Текст книги "Блеск и нищета российского ТВ"

Второй узел противоречий: кадровые проблемы. Создание «Общественного Российского телевидения» обещало в ближайшем будущем серьезные кадровые перетряски в «Останкине», резкое сокращение числа его сотрудников. 6 января 1995 года приказом А. Яковлева были ликвидированы (точнее, слиты) две крупнейшие студии – студия кинопрограмм и студия литературно-драматических программ. Основной кинопоказ решило взять на себя ОРТ. Известно также, что могущественной «Ассоциации независимого телевидения», одному из учредителей ОРТ, пришлось закрыть до 30 процентов своих программ, не вписавшихся в новую сетку вещания ОРТ…

По версии М. Полторанина, высказанной им на заседании Государственной Думы, «на корабль набрали новую команду, не уволив старую, понемногу начали ее вытеснять. Стрельба была неизбежна».

Третий узел противоречий связан с рекламной политикой «Общественного Российского телевидения». Его руководители с места в карьер заявили, что с 1 апреля (дата-то какая!) прекращают трансляцию рекламы на Первом канале. Это чистый блеф. Рыночная стоимость рекламного вещания на Первом канале составляет сумму порядка 170 миллионов долларов. Да кто же в здравом уме и твердой памяти откажется от таких денег? Ну конечно никто, и не случайно в Уставе компании заботливо предусмотрели в том числе и «распространение рекламной продукции». Резкое заявление Совета директоров преследовало чисто практические цели. Во-первых, «взять на пушку» производителей рекламы, заставив их платить за телевизионное время по новым повышенным ценам (запретное всегда ценится выше). Во-вторых, прервать порочную практику оплаты «из рук в руки», в результате которой десятки миллионов долларов проплывали мимо кассы «Останкина». Но в результате «на пушку» взяли самого Владислава Листьева…

Я не знаю, из какого именно «окопа» выстрелили по Листьеву, пусть это выяснит следствие. Но очевидно, что рано или поздно эти выстрелы должны были прозвучать, ибо телевидение превратили в клоаку, криминальную выгребную яму…

Выступая в Государственной Думе, Олег Попцов, как мне показалось, с трудом сдерживал язвительную усмешку. Еще бы: главный друг и соперник, «Останкино», повергнут и пребывает в глубокой луже… Теперь становится понятным, откуда дул ветер в отношении объединения первого и второго каналов телевидения: если бы эта затея удалась, то «кусок», который прихватили бы лихие ребята из «Общественного Российского телевидения», был бы как минимум в полтора раза «толще». Не вышло. У Олега Попцова и информационно-политического канала, который за ним стоит, нашлись свои каналы влияния на президента…

Жалко и неубедительно выглядел на трибуне нынешний руководитель «Останкина» Александр Яковлев: юлил, запинался, уходил от ответов на прямые вопросы депутатов. Академик, пожилой человек… Жестокое, но, в сущности, справедливое наказание: под старость лет сесть в центре навозной кучи, в которое превратили российское телевидение.

Обсудив вопрос о ситуации в «Останкине», Государственная Дума постановила: приватизацию Первого канала приостановить, все решения, принятые с нарушением закона, не имеют юридической силы. Закон принят в первом чтении, но заведомо ясно, что выполнить его не удастся. Стеной поднимутся, уже поднялись, защитники «свободы слова» и нетленных «демократических ценностей» на российском телевидении. Надо ли кому-нибудь объяснять, что их вопли о «свободе слова и информации» имеют к свободе слова такое же отношение, как вопли кошек под забором: никогда не разберешь, делят кости, дерутся или занимаются «любовью»…»

Заметим, что путь от самого передового и гуманного телевидения до «выгребной ямы» отечественное ТВ прошло стремительно – за каких-нибудь десять лет. Впрочем, то же самое можно было сказать и о стране в целом.

Севший на старости лет в «выгребную яму» академик Александр Яковлев посчитал за благо не искушать больше судьбу и подал в отставку. К руководству ОРТ пришел Сергей Благоволин. Трагедия с его предшественником не прошла для него даром: он понял, что в денежные дела лезть не стоит. Он сосредоточился исключительно на творческих проблемах вверенного ему хозяйства. При нем ОРТ отказалось от собственного телепроизводства (было ликвидировано объединение «Экран» с его четырьмя мощными студиями, снимавшими художественные, документальные, музыкальные и мультипликационные фильмы) и отдало предпочтение покупному продукту (канал отправил «в расход» 60 передач своего прародителя «Останкина»). С 1 августа 95-го на Первый канал вернулась реклама.

Убийство Листьева наглядно продемонстрировало всему миру, кто правит бал на российском ТВ, – криминал. Естественно, самому криминалу подобное внимание к собственным делам было невыгодно, поэтому было сделано все, чтобы люди (в том числе и телевизионные) побыстрее забыли об этом убийстве. Короче, телевизионное сообщество не долго горевало по Листьеву. И вот уже в мае 1995 года весь телебомонд участвует в первой церемонии награждения телевизионными премиями «ТЭФИ». И хотя В. Листьеву там была присуждена (посмертно) премия «За особый вклад в развитие телевидения», однако это была всего лишь дань традиции. К тому же смотрелось это все кощунственно: в зале сидели те, кто непосредственно «заказал» Листьева, и наверняка аплодировали этой награде.

Однако расскажем более подробно о самой премии «ТЭФИ».

Она была учреждена Академией российского телевидения (АРТ), которая появилась на свет за полгода до этого – в ноябре 1994-го. В Академию вошли 15 человек: Владимир Познер (президент), Владимир Ворошилов, Евгений Гинзбург, Александр Масляков, Сергей Колосов, Григорий Шевелев, Евгений Киселев, Эльдар Рязанов, Эдуард Сагалаев, Владимир Молчанов, Елена Лебедева и др. (В феврале 1997-го в ряды академиков влились еще шесть человек: Ирэна Лесневская, Марк Захаров, Николай Дроздов, Александр Белинский, Юрий Сенкевич, Константин Эрнст; в декабре того же года еще трое: Николай Сванидзе, Анатолий Малкин, Эдвард Радзинский.) Беря пример с созданной еще в 1946 году американской академии телевизионных искусств и ее премии «ЭММИ», АРТ учредила собственную премию – «Телевизионный ЭФИ» («ТЭФИ»). Четырехкилограммовую статуэтку Орфея создал известный скульптор Эрнст Неизвестный.

Первая церемония сопровождалась неоднозначной реакцией в телевизионном сообществе, поскольку многие ее результаты вызвали открытое неудовольствие большинства специалистов. Те справедливо вопрошали у членов АРТ: если уж вы создали свою академию и взяли в качестве примера американскую, то извольте следовать ей во всем. Ведь как в США определяют победителей телеэфира? Во-первых, число членов жюри во много раз превышает наше: у них – шесть тысяч человек, у нас – только около тридцати. Во-вторых, в Америке гораздо серьезнее и сама процедура выдвижения претендентов и присуждения ежегодных премий. Важным ее этапом являются широкий показ в эфире выдвинутых на соискание программ и следующий за этим анализ зрительских мнений. То есть зрители наряду с академиками тоже участвуют в процессе отбора кандидатов, что, естественно, резко ограничивает возможность того, что кто-то случайный попадет в число претендентов.

Однако на все эти упреки российские академики приводили весомый аргумент: мы еще только в начале пути, подождите – у нас будет то же самое. А пока извольте принимать то, что есть. Что же получилось на первой церемонии? За организацию конкурса отвечал канал РТР. То ли по счастливой случайности, то ли еще по каким-то причинам, но самый богатый урожай статуэток собрал именно он – семь штук. В итоге самую большую обиду на академиков в тот раз затаили оэртэшники, которых «прокатили» по многим номинациям (взять те же «Старые песни о главном», которые проиграли «Новогоднему телевидению» НТВ). Полный список призеров выглядел следующим образом:

За особый вклад в развитие телевидения – Владислав Листьев;

Телевизионный фильм – «Прогулки с Бродским», ВГТРК «Останкино»;

Информационная программа – «Вести», РТР;

Ведущий информационной программы – Николай Сванидзе, РТР;

Репортер года – Владимир Лусканов, НТВ;

Публицистическая передача – «Страна тишины», РТР;

Ведущий публицистических программ – Андрей Караулов;

Познавательная программа – цикл «Русские цари», РТР;

Передача по искусству – цикл «К-2», РТР;

Программа для детей – «Там-там новости», РТР;

Спортивная программа – «Прямой эфир»: Карпов – Каспаров, ТВ-6;

Ведущий развлекательной программы – Леонид Якубович, «ВИД»;

Развлекательная программа – «Новогоднее телевидение», НТВ;

За мужество – Елена Масюк.

В 1995 году на свет родилось сразу несколько новых телепередач: «Угадай мелодию» («ВИД»), «Один на один» («ВИД»; та самая, где Жириновский с Немцовым обливали друг друга соком, этот эфир состоялся 22 июня), «Версии» (REN-TV), «Дорожный патруль» (ТВ-6), «Акулы пера» (ТВ-6), «Дог-шоу» (REN-TV). Расскажем о трех последних.

«Дорожный патруль» придумали профессиональные телевизионщики Леонид Орлов, Кирилл Легат и финансист Дмитрий Корявов. Тему, по словам Орлова, выбрали исключительно по здравому расчету: хроникой происшествий тогда практически никто не занимался. Премьера программы состоялась 2 января 1995 года и вызвала неоднозначную реакцию зрителей. С одной стороны, было интересно наблюдать, какие криминальные события произошли в столице за неделю, с другой – многих брала оторопь от демонстрации окровавленных трупов в стиле «а-ля Невзоров». Однако напомним, что время тогда было жестокое, кровавое (страну захлестнула волна преступности, и жизнь человеческая стоила меньше копейки), поэтому появление подобной передачи было явлением вполне закономерным. То же самое тогда происходило и в большом кинематографе, где насилие на экране буквально зашкаливало и кровь человеческая лилась буквально реками. Другое дело, что это была кровь бутафорская, а в «Дорожном патруле» все было взаправду: трупы там показывали самые что ни на есть настоящие.

Первые пять месяцев программу готовили всего семь человек, в городе дежурила только одна машина. Однако затем число сотрудников «ДП» стало расти, и уже два года спустя в программе работали пять бригад и три машины – две «Вольво-850» и микроавтобус «Рено». О том, как работал тогда «Дорожный патруль», поведал телезрителям в одной из статей А. Попов: «ДП» – структура автономная. У него есть отдельная студия, которая так и называется – «Дорожный патруль». Здесь программа готовится от начала до конца. Редактор по информации принимает звонок о происшествии, тщательно проверяет его через ГУВД и запрашивает разрешение на съемку. Затем на место выезжает патрульная машина. Съемочная бригада делает репортаж и привозит в студию отснятый материал с сопроводительным листком, где написано только, что, где и когда произошло, без намека на авторскую позицию.

Затем за обработку сюжета принимаются режиссер монтажа и выпускающий редактор – последний пишет текст для «голоса за кадром». Текст в специальной комнатке, «озвучке», читает актер Театра Российской армии Сергей Колесников. Между прочим, первое время передачу озвучивали сами руководители – Леонид Орлов и Кирилл Легат.

Монтаж идет с утра до вечера, по мере того как бригады привозят новые репортажи. В среднем за сутки их бывает около десяти. Ближе к вечеру все сюжеты «склеивают», озвучивают, и около 11 ночи бригада отвозит кассету с готовой программой в «Останкино».

Как правило, почти весь «улов», собранный за день, попадает в эфир. Некоторые сюжеты просто слабы, а некоторые нельзя показывать в интересах следствия…

Выяснилось, что бригадам «ДП» два или три раза случалось попадать в настоящие перестрелки. Одна из таких историй – нашумевшая «разборка» на Профсоюзной улице в начале 96-го. Результатом сражения стали два трупа и уникальный сюжет «ДП». Снимали тогда сразу с двух машин, благо обе успели подъехать вовремя. Материал получился настолько сенсационным, что его пыталась перекупить одна иностранная телекомпания. Но «ДП» отстоял свои права и выпустил его в эфир первым…

В «Дорожном патруле» очень мало старожилов. Дело в том, что, во-первых, далеко не все могут выдержать двенадцатичасовой рабочий день – бригады сменяются в 10 утра и 10 вечера, трое суток отдыхают, потом три дневные смены, потом опять трое суток отдыха, и так далее. А во-вторых, по словам руководителя программы Леонида Орлова, «проводится весьма жесткий отбор сотрудников, их очень долго проверяют на профпригодность и выдержку».

В один день с «ДП» состоялась премьера еще одной программы канала ТВ-6 – «Акулы пера» (автор идеи – Иван Демидов). Суть ее была проста: в студии собирались журналисты и в течение полутора часов терзали вопросами известных людей, по большей части поп– и рок-звезд. Причем вопросы в основном касались не творчества кумиров, а их частной жизни, что тоже было в духе времени – капиталистическое ТВ «заточено» исключительно под сенсацию, и разговоры о «высоком» ему претят.

Между тем первый «блин» оказался комом. Премьерный выпуск «Акул», где гостем студии был Валерий Леонтьев, оказался слишком пресным, поскольку приглашенные журналисты так и не смогли «раскрутить» гостя на «перетряску нижнего белья». Это дало повод критикам усомниться в том, что программа соответствует своему названию: мол, не «акулами» стоит назвать журналистов, собирающихся в ней, а «кильками». Вот как вспоминает о съемках первых выпусков «Акул» ее ведущий Илья Легостаев: «Акулья» жизнь начиналась просто отвратительно. На первую съемку вместо 20 приглашенных явились 5 журналистов. Дело было в субботу утром, поэтому на «акульих» лицах отражались последствия пятничных вечеринок и явное нежелание задавать какие бы то ни было вопросы. Мы с режиссером программы Светой Михайловой моментально впали в состояние, близкое к коматозу, и уже всерьез подумывали о том, чтобы извиниться перед всеми, отпустить дорогущую технику и разойтись по домам с ощущением того, что жизнь не удалась. Однако директор канала «ТВ-6. Москва» Иван Демидов, как человек куда более опытный, сохранял поистине олимпийское спокойствие. Одной его ненавязчивой просьбы оказалось вполне достаточно для того, чтобы в студию моментально сбежались все, кто был поблизости: от редакторов других программ до техперсонала. «Что нам делать?» – робко спрашивали у «рулевого» завербованные статисты. «Сделать умные заинтересованные лица и сидеть, пока не скажут «Отснято», – порекомендовал г-н Демидов. Таким образом, мы сняли две первые программы: с Валерием Леонтьевым и музыкальными продюсерами самых модных на то время московских клубов. Пять человек спрашивали, остальные одобряюще кивали. Что самое интересное, подвоха никто не заметил…»

И все же постепенно программа начала набирать обороты, и скандалы стали сотрясать почти каждый ее выпуск. Особенно урожайным в этом смысле был период, когда в ней участвовал журналист Отар Кушанашвили – мастер всевозможных провокаций. Потом его оттуда «попросили», однако, даже несмотря на его уход, программа продолжала долго ходить в лидерах по части разного рода скандалов.

Вспоминает И. Легостаев: «Алика Смехова, Игорь Матвиенко и Андрей Разин довольно долго упрашивали не показывать то, что было отснято. Первая объясняла это дурным настроением во время съемок, которое, по ее словам, самым ужасным образом отразилось на живости и связности речи, второй ссылался на абсолютно непотребное поведение своих подопечных «Иванушек», третий, скорее всего, просто хотел привлечь к своей персоне еще больше внимания при помощи скандала с «ТВ-6. Москва». Во всех трех случаях протесты были вежливо отклонены. Алику убедили в том, что она была неподражаема, г-на Матвиенко – в том, что «Иванушек» будут любить, даже если они в прямом эфире обложат кого-нибудь трехэтажным матом, а с Разиным просто не стали разговаривать. В конце концов, он знал, на что шел.

Наибольшее умиление у меня до сих пор вызывают съемки программы с Филиппом Киркоровым. Артист приехал со своей звездной супругой, которая, не проронив ни слова, проследовала в соседнюю со студией комнату, где по монитору можно было проследить весь ход программы. Там она молча просидела всю съемку, иногда лишь вставляя что-то типа: «Бедный Фил! Все вопросы про меня, а отдувается он!» По окончании процесса, не высказав никаких пожеланий, Алла Борисовна увезла мужа с глаз долой…

Не меньший стресс все мы испытали на съемках программы с Иосифом Кобзоном. Народный артист приехал далеко не в самом лучшем расположении духа. Войдя к нему в гримерку, режиссер Света Михайлова, продюсер программы Валерий Бакаев и я вежливо поинтересовались, нет ли у гостя каких-то особенных пожеланий. «Пожеланий? – переспросил эстрадный патриарх. – Мне не нравится ваше название. Какие они «акулы»?» – «Ну, сейчас, конечно, нет, – пролепетал я с максимальной дипломатичностью. – Но вот годика через два…» – «Годика через два – может быть, – совсем недипломатично оборвал меня Иосиф Давыдович. – Если, конечно, кто-нибудь из них выживет». У меня и у моих коллег нарисовалось на лице некоторое изумление, и мы дружно попятились к двери…»

Другую программу – «Дог-шоу», – о собаках, придумали поэт и литератор Александр Коняшов, режиссер документального кино Надежда Хворова и Михаил Ширвиндт. Особенность ее в том, что подобных авторских программ на нашем ТВ не так уж и много: «Что? Где? Когда?», КВН, еще пара-тройка других, и все. Остальные – кальки с зарубежных аналогов. Премьера «Дог-шоу» состоялась в середине 95-го и была очень тепло встречена зрителями. Все-таки собак любят везде.

Рассказывает М. Ширвиндт: «Составляя списки участников программы, мы отбираем хозяев, а не собак. Необаятельных собак не бывает, а хозяева – сплошь и рядом. Если хозяин живой, приветливый, то, какой бы породы у него ни была собака, все пройдет нормально. Были случаи, приводили ну таких задрессированных собак, которые и на передних лапах ходили, и на голове факел держали, – не прошли отбор. Потому что хозяевами были угрюмые, несимпатичные люди. Так что для нас главное – какой хозяин…

Накануне съемок у нас всегда проходит репетиция для собак – для того, чтобы они понюхали помещение, друг друга. Практика показывает, что собаки очень плохо все делают во время репетиции и совершенно перерождаются во время съемок. Видимо, они понимают, что на них смотрят…

Курьезов во время съемок хоть отбавляй. Отправление естественных надобностей собаками бывает в каждом эфире раз по двадцать. Первое время, когда декорация передачи была только построена, они стеснялись. Потом какая-то маленькая шавка подняла лапку на столбик, и после этого уже каждый пес считает своим долгом отметиться. Но мы на это смотрим сквозь пальцы – пожалуйста!..

Мы пишем в конце передачи: присылайте письма, смешные истории про вашу собаку. Приглашаем на просмотр, а потом – без репетиций на площадку и снимаем. Девяносто процентов участников попадают таким путем. Хотя до меня доходили слухи, что участие в нашей программе стоит денег. Иногда нам прямо пишут: сообщите сколько. Одна девочка прислала три бумажки по пятьсот рублей. На самом деле все, конечно, бесплатно. В страшном сне не представляю, чтобы в такой передаче про доброту и человеческо-собаческие отношения фигурировали деньги…

Цель этой программы – вызвать положительные эмоции, улыбку у тех, кто ее смотрит, – и ничего больше. А элемент познавательности – это второстепенное. Главное, чтобы люди смотрели получасовую программу и получали доброе удовольствие, если так можно сказать. И слово «доброе» здесь – главное. Мы хотели сделать добрую программу – вне коммерции, вне политики…»

Но вернемся к общей ситуации на ТВ в 95-м. Тот год завершился громким скандалом – из эфира Первого канала была изгнана передача Александра Солженицына. Событие весьма показательное, если учитывать то, с какой помпой этот писатель-диссидент вернулся недавно на родину и какие реверансы в его сторону делала тогда российская власть. Однако, прежде чем рассказать об этом, следует совершить небольшой экскурс в более раннюю историю.

Как известно, Солженицын был одним из самых яростных антисоветчиков в среде советской творческой элиты, за что, собственно, и был изгнан из СССР в феврале 1974 года. После своего изгнания он поселился у стратегического противника Советского Союза – в США, в Вермонте – и продолжил свою антисоветскую деятельность. Советская пропаганда его всячески разоблачала, пока в стране в середине 80-х не грянула горбачевская перестройка.

Первыми о возвращении Солженицыну советского гражданства заговорили тогда кинематографисты, с которых, собственно, и начался «бунт советской интеллигенции» (начался именно с них не случайно – в киношной среде было больше всего евреев). Именно антиславянизм Солженицына сильнее всего и импонировал советским либералам времен горбачевщины, когда они затеяли кампанию по возвращению писателя на родину. Тот мог стать для них живым знаменем в их окончательной победе над ненавистной советской властью. Вот почему либералы-писатели так были заинтересованы в публикации в СССР его программной книги «Архипелаг ГУЛАГ», а либералы-кинематографисты мечтали экранизировать другие его не менее концептуальные произведения (тот же «Один день Ивана Денисовича», который режиссеру Элему Климову не удалось снять еще в первую «оттепель» – в первой половине 60-х). Реабилитации Солженицына отчаянно сопротивлялись державники-сталинисты, но силы их постоянно таяли, поскольку державники-патриоты (русские националисты) в этом вопросе сомкнулись с либералами.

Перелом наступил к середине 1989 года: именно тогда Солженицыну было возвращено советское гражданство (как и другому отщепенцу: главрежу «Таганки» Юрию Любимову). Все было закономерно, поскольку к тому моменту ситуация стала такой, что либеральные силы уже вовсю стали гнуть державные. Тут не одним только «Архипелагом ГУЛАГом» дело обернулось – тогда одно за другим стали публиковаться не только антисоветские, но уже и откровенно русофобские произведения, вроде «Прогулок с Пушкиным» Абрама Терца (Андрея Синявского) или «Все течет» Василия Гроссмана. Симптоматично, что оба произведения были опубликованы в журнале «Октябрь»: получивший свое название в честь Октябрьской революции, этот журнал теперь уверенно лидировал в процессе дискредитации всего русского и советского. Как говорится, приплыли.

Что касается «Архипелага ГУЛАГ», то его публикация взяла старт в журнале «Новый мир» сразу после официальной «реабилитации» Солженицына – в августе 1989 года. Высшее партийное руководство выступило по этому поводу с комментарием в газете «Правда», причем комментарий этот принадлежал… видному диссиденту Рою Медведеву. Это было уже верхом капитулянтства со стороны Кремля. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. В той же «Правде» тогда же вышла статья В. Согрина, где он приводил слова Ленина о том, что «нет и быть не может другого пути к настоящей свободе пролетариата и крестьянства, как путь буржуазной свободы и буржуазного прогресса». С этого момента маски фактически были сброшены и большинству стало ясно, в каком направлении ведут перестройку ее «прорабы»: к реставрации капитализма.

Вслед за «Архипелагом» в советской печати начались публикации и других произведений Солженицына, в том числе и «Стремени «Тихого Дона», где тот обвинял великого русского писателя Михаила Шолохова в плагиате. Последнего к тому времени уже не было в живых (он умер в 84-м), поэтому ответить клеветнику, по сути, было некому. А попытки сделать это писателями из державного лагеря закончились ничем, поскольку общий тираж державных изданий был всего-навсего 1,5 млн экземпляров против 60 млн либеральных. В этих же руках к тому времени находились и другие СМИ: телевидение, радио. Поэтому точка зрения Солженицына была растиражирована на всю страну к вящей радости всех врагов Шолохова. Спустя год после этого рухнул Советский Союз.

Солженицын торжественно вернулся в капиталистическую Россию в июле 1994 года. Надеюсь, читатель еще не забыл, что это было за время: Россия фактически загибалась под гнетом ельцинских реформ. Уже был всенародно расстрелян парламент и кровь из русского народа продолжали пить все, кому не лень: как отечественные кровососы, так и забугорные. И вот на этот поистине «пир вурдалаков» с огромной помпой прибыл Солженицын.

Судя по всему, российские власти были не в большом восторге от его решения вернуться на родину. Нет, публично они его всегда всячески расхваливали, но это была любовь из разряда «на расстоянии». Все же знали, что Солженицын натура сложная, себе на уме и неизвестно какие коленца он может откинуть по поводу того, что увидит на родине. Однако и препятствовать его возвращению было нельзя – общественность, в том числе и мировая, могла этого не понять. Короче, писателю дали «добро» на возвращение, дабы заткнуть рот тем критикам, кто кричал о том, что Россия при Ельцине стала вотчиной Запада и еврейской олигархии. Якобы «русский националист» Солженицын должен был на собственном примере доказать: Россия сегодня – и русская тоже.

Возвращенец высадился во Владивостоке, чтобы оттуда поездом через всю страну добраться до Москвы. Здесь его встречали торжественно практически все фракции: от либеральных до коммунистической. На последних будто затмение какое-то нашло: в «Правде» даже статья появилась под названием «Скажите в Думе свое слово, Александр Исаевич!». Какое слово во славу России мог сказать человек, который, по меткому выражению А. Зиновьева, «целился в коммунизм, а попал в Россию»? Справедливости ради отметим, что чуть позже коммунисты все же одумаются и вернутся к своим первоначальным оценкам писателя-диссидента.

Власти поселили Солженицына на бывшей даче (перестроенной) сталинского наркома Л. Кагановича в Троице-Лыкове, окружили заботой и вниманием. В Малом театре тут же поставили его пьесу – «Пир победителей», которую М. Шолохов когда-то назвал «клеветой на Советскую Армию». Но кто в ельцинской России вспоминал Шолохова добрым словом: так, мелюзга – народ. Власть же давно записала его в свои вороги и даже исключила его произведения из школьной программы. То ли дело Солженицын: ненавистник советской власти, любимец Запада – короче, свой человек! Но власть рано радовалась.

В 1995 году Солженицыну предоставили возможность вещать в массовом эфире – разрешили вести 10-минутную программу на ОРТ (тогдашней вотчине олигарха Бориса Березовского). Однако очень скоро власть поняла, что поступила опрометчиво. В передаче Солженицын взялся учить уму-разуму не только рядовых россиян, но и кремлевских небожителей. Последние пытались как-то вразумить писателя: высокие чиновники из Кремля имели с ним несколько встреч тет-а-тет. Дескать, клеймите коммунизм, но нас, пожалуйста, не трожьте. Но Солженицын слушать их не стал, поскольку всегда считал себя фигурой самостоятельной, да еще защищенной мировым общественным мнением: как-никак нобелевский лауреат и один из столпов антикоммунизма.

Тогда российские власти поступили решительно: в конце 95-го передача Солженицына была закрыта. При этом причина была придумана смехотворная: мол, она слишком… скучная. Объясняться с общественностью был отряжен генпродюсер ОРТ К. Эрнст, который заявил следующее: «При всем моем уважении к Александру Исаевичу я считаю, что телевидение его девальвировало. Меня удивила реакция журналистов: единодушно называли программу скучной и чуть ли не требовали ее снятия, а после снятия те же люди стали яростно защищать Солженицына. На мой взгляд, мы приняли правильное решение, сняв программу, но это не значит, что Солженицын запрещен на Первом канале. Как только он захочет выступить – мы готовы предоставить ему такую возможность…»

Этот скандал со всей убедительностью продемонстрировал всему миру, какое место Солженицыну отвели отныне российские правители в политическом пространстве – на обочине. Однако писатель не стал особенно возмущаться и фактически ушел в тень, став уже не вермонтским отшельником, а троице-лыковским. Что вполне закономерно, поскольку бороться с этим режимом в его планы не входило – он его вполне удовлетворял. В этом качестве фактически «свадебного генерала» Солженицын и доживет остаток своих лет.

Но вернемся во вторую половину 90-х. В частности, к событиям, которые тогда происходили во Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК). Во главе ее вот уже пять лет стоял Олег Попцов, удивляя всех таким «долгожительством». Хотя к 95-му году его положение разительно отличалось от того, что имело место каких-то пару лет назад, когда власти весьма благоволили к ВГТРК. Ведь сколько раз он выручал Ельцина. Судите сами: ВГТРК сыграла огромную роль в победе на президентских выборах 1991 года, в августовских событиях, а также буквально спасла президента и его режим в трагическую ночь с 3 на 4 октября 1993 года. Но очень быстро в Кремле все это было забыто. Все чаще на Попцова стали обрушиваться с критикой, обвиняя в том, что его ведомство «гонит чернуху», «дискредитирует президента». Как напишет позднее В. Бурцев: «Попцов в последние годы своего председательства в ВГТРК в кругу коллег не раз давал понять, что находится фактически «под колпаком». Немалому числу людей в компании было известно, что телефоны председателя прослушивались, факсы перехватывались, почта перлюстрировалась, произнесенные в кабинете Попцова слова вырывались из контекста, искажались и в этом виде преподносились «аналитиками» с гэбэшным прошлым президенту…»

Поскольку летом 96-го должны были состояться президентские выборы, Ельцин не мог позволить, чтобы у руля ВГТРК стоял вышедший из доверия человек. В результате в феврале 96-го президент подписал указ об освобождении О. Попцова от занимаемой должности. По его же словам: «Меня уволили из-за того, что мы не так показывали чеченскую войну. За день до этого позвонил Виктор Черномырдин: «Олег, Борис Николаевич включил тебя в комиссию по Чечне». Я пришел в эту комиссию, выступил, а вечером узнал, что Ельцин в Екатеринбурге сказал: «Вот Попцов на РТР так показывает события в Чечне. Ну и что я с ним должен сделать?» И я был уволен. Потом мне говорили: «Как же он мог, вы же спасли его в 93-м!» На что я сказал: «Я прежде всего писатель, а Ельцин хоть и президент, но все-таки мой персонаж». А писатель на персонажей не обижается…»

На место Попцова был назначен Эдуард Сагалаев, который был не писателем, а профессиональным телевизионщиком. Как мы помним, свою карьеру он начинал в Узбекистане, работая в тамошней печати (был заместителем ответственного секретаря в газете «Ленинский путь» и ответственным секретарем «Комсомольца Узбекистана»). В 1973 году он был переведен в Москву, в ЦК ВЛКСМ, в качестве инструктора отдела пропаганды. Именно оттуда он вскоре был назначен на должность заместителя редактора Главной редакции программ для молодежи ЦТ. В 90-е годы он работал в ВГТРК (1-м заместителем председателя), в «Останкине» (гендиректором телевидения). С 1992 года Сагалаев занимал должности президента Московской независимой вещательной корпорации и председателя Конфедерации журналистских союзов.