Текст книги "Блеск и нищета российского ТВ"

Ярким эпизодом был показ по этому каналу в 1997 году фильма «Последнее искушение Христа». Я видел раньше кассету с этим фильмом. Он показался мне сознательно отвратительным: там есть, например, постельные сцены с участием Марии Магдалины и Христа (даже если интерпретировать это как «видения распятого»…). На многочисленные протесты они отвечали: «Нам никто не может запретить показывать то, что мы хотим». Это, как оказалось, совершенно верно. Но интереснее вопрос, зачем им нужно было такой фильм показывать? Ведь они не могут показывать все фильмы, какие-то выбирают. И, к сожелению, ответ довольно ясен… Это действие НТВ было направлено против всех русских. И при том, что владелец канала занимает столь высокое положение в официальной еврейской иерархии, что главный режиссер канала – Файфман. Казалось бы, мы далеко ушли от Средневековья, когда дикая толпа обвиняла евреев в кощунственных по отношению к христианству действиях. Зачем же искусственно вновь создавать почву для таких чувств?..»

Между тем в результате новой атаки НТВ вынуждено было вновь сдаться. Президент канала Игорь Малашенко обнародовал заявление, в котором говорилось, что НТВ не желает способствовать циничным планам коммунистов, антисемитов и националистов использовать Русскую православную церковь для достижения своих целей. «Если бы не выступление патриарха, мы бы фильм показали, – говорилось в этом заявлении. – Патриарх в вопросе показа фильма занял позицию, к которой его усиленно подталкивали. Мы не хотим показом фильма толкать руководство Русской православной церкви в объятия этих сил».

Тем не менее в этом же заявлении Малашенко сообщил, что НТВ не отказывается от своего права показать многострадальный фильм в будущем. И это свое слово он сдержал – фильм был показан 9 ноября. Правда, и на этот раз не обошлось без акций протеста, и НТВ на всякий случай зарезервировало для себя отходный маневр: на одно время с показом фильма Скорсезе в сетку был поставлен фильм «Праздник святого Йоргена». Но маневр не понадобился – показали «Последнее искушение Христа». А накануне демонстрации по НТВ была показана передача «Суд идет!», где все действо вертелось вокруг скандала с фильмом Скорсезе. Однако рамки телепередачи, видимо, оказались тесны для участников процесса, и они изъявили желание продолжить беседу в приватной обстановке. Стенограмму этой встречи затем опубликовали в «Известиях», и читателю наверняка будет интересно ознакомиться с некоторыми наиболее интересными пассажами из этой публикации.

Всеволод Чаплин (секретарь по взаимоотношениям церкви и общества Отдела внешних сношений Московской патриархии): «По моему мнению, показ фильма «Последнее искушение Христа» оскорбляет чувства верующих, нарушает определенным образом и нормы действующего российского права, поскольку оскорбление религиозных чувств у нас преследуется по закону. Бесспорно, церковь не имеет права осуществлять цензуру в СМИ, тем более в частной телекомпании, но никто не может и лишить ее права высказать свое суждение, свой нравственный взгляд, никто не может заставить ее молчать, когда подвергается поруганию имя Божье и люди сознательно идут на действия, которые большинством верующих воспринимаются как кощунство.

Особенно это прискорбно в год примирения и согласия, объявленный президентом. Очевидно, что сама идея показать фильм по ТВ внесла в общество новый раскол…»

Леонид Парфенов (главный продюсер НТВ): «Некоторые статистики утверждают, что только семь процентов регулярно ходят в церковь и лишь четыре процента регулярно молятся дома. «Кино не для всех» православный российский народ не смотрит. В народе такое кино называют словом «муть», и собирает оно не более 1,5–2 % рейтинга. На самом деле православный российский народ больше всего смотрит «Санта-Барбару», «Поле чудес» и «Угадай мелодию». Без специального привлечения внимания фильм продолжительностью 2 часа 38 минут с абсолютно провальной для России характеристикой «психологическая драма» никто не стал бы смотреть. Более того, я не очень верю, что люди, не так давно приобщившиеся к стихийному отрывочному православию, так хорошо знают Священное Писание, чтобы понимать, а что, собственно, неканонического привнесено Скорсезе в толкование образа Христа?

Из-за чего весь сыр-бор? В фильме Христу пригрезилось, что он сойдет с креста, сойдется с Марией Магдалиной, нарожает детишек, проживет обычную земную жизнь. Но наваждение спадает, он возвращается на свой крест и благодарит Бога-отца за то, что уберег его от искушения. Так Скорсезе представляет себе Христов подвиг. Наверное, это небанальный подход. Но преднамеренное богохульство «шить» Скорсезе ну никак нельзя…

Скорсезе искренне и творчески подходит к образу Христа, что воспринимается жуткой ересью. А у нас массово тиражируется некая внешняя оболочка православия: все эти стояния чиновников в храме со свечкой, новые храмы, похожие на византийские пряники, беспредельное количество каких-то открыточек, сувенирных ладанок, святая вода, бутилированная по благословению патриарха (бесподобная формулировка)… Дикая пошлость, на самом деле. Но именно это выдается за канон. Как бы считается, что рыжекудрый молодой человек с сахарными устами и васильковыми глазами на пятикопеечной открытке, исполненной за гранью всяких представлений о вкусе, и есть сын Божий. Главная проблема в том, что диалог РПЦ с миром и обществом крайне архаичен по форме. И эту архаику церковь считает канонической. А все, что современно и не столь традиционно, отрицает или даже пытается запретить…»

Чаплин: «Не только в России существует феномен этого массового церковного искусства, очень часто абсолютно безвкусного. Но, хотим мы того или нет, церковь одновременно и пастырски воспитывает народ и считает себя призванной общаться с людьми на языке той культуры, которая для них приемлема и привычна. И реальность такова, что те примеры, о которых говорил г-н Парфенов, воспринимаются людьми положительно, в то время как даже минимальное новаторство – храм на Поклонной горе – многими считается чуть ли не еретическим. Реальность такова, что абсолютное большинство верующих воспринимают церковную эстетику второй половины XX века в ее усеченном, конечно, и примитивизированном варианте как нечто свое, как то, что должно быть в православной церкви. Почему это произошло? По одной простой причине: 70 лет не развивалась церковная культура, и, когда люди сегодня опомнились и стали задумываться над тем, что же это такое, они вынуждены вернуться к той точке, где традиция рвалась».

Парфенов: «Мы живем в конце ХХ века. Нас окружает огромное количество явлений, которые никак не могут вызвать одобрения РПЦ: наркотики, алкоголизм, разводы, аборты, длина женских юбок… Это вообще век соблазнов, а уж его конец – тем более. Запретить ничего нельзя, человек все равно будет в этом жить. Очевидно, здесь куда действеннее не запреты, а воспитание в человеке такой веры, которая помогала бы ему отторгать, преодолевать соблазны. Но то, что пытается сделать церковь сейчас, в истории с фильмом Скорсезе, не имеет ничего общего с воспитанием веры. Это абсолютно мирская публичная политика с обращением в Совет Федерации, в Думу, с демонстрацией силы, и в ней нет ничего от спасения души, ничего от сына Божьего…»

Чаплин: «Да, нельзя смешивать политику и религию, да, нельзя смешивать эстетические, богословские споры с политической борьбой, но, хотим мы того или нет, и сам фильм, и позиция канала, поставившего его в эфир, и дискуссия вокруг него – все, естественно, является одной из тем, по поводу которой политики считают для себя необходимым высказаться. Это реальность, которая будет сопровождать нас всегда, какого бы рода общественный конфликт ни возникал в стране и мире…»

Кстати, именно Л. Парфенов, являясь главным продюсером НТВ, приложил руку к появлению другой скабрезной передачи, оскорбляющей нравственность миллионов православных – программы «Про это», премьера которой состоялась 6 сентября. Именно Парфенов придумал эту передачу, где все действо вращалось вокруг секса. Как писал все тот же И. Шафаревич: «Явно болезненными для русского сознания были порнографические публикации, заполнившие в тот период (да заполняющие до сих пор) российские СМИ. Болезненными, так как исторически русское сознание эти темы отталкивало. С момента возникновения письменной литературы у нас не было ничего аналогичного ни любовной лирике менестрелей, ни «Тристану и Изольде». Все любовные мотивы в древнерусской литературе сводятся, кажется, к «Плачу Ярославны». Такой слом национальных стереотипов был, несомненно, одним из факторов разрушения национального сознания. И тут НТВ был впереди – с постоянной программой на эту тему…»

Конечно, бесполезно было взывать к культурным корням таких людей, как Л. Парфенов. Культура таких людей зиждется в основном на любви ко всему западному, почему они и были востребованы российскими массмедиа, дабы прививать свои вкусы как можно большему числу россиян. Вот и передача «Про это» была типичной калькой с дешевых западных передач, где речь шла исключительно о физиологических отношениях между мужчиной и женщиной даже без намека на какую-либо духовность. Чтобы придать передаче особый колорит, в качестве ее ведущей была выбрана экзотическая женщина – негритянка Елена Ханга.

Ханга родилась в Москве в интернациональной семье. Ее мать была обрусевшая американка, а отец был премьер-министром Танзании (погиб во время переворота в этой стране). Елена окончила МГУ, работала корреспондентом в рупоре перестроечных либералов – газете «Московские новости». Затем по приглашению фонда Рокфеллера уехала в США, где стала стипендиатом в Гарвардском университете. Идея пригласить ее в качестве ведущей в программу «Про это» родилась, судя по всему, в голове супруги Парфенова, которая одно время тоже работала в «Московских новостях».

Первый же выпуск новой программы – он назывался «Моя эротическая мечта» – вызвал массу откликов телезрителей. Кто-то приветствовал сам факт появления на российском ТВ программы о сексе, кто-то, наоборот, – горячо протестовал. И хотя до масштабов скандала с демонстрацией фильма «Последнее искушение Христа» эта история явно не дотягивала, однако шуму наделала тоже немало. Дело дошло до того, что в 98-м группа депутатов Госдумы потребовала закрыть программу, которая, по их мнению, «занималась растлением граждан». Однако ничего депутаты так и не добились – программа продолжала выходить и продержалась в эфире несколько лет.

Однако вернемся в 97-й.

9 июня начал свою работу канал «ТВ Центр» (до этого – МТК), который входил в медиаструктуры мэра Москвы Юрия Лужкова. Отметим, что последний приступил к созданию собственного медиахолдинга позже всех, когда большинство аналогичных медиаструктур в России уже существовало. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Лужков к тому времени набрал большой вес в политической власти и претендовал на звание политика федерального масштаба. Но, чтобы завоевать это звание, ему требовался грамотный пиар, которым и должны были заняться его медиаструктуры, в том числе и канал ТВЦ.

Между тем летом случился скандал в популярной программе «Времечко»: из нее ушел один из ее основателей и руководителей – Лев Новоженов. Его уходу предшествовали следующие события.

Все началось с того, что в «Известиях» появилась рецензия И. Петровской на один из выпусков ночного «Времечка», в котором Новоженов встречался с белорусским режиссером-документалистом Юрием Хащеватским, снявшим фильм о Президенте Белоруссии Александре Лукашенко «Обыкновенный президент». Поскольку вся российская либеральная общественность ненавидела Лукашенко за то, что он единственный из всех руководителей бывших республик СССР строил у себя государственный социализм (причем строил весьма успешно), рецензия Петровской была весьма критическая. После нее Новоженова вызвал к себе руководитель «АТВ» Анатолий Малкин. Далее приведем рассказ самого Л. Новоженова:

«Я вошел, сел. Анатолий Григорьевич посмотрел на меня своим долгим, пронзительным взглядом, затем спросил:

– Ну? Ты читал?

– Читал.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Кое-что думаю.

Он заерзал.

– Ну, ты давай, разверни-ка свои соображения. Конечно, ты думаешь, будто это заказная статья? Что это я и Кира? (Кира Прошутинская – супруга Малкина. – Ф. Р.)

– Да. Думаю, что это ты и Кира.

Конечно, я знал, что «заказ» в этом случае не был грубым, никто не платил Ирине Петровской, чтобы она плохо обо мне написала. Я просто знал, что Петровская – ближайшая подруга Киры Прошутинской. И многие положения этой статьи были мне дословно знакомы, потому что не раз обкатывались в совместных беседах Малкина с Прошутинской.

С того дня наши отношения с Малкиным хрустнули окончательно.

Сейчас, когда вся эта история уже закончилась и я думаю, почему она сложилась так, а не иначе, я прихожу к выводу, что виной всему – ревность. По мере становления программы «Времечко», когда ее популярность стала расти и телекомпанию «АТВ» стали олицетворять именно с этой программой, со стороны Малкина стала расти нормальная, свойственная творческому человеку ревность: мол, как же так? Я – такой опытный, так давно работаю на телевидении, отдал ему столько лет, в результате оказался почти непричастен к производству самой популярной программы! Я понимаю, что это в принципе обидно: он-то на всем этом собаку съел, а тут пришел хмырь какой-то, р-раз! – и сразу срубил все лавры.

Вообще убеждаешься, что телевидение – это такая неосвоенная территория, terra incognita с необозначенными горами и реками, с не нанесенными на карту тропами, населенная неизвестными враждебными племенами. И узнать о ней все до конца нельзя, сколько бы ты ни работал. Тот, кто заявляет: «Я знаю о ТВ все!» – или шулер, или занимается самообманом…»

Между тем тот разговор с Малкиным был всего лишь первым громким звонком для Новоженова, возвещавшим, что дело всерьез запахло керосином. Окончательный разрыв произошел чуть позже – после показанного во «Времечке» сюжета о «Мосфильме». В нем руководители студии обвинялись в том, что они скупили авторские права на все советские фильмы, присваивают себе деньги режиссеров и т. д., и т. п. Малкин поручил Новоженову утрясти разразившийся скандал, но тот отказался быть громоотводом, заявив: вы сами давали команду снимать этот сюжет – сами с этим и разбирайтесь. В итоге в тот же день Новоженов сложил с себя полномочия художественного руководителя и в начале июня перешел работать на НТВ, где стал вести программу, которая была клоном «Времечка» – «Сегоднячко». А «Времечко» разместилось на канале «ТВ-Центр».

И вновь продолжим обзор событий 97-го.

В августе случилась неожиданная дружба Гусинского и Березовского. Почвой для нее стала чеченская проблема. В те дни в плен к чеченским боевикам угодила группа журналистов с НТВ, среди которых была и одна женщина – Елена Масюк. Вскоре чеченцы прислали руководству НТВ видеопленку с издевательствами над пленными журналистами и потребовали за их освобождение выкуп – 2 миллиона долларов. Группа «Медиа-Мост» требуемую сумму выделила, однако их эмиссар, который повез эти деньги в Чечню, с заданием не справился – не смог выйти на боевиков. Именно тогда Гусинский и обратился за помощью к Березовскому: дескать, помоги передать деньги. И тот согласился. В итоге исполнительный директор ОРТ Бадри Патаркацишвили установил контакт с похитителями и, передав им выкуп, вызволил журналистов из плена. Отметим, что этот союз двух олигархов продлится недолго – спустя два года они вновь превратятся в непримиримых врагов.

Тем временем в сентябре 97-го в очередной раз меняется власть на ОРТ – вместо Сергея Благоволина в кресло руководителя садится первая на ТВ женщина-начальник Ксения Пономарева (до этого она работала в газете «КоммерсантЪ»). На телевидение она пришла в начале 95-го по зову Б. Березовского, с которым познакомилась несколько лет назад. Среди тех проектов, которыми она занималась в промежутке между «Коммерсантом» и ОРТ, была работа консультантом по вопросам управления. У нее была фирма, специализировавшаяся на управленческом консалтинге, и Ксения занималась для Березовского вопросами формирования корпоративного имиджа. На ОРТ же Березовский ее пригласил, чтобы она возглавила информационный блок. При Пономаревой почила в бозе программа «Воскресенье», а вместо нее возникла передача «19.59», которая продержалась в сетке еще меньше, чем ее предшественница. При Пономаревой с ОРТ ушли сразу несколько ведущих (например, Нелли Петкова), зато пришли новые: Арина Шарапова (с РТР) и Игорь Гмыза (с радио). При ней же начала вещать еженедельная передача Александра Невзорова «Дни».

Как писала в «Огоньке» А. Солнцева: «Ксения Пономарева пришла «управлять компанией», считает себя способной реорганизовать ее – «за это и взяли». В ее планах – изменить структуру производственных отношений так, чтобы они помогали, а не мешали работе…

По слухам, Чубайс не возражал против ее назначения, так как считает ее человеком, с которым можно договориться. Первый канал называет «президентским» и считает необходимым «поддерживать усилия правительства в направлении стабилизации общества».

В марте 1996 года в интервью «Огоньку» Ксения поясняла, что ОРТ поддерживает «не нынешнего президента, а президентскую власть как таковую». Сегодня она оставляет вопрос об отношениях канала с будущими президентами открытым. После назначения Пономареву принял Борис Ельцин. «Он сказал мне, что считал нужным как президент», – откомментировала эту аудиенцию Ксения.

1 ноября 97-го начал свое вещание канал «Культура», который был создан Указом Президента России (от 25 августа) и вошел в состав ВГТРК. Канал изначально задумывался как главный рупор именно либеральной творческой интеллигенции и, по сути, стал продолжением того олигархическо-еврейского ТВ, которое на тот момент было построено в России. Не случайно и во главе его был поставлен Михаил Швыдкой (как мы помним, Первый канал и НТВ тогда тоже принадлежали евреям: Борису Березовскому и Владимиру Гусинскому).

Лоббистами канала на самом верху были Дмитрий Лихачев, Мстислав Ростропович, Эдвард Радзинский и другие столпы российского либерализма. Ни одного представителя из противоположного (державного) лагеря среди них не было, поскольку их попросту никто не позвал. Открытие канала ознаменовалось фуршетом в Музее изобразительных искусств имени А. Пушкина. Как писал журналист «Московского комсомольца» А. Мельман: «В главном зале вся культурная элита (вся ли? – Ф. Р.), интеллигент на интеллигенте. Высокопарные речи сменялись ироническими, затем тихо играла музыка. После «соль земли русской» (?! – Ф. Р.) вышла к колоннам, в напряжении чего-то ждала. Вдруг громогласно прозвучало: «Господа, фуршет!» И весь наш цвет нации, гордость страны мигом побежали к накрытым столам. Через десять минут на столах почти ничего уже не было. Так 1 ноября 1997 года в России был открыт телеканал «Культура»…»

Канал изначально заявил о себе как «островок культуры на ТВ» – на нем даже рекламы не было, что уже выглядело как вызов всему остальному, погрязшему в пошлости и насилии российскому телевидению. Видимо, именно поэтому отношение остальных каналов к «Культуре» было резко отрицательным – за глаза его называли «отстойным» и даже «совковым». И в самом деле, в «Культуре» было много от советского телевидения с его ставкой на просвещение, а не на развлечение. С другой стороны – канал по своей идеологии был антисоветским и в этом был похож на все остальные телеканалы. В его передачах нельзя было услышать и полслова во славу советской системы – сплошь одна критика, причем часто огульная, некритичная. Героями передач «Культуры» в основном становились деятели, которые либо пострадали от советского режима (вроде Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака и т. д.), либо те, кто его по разным причинам не принимал. Короче, канал явно страдал однобокостью. Как верно заметил по этому поводу бывший член Политбюро, 1-й секретарь Ленинградского обкома Григорий Романов: «На телевидении появился канал «Культура». Но там демонстрируют культуру людей искусства. Бесспорно, это нужно. Но вы хоть один раз видели, чтобы показали культуру труда рабочего, крестьянина, учителя, врача? Не видели, и я не видел. А ведь на культуре труда этих людей держится вся человеческая культура. Что получается у нас сегодня: культура – дело избранных?..»

Отметим, что спустя восемь месяцев после создания «Культуры» ее руководитель Михаил Швыдкой возглавит ВГТРК вместо Николая Сванидзе («Культуру» возглавит Татьяна Паухова – зам Швыдкого). Почему уйдет Сванидзе? Вот как объяснит этот уход В. Мукусев: «У меня ощущение, что он (Сванидзе. – Ф. Р.) занялся не своим делом, став председателем ВГТРК. У Николая не было для этого навыков и смелости, чтобы общаться с людьми, у которых сегодня деньги и которые производят программы, ведь 99 процентов этих коллективов – люди с криминальным прошлым, либо деньги, которые они используют, с криминальным прошлым…»

Без сомнения, что на уход Сванидзе повлияли и политические события, в частности, удаление от «семьи» Анатолия Чубайса. В апреле 98-го Ельцин вывел его из правительства и назначил главой РАО «ЕЭС России».

Между тем еще в бытность Сванидзе руководителем ВГТРК его обвиняли в том, что он не противодействует активному проникновению в свою вотчину бывших или действующих агентов спецслужб (тогда даже ходили слухи, что и сам Сванидзе был негласным агентом КГБ, как многие из его коллег – вроде Евгения Киселева). Из неофициальных источников было известно, что в годы правления Сванидзе на важных должностях в ВГТРК было около двух десятков бывших гэбэшников. Бытовало также мнение, что приход чекистов в ВГТРК происходил не по воле Сванидзе, а под давлением свыше (премьер-министром России в те годы был бывший руководитель внешней разведки Е. Примаков). Вот и при Швыдком этот процесс тоже продолжился. Например, советником председателя ВГТРК стал бывший резидент российской разведки в Норвегии Лев Кошляков, а шефом «Радио России» – еще один бывший работник ПГУ КГБ Игорь Амвросов.

Между тем определенная логика в пришествии чекистов в СМИ все-таки была, и вытекала она из заявления Президента России Б. Ельцина, который на встрече с руководителями ведущих российских телерадиокомпаний заявил, что электронные СМИ являются силовыми ведомствами, которые находятся под президентом.

Стоит отметить, что еще в начале 90-х, сразу после того, как из ВГТРК ушел О. Попцов, в компании начался стремительный процесс «поедания творцов чиновниками», то есть контора обюрократилась. Достаточно сказать, что если у того же Попцова на прямом контакте были всего лишь пять человек (руководитель секретариата с двумя секретарями, а также два советника), то у Швыдкого их уже стало значительно больше: помимо двух секретарей, появился еще главный секретариат в составе руководителя, двух советников, двух консультантов, ответственного секретаря Общественного наблюдательного совета и референта. То же самое и со структурными подразделениями, которых стало значительно больше, чем раньше. Появились Правовое управление, Департамент телевидения и радиовещания, Департамент информации и внешних связей и др. Вот как по этому поводу писал в «Литературной газете» Е. Быстрой: «Еще оставшиеся ветераны компании заметно сникли. А притока новых ярких творческих личностей почти нет. По свидетельству многих, нравственный климат в компании резко ухудшился, дух команды, который был характерен для первых лет ВГТРК, почти испарился. Примечательно, что часть сотрудников «первого призыва» – бывшие и нынешние – уже не раз отмечала годовщину первого телеэфира компании (13 мая 1991 года) отдельно от официальной тусовки…»

Правда, именно при Швыдком в ВГТРК был возрожден дикторский отдел, который был упразднен в компании, когда ее руководителем являлся Э. Сагалаев. Тогда дикторскую работу в кадре было решено заменить аудиовизуальными текстовками. Большинству дикторов пришлось искать себе другую работу: Аида Невская ушла в «Доброе утро» на ОРТ, Анна Павлова попала в «Вести», знаменитая Светлана Токарева – редактором в отдел приема программ, легендарная Светлана Жильцова – на пенсию. При Швыдком многие из них вернулись к прежней работе. Руководителем вновь возрожденного дикторского отдела был назначен Владимир Березин. Не все знают, но своей успешной карьерой на ТВ Березин обязан… Борису Ельцину.

Они познакомились еще в 1981 году, когда Ельцин был первым секретарем Свердловского обкома партии. В том году Борис Николаевич принял решение обновить на местном телевидении кадры, по этому случаю был объявлен конкурс, на котором одним из победителей стал Березин. По его же словам: «Наше общение с Борисом Николаевичем в те времена было довольно частым и очень плодотворным. В Москву же я попал много позже будущего президента – во время повышения квалификации в столичном Институте телерадиовещания на меня обратил внимание тогдашний руководитель главной редакции информации ЦТ СССР Ольвар Какучая, и я был переведен в «Останкино». Но по сей день я с благодарностью вспоминаю тот свердловский выбор Бориса Николаевича и благодарю судьбу, что сложилось именно так, а не иначе…»

Стоит отметить, что, по данным Ассоциации рекламных агентств, доходы ВГТРК в 97-м году составили 75–80 млн долларов (в 96-м – 67 млн). Кроме того, к доходам компании надо отнести дотации, которых лишь за 8 месяцев 97-го года было выделено 312 млрд рублей. Что касается других телеканалов, то их баланс выглядел следующим образом: доходы ОРТ составили в 97-м году 120–130 млн (в 96-м – 100 млн), НТВ – 100–110 млн (в 96-м – 58 млн). Разумеется, как принято было говорить, в условных единицах…

Отметим, что часть этих баснословных денег попросту разворовывалась. Как мы помним, ТВ и раньше было зоной тотальной коррупции, чему есть множество свидетельств. Например, один из руководителей еще советского телевидения (Петр Решетов, он был 1-м замом председателя Гостелерадио в самом конце 80-х) вспоминал: «Когда мы решили разобраться с гонорарными ведомостями (там тоже не все было чисто), нас предупредили: «Не считайте деньги в чужом кармане»…

При диком ельцинском капитализме казнокрадство на ТВ (как и во всем обществе) стало на несколько порядков выше. Как говорится, если раньше воровали вагонами, то теперь – целыми составами. Например, в 1997 году Счетная палата по итогам деятельности только одной телекомпании – ВГТРК – зафиксировала попадание в телеэфир 60 часов неучтенной рекламы (а это миллионы долларов!). Однако ни один телечиновник не был за это наказан. Между тем многие знающие люди утверждали, что реально в эфир попало такой рекламы намного больше заявленной цифры. Как писала в «Общей газете» Е. Рыковцева: «Джинса» – «заказные» сюжеты – это хлеб программы «Вести». В последнее время все меньше становится «легальной» джинсы, которая кормит рядовой коллектив, и все больше – джинсы «начальственной», деньги от которой идут в конкретный личный карман. Самый простой пример: заказывает какой-нибудь союз промышленников «Вестям» сюжет о конференции, что идет в «Президент-отеле». Корреспондент сюжет подготовил. Но тут в программу звонит ее же, программы, рекламная служба: промышленники денег не перечислили! Не ставьте сюжет в эфир! Однако одновременно на выпуск приходит бумага за подписью шефа «Вестей» с указанием: сюжет в программу поставить. Значит – деньги заплачены. Но кому?..»

Та же ситуация царила и на других телеканалах, другое дело, что не каждый поступал как РТР – допускал к себе ревизию. Например, ОРТ оборонялся как неприступная крепость. Приведу на этот счет слова тогдашнего председателя Счетной палаты Х. Каркомова: «Проверить ОРТ нам поручила Государственная Дума. За пять лет существования Счетной палаты мы провели почти 1600 контрольных мероприятий и нигде не встречали такого сопротивления, как на ОРТ. Мы проверяли второй канал – без проблем. Проверяли и НТВ – нам тоже предоставили такую возможность…

Первый раз в ОРТ нам заявили: «Вам у нас делать нечего: федеральной собственности у нас нет, бюджетного финансирования нет». Но, во-первых, федеральная собственность у них есть: 51 % акций АО «ОРТ» принадлежит государству. Во-вторых, нам было поручено проверить его деятельность «с момента учреждения», а тогда деньги государства выделялись туда отдельной строкой в бюджете. То, что руководство ОРТ заявляет об отсутствии бюджетного финансирования, вовсе не означает, что его действительно нет. Кстати, и кредит во Внешэкономбанке им давали в соответствии с решением президента. Под залог 130 акций, половина из которых – из госпакета.

Мы составили соответствующий акт. В течение года мы последовательно составляли акт за актом и передавали их в Генпрокуратуру. Прокуратура отвечала: вы можете проверять. С этим ответом мы снова шли на ОРТ – и ОРТ снова отказывалось пускать нас… В конце концов мы обратились к президенту как гаранту Конституции. Но вместо него ответил глава администрации Волошин (напомним, что он был человеком Березовского. – Ф. Р.). И повторил примерно то же, что нам писали из Останкина: «Нет оснований для того, чтобы вы проверяли ОРТ».

О том, каких размеров достигла коррупция на российском ТВ, тогда писали многие, я же приведу мнение лишь одного человека – бывшего шефа «Вестей» (1991–1993) В. Батурова: «Значительная часть общественно-политического вещания госканалов – откровенная «заказуха». Этот профтермин весьма близок к понятию «продажность». Поинтересуйтесь, кстати, на какие такие доходы многие теленачальники и ведущие «аналитических» и «авторских» программ при «хроническом недофинансировании» (сомнительный, кстати, термин) гостелевидения в последние годы обзавелись дорогими квартирами, дачами, импортными автомобилями, проводят время на шикарных курортах, и вы сделаете для себя прелюбопытнейшие открытия. Коррупция на госТВ приняла характер тяжелейшей болезни…»

Справедливости ради отметим, что так было не только на госТВ, но и на частном тоже. Другое дело, что бывший шеф «Вестей», когда писал эти строки, находился в оппозиции к Кремлю, поэтому «своих» (то же НТВ) не трогал (цитируемая статья была опубликована в пролужковской «Литературной газете» в разгар информационной войны между Кремлем и примаковско-лужковской группировкой).

Отметим, что год спустя РТР сделает соответствующие выводы и уже не будет столь доступно для аудиторов. Зампред канала Михаил Лесин сумеет провести хитрый финт: аудиторам будет «сдана» для битья дочерняя компания ВГТРК «РТР-Сигнал», после чего на финансовых нарушениях внутри самой ВГТРК проверяющие зацикливаться не стали.