Текст книги "Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения"

Глава 7
Укрепленный Сите

Три мирных столетия привели к исчезновению последних напоминаний о древних крепостных стенах, некогда окружавших постоянный лагерь римлян, который впоследствии был занят городом Абонией. Но на протяжении многих лет вторжения германцев тревожили некоторые соседствующие с ними страны. Несколько раз они объявлялись и среди ремов (одно из племен белгов, главный город ремов – Дурокортор, современный Реймс. – Ред.) и, хотя обычно выдавали себя за защитников империи или приглашались той или иной стороной во время гражданских раздоров, которые в ту эпоху разрывали Галлию, вели они себя как враги, а не как союзники. Найдя эту страну привлекательной, германцы постепенно расселились в восточных провинциях, грабя, разрушая и сжигая все на землях друзей, призвавших их на помощь, а также у врагов, которых они собирались атаковать. При приближении германцев сельскохозяйственные районы пустели, а неогороженные города поспешно укреплялись.

Дурокортор (Реймс), Андемантуй (Лангр) и Бибракта (Отён) привели в порядок свои оборонительные сооружения. Главный город сенонов Агединк (Санс) огородился стеной с помощью материалов из своих главных общественных зданий. Долина Абонии, в которой в то время проживало около двадцати тысяч человек, последовала его примеру, и, разрушив свои общественные здания и опустевшие храмы города, городское население построило крепостные стены вокруг плато и ограду вокруг нижнего города.

Однако эти укрепления, сооруженные в спешке, не были особенно серьезными, и, к счастью, германцы и не думали их штурмовать; но в 359 г. Юлиан (автор неточен. Юлиан (Отступник) (331—363) был послан в качестве цезаря в 355 г. в Галлию императором Констанцием II. Вел успешные войны с алеманнами и франками, в 360 г. был провозглашен императором стоявшими в Галлии легионами, но утвердился на престоле только после смерти Констанция II в 361 г. – Ред.), приняв императорский сан, поручил галлам изгнать варваров. Осадив Бибракту, он прошел через Абонию, счел ее местоположение великолепным и начертил план крепости, который после сражения при Аргенторате (Страсбурге) и разгрома Хнодомара (в 357 г. Юлиан, имея 13 тысяч, разгромил при Аргенторате алеманнов. Их вождь Хнодомар со свитой из 200 человек был пленен, алеманны потеряли 6 тысяч убитыми, не считая утонувших в Рейне, римляне потеряли убитыми 243 солдата и 4 старших командиров, около 1000 римлян было ранено. – Ред.) был воплощен в жизнь. Абония таким образом усилила уже имевшуюся вторую линию крепостей, созданных Юлианом между Дурокортором (Реймсом) и Лугдуном (Лионом) в ожидании новых вторжений со стороны германцев.

Рис. 16. Галло-римский город Юлиана

Однако Галлия, хотя ее сыны в течение трех веков поставляли в римскую армию своих лучших воинов, утратила привычку воевать у себя дома. Римские легионы уже не были такими, как войска прошлого, которыми командовали Веспасиан (9—79, правил в 69—79 гг.), Тит, Траян (53—117, император в 98—117 гг. – Ред.) и другие. Они были сформированы в основном из варваров, им недоставало единства и сплоченности, они не были подкреплены патриотизмом и часто свергали своих командиров, а предлог находился.

К тому же последние, часто назначавшиеся императорским двором, в котором правили бал интриги, в большинстве своем были людьми некомпетентными или стремившимися скорее обогатиться лично, чем победить врага. Для этих войск, состоявших из разнородных элементов и не веривших в неустрашимость поставленных над ними командиров, и для народов Римской империи, привыкших к миру и благополучию, которые столь долго гарантировала военная мощь римских легионов, теперь были необходимы крепостные стены, за которыми можно было бы организовать оборону, что же касается сражений в открытом поле, то ужас, который наводили германцы, был таков, что на продолжительное сопротивление можно было вообще не рассчитывать. Тем не менее Юлиан показал, что войска, находящиеся на содержании империи, если ими хорошо командовать, все еще могут воевать с варварами; но Юлиан был философом; он понимал время, в котором жил, и не мог закрывать глаза на нездоровое состояние имперского правления или, по крайней мере, считал, что зло коренится столь глубоко, что пытался остановить его развитие возвратом к язычеству, возможно надеясь этим способом возвратить молодость изношенному телу империи.

При Юлиане находились византийские инженеры (то есть из восточной части Римской империи), бывшие весьма умелыми в искусстве возведения укреплений. Искусство фортификации часто развивается в народе пропорционально степени развала военного искусства на поле боя. Победитель германцев приказал восстановить и завершить строительство оборонительных сооружений Отёна (Бибракты).

В Абонии укрепления, не будучи столь обширными, были выполнены полностью в соответствии с совершенно новым планом, поскольку от древних укреплений не осталось и следа; поэтому инженеру Филострату, посланному Юлианом, была предоставлена свобода действий.

Он начал с того, что расчистил склоны древнего Оппидума вдоль кромки плато, тем самым разрушив несколько вилл, которые не были уничтожены в то время, когда ожидался приход германцев (рис. 16). После тщательного изучения структуры грунтов он пришел к выводу, что линия обороны города, обращенная к северу, слаба, поскольку здесь городские валы наиболее доступны из-за соседнего плато, чей уровень был лишь чуть ниже уровня этого места. Поэтому Филострат решил отступить, чтобы получить более короткую линию стен. Выбранная таким образом линия обороны была длиной триста пятьдесят шагов[1]1
  Один шаг равен 3 футам.


[Закрыть]. Снаружи от новой стены он приказал вырыть ров шириной 20 футов на дне[2]2
  Галльский фут равнялся королевской ступне (13 дюймам).


[Закрыть], чтобы целиком отделить удлиненный ранее защищенный участок, который в виде выступа вдавался в северное плато. Этот ров упирался в два склона на востоке и на западе. На каждом конце дно этого рва было оборудовано палисадами, и имелся спуск в ров в виде пролета из нескольких ступенек, задуманного в одной из башен, как это будет сейчас продемонстрировано. За рвом был построен вал примерно четырехсот шагов в длину с пристройкой в виде сторожевой будки и наблюдательной башни. Римская дорога в Андемантуй (Лангр) доходила до этого места. На восточной стороне этого вала акведук, по которому город снабжался водой, шел параллельно ему и имел амбразуры (А на рис. 16). Ворота в основной стене (южнее рва на севере) открывались на север и имели по бокам две цилиндрические башни. В северо-западном углу возвышалась квадратная башня, достаточно высокая, чтобы обеспечить дальний обзор долины, у подножия которой бежала река, и плато; другая квадратная башня была построена в северо-восточном углу, а между этими двумя башнями и воротами – еще две башни, так что между каждой башней оставалось пространство примерно в 80 футов.

Филострат заметил, что обладающая дерзостью нападающая сторона может броситься на запад между рекой и городом и попытаться предпринять штурм выступа на западе крепости, который господствует над довольно пологим эскарпом. От квадратной башни Б к реке (немного отступив, чтобы иметь на фланге западный фас этой башни) он построил вал с квадратной башней на его оконечности, возвышающейся над водным потоком. Далее ниже по течению был построен деревянный мост, соединяющий два берега и пересекающий песчаный остров В. Вдоль двух эскарпов инженер почти точно следовал изгибам края плато, но поместил ворота в вогнутых частях контура. Двое ворот расположились на западном фронте, а одни – на восточном, очень близко к тому месту, где находился древний вход в Оппидум. Каждые из этих трех ворот по бокам имели две башни, как и те, что были на севере. Внутреннее пространство города, образованное крепостной стеной высотой 20 футов над уровнем земли, включая зубцы, и шириной 9 футов было, таким образом, укреплено тридцатью шестью башнями, не считая тех, что окаймляли ворота. На южной оконечности, на месте старого пристанища Катоньятуса была сооружена castellum, или цитадель, отделенная от города зубчатой стеной и находившаяся примерно в 180 футах от крепостных стен. На южном конце крепостной стены пришлось построить квадратную башню, которая превосходила высотой все остальные, чтобы иметь возможность вести наблюдение за долиной Абонии. Под этой башней был задуман выход, упирающийся в массивную стену и повторявший уклон поверхности почвы, и он имел амбразуры по обе стороны; таким образом, можно было спуститься со стены крепости к сооружению Д, господствовавшему над местом впадения ручья в реку, и там был построен каменный мост. На другом берегу был построен обширный плацдарм. Восточные ворота были оснащены внешним укреплением, которое держало под обстрелом дорогу; на северном фланге северо-западного входа сторожевая будка давала обзор окрестностей ворот. Ходы сообщения были улучшены, а через реку был переброшен деревянный мост – в точке З с плацдармом и фортификационным сооружением, господствующим над развилкой дорог в этой точке. Строительство на западных склонах (когда-то занятых домами и садами) было запрещено на расстоянии ста десяти шагов от крепостной стены или военной дороги И, то есть вне военных границ было разрешено оставить жилые здания или строиться[3]3
  Темными линиями обозначены сохраненные жилые дома, светлыми (седыми) линиями – владения, вновь построенные на местах, оставшихся незанятыми после расчистки, необходимой для возведения укреплений и их ходов сообщений.


[Закрыть]. Внутри города сквозь беспорядочно построенные группы старых домов Филострат проложил новые дороги[4]4
  Эти новые дороги отмечены светлыми (седыми) линиями.


[Закрыть] с целью создать связь между воротами и облегчить оборону. В точке Е он поместил форум с храмом Аполлону в точке И (ибо Юлиан заставил снести ранее построенную небольшую христианскую церковь).

В точке Н была построена базилика, а в О – курия (сенат, управляющий городом в Римской империи); в точке Ф были сооружены бани. В нижнем городе стенки набережной С удерживали реку в пределах границ; в пункте Т был размещен просторный рынок, а в У – торговый центр для товаров. Город (или, скорее, его пригороды) расширялся на правый берег, на запад даже до середины песчаного острова С, а на юг до нижней стороны обширного плацдарма. Эти пригороды были просто огорожены валом в качестве защиты от внезапного нападения, потому что, находясь в понижении рельефа, они не были приспособлены для создания укреплений, которые смогли бы устоять перед длительной осадой.

Эти работы заняли несколько лет и были завершены с привлечением ресурсов частично из имперской казны, но главным образом из муниципальных налогов. Абония была зажиточной, но она страдала от бремени, налагаемого на нее ради того, чтобы обезопаситься от вторжений варваров. Филострат тем не менее имел власть на совершение реквизиций и взимание пошлин, и он широко этим пользовался.

После завершения этого предприятия данный город, перестроенный по приказу императора, спасшего в 350-х гг. от германцев Галлию, получил название Юлиана. Лишь долина сохранила название Абония.

Здесь необходимо дать несколько более подробное описание фортификационных сооружений. На рис. 17 представлен разрез крепостной стены между башнями.

Рис. 17. Часть крепостной стены

Для того чтобы подняться на парапет стены (в среднем на 14 футов над уровнем плато), между башнями имелись наклонные спуски в виде лестниц шириной 5 футов. Зубцы крепостной стены были высотой 6 футов, а подоконник амбразуры находился на высоте 3 футов от парапета стены.

Рис. 18. Планы северных ворот

Крепостная стена имела два фаса с облицовкой из небольших квадратных камней либо из кирпичей в промежутках. Каменная кладка стены между двумя фасами (то есть между облицовкой) была из грубого бутобетона. Снаружи, вдоль края плато, находился ров шириной 10—12 футов, который защищал основание крепостной стены и повторял выступы башен. Узкая крытая дорожка шла вдоль контрэскарпа для облегчения обзора – она позволяла патрулю совершать свой обход. На рис. 18 даны планы северных ворот с их двумя башнями в точке А на уровне земли и в точке Б на уровне зубцов на стенах. В одной из этих башен была построена лестница В, ведущая вниз к подземному выходу из крепости Г, и в каждой из них были построены другие лестничные пролеты Д, которые обеспечивали легкий доступ к верхним этажам. Над воротами, разделенными на два сводчатых прохода для входа и выхода, была надстроена галерея Ж на уровне дорожки на крепостной стене, образуя амбразуры. Дорога пересекала ров Е над аркой a и деревянной платформой б, которую было легко удалить во время осады; а потом на платформе З пришлось соорудить деревянный щит, который полностью маскировал эти два арочных прохода.

Рис. 19. Вид северных ворот с высоты птичьего полета

Снаружи моста, имевшего каменное окаймление в виде зубцов, было два небольших ненакрытых поста И, защищавших подходы, и палисад, который заставлял всех прибывавших сделать круг, прежде чем въехать на мост. На рис. 19 эти ворота показаны в перспективе. Ниже крыши располагались амбразуры, которые представляли собой эффективную защиту башен. Кроме того, на уровне первого этажа были сделаны три отверстия, которые во время войны оснащались щитами и обеспечивали фронтальный и боковой обзор. Боеприпасы (стрелы, дротики и др.) поднимались на верхние этажи с помощью блоков, подвешенных в полукруглые пролеты Л (см. план первого этажа). Другие ворота были построены по тому же самому образцу, только внешние оборонительные сооружения были другими в соответствии с ситуацией на месте.

Рис. 20. Общий вид большого предмостного укрепления на юге

На рис. 20 представлен общий вид большого предмостного укрепления на юге, плацдарма (места сбора защитников города) и зубчатой стены, поднимающейся вверх к квадратной башне в южном углу города, а также крепости. Квадратные башни не оборудовались крышами, а имели лишь платформы, чтобы на них можно было установить катапульты или онагры и фрондиболы[5]5
  Катапульты могли метать стрелы длиной 6 футов и большого веса. Фрондиболы и онагры бросали камни весом до 60 фунтов на максимальное расстояние двести пятьдесят шагов.


[Закрыть].

Четырехугольные башни описанной здесь конструкции возводились в выступающих углах оборонительной линии, которые являлись слабыми точками, но которые, с другой стороны, облегчали метание снарядов по более обширной площади. В случае, если нападению подвергалась вся линия обороны, метательные машины устанавливались позади куртин (отрезки стены между башнями) на земляных насыпях или деревянных платформах.

Укрепленный таким образом город был в состоянии оказывать сопротивление и отражать атаки варваров, которые в тот период своей истории были не в силах осуществить правильную осаду хорошо спланированной и защищаемой цитадели.

Глава 8
Третья осада

То ли бургунды (историческая родина бургундов – остров Борнхольм в Балтийском море, откуда они высадились в устье Одера, а затем под давлением других племен оказались у Рейна. – Ред.) перешли Рейн по подстрекательству галлов, то ли они сделали это в поисках более плодородных земель для поселения, то ли потому, что император Гонорий (384– 423, первый западноримский император в 395—423 гг. после того, как император Феодосий I в 395 г. отдал управление востоком империи старшему сыну Аркадию, а управление западом – младшему, Гонорию. – Ред.) даровал им земли на левом берегу реки, определенно лишь то, что примерно в 450 г. они занимали берега Соны и пробились на север к Андемантую (Лангру) и Визонтиону (Безансону), на запад даже до Бибракты (Отёна), а на юг – южнее Лугдуна (Лиона). Вступив в Галлию в качестве союзников – как наемники гибнущей империи, – они относились к местным жителям с долей уважения, которое не проявляли франки и другие племена, постепенно заполонявшие Западную Римскую империю. Бургунды, конечно, добились уступок в виде земельных наделов и выпасов для скота, но жили на равных с галлами, и их присутствие привело скорее к разделу имущества с вновь пришедшими, чем к подчинению их власти. Обоснование бургундов на галльской земле можно сравнить с подобными колониями ветеранов, которых прежде Рим высылал в различные страны, положение которых было равным с коренными жителями и которые во втором поколении смешивались с ними.

Гондебальд (или Гундобад. – Ред.), третий король бургундов со времени их вступления на галльскую землю, стал монархом в 500 (501. – Ред.) г. В то время территория его королевства простиралась от современных Базеля до Лотарингии и Шампани, включая район вокруг Макона, достигала даже границ Оверни и подножия Высоких Альп, шла по течению Роны до берегов Средиземноморья. Поэтому Юлиана, включая город и крепость вместе с прилегающей к ним землей, была явно на бургундской территории. Война, начатая Хлодвигом (465—511, король франков в 481—511 гг.) против Гондебальда, и поражение последнего под Дижоном и Лангром фактически привели к уменьшению владений Бургундии на северо-западе; но Отён и даже Дижон с Лангром все еще оставались в руках Гондомара, второго сына Гондебальда, когда Хильдеберт и Хлотарь (сыновья Хлодвига) пришли и осадили его в первом из этих трех городов. После того как Сигизмунд, старший брат Гондомара, был свергнут и заточен в монастырь в Орлеане сыновьями Хлодвига, сам Гондомар был избран королем бургундов. Гондомар собрал на своих землях армию и после сражения с франками в Дофине, в котором погиб Клодомир, возобновил мирное владение своим королевством. Спустя десять лет Хлотарь и Хильдеберт предприняли новую попытку уничтожить мощь Гондомара, таившую угрозу их власти. Они пожелали себе в союзники Теодориха, но так как тот был занят войной в Оверни, то отказался присоединиться к ним. Тогда два сына Хлодвига в 532 г. направили свои войска в Бургундию и встали перед Отёном, в котором заперся король бургундов.

Город был на грани падения; Гондомару удалось удрать с частью своих войск и укрыться в городе Юлиане, как одной из наиболее оснащенных в военном отношении цитаделей в его королевстве и ключе ко всей горной и лесной части Бургундии.

Он надеялся задержать здесь войска франков до наступления зимы, а потом воспользоваться суровостью данного времени года в этих местах и предпринять наступление с помощью наемников, обещанных ему с востока.

На самом же деле Хлотарь и Хильдеберт, взяв Отён примерно в середине лета, повели свою армию к городу Юлиане, потому что они не могли рассчитывать на продолжение своих завоеваний в случае, если оставят эту территорию на флангах или у себя в тылу.

Гондомар, занявший эту крепость примерно за две недели до прихода франков, приказал восстановить оборонительные укрепления и завезти все, что может понадобиться для того, чтобы выдержать длительную осаду.

В нижнем городе, центре города и долине в то время проживало около сорока тысяч душ, среди которых можно было насчитать по крайней мере десять тысяч человек, способных носить оружие. Многие даже познакомились с войной на практике. Дело в том, что Галлия со времен императора Юлиана Отступника (то есть с 350-х гг.) была театром непрекращающихся военных действий, и, хотя местность, окружавшая крепость Юлиану, оставалась относительно спокойной, ее жители, как галлы, так и бургунды, не раз участвовали в сражениях, особенно со времени последнего вторжения людей с севера. И галлы, и бургунды, с давних пор наемники империи, обучались профессии ведения войны римскими командирами и использовали военные машины, принятые на вооружение в римской армии.

Среди франков, однако, как и среди бургундов, римский стандарт дисциплины не был достижим, и у этих войск не было той твердости и стойкости, которыми все еще отличались лучшие солдаты, руководимые военачальниками империи. С другой стороны, они часто были смелыми до безрассудства.

К тому времени, когда появилась армия франков, город в избытке запасся продовольствием и боеприпасами. Гондомар не считал возможным защитить ту часть города, что была расположена на правом берегу реки Абонии, так как она была открыта, жилые дома строились снаружи линии римских оборонительных сооружений, а последние господствовали на западе. Он удовольствовался тем, что сохранил два предмостных укрепления: одно, самое малое, вверх по течению, прикрывающее деревянный мост, а другое, самое большое, – каменный мост. Как только сообщили о приближении врага, Гондомар поджег пешеходные мостики, перекинутые через реку к песчаному острову (см. рис. 16).

Войска Хильдеберта и Хлотаря шли по северной дороге и западному плато, что над частью города, которая была оставлена жителями. Поэтому они образовали два отряда, разделенные рекой. Гондомар был скорее сообразительным человеком, чем солдатом, но при нем был некий Клодоальд, ветеран, хорошо разбиравшийся в оружии, к тому же знал, как вселить в солдат уверенность как личной храбростью, так и собственными грубыми и простыми манерами. Суровый как к самому себе, так и к другим и наделенный геркулесовой силой, он обычно каждый случай неповиновения карал собственной рукой, налагая неизменное наказание – смерть. Тем не менее, возможно благодаря своей непреклонности, он скоро стал кумиром этого города; пока он был среди жителей, они могли не сомневаться в успехе. Он уничтожал франков и других германцев с беспощадной ненавистью. Гондомар отдал под его командование все имевшиеся в его распоряжении силы.

Оборонительные сооружения города Юлианы были в том же состоянии, в каком их оставил Филострат; невредимые и внушительные, они отражали все атаки главных сил противника. Чтобы взять город, нужна была правильная осада.

Армия франкских королей состояла примерно из сорока тысяч человек, когда они осадили город Отён, а по прибытии к городу Юлиане, за вычетом потерь и дезертиров, она насчитывала едва ли более тридцати тысяч человек. Однако ожидались подкрепления. Отряд, который пришел на северное плато, состоял из двадцати тысяч воинов, а тот, что появился над нижним городом, – из пятнадцати тысяч. Нижний город почти опустел, все трудоспособные мужчины укрылись в городе, а женщин, детей и стариков отправили к восточным холмам.

Таким образом, главный отряд франков смог войти в город, не нанеся ни единого удара, и, что вполне естественно, приступил к грабежам. Клодоальд наблюдал с крепостных стен вызванный этим хаос. С наступлением ночи он послал тысячу человек к плацдарму на юге плато и укрепил пост, охранявший предмостные сооружения на правом берегу. Франки, занятые грабежами, едва ли обратили внимание на крупное предмостное сооружение, расположенное справа вдали, но уделили особое внимание малому, стоявшему напротив деревянного моста. К третьему часу ночи Клодоальд приказал открыть ворота и в тишине повел своих воинов. Франки практически не охраняли это место. Захваченные врасплох атакой Клодоальда, они побежали назад в нижний город, издавая крики тревоги.

Многие расположились лагерем между эмпориумом[6]6
  Эмпориум – в древности крупный рынок, складочное помещение.


[Закрыть] (см. рис. 16) и предмостным сооружением; бургунды окружили их и, неожиданно напав на них, загнали в реку тех, кого не перебили. В то же время Клодоальд поджег весь этот участок. Ветер дул с юга, и дома, расположенные на берегах реки, скоро были охвачены ярким пламенем.

Когда франки собрали свои силы и были готовы к наступлению, бургунды уже вернулись через предмостное укрепление и поднимались вверх на плато. Франки в этой схватке потеряли от четырех до пяти сотен воинов, в то время как у осажденных выбыло из строя не более двадцати человек. Такое начало вселило радость в жителей города, а те, кто с высоты крепостных стен видел свои дома, охваченные пожаром, перенесли свое горе стоически, думая о мести, на которую они могли справедливо рассчитывать.

Будучи искушенным в военном деле, Клодоальд не мог позволить, чтобы этот пыл остыл. На следующее утро после ночи, столь фатальной для франков, он сформировал два отряда по две тысячи человек в каждом, хорошо вооруженные ангонами (тип копья. – Ред.), францисками (боевой топор) и скамасаксами (длинный боевой нож) (ибо в те времена во всей Галлии эти типы оружия были общими для франков, галлов и бургундов с небольшими отличиями).

Он приказал отряду примерно из пятисот человек выйти через восточные ворота южного плацдарма, переправиться через ручей и сделать вид, что они намереваются переправиться через реку ниже каменного моста долины с помощью легких лодок, которые могли нести на плечах четыре человека. Эти лодки были спрятаны на плацдарме. В то же время один из двух отрядов должен был собраться у северного аванпоста, который еще не был атакован, и произвести смелую вылазку.

Сам Клодоальд с отрядом в тысячу человек должен был выйти через восточные ворота города, обойти стороной крепостную стену и аванпост и поддержать эту атаку, ударив врага во фланг. Пятьсот человек, оснащенных лодками, должны были лишь ограничиться демонстрацией намерения переправиться через реку только для того, чтобы отвлечь франков к этой точке; потом второй отряд должен был пройти через большое предмостное укрепление и действовать в зависимости от обстоятельств – либо с ходу атакуя врага, если тот пойдет вниз по течению, либо удержать франков, которые подойдут из нижнего города. Отряд из тысячи человек должен был напасть на франков, которые появятся на берегах реки, и изрубить их на куски либо утопить (см. план, рис. 16).

После четкого разъяснения этого плана Клодоальдом своим помощникам в четвертом часу дня начались передвижения. Два короля франков командовали своими войсками: Хильдеберт – войсками, расположившимися на севере, Хлотарь – отрядом, разместившимся на западе в нижнем городе. Ранее для организации связи между этими двумя группировками был построен наплавной мост в пятистах шагах над песчаным островом.

Надо заметить, что после взятия Отёна оба короля франков не ожидали какого-либо серьезного сопротивления в остальной части Бургундии. На основании сообщений, которые доходили до них, они были уверены, что Гондомар убит, что гарнизон Отёна состоял из его лучших солдат и что другие крепкие города если и будут защищаться, то неопытными людьми.

Однако события предыдущей ночи заставили их пересмотреть свою оценку; и в тот момент, когда происходила вылазка на севере, два предводителя франков намечали взять предмостное укрепление решительной атакой, напав в то же время на северный аванпост.

Франки были склонны (даже более, чем галлы) принимать за истину то, что им желательно; и два короля находились под властью убеждения, что гарнизон в городе малочислен и будет в замешательстве в случае двух одновременных атак. Именно так и было, когда франкские вожди получили весть, что атакована осадная линия на севере.

Под термином «осадная линия» не следует понимать расположение их войск как полную аналогию стратегическим приготовлениям нашего времени. Эта линия состояла из отряда воинов численностью тысяча человек, сконцентрированных в беспорядке за заграждением из бревен и веток в четырехстах шагах от северного выступа. Второй отряд, состоявший большей частью из конницы, рассредоточился в лесу в ста шагах от передовой линии и прикрывал лагерь Хильдеберта, окруженного основной массой его войск.

По первой тревоге оба короля вскочили на коней и, захватив с собой тех, кто был готов для боя, поспешили к месту боевых действий. Конница второй линии бросилась вперед на помощь первой, разделившись на два эскадрона для удара по флангам врага.

Придя в себя после первого замешательства, франки, до некоторой степени защищенные баррикадами, удерживали свои позиции. Началась рукопашная схватка, но бургунды, превосходя в численности, стали охватывать вражескую линию обороны с флангов, когда подоспела конница франков и, в свою очередь, ударила по обоим крыльям атакующих. Бургунды были вынуждены отступить, и им самим пришлось забаррикадироваться сучьями и хворостом, чтобы не допустить обхода с фланга. Однако их положение становилось уже безнадежным, когда Клодоальд ударил по левому флангу врага. Франков охватила паника, потому что ведомые Клодоальдом войска шли в правильном порядке на римский манер, эшелонами, чтобы не позволить коннице обойти их правое крыло. Левый фланг франков бросился бежать, и его примеру последовала и вся линия. Бургунды ринулись в погоню за ними, но Клодоальд, выйдя вперед, приложил все свои силы, чтобы их остановить, хотя это ему удалось не без труда.

Беглецы, с другой стороны, столкнулись лицом к лицу с основной группировкой армии Хильдеберта. Обуреваемый гневом, обвиняя их в трусости, он заставил отступавших повернуть назад; и скоро на виду у бургундов среди деревьев появился отряд в десять тысяч человек. Был отдан приказ об отходе, и бургунды организованно и в полном порядке отступили, не возвращаясь через аванпост, а двигаясь вдоль восточного фронта под защитой крепостных стен. Раздражение Хильдеберта было таким, что он немедленно бросил тысячу воинов на захват аванпоста, думая, что тот слабо защищен, поскольку его защитники находились вне города; но эту атаку защитники предвидели, и франки потеряли в этой бесплодной попытке сто человек.

На южной стороне вылазка бургундов была куда более успешной. Состояние дел было таким, как и предусматривал Клодоальд. Франки, ожидая, что враг переправится через реку, чтобы обойти их с фланга, отправили навстречу бургундам тысячу человек. Помощник Клодоальда произвел тогда вылазку из большого предмостного укрепления с двумя тысячами воинов. Построив тысячу своих войск в каре на берегу реки с фронтом, обращенным к нижнему городу, и правым флангом, поддерживаемым этим предмостным бастионом, он в спешном порядке послал другую половину против войск франков, которые шли, чтобы помешать переправе.

Это войско, получившее удар во фланг и поредевшее под градом дротиков, пускаемых в них бургундами с лодок, раскололось и бросилось бежать в состоянии крайнего замешательства. Франки, остававшиеся в нижнем городе и теперь узнавшие, что армия Хильдеберта атакована на севере, стали ломать голову, то ли им идти на южную сторону на поддержку войск, находящихся ниже по реке на правом берегу, то ли самим бежать без оглядки к наплавному мосту, чтобы помочь армии Хильдеберта. Эта нерешительность сделала неэффективной атаку на бургундов, собранных возле большого предмостного укрепления, и позволила двум тысячам воинов, которые совершили эту вылазку, возвратиться без серьезных потерь. Вылазка на севере завершилась более тяжелым исходом; в лесу осталось более двухсот убитых, и столько же раненых принесли домой.

В этих двух столкновениях франки потеряли более шестисот человек, не считая раненых. Однако, далеко не впавшие в отчаяние, оба короля и их воины были полны ярости, считая, что возьмут город за несколько дней и что перед ними гарнизон, который вот-вот сдастся, потому что франки были уверены, что бургунды должны впасть в уныние после взятия Отёна: за двадцать четыре часа они (франки) потеряли более тысячи человек, даже не приблизившись к крепостным стенам.