Текст книги "Смысл жизни"

«Европа есть уникальное соединение греческой учености, римского права и христианства. Единение этих трех компонентов сделало Европу Европой, выделило ее из остального мира. Один из главных принципов европейского мышления – разделение мира на видимый и невидимый, мир идеальных сущностей и мир земных страстей и забот. Эти два мира ни в коем случае нельзя путать. И должны быть люди, осуществляющие связь между упомянутыми мирами и ведущие других за собой. Должна быть элита, нужны духовные авторитеты, на которые равнялась бы нация», – справедливо считает украинский культуролог В. Никинин, разделяющий религиозную традицию своего народа. Согласно украинскому социологу Ю. Саенко, обществу необходимы духовные пастыри, совесть социума, на примере жизни которых выстраивалась, выверялась и контролировалась бы внутренняя система норм и ценностей человека.

Удивительную историю рассказал журналист Ф. Ленуар. Она произошла несколько лет назад в Индии. Один англичанин был принят Далай-Ламой. Англичанин пребывал в безутешном горе из-за потери жены и рассказал Далай-Ламе о своих духовных сомнениях. Англичанин поведал, что открыл для себя Иисуса двадцать лет назад, и это дало ему надежду и духовный свет. Однако со временем у него возникло разочарование, поскольку он уже более не находил силы слов Христа в англиканской церкви. Он начал утолять свою глубинную духовную потребность в буддизме. Когда же англичанин закончил свое повествование, Далай-Лама оставался молчаливым. Потом он повернулся к своему секретарю и сказал что-то по-тибетски. Секретарь вышел и вернулся обратно с иконой Иисуса. Англичанин был поражен. Далай-Лама дал эту икону, говоря: «Будда – это мой путь, Иисус – это твой». Так Далай-Лама помирил человека с самим собой, со своей культурой и верой, показал самый короткий и верный путь духовного поиска [75].

Согласно писателю Г. Гессе, одна религия ничуть не хуже другой. Нет ни одной, исповедуя которую, нельзя не стать мудрецом, и нет ни одной, которую нельзя бы было превратить в бездумное идолопоклонство. «Не меняйте религию, оставайтесь в своей», – призывает Далай-Лама ХIV подтверждая тем самым великую истину – в религии своего народа каждый найдет все духовно необходимое, если только правильно будет искать.

* * *

Религия должна учить, как жить по-человечески среди людей, ибо нравственность есть «грамматика» религии. Только религия позволяет сохранять в веках неизменность нравственных принципов широких слоев населения. Религия обучает личность духовности, нравственности, помогает выстроить оптимальную модель бытия, основу которого составляет человеческое, обрести смысл жизни. Согласно русскому философу Л. Тихомирову, нравственность истекает из религии, религия истолковывает и утверждает нравственность.

Однако у многих современников возникают сомнения на этот счет в связи с тем, что отдельные священнослужители иногда ведут себя недостойно, пороча идею, которой служат. Если христианская религия так хороша, – считают они, – то почему, например, западная христианская Церковь организовала жестокие крестовые походы и костры инквизиции вопреки ясной заповеди «не убий»? Почему многие священники всем своим видом заставляют сомневаться в их воздержании от чревоугодия? Почему общество нет-нет, да и сотрясают скандалы, связанные с аморальным поведением священнослужителей тех или иных конфессий? Другими словами, возникает вопрос о непогрешимости самой Церкви.

Ответ достаточно прост. Независимо от профессии, от полученного образования, люди имеют слабости, грешат и выполняют свою работу, далеко не всегда являясь примером для подражания.

Например, можно утверждать, что медицина лечит. Но иногда врачи непреднамеренно калечат людей, совершают профессиональные ошибки, допускают брак в своей работе.

Общеобразовательная школа, безусловно, учит. Но нередко учителя совершают педагогические промахи, отторгая любовь к своему предмету.

Из этого не следует, что медицина и образование – это порочные институты. Нет, эти институты необходимы. Ошибки отдельных работников не меняют сути и необходимости этих институтов общественной жизни.

Ничто не мешает восторгаться гениальными высокодуховными произведениями А. Пушкина, Ф. Достоевского, Л. Толстого. Ничто не мешает учиться у них гуманизму, несмотря на достоверность того, что в личной жизни эти великие люди не всегда были примером для подражания.

Так и с Церковью. Являясь институтом духовности, она лечит души и учит добру. Учит жить по-человечески. Священник подготовлен профессионально для того, чтобы учить нас любви и состраданию, т. е. истинному гуманизму. Святых среди служителей культа, может быть, не так уж много. Так же, как мало гениев среди писателей или преподавателей. Но это нисколько не умаляет необходимости самого процесса нашего духовного обучения и становления, необходимости в духовных учителях.

Церковь призывает к духовному совершенствованию. Священник представляет Церковь. Мирской человек, встречаясь со священником, автоматически, на подсознании всегда сопоставляет этого священника с тем идеалом совершенства, который последний проповедует. Соответствовать же идеалу сложно, практически невозможно, к нему можно лишь стремиться (Патриарх Кирилл).

Однако, если встреча со священником разочаровывает, если священник не излучает волны любви и доброты, к чему он собственно и призван, то просто надо искать другого священника, но не хулить Церковь. Направляясь в храм, мы заходим в дом Божий, а не к служителю. «Прихожане должны ясно осознавать, что центром, вокруг которого и ради которого они собираются воедино является не священник, не та или иная храмовая святыня, не та или иная – пусть даже самая возвышенная – идея, но сам Господь и Его Жертва… Изрядная часть священников банально невежественна и косноязычна, мало что знает о своей собственной вере и еще менее способна о ней убедительно и интересно рассказывать. А из умеющих рассказывать не все живут вблизи своих же слов» [39]. Мы обучаемся учению и примеру Христа, но никак не проповедника. Священник – смертный грешный человек, и не следует ожидать от него личной непогрешимости.

Под непогрешимостью православной Церкви следует понимать непогрешимость собрания верующих всех времен и народов во главе с Иисусом Христом и под водительством святого духа. А это – совсем иное дело. Это, по сути, речь о непогрешимости Христа и его учения.

Досадно, что религиозные иерархи различных конфессий совершали и совершают действия, несовместимые с нравственным законом своей же религии. Выступая активными политическими игроками, они корыстно манипулируют сознанием верующих. То есть следует честно признать, что грешные люди часто приспосабливают любые популярные нравственные учения под свои корыстные потребности, иногда меняя суть исходного учения.

Так, Запад действительно в средние века допустил политизацию религиозности, что привело и к расколам, и к атеизму. Следует ясно понять, что церковь – это не партия, не политическая сила, что она имеет совсем другую природу. Великие религии и отдельные церкви, в отличие от политических сил, пережили не только правительства, но даже отдельные цивилизации – сколько бы их ни запрещали, ни использовали, ни дискредитировали. Поэтому ни в коем случае нельзя допускать смешивания религиозной составляющей мировоззрения с политической ролью церкви. Тем более что истинное назначение религии – указать дорогу к Богу и путь к людям.

* * *

В целом путь Европы – это путь, основу которого составляет христианская традиция. «Христианство – это весть о спасении, возможность его осуществления и благодатное средство, данное Богом для спасения» [34]. В средние века Христианство было принято подавляющим большинством европейских народов. Торжество христианской веры обеспечилось, прежде всего, исключительной привлекательностью христианских идей. Христианская вера стала утешительницей душ человеческих, давая людям надежду, любовь и прекрасные, высоко гуманистические нормы морали.

Христианство стало самой популярной, доминирующей мировоззренческой системой вплоть до XIX века. Российский философ Е. Троицкий не без основания делает вывод о том, что «христианство было столь глубоко и проникновенно воспринято Русью, что сделалось мощным фактором национальной самоидентификации. Единство народа и Веры на века стало духовной и жизненной аксиомой. Отечественная культура неотделима от веры предков». «Христианские подтексты и смыслы были даже в советской высокой культуре – в лучших книгах и фильмах той поры. Даже если в них не упоминалось имя Бога, но в них было столь доброе и глубокое видение человека, которое могло появиться только в пространстве евангельского восприятия человеческой трагедии» (А. Кураев).

На смену христианству, к сожалению, пришли материалистические воззрения. Идеологии, основанные на материалистических идеях, как показала история, всегда достаточно быстро угасают. Но, как видим, бездуховный атеизм, суть которого заключается в отрицании религии, продолжает жить. В странах бывшего СССР, как справедливо считает Е. Троицкий, «насильственный атеизм нанес тяжелейший удар по народной душе, нравственным, патриотическим ценностям, государству, в конечном счете, по семье и материальному благосостоянию». Ликвидация значительной части церковных храмов и служителей церкви, 90 лет атеистической пропаганды и коммунистический эрзац религии – вот составляющие части того физического и духовного насилия, которое испытал народ.

Несмотря на очевидный гуманизм христианства, европейское сознание интенсивно обрабатывается средствами массовой информации (СМИ) с целью окончательно разрушить эту мировоззренческую систему. И, надо отметить, что именно институт христианства старательно и последовательно разрушается, как никакая другая религия. И отнюдь не потому, что оно себя исчерпало как духовный институт. Основные причины этого разрушения следующие:

– во-первых, политическая конкуренция. По вине некоторых иерархов христианство оказалось вовлеченным еще в средние века в поле битвы за власть в Западной Европе;

– во-вторых, затяжной кризис в католической церкви, начатый также в средние века;

– в-третьих, лавинообразный рост научных открытий спровоцировал рождение веры в материализм (наукоцентризм);

– в-четвертых, религия и национальные традиции, являясь объединяющим народы фактором, мешают экспансии современного политического глобализма [51];

– в-пятых, христианство отвергается из-за его полной противоположности целям и характеру жизни языческого мира, поклоняющегося «золотому тельцу». Для мира наслаждения, богатство и слава являются существом жизни, для христианства же – это страсти, неминуемо влекущие за собой страдания, разочарования и неизбежную телесную и духовную смерть. Для язычества смысл жизни – земные блага, для христианства же – блага духовные: любовь, мир души, радость, чистота совести, великодушие, т. е. то, чем человек может владеть вечно. Наконец, для язычества сама святость христианская невыносима, она для него как укор совести [48].

Поэтому уже несколько веков ведется антихристианская идеологическая война за сознание европейца.

Самое эффективное оружие этой войны – манипуляция сознанием, которая методично проводится СМИ. «Это та технология, которая проникает в каждый дом и от которой человек, в принципе, не может укрыться», справедливо считает современный российский философ С. Кара-Мурза. Наука, по его мнению, заменила Церковь как высший авторитет, легитимирующий, освящающий и политический строй, и социальный порядок. В известной степени справедливы слова о. Фефана Затворника о том, что науки нет, а есть научники, которые вертят наукой как хотят. Наука стала инструментом господства, которое в этом типе общества основано на манипуляции сознанием. Идеология стала быстро паразитировать на науке.

Любая идеология стремится объяснить и обосновать тот социальный и политический порядок, который она защищает, через апелляцию к естественным законам. «Так устроен мир» и «такова природа человека» – вот конечные аргументы, которые безотказно действуют на обывателя.

В идеологии образ объективной, беспристрастной науки служит для того, чтобы нейтрализовать, отключить воздействие на человека моральных ценностей как чего-то неуместного в серьезном деле, сделать человека беззащитным перед доктринами, которые внедряются в его сознание.

Теоретические модели человека, которые наука предлагала идеологам, а те после обработки и упрощения внедряли их в массовое сознание, кардинальным образом меняли представление человека о самом себе и тем самым программировали его поведение [33].

Дело тут в том, что наука не есть любознательность одиночек. Наука – это социальный институт, нуждающийся в социальном признании, одобрении и финансировании. А, значит, научная субкультура должна быть на хорошем счету у базовой культуры того общества, где рождается и развивается наука. А для этого она не должна противоречить уже сложившимся центрам общественной власти (А. Кураев). Реальная власть (политическая и/или финансовая) всегда является носителем некой идеологии и поддерживает только своих сторонников. Поэтому часто ученые обречены на зависимость от тех, кто им платит. Главная проблема гуманитарных наук в том и заключается, что «научная» ложь щедро оплачивается.

На самом деле никто и ничто – ни религия, ни наука – не имеют никакого морального права манипулировать человеческим сознанием. Нельзя навязывать человеку веру в Бога, но нельзя и «прививать» в его сознание атеизм. Наука не может противоречить религии, а религия – науке, поскольку у них разные области и методы исследований. Тем более, что познаваемость мира и реальность мира не могут быть научно верифицируемы. «Библия учит нас, как взойти на небо, а не тому, как устроено небо» (Галилей). По А. Кураеву, религия отвечает на вопрос «зачем», а наука – на вопросы «почему» и «как»; религия дает ценности: ради чего человек живет, каких целей добивается, куда идет, а наука говорит, какими путями можно добраться до намеченной станции. Религия имеет объектом своего познания «душу», «дух», «Бога», не поддающиеся ни научным методам исследования, ни даже строгому научному определению, а наука исследует материальные явления окружающего нас мира. Это разные грани общего познания (метафизика и физика). Человеческое же сознание может и должно охватывать все возможные грани познания. К этому человека влечет его неистребимая естественная предрасположенность. Для полного процесса познания необходимо добиться мирного сосуществования всех форм освоения мира, не противопоставляя их, а наоборот, дополняя друг другом. Следует раз и навсегда признать, что религия и наука – не соперницы, поскольку каждая из них выполняет в пределах культуры свои специфические функции.

Наука не может ответить на извечные философские вопросы «что создало мироздание и человека?» и «есть ли Бог?». Наука не может представить (доказать, обосновать) ни достоверную картину мира, ни раскрыть духовную сущность человека, определить его назначение. Несмотря на постоянное внимание к этой проблеме и обилие точек зрения, на сегодняшний день эти вопросы остаются открытыми, и нет никаких оснований считать, что они могут быть научно решены в обозримом будущем.

Но это не мешало и не мешает спекулятивно использовать науку как политический инструмент манипуляции в борьбе против христианского нравственного закона. Делается это для того, чтобы управляемая через СМИ бездуховная материалистическая вера, или атеизм, победили религию. Поскольку политическая потенциальная опасность религии заключается в духовном сплочении народа, в национальном единении. Принципу экспансии политического глобализма – «разделяй и властвуй» – всегда мешает религия и национальные традиции. Поэтому политическая глобализация и ее прямое следствие – космополитизм – несут гибель нациям. И на этом пути ей противостоит религия, ее нравственный закон.

Кроме того, одну из проблем человечества составляют бездуховные научные исследования и разработки биологического, химического, ядерного и иного оружия массового уничтожения, эксперименты на людях, насильственное использование людей как живых доноров и т. д., и т. п. Человечество погибнет, если наука не признает нравственные нормы в качестве своего ограничителя, если наука будет оставаться бездуховной, если общество в лице государства реализует претензию на вторжение в область жизни и смерти.

Человечество должно освоить искусство синтеза науки и религии. Грядет, как считает российский физик Г. Шипов, синтез науки и религии, причем наука протягивает руку религии, ориентируясь в будущем на создание метанауки, которая объединит в себе науку, искусство и религию. Нам надо изменить наше сознание таким образом, чтобы никакие научные достижения невозможно было бы использовать против человечества. Научная картина мира нового тысячелетия должна отражать реальность более полно, включая сознание человека, чтобы помочь воспитать мышление людей таким образом, когда применение новых знаний против человечества станет просто невозможным [72].

Любая человеческая деятельность упирается в мораль и нравственность, и «если Бога нет, значит, все позволено» (Ф. Достоевский). Человеку, вооруженному знаниями и технологиями, пока удавалось балансировать между консервирующей моралью и разрушительной аморальностью и, благодаря этому, выживать. И дело тут не в самих знаниях или технологиях. Они как старые, так и новые, не несут в себе ни добра, ни зла. Все дело в моральном и духовном состоянии человека и общества.

Духовное состояние человека должно быть защищено духовным оружием от любых угроз и манипуляций его сознанием. Каждый человек должен быть подготовлен к такой защите соответствующим образом. И таковой защитой является нравственный закон. Обществу нельзя допускать размыв нравственных ценностей в потоках политической пропаганды. Либерализм без берегов ведет к вседозволенности и, как следствие, к полной обреченности перед многочисленными внешними и внутренними угрозами. Людям необходим инструмент преодоления ложных представлений о безраздельном господстве «внешних воздействий» с ложными ценностями контроля над внутренним миром человека. Таким инструментом является вера своего народа. Поэтому вместо абстрактных переживаний на тему всеобщего падения духовности каждому следует задуматься над тем, что хорошего он лично сделал для Церкви своего народа. Как только Церковь и вера ставятся под сомнение, духовный вакуум заполняется извращенными представлениями, предрассудками и псевдонаучными идеями.

Средства массой информации внушают, что многообразие религий и несовместимость их религиозных установок – главная причина раздоров и мировых конфликтов. Однако честный взгляд на новейшую историю свидетельствует об ином. Все основные мировые конфликты XX века, как-то: Первая и Вторая мировые войны, войны во Вьетнаме, Афганистане и Ираке – не имели прямого отношения к религиям. Наблюдалась борьба за мировое господство основных политических игроков военными средствами. Религиозные сражения тоже были и, наверное, будут, но чаще ведутся экономические и этнические войны. При желании люди всегда найдут повод для развязывания конфликтов из-за властных амбиций или материальных претензий.

В Европе СМИ формируют так называемый «мозаичный» тип культуры путем давления на сознание не связанных друг с другом нравственных понятий для того, чтобы манипулировать сознанием, формируя управляемого человека толпы, расщепляя его сознание. Фундаментом постмодернизма как современного этапа развития философии является тезис о том, что истина никому не известна. Поэтому и нравственный религиозный закон также не может быть истинным. Каждый сам кузнец собственной истины. Поэтому общей, единой нравственной среды не может, да и не должно быть. Цель заказчиков такого манипулирования (дирижеров политической глобализации) – разобщать народы, чтобы властвовать над ними.

По мнению архиепископа Афинского и всей Эллады Христодула, Европа, частью которой мы являемся, предала христианство, когда ее политические лидеры отказались упомянуть в европейской конституции христианство как один из источников европейской культуры. Поэтому она и столкнулась с проблемой выживания, т. к. не может решить проблему идентичности. Дехристианизированная Европа потеряла свою идентичность и придет кто-то другой, чтобы управлять ею. Историческая практика подтвердила вывод дореволюционного российского политика П. Столыпина о том, что когда народы забывают о своих национальных задачах, то они гибнут, превращаясь в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы.

Только людьми, воспитанными в духе нравственного закона, трудно манипулировать. Следовательно, каждому народу необходима собственная духовная школа – объединительница и хранительница душ, защитница от многих внутренних и внешних угроз. В нашем случае (для Руси, для Украины) такой духовной школой более тысячи лет является православная Церковь.

«Ошибочно предположение, будто бы христианское мировоззрение и жизнь составляют нечто „пережитое“, уходящее из действительности в область прошлого. Христианское мировоззрение с основанной на нем жизнью составляет, как и прежде, достояние миллионов людей. Как теперь, так и прежде, множество миллионов людей были и остаются ниже этого мировоззрения. Разница только в том, что прежде люди христианской выработки благодаря стараниям государственной политики давали тон жизни всей остальной массе мысли, а теперь – нет. Нынешнее отстранение их создано самой государственной политикой по отношению к Церкви» [58].

Для Европы древнее изречение Соломона: «… время разбрасывать камни и время собирать камни…» – актуально и сейчас. Актуально для осознания христианами необходимости сохранения «камня своей веры» – основы своих религиозных, нравственных ценностей, культуры и вековых традиций. В наши дни, как никогда прежде, важно восстановить единство разделенного Христианства на основе вероучения и церковного строя древней неразделенной апостольской Церкви, взяв за основу принцип блаженного Августина: «В главном – единство, во второстепенном свобода, и во всем – любовь». Церковь сотворил Христос, а конфессии создали люди. Христова Церковь одна, и как таинство спасения она сохраняется в истории. А конфессий много, они появляются и исчезают.

Цельность любой нации обеспечивается, в первую очередь, нравственным законом, соблюдением его требований, что и является залогом (гарантом) единения семейных, духовных и государственных ценностей. И, если во времена СССР компартия обеспечивала это единение своими средствами (в том числе многими элементами морали, заимствованными из христианства), то в настоящее время в Украине можно рассчитывать лишь на влияние православной Церкви. Тем более что «есть двухтысячелетняя инерция христианского воспитания, и она сказывается даже в тех современных людях, которые сами себя не считают связанными с религией. Но незаметно для себя самих они множеством нитей все же соединены с миром Евангелия» [39].

С другой стороны, сохранение и личная поддержка религии своего народа не подразумевает и не предполагает враждебного отношения к носителям других религий, философских воззрений и культур. Напротив, предполагается обеспечение терпимости, духовной умеренности и единства в многообразии. Нравственный закон ничего общего не имеет с религиозным фанатизмом, который угрожает взаимопониманию между людьми, между народами и культурами. Христианство никогда не отменяло национальной идеи и не подменяло ее. Поэтому необходимо прийти к правильному соотношению национальной специфики и наднационального нравственного закона, наднациональной сути христианства. Государство объединяет в себе не только представителей титульной культуры, но всегда и тех, кто себя отождествляет с другой этнической традицией. Чем, например, сильна российская культура? Тем, как считает современный украинский журналист И. Дзюба, что она никогда никого не отталкивала. Наоборот, всех, кого могла, втягивала в орбиту своих интересов: евреев, украинцев, татар, грузин, армян.

И это замечательно. Ведь мир прекрасен своим многообразием красок, форм жизни и явлений природы, рас, наций, человеческих лиц и характеров, многообразием культур, традиций и верований, философских и научных воззрений. Очевидно, нравственной является поддержка баланса многообразия в мире.

Поэтому, поддерживая свое, не следует рушить чужого. Религия каждого народа просто обязана мирно сосуществовать с другими традиционными верованиями, культурами и научными воззрениями во имя благополучия, гармонии общества и природы, человека и общества.

Вывод:

– высшая идея (смысл, цель) нужна не только человеку, но и обществу;

– зрелость личности и общества определяется тем, какое место в их жизни занимает нравственный закон, поскольку основные проблемы человека и общества образуются из-за ложных целей и ценностей, выходящих за рамки нравственного закона. Только нравственный закон сохраняет за собой статус подлинного регламента (регулятора) жизнедеятельности людей;

– культурное и нравственное состояние человека и общества предопределяют развитие (или подавление) в людях всех их потенциальных качеств, в т. ч. нравственных;

– выбор человека предопределяется оценкой добра и зла, основанием которой является его совесть;

– совесть человека развивается должным образом только в нравственной культуре, только в поле нравственного закона; развитая совесть, в свою очередь, становится инструментом практического проявления нравственного закона в человеке;

– несоблюдение нравственного закона неминуемо ведет к разрушению личности, а затем и общества. Поэтому он является важнейшей жизненной необходимостью, залогом нормального функционирования и защиты от вырождения;

– обществу необходим институт религии как хранитель и проводник этого закона, гарант его неизменности и долговечности;

– необходимо поддерживать религию своего народа как институт нравственного закона, сохранения культуры и этноса;

– религия может и должна мирно сосуществовать с другими гуманистическими воззрениями;

– научный, философский и религиозный виды познания могут и должны сосуществовать по принципу дополнительности, осуществляя процесс полного познания;

– нравственный закон предопределяет систему ценностей, которая позволяет осуществлять сопоставление всех наблюдаемых явлений с жизнью человека и общества. В результате такого сопоставления и формируется мировоззренческая база человека, фокусируется направление поиска смысла жизни.