Текст книги "Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света"

Многие таковые банки и каменья обозначены на картах по близости экватора, но в самом деле их нет, и потому г-н Аросмит, гидрограф в Лондоне, во вновь изданных картах благоразумно сделал, что большую часть оных не назначил.

10 октября. Сегодня прошло мимо нас американское трехмачтовое судно, которое направляло курс в Америку. Мы несли мало парусов, ибо поджидали шлюпа «Мирный», довольно далеко от нас отставшего. Три дня ветр был тихий, переменный, сопровождаемый частыми дождевыми тучами.

12 октября. Нам удалось застрелить несколько близ шлюпа летевших малых бурных птиц, называемых погодовестниками (Procelarria pelagica); полет их сходствует с полетом ласточки; цвет перьев вообще черный, выключая белого пятна в полтора дюйма выше хвоста; верхний клюв на конце немного загнут, а сверху дудчатая разделенная ноздря; ноги черные с желтыми плавилами. Погодовестники величиною почти с ласточку; название их получили от того, что появление их около судов служит признаком наступающей бури; мы однако ж заметили противное: когда сии птицы окружали наши суда, по большей части наступало безветрие, продолжавшееся немалое время. Мы застрелили несколько погодовестников, сняли шкурки и старались сберегать до возвращения нашего в Россию. Штаб-лекарь Берх на шлюпе «Восток», а медико-хирург Галкин на шлюпе «Мирный» с удовольствием приняли на себя в течение всего путешествия сбережение подобных редкостей.

13 октября. Ветр часто переменялся от SOtS и StW, шли дожди, от юга была большая зыбь, что предвещало скорое наступление южного пассата. Береговые ласточки нас провожали, питались около шлюпов мошками, садились ночью на веревки и нередко залетали в самые офицерские каюты. Ближний берег находился от нас в расстоянии шестисот миль. Следовательно, по сим птицам нельзя еще заключать о близости берега.

В продолжение штилей мы имели течение с разных сторон, из чего видна неправильность оного, происходящая от ветров, господствующих неподалеку сего места, по причине направления африканского берега (который был самый близкий к нам) и от неровности морского дна.

Доколе шлюпы находились в сей штилевой полосе, что продолжалось двенадцать дней, мы имели гром, молнию и зарницу почти ежедневно.

По причине безветрия виндзейли весьма мало очищали воздух в шлюпах и потому на обоих через день разводили огонь в палубах; средство сие необходимо должно употреблять около экватора во время штилей, ибо сырость бывает так велика, что обувь, хранящаяся в палубе и в офицерских каютах, покрывается зеленью в двое суток.

Ют, шканцы, росторы и бак в продолжение дня в жарком климате были защищаемы от солнечного зноя, с самого утра до ночи, растянутыми тентами.

14 октября. 14-го числа в полдень, когда мы достигли широты северной 3°10′, долготы западной 19°19′, штили и переменные ветры кончились; сначала настал тихий южный ветр, по мере приближения нашего к экватору постепенно увеличивался и отходил к востоку.

Из северного пассатного ветра мы вышли в широте северной 7°14′, южный же встретили в широте северной 3°10′, следовательно, линия равновесия температуры воздуха обоих полушарий была тогда в широте северной 5°12′.

Когда господин Крузенштерн проходил близ сего же места, равновесие температуры было в широте северной 4°45′, а господин Головнин на шлюпе «Диана» нашел оное в широте 4°1′ северной.

В некоторых путешествиях, совершенных в разные времена и в разных частях экваторной полосы, места равновесия в температуре означены так, что покажутся неправильно расположенными; но проведенная посредине оных линия определит место равновесия температуры воздуха обоих полушарий.

15 октября. Штили, жары, дожди, громы и молния нам наскучили. Наконец мы были обрадованы наступлением южного пассатного ветра, который, прохлаждая воздух, всех освежал и оживил надеждою, что скоро оставим сии знойные и утомляющие места. С полудня находили тучи при проливных дождях. Около шлюпа на поверхности воды плавало множество моллюсков прекрасного синего цвета, подобного синей фольге; они длиною до 2¹/₂, шириною в 1¹/₂ дюйма; на средине верхней части прозрачный хрусталовидный, перпендикулярно поставленный наискось перепонки, как будто парус; нижняя часть моллюска представляет елипс, обложенный синего цвета мохрами; в средине видны малые желтоватые соски, и около сего места тело вогнуто наподобие рыцарского шлема. Мы их признали за животных, которых путешествователь Перон называет Velelea Scaphilia.

17 октября. До полудни, находясь в широте северной 0°41′, долготе 20°52′ западной, определили склонение компаса 14°9′ западное, курс был на SSW¹/₂W. Ветр установился свежий от SO; мы несли марсели во всю стеньгу. Тучи дождевые набегали одна за другою.

18 октября. В 10 часов утра перешли экватор в долготе 22°19′56″ западной, по двадцатидевятидневном плавании от острова Тенерифа. Большая часть мореплавателей согласны с капитаном Ванкувером, что лучше перейти экватор около 28° западной долготы, ибо в сей долготе нет штилей, господствующих поблизости африканского берега; при том же, проходя сим меридианом, можно еще достаточно идти на ветре бразильского берега.

На шлюпе «Восток» был только я один, проходивший экватор, и, следуя общему всех мореплавателей обыкновению, почерпнутою с Южного полушария морскою водою окропил офицеров и ученых, дабы, так сказать, познакомить их с водами Южного полушария.

Комиссар, над коим вместе с прочими совершен сей обряд, исполнил то же над командою, с тою только разностью, что вместо капель выливаема была полная кружка воды в лицо каждому. Все с удовольствием подходили к комиссару, и в ознаменование перехода в Южное полушарие я велел раздать по стакану пунша, который пили при пушечных выстрелах за здоровье его величества императора Александра I.

Обыкновение особенным образом торжествовать переходы экватора хотя кажется маловажным и совершенно детскою забавою, однако производит большое действие на мореплавателей. Скучный и единообразный путь между тропиками разделен экватором на две части; достигнув экватора, мореплаватель радуется, что совершил половину сего пути, празднует и начинает снова вести счет дням, забывая прошедшие. Остальная часть плавания кажется ему не столь продолжительною; он не вспоминает о протекших скучных, томительных знойных днях, приятные чувствования удовольствия способствуют сохранению здоровья мореплавателей.

Состояние атмосферы на самом экваторе было следующее: 18-го в поддень ртуть в тени возвышалась до 21,5°, по утру в 6 часов до 20,2°, в полночь до 19,9°, в палубе, где спали служители, 21,6°. Здесь должно заметить, что самый большой жар бывает не на самом экваторе, где южный пассатный ветр, проходя далее, прохлаждает воздух. Сильнейший жар в полосе штиля между северными и южными пассатными ветрами; ртуть в Реомюровом термометре поднималась до 24,5°. 5 октября в широте северной 7°14′; ночью никогда жар не превышал 21,5°.

От самого экватора мы направили курс к мысу Фрио. Как скоро южный пассатный ветр начал несколько прохлаждать воздух, мы принялись за работы и, между прочим, снаружи конопатили шлюпы; для работы избирали такое время, когда люди могли производить оную в тени. По приближении к мысу Фрио оба шлюпа были как снаружи, так и в палубе выконопачены, снова выкрашены, кроме бархоута, ибо на ходу невозможно было повесить стелюг так, чтоб люди могли красить, не подвергая себя опасности упасть в воду.

Таковые работы мы производили во время плавания более для того, чтоб по прибытии в порт иметь оных менее и тем облегчить служителей.

В продолжение сего времени постоянная прекрасная погода доставила нам удобный случай заниматься астрономическими наблюдениями. Господа Завадовский, Торсон, Лесков, Демидов, астроном Симонов производили наблюдения секстаном работы известного мастера в Лондоне Траутона, и я употреблял таковый же секстан; штурман Парядин и его два помощника – секстаном работы Долонда, лейтенант Игнатьев и гардемарин Адамс – секстанами работы Стевинга, компасного мастера в Портсмуте; сверх того у нас было еще два окружных инструмента, но по тяжести их оставались без употребления. На шлюпе «Мирный» господа Лазарев, Обернибесов, Анненков, Новосильский имели секстаны мастера Траутона, а господин Куприянов – мастера Берджа, штурман Ильин и его два помощника – мастера Долонда. Кроме двух стевинговых секстанов, разделенных чрез 20 секунд, на всех прочих разделение было чрез 10 секунд; сверх сего у господина Лазарева оставался без употребления секстан мастера Бенкса, сделанный по образцу Траутонова.

На обоих шлюпах, исключая господ Лазарева, Завадовского и меня, до сего путешествия никто из наших офицеров не имел случая заниматься астрономическими наблюдениями, но в бытность нашу в Лондоне каждый купил себе самый лучший секстан, и все старались друг друга превзойти как в узнании и точной поверке своих инструментов, так и в измерении расстояния луны от солнца, и не дошед еще до Рио-Жанейро, все сделались хорошими наблюдателями. Господин Лазарев особенно похвалял искусство господина Куприянова. На шлюпе «Восток» лейтенант Игнатьев, по приключившейся ему болезни, лишен удовольствия заниматься наблюдениями.

21 октября. При свежем юго-восточном пассатном ветре мы успешно переменяли свое место; 27-го в полдень были в широте южной 15°38′, долготе 33°32′ западной; с сего времени ветр отходил к востоку, по мере приближения нашего к бразильскому берегу.

Течение моря с 15-го, когда задул южный пассатный ветр, имело направление от SO к NW по двадцати миль в сутки; потом, когда мы перешли 16° южной широты, приняло направление вдоль бразильского берега к югу по шести миль в сутки; от острова Тенерифа до Бразилии течение по счислению на обоих шлюпах было следующее: по счислениям на шлюпе «Восток» NW 64°51′244 – девять миль в сутки; на шлюпе «Мирный» NW 29°19′242 – шесть миль в сутки.

Средний румб из обоих счислений NW 47°05′243-7 миль, а в продолжение сорока трех дней – по пяти миль в сутки. Как течение сие происходит от постоянных пассатных ветров, то по справедливости можно назвать оное пассатным; наполняя вест-индские воды и Мексиканский залив, оно производит вышеупомянутое Флоридское течение.

29 октября. Ветр отошел к ONO и дул свежее прежнего; ходу было от семи до осьми миль в час; мы тогда находились на высоте каменьев Абролгос.

30 октября. По утру в 7 часов, когда прошли параллель Колвадо, ветр задул от севера с тою же силою. В полдень находились в широте 20°54′ южной, долготе 37°25′41″ западной. К 8 часам ветр совершенно стих. В 9 часов задул слабый от SSO с пасмурностью, а в исходе десятого часа набежал сильный шквал с дождем со стороны ветра, который дул порывами, что и принудило нас взять рифы у марселей, потом закрепить оные и спустить бом-брам-реи, брам-реи и брам-стеньги. В 11 часов ночи, дабы показать место шлюпов, на обоих сожжено по фальшфейеру; мы узнали, что шлюп «Мирный» позади нас в одной миле.

31 октября. Ветр крепкий продолжался до 6 часов утра 31-го, мы прибавили парусов; в полдень находились по наблюдению в широте 21°19′29″ южной, долготе 38°45′30″ западной.

1 ноября. Ветр продолжался противный, но умеренный, при зыби, идущей от юга. В 8 часов глубины оказалось 30 сажен, грунт – мелкий песок. В полдень по наблюдению широта места нашего была 22°1′16″, долгота 40°24′22″; глубина по лоту 28 сажен, грунт – желто-серый рыхлый песок. С полудня до 4 часов продолжалось совершенное безветрие; с 4 часов настал ветр тихий от OSO, и мы могли продолжать курс к SW. В 6 часов увидели в мрачности на NW 66° мыс Томас на бразильском берегу.

Благоприятная погода позволила нам 29, 30 октября и 1 ноября измерять расстояние луны от солнца. Таковых расстояний измерено господами Завадовским, Симоновым, Парядиным и мною 410, и долгота места нашего оказалась несколько западнее, нежели по хронометру под № 518.

2 ноября. Ночь была светлая, мы шли на SWtS по пяти миль в час; в 5 часов утра переменили курс на W, чтоб обойти мыс Фрио, который с моря открывается двумя холмами, и в середине оных лощина, отчего из дальнего расстояния мыс кажется двумя островами.

От сего места держали вдоль низменного песчаного берега к Рио-Жанейро. Впоследствии времени по хронометрам оказалась разность долготы между меридианами мыса Фрио и Рио-Жанейром 1°11′30″. Мы имели у себя книгу под названием «Лоция Бразилии» и по сей «Лоции» узнали наклонную гору, называемую Сахарною головою [гора Пан-де-Ассукар], образующую западную сторону входа в залив. Подошед несколько ближе, увидели крепость Санта-Круц на восточной стороне входа в залив. В 5 часов пополудни с крепости кричали к нам в большой рупор на португальском языке, но как у нас не было никого, разумеющего по-португальски, то мы отвечали по-русски, что, вероятно, и вопрошающим было непонятно. Пройдя крепость Санта-Круц, продолжали плавание, оставя в левой руке малую крепость, называемую Далагея [Лаге], выстроенную на небольшом острове. С первой крепости приехал к нам офицер на катере. Взошед на шлюп «Восток», сделал несколько вопросов: откуда? куда? сколько дней в море? Мы ему объявили, что шлюпы наши назначены для изысканий, относящихся до мореплавания, зашли сюда для того, чтобы запастись водою и освежить служителей. Все сие присланный записал для донесения начальству.

В половине 7-го часа положили якорь подле Крысьего [Фискального] острова, на глубине пятнадцати сажен, имея грунт ил. Город Санта-Круц находился от нас на SO 32°, Сахарная голова на SO 7°, средина крепости Дос-Ролос на SW44°. Сего же вечера спустили все гребные суда. Шлюп «Мирный» стал на якоре подле шлюпа «Восток».

Мы весьма обрадовались, увидя в Рио-Жанейро шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», которые двумя днями после нас отправились из Портсмута и одним днем прежде нас пришли в Рио-Жанейро; сие последовало от того, что господин Васильев никуда не заходил, а мы пробыли пять дней у острова Тенерифа.

Сир Томас Гарде, начальствующий над двумя английскими кораблями «Супербом» и «Ванжером», прислал лейтенанта поздравить нас с прибытием и предложить свои пособия для получения воды и дров; он знал уже, откуда можно получить сии потребности. По пребыванию министра нашего в Рио-Жанейро мы были уверены, что получим все нужное, а потому благодарили господина Гарде за его приязненное предложение.

Вскоре приехал с португальского линейного корабля «Иоанн VI», от контр-адмирала конте де Виено, офицер поздравить нас с прибытием; подобно приехавшему из крепости Санта-Круц, делал те же вопросы. Потом посетил нас с берега российский вице-консул г-н Кильхен; он нам с первого взгляда показался человеком услужливым. Ему поручено было, во время пребывания нашего здесь, ежедневно снабжать суда свежим мясом, зеленью и фруктами.

3 ноября. В 7 часов приехал на шлюп «Восток» наш генеральный консул г-н коллежский советник Лангсдорф,[47]47
  Лангсдорф, Григорий Иванович (Георг Генрих) (1774–1852) – русский ученый (по происхождению немец), академик; в качестве натуралиста участвовал в кругосветном плавании Крузенштерна и Лисянского на шлюпе «Нева»; с 1812 по 1825 г. русский генеральный консул в Бразилии. С 1821 г. руководитель большой русской научной экспедиции в Бразилии; собранные им богатые зоологические и этнографические коллекции были переданы в музей Академии наук. Лангсдорф, хорошо знакомый с потребностями русских военных кораблей в дальних плаваниях, неизменно встречал русских мореплавателей, посещавших Рио-де-Жанейро, и обеспечивал выполнение их требований (Е. Ш.).


[Закрыть] увидя его, я сердечно обрадовался. Трехлетнее мое с ним знакомство на шлюпе «Надежда» в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах во время плавания кругом света, когда он служил натуралистом, произвело между нами искреннюю дружбу. Г-н Лангсдорф, по должности своей, равно и по дружбе ко мне, обещал усердно способствовать удовлетворению всех наших потребностей.

В 10 часов утра я с господином Лазаревым отправился на берег, где коляска, нанятая вице-консулом Кильхеном, ожидала нас у пристани. Она была на двух больших колесах и запряжена двумя мулами, из коих на одном сидел верхом проводник, или кучер; мы вышли на берег у самого дворца и сели в коляску; проводник хлопнул бичом, и мулы помчали по узеньким нечистым улицам. По прибытии к министру нашему генерал-майору барону де Тойль фон Сераскиркину [де Тейль фон Сераскеркену] мы были им весьма ласково приняты; он предложил всевозможные свои услуги и поручил вице-консулу удовлетворять нашим требованиям.

Между тем под надзором господина Завадовского на шлюпе «Восток» производилась работа. Оба шлюпа поставили фертоинг, после чего все служители мыли свое белье, одеяла, платье, палубы и, наконец, сами мылись.

Следующего дня, по желанию моему, господин Лангсдорф выпросил нам позволение для поверки хронометров расположиться на небольшом каменном островке, называемом Крысий, по близости которого мы стояли на якоре. Палатки были там поставлены того же дня. Астроном Симонов и данные в помощь ему гардемарин Адамс и артиллерии унтер-офицер Корнильев переселились на сей остров. Следующего дня установили инструмент прохождения, но на первый раз не так удачно; сделанное возвышение из чугунного корабельного балласта с наложенною сверху деревянного доскою, хотя господином Симоновым была хорошо укреплена, но дерево от солнечных лучей коробило, а от сего инструмент переменял положение; хронометры были поверяемы по двум равным высотам и по полудню.

Залив Рио-Жанейро (Rio-Janeiro), т. е. река Иануария, получил сие название при обретении оного Диасом де Солисом в 1525 году в день Святого Иануария. Залив сей с первого взгляда походит на реку, потому хотя и залив, назван Рио-Жанейро.

Вид города Сент-Себастьяна в Рио-Жанейро

Рисунок художника П. Михайлова (Атлас к путешествию капитана Беллинсгаузена)

На западном берегу залива на низменности построен город Сант-Себастиан [Сент-Себастьян]. Низменность сия прилегает к высоким крутым горам, обросшим лесом. Город хотя расположен довольно правильно, но улицы большею частью узкие; есть несколько хороших площадей и домов в два этажа; в нижнем лавки или мастерские, как то: столярные, купорные, сапожные, портные, шлифования камней, серебряных и золотых дел и проч. В верхних этажах покои для живущих в домах. Сор и всю нечистоту бросают прямо на улицы; по вечерам, когда смеркается, невозможно ходить близ домов, не подвергаясь неприятности быть облиту с верхнего этажа; в городе вообще видна отвратительная неопрятность.

Все вершины холмов заняты монастырями, украшающими наружный вид города. Можно сказать, что едва ли не одни монахи пользуются здесь свежим здоровым воздухом и наслаждаются приятными видами с высот. В нашу бытность мы почти ежедневно на улицах и в церквах встречали церковные ходы, в коих народ толпится; судя по сему, невольно приезжий иностранец заключит о склонности здешних жителей к праздности. Общественных учебных заведений в городе нет; воспитанием детей занимаются по большей части монахи. Хорошо выстроенный театр – одно место, куда публика собирается.

Вдоль берега по обе стороны города представляется взору множество загородных домов с садами, а чрез залив по другую сторону на берегу видны строения в некоторых только местах. Перед городом два острова; на одном [Лас-Кобрас] крепость, где хранятся Адмиралтейству принадлежащие припасы и подымается портовый флаг; другой остров, называемый Крысий, состоит из гранита. Город Рио-Жанейро уже давно построен, а по открытым в близости оного в 1730 году алмазным копям обратил особенное внимание правительства, и с того времени почти всегда был местом пребывания вицероя [вице-короля].

Здесь находится несколько лавок, в коих продаются негры: взрослые мужчины, женщины и дети. При входе в сии мерзостные лавки представляются взорам в несколько рядов сидящие, коростою покрытые негры, малые напереди, а большие позади. В каждой лавке неотлучно находится один из португальцев или из негров прежних привозов; должность такового надзирателя состоит в том, чтоб стараться представить сих несчастных в лучшем и веселом виде, когда приходят покупщики. Он держит в руке плеть или трость; по сделанному знаку все встают, потом скачут с ноги на ногу, припевая плясовые песни; кто же из них, по мнению продавца, не довольно весело смотрит, скачет или припевает, тому он тростью придает живости. Покупщик, выбрав, по желанию своему, невольника, выводит его из рядов вперед, осматривает у него рот, ощупывает все тело, руками колотит по разным частям, и после сих опытов, уверясь в крепости и здоровье негра, его покупает. При нас продан один за 200 талеров испанских. В женской лавке все расположено в том же порядке, но с тою разностию, что прикрывают негритянок спереди небольшим лоскутком синего сукна, а у некоторых были прикрыты и груди. В лавку вошли вместе с нами старуха и молодая барыня; они, по-видимому, были португалки. Торгуя одну молодую негритянку, осматривали у нее рот, подымали руки и двигали с грудей лоскут; наконец ощупала старуха обеими руками и живот; видно, что цена, назначенная хозяином, была слишком высока, и они, не купив сей негритянки, пошли в другую лавку. Осмотр, продажа, неопрятность, скверный запах, происходящий от множества невольников, и наконец варварское управление плетью или тростью – все сие производит омерзение к бесчеловечному хозяину лавки.

Португальцы в бытность нашу в Рио-Жанейро надеялись, что прекращение торговли невольниками еще отсрочится; они с малолетства, видя ежедневно подобные зрелища, унижающие человечество, так привыкли к оным, что смотрят бесчувственно; сему способствуют большая от такового торга выгода и нужда в работниках для плантаций, которые с прибытия короля из Португалии весьма распространились. В нашу бытность приехали два француза, имея намерение заниматься кофейными плантациями. Великие выгоды и надежда разбогатеть привлекают людей и с небольшими деньгами. Господин Лангсдорф рассказывал, что таковых выходцев в короткое время наехало множество. Пребывание португальского короля в Рио-Жанейро привлечет в Бразилию людей из разных государств с разными промыслами и, умножив народонаселение и торговлю, возвысит Бразилию в цветущее состояние, подобно Соединенным Американским Штатам. Число жителей в Рио-Жанейро полагают около 80 000.

Король[48]48
  Жоан VI, который в связи с оккупацией Португалии французами в 1808 г. вместе со своим двором и частью португальской армии бежал в Бразилию на португальских кораблях под эскортом английской эскадры (Е. Ш.).


[Закрыть] выписал колонистов из Швейцарии на весьма выгодных для них условиях. Им дают земли, скот и проч. нужное. При нас прибыло из Европы одно гамбургское судно, на котором отправились в путь 400 человек, но дорогою умерли 130. Король был весьма недоволен сим происшествием. Ежели бы для первых поселенцев употребили военные или купеческие пространные суда, на коих можно иметь достаточно пресной воды и свободно дышать чистым воздухом, сего бы не случилось; колонисты принесут Бразилии великую пользу разведением картофеля, луку, чесноку и всех огородных овощей, также скотоводством и деланием масла, размножением европейских садовых плодовитых дерев и проч. Коренные жители сим весьма мало занимаются, и означенные плоды и растения получают от европейцев, особенно от англичан, покупая дорогою ценою. Бразильцы более пекутся о размножении плантаций кофейных, сахарных. Посаженные кофейные деревья на четвертом году приносят плод, и каждое таковое дерево, круглым числом в год доставляет франк или рубль.

Плантации кофейные расположены на косогорах и обрабатываются неграми. На каждые три тысячи дерев полагают одного негра. Сии невольники питаются маньоком,[49]49
  Манъок (или касава) – растение, имеющее мучнистые корни.


[Закрыть] бобами, сушеным мясом; платье получают весьма редко.

Господин Кильхен доставил нам случай видеть путешественниками превозносимый водопад в шестнадцати милях от Рио-Жанейро. С утра верховые лошади и кареты были приготовлены; собрались все офицеры и ученые и несколько из городских жителей. Мы ехали весьма весело, то по обработанным прекрасным местам, то по крутым лесистым горам, имея иногда с одной стороны горы, а с другой – пропасти. За пять или шесть миль до водопада по крутой и худой дороге в каретах далее ехать было невозможно, почему и надлежало идти пешком. Сильный жар и трудность спускаться и всходить с горы на гору нас утомили; наконец все в разное время, один за другим, так сказать, притащились к трактиру, в полмили от водопада; освежась лимонадом, мы пошли вместе узкою тропинкою, ведущею по косогору к водопаду, коего шум слышен был уже издалека. Появление самого водопада, скрывавшегося от глаз наших доколе мы к нему не приближились, быстро бегущие воды по крутым порогам в разных направлениях между большими каменьями на пространстве осьмидесяти фут и наконец стремительное падение их в обширную равнину, по которой, извиваясь, теряются в неизмеримом океане вдали синеющемся – все сие поразило наши чувства тем сильнее, что высокие горы, с обеих сторон водопада воздымающиеся, препятствуют зрению видеть другие предметы; на одной из скал и на плите, вместо стола служащей, во множестве начертаны имена посещавших сие место, между которыми мы нашли наших соотечественников – капитана Головнина и других офицеров и начертали имена свои.

Заказанный г-ном Кильхеном и к водопаду на плечах негров доставленный обед особенно был вкусен после усталости. Между тем господин Карнеев, живописец отряда господина Васильева, снял вид водопада.

На обратном пути мы часто отставали друг от друга, потому что некоторые были верхом, а другие решились пройти сию трудную дорогу пешком. Я ехал верхом, а господин Лазарев хотел непременно идти пешком, и за то, когда надлежало подыматься на гору, он принужден был держаться за хвост моей лошади, дабы взойти с меньшим трудом.

Прошед 5 или 6 миль, сели в кареты, доехали до города, где ожидали нас катера, и мы отправились на шлюпы.

9 ноября. 9-го министр наш представил королю Иоанну VI начальников судов: Васильева, Шишмарева, Лазарева и меня – и генерального консула Лангсдорфа. Король был в загородном дворце, к которому дорога проложена через болото. При входе в комнату, где стоял его величество, следуя господину Лангсдорфу, коему известны были обычаи двора бразильского, мы сделали все поклон в пояс, прошед несколько шагов, – другой поклон и потом третий; король удостоил меня несколькими вопросами о Рио-Жанейре, о рейде, о намерении нашего плавания и после обыкновенных приветствий поклонился, и мы кланялись в пояс и отступали назад, не оборачиваясь спиною, а король, идучи от нас, при каждом разе поворачивался для принятия поклона. Подобные поклоны я видел, когда был на судне «Надежда» в Нагасаки в 1804 году. Японцы привели чиновников голландской фактории и двух капитанов судов на «Надежду» и по приходе в каюту сказали им: «Complement for de grote Herr» (поклон знатному господину). После чего они поклонились в пояс японскому офицеру. Находясь довольно долгое время в сем положении, один из них, доктор фактории, спросил у переводчика: «Kanik up?» (могу ли приподняться?). Переводчик кивнул головою в знак согласия, и все выпрямились.

Кратковременное наше пребывание в Рио-Жанейро, большие на шлюпах приготовления к новому походу, незнание природного здешнего языка не позволяли мне сделать подробных замечаний, и я упомянул только о том, что нам случилось видеть.

20 ноября. 20-го привезли на шлюпы все, что господин Кильхен, по просьбе моей, заготовил для дальнейшего нашего плавания, а именно: два быка, сорок больших свиней и двадцать поросят, несколько уток и кур, ром и сахарный песок, лимонов, тыквы, лук, чеснок и другую зелень, собственно для служителей потребную.

Сего же дня с Крысьего острова привезены обратно на шлюпы хронометры.

21 ноября. Ходы хронометров в Рио-Жанейро оказались: № 2110 впереди среднего полудня, 2 ч. 22 м. 14,86 с. и ежедневно уходил 2,514 с; № 518 впереди среднего полудня, 3 ч. 1 м. 39,36 с. и ежедневно уходил 6,748 м. № 922 хронометр Баррода был впереди среднего полудня 2 ч. 40 м. 14,36 с. и ежедневно отставал 7,487 с.

Нам надлежало только принять для быков и баранов сено, которое обещал доставить господин Кильхен, и привести к окончанию наши счеты; для исполнения сего господин Демидов по утру отправлен в город.

Ветр в Рио-Жанейро по большей части ночью дует из залива тихий до 8 и 9 часов утра, потом штилеет, с 10 или 11 часов делается свежий с моря и продолжается до захождения солнца, а к ночи вновь штилеет; посему почти все суда, дабы удобнее и безопаснее выйти в море, исполняют сие в два перехода: первым приближаются к выходу, а последним на другое утро выходят в море. Следуя таковому правилу, мы поутру 21-го снялись с якоря, пользовались сначала тихим попутным для нас маловетрием, а после 10 часов, когда ветр начал дуть с моря, лавировали и близ выхода в море на глубине 14 сажен, где грунт – мелкий песок с илом, положили якорь.

Поздно к вечеру господин Демидов возвратился на шлюп с господином Кильхеном, с которым мы и кончили все счеты. Сено на оба шлюпа в вечеру было доставлено. После сего прекратили сношения с берегом.