вещах, случившихся с ними за день. Почему я не могла вспомнить свои прощания с мамой? Вероятно, потому, что она очень хорошо умела прощаться, и только последнее прощание стало самым тяжелым из всех.