Текст книги "Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами"

13 сентября – Нинель МЫШКОВА

Ранней осенью 2003 года в Москве скончалась киноактриса, которую когда-то знала вся страна. Ее прекрасное лицо с лучистыми глазами, будто сошедшее с картин великих живописцев, каких-нибудь полвека назад олицетворяло для миллионов людей чистоту и духовную силу национального русского характера. Теперь же это самое лицо ничего, кроме сострадания, не вызывало. Это было лицо человека, у которого Господь отнял память.

Нинель Мышкова родилась 8 мая 1926 года в Ленинграде в семье военного. Ее отец Константин Мышков до революции служил унтер-офицером в царской армии, но потом вместе с полком перешел на сторону большевиков. И с тех пор был убежденным коммунистом. Даже свою дочку он назвал в честь вождя мирового пролетариата (Нинель читается справа налево как Ленин). Когда в 1937 году в армии начались массовые репрессии, Константин Мышков сумел не только их избежать, но и сделал стремительную карьеру – к началу войны он дослужился до генерала артиллерии. Однако трагической смерти все равно не избежал. Он погиб в 1943 году под Сталинградом. Как гласит легенда, эта смерть выглядела очень подозрительно. Мышков должен был вылететь в Сталинград секретным рейсом, но в тот момент, когда самолет выруливал на взлетную полосу, внезапно налетели немецкие истребители и расстреляли самолет. От взрыва погибли все его пассажиры и экипаж.

Когда погиб отец, Нинель было 17 лет и она заканчивала школу. Но в память об отце и его профессии, которой он посвятил всю свою жизнь, она отмечала свой день рождения днем позже – 9 мая.

Любовь к кино проснулась у Мышковой в детстве, когда она вместе со своими подружками пропадала на дневных сеансах в местном кинотеатре. Это была середина 30-х, когда советское звуковое кино делало свои первые шаги и на свет нарождались первые отечественные кинозвезды: Любовь Орлова, Марина Ладынина, Тамара Макарова, Николай Крючков, Петр Алейников и др. Кумиром Мышковой была Любовь Орлова с ее несоветской внешностью – белокурыми волосами, стройным изгибом тела и чувственными губами. Глядя на нее, юная Нинель мечтала быть такой же красивой и музыкальной. Впрочем, подобными мечтами тогда грезили миллионы советских девчонок. Однако только единицам удалось если не приблизиться к славе Орловой, то хотя бы почувствовать ее отблески на себе. Нинель Мышковой суждено было войти в число этих избранных.

В 1943 году, закончив школу, Мышкова с первого же захода поступила в Театральное училище имени Щукина в Москве. Безусловно, приемная комиссия знала о том, что она была дочерью генерал-лейтенанта Константина Мышкова, героически погибшего на войне, однако не это стало главным в ее поступлении. Мышкова была действительно талантлива и обворожительно красива даже для своего юного возраста.

В первый раз Мышкова вышла замуж очень рано – когда училась на 1-м курсе училища. Причем немалую роль в этом замужестве сыграла ее любовь… к армии. Популярный ныне киноактер Владимир Этуш в те годы вернулся с фронта домой (его комиссовали по ранению) и, поступив в Театральное училище имени Щукина в качестве педагога, мгновенно пленил Мышкову своей военной выправкой. Он казался ей романтическим героем, испытавшим превратности военного времени, и чем-то напоминал погибшего отца. Именно последнее обстоятельство и решило исход дела: Мышкова и Этуш вскоре поженились. Причем Этуш знал свою жену совсем под другим именем, поскольку настоящее имя Мышковой не очень нравилось и она всех своих друзей просила называть себя Евой.

Жить молодые стали у невесты: в небольшой трехкомнатной квартире на Чистых прудах, где, помимо них, жила еще мама Нинель. Основным источником существования для них в то время был магазин Военторг, где семьям героев войны делались скидки: например, галоши можно было купить за сорок рублей, в то время как на рынке они стоили восемьсот или даже тысячу рублей. На эту разницу молодые и жили, удачно пристраивая популярные в те годы галоши в разные руки.

Несмотря на то что студентам театральных вузов в период учебы категорически запрещалось сниматься в кино, многие это правило все-таки нарушали. Сразу после занятий студенты приезжали на «Мосфильм» или студию имени Горького с тайной надеждой попасться на глаза какому-нибудь режиссеру и угодить хотя бы в массовку. О главных ролях тогда никто не мечтал, поскольку мечты сии были из разряда утопических: в советском кино тогда царили времена «малокартинья», когда за год весь кинематограф выпускал порядка полутора десятков картин и главные роли, а также роли второго плана доставались исключительно звездам. А новичкам перепадали крохотные эпизодики. Но Мышковой повезло: ей удалось дебютировать именно в роли второго плана. Это случилось в 1947 году в картине Александра Файнциммера «За тех, кто в море», где Мышкова сыграла Олю Шубину. Правда, потом как отрезало: в год выхода своего дебютного фильма на экраны страны Мышкова закончила училище, но в кино ее больше не звали, и ей пришлось ждать своего часа целых пять лет.

В начале 50-х распался первый брак Мышковой. По словам самого Владимира Этуша, в первое время их супружеской жизни они жили очень хорошо, по-молодому весело. Тогда им казалось, что так будет длиться вечно. Мышкова была без ума от своего мужа и не стеснялась об этом говорить вслух и показывать свои чувства на людях. Этуш, наоборот, был более сдержан в своих чувствах. Но постепенно и он проникся сильной любовью к своей молодой и красивой жене. Но едва это произошло, как все закончилось. Случилась банальная история, которая наглядно подтвердила верность старой поговорки: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Стоило Этушу начать уделять своей молодой жене чуть больше внимания, как она тут же увлеклась другим мужчиной. Им стал композитор Олег Каравайчук, с которым Мышкова познакомилась на «Мосфильме». У них начался роман, о котором Этуш даже не подозревал. И только спустя полгода Мышкова чистосердечно призналась во всем мужу и сказала, что между ними все кончено. Этуш собрал свои нехитрые пожитки и ушел к своим родителям, в дом у Яузских ворот. Мышкова осталась с композитором, но их роман после этого продлился немного – до весны 52-го. После чего у Мышковой появилось новое увлечение.

В том году Александр Птушко взялся ставить фильм-сказку по мотивам онежских былин под названием «Садко» и просто не мог обойти вниманием Мышкову, которая считалась одной из красивейших советских актрис молодого поколения. В итоге Птушко именно ей предложил сыграть роль Ильмень-Царевны, а еще одна молодая кинодива советского экрана, Алла Ларионова, дебютировала в роли Любавы. «Садко» стал первым «звездным» фильмом для обеих актрис: в 1953 году он был удостоен приза на престижном Венецианском кинофестивале.

Именно на этом фильме Мышкова встретила мужчину, который стал ее вторым официальным супругом. Это был второй оператор картины, которого звали так же, как и покойного отца Мышковой, – Константином. Константин Петриченко. Высокий, статный красавец быстро вскружил голову влюбчивой актрисе, и вскоре после завершения съемок она забеременела. В 54-м у них родился сын Костя. Сразу после этого молодые поженились.

Несмотря на то что вскоре после свадьбы Петриченко перешел из вторых операторов в главные, свою красавицу жену он ни в одном из своих фильмов так и не снял. Хотя в киношном мире это весьма распространенное явление, когда мужья снимают исключительно своих благоверных. Будь то мужья-режиссеры или мужья-операторы. Но наш случай – исключение. В итоге Мышкова снималась у кого угодно, но только не у своего супруга.

Первая главная роль Мышковой в кино была связана опять же с фильмом-сказкой. И опять режиссером был Александр Птушко, который на этот раз взял красавицу-актрису на главную женскую роль. В первом советском широкоэкранном фильме со стереофоническим звуком «Илья Муромец» Мышкова сыграла возлюбленную легендарного русского богатыря Василису. Именно эта роль и сделала молодую актрису всесоюзно знаменитой: картина стала одним из лидеров проката и даже вошла в Книгу рекордов Гиннесса: в массовке участвовало 106 тысяч солдат и 1100 лошадей.

Однако роль в «Илье Муромце» хоть и принесла Мышковой популярность, но по-настоящему значимой для самой актрисы не стала. Играть там, собственно, было особо и нечего: жанр киносказки предполагал использование главным образом внешних данных актрисы (ее красоты), но ее драматического таланта в полной мере не раскрывал. И совсем иное дело следующая роль актрисы – в фильме Льва Кулиджанова «Дом, в котором я живу», где Мышкова сыграла жену геолога Лидию. Этот фильм стал настоящим событием в кинематографическом мире страны и практически сразу был записан в классику. Актерский ансамбль в картине был собран поистине звездный: Михаил Ульянов, Евгений Матвеев, Валентина Телегина, Лидия Смирнова. Мышкова играла жену героя Михаила Ульянова, впрочем, сказать «играла» было бы неверным – она жила этой ролью, поскольку многое из того, что выпало на долю ее героини, ей самой было близко. Так же, как ее героиня, она когда-то любила одного мужчину, а жить была вынуждена с другим. Нечто подобное повторится с нею и позже, когда она встретит своего третьего мужа.

К началу 60-х Нинель Мышкова уже входит в когорту звезд советского кинематографа, хотя назвать ее самой снимаемой актрисой нельзя – ролей на ее счету не так много, как у большинства из ее коллег. И сейчас трудно сказать, чем это было вызвано: то ли нежеланием самой актрисы мелькать в случайных картинах, то ли невниманием режиссеров к ее актерским данным. Хотя последнее утверждение выглядит странным: после фильма «Дом, в котором я живу» Мышкова доказала, что ей по плечу драматические роли. Но вместо этого она снимается в других: в роли Марьи-Искусницы в одноименной сказке Александра Роу, в не самой удачной комедии Эльдара Рязанова «Человек ниоткуда» и комедии Вениамина Дормана «Легкая жизнь». Причем паузы между этими фильмами составляют два-три года, что очень много для актрисы, претендующей на звание звезды. Чем же занималась Мышкова, когда выпадала из кинематографической жизни?

По словам близких актрисы, вне дома у нее было много друзей, не имевших никакого отношения к кинематографу. Особенно много среди них было врачей. Как говорила сама Мышкова, если бы она не стала актрисой, то наверняка пошла бы работать в медицину. Но судьбе было угодно сделать из нее кинозвезду. Хотя в обычной жизни Мышкова мало соответствовала этому званию. Например, по дому она все делала сама: прекрасно готовила, шила (у нее было несколько роскошных шуб, сшитых собственными руками). Даже ремонт в квартире она не доверяла никому и легко управлялась с любыми инструментами – молотком, стамеской, зубилом и т. д. Она и сына обучила с ними обращаться, хотя это была прерогатива мужа.

Очень часто Мышкова абсолютно бескорыстно помогала совершенно незнакомым людям. Устраивала в столичные клиники чужих иногородних женщин, постоянно за кого-то хлопотала. Благодаря ее сердечности в их доме всегда царила атмосфера какой-то вселенской взаимопомощи.

Отсюда, скорее всего, и любовь актрисы к братьям нашим меньшим. Причем Мышкова никогда не стремилась заводить модных и породистых домашних животных, чем грешили многие ее коллеги-звезды, а всех своих четвероногих питомцев подбирала на улице. Выбор всегда оказывался очень точен: животные попадались просто изумительные, за исключением разве что одного кота, у которого оказался скверный характер.

В 1965 году на Киевской киностудии имени Довженко появилась идея экранизировать повесть Алексея Толстого «Гадюка». Это была драматическая история купеческой дочки, которая, став бойцом кавалерийского эскадрона Красной Армии, после не смогла найти себя в мирной жизни. Первая часть этого сюжета перекликалась с биографией отца Мышковой: тот тоже был унтер-офицером в царской армии, но затем перешел на сторону красных. Однако про это совпадение на Киевской студии никто не знал, поэтому пропуском в картину для Мышковой этот факт стать не мог. И первоначально на роль купеческой дочки Ольги Зотовой пробовалось много местных актрис. Но режиссеру Виктору Ивченко ни одна из них не подошла. Пока кто-то из его ассистентов не посоветовал обратить внимание на Нинель Мышкову. И актрису вызвали в Киев на пробы. Назад Мышкова вернулась уже в ранге утвержденной на роль актрисы.

Фильм «Гадюка» вернул Нинель Мышковой ее звездный статус, который она к тому времени успела растерять, снимаясь в малозначащих картинах. В союзном прокате фильм занял 7-е место, собрав на своих просмотрах 34 миллиона зрителей. На Всесоюзном кинофестивале в Киеве лента была удостоена главного приза. Кроме этого, фильм подарил Мышковой новую любовь и третьего супруга. Им стал режиссер фильма Виктор Ивченко, который был на 14 лет старше актрисы и считался одним из самых одаренных мастеров украинского кино. Влюбившись в него как девчонка, Мышкова с ходу приняла его предложение выйти за него замуж, после чего забрала сына и переехала жить в Киев в надежде, что новое место принесет ей удачу. Увы, но все вышло совсем не так, как она рисовала себе в радужных мечтах.

В отличие от второго мужа-оператора, который так и не снял свою жену-красавицу ни в одном из своих фильмов, Ивченко оказался другим человеком: женившись на Мышковой, он стал предоставлять ей одну роль за другой. В 69-м она снялась у него в картине «Падающий иней», в 70-м – в фильме «Путь к сердцу», два года спустя – в «Софье Грушко». Фильмов могло быть значительно больше, если бы не внезапная трагедия. 5 сентября 1972 года, во время съемок очередного фильма, Виктор Ивченко внезапно скончался от разрыва сердца, не дожив двух месяцев до своего 60-летия.

Потеряв любимого человека, который был ее единственной опорой в жизни, актриса растерялась. На студии Довженко Ивченко был в большом авторитете и всегда умел постоять как за себя, так и за свою супругу. Но едва режиссера не стало, большинство его коллег отвернулись от Мышковой, так и не простив ей ее московских корней. В итоге двери этой киностудии для нее оказались закрыты. Как ни странно, но эта же история случилась и с другими киностудиями, где Мышкова в былые годы имела счастье сниматься, – они тоже в одночасье забыли про актрису. Поэтому единственным местом, где могла сниматься актриса, стала Москва. Здесь в середине 70-х вышло еще три фильма с ее участием. Однако роли были настолько крохотными, что, глядя на них, даже не верилось, что играет их недавняя звезда советского кинематографа, одна из самых его красивых актрис. Например, в телесериале Марка Захарова «12 стульев» Мышкова мелькнула в массовке, подыгрывающей Андрею Миронову в каюте теплохода. Эпизод снимался на студии «Экран» летом 1976 года. После этого Нинель Мышкова в кино больше не снималась. Сначала по причине полного забвения со стороны режиссеров, а потом по здоровью: у нее начались проблемы с одной из самых главных составляющих актерской профессии – памятью. Сначала она начала забывать слова, потом не узнавала людей, даже самых близких. В конце болезни она уже ничего не помнила: ни людей, ни события, ни фильмы, в которых когда-то снималась и которые принесли ей феерическую славу одной из самых красивых актрис советского кинематографа.

Болезнь началась у Мышковой в конце 70-х и подкралась к ней совершенно незаметно. Это была одна из форм склероза, прогрессирующая потеря памяти. Секрет этого недуга до сих пор не разгадан, однако, судя по всему, в случае с Мышковой поводом к его развитию могла стать смерть последнего мужа актрисы режиссера Виктора Ивченко, которая стала для нее сильнейшим стрессом. Нечто подобное тогда же случилось еще с одним известным советским киноактером, слава к которому пришла вместе с Мышковой в середине 50-х, – Валентином Зубковым. В начале 70-х у него тоже начался склероз, который стал стремительно прогрессировать после трагической гибели в конце того же десятилетия его единственного сына, который утонул в речке, едва вернувшись из армии. И разница между двумя этими случаями лишь в том, что Зубков прожил после гибели сына всего два года, а Мышковой судьба даровала гораздо больше лет. Но это были тяжелейшие годы, которые отняли у нее обворожительную красоту и память, а с ними и саму возможность вернуться в профессию, которой она посвятила лучшие годы своей жизни.

Резкое ухудшение здоровья у Мышковой наступило в середине 90-х, когда она уже не могла обходиться без посторонней помощи. И все тяготы по уходу за ней легли на плечи ее сына Константина и его жены Елены. Поскольку на тот момент супруги работали во Франции, им пришлось перевезти Мышкову к себе. В былые годы актриса неоднократно бывала в Париже, но то были совсем другие поездки – феерические, упоительные, когда кинозвезда была окружена толпой журналистов и поклонников. Теперь все было иначе: из-за болезни большинство тех удовольствий, которые предоставляет людям Париж, были для бывшей кинозвезды недоступны. А все обращения к светилам зарубежной медицины так ни к чему и не привели – болезнь оказалась сильнее.

В последние годы жизни Мышкова почти не выходила из дома, не смотрела телевизор, не читала. Собственно, это и не жизнь уже была, а существование. Поэтому когда 13 сентября 2003 года сердце бывшей актрисы остановилось, это можно было назвать одним словом – избавлением. Избавлением от мук и страданий, которые выпали на долю этой хрупкой и некогда красивой женщины, сводившей с ума миллионы мужчин каких-нибудь полвека тому назад.

14 сентября – Николай ЧЕРКАСОВ

Этот актер долгие годы считался олицетворением сталинской эпохи, одним из ярких символов ее кинематографии. Образы, созданные им на экране, вошли в плоть и кровь советского народа, стали той цементирующей основой, которая крепила идеологический каркас державы.

Николай Черкасов родился 27 июля 1903 года в Петербурге, в семье железнодорожного служащего. По семейному преданию, рождался на свет будущий знаменитый актер неохотно. Поэтому его пришлось тащить наружу щипцами, отчего у него над висками на всю жизнь остались две небольшие вмятинки.

В детстве Черкасов о профессии актера не помышлял, а мечтал стать музыкантом. Интерес к музыке у него был настолько сильный, что он в одиночку посещал концерты графа Шереметева, ходил на утренники в филармонию и даже ездил в Павловск, где обычно выступали известные в то время музыканты. Его кумиром на многие годы стал Федор Иванович Шаляпин.

Однако в 1919 году, когда Черкасов закончил Петроградскую трудовую школу, ему пришлось последовать совету родителей и поступить в Военно-медицинскую академию. Но Черкасов уже тогда сомневался в своих способностях к медицине. Однажды он возвращался домой и по дороге стал свидетелем того, как трамвай на полном ходу переехал прохожего. Брызнувшая на тротуар кровь вызвала в юноше такой ужас, что он понял: ни о какой медицине и речи быть не может. И Черкасов поступает в студию мимистов, руководимую А. Кларком. Проучившись там всего лишь несколько недель, 16-летний Черкасов вскоре был зачислен мимистом 3-й степени в Петроградский академический театр оперы и балета. Так начались театральные университеты будущего знаменитого актера.

В 1925 году, случайно посмотрев в кинотеатре «Паризиана» фильм о приключениях комиков Пата и Паташона, Черкасов и его однокурсник по Институту экранного искусства Гуревич решили воссоздать этот дуэт собственными силами (чуть позже Гуревича заменит студент Борис Чирков, тот самый, который позднее сыграет в кино Максима). Черкасову, естественно, досталась роль долговязого Пата. Когда летом следующего года студенческая бригада ИСИ гастролировала по Средней Азии, то самым удачным номером был именно этот – Пат и Паташон. Этот же номер вскоре способствовал зачислению Черкасова в Ленинградский театр юных зрителей.

В 1927 году Черкасов снялся в своем первом фильме. Это была немая картина «Поэт и царь», в которой молодой артист сыграл парикмахера Шарля. Как вспоминал позднее сам актер, впервые увидев себя на экране, он ужаснулся – своему росту и худобе. Тогда ему показалось, что кино для него навсегда закрылось. Но это оказалось не так. Вскоре он был приглашен на съемки еще двух картин: «Его превосходительство» и «Мой сын» (в последнем он играл все того же долговязого Пата).

Летом 1929 года он познакомился с юной актрисой Ниной Николаевной Вейтбрехт, которая вскоре стала его женой. В октябре 1930 года умер отец Черкасова. В те дни актер был в Москве (он уже работал в Московском мюзик-холле), но на похороны отца успел приехать. Мать с женой просили его не уезжать, но он был связан работой и бросать ее не собирался. Однако весной 1931 года у него родилась дочка, и это решило исход дела: Черкасов вернулся в Ленинград окончательно и устроился на работу в только что созданный театр «Комедия». Выбор в пользу именно этого коллектива объяснялся в первую очередь тем, что он нигде не гастролировал, и молодому отцу это было очень выгодно.

В 1934 году Черкасов поступает в труппу Ленинградского академического театра имени Пушкина. Однако первое время играет там небольшие роли и о славе не мечтает. Но та все равно его находит, правда, благодаря кино. Случилось это в 1936 году, когда на экраны страны вышел фильм Владимира Вайнштока «Дети капитана Гранта», где Черкасов сыграл уморительного профессора Паганеля. Успех фильма был настолько огромен, что после него Черкасову посыпались предложения от многих режиссеров. Причем роли ему предлагались непохожие одна на другую. Так, в 1936 году он начал одновременно сниматься в роли царевича Алексея в «Петре Первом» и профессора Полежаева в «Депутате Балтики».

Отмечу, что в оба фильма актер попал отнюдь не просто. В первом случае он сам явился к режиссеру «Петра Первого» Владимиру Петрову и заявил: «Роман Толстого знаю наизусть и готов сыграть в фильме роль самого Петра!» Дерзость актера понравилась режиссеру, и он попросил гримера загримировать его под царя. Однако Петр Первый из Черкасова явно не получался. Актер расстроился, и тогда режиссер внезапно предложил ему роль царевича Алексея. После недолгих колебаний Черкасов согласился.

С ролью во втором фильме тоже помогла случайность. Снимаясь в «Петре», Черкасов захаживал в павильон, где Александр Зархи работал над фильмом «Беспокойная старость» (первое название «Депутата Балтики»). Во время этих встреч ни одна из сторон не предлагала другой сотрудничество. Неожиданно режиссер предложил актеру почитать сценарий: «Может, подыщешь для себя какую-нибудь роль». Черкасов хотел было отказаться, он ведь был по горло загружен в «Петре», но затем согласился. И, прочитав сценарий, вдруг загорелся ролью профессора Полежаева. «Да какой из тебя старик?» – искренне удивился режиссер. Но Черкасов обладал удивительным свойством убеждать людей в своей правоте. И Зархи сломался.

Премьера «Депутата Балтики» состоялась 1 января 1937 года в Ленинградском Доме кино и вызвала бурю восторга. Заключительная речь профессора Полежаева буквально утонула в аплодисментах публики. Ни один советский фильм не удостаивался еще таких оваций. В том же году на Международной выставке в Париже фильм был удостоен высшей премии – «Гран-при».

Спустя два года Черкасов сыграл еще одну звездную роль – Александра Невского в одноименном фильме Сергея Эйзенштейна. Причем предложение великого режиссера сыграть эту роль застало актера врасплох. Одной из причин было то, что Черкасов в душе боялся Эйзенштейна, наслышанный о том, что тот зачастую подавляет индивидуальность актера. После первой встречи с Эйзенштейном он понял, что им будет трудно работать вместе. Их взгляды на образ Александра Невского расходятся. Однако режиссер оказался настойчив в своем стремлении заполучить на главную роль именно Черкасова и уговорил актера работать вместе. В первых числах июня 1938 года съемочная группа прибыла в окрестности Переславля-Залесского, а 5 июня съемки начались.

Знаменитое Ледовое побоище снимали тем же летом, в тридцатиградусную жару. Возле «Мосфильма», на Потылихе, было заасфальтировано огромное поле, которое засыпали опилками, нафталином и солью, а затем залили жидким мелом и стеклом. Таким образом было создано скованное льдом Чудское озеро.

Не все знают, что в первоначальной версии фильма Александр Невский погибал, отравленный во дворе татаро-монгольского хана. Причем этот яд ему втерли свои же, русские. Однако после просмотра фильма с таким концом Сталин лично распорядился выкинуть этот эпизод, так как он разрушал тот идеологический посыл, который вкладывался в картину: великий патриот своей страны Александр Невский должен был победить врага и остаться живым, несмотря ни на какие козни недругов. Жизнь показала, что сталинская версия фильма оказалась весьма действенной: такого патриотизма, какой советские люди испытывали после просмотра «Александра Невского», в стране давно не было. Вот как об этом вспоминает историк В. Кожинов:

«Только с середины 1930-х слово „отечество“ начинает обретать в официальной идеологии свой истинный смысл. Вместе с тем широкое утверждение патриотического сознания свершилось тогда чрезвычайно, исключительно быстро, и это означало, что оно жило в душах миллионов людей и только не имело возможности открыто выразиться. Считаю уместным сказать, что я сам – хотя в то время по возрасту находился между детством и отрочеством – хорошо помню, как легко, прямо-таки мгновенно совершался переход к патриотическому русскому сознанию, – и вот уже в 1938 году завораживающе звучал над страной призыв из кинофильма „Александр Невский“ с мелодией возвратившегося из эмиграции Сергея Прокофьева:

 
«Вставайте, люди русские…»
 

Еще совсем недавно о благоверном князе Александре Невском или молчали, или изрекали нечто поносящее его. Сегодня можно услышать или прочитать, что русский патриотизм в те годы «насадил» Сталин. В действительности он только «санкционировал» то, что жило и нарастало в душах миллионов русских людей.

1 декабря 1938 года «Александр Невский» вышел на широкий экран, и слава Николая Черкасова достигла заоблачных вершин.

В 1939 году в семье Черкасовых произошла трагедия – едва появившись на свет, умерла их младшая дочь. В начале 1941 года супруги повторили попытку завести ребенка, и на этот раз их ждала удача – на свет появился мальчик, которого назвали Андреем. А затем началась война, которая отняла у них старшую дочь: в 1942 году она погибла в ленинградскую блокаду вместе с дедушкой – тестем Черкасова.

В первые месяцы войны Черкасов попал в числе других эвакуированных жителей Ленинграда в Новосибирск. Там он создал концертную бригаду из артистов Театра имени Пушкина и отправился с гастролями на корабли Балтийского флота. В апреле 1943 года актера вызвали в Алма-Ату для съемок в фильме «Иван Грозный» (режиссер С. Эйзенштейн). 28 октября 1944 года состоялся просмотр первой серии фильма на большом художественном совете. Картину посмотрел Сталин и остался доволен ее концепцией. Это было по-настоящему державное кино, где Иван Грозный представал в образе мудрого царя, все помыслы и действия которого направлены на одно: на укрепление государства Российского. Эти же помыслы владели тогда и Сталиным.

На волне этого успеха съемочный коллектив приступил к работе над второй серией картины. Однако судьба этой части фильма оказалась печальной. Еще в процессе работы над ней у Черкасова и Эйзенштейна появились существенные разногласия. По мнению актера, во второй части Иван Грозный начал превращаться в человека нерешительного, слабохарактерного, безвольного. Это был уже не тот царь-государственник, который присутствовал в первой серии, а какой-то неврастеник. Трансформацию царя режиссер никак не объяснял, хотя подспудно актер и мог догадываться о причинах, которые толкнули Эйзенштейна на подобную трактовку: злость на Сталина. Выиграв войну, тот взошел на новую ступень славы, чего ему никак не могли простить ни его недруги на Западе, ни завистники на родине. И посредством своего фильма Эйзенштейн, видимо, хотел опустить вождя на землю, показать ему, что его сходство с Грозным если и есть – то только в негативном.

Сталин намек понял. Хотя поначалу виду и не подал. И когда 25 февраля 1947 года он принял в Кремле Эйзенштейна и Черкасова, он всего лишь по-дружески пожурил режиссера за неправильную трактовку образа царя. На следующий день после этой беседы в Кремле Черкасову было присвоено звание народного артиста СССР, а саму вторую серию было приказано положить на полку (она увидит свет спустя 11 лет). Что касается Эйзенштейна, то он оказался не у дел и ровно через год скончался.

Весной 1946 года состоялась первая заграничная поездка Черкасова – в составе делегации деятелей советской кинематографии он вылетел в Чехословакию на фестиваль советских фильмов. Через несколько месяцев после этого судьба вновь забросила его в эту страну: режиссер Григорий Александров предложил актеру одну из главных ролей в своем новом фильме «Весна», съемки которого должны были проходить в Чехословакии. Во время этих съемок актер едва не погиб. В тот роковой день он сидел за рулем автомобиля, в котором, кроме него, находились еще двое: Любовь Орлова и Григорий Александров. На одном из поворотов машину занесло, и она врезалась в дерево. В результате Александров сломал ключицу, Черкасову выбило несколько зубов и сильно повредило лицо. И только сидевшая на заднем сиденье Орлова практически не пострадала. Из-за этой аварии Черкасову пришлось отказаться от главной роли доктора Петрова в фильме «Во имя жизни» и сняться в эпизоде – в роли старого сторожа Лукича.

На рубеже 40—50-х годов (когда на 16 советских киностудиях снималось порядка 10–15 картин в год) Черкасов без дела не сидел. Правда, и фильмы, в которых он тогда снимался, ничего выдающегося собой не представляли. Это в основном были историко-биографические картины: «Адмирал Нахимов», «Пирогов», «Академик Иван Павлов» и др. Единственное исключение – фильм «Счастливого плавания», повествующий о современности. В 1950 году за роль Левашова в этой картине Черкасову была присуждена пятая по счету (и последняя в его карьере) Сталинская премия.

Стоит отметить, что если загруженность Черкасова в кино в те годы была достаточно высокой, то в Театре имени Пушкина новых ролей у него практически не было. Он играл только в четырех спектаклях: «Великий государь», «Жизнь в цвету», «Борис Годунов» и «Ревизор». На большее у него просто не хватало ни времени, ни сил. Ведь актер занимался еще и общественной деятельностью как член Советского комитета защиты мира. В этом качестве он тогда объездил чуть ли не полмира.