Текст книги "Рыцарь Шестопер. Новый дом"

– После второго поворота ход перекрыт завалом наглухо. Наши начали разборку, но требуются еще люди и крепежная оснастка.

Начальник тюрьмы совсем скис. А отойдя в сторонку, пожаловался своему учителю:

– Все! Я свое отработал… И это третья беда. А от четвертой ты меня спасти должен. Поговоришь со своей племянницей? Иначе она меня за седмицу в могилу сведет.

Глава третья
А «трудовые резервы» бегут?

«Еще как бегут! – восклицал мысленно Василий Райкалин, отвечая на вспомнившийся применительно к ситуации вопрос из знаменитой кинокомедии. – Так бегут, что впору напевать слова из популярной песни «Нас не догонят!..».

Ну и мысленно продолжал поражаться как самому факту свершившегося побега, так и весьма удачному проистечению удивительного события. Их пока не только не поймали, но даже не преследовали. Мало того, никаких особых усилий рыцарю для побега прикладывать не приходилось. Даже соображалку включать и то не было смысла.

Только и делай, что беги, подсвечивая себе факелом, пробирайся, ползи следом за Кучей да прислушивайся к его отрывистым советам, похожим на команды. А уж где протискивал свое гигантское тело недавний сокамерник, там без труда проникал и сам Грин Шестопер. Кстати, Куча поразил еще и своей экстрасенсорной способностью видеть в полной темноте. И отблески факела за спиной ему нисколько не мешали. И сам факт, что такой молодой мужчина, которому на вид не больше двадцати пяти, творил подобные чудеса, требовал осторожного к нему отношения. Но пока было не до вопросов и выяснений, кто есть кто.

Оба нечаянных товарища бегали по катакомбам уже полтора часа, но проводник не собирался делать даже короткую остановку. Объяснил:

– Надо выйти как можно скорей за периметр городских стен. Тогда уже точно нас никто не перехватит.

В дальнейшем его голос звучал лишь по делу. Словно кто-то мог их услышать в этих затхлых, не посещаемых даже крысами переходах. Так что Грин имел отличную возможность не только подумать о перипетиях своей судьбы, но и пообщаться с Боджи Секатором, который постепенно приходил в себя после максимального для него расхода сил. И начал телепатический разговор с того, что вполне резонно спросил у магического создания:

«С какой стати мы вообще сорвались в бега? Ведь произошла явная ошибка, меня система правосудия с кем-то спутала, и вскоре все это выяснится. Тем более после случившегося в камере побоища. Мало того, Гонта волну подымет, баннерет Молнар скандалить сразу начнет, русские за меня вступятся обязательно. А так получается, что мы сбежали по причине наличия особой, страшной вины на нашей совести…»

«Не мы, а ты сбежал, – поправил смерчень своего доминанта. – И причины у тебя для этого были уважительные и многочисленные. Тебя целенаправленно хотели убить еще до начала следствия. И это бесспорно. Ну и, в конце концов, ты всегда можешь заявить, что испугался, растерялся и попросту пристроился в хвост убегающему человеку».

«Ага, все из того же фильма, – мысленно рассмеялся Василий. – Все бежали, и я побежал!»

«Что такое фильм?» – тут же последовал вопрос от домового.

На объяснение сути и преимуществ движущихся картинок ушло минут десять. Смерчень, проживший сто лет с хвостиком, сумел удивить человека в ответ:

«Слышал я о таком искусстве, «видошный сказ-боян» называется. Никто из моих семи власнечей, прежних доминантов, подобного творить не умел, да и твой знакомый Гонта до такого умения не дорос, но раньше таких волхвов хватало. Да и сейчас, поговаривают, есть. Такой умелец собирает в большом помещении до ста человек, вводит их в легкий дремотный транс, а потом всем одновременно показывает сказ-боян, который может длиться до трех часов…»

Объяснения продолжались, а пораженный рыцарь старался изо всех сил не отстать от своего нового товарища. К тому времени проходы стали шире, и Куча уже бежал бодрой трусцой. Явно мог бы быстрее передвигаться, но тогда факел в руках у Грина мог погаснуть.

Но сам факт колдовского кино будоражил воображение. По утверждениям Боджи получалось, что волхвы-видошники умели показывать целые истории, пережитые конкретными личностями. Причем виденное ими не претерпевало изменений, но могло быть разделено на фрагменты, а затем скомпоновано в виде художественного ряда основополагающих и наиболее важных моментов. Этакий правдивый художественный фильм получался, созданный на основе истинной памяти, переходящей каждому человеку от его предков.

И чем больше была сила волхва-видошника, тем более ценные кадры древней истории он мог откопать в памяти добровольного реципиента. Вплоть до момента начала славянского летосчисления, Сотворения мира в год Звездного Храма. А то и до него. Лишь бы реципиент имел прямых предков, живших именно в то время и в нужном (важном для истории) месте.

Понятно, почему подобных талантов в нынешние времена стало невероятно мало. Вполне возможно, что они тщательно скрывают свои умения, в том числе и от сильных мира сего. Потому что этакими просмотрами все, что угодно, подглядеть можно: предательство, обман, мздоимство и прочие неблаговидные поступки, которые никогда не красили личностей, стремящихся к власти. Но, увы, были им всегда присущи.

«Ух как здорово! – восхищался Василий. – И почему ты мне раньше об этом не рассказывал?»

«Чтобы все рассказать, что я видел и знаю, твоей жизни не хватит! – хвастался смерчень. – Да и зачем оно тебе? Что тебе дали эти знания?»

«Интересно ведь! Увидеть древнюю историю, убедиться в рождении Христа, полюбоваться на строительство древних пирамид, послушать изречения древних философов Диогена, Сократа, Аристотеля…»

«Не о том ты сейчас думаешь! – с некоторой досадой оборвал смерчень мечтания доминанта. – Во-первых, факел смени, он вот-вот погаснет. Во-вторых, бдительности не теряй. Твой проводник мне до сих пор не внушает особого доверия. Всего в нем «слишком»: большой, загадочный, умелый, опытный, уверенный и хитрый. А в том, что он сильный власнеч, я уже не сомневаюсь. Причем со всеми свойствами черного колдуна, как мой последний доминант, которого мы вместе с тобой убили…»

Грин поменял прогоревший факел на запасной, которые они дальновидно захватили с собой чуть ли не в начале тайного хода, и с уместным энтузиазмом перешел на новую тему:

«Никак не может быть Куча сильным власнечем, слишком молод».

«Ха! Ты вспомни свою ведьму возлюбленную, Зареславу, – не постеснялся Боджи коснуться святого. – Кажется юной, но я не удивлюсь, если ей уже давно за полсотни лет. И не фыркай! Поверь моему опыту: этому Куче скорей всего больше сорока».

«Откуда такие выводы?»

«Простая арифметика, – пустился в объяснения домовой. – Этот шкаф прекрасно умеет видеть в темноте. Если это дано человеку с уникальной силой, то не ранее тридцати лет. Ну ладно, может, он уникум, научился это делать на пяток лет раньше. Но вот создавать пятна тьмы черные власнечи учатся в сорок пять – пятьдесят лет. А светлые волхвы такому учатся лишь к семидесяти годам. Вот и получается…»

«Что за пятна такие?»

«А кто и чем, по-твоему, прикрыл свет факелов во время побоища с уголовниками и наглухо занавесил окошки под сводом? Мне рассмотреть пятна не удалось, из крови пытался выплыть, но иного и быть не могло. Ни в коридоре, ни у окон никого не было».

«Хм! Получается, что моя условная фраза «Гасите свет!» была воспринята Кучей в свой адрес?»

«Именно! Поэтому меня очень смущает и главная суть творящегося действа, – продолжал рассуждать смерчень. – С какой это стати такой сильный черный власнеч тебе помогает?..»

«Ну… может, он проявил ко мне максимально возможное участие… И сочувствие… И решил вступиться за справедливость?..»

«Ага! И ради совершенно незнакомого ему человека пошел на раскрытие собственного инкогнито, воспользовался уникальными колдовскими перстнями, засветил подземный ход вместе со сложным лазом и раскрыл потайные переходы непосредственно в катакомбы. Да ты себе представляешь, какие для подобного побега нужны грандиозные приготовления? Да не для каждого сверженного короля его сторонники такое устраивают! Здесь уровень как минимум вселенского императора!»

Василий чуточку растерялся:

«Суть твоих намеков я понял: меня приняли за кого-то другого. И когда выяснится ошибка, мой проводник враз растеряет свое дружелюбие и желание помогать. А то и вообще его отношение ко мне станет полярно противоположным. Так что теперь делать? Может, мне чуточку приотстать и свернуть незаметно в любой из этих проходов?..»

«Не с твоими умениями! – не скрывал своего сарказма Боджи Секатор. – И я тебе ничем физически помочь не смогу, силы еще после резни уголовников не восстановились. Да и смог бы – не факт, что с таким соперником справлюсь. Только и получится, что посоветовать: старайся меньше говорить и больше спрашивать. Темни! Ссылайся на чужие тайны и личные обеты. Ври что хочешь, но постарайся наглухо укрыться толстым одеялом таинственности. Ну а дальше мы уже посмотрим, что делать и как быть…»

Рыцарю ничего не оставалось, как согласиться с домовым и принять все его советы к действию. Средства, знания и ресурсы на побег задействованы невероятно огромные, и, когда Куча поймет, что спас постороннего, «не того», реакция его может быть непредсказуемой.

Разве что единственный вариант устраивал обе стороны: находящийся в тюрьме под видом уголовника власнеч и сам собирался в бега с минуты на минуту. И с этим намерением совпало появление в камере отданного на расправу рыцаря. Вполне возможно, что Куча с помощью взятого за компанию «хвоста» желает частично отвести от себя погоню, да и всю затею свалить на него.

Друзья вспомнили еще одну немаловажную деталь: россказни Шестопера о сокровищах князя Балоша. Ведь обладая способностью отличать ложь от правды, власнеч или волхв высшего уровня мог сильно заинтересоваться возможностью быстро и сказочно обогатиться. Вот потому и захватил за собой в побег обладателя интригующей тайны.

«Этот момент прояснится во время первой же остановки, – рассуждал путешествующий на теле своего доминанта смерчень, не тратящий свои мизерные силенки. – Или там, куда он так торопится… Если сразу раскроет свой интерес к сокровищам – все становится намного проще и спокойнее… А вот дальность нашего забега меня удивляет все больше и больше. По моим расчетам, мы уже и стен городских не увидим, если выберемся на поверхность…»

В самом деле, Слуцк, при всей скученности многочисленных домов в нем и запутанности улиц, огромного пространства не занимал. И пора бы уже выбраться на свет божий.

Словно прочувствовав нарастающую обеспокоенность за спиной, Куча обернулся и выдохнул в два приема:

– Немного осталось… Только речку переплыть…

И за первым же поворотом в лицо дохнуло повышенной влагой, а слух уловил утробное ворчание водного потока. Оказалось, что река подводная и само форсирование такой преграды сопряжено с особым риском. В свете факела черная масса бурлила впереди, оставляя под сводом тоннеля свободное пространство не более тридцати сантиметров.

– Тут вниз вначале ступеньки, – пустился в объяснения детинушка, сойдя в воду по колено и присев. – Затем десять метров пересечения. Когда-то по поперечному тоннелю протекал небольшой ручеек. Только и следовало перешагнуть. Сейчас же самое опасное – это окунуться в воду более чем на полметра. Сразу затянет течением вниз, и поминай как звали.

– Так как же мы там проплывем? – недоумевал Грин. – Может, иной путь поищем?

– Другого пути нет, да и не пошастаешь здесь особо. Можем на стаю одичавших псов нарваться. Огромные, опасные и бешеные твари. Хуже африканских крокодилов. А перебраться на ту сторону просто, если знаешь небольшой секрет. В своде проделаны дырки для пальцев рук. Хватаясь за них, придерживаешь свое тело как можно выше к поверхности воды. А ногами упираешься по верхнему углу стенки и свода. Словно боком идешь. Главное – не торопиться и не паниковать. Посмотришь, как это делаю я, бросаешь факел – и вперед!

– А на той стороне?..

– Ха! На той стороне свобода, свет и настоящий праздник! – радостно заверил Куча, смело окунаясь в воду целиком. – Ух! Бодрит! Твою едрит…

Если наблюдать за его действиями, все в самом деле казалось просто. Лег на воду, всплыл пузом кверху и, ловко перебирая пальцами по дыркам в своде, стал боком пересекать бурлящее чернильное пространство.

Тогда как Боджи пустился в рассуждения:

«Конечно, если мы сейчас двинемся в ином направлении, выход на поверхность мы наверняка отыщем. Со мной не пропадешь. Но вот…»

Донесшийся из тоннеля за спиной вой они услышали одновременно. И рыцарь продолжил мысленную фразу товарища в несколько ином ключе:

«Но у нас не остается иного выбора, как перебраться через поток! Потому что собаки тут и в самом деле есть, наш проводник не соврал. Может, мы с ними и справимся…»

«Но лучше не рисковать! – согласился смерчень. – Только ты факел не просто бросай и не гаси, а постарайся в стену воткнуть. Хоть полюбуемся издалека на здешних псин».

Между блоками нашлась подходящая выемка, похоже специально для факела и оставленная строителями. И вскоре Василий, вздрагивая от довольно прохладной воды, уже продвигался по верхней кромке бурлящего потока. Вода вокруг шумела, скрадывая другие звуки, и не сразу удалось расслышать крики Кучи, который скорее всего уже перебрался на другой берег.

Пришлось замереть и прислушаться.

– Камни… Промоина… Ноги!.. Осторожно! – кричал проводник. Из чего стало понятно: поток размыл нечто в структуре стен, надо быть начеку.

И тут же с другой стороны послышались совсем близкий вой и злобное рычание. Оглянувшись на место, где остался факел, Василий судорожно ухватился пальцами за свод. В тоннеле толпились и бесновались пять огромных собак. Райкалину еще не доводилось видеть таких в этом мире. Размером с ньюфаундленда, но с бульдожьей мордой и практически без шерсти. Точнее, она торчала странными клоками, словно выпала от нехватки витаминов.

– Тьфу на вас, какие гадостные! – проворчал Грин, радуясь, что успел убраться с опасного места. – Нет чтобы на солнышке жить, так они в катакомбах обосновались. И как только пламя факела их не слепит?..

И, хватаясь за новые дырки в своде, двинулся дальше.

«В самом деле странные твари, – поддержал его рассуждения Боджи. – Не могло их зрение так быстро адаптироваться к свету. Да и вообще, таких собак впервые вижу… Хорошо хоть они не плавают…»

И словно сглазил! Буйствующие в злобе псины вроде как нечаянно столкнули одну из своей компании в воду. И та не стала выбираться обратно, а поплыла в сторону человека! А за ней и вторая прыгнула в воду!

– Э, э! Мы так не договаривались! – запаниковал рыцарь, стараясь ускориться.

Он преодолел примерно половину пути. Течение, довольно мощное, одновременно толкало в плечи и тянуло вниз. Если бы он погрузился чуть глубже, поток сразу бы засосал его.

И вдруг нога, упирающаяся в стенку тоннеля, провалилась в пустоту. Тот самый камень, который вымыло потоком! И в данном месте подсос снизу стал самым максимальным по силе. Пришлось подтягиваться чуть ли не к самому потолку. А ведь одежда изрядно намокла и тоже тащила вниз!

И собаки! Рычащие псины уже находились в полутора метрах!

«Боджи! Может, ты их пугнешь?!»

«Чем?! – возмутился домовой. – Лаять я не умею! Плаваю плохо! – Но совет все-таки дал: – Попробуй им в хари водой плеснуть!»

Ничего другого не оставалось, и хорошо, что ноги опять ощутили опору. Самый опасный участок был пройден. Так что рука оказалась относительно свободна, и плеснуть удалось хорошенько. Ближайшая псина недовольно рыкнула, захрипела и скрылась под водой. Вторая вроде как панически взвизгнула, и похоже, что нырнула сама. А ведь внизу течение вообще стремительное!

И ни одна из тварей больше не вынырнула! Ну и радовало, что оставшиеся на берегу даже не думали лезть в воду. Видимо, не любили холодного купания.

«Пронесло!» – подумал с облегчением Василий, нащупывая левой рукой очередные отверстия в своде.

И тут что-то ткнулось ему в бок, а потом довольно сильно потянуло вниз за куртку. Представлять, что в этом потоке охотятся гигантские рыбины, не хотелось, и логика подсказывала, что это одна из псин как-то добралась до человека и ухватилась зубами. Скорее всего она вот-вот захлебнется, умрет, но челюсти свои бульдожьи так и не разомкнет.

«Комиссару водолаза в тыл! – мысленно вопил Райкалин, уповая на помощь домового. – Харю! Харю ей отрезай! Иначе у меня сейчас пальцы оторвутся!..»

Тактильный контакт с Секатором пропал, и, что он собирается делать, смещаясь к неожиданной помехе, было непонятно. Зато не прошло и нескольких секунд, как непомерная тяжесть снизу пропала, и рыцарь, ловко перебирая руками по своду, все-таки выбрался в безопасное место.

Там уже царила непроглядная темень, но ориентировался он на голос проводника:

– Сюда! Еще полметра!.. Протягивай руку!..

Затем мощный рывок, и вот уже Грин Шестопер стоит ногами на ступеньках по пояс в воде и лихорадочно ощупывает спину и низ куртки.

– Чего так долго? – Судя по голосу, Куча сильно волновался. По причине изгиба тоннеля он не мог просматривать даже середину потока.

– Да там собаки… – пустился в объяснения Василий. – За мной плыли… Плеснул на них, но все равно одна ухватилась за куртку…

– Вот же твари! – сопереживал новый товарищ. – Укусила?

– Да я-то цел…

А вот солидный кусок куртки снизу на спине словно ножом срезало. Но хуже всего, что Боджи пропал! Оставалась надежда, что он держится за иную часть одежды, вплоть до того, что спрятался в одном из многочисленных карманов, но… Сколько себя рыцарь ни ощупывал, сколько мысленно ни звал, так своего боевого товарища и не нашел.

«Снесло водой! – Разум отказывался воспринимать скорбный вывод. – Вместе с куском ткани и собакой сорвался. Он ведь плохо плавает! И что теперь делать? Где его искать?..»

– Что-то потерял? – волновался власнеч.

Вспомнив, кто он и что предстоят разбирательства по выяснению личности, Василий решил не говорить об утере домового. Но и врать вроде как не следовало, тем более такому загадочному колдуну.

– Ну да… Был у меня этот… секатор, так я им полу куртки отрезал и вроде в карман сунул… А вот нет нигде…

– Ерунда какая! – фыркнул Куча. – Выбирайся быстрей! Совсем скоро уже будем на месте. И теперь нас здесь никакая собака не отыщет! Давай-давай!

В самом деле, нырять в поток в поисках Боджи было бы несомненным безумством. Да и, судя по его же рассказам, погибнуть он в воде все-таки не должен. Только вот насколько далеко и куда именно его занесет? И сможет ли он впоследствии отыскать своего доминанта? Да и захочет ли искать?

Вопросы без ответов. Тяжко вздохнув и ухватившись за руку своего проводника, Грин Шестопер двинулся в кромешную тьму.

Глава четвертая
Кто есть кто?

Идти и правда было недалеко. Вначале воздух заметно посвежел, потом появилось пятнышко света. Добравшись до этого пятнышка, Куча скомандовал, упираясь в здоровенный камень:

– Навались!

Преграда неожиданно легко поддалась, оказавшись не валуном, а его имитацией. И беглецы выбрались на заросший лесом склон.

Чуть попривыкнув к яркому свету и оглядевшись по сторонам, установили камень обратно, тщательно маскируя все отверстия. После чего здоровяк махнул рукой вдоль склона, указывая направление:

– Нам туда!

– Может, хоть одежду выжмем? – предложил рыцарь.

– Здесь сотня метров осталась, – заверил Куча и предложил: – Давай бегом? Заодно согреемся! А то пока еще баньку нам растопят…

И, не дожидаясь согласия, рванул с недюжинной прытью. Пришлось Райкалину догонять. Тем более что упоминание о баньке заинтриговало невероятно. По всей логике следовало немножко отдохнуть, поесть, подсохнуть и дальше отправляться в бега, а тут о баньке говорится таким тоном, словно человек вернулся домой, и надолго.

Сто не сто, скорее все двести метров пробежали, но открывшаяся в густом бору полянка, а также с десяток строений небольшого хутора на ней того стоили. Идиллическая пастораль! Пасутся в стороне корова и два молоденьких бычка, пофыркивают две лошадки возле высокого стога сена, из нескольких труб поднимается дымок, бегают куры, где-то похрюкивает свинья. Ни собак, ни гомона городского, ни забора вокруг хутора. Сразу видно, что здесь никого не боятся: ни зверей диких, ни людей лихих. Хотя вполне ровная, ухоженная дорога прямо от главного подворья ныряет в лес.

Странно? Еще как!

Хотя и проводник – личность отнюдь не простая. Еще толком не выбравшись на поляну, он разразился громкими воплями:

– Эгей! Почему никто не встречает?! Жрать хочу! И баню! Немедленно прокаливайте баньку!

Захлопали двери, зазвенели раскрываемые окна, послышались радостные восклицания, и навстречу широко шагающему богатырю ринулось вначале три женщины, потом еще четверо и еще несколько. Все они кричали что-то приветственное, пытались обнять, поцеловать пришедшего, а то и повиснуть на нем, как елочные игрушки на громадном дереве.

Имя новое тоже прозвучало, которое Василию в этом мире слышать пока не доводилось: Агап. Что еще бросилось в глаза: одна из девиц вскочила на лошадь и умчалась. Похоже, отправилась с радостной новостью к сообщникам Кучи. Или к его родственникам. Или еще кого следовало обрадовать фактом освобождения. Но уж ни в коем случае речь не шла о семье, конкретно о жене.

Ибо слишком уж фривольно здоровяк обнимал, тискал и лобзал встречающих его женщин, чуть до откровенной эротики не доходило. И ни одна из красоток не возмутилась, не взревновала, наоборот, они к мужчине так и липли.

Но минут через пять ажиотаж улегся, все красотки рассосались по хутору и начали готовиться к празднеству. А явный хозяин этого хутора направился в сторону бани, стоящей недалеко от главного жилого дома.

– Прежде чем начнем пировать, друже, надо нам с себя тюремные запахи смыть. А от них только в горячем пару и можно избавиться.

– Да я толком ими и не успел пропитаться, – в некотором смущении напомнил Грин, глядя, как в просторном предбаннике Куча стал стягивать с себя белье, еще влажное после купания в подземной реке. – Но мы с тобой до сих пор даже толком не познакомились… Меня зовут Грин, из древнего воинского рода Шестоперов.

– Ну а меня все тут зовут Агап, – радостно посмеиваясь, представился беглый уголовник. – Агап Гирчин! – Из чего стало понятно, что это вряд ли его настоящее имя. – А теперь, когда мы с тобой уже познакомились, ты можешь расслабиться и поверить в нашу удачу?.. О! Вот и медовуху принесли! Будем пока ею разогреваться.

Две девицы принесли льняные простыни, кучу полотенец и кувшин приятно пахнущего, довольно крепкого напитка. Выпив полкружки, Грин озадаченно крякнул, медовуху подобной крутости ему здесь еще пробовать не приходилось. Градусов семнадцать, не меньше. На голодный желудок таким алкоголем враз упиться можно. Но послевкусие осталось во рту преотличное. Да и пищевод сразу стал прогреваться, словно после рюмашки хорошего коньяка.

«Вот, еще и на производстве крепких напитков, коньяка да водки здесь можно озолотиться, – размышлял рыцарь, раздеваясь. Набросив на плечи простыню, уселся на широкую лавку, настраиваясь на предстоящую беседу. – Иначе говоря, бедность мне не грозит… А вот от вопросов моего нового товарища многое зависит. Да и товарищ ли он мне? И что будет, когда он поймет, насколько он ошибся, принимая меня за кого-то другого?..»

Поэтому постарался взять инициативу в свои руки:

– Я так понял, Агап, что ты как раз приготовился к побегу, а тут и я в камеру попал. Только не пойму, почему ты решил меня из тюрьмы вырвать?

Хозяина хутора подобный вопрос ошарашил.

– Как почему?! Ты же сам дал команду действовать всем, кто входит в Высший Орден Справедливости! И защищать тебя, не щадя живота своего! – От волнения он нечаянно облил себя медовухой, но даже не обратил на это внимания. – Правда, пароль у нас звучит несколько иначе: «Златая цепь на князе том». Но я уверен, что ты оговорился в необычной обстановке. Правильно?

– Мм… – Василий никак не мог сообразить, что же ему на это ответить.

Хорошо, что Гирчин относился к подобным неясностям без подозрения и крайней дотошности. Скорее его распирало от гордости и счастья, что он поступил правильно:

– Значит, я все сделал верно! Как раз для такого случая меня и забросили под иным именем в тюрьму. Но как же мне там надоело за полтора месяца! Кошмар, а не жизнь! Поэтому я несказанно рад, что по причине твоего спасения мне удалось покинуть ту юдоль скорби, голода и вынужденного воздержания. Давай… выпьем за свободу!

Грин и не заметил, когда успел по глоточку осушить первую кружку, но неудобно было отказаться от второй порции, и он подставил емкость под угощение.

Следовало немедленно выяснить все про странный орден, который по дикому совпадению оказался существующим. Потому что признаваться, что он врал, оглашая глупый пароль в виде строки из знаменитой поэмы, было бы совсем глупо:

– А сколько еще в камере было сторонников и служителей ордена?

– Понятия не имею! – отмахнулся беззаботно Агап. – В сговор мы не вступали, паролями не обменивались, потому что у каждого имелось строго индивидуальное задание. Но в том, что их несколько человек в камере было, не сомневаюсь. Уж больно лихо они обоих бригадиров порезали и их ближайших подручных.

– Но почему же ты их с нами в побег не позвал? Мне показалось, что ты чуть ли не специально вскрытый тобой проход в катакомбы завалил. Потом и второй завал устроил…

– Все верно. – Гигант пожал в недоумении своими плечищами. – Никто пароль не выкрикнул, о выходе на свободу не попросил, значит, у них задание и дальше оставаться в тюрьме. Мне ли подобное оспаривать? Кстати, ты-то сам какой ранг в руководстве ордена имеешь?

Прямой вопрос предполагал не менее прямой ответ. Но в данном случае даже соврать нечто стоящее – это самого себя завести в тупик. Лучше уж сразу признаться в самозванстве. Или выбрать роль упорно молчащего партизана. Помалкивать и недоговаривать показалось Шестоперу наилучшей идеей.

– Видишь ли, друже, не все так просто в моей истории. При всем желании и особой благодарности к тебе я не имею права рассказывать о себе вообще ни слова. Прими таким, какой есть… или я буду вынужден немедленно уйти.

– Да ладно! Что я, не понимаю высших законов конспирации? Еще как понимаю! – утверждал Гирчин. При этом в его тоне прибавилось уважения, и даже какой-то восторг пробился. – А уж если дело касается магистров ордена… – Наткнувшись на укоризненный взгляд рыцаря, зачастил: – Молчу-молчу! Больше ни одного глупого вопроса! И я весь, со всеми своими возможностями, знакомыми и связями, в твоем полном распоряжении. На материальную помощь тоже можешь рассчитывать. В меру толщины моего кошелька, конечно…

Так и хотелось на это сказать: «Ничего не надо, спасибо! Сейчас отдохну чуток, поем, да и потопаю…» Только вот куда было топать, если наверняка уже по всему королевству рыцаря Шестопера в розыск объявили? Фотографий тут нет, как и столбов для расклейки. Но в Средние века люди тоже прекрасно умели составлять устные описания, а потом по ним весьма эффективно разыскивать беглых преступников.

Так что не следовало отказываться от щедро предложенной помощи и в дальнейшем. Сам-то в Слуцк не пойдешь, с волхвом Гонтой не встретишься, баннерету Молнару весточку не отправишь. И тем более к русской миссии от князя Берлюты не подступишься. Здесь помощники нужны из местных. И Агап Гирчин (или кто он там на самом деле?) лучше всех подходил для оказания любого содействия.

Тем более что его статус все больше и больше рос в глазах выходца из двадцать первого века. Во-первых, хутор поражал размахом, роскошью и основательностью. Такие постройки в густом бору, да ничем, кроме невысокого заборчика, чтобы скотина не разбредалась, не огороженные, могут себе позволить либо очень знатные персоны, либо волхвы рангом не ниже, чем у вищинского Гонты.

Во-вторых, баня. Она могла оказаться объектом зависти большинства новых русских, проживающих на Рублевке. Все топится по-белому, ни пылинки, ни соринки. Отличная мебель. Громадные окна, сквозь которые хорошо просматривается чуть ли не весь двор с мечущимися по нему девицами.

Ну и, в-третьих, сами девицы. Этакие элитные красавицы, которых в одном месте любого мира трудно собрать в количестве более пяти штук сразу. А здесь – более десятка! И все из кожи вон лезут, чтобы угодить Агапу и его гостю. Пока мужчины беседовали, стол в предбаннике уставили неимоверным количеством тарелок с закусками. Тарелки удивляли своим изяществом и благородным рисунком по краю. Такой роскоши, похоже, что сделанной из фарфора, Василию Райкалину еще здесь наблюдать не доводилось.

Имелись и другие мелочи, более приличествующие князю, а то и королю. Те же полотенца из мягкой, приятной на ощупь бумазеи явно опередили свое время. Подобную ткань научились делать в тринадцатом веке в Валенсии. А до славянских земель она дошла лишь в шестнадцатом веке, если судить по известной перерожденцу истории.

Иначе говоря, статус владельца хутора несколько не соответствовал существующим реалиям. И если бы Грин не получил подсказок от смерченя о личности своего нового товарища, сейчас бы терзался в страшных сомнениях. А так:

«Власнеч, да еще немалой силы, да при правильной организации досуга, работы и развлечений, может жить как у Макоши за пазухой. Удивляет только, как это такой человек в тюрьме оказался? И как он будет дальше прятаться с такой приметной внешностью?.. Ну и в остальном… Что за орден такой странный и непонятный, что ему даже колдуны прислуживают?..»

Василий сделал для себя вывод: молчать как можно больше, пить как можно меньше, а в идеале как можно быстрее придумать, как отсюда выбраться и что делать дальше.

Наверное, эти мысли помешали ему присматриваться ко двору и прислушиваться к звукам снаружи. И грохот сапог на крыльце, а потом и резко распахнувшаяся дверь в баню заставила его вздрогнуть и запаниковать: «Неужели настигла погоня?!»