Текст книги "Архив хирурга. Встречи с иностранными коллегами"

Конечно, страховка имеет и свои преимущества. Профессор Рандал из Нью-Йорка рассказал нам, что у него украли машину. Он заявил в страховую компанию и ему на другой же день прислали новую – сначала временно, а так как машину не нашли, то оставили ее на постоянное пользование. Мы в шутку спросили: «А если бы вы эту машину куда-нибудь продали, а заявили бы, что ее украли, – вам дали бы новую?» «Конечно бы выдали, – ответил он, – но если бы они узнали, что я продал, они взяли бы с меня стоимость машины, проценты за все это время, в обязательном порядке посадили бы в тюрьму».

За ложные сведения у них карают очень строго. Это касается не только страховки. Во многих сторонах жизни я заметил, что у них верят людям на слово. Но если человек обманул, его наказывают очень сильно материально, если это связано с финансовым вопросом, и обязательно сажают в тюрьму.

Как-то на Международном конгрессе мы заговорили о налоге и, говоря о том, что американские хирурги, имея большую частную практику, платят большие налоги, кто-то из хирургов одной европейской страны сказал, что «вы же, наверное, платите не со всей прибыли, так как вас трудно учесть?» На это американский хирург ответил: «Это у вас в Европе можно не все указать. У нас этого сделать нельзя. Если будет установлено, что вы сказали неправду и что-то укрыли, то с вас возьмут недоданную сумму, сколько бы времени не прошло, с вас возьмут проценты за все это время, вы должны будете уплатить штраф и, кроме того, в обязательном порядке вас посадят в тюрьму. Так что нам очень не выгодно говорить неправду и у нас в громадном большинстве случаев люди платят налог с полного дохода».

Оплата налога также происходит с полным доверием к человеку. Он сам заполняет лист с указанием доходов, сам указывает статьи расхода, не подлежащие обложению (оплата за производственную одежду и другие вещи, за секретаря, если ему полагается, льготы на иждивенцев и т. д.) и подписывает лист. Этого вполне достаточно. Никаких документов, подтверждающих указанное в бумаге, не требуется. С этих данных и берется налог. Но раз в несколько лет налоговый инспектор может прийти проверить не только за этого год, но и за 1–2 предыдущих года. И если он обнаружит, что налог был оплачен не с полной суммы заработка, то с налогоплательщика возьмут недоданную сумму, проценты за все время, прошедшее после неправильной оплаты налога, возьмут штраф и посадят в тюрьму.

При мне к знакомому преподавателю русского языка, русскому по происхождению мистеру Житкову, пришел такой инспектор впервые за много лет и проверил состояние оплаты налога за текущий и предыдущий годы. Те несколько дней, что он обследовал, мистер Житков очень волновался, хотя у него все документы были в порядке. Ведь он мог случайно, без злого умысла что-то упустить. Но тут уж пеняй на себя. Пощады не будет.

Вера на слово – это очень хорошее качество взаимоотношений между американцами, даже в денежных вопросах. Бейлор-университет выдал мне чек на 500 долларов для получения в банке. Так как чек именной, то в банке у меня попросили документ «identification». Я свой паспорт оставил в Нью-Йорке и ездил по стране без документов. Я сказал, что у меня нет документов. Тогда он спросил, кто может подтвердить вашу личность? Я позвонил секретарю профессора Де Бэки и сказал ей, что мне деньги не выдают. Она попросила передать трубку служащему банка и сказала ему, что это действительно профессор Углов, находящийся у них с визитом дружбы. Этого телефонного звонка секретаря было достаточно, чтобы мне выдали деньги.

Когда мы ехали от международного аэропорта, мы проезжали по одному из районов города, который весь состоял из 1– и 2-этажных небольших домов, которые в Америке составляют большинство строений («Одноэтажная Америка»). Однако чем ближе к центру, тем больше многоэтажных домов. На Бродвее, и особенно на Уолл-Стрите – много небоскребов до 102 этажей. Здание ООН, мимо которого мы проезжали, в 42 этажа, сплошь состоит из стекла с очень узкими простенками между ними из камня.

Зелени в Нью-Йорке, особенно в центре – мало. У некоторых богачей – сад на крыше. Только в некоторой части города, особенно вдали от центра, есть и деревья, и зелень, и лужайки.

В Америке 46 миллиардеров и очень много миллионеров. Но для большинства американцев жизнь очень трудна и страшно напряженная (позднее я приведу примеры жизни различных слоев населения). Не зря здесь так много психических больных. Свыше 50 % коечного фонда США заняты психическими больными, много гипертоников, много больных с артериосклерозом, с инфарктами, с эпилепсиями, много больных с параличами. Даже за те несколько минут, что я стоял на тротуаре, ожидая пока Б.А. Петров получит деньги на всех нас, я видел целый ряд больных с парализованными конечностями или с последствиями паралича, причем очень много молодых, что говорит о том, что дело здесь не в склерозе, а часто в полиомиелите, которым нередко болеют в США.

Полицейских видно мало. Но они появляются, как только в этом возникает необходимость, и пользуются очень большими правами.

Как я уже сказал, регулировка движения только автоматическими светофорами. При этом они зажигают зеленый свет сразу по всей улице, что позволяет машинам сразу же с места взять быстрый темп движения. Затем включается красный свет и зажигается зеленый по всем улицам, идущим в поперечном направлении. Только в некоторых случаях на важных магистралях с односторонним движением система сигнализации рассчитана так, что движущиеся с большой скоростью машины проходят один перекресток, по мере приближения к другому там к этому времени зажигается уже зеленый и т. д.

Мы проехали только по той части города, где живут богатые. Но здесь есть и город бедных, где живут главным образом негры и пуэрториканцы. Но об этом позднее.

От Нью-Йорка до Данвера почти 2 тысячи километров – 6 часов лету. Только в Чикаго, где предполагается пересадка, задерживаемся на 25–30 минут.

В 20.30 мы прилетели в Чикаго. Мы видели только аэродром. Большой, с хорошо налаженной службой и яркой световой рекламой. Здесь нам пересадки нет. Летим на том же самолете в Данвер. Это нам объяснили и стюардесса, и пилот, и контролер. Все очень вежливы: от носильщика до бизнесмена. Все приветливо улыбаются и… всем. Это еще не значит, что он вам так рад. Он улыбается потому, что без вежливости он проиграет в этой конкурентной борьбе.

В каждом самолете, впереди, на видном месте стеклянные витрины с литературой: журналы, газеты. Вы можете подойти и взять любую газету или журнал. Но литературу разносит стюардесса, спрашивая, на каком языке вы хотите читать. Правда, это в основном на международных линиях. По внутренним линиям самолеты имеют в основном свою американскую литературу. Удобно то, что на спинке впереди стоящего кресла в сумке также есть литература, карта и планы маршрутов, в первую очередь того, по которому вы летите, но по карте вы можете познакомиться и с другими маршрутами. Конечно, это в основном реклама.

Прилетели в Данвер в 4 часа утра по местному времени. Я уже перестал ориентироваться, где московское, где нью-йоркское, где местное. Приходится каждый раз переводить часы по местному времени, чтобы иметь представление о времени суток.

Нас встретил профессор Равич (Ravitch M.) из Балтимора, который очень хорошо говорит по-русски и который был в СССР в 1958 г., и профессор Эйзман (Aismann), секретарь этой конференции. Вещи были сложены в легковую машину типа небольшого вагона, у которой задняя часть приспособлена для багажа. Нас привезли в очень комфортабельную гостиницу, где помещались почти все делегаты и где происходили все заседания съезда.

Нас поместили в 2-местную комнату, куда поставили дополнительно третью кровать.

Шикарная ванная комната, с очень сильным душем, прикрепленным к стене. Но, чтобы брызги не летели на пол от сильного душа, над ванной висит занавес из пластмассы, который загораживает все от брызг, и вся вода льется в ванну. Кстати, это очень удобное приспособление, мы потом видели во всех гостиницах, в которых нам пришлось бывать. Экономия человеческого труда, не надо вытирать пол!

Мы все приняли душ и легли, но практически спать не пришлось. Мы встали рано, привели себя в порядок и стали готовиться к докладам. Однако когда утром пришел профессор Равич, он сказал, что наших докладов не будет, так как мы опоздали. Сегодня суббота, день кончается рано, все выезжают за город.

Мы пошли на заседание, которое к 12 часам уже окончилось. В 4 часа мы должны улетать в Хьюстон (штат Техас). Перед отлетом профессор Свен (H. Swan) очень бегло показал нам свою клинику, а затем повез за город в спортивный клуб. Клуб имеет около 2-х тысяч членов. Он расположен несколько за городом на хорошей поляне, высоко над уровнем моря, значительно выше, чем Данвер, который находится на высоте в 1,5 тысяч метров. Здесь, несмотря на тепло, снег не тает. Сюда приезжают некоторые в субботу и здесь ночуют, другие же утром в воскресенье и проводят весь день. Здесь имеется возможность заниматься всеми видами спорта. Быть членом клуба в Америке очень модно, но это очень дорогое удовольствие. Клубы соревнуются между собой, членство какого клуба стоит дороже. Я не спросил в этот раз у Свена, какой платит он членский взнос. Позднее я узнал, что многие хирурги платят десятки тысяч долларов в год, чтобы быть членом какого-то очень знаменитого клуба, «в котором членом состоит такой-то…» Однако насколько интересно и полезно для них быть членом такого клуба, мне не удалось выяснить.

В клубе профессор Свен угостил нас обедом и на своей машине повез на аэродром. Кстати, Свен управлял машиной, будучи в гипсовой повязке до голени, с вделанной в гипс резиновой пяткой. Он, катаясь на своем собственном аэроплане, сломал себе обе лодыжки левой голени. Причем это было не раз, а ему все неймется. В 1961 г. он приехал в СССР с двусторонним переломом, в гипсе и на костылях. Тоже результат его полетов на самолете. Он же им гордится. Он катается на нем с 1944 г. Последний самолет стоит ему 25 тысяч долларов. Перед тем как мы сели в самолет и находились еще на аэродроме, он показал нам его, сидя в нем, и после нас сразу же поднялся в воздух.

Перелом был не из простых. Ему дважды перекладывали гипс, тем не менее, он очень быстро ходит, будучи председателем съезда, то и дело соскакивал и говорил стоя, и с этой ногой управляет автомобилем и самолетом!

Нам удалось посмотреть Данвер только при нашем возвращении на аэродром. Это красивый чистый город. Южная сторона свободна от снега. На северной местами лежит снег. Постройки – на окраине каменные в 1–2 этажа, в центре, наряду с такими же небольшими домами, имеются и многоэтажные в 8–10 этажей. Жителей около 600 тысяч. Город новый, ему не более 100–150 лет. Он возник около месторождения золота, как результат «золотой лихорадки». В этом городе много схожего с таким крупным городом, как Нью-Йорк, только все меньших размеров. Все те же отделения различных торговых фирм, тот же аэродром, только меньших размеров, такое же бойкое автомобильное движение.

Отношение к нам со стороны всех хирургов с самой первой встречи очень хорошее, дружественное и, что особенно важно отметить, нет того покровительственного тона, который я замечал у них раньше, когда мне приходилось встречаться с американцами. По-видимому, не последнюю роль сыграли здесь наши спутники. Сейчас они все стремятся к дружбе с нами, все выражают желание побывать у нас. В дружеской беседе они говорят, что они очень боятся войны с нами. Те, кто имеет детей, говорят об этом с ужасом. Они считают, что они еще сильнее нас, но мы уже настолько сильны, что война с нами опасна и для них. Поэтому все они за мирное и хорошее отношение с нами.

В 9 часов вечера по местному мы прилетели в Хьюстон. Нас встречал врач из клиники Де Бэки. Откуда-то узнавшие про нас корреспонденты фотографировали нас, как только мы вошли в здание аэропорта. На такси мы поехали в город. Дорога хорошая, как и в других местах, одностороннее движение. Машин очень много. Дома все 1– и 2-этажные, только в самом центре несколько зданий в 30–40 этажей. Гостиница, где мы остановились, не менее 15–18 этажей. Очень благоустроена. Но, конечно, как и всюду, очень дорогая. За наши, правда, очень хорошие комнаты мы должны были платить по 12–14 долларов. В номере ванна, душ, телефон, радио, телевизор размерами не менее чем 40х50 см.

Снега на улице нет. Часть деревьев голые, часть покрыты зелеными листьями. Есть зеленая трава. На улице тепло, только что прошел дождь и такой теплый ветер.

В гостинице все полы покрыты плотным материалом, по которому ступаешь неслышно. На лестницах толстые ковры. Что здесь хорошо, так это небольшие точечные светильники в выключателях. Когда вы входите в темную комнату, вы на стене видите светящиеся точки. Это штепсель для включения света. Это маленькое приспособление создает большие удобства для проживающих в гостинице.

На окнах, кроме занавесок, – слиперы – для тени. Состоят они из тонких пластмассовых пластинок, которые или лежат параллельно и пропускают свет, или становятся перпендикулярно и создают тень. Регулируются очень легко. В окно виден красивый водный бассейн. Вокруг бассейна пальмы. Видна дорога с односторонним движением. Дорога по бокам обсажена деревьями наподобие тополей.

Еще одно удобство. Лампа на ночном столике зажигается как от выключателя, который на стене, так и непосредственно у лампы. Стены голые. В одном месте висит картина в хорошей раме, но сама картина такова, как будто нарисована ребенком.

15 февраля. На следующий день в 11 часов утра приехал Де Бэки с женщиной, хорошо говорившей по-русски. Это Житкова Дарья Андреевна, преподавательница русского языка в университете. Ее муж, Житков – также преподаватель по русскому языку и по теннису. Оба они эмигрировали из России в 20-м году, будучи совсем молодыми.

Мы с профессором Де Бэки наметили программу и план нашего пребывания на 3 дня. В 5 часов вечера он пригласил к себе, а сейчас было решено показать нам Хьюстон.

Нас повез по городу молодой научный сотрудник Ракового института Хьюстона, патологоанатом доктор Смит Лесли (Smith Lesly). Он изучает русский язык, по туристской путевке был в России. Посетил Москву, Ленинград, Киев. Объясняла и переводила нам приехавшая с нами миссис Житкова. Сначала нам показали район, где живет привилегированная публика. Это обычно 2-этажные красивые особняки, в очень благоустроенном тенистом парке. Мы объехали т. наз. медицинский центр, где сосредоточены все учебные и научные медицинские учреждения Хьюстона. Здесь расположен Байлер-университет – медицинский факультет, онкологический институт, институт реабилитации, ряд госпиталей.

Все это новые здания, выстроенные в самое последнее время по последнему слову строительной техники.

В 2 часа дня мы подъехали к дому Житковой. Они купили этот дом месяца 3 назад за 30 тысяч долларов в рассрочку. Паровое отопление, горячая вода, все это осуществляется внутри помещения с помощью специального котла системы Вестенгаузена с автоматическим саморегулированием температуры воздуха в помещениях и воды.

В кухне механическая прачечная, посудомойка, очиститель водопровода и большой холодильник. Много внутристенных шкафов. При доме гараж с комнатой.

Угостили они нас по-русски: пельменями, галушками и пластинками с русскими песнями. Они очень интересовались всем, что связано с Россией, и было видно, что они очень гордятся нашими успехами. Кстати сказать, говоря про американцев, они говорили «они», а про русских – «мы». В 5 часов поехали к профессору Де Бэки. Он имеет хороший 2-этажный дом, во дворе небольшой домик, гараж на 2 машины, сад. Пили кофе, сидели на небольшой открытой веранде, разговаривали. Он с большим удовольствием вспоминает о своем пребывании в СССР и о том гостеприимстве, с которым он был принят. У него жена, 4 сына в возрасте до 17 лет.

Надо сказать, что у большинства врачей, с которыми мы встречались и были в гостях, детей несколько – 4, 6, 7. Они нередко имеют фотографии своих детей в рабочих кабинетах своих клиник и с удовольствием их показывают.

Вечером мы поехали к доктору Смиту. Он живет в одном из 2-этажных домов, вблизи гостиницы. Снимает отдельную квартиру из 2-х комнат и кухни, также со всеми удобствами.

Он угостил нас, раскрывая консервы. Он вскрыл банки с пивом, с курицей, с молоком, со сладким и т. д. Консервация продуктов у них производится очень хорошо, все небольшими порциями, и любой человек вскрывает консервов столько, сколько он может съесть.

16 февраля. С утра, т. е. в 7 часов, за нами заехал доктор Смит, и мы поехали осматривать онкологический институт: Андерсон-госпиталь и Тумор-институт. Мы осмотрели патолого-анатомическое, химическое и др. отделения.

Мы обратили внимание, что на некоторых дверях написано: для белых мужчин, для черных мужчин, для белых женщин и т. д. Мы показали эти вывески доктору Смиту и спросили, что неужели даже в научно-исследовательском институте процветает сегрегация. Он был явно смущен и говорил, что это теперь уже изживается. Однако когда я приехал через 2 года, эти вывески еще висели.

Затем мы пошли осматривать клинику профессора Де Бэки, присутствовали на операциях, произведенных им и его помощниками. У него в клинике на 160 коек 9 операционных. Нам показали список операций на весь день. В этом списке во всех 9 операционных около 40 операций. У него в клинике 60 врачей. Среди них много так называемых резидентов, приехавших на специализацию не только из других штатов, но и из других стран.

Вечером за нами заехал профессор Де Бэки, и мы поехали в клуб, на вечер так наз. холостяков, так как все приехали без жен. По-существу собрались хирурги его клиники и часть из соседних учреждений. Вначале сидели в небольшой гостинице. Кто пил виски, кто воду. Закусывали жареными орехами или жареными тонкими листками картофеля.

Затем пошли в буфет, взяли тарелки и все встали в порядке очереди к прилавку, за которым были всевозможные сорта жареного мяса, рыбы, курицы, салат и т. д. Каждый брал, что хотел к себе на тарелку, после чего пошли в другую комнату и сели за стол. Кроме того, что каждый взял, официанты разносили различные блюда и угощали.

Надо сказать, что эта система самообслуживания широко распространена во всех столовых и кафе, особенно при учреждениях. При этом там соблюдается строгая очередь и никому никаких преимуществ не делается. Так, например, когда мы в Институте здоровья в Батесде вместе с администратором института, с его заместителем и профессором-хирургом пошли в их столовую, мы все стояли в очереди, и никто не имел поползновения пройти и получить без очереди. Все, что посетитель выбирает, он берет на поднос, кушает за столиком, а после еды все сам, на том же подносике унесет к окну и поставит на ролики. Оно уже само спустится в моечную. У них с чернорабочей силой, по-видимому, очень трудно, так как все такие элементы работы, которые можно механизировать или заменить, – они это делают.

На вечере Де Бэки сказал, что в России ему понравился обычай говорить тосты, и он произнес свой тост за русских гостей, за дружбу между учеными и народами Советского Союза и США. Мы тоже выступили с краткими тостами. Вечер прошел удивительно тепло и непринужденно. Де Бэки много раз повторял, что у американского и русского народов очень много общего, что они очень подходят друг другу, их дружба очень искренняя. Он указал, что многие хирурги США писали в газете, что трудно себе представить что-то другое, кроме дружбы между двумя нашими народами.

В 8 часов утра мы пошли смотреть операции профессора Де Бэки. Он уже оперировал.

В перерыве между операциями мы пошли в нижний этаж этого помещения в кафе – позавтракать. С нами захотели поговорить один юрист и другой капиталист, имеющий капитал около 400 миллионов долларов. Он выделил большие деньги на постройку госпиталя, где мы находились, и сейчас он является одним из членов административного совета, управляющего через администратора всеми делами госпиталя. Клиника профессора Де Бэки помещается в так наз. медицинском центре, который, как я уже говорил, состоит из целого ряда госпиталей, институтов, школ. Все они построены на средства богатых людей, которые жертвуют большие деньги на постройку таких институтов и госпиталей. Некоторые завещают свои деньги после смерти, как например некто Андерсен, который умер от рака. Перед смертью он завещал на оставленные им деньги построить институт рака, который мы посетили вчера и который носит его имя. Некоторые это делают при жизни, чтобы видеть результаты своих пожертвований. Для того чтобы понять это и чтобы иметь представление о том, какие огромные налоги платят американцы, я приведу пример с профессором Гарлоком (J. Garlock) из Нью-Йорка, который подробно рассказал о своих доходах и расходах.

Профессор Гарлок, один из пионеров хирургии пищевода, как сам он говорил, имеет в Нью-Йорке самую богатую частную практику. В год он зарабатывает 200 тысяч долларов. Из этих денег 75 тысяч у него уходит на оплату помещения под кабинет, оплату помощникам, сестрам, секретарям, шоферу и т. д. С оставшихся 125 тысяч полагается налог 80 %, это значит, что у него остается 25 тысяч. Остальное он отдает как налог. Но он 25 тысяч из 125 на больницу. У него остается только 100 тысяч. Из этих 100 тысяч у него налог берут 72 %, т. е. 72 тысячи. Следовательно, ему остается 28 тысяч. Таким образом, он, казалось, сделал доброе дело – пожертвовал деньги на больницу, а на самом деле он это сделал, чтобы сэкономить 3 тысячи дохода. Вот эта система налога и приводит к тому, что очень многие капиталисты т. н. «жертвуют» на больницы, госпитали, институты, школы и т. д.

Госпиталь, построенный на деньги отдельных лиц, живых или мертвых, если они эти деньги пожертвовали, уже не приносит прибыли тем, на чьи деньги он построен. Они поступают в распоряжение администратора госпиталя, который работает под руководством административного совета, в который может войти и пожертвовавший свои деньги на постройку госпиталя. Администратор в данном госпитале получает 1 тысячу долларов в месяц и ежемесячно отчитывается перед советом.

Средства, которые поступают от больных и от пожертвований, идут на содержание больных, на оплату врачей и обслуживающего персонала, на ремонт, а если собираются большие деньги, то и на расширение больницы. Администратор больницы, где мы находились, заявил нам, что они планируют расширение госпиталя вдвое, прибавив 350 коек. Строительство сейчас начинается, а конец его намечается через 1,5 года.

Все больницы этого медицинского центра построены за последние 5–7 лет. Стоимость пребывания больного в этих госпиталях очень высокая. В сутки больной платит 35 долларов, а в послеоперационном периоде 50 долларов. Операции и различные хирургические манипуляции оплачиваются особо.

Капиталист и юрист проявили к нам большой интерес и внимание. Они пригласили нас пообедать с ними, чтобы иметь возможность поговорить с нами более подробно, но мы отказались, так как не имели времени. Их интерес объясняется тем, что они являются членами клуба, в задачу которого входит знакомство приезжающих студентов с жизнью Америки, а американских студентов с жизнью в других странах. Клуб часто посылает своих студентов за границу, а приезжающим, как они заявили, они оказывают помощь.

Вечером за нами заехали доктор Смит и мисс Житкова и мы с профессором Петровым Б.А. и с ними поехали в г. Гальверстон, который расположен на берегу Мексиканского залива, на большом острове, близко примыкающем к берегу и соединенном с берегом мостами. Город в 50–60 милях от Хьюстона. Мы ехали немногим более часа. Дорога хорошая. Проехали ряд городов, в том числе Техас-сити, в котором года полтора назад был очень большой взрыв каких-то химических веществ. Было много жертв и разрушений, однако сейчас уже все восстановлено. По бокам от дороги виднелись нефтяные вышки, так как здесь все еще продолжают открывать нефть и строить новые вышки.

На берегу залива было совсем тепло. Был небольшой ветерок, но нам было не холодно даже в одних костюмах. На самом берегу моря мы зашли в ресторан, заказали устриц, крабов и рыбное кушанье. Пили пиво и чай. Ужин стоил на четверых 14 долларов.

Погуляв по берегу, мы вернулись к себе в гостиницу во втором часу ночи.

Со стороны всех американцев, которых мы встречали в Техасе, мы видели хорошее, предупредительное отношение. Те, с кем мы встречались несколько раз, узнав, что мы улетаем, приносили нам какие-нибудь маленькие сувениры. Они с большим интересом относятся к русским и любое хорошее проявление с нашей стороны воспринимают с радостью и гордостью. Долго говорят об этом. Так, например, они несколько раз говорили о том, что в газете (где было наше интервью) указывалась схожесть характеров у американского и русского народов. Этим они очень гордились. Многие из наших коллег также говорили нам, что характер американцев схож с русским, и тоже говорили об этом с гордостью. Вместе с этим они очень болезненно реагируют на все высказывания наших газет, где указывается на что-то плохое у них, американцев, особенно если это, с их точки зрения, несправедливо.

Здесь очень высоко стоит цена данного слова. Данное слово заменяет документ. При приеме на службу никаких документов не требуется. Со слов записывают фамилию, имя, адрес. Так же и в гостинице. Однако если человек солгал, то на него ложится пятно, которое за ним следует куда бы он ни обратился. Никто и нигде не спросил наших документов, которые мы оставили в Нью-Йорке.

Даже за короткое время нашего пребывания в Техасе мы обратили внимание на отношение американцев к неграм. Внешне отношение хорошее, вежливое. Никто не позволяет себе никаких выходок или грубостей по их адресу. В то же время никогда не увидишь, чтобы кто-нибудь из белых с ними разговаривал, кроме обычных распоряжений, и это даже в научно-исследовательском институте. Почти все они заняты на черновой работе. Домработницы также почти исключительно негритянки.

Вопрос о домработницах в США настоящая проблема, так как найти ее очень трудно и стоит это очень дорого. В Хьюстоне оплата домработницы 1 доллар в час. В Нью-Йорке – до 3-х долларов в час. При этом если домработница нанимается готовить пищу, то она уже убирать не будет, если же она нанялась производить уборку, то, как правило, она не умеет и не будет готовить.

Поэтому большинство жен научных работников, даже профессоров, не имеют домработницы или нанимают ее на несколько часов в день 1–2 раза в неделю. В тех случаях, когда матери необходимо отлучиться из дому и оставить маленьких детей, она может позвонить в бюро так наз. «Бэби ситтер» («Сидящая с ребенком») и оттуда приезжает обычно девушка, которой оплачивают по 1 доллару в час. Очень часто в этом бюро работают студентки, которые таким образом могут приработать. Иногда в ответ на вызов из бюро спрашивают, а вы не будете возражать, если девушка на это время приедет не одна, а с молодым человеком?»

Как я уже говорил, первое, что поражает в США, это обилие автомобилей. Даже в медицинском центре на большом дворе стоят многие сотни автомобилей. Вся площадь во дворе асфальтирована широкими дорожками и площадками, которые разбиты на участки для автомобилей. Каждый может въехать и выехать, не мешая другим. Крупные профессора и врачи имеют даже именное место для автомобиля. Подобные площадки с «гнездами для автомобилей» имеются во всех учреждениях, особенно в городах, строящихся вновь.

Почти все служащие госпиталей, в том числе и многие негры имеют свои автомобили. Здесь бензин недорог, около 5 центов литр, и на 1 доллар он может проехать более 100 км, а то время как на городском автобусе, идущем по ограниченному маршруту, он за доллар может сделать только 4 поездки.

Огромное количество автомобилей уже теперь создает сложную проблему внутригородского движения транспорта и места для его остановок. В крупных старинных городах типа Нью-Йорка уже сейчас остановить транспорт в центре города, даже на короткое время, не представляется возможным. Этим пользуются ловкие люди и строят в центре города многоэтажные гаражи, где можно оставить на хранение автомобили от нескольких часов до нескольких дней. Правда, стоит это довольно дорого. Так как большинство людей оставляют машину на 1–2 часа, то стоимость стоянки в первый час около доллара, в первые два часа по 0,5 доллара, последующие часы еще несколько дешевле и т. д.

В некоторых местах на улицах организованы открытые платные стоянки с автоматическим счетчиком. Остановив машину у счетчика, вы бросаете в счетчик нужную монету, и на нем появляется красная полоса, которая будет там во все положенное время, а затем исчезнет. Если полисмен подошел к счетчику и там нет красной полосы, то он накладывает на хозяина машины большой штраф.

18 февраля утром за нами заехал профессор Де Бэки, и мы поехали на аэродром. Де Бэки летел в Вашингтон, где он с некоторыми другими учеными выступал по центральному телевидению с докладом о достижении в лечении сердечно-сосудистых заболеваний. Мы в 8:50 вылетели в Миннеаполис штата Миннесота. Нас встретил представитель клиники профессор O. Wangenstin (О. Вангенштин), и привел в гостиницу, где мы все разместились в одном номере (стоимость 14 долларов). Вечером в 6 часов за нами заехал профессор Варко (Varco), и мы поехали на заседание хирургического общества г. Миннеаполис, которое происходило в клубе. В большом зале собрались более 100 хирургов. Вначале все собирались в фойе и гостиной, где стояли или сидели и выпивали виски или коктейль, закусывая листками сушеного картофеля или фасолью. Затем все сели за столы, у каждого стола по 6–8 человек. Был подан ужин (цыпленок, салат, кофе, мороженое). К концу ужина президент общества сказал, что приехали русские профессора, и тепло приветствовал нас. Затем предоставил слово проф. Вингенштину для доклада о местном охлаждении желудка как методе борьбы с кровотечением. После его доклада проф. Б.А. Петров выступил от имени делегации с приветственным словом к американским хирургам. Его выступление было встречено очень тепло всеми присутствующими. После заседания мы уехали в гостиницу, а утром были в хирургической клинике, смотрели операции в 12 операционных комнатах, а затем осматривали экспериментальные лаборатории, где проводили различные опыты на собаках.

В момент нашего приезда в Миннеаполис там было холодно, температура минус 23°. Много снега. Машин очень много и днем, и ночью, стоят прямо на улицах. Некоторые из них занесены снегом. Тем не менее, машины сразу же и легко заводятся. Врач, сопровождавший нас, объяснил нам, что они все заправлены антифризом и смазаны незастывающим маслом, отчего машиной можно свободно пользоваться и при низкой температуре.