Текст книги "Человек, который не хотел любить"

Глава шестнадцатая

– Нет, не так. Разве не видишь, ты пропустил две ноты. Вот здесь ми и вот тут до. – София снова поправила руку ученика.

– Да… – глубоко вздохнул он, – точно.

«Не говоря уже о том, что всё это было фальшиво. Не понимаю, зачем некоторые родители обязательно хотят иметь в семье кого-то, кто играл бы им на пианино. Этот ребенок точно бросит. Зачем они зря тратят деньги? Интерес, особенно в этом возрасте, для ребёнка первичен. Иначе он всё будет бросать», – подумала София.

– Сколько тебе лет, Саверио?

– Девять.

– У вас в семье ещё кто-нибудь играет на каком-нибудь инструменте?

– О, бабушка здорово играла на пианино, но её больше нет с нами. Ещё тётя, мамина сестра, но они постоянно ссорились. И мама всегда тоже хотела играть, но так и не научилась…

– Ты единственный ребенок, да?

– Да…

– А тебе нравится играть?

Саверио какое-то время молчал, опустив голову, затем поднял её и улыбнулся:

– Ну да…

Для Софии это значило то же, что и «вообще-то нет, но меня заставляют».

София незаметно посмотрела на часы. Оставалось пять минут. Можно потерпеть.

– Хорошо. Саверио, а что тебе очень нравится делать?

– Ну, очень люблю смотреть телевизор, играть в PlayStation, Wii, читать комиксы, особенно «Dragon Ball» и «Gormiti». Ещё ходить в кино, играть в футбол, плавать не очень, потому что тяжело и потом надо сушить голову.

София слушала его список увлечений, и казалось, что он бесконечный. Одним словом, мальчик многим интересовался, но, очевидно, не музыкой. Но мать заставляла его четыре часа в неделю ходить на фортепиано. И только из-за того, что сама она в детстве не научилась, а сестра научилась. А могло ли умение тёти как-то повлиять на этого бедного мальчика? Ладно, не такой уж он и бедный. Родители жили на красивой вилле в Париоли, и, по его словам, отец был консулом, так что они постоянно путешествовали.

– А ещё я люблю переписываться с друзьями и отправлять сообщения.

София посмотрела на этого маленького мальчика, продолжавшего перечислять всё на свете. Конечно, в его возрасте у него уже есть и компьютер, и сотовый телефон. Он ещё слишком маленький. Тогда фортепиано может пойти ему на пользу. Она взглянула на свои часы. Хорошо, теперь хватит.

– Что ж, Саверио, час прошёл. Увидимся во вторник.

Мальчик взял свою куртку, рюкзак и вышел. София раскрыла партитуру. Вместе с Аллегрой, десятилетней девочкой, обожавшей музыку, они разучивали прелюдию к Английской сюите ля-минор Баха. У неё отлично получалось. София играла эту прелюдию, когда ей было семь, и она помнит её, как будто выучила только вчера. Открыв партитуру, она прочитала первые несколько тактов и закрыла глаза. Звук фортепиано эхом раздался в её голове. Круглые ноты появлялись снова и снова, маленькие ножки девочки нажимали на педали, а юные руки бегали по клавиатуре взад и вперёд. Её кудрявая голова склонилась над клавишами, она закусила верхнюю губу и выкладывалась по полной, но для неё всё это было словно приятная прогулка. Потом случился её первый концерт: большой зал, тысяча зрителей и совершенно спокойная восьмилетняя девочка.

– Ми, ля, ля… – Голос позади вернул её от воспоминаний двадцатилетней давности. – Уже дошла до этого пассажа? Помнишь, ты всегда в нём ошибалась?

София по-прежнему сидела с закрытыми глазами, но теперь она улыбалась. Она узнала голос. Это была Оля.

– Ты спасла меня. До пассажа я ещё не дошла. – И она закрыла партитуру.

– Может, на этот раз у тебя бы всё вышло. Пройденные ошибки легко не повторять.

– Я всегда ошибалась, потому что хотела, чтобы Бах написал этот кусок по-другому.

Оля улыбнулась:

– Есть вещи, которые нельзя изменить, их нужно принимать такими, какие они есть. Но есть и то, что мы в силах изменить.

София надела куртку, затем повернулась к ней в последний раз:

– Я не думаю, что когда-либо буду играть. Не старайся, Оля.

Оля закрыла глаза:

– Я говорила не об этом. Но это не важно.

– Увидимся.

– Заходи, если будешь проходить мимо. Я тут всё время. Если нет, то увидимся в среду. Я люблю тебя.

София улыбнулась и вышла на улицу. Она закончила раньше обычного. Домитилла Марини, у которой с ней должен был быть последний урок с 20 до 21, не пришла. Что, в общем-то, не важно, денег чуть меньше, но зато у неё будет время отдохнуть после этого долгого дня. Неплохо было бы прогуляться, перед тем как забрать машину со стоянки и отправиться домой. Она быстрым шагом двинулась к Тибру, дошла до проспекта Витторио Эммануэле и пересекла мост, ведущий на улицу Кончильационе. Она шла быстро, но странное чувство, будто кто-то за ней идёт, не оставляло её. Она остановилась, притворившись, что рассматривает витрину магазина, а затем резко обернулась. Она посмотрела направо, налево и вдоль улицы. Но она ошиблась. Вокруг было несколько человек, девушки и парни, и несколько пар туристов. Один продавец курил сигарету перед своими витринами, другой махал девушке, выходившей из его магазина с покупками. Но никто не сделал резких движений, чтобы спрятаться. Похоже, никому до неё не было дела. София успокоилась.

Она свернула в небольшой переулок, по которому могла сократить дорогу. Выйдя на небольшую площадь, она увидела бар с выставленными на улицу столиками. Она посмотрела на свои часы. Было ещё рано. Она присела и решила выпить. Прищурившись, она заглянула внутрь, чтобы найти официанта, но там никого не было. Затем она повернулась, и перед ней очутился мальчишка десяти лет:

– Не хотите фотографию? – На нём была пёстрая, очень длинная рубашка, волосы были тёмные, как и карие глаза. Он улыбался ей. – Всего пятнадцать евро…

– Всего? – улыбнулась София. – Если хочешь, чтобы тебе платили такие деньги за фотографию, то нужно обращаться к нужным людям. Я не туристка.

Мальчик на секунду расстроился, но затем снова улыбнулся и вытащил какой-то хлам из кармана брюк:

– Хотите зажигалку? Или лампочку? Талисман в виде сердечка? Он поможет найти любовь…

София покачала головой:

– Нет, спасибо, я не курю и мне ничего не нужно.

Расстроенный мальчуган вытянулся перед ней в длинную палку, а руки болтались вдоль тела как макаронины.

– Ладно, давай так… – София открыла кошелёк. – Я дам тебе один евро, если ты пойдёшь и позовёшь официанта и скажешь, что тут хотят сделать заказ.

– Сию же минуту, синьора…

Мальчик выхватил евро из её руки и побежал в бар, довольный тем, что заработал хоть что-то. София улыбнулась и взглянула вдаль. В конце площади можно было увидеть отблески Тибра, а за ним – замок Святого Ангела. Из-за закатного солнца, отражающегося в реке, стены его казались оранжевыми. По небу плыли розовые облака.

– Итак, что вы хотите заказать?

– Можно, пожалуйста, «Биттер». И немного картошки фри…

Она повернулась, поражённая этим голосом. Ей показалось, что она уже слышала его раньше, и, увидев, кто стоит перед ней, у неё не осталось сомнений. Это он, тот мужчина в шортах у церкви, тот, кто схватил её за руку на лестнице, тот, кого она представила в своей фантазии. Тот, кого она думала, что никогда больше не встретит. Похоже, она ошиблась.

Невольно она залилась краской:

– Вы?

– Ага, я. – Танкреди улыбнулся.

– Вы здесь?

– А вы, по-видимому, там.

София пыталась побороть своё смущение и притвориться равнодушной:

– Я даже не могла подумать, что это ваш бар…

– Тогда бы вы прошли мимо?

– Нет, я не это имела в виду, я…

Подошёл официант:

– Хотите сделать заказ?

– Да.

Танкреди взял всё в свои руки:

– Так, один «Биттер» для синьоры и немного картошки фри… – Он обернулся к Софии и спросил: – Кстати, «Биттер» красный или белый?

– Красный…

– Итак, красный «Биттер» с картошкой фри, а мне, пожалуйста, пиво.

– Прекрасно. – И официант побежал внутрь.

София посмотрела на него:

– Значит, это не ваш бар?

Танкреди улыбнулся:

– Я и не говорил, что он мой.

– Почему-то я так подумала.

Танкреди с любопытством посмотрел на неё:

– Я в этом не виноват… Мы же вроде были на «ты»?

София снова покраснела:

– Да, наверное…

– И ещё мы смеялись на той лестнице…

– Ага.

– И ты, кстати, только что спросила: «Ты здесь?» Я ответил «да», но я не говорил, что это мой бар. Я присяду?

Танкреди указал на стул рядом с ней. София огляделась, народу было не очень много и улицы были полупустые. В баре кто-то пил аперитив, но проблема была не в этом, точнее, не это беспокоило её больше всего. Она снова посмотрела на него. Он улыбался, а она молчала уже слишком долго.

– Если хочешь, я сяду за соседний столик, и мы просто будем говорить чуть громче…

София улыбнулась:

– Нет, нет, садись здесь.

– Спасибо, очень любезно с твоей стороны.

Танкреди произнёс это немного саркастично, но был доволен первым сделанным шагом. Пока всё шло как надо.

– В общем, меня зовут Танкреди… – Он протянул ей руку.

– София. – Она пожала её в ответ.

– София… – Танкреди как будто смаковал это имя. – Знаешь, я был готов поспорить, что именно так тебя и зовут…

– Да?

– Да, честно. Это имя тебе очень идёт. Серьёзно.

София улыбнулась:

– Спасибо. – Казалось, ей очень понравился комплимент. – Я думаю, ты готов был поспорить только потому, что уже знал моё имя.

Танкреди перестал улыбаться и попытался сделать как можно более невинный вид:

– Знал? Откуда?

– Ну, первое, что приходит в голову, ты вернулся в церковь, где мы встретились, и спросил у кого-то, или ты вернулся туда не сразу, а на следующий день и спросил тогда. Может, у моей учительницы, которая дирижировала хором.

– У кого?

– Да ты прекрасно знаешь у кого. У пожилой женщины, игравшей на органе…

– А… точно. Нет. Я не у неё спросил…

– Конечно, потому что знал, что она сразу расскажет мне. Она меня бережёт.

Танкреди развел руками:

– Но почему ты думаешь, что я опасен?

– Может, и не думаю… а может, и думаю.

Тут подошёл официант:

– Красный «Биттер» для дамы и ваше пиво.

Танкреди достал бумажник и расплатился:

– Сдачи не надо.

– Спасибо. – Официант ушёл.

София взглянула на него:

– Ты не спросил, можно ли за меня заплатить.

– Мне показалось, что так будет вежливо.

– А что, если бы я не хотела?

– В этот раз я, а в следующий заплатишь ты.

– В какой следующий?

– Вдруг мы опять встретимся?.. Жизнь постоянно преподносит сюрпризы. Посмотри хотя бы на нас… Мы не знали друг о друге всю жизнь, а за последнюю неделю встретились уже дважды.

– Я не придерживаюсь мнения, что это всего лишь случайность…

Танкреди сделал глоток и отёр рот бумажной салфеткой:

– Прости, София, но это немного самонадеянно с твоей стороны…

София отпила «Биттера» и невозмутимо кивнула:

– Мм… вполне может быть.

– Если бы всё было так, как ты говоришь, значит, меня каким-то образом к тебе притягивает.

– В каком-то смысле… так и есть.

Танкреди не ожидал такого ответа:

– Ну!

– Что ну? Прости, но не ты ли остановил меня у церкви?

– Я.

– Разве не ты выдвинул теорию о том, как могут измениться наши жизни, о том, что мы персонажи с картин Магритта? И что мы были…

– Трубкой…

– Точно. И ты сказал, что мы могли быть главными героями какого-нибудь другого сюжета. Или я ошибаюсь?

– Да, это был я, но… ты всё запомнила.

– Не всё. Скажем так, за последние годы это одно из самых оригинальных воспоминаний, которое у меня есть.

– К тебе многие подходят?

– Бз-з-з.

– Это что?

– Высокое напряжение. Когда задаёшь неправильный вопрос, сходишь с пути, как поезд, и получаешь удар током, ясно?

Танкреди развел руками, как бы говоря: «Я сдаюсь», а затем сделал ещё один глоток пива. Эта женщина ему очень нравилась, но он чувствовал – будет непросто. Он не мог понять, в чём заключались её слабости, если они вообще были. Она казалась не привязанной совершенно ни к чему. Он вспомнил, как говорил его отец: «У каждого есть слабые места, нужно всего лишь время и деньги, чтобы обнаружить их». Он поставил стакан и взял картошку. Теперь он чувствовал себя спокойнее. Торопиться было некуда, а в остальном проблем не было.

Этот матч может стать ещё интереснее.

София допила свой «Биттер».

– Ты хочешь что-нибудь ещё?

– Нет, спасибо. А ты чего хочешь, Танкреди?

Теперь она говорила всерьёз. Он рассмотрел её получше. Она была невероятно красива – распущенные волосы спадали на платье с высоким воротом из лёгкого хлопка, украшенного мелким рисунком и свободным в талии. Губы были пухлые, но не улыбались. Танкреди не был готов к этому вопросу. Это было слишком прямо. Такой девушке не стоило врать.

– Так что? Чего ты хочешь, Танкреди?

– Бз-з-з. У меня тоже есть провода с высоким напряжением. Этот вопрос не входит в программу. Поэтому и ответ неожиданный.

София вперила в него свой взгляд, но Танкреди выдержал его.

Эта борьба длилась несколько секунд, а затем он решил сдаться первым и улыбнулся:

– Ладно… Не будем спорить.

– Мы и не спорим.

– А что же мы тогда делаем?

– Мы пытаемся поговорить, как двое взрослых людей. Но один из нас не хочет быть взрослым.

– Бз-з-з.

София больше не хотела дурачиться.

– И повторяет за мной… Ворует мои идеи.

– О’кей, я сдаюсь. Давай будем взрослыми.

– Посмотрим.

– Я не понимаю, почему нельзя просто радоваться тому, что случай снова свёл нас вместе.

– Я уже говорила. Я не считаю, что это так.

– Но почему это не может быть так? Это как не верить в сказки…

– Это другое. Я думаю, что наше время для сказок уже прошло. И сказки прекрасны, потому что они не длятся вечно.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы после «долго и счастливо» рассказ продолжался, то конец был бы совсем другим.

– Например?

– Белоснежке бы уже надоели семь гномов, Золушка бы отправила своих сестёр куда подальше, может, и вместе с этим прилизанным принцем на белом коне. Короче говоря, счастье не длилось бы вечно.

– Ты циник.

– Я реалистка.

– Ладно. – Танкреди вздохнул. – Тогда это был не случай. Тогда, скажем, пусть это будет судьба.

София склонила голову набок, скривив гримасу, как бы говоря: «Ты прямо в этом уверен?»

Тогда он решил, что лучше играть в открытую.

– Я имел в виду… судьбу по имени Симона.

– Симона? Какая Симона? У нас есть общая знакомая?

София быстренько перебрала всех своих друзей с работы и учёбы, но не смогла вспомнить ни одной Симоны.

Танкреди решил помочь ей:

– У неё кудрявые волосы, она очень милая, у нее красивая улыбка… и ей шесть лет. Ты обнимала её в церкви.

– А… – Она улыбнулась, вспомнив свою маленькую веснушчатую бестию.

Да, Симона Франчинелли, прекрасно поющая в хоре, её любимица. «Не могу поверить. Этот парень вернулся в церковь и поговорил с маленькой девочкой. И после этого приехал на площадь Пьяцца-дель-Оро, чтобы найти меня. Должно быть, он сидел тут с…»

– Я здесь с шести. Тебе я отвёл только половину дня, раньше прийти никак не мог. – Танкреди догадался, о чём она думала.

София решила рассмотреть его получше. В этот раз на нём не было шорт, а были рубашка кэжуал и выцветшие чёрные джинсы с пуговицами спереди, красивый новый ремень и кожаные дерби. Похоже, что деньжата у него водились, а свободного времени было хоть отбавляй. Он был красив, очень. И довольно привлекателен, но, скорее всего, беспринципен, раз обратился за помощью к шестилетней девочке, чтобы найти ту, которую хочет уложить в постель.

– Тебя могли бы принять за педофила, тогда были бы проблемы.

– Только представь, на какие риски я пошёл, чтобы снова встретиться с тобой. И вообще, я поговорил с её матерью… Так что всё в порядке.

София долго смотрела на него. Его синие глаза выражали ещё кое-что, помимо уверенности. Да, он был уверен в своём теле, в своей красоте, но казалось, что ему чего-то не хватает и он с беспокойством пытается найти это что-то. Он был красавец, но чем-то ранен, в чём-то запутался, потерялся. Да, таким был этот человек. С одной стороны, он был весел, но с другой – полон печали, словно глубокое море, взволнованное сильным течением. На мгновение ей вдруг захотелось взять его за руку, лежавшую на столе, ободрить его, посмеяться вместе, сказать ему, что всё в порядке. «Что я делаю?» И в эту же секунду перед её глазами появился образ Лавинии в машине вместе с Фабио. Они спешно сняли с себя одежду, машина покачивалась от их неистового соития, ладони оставляли следы на запотевших окнах, как бы говоря: «Виновны». Тут же она представила себя в этой ситуации, и она ей не понравилась. Она представила Андреа, лежащего дома, в неведении читающего новости на компьютере, пытаясь отвлечься, чем-то себя занять до её возвращения, поглядывающего на часы на своём запястье, затем на часы в гостиной, вздыхающего над бесконечно тянущимися минутами. И всё, что она имела на сегодняшний день, выброшено по прихоти одного мужчины… и одной женщины.

Да, она что-то чувствовала к этому Танкреди. Физическое влечение, желание отвлечься, сделать глоток свежего воздуха, немного пожить настоящей жизнью – конечно, это получится устроить на несколько недель, может, месяцев, а что потом? Этот человек хотел поразвлечься. А она? Чего хотела она? Того же самого? Разве ей было запрещено желать чего-то или кого-то? Переступить черту, бросить всё позади, забыть все правила, принципы, ценности на несколько часов, всего на несколько часов, а затем вновь вернуться на прежний путь…

Бз-з-з. Нет. Это невозможно. Возможно, всё это было бы прекрасно, но как только она представляла, что будет потом… Потом она будет чувствовать себя грязной и несчастной. Она представила, в каком виде она будет возвращаться домой. Поймает взгляд Андреа, попытается улыбнуться, но что-то будет не так. Он всё поймёт.

Андреа лежит в постели. Он выключит компьютер. София стоит у двери. Они молчат.

– Ты переспала с кем-то, верно?

Она просто кивнёт и больше ничего не сможет сказать, ничего не сможет придумать, ни лжи, ни оправданий, просто опустит взгляд и скажет «да».

София встала из-за столика:

– Я не могу. – Затем она мило, почти даже нежно ему улыбнулась, извиняясь за всё, что увидела и вообразила. – Мне жаль.

Танкреди встал и попытался остановить её:

– Я всего лишь хотел пригласить тебя на обед, на ещё один аперитив, просто чтобы мы могли познакомиться поближе, чтобы понять, действительно ли нам удастся…

– Тс… – Она приложила палец к его губам.

Танкреди замолчал. Некоторое время они не говорили ни слова.

– Могу я подвезти тебя?

– У меня есть машина.

– Тогда я провожу тебя до неё.

София не могла ему этого запретить. Они молча шли бок о бок. Время от времени София поворачивалась и смотрела на него, напитываясь последними секундами рядом с ним. Она смотрела на его губы, на его складки в уголках рта, на маленькие морщинки, на длинные, тёмные ресницы и пыталась вглядеться в глубину синевы его полных жизни глаз. Она практически поглощала его, вспоминая, как за столиком она, как раньше, была кокетливой и жизнерадостной, готовой отпустить какую-нибудь остроту, как ей нравилось флиртовать и изображать из себя обольстительницу, просто чтобы снова ощутить вкус любви. Но она сама всё сказала – время сказок прошло.

– Что ж, мы пришли.

– Это твоя машина?

– Ага.

Танкреди улыбнулся – на этот раз ему не придётся сомневаться в номере.

– Мне было приятно провести с тобой время.

– Мне тоже. Когда увидимся в следующий раз?

– Больше не увидимся.

– Но ты же сказала, что тебе было приятно.

– Точно. – София села в машину. Затем опустила окно. – Пожалуйста, не ищи меня.

И она уехала.

Танкреди остался один посреди дороги. Она удивила его, такого он не ожидал. Он достал записную книжку и, чтобы не забыть, записал в неё номер автомобиля. Затем из кармана куртки он достал карточку полароида. Её он купил у мальчика из Бангладеша. Он посмотрел на неё. София была красива, но с удивлённым и поражённым выражением лица. Этот маленький мальчик предательски её сфотографировал в тот момент, когда она этого не ожидала. Софию раздражало то, что заставляло её свернуть с пути, любые встречавшиеся ей неожиданности. Танкреди улыбнулся, думая о своём следующем шаге, но в большей степени о том, как воспримет его она.

Глава семнадцатая

Много лет назад.

На лужайке перед большой виллой садовник подрезал ветви магнолии.

Уже много лет эта магнолия росла в центре сада. Она так разрослась, что в высоту достигала семи метров. Бруно очень гордился этим деревом. Оно было посажено, когда он только пришёл работать на виллу, и олицетворяло собой всю заботу, внимание и любовь, которые он вложил в этот сад. Гул вдалеке объявил, что его радостное спокойствие вот-вот закончится. Красный «астон мартин» на полной скорости въехал на переднюю площадку, резко затормозил и разбросал повсюду большую часть белого гравия, которому, к несчастью для него, случилось попасть под колёса машины. Вслед за ним прибыл кабриолет «мазерати».

Танкреди выскочил из «астон мартина»:

– Привет, Бруно. Можешь передать, чтобы помыли машины?

Затем вышла Олимпия, красивая девушка в легком белом льняном платье, украшенном стилизованными красными розами. У неё с собой была маленькая сумочка на зеленой цепочке и красные плетёные туфли – одежда, отдающая пасторальными настроениями, отлично подходящая для прогулок среди пышных колосьев по пшеничным полям, залитым июньским солнцем.

Из другой машины вылезли два парня и девушка Джульетта. Один из парней взял её за руку и указал на виллу:

– Видишь, прямо как я тебе рассказывал, правда?

– Да, очень красиво!

– Идите сюда!

И они вслед за остальными забежали в дом.

– Мама, ты здесь? – Танкреди проходил из комнаты в комнату, пока не нашёл её в гостиной. – Вот ты где! Мы тебе не помешали? Я с друзьями.

– Добрый вечер, синьора. Я Риккардо, а это Джульетта.

Другой парень тоже представился:

– Приятно познакомиться, меня зовут Франческо.

– А это Олимпия, мама. Помнишь, я тебе про неё рассказывал?

Эмма, мать Танкреди, поприветствовала всех, а затем ненадолго остановила свой взгляд на Олимпии. У Танкреди было так много девушек с тех пор, как он пошел в среднюю школу, но Олимпия была первой, кем, как казалось, он был увлечён по-настоящему и которая не надоела ему за первое же время.

– Наконец-то я с тобой познакомилась! – Она рассмотрела её получше. – Ты даже красивее, чем тебя описывал Танкреди.

Олимпия улыбнулась, будучи уверенной в своей красоте:

– Спасибо, синьора.

Танкреди решил перебить их, беспокоясь о том, что ещё могла бы добавить мать:

– А папы нет?

– Он в Милане по работе. Может, вернётся сегодня вечером.

Участие Витторио в её жизни и в жизни её детей всегда было очень неопределённым.

Танкреди пожал плечами:

– А где Клодин?

– Твоя сестра читает возле бассейна.

– Ладно, тогда мы тоже туда пойдём.

Танкреди и другие попрощались с ней, сходили достать сумки из машин и направились к бассейну.

– Там есть раздевалки, переоденемся в них.

– Хорошо.

Тогда Танкреди, незаметно для остальных, взял Франческо под руку и тихо сказал:

– Вот увидишь, моя сестра тебе понравится.

Сначала Франческо ничего не ответил и только нерешительно улыбнулся. Затем задумался и попытался сострить:

– Будем надеяться, что я ей понравлюсь!

Танкреди похлопал его по плечу:

– Да точно, вот увидишь… – Хотя в этом он не был так уверен.

Его сестра Клодин переживала странный период своей жизни – ей никого не хотелось видеть. На тот момент ей было девятнадцать, и, насколько мог судить Танкреди, у неё ещё ни разу не было парня и не было никого, кто бы ей нравился. Танкреди взглянул на Франческо краем глаза. Да, он идеально подходил. Он был достаточно тихим и наивным, чтобы стать её первым парнем. Танкреди улыбнулся этой своей мысли. Он представлял Клодин с ним в кино или в театре, как они потом сидят в пиццерии или в хорошем ресторане, и сразу после этого представил их в постели. Он чуть не рассмеялся, но, к счастью, они уже пришли к бассейну.

– Клодин? Ты там? Одевайся, потому что у меня тут куча суперозабоченных друзей!

Джульетта зло посмотрела на него. Риккардо рассмеялся. Франческо сказал:

– Мда, неплохая рекомендация…

– Просто так всё сразу ясно и понятно… Нет?

Клодин встала с шезлонга, стоявшего под деревом в тени:

– Привет, тупица. Спасибо хоть предупредил, я была голая.

– Жаль. В следующий раз ничего не скажу… – И он стал всех знакомить: – Это Риккардо и Джульетта, а это Франческо…

Танкреди сразу попытался увидеть в ней признаки доброжелательности, но это было бесполезно, Клодин оставалась равнодушной.

– А это – Олимпия.

Клодин впервые улыбнулась:

– Святая! Ну наконец-то!

Олимпии, кажется, не понравилось это восклицание.

Клодин это заметила и попыталась объясниться:

– В плане количества терпения! Я просто не могу понять, как ты терпишь моего брата! Он же ни секунды не сидит на месте, постоянно суетится, вечно ему что-то надо решать, а самое главное – он делает только то, что хочет!

– Эй, спасибо за рекламу! Если она меня бросит, ты мне будешь искать замену.

Олимпии эта фраза не понравилась. Она натянуто улыбнулась ему:

– Невероятно…

Танкреди немедленно исправился:

– Вот именно, в мире больше нет такой, как ты, поэтому я так и сказал, что если я тебя потеряю – мне конец… – И он попытался обнять её.

Но Олимпия быстро вырвалась от него.

– Ага, так просто не отделаешься. Делать только то, что хочешь ты, не получится… Как думаешь? Давай-ка, может, тебе прыгнуть в бассейн в одежде?

Джульетта согласилась.

– Да, да, – хором ответили остальные.

Олимпия состроила фальшивую улыбку:

– Тебе придётся это сделать, чтобы охладить свой горячий пыл. Ну, в самом деле… давай-давай! – И она предательски толкнула его, так что он рухнул в бассейн.

Все вокруг захохотали, высмеивая его. Тогда Джульетта, воспользовавшись моментом, изо всех сил толкнула Риккардо, который, опешив, вытянул руки вперёд, пытаясь за что-то ухватиться, но не успел и упал в воду рядом с Танкреди. Из парней остался только Франческо. Он посмотрел на своих друзей. Под тяжестью мокрой одежды они быстро двигали ногами, стараясь удержаться на плаву.

Затем Франческо почувствовал что-то позади себя и быстро обернулся. К нему подбежала Клодин:

– Теперь твоя очередь…

И она попыталась обеими руками столкнуть его в воду, но Франческо отпрыгнул в сторону, увернулся от её рук, и они начали бороться. Олимпия и Джульетта тут же бросились на помощь Клодин. Все трое вместе пытались столкнуть Франческо, но он крепко держался за Клодин. Тогда девушки освободили её, и в конце концов он оказался в воде вместе со всеми остальными.

– Эй, большое спасибо, сестрёнка, от имени всех моих друзей! – сказал Танкреди, сидя в воде.

– Это мой долг, – ответила она, затем повернулась к Олимпии и Джульетте: – Идём, я покажу, где можно переодеться… Не понимаю этих мужчин, прыгающих в воду от нетерпения, даже не переодевшись.

– Ага.

– Точно… Вечно они куда-то спешат.

И, хохоча, они направились в раздевалку.

Немного погодя они уже все плавали в бассейне. Они провели прекрасный день, полный тёплого солнца, бултыханий в воде и бесконечных шуток. Риккардо заснул на надувном матрасе посреди бассейна, и друзья не могли разбудить его, чтобы пойти пить чай, пока не перевернули матрас. Горничная, Мария Тонделли, принесла холодный зеленый чай, мяту, персики, смородину, домашнее печенье, а ещё шоколад, сливки, ваниль и даже корицу. Мария поставила всё на маленький белый столик из кованого железа возле лежаков, а затем взглянула на Клодин:

– Я принесла и твоих любимых.

Девушка улыбнулась ей:

– Спасибо.

Они особенно хорошо ладили с Марией Тонделли, что немного удивляло всех, кто знал замкнутый характер Клодин.

Затем горничная ушла, и мальчишки тут же набросились на печенье:

– Мм… какие вкусные.

Танкреди взял шоколадное:

– Кстати, Франческо, Клодин тоже такие умеет готовить.

Франческо не совсем понял, шутит он или нет:

– И получаются прямо такие же вкусные?

– Ты действительно всё ещё веришь всему, что говорит мой брат? Сколько ты уже с ним дружишь? Естественно, всё это ложь, на кухне я делать не умею ничего.

Танкреди решил не отступать:

– Но у нее есть целая куча других талантов, о которых просто невозможно догадаться…

Клодин засмеялась:

– Он хочет тебя одурачить и пытается убедить, что у меня хорошо получается то, о чём я даже представления не имею…

– Ага… – Франческо невольно подумал о сексе и слегка возбудился.

Клодин заметила это, но сделала вид, что ничего не произошло. Она даже сменила тему:

– Ты не говорил с Джанфилиппо?

Танкреди то и дело слегка толкал и подначивал Олимпию, которая пыталась отдышаться, и в конце концов она надулась на него.

– Нет, а ты?

– Да, он не смог приехать на эти выходные, потому что ему нужно было учиться. Он сдал ещё два экзамена. Он ведь почти окончил университет!

– Ага. – Танкреди попытался поцеловать Олимпию, которая, смеясь, в очередной раз увернулась от него. – Наверное, это у него от папы. А у нас материнские гены – мы предпочитаем веселиться.

На этот раз Танкреди наконец удалось поцеловать Олимпию, которая какое-то время сначала сопротивлялась и сжимала губы, а затем сдалась.

– Да… – произнесла Клодин, – может быть, и так…

Затем она как-то странно нахмурилась и отошла от всех, жуя печенье. Она остановилась в углу сада, сняла свои большие солнцезащитные очки, бросила их на шезлонг и прыгнула в бассейн. Он идеально вошла в воду, сложив вместе прямые ноги и разбрызгав совсем немного воды. Затем она выплыла посередине бассейна. Её волосы стали темнее, и вода прилизала их назад. Она начала плыть безупречным брасом; с того места, где сидел Франческо, он мог наблюдать, как сгибаются и выпрямляются её длинные загорелые ноги. Когда она достигла края бассейна, то перекувыркнулась в воде, оттолкнулась ногами от стены и проплыла под водой. Затем она вынырнула чуть дальше, продолжая плыть брасом. Потом она внезапно остановилась, снова погрузилась под воду, а когда всплыла, то медленно выпустила воздух из носа. Она была полностью мокрой. Её зеленые глаза поразили Франческо. Такая красивая, сексуальная, странная, хранившая в молчании свои секреты. Он не совсем понимал, что она за человек, но она определённо нравилась ему.

Клодин внезапно повеселела от пришедшей ей в голову идеи:

– Эй, Танк, почему бы тебе и твоим друзьям не остаться на ужин?

Танкреди погладил Олимпию, а затем посмотрел на остальных друзей:

– Почему бы нам лучше всем вместе не поехать куда-нибудь поесть? Тут полно мест, где очень вкусно готовят!

– Но здесь зато Франка! Она готовит лучше всех на свете! Она может приготовить нам всё, что мы захотим, лучше любого ресторана… ты же знаешь, как папа заботится о кухне. И к тому же мне неохота куда-то ехать!

Танкреди фыркнул. Это была обычная история. Труднее всего было вытащить её из дома. Но сейчас было не время спорить у всех на глазах.

– О’кей, как хочешь, – сказал Танкреди. – Вы согласны?

– Да-да, конечно.

– Я согласен.

– Я тоже!

Никто из них не был против, и Клодин повеселела ещё сильнее:

– У вас есть какие-нибудь предпочтения? Хотите ужин по-пьемонтски или по-ломбардски? Можно приготовить что-нибудь тосканское, сицилийское или, может быть, французское? Я всё передам Франке. Клянусь вам, я каждый вечер пытаюсь озадачить её, чтобы она сдалась, но нет, у меня так этого и не получилось сделать. Я смотрю на её новые блюда, читаю рецепты, и мне кажется, я сама уже скоро стану поварихой!