Текст книги "Карта хаоса"

– Я Генри Бленделл, архитектор ее величества, награжденный Золотой медалью Корпуса королевских инженеров Англии, почетный специалист по автоматическим механизмам общества часовщиков и конструкторов Праги, автор проекта знаменитого секретного подземного хода из замка…

Клейтон не видел реакции людей, стоявших у него за спиной, он сам был огорошен. Сэр Генри Бленделл? Агент постарался вспомнить облик архитектора: мужчина преклонных лет, но при этом атлетического сложения, среднего роста, с седыми волосами… Да, вполне можно было допустить, что, нарядившись соответственным образом, он сыграл роль призрака… Краем глаза Клейтон посмотрел на фонограф. Суматоха, царившая в зале, не помешала аппарату продолжать вести запись. Клейтон оперся руками о пол, наклонился еще ниже и сказал громко и отчетливо:

– Сэр Бленделл, вы признаете, что были соучастником Янтарной Леди?

– Пожалуйста, здесь почти не осталось воздуха…

Клейтон хлопнул по полу сразу двумя кулаками, настоящим и механическим:

– Вы признаете, что помогали своими знаниями медиуму, известной под именем Янтарная Леди, признаете, что помогали устраивать трюки на всех спиритических сеансах, которые она давала; что вы лжесвидетельствовали, подтверждая честность условий, в которых проходили ее сеансы; что вы с ней вдвоем вероломно раз за разом совершали преступления – занимались мошенничеством, обманом и фальсификацией?

– Да, да… Но, ради бога, умоляю, надо поддеть плиту каким-нибудь рычагом или просто стамеской. Я страдаю клаустрофобией…

– Признаете? Признаете, что это касается и сеанса, проходившего сегодня, двенадцатого сентября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года от рождества Христова в доме Янтарной Леди, по адресу Мэйфлауэр-роуд, двенадцать? – кричал Клейтон.

– Агент Клейтон, – вмешался Синклер, – зачем вам все это нужно…

– Да, да… я во всем признаюсь. Признаюсь! Только вытащите меня отсюда… Мне нечем дышать.

Клейтон выпрямился – лицо его искривила победная улыбка, слегка даже безумная. Лихорадочно блестевшие глаза искали чистые голубые глаза Янтарной Леди. Он хотел, чтобы эта женщина осознала все его презрение, он хотел прямо сказать ей, что со своими уловками она похожа на течную кошку, но обмануть могла только недоумков вроде того, который лежит сейчас внизу и хватает ртом воздух, но не агента Корнелиуса Клейтона из специального подразделения Скотленд-Ярда. “Мне очень жаль, моя дорогая, – хотел сказать он, – но ты не настолько хороша, как тебе кажется, или… не сумела стать достаточно плохой. Невозможно всегда добиваться своего, и настала пора преподать тебе урок…”

Но Клейтон ничего этого не сказал, потому что Янтарная Леди без чувств лежала на полу, и голова ее покоилась на коленях полковника Гарика, а ее руку держал в своей капитан Синклер, который пытался привести женщину в сознание, робко похлопывая по тыльной стороне ее ладони, и одновременно громко требовал, чтобы побыстрее принесли молоток и стамеску.

VI

Несмотря на то, что всю ночь специальный агент Корнелиус Клейтон не смыкал глаз, он шел к дому номер три по Фернивел-стрит пешком. И надеялся, что ледяное дыхание предрассветного утра проветрит ему мозги или, по крайней мере, уймет противную боль, которая среди ночи вдруг свила гнездо у основания черепа. Поэтому, покинув Скотленд-Ярд, он не стал брать кэб и зашагал в сторону реки. Сырой туман, плывущий по улицам, заставил его поднять воротник пальто и спрятать руки в карманы. Оказавшись на набережной Виктории, он решил идти до Стрэнда вдоль Темзы.

Ему нравилось наблюдать, как рассвет лениво освещает реку, словно вырисовывая дрожащей кистью ее изгибы среди столичных зданий. В этот час Темза все еще была прикрыта лоскутами тумана, но воду уже начинали бороздить первые баржи, груженные углем, устрицами или угрями. Они напоминали полуразвалившиеся плавучие замки. К обоим берегам в беспорядке жались лодки, баркасы и маленькие кораблики, с которых сгружали корзины, полные кальмаров, раков и прочей мелочи, отнятой у моря, а ветер разносил их отвратительный запах по ближним улицам. Не доходя до моста Ватерлоо, вычерченного вдалеке пепельными линиями, Клейтон пересек Стрэнд и вошел в Ковент-гарден. Он невольно подлаживал ритм своих шагов под беспечную мелодию, рождаемую суетливыми хлопотами торговцев, с четырех утра свозивших сюда товар. Потом мелодия разлеталась по шумным лабиринтам, образованным повозками с капустой и луком, корзинами с цветами, бочками с пивом и лотками с фруктами. Повсюду, несмотря на ранний час, уже носились стайки бездомных детей, не знающих, что такое детство, а также с царственной важностью вышагивали тощие кошки. И все они соперничали между собой, охотясь за тем, что выкидывали лавочники. Однако Клейтон ничего этого не замечал, хотя не без труда протиснулся между лотком с глянцевыми яблоками и лотком с гладиолусами, похожими на фантастические рапиры, которые под порывами ветра сшибались друг с другом. Он шел, любуясь лужами, где извилисто тянулись отблески тихо умирающих фонарей – своей смертью они возвещали наступление еще одного холодного и невеселого дня, какими богата лондонская осень.

Наконец агент пересек Кингзуэй. Однако мыслями он находился далеко от этих мест – в одном из кабинетов Скотленд-Ярда, где последние несколько часов вел допрос Янтарной Леди, которую на самом деле звали Сара Виллард. Допрашивал он также сэра Генри Бленделла, архитектора ее величества, самого достойного и честного человека во всем королевстве – по крайней мере таковым он считался до того момента, как эта красавица с серебристыми волосами и глазами цвета морской волны встретилась ему на жизненном пути.

Клейтон невесть в который раз восстанавливал в памяти долгую историю, которую им с Синклером удалось вытянуть из этой парочки. Сначала их, кстати сказать, заперли в разных помещениях, где, стараясь измотать, им снова и снова задавали одни и те же вопросы, пряча за ними маленькие ловушки. Они с капитаном даже прибегли к классическому методу, уверяя сначала медиума, а потом архитектора, что сообщник, сидевший в соседней комнате, все уже рассказал, чтобы спасти свою шкуру. Позднее, почти под самое утро, свели их вместе, надеясь, что кто-то один не выдержит и сломается.

Все было напрасно. Оба упрямо повторяли свои версии, совпадавшие в мельчайших деталях. Они признавали, что за последние годы провели сотни спиритических сеансов, обманывая участников и безмерно разбогатев на этом. Янтарная Леди, вопреки ее рекламным заявлениям, не обладала медиумическими способностями. Правда, в детстве они у нее были – она поклялась в этом на Библии, – но с приходом пубертатного периода она их утратила, и с тех пор Леди ни разу не удалось войти в контакт с духами, и никакие паранормальные явления ей не подчинялись. Однако, воспользовавшись растущей модой на спиритизм, Сара стала притворяться, что детские таланты к ней вернулись. Она мечтала выбраться из бедности и потому объявила себя медиумом, и не каким-то там заурядным, а самым великим за всю историю. Свои действия Сара Виллард самым тщательным образом распланировала, в том числе и соблазнение Бленделла, так как понимала, что, несмотря на явные актерские данные и красоту, нуждалась в сообщнике, который помог бы ей в техническом плане. Бленделл слыл человеком с незапятнанной репутацией, однако соблазнить его оказалось, против ожидания, делом плевым. После первого же поцелуя несчастный старик обезумел от страсти и тотчас согласился на все – лишь бы овладеть красавицей. Именно в этом пункте прозвучало единственное противоречие в двух признательных показаниях: сэр Бленделл уверял, что двигало им исключительно христианское желание помочь заблудшей душе справиться с невыносимыми душевными муками. Короче, архитектор все свои замечательные познания отдал на службу Янтарной Леди и оборудовал ее жилище хитроумнейшими механизмами, способными обмануть любую комиссию. Там появились люки, сложные блоки, пружины, двойные стены, тончайшие прозрачные нити, мощные магниты, а также отверстия, способные извергать светящийся газ, и перчатки, изображавшие летающие руки, и резиновые маски, и прочее и прочее. А еще Янтарная Леди призналась в талантах иного рода: она могла спрятать в собственный желудок массу всяких предметов и таким образом обмануть самых строгих проверяющих при самых дотошных осмотрах, даже когда эти осмотры выходили за рамки пристойности. Скажем, минувшей ночью ей удалось, симулируя ужасные конвульсии, изрыгнуть резиновую капсулу с фосфористым водородом. Потом она раскусила капсулу, и газ, войдя в контакт с воздухом, образовал блуждающие огни и светящееся облако. Таким же образом появилась легкая газовая материя с нарисованным на ней лицом, и ткань колыхалась под воздействием потока воздуха, дувшего из тончайшей трубочки, прикрепленной под столом, – вот почему полковник Гарик почувствовал у себя на руке дыхание призрака.

До этого момента допрос не представлял для полицейских особых трудностей, но дальше и мисс Виллард, и сэр Бленделл проявили удивительное и несокрушимое единодушие: они соглашались хоть сто раз поставить свои подписи под только что сделанными признаниями, были готовы держать ответ перед обманутыми клиентами; были готовы понести наказание за мошенничество и стерпеть публичный позор… Но виновными в попытке убить миссис Лэнсбери они себя не признавали. Ни за что. Призрак, накинувшийся на несчастную старушку, к ним отношения не имел. Да, они мошенники, но не убийцы.

Клейтон поддал ногой лежавший на дороге обломок булыжника. Дело оказалось чертовски запутанным. Одно с другим никак не сходилось. Кем или чем было существо, которое агенту удалось схватить, прежде чем полковник Гарик выстрелил в него? Клейтон был почти уверен: зловещая фигура появилась в результате еще одного трюка, подстроенного этой парочкой. Кроме того, агент получил от загадочного существа вполне реальный удар, чувствовал под рукой его мускулы, когда применил к нему захват, прикасался к его одежде, ощущал тепло его тела, даже резкий запах пота… Да, действительно в какой-то миг создалось впечатление, что фигура прозрачная, но за прошедшие часы он и в этом стал сомневаться. Незнакомец был, разумеется, самым настоящим человеком, а вот роль эту не мог сыграть никто, кроме сэра Бленделла, – он, видно, успел переодеться или пропитал свою одежду каким-то химическим составом, скажем, эфиром, что и создавало странную иллюзию прозрачности. Потом архитектор зачем-то напугал бедную старушку, убежал через люк, избавился от маскарадного наряда и спрятался в потайном помещении. Да, тогда все складывается, но тем не менее остается слишком много вопросов без ответов, так много, что они вот-вот сведут Клейтона с ума. Например, такой: если мнимое привидение было частью представления, то зачем мошенникам эта часть понадобилась? К чему было нападать на беззащитную миссис Лэнсбери, вместо того чтобы, как обычно, довести до конца свой спектакль, который они могли более чем успешно завершить? Но если речь идет все-таки еще об одном трюке, почему они отказываются в этом признаться? Фокус не удался, и теперь надо постараться свести ущерб к минимуму? Или они по неведомой причине хотели непременно расправиться со старухой? Но тогда злоумышленники поступили страшно глупо, замыслив убить ее в присутствии кучи свидетелей. С другой стороны, Клейтон не мог забыть, что ужас Янтарной Леди показался ему совершенно натуральным. Только поэтому он и взломал люк, понапрасну испортив тонкий механизм.

Во всем этом отсутствовал всякий смысл… Клейтон энергично затряс головой, как собака, которую внезапно окатили водой. Хотя какая на самом-то деле разница, есть тут смысл или нет? Главное – найти ключ, который смысл событиям придаст.

Во всяком случае, любые другие версии звучат еще более абсурдно, ведь, если принять на веру, что мисс Виллард и ее соучастник говорят правду, тогда… Тогда кем был загадочный мужчина, возникший буквально из воздуха? Убийцей, который давно преследовал мисс Лэнсбери и решил расправиться с ней во время спиритического сеанса, да еще в присутствии двух агентов Скотленд-Ярда? Полная нелепица! Но такая гипотеза по крайней мере объясняла то, что незнакомец сказал старой леди, и, главное, появившееся на ее лице выражение, как будто она узнала его, хотя позднее начисто это отрицала, сваливая свою реакцию на страх и смятение. Да разве мог кто-нибудь войти в запертую комнату без помощи Янтарной Леди или сэра Бленделла? Может, они втроем задумали убийство?

В конце концов, существовала еще одна возможность, и только она делала данный случай достойным внимания специального подразделения Скотленд-Ярда: это и вправду был призрак, и он явился из загробного мира. Но… Но зачем было призраку являться на спиритическом сеансе, устроенном мошенниками? Может, утраченные еще в детстве медиумические способности вернулись к Саре Виллард именно в тот вечер и она вызвала злой дух? На исходе ночи Синклер признал: именно эта версия, как бы абсурдно она ни звучала, на сей момент была наименее абсурдной из всех. Клейтон ничего не ответил, только поджал губы. Ладно, пусть Синклеру повсюду мерещатся привидения, если это помогает ему чувствовать себя не таким старым, но что касается Клейтона, то он уже успел получить несколько уроков и один из них не забудет никогда в жизни: соединение хитро изготовленного маскарадного костюма с участием в деле слишком красивой женщины дает мощнейший эффект, который нельзя недооценивать.

Клейтон презрительно скривился, вспомнив, как выглядела Сара Виллард, когда он простился с ней уже перед самым рассветом. Заносчивая женщина, которая своей неземной красотой свела с ума почти всех английских мужчин, включая членов комиссии, превратилась в подвалах Скотленд-Ярда в дрожащую от страха девчонку. Под конец допроса она схватила Клейтона за лацканы пиджака и, глядя на него глазами цвета морской волны, стала умолять, чтобы ее заперли в самую мрачную, если угодно, камеру, но только пусть, ради бога, Клейтон прежде прогонит оттуда всех духов и не позволит им больше возвращаться… Всхлипывая, она сказала, что не переживет снова тех ужасов, которые испытала в детстве: среди ночи ее охватывала паника, когда она чувствовала, как холодное прозрачное существо ложится рядом с ней в постель, чтобы согреться теплом ее тела. Она лежала очень тихо и читала все молитвы, какие только помнила, хотя от леденящего дыхания призрака у нее волосы вставали дыбом. А еще были зеркала – страх посмотреться в зеркало и увидеть у себя за спиной бледную фигуру, увидеть глаза, которые пристально следят за тобой, хотя, обернувшись, Сара никогда никого сзади не находила. А еще были голоса – в любой час были голоса… Теперь в Скотленд-Ярде она повторяла одно и то же – надрывно, борясь с истерикой, – и даже часовой у двери чувствовал себя при этом не в своей тарелке. Но на Клейтона рыдания Янтарной Леди мало подействовали, он бесстрастно отцепил от себя руки медиума, затем усадил ее на стул, где она и продолжала лить слезы, пока он, ни разу не оглянувшись, покидал кабинет.

Она врала. Они оба врали. Клейтон был в этом уверен. Он не знал, существуют ли на самом деле призраки – у него было маловато сведений, чтобы сделать заключение на сей счет, но агент не сомневался: мужчина, возникший в салоне Янтарной Леди, принадлежал к тому же реальному миру, что и все присутствующие. Пусть Синклер сколько угодно охотится за привидениями, Клейтон ясно представлял, куда направит поиски он сам: надо найти проклятый маскарадный костюм и, если понадобится, приказать ради этого разнести в щепки дом Янтарной Леди. Хотя, прежде чем начать крушить дома, ему следует непременно побеседовать с одной любительницей спиритизма. Клейтон чувствовал, что миссис Лэнсбери знает куда больше, чем говорит, а за добрым и насмешливым взглядом, которым она встретила привидение, таился тот самый ответ, что поможет распутать все эти хитросплетения. Поэтому агент и направился сейчас прямиком к ее дому, не позволив себе поспать хотя бы пару часов.

Рассвет уже расчистил небеса. В тот миг, когда земля едва-едва осветилась несколькими робкими солнечными лучиками, вокруг еще царила полная тишина, и благостный утренний ветерок пролетал по дремлющей столице как дыхание ангелов, по выражению Диккенса. А это означало, что любой нормальный человек сочтет столь ранний визит не таким уж неприличным, скорее неожиданным. Специальный агент Корнелиус Клейтон смело завернул за угол, попал на Фернивел-стрит и зашагал к дому миссис Лэнсбери – зданию в готическом стиле с островерхими башенками на крыше и узкими витражными окнами по фасаду. Не раздумывая, он поднялся по лестнице и дернул за колокольчик. Затем постарался принять воинственную позу – заложил руки за спину и слегка расставил ноги, приготовившись таким образом ответить на ледяной прием, скажем, дворецкого, возмущенного неурочным посещением. В любом случае, даже если придется сразиться с целой армией разгневанных слуг, а потом самому подняться в спальню старой леди и разбудить ее, Клейтон добьется своего: заставит миссис Лэнсбери откровенно рассказать о собственной роли в этой запутанной истории.

К удивлению агента, ему отворила сама миссис Лэнсбери и сделала это почти без промедления, словно стояла прямо за дверью. Но еще больше поразили Клейтона ее необычный вид и совсем уж необычное поведение. Кэтрин Лэнсбери приоткрыла дверь ровно на столько, чтобы просунуть в щель свою растрепанную голову. От безупречной прически, которая украшала ее минувшим вечером, не осталось и следа, теперь седые пряди падали ей на глаза. Старая леди продолжала стоять, ухватившись за край двери обеими руками, пока агент Клейтон, отказавшись от своей бравой позы, снимал шляпу. Он вдруг почувствовал, что выглядит немного смешно под ее отрешенным взглядом, в котором страх мгновенно сменился сперва разочарованием, а затем изумлением и под конец стал скорее оценивающим. Миссис Лэнсбери несколько раз открыла и снова закрыла рот, словно сама не верила, что ей удастся выразить словами, какая карусель чувств и мыслей крутится у нее в голове. Наконец она приняла решение и тотчас оборвала робкое приветствие Клейтона, красноречивым жестом велев ему замолчать, потом опасливо выглянула на крыльцо и пробежала взглядом вдоль улицы. Потом взяла агента за руку, втянула в дом и поспешно захлопнула дверь у него за спиной.

Клейтон подчинился беззвучному приказу старой леди и покорно последовал за ней по полутемному холлу, борясь с нелепым желанием двигаться на цыпочках. Они вошли в какую-то дверь, и миссис Лэнсбери тщательно заперла ее за собой на ключ, несколько раз проверила результат, после чего не поленилась убедиться, что окна тоже надежно заперты. Агент с любопытством оглядел маленький кабинет, благо, он был освещен гораздо лучше холла. Комната была меблирована просто. Два больших окна, похоже, выходили в сад, перед окнами стоял изящный письменный стол, заваленный папками и листами бумаги, исписанными корявым почерком. На столе с краю красовалась ваза с розами, срезанными, очевидно, совсем недавно. Центр кабинета занимал маленький столик, и выглядел он здесь как-то беззащитно. На столике был приготовлен чудесный чайный сервиз. Тщательно все проверив, хозяйка быстрым, как у перепуганной мышки, взглядом окинула кабинет. Она словно забыла про агента, и тому пришлось несколько раз кашлянуть:

– Э-э… Миссис Лэнсбери…

– О! Простите, просто я ждала совсем не вас… – прошептала она, часто моргая.

– Вы ждали кого-то в столь ранний час? – тоже шепотом спросил Клейтон, кивнув на чайный сервиз.

– О да, да… Я ждала одного человека. Очень нужного мне человека. Я недавно послала за ним. Всю ночь я провела в раздумьях, но все-таки, чуть стало светать, отправила к нему домой мою верную Дорис с запиской… где слезно просила прийти сюда. Но он не пришел, даже ничего не ответил. И служанка тоже не вернулась… О, дорогая моя Дорис! Если по моей вине с ней что-то случилось, я никогда не смогу… У меня нет других слуг, понимаете? Я не в состоянии платить кому-то еще, кроме нее. Все деньги я трачу… Так что Дорис – единственная, кто обо мне заботится. Наверное, не надо было посылать ее за… Хотя… А что еще мне оставалось делать? – Миссис Лэнсбери посмотрела на Клейтона с мольбой. – Скажите, ну что еще мне оставалось делать? Он ведь меня нашел, он знает, где я скрываюсь, а значит, надо спешить. – Миссис Лэнсбери снова нервно огляделась, бормоча себе под нос: – Да, со временем у меня совсем плохо…

– Миссис Лэнсбери, боюсь, я не понимаю…

– Запамятовала ваше имя, мальчик мой, – перебила его хозяйка дома. Железная воля, которая светилась в ее взгляде, плохо сочеталась с внешней хрупкостью, и это опять поразило полицейского.

– Меня зовут Корнелиус Клейтон, я агент специального подразделения Скотленд-Ярда. Мы познакомились с вами вчера вечером, во время сеанса…

– О, я прекрасно помню, где мы познакомились, молодой человек! Только имя ваше позабыла. Я ведь еще не совсем выжила из ума. Да, вы тот самый юноша с разбитым сердцем. И я знаю вас лучше, чем вы полагаете. О да, гораздо лучше… Но садитесь же, пожалуйста. Хотите чаю?

Не дожидаясь ответа, она села и дрожащей рукой принялась разливать чай, при этом еле заметно шевеля губами, словно читала молитву. Клейтон тоже сел – с большими предосторожностями, чтобы не задеть острыми коленями столик и не свалить чашки на пол.

– Возьмите печенье, молодой человек, – предложила старушка и пододвинула к нему тарелочку. – Это “Кемп”, очень вкусное печенье. На сливочном масле, с анисом, никогда не пробовала ничего лучше. Я его просто обожаю. Такого нет там, откуда я прибыла сюда, понимаете? Очень, очень жаль, что мне довелось попробовать его так поздно, да и наслаждалась я им всего-то несколько лет… Но знаете, – она попыталась весело улыбнуться, хотя Клейтон заметил, что ее колотит дрожь, – боюсь, сегодня я ем его в последний раз.

– Почему же, миссис Лэнсбери? – удивился Клейтон.

Она какое-то время молча смотрела на него, и опять взгляд ее сделался оценивающим, как будто она прикидывала, какая от полицейского может быть польза.

– Потому что Злодей все-таки отыскал меня, молодой человек, – ответила она наконец, но так тихо, что Клейтону пришлось наклониться в ее сторону, чтобы услышать эти слова. – И он меня убьет.

– Злодей?

Старая леди жестом велела ему приглушить голос.

– Да, Злодей. Любая уважающая себя история должна иметь своего Злодея, не правда ли? И в нашей истории тоже был один такой, – стала вспоминать она с грустью. – Худший из всех Злодеев, какие только бывают на свете. И вот теперь он явился, чтобы убить меня.

– Если вы имеете в виду того мужчину, который напал на вас в доме Янтарной Леди, то, поверьте, вам нечего бояться: он сидит за решеткой, – попытался успокоить ее Клейтон.

– За решеткой? – Старушка хохотнула, точно ее забавляла наивность агента. – Никакая тюрьма не способна удержать Злодея, сынок. Никакая!

– Что вы хотите сказать?

– То, что сказала! Вам кажется, я изъясняюсь загадками? Так вот, он убьет меня, и убьет в самое ближайшее время. А пока лучше не задавайте лишних вопросов. У нас нет времени. Просто слушайте, – велела она строго.

Потом решительным жестом смахнула с платья крошки печенья, показала зажатый в кулаке ключик и подошла к секретеру. Открыла маленький ящик, вернулась с книгой в руке и с поразительной торжественностью протянула ее агенту.

– Что это? – выдохнул Клейтон.

– Берите, берите!

Агент взял книгу. Она была небольшой, размером с молитвенник, в темном кожаном переплете, первую сторону которого украшала золотая звезда с восемью концами, похожими на стрелы. Под звездой имелась надпись, тоже золотая: “Карта хаоса”. Клейтон веером пролистнул страницы. Они были исписаны от руки – вроде бы математическими формулами, но формулы перемежались странными геометрическими фигурами. Он в изумлении поднял глаза на старушку, и та положила руку ему на плечо. Ее по-прежнему била крупная дрожь – так дрожат листья на деревьях под порывами осеннего ветра, но взгляд оставался смелым, а голос звучал спокойно.

– На страницах этой книги описан способ спасения мира. И того мира, который вам известен, – она развела руки, словно желая охватить ими все вокруг, – и других миров, которые вы только можете себе вообразить. Вы должны знать, что вселенная находится в опасности. Так что выслушайте меня внимательно, агент Клейтон из специального подразделения Скотленд-Ярда. Тот, кто явился вчера на спиритический сеанс, ищет эту книгу, чтобы уничтожить ее. На его счету много убийств, и он без колебаний совершит еще одно. Он убил моего мужа… – ее голос слегка дрогнул, – но мне удалось скрыться и спасти книгу… Все это время я старалась выполнять план, который мы с мужем разработали. Но Злодей отыскал меня, прежде чем я успела довести дело до конца. Так что теперь все будет зависеть от вас.

– От меня? – переспросил Клейтон.

Старушка печально кивнула:

– Боюсь, что так, сынок. Я могла надеяться только на одного человека, за которым и послала служанку. Но он не явился, не знаю почему… Наверное, я должна была позвать его раньше… еще несколько лет назад, когда только прибыла сюда. Да, пожалуй, я допустила ошибку. Пожалуй, мы с мужем ошиблись, поставив все на Координаты Мальстрёма… Да, разумеется, мы совершили много ошибок, хотя теперь это уже не имеет значения… Теперь важно только одно – спасти книгу. Берегите ее, агент Клейтон. Вы должны сберечь ее – пусть даже ценой собственной жизни, если понадобится, и вручить тем, кто придет с Другой стороны…

– Тем, кто придет с Другой стороны? – перебил хозяйку дома Клейтон. – Но… О ком вы говорите? Что именно содержится в этой книге? И почему вселенная находится в опасности?..

– Разве вы не знаете, что очень невежливо перебивать старших? – рассердилась миссис Лэнсбери. – Неужели, по-вашему, я отдала бы вам столь ценную вещь, не объяснив, что это такое и как с ней надо поступить? Я ведь уже сказала: существует некий план.

– Я… Простите, – пробормотал Клейтон смущенно.

Внезапно раздался страшный грохот на верхнем этаже. Старушка посмотрела на потолок, и ее лицо стало белым как снег.

– Он уже здесь! – дрожащим голосом воскликнула она. – Злодей явился, чтобы убить меня.

Клейтон вскочил на ноги и быстро выхватил пистолет:

– Постараюсь помешать ему.

Он сунул книгу в карман пальто и кинулся к двери. Потом бесшумно вышел в холл и закрыл за собой дверь, оставив хозяйку в кабинете.

– Запритесь, – шепотом приказал он, – и не открывайте, пока я…

Не успев договорить, он услышал, как ключ повернулся в замке. Вытянув вперед руку с пистолетом, Клейтон оглядел лестницу, ведущую на второй этаж, но там царил полный мрак. Он еще не знал, как оценить слова сумасбродной миссис Лэнсбери, зато не сомневался, что кто-то действительно проник в дом – скорее всего, через окно. Он ведь сам слышал удары, от которых дрожал потолок. И если у миссис Лэнсбери не было других слуг, кроме Дорис, – об этом, кстати, свидетельствовали и пыль на лестничных перилах, и причудливые узоры из паутины, натянутой между балясинами, – шуметь мог только незваный гость. Однако, кем бы тот ни был, он не подозревал, что в доме находится полицейский, и это давало Клейтону важное преимущество. Он осторожно начал подниматься вверх, стараясь, чтобы ступени не скрипели. Но быстро понял, что предосторожности излишни, ведь сверху до него доносился страшный грохот, точно кто-то, не боясь шуметь, обыскивал комнату. Клейтон ускорил шаг и поднялся на второй этаж. Он попал в коридор, куда выходило несколько дверей.

Надо полагать, хозяйка приноровилась передвигаться впотьмах с ловкостью слепца, по крайней мере во всем доме, кроме кабинета, царил вязкий мрак. Утренний свет, пробиваясь сквозь круглое цветное окошко над лестницей, расщеплялся на голубые, красные и зеленые волокна и позволял хоть как-то ориентироваться, однако этого света было недостаточно, чтобы четко оценить обстановку. Клейтон напряг слух и легко определил, за какой дверью раздается шум. Он встал сбоку от двери, переложил пистолет в механическую руку, а здоровой медленно нажал на дверную ручку. Глазам его частями открывалась заполненная тенями комната. По смутным очертаниям мебели он понял, что перед ним спальня. Но с порога невозможно было увидеть ту половину комнаты, где находился убийца, – она была загорожена створкой двери. И тут в зеркале, которое висело между кроватью и разбитым окном, он различил силуэт. Клейтон смотрел на отражение и не мог поверить своим глазам. Мужчина стоял к зеркалу спиной и обыскивал ящики комода. Сложением он был схож с тем типом, из дома Янтарной Леди. Но ведь Клейтон сам недавно запер сэра Бленделла в тюремной камере. Как ему удалось выбраться на волю и явиться сюда? А если это не сэр Бленделл, то кто? Однако больше всего агента поразило другое: сквозь фигуру незнакомца просматривался комод и даже обои на стене, хотя и довольно мутно, как сквозь колышимую ветром тюлевую занавеску. Мужчина бормотал проклятья и с каждой минутой распалялся все больше, вышвыривая содержимое ящиков на пол. Затем через внутреннюю дверь, которая агенту тоже была не видна, он перешел в соседнюю комнату.

Клейтон отступил в коридор, приблизился к следующей двери и постарался открыть ее так же осторожно. Он сразу обнаружил в глубине комнаты темный силуэт и медленно двинулся туда, целясь в него из пистолета. Однако, когда до фигуры оставалось всего несколько шагов, свет, проникавший с улицы, рассеял недоразумение, и агент понял, что целится в некий предмет на колесиках, из которого торчали две металлические руки – одна заканчивалась щеткой, а другая – тряпкой. Прежде чем Клейтон сообразил, что Злодей включил Механического слугу, большой книжный шкаф стал угрожающе клониться в его сторону от ближней стены. Агент поднял правую руку в тщетной попытке удержать шкаф, но тот был слишком тяжел и все-таки свалил его, придавив к полу. Клейтону показалось, что его ребра вот-вот распадутся на мелкие кусочки, и тут он услышал дикий смех, который раздавался уже из коридора. Потом наступила тишина. Несколько минут Клейтон лежал неподвижно, оглушенный ударом. Он потерял бы сознание, если бы Механический слуга не принялся тереть ему лицо своей щеткой. Это привело пострадавшего в чувство, и он стал понемногу выбираться из-под шкафа, кляня себя на чем свет стоит за то, что попался в такую примитивную ловушку. Потом агент напряг слух: Злодей спускался по лестнице, и вскоре его рев послышался уже на первом этаже – он бушевал, распахивая и захлопывая одну дверь за другой.