Текст книги "Коммуникология: основы теории коммуникации"

1.4. Истоки и основные парадигмы социальной коммуникации

Один из основоположников американской социологии Чарльз Кули отмечал, что “под коммуникацией понимается механизм, посредством которого становится возможным существование и развитие человеческих отношений – все символы разума вместе со способами их передачи в пространстве и сохранения во времени. Она включает в себя мимику, общение, жесты, тон голоса, слова, письменность, печать, железные дороги, телеграф, телефон и самые последние достижения по завоеванию пространства и времени. Четкой границы между средствами коммуникации и остальным внешним миром не существует. Однако вместе с рождением внешнего мира появляется система стандартных символов, предназначенная только для передачи мыслей, с нее начинается традиционное развитие коммуникации”[68]68
  Кули Чарльз. Общественная организация // Тексты по истории социологии XIX–XX веков. Хрестоматия. – М.: Наука, 1994. – С. 379.


[Закрыть].

Современное использование термина “коммуникация”. Сегодня коммуникация представляет собой и общение, и передачу информации от человека к человеку, от одной системы к другой. Понятием “коммуникация” также обозначают связь, сообщение, известие, взаимодействие, обмен информацией в обществе, создание и распространение информации, а также средство связи.

В наиболее расширительном понимании этот термин используется для обозначения связи любых объектов материального и духовного мира. В частности, в зоопсихологии и этологии выявлен целый ряд средств передачи информации от одной особи к другой. Основу “языка животных” составляют генетически обусловленные системы сигналов: звуков, поз, движений, запахов.

Для отображения коммуникаций, осуществляемых между социальными субъектами с целью “выявления общих представлений или общих интересов и достижения взаимопонимания”, применяют понятия “социальные связи и отношения”, “связи с общественностью”. Социальные связи и отношения осуществляются между людьми и их сообществами. Термин “связи с общественностью” приобрел специфический оттенок, обозначающий систему связей и отношений заинтересованного субъекта с целевой аудиторией для достижения каких-либо целей. Считают, что термин “связи с общественностью” впервые применил президент США Томас Джефферсон в 1908 году в “Седьмом обращении к конгрессу”.

Социальная коммуникация, рассматриваемая в общетеоретическом контексте. Коммуникация в начале XX века рассматривалась в контексте общетеоретических выкладок бихевиоризма, символического интеракционизма, персонализма, экзистенциализма.

Основатель бихевиоризма Джон Б. Уотсон (1878–1958) в основу коммуникации ставил не язык как конструкцию, систему, а сами речевые сигналы, манипулирование которыми дает возможность влиять на человека. Поведение человека он отождествлял с системой видимых и латентных реакций в схеме “стимул-реакция”[69]69
  См.: Watson J. B. Behaviorism. – N. Y., 1925.


[Закрыть]. Бихевиористы в радикальной форме сводили все общественные явления и процессы к взаимодействию между стимулами, воздействующими на человеческий организм, и реакциями на них. Закрепление реакций – считает он – подчиняется “закону упражнения”, многократного повторения одних и тех же реакций в ответ на одни и те же стимулы, автоматизирующие эти реакции.

Представители символического интеракционизма (основатель Джордж Герберт Мид, 1863–1931) полагают, что в результате межличностного общения упорядочивается и формируется социальная структура, а процесс развития коммуникативных форм представляет собой социальное развитие. В социальной психологии Мида центральным является понятие межиндивидуального взаимодействия. “Совокупность процессов взаимодействия конституирует общество и социального индивида одновременно. Действие индивида воспринимается другими людьми, будучи опосредовано значением. Значение – редуцированное взаимодействие, существующее в опыте индивидов”. Джордж Мид писал, что “мир конструируется в совокупности процессов социального взаимодействия как актов коммуникации”[70]70
  Mead George. Mind, Self and Society. – Chicago, 1936.


[Закрыть].

Как внутреннюю метафизическую “способность личности открывать в себе чувство другого” рассматривают коммуникацию “персоналисты”. Они рассматривают общение, в противоположность договору, в котором участники руководствуются лишь обязательствами, как акт взаимопонимания, интимных контактов и осознанной духовной общности (К. Ясперс, 1883–1969). Ясперс верил в возможность общечеловеческой коммуникации в пространстве и времени.

Ученик Ясперса, немецкий ученый-философ, социолог Юрген Хабермас (р. 1929) в двухтомном издании “Теории коммуникативного действия” встраивает свою концепцию интеракции в эволюцию теоретической социологии и определяет место коммуникации в теории познания. Коммуникативное действие, по его мнению, является символически опосредованной интеракцией, руководствующейся интерсубъективно значимыми нормами, выступающими, в свою очередь, основанием взаимных общепризнанных поведенческих ожиданий участников. “Коммуникативное действование” и “жизненный мир” Хабермас представляет как смысловой горизонт процессов коммуникации, являющийся “врожденным коммуникативным опытом”. В коммуникативном действии присутствует речь.

Структуры “жизненного мира” определяют формы взаимопонимания. “Жизненный мир является как бы той трансцендентальной областю, в которой встречаются говорящий и слушатель, где они могут обоюдно выдвигать притязания на то, что их выражения и мир (объективный, социальный или субъективный) сообразуются друг с другом, и где они могут критиковать и подтверждать эти притязания на значимость, преодолевать свои расхождения и достигать согласия… Из перспективы конкретных ситуаций жизненный мир предстает как резервуар само собой разумеющихся и непоколебимых убеждений, которые используются участниками коммуникации для кооперативных процессов толкования”[71]71
  История философии: Энциклопедия. – Минск: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2002. – С. 1218.


[Закрыть].

Исследуя проблему интеракции (коммуникации), он сосредотачивается на вопросе отличия “истинной” коммуникации от “ложной” и условиях, обеспечивающих истинную коммуникацию между людьми. Хабермас выдвигает идею коммуникативного взаимопонимания: “В отличие от “представления” или “познания” выражение “взаимопонимание” требует дополнения “свободное от принуждения”, так как это выражение должно употребляться как нормативное понятие. Из перспективы участников “взаимопонимание означает не эмпирический процесс, который обусловливает фактическое согласие, а процесс взаимного убеждения, который координирует действия множества участников на базе мотивации через обоснование. Взаимопонимание означает направленную на действительное согласие коммуникацию”[72]72
  Там же. – С. 1219.


[Закрыть]. Хабермас изучает “коммуникативное действие, в котором действия субъектов координируются не посредством эгоцентрических расчетов на успех, а посредством достижения понимания”[73]73
  Habermas. The Theory of Communicative Action. Vol. 1. Reason and the Rationalization of Society. – Boston: Beacon Press, 1984. – P. 286.


[Закрыть].

Он формирует концепцию, базирующуюся на дуалистическом разделении двух сфер человеческого существования – сфер взаимодействия людей с природой и межчеловеческого взаимодействия (интеракции). Барьеры культурных коммуникаций, по его мнению, преодолеваются “прочувствованием” философских традиций, братством мыслителей всех времен. Он обосновывает понятие “рекламная коммуникация” и раскрывает механизмы ее действия в политике и бизнесе. Модель коммуникации Хабермаса выделяет сферу коммуникаций в качестве особого онтологического объекта, изучение которого требует применения таких методов, как герменевтическая интерпретация смыслов, критическая рефлексия, рациональная реконструкция. Ю. Хабермас отдавал предпочтение позитивной науке в изучении социальных субъектов. Социальные коммуникации он рассматривает как способ эмансипации, высвобождения от экономических, политических и других влияний, искажающих коммуникации и играющих латентную роль принуждения. Формирование “эмансипированного общества” позволяет, по его мнению, вести разумный диалог всех со всеми другими. А это не что иное, как основа для формирования гражданского общества путем развития коммуникативных отношений и систем массовых коммуникаций.

Экзистенциалист, лауреат нобелевской премии Альбер Камю (1913–1960) рассматривает общение индивидов не как “подлинное”, а лишь как акт, подчеркивающий одиночество каждого. Согласно Камю подлинное общение между людьми невозможно. Единственный способ подлинного общения, считает он, – это единение индивидов в бунте против “абсурдного” мира. Высшим мужеством человека он считал борьбу с бессмысленностью бытия. По Г. Марселю (1889–1973) прообраз отношения человека к бытию – это личное отношение к другому человеку перед лицом бога. В центре внимания Марселя проблема бытия, преломленная через индивидуальный опыт, жизнедеятельность отдельного человека. Согласно учениям экзистенциалистов (философия существования) истинная коммуникация, как и творчество, несет в себе трагический надлом: мир объективности непрестанно грозит разрушить экзистенциальную коммуникацию.

В начале ХХ столетия наметились два подхода к изучению собственно коммуникативной основы социальной коммуникации. Первое направление базировалось на концепции технологического детерминизма. Наиболее известная – теория информационного общества, пропагандируемая Даниелем Беллом (р. 1919) и Збигневом Бжезинским (р. 1928), рассматривает средства информации в качестве стимула и источника социального развития. Разработанная Беллом концепция постиндустриального общества, по его мнению, делает излишней социальную революцию. Бжезинский в книге “Между двух веков. Роль Америки в технотронную эру”[74]74
  См.: Between two ages: American’s role in the technetronic era. – N.Y., 1970.


[Закрыть] c позиций технобюрократического утопизма излагает свой вариант постиндустриального общества, в котором отождествляет социально-экономическую и научно– техническую модернизацию современного мира с его американизацией, а также обосновывает претензии “новой интеллектуальной элиты” на политическое господство в “технотронном обществе”. В восьмидесятых годах ХХ века под влиянием бурного развития научно-технической революции, не изменяя своего социально-экономического содержания, получает развитие “теория информационного общества”, рассматривающая производство, распределение и потребление информации как преобладающую сферу экономической деятельности общества. В ней преувеличивается роль “информационного сектора” экономики, информационная теория стоимости противопоставляется трудовой теории стоимости.

Второе направление, утвердившееся под названием понимающей социологии, утверждает, что основной результат коммуникации – взаимное понимание.

Идеи социального конструктивизма обоснованы в трудах американского ученого П. Бергера (р. 1929) и немецкого социолога Т. Лукмана (р. 1927). “Конструктивисты” опирались на феноменологическую социологию австрийского философа и социолога А. Шюца (1899–1959). Альфред Шюц действие рассматривает как цель осуществления коммуникаций. Он изучает процессы и механизмы, при помощи которых воспроизводится сама реальность. По Шюцу ограниченность индивидуального опыта преодолевается благодаря идеализациям, свойственным повседневному опыту. Такой процесс приводит к формированию стандартизированной типологической структуры восприятия объектов. Для построения социальной коммуникации используется главный, но не единственный механизм – язык. Т. Лукман в совместной с П. Бергером работе “Социальное конструирование реальности”[75]75
  См.: Luckmann T. The social construction of reality (with P. Berger). – N. Y., 1966.


[Закрыть] разрабатывает феноменологическую версию социологии знания, изучающую процессы и механизмы, с помощью которых возникают, функционируют и распространяются знания (информация) в обществе.

Этнология коммуникации. Другим направлением этой группы истоков является этнология коммуникации, рассматриваемая иногда как часть этнической социологии (этносоциологии). Предмет этносоциологии – процедуры интерпретаций, скрытые, неосознаваемые, нерефлексированные механизмы социальной коммуникации между людьми. Все формы социальной коммуникации сводятся к речевой коммуникации, к повседневной речи. В рамках этносоциологии коммуникации исследуются связи социокультурного знания и речевых единиц. В собственно социологическом направлении выделяются социологические доминанты коммуникации, а в собственно этнологическом – анализируются этнологические факторы, обусловливающие социальную дифференциацию. Этносоциологи обращают внимание на то, что коммуникация между людьми содержит более существенную информацию, чем выраженная вербально, что существует неявное фоновое значение коммуникации, подразумевающее смыслы молчаливых действий, принимаемые участниками коммуникаций. По их мнению, социальная реальность приобретает смысл в процессе речевой коммуникации, когда люди представляют значения своих суждений в виде объективных свойств, признаков, приписываемых реальности. Коммуникация рассматривается как поток неповторимых уникальных ситуаций.

Подчеркивая уникальность каждой ситуации повседневного общения, этносоциология “отводит большое место механизмам рефлексии в работе познавательного аппарата: рефлексия, по сути дела, формирует когнитивные структуры различного уровня и повседневные представления о социальной реальности, и социологические теории, вырастающие на почве обыденных представлений. Этнометодология основывается на определенных теоретических допущениях: (1) на отождествлении социального взаимодействия с речевой коммуникацией; (2) на отождествлении исследования с истолкованием и интерпретацией действий и речи другого собеседника; (3) на выделении двух слоев в интерпретации понимания и разговора;

(4) на отождествлении структурной организации разговора с синтаксисом повседневной речи”[76]76
  Огурцов А.П. Этнометодология // Современная западная социология. – М., 1990. – С. 422.


[Закрыть].

Подходы к изучению коммуникации в середине XX века. В конце сороковых – пятидесятых годах ХХ века преобладали два подхода к изучению социальных коммуникаций. Первый, рационалистский подход базировался на концепции технологического детерминизма (в частности, теории информационного общества). Такой подход придает средствам массовой информации роль единственного стимула и источника социального развития. Информация рассматривается расширительно как основа культуры. Второй, иррационалистический подход представлен понимающей социологией, в основе которой лежит концепция взаимопонимания, т. е. понимание человеком другого человека. Здесь рассматриваются действия, ставящие своей целью коммуникацию (сознательно использующие знаки – Шюц), и не имеющие такой цели.

В британской (Дж. Барнз, Э. Ботт, К. Митчелл) и американской социальной антропологии при изучении процессов коммуникации в различных социальных группах широкое распространение получил метод анализа социальных сетей, включающий в себя описание и анализ возникающих в ходе социального взаимодействия и коммуникации связей (сетей). “В соответствии с требованиями позитивистской методологии они настаивают на изучении объективно наблюдаемых форм поведения, в качестве которых признаются процессы социальной коммуникации. Использование этого подхода в социологии в определенной мере было связано с традицией социометрии Морено, которая у сторонников анализа социальных сетей приобретает структуралистскую и бихевиористскую окраску в силу того, что в расчет не принимаются субъективно-психологические факторы, подчеркивается обусловленность человеческого поведения структурными образованиями, возникающими в ходе коммуникации”[77]77
  Современная западная социология. Словарь. – М., 1990. – С. 16–17.


[Закрыть].

Три основные интерпретации понятия “коммуникация”. Определений коммуникации множество. Американские ученые Ф. Дэнс и К. Ларсон проанализировали 126 определений термина “коммуникация”[78]78
  См.: Dance Frank, Larson C. The Functions of Human Communication: A Theoretical Approach. – N. Y.: Holt, Rinehart & Winston, 1976.


[Закрыть]. В настоящее время у понятия “коммуникация” три основные интерпретации. Во-первых, коммуникация представляется как средство связи любых объектов материального и духовного мира, т. е. как определенная структура. Во-вторых, это взаимодействие, в процессе которого субъекты коммуникации обмениваются информацией. Если субъекты коммуникации люди, то такая коммуникация превращается в ее новую разновидность – общение. В-третьих, под коммуникацией подразумевают передачу и массовый обмен информацией с целью воздействия на общество или его составные компоненты.

Изучение социальной коммуникации опиралось на различные направления, научные школы, теории, которые условно объединим в три группы коммуникации, сформированные на социальной, языковой и собственно коммуникативной основе. Социальная коммуникация вбирает в себя все три толкования понятия “коммуникация”. Первый подход ориентирован на изучение коммуникативных средств с целью их применения для реализации социальных функций. Второе толкование применительно к социальной коммуникации связано с проблемами межличностной коммуникации, а третье – с проблемами воздействия массовой коммуникации на развитие общественных отношений.

Социологическое изучение языковой коммуникации основывается на концепции, рассматривающей язык как социальное явление, средство общения людей, связанное с их положением в обществе, условиями жизнедеятельности и др. “И везде (помните эту знаменитую реплику Гамлета?) слова, слова, слова. Как известно, это выражение имеет сейчас или значение обещания, не подкрепленного реальными делами, или значение “пустая болтовня”. Но здесь оно употребляется в своем прямом, первородном, нефразеологическом значении, ничего отрицательного в себе не содержит и носит чисто деловой, информационный характер…[79]79
  Н.М. Шанский. В мире слов. – М.: Просвещение, 1978. – С. 3.


[Закрыть]”.

Социальная природа языка исследовалась еще в XVIII в. Д. Дидро (1713–1784), Ж. Ж. Руссо (1712–1778), А. Мейе (1866–1936) во Франции и М. В. Ломоносовым (1711–1765) в России. Глава Французской социологической школы в языкознании А. Мейе опирался на теории французских философов и социологов-позитивистов О. Конта (1798–1857) и Э. Дюркгейма (1858–1917), объяснявших изменения в языке только социальными причинами. В Швейцарии, США также стали формироваться различные социологические направления в изучении языковых коммуникаций.

В отечественной науке социологические исследования языка начаты в 20–30-х гг. XX в. Известные языковеды В.В. Виноградов (1895–1985), Е.Д. Поливанов (1891–1938), Б.А. Ларин (1893–1964), Г.В. Степанов (1919–1986), Л.П. Якубинский (1892–1945), В.М. Жирмунский (1891–1971) и др. рассматривают язык как средство общения на основе историко-материалистических принципов анализа общественных отношений. Они сумели преодолеть упрощенный подход к социальной функции языка, свойственный французской школе (социологизм), и подход последователей так называемого нового учения о языке Н.Я. Марра (вульгарный социологизм) (1864/65–1934).

В рамках социологического направления изучалась коммуникативная функция языка, связанная с социальным аспектом речи, общения, коммуникации. Другим источником социальной коммуникации является функциональная лингвистика, обосновывавшая свое понимание языка как целенаправленной системы средств выражения. Для социальной коммуникации наибольший интерес представляет функциональная дифференциация языковых средств и их соотношения с различными социальными функциями коммуникации. В коммуникативных ситуациях осуществляется варьирование языковыми средствами.

В середине 60-х годов ХХ столетия сформировалась дисциплина – социолингвистика, изучающая вопросы, связанные с социальной природой языка, его общественными функциями, механизмом воздействия социальных факторов на язык и той ролью, которую играет язык в жизни общества. Социолингвистика в свою очередь стала основой для развития социальной коммуникации.

Три методологических подхода изучения социальной коммуникации. Истоки социальной коммуникации связаны с исследованием социальных факторов, формирующих социальные знания и оценочные категории коммуникации. Само ключевое понятие “социальные коммуникации”, являвшееся центральным для социологии ХХ века, претерпело изменения. Сегодня оно применяется в трех методологических контекстах, в определенных аспектах, даже противоречащих друг другу. Именно эта причина не позволила до сих пор создать стройную теорию коммуникации.

Первый методологический подход базируется на классической позитивистской методологии субъектно-объектных диспозиций. Он представлен концепциями структурного функционализма, системного подхода, информационного общества, технологического детерминизма, компьютерной футурологии и др. Онтология социальных коммуникаций в данном подходе основывается на системных связях и функциях. Коммуникативные технологии ставят задачу сконструировать желаемые образ определенного субъекта и социальные связи в системе. В управленческом аспекте данный подход можно сравнить с принципом классической кибернетики, предполагающим жесткий контроль над поведением системы, при котором исключаются все ненужные взаимосвязи.

Второй, неклассический методологический подход основывается на когнитивной модели субъектно-объектных отношений по поводу объекта. Феноменологическая по своим истокам методология выделяет сферу коммуникации в качестве особого онтологического объекта. Его изучение требует применения таких методов, как герменевтическая интерпретация смыслов, критическая рефлексия, рациональная реконструкция. Автор этой методологии, уже упомянутый Юрген Хабермас отдавал предпочтение позитивной науке в изучении социальных субъектов. Межчеловеческие “интеракции” он рассматривает как инструмент реализации практических интересов людей, как способ эмансипации, высвобождения от экономических, политических и других влияний, которые искажают коммуникации и играют латентную роль принуждения. Формированию “эмансипированного общества” позволяет, по его мнению, вести разумный диалог всех со всеми другими. А это не что иное, как основа для формирования гражданского общества путем развития коммуникативных отношений и рационализации систем массовых коммуникаций. Хабермас отличает “истинные” коммуникации от “ложных” коммуникаций, пытается обосновать “техническую рациональность” (перенести технические средства и методы на область межчеловеческих интеракций). Рефлексивную речевую коммуникацию, предполагающую самоценную процессуальность проговаривания всех значимых аспектов коммуникации для ее участников, Хабермас обозначает понятием “дискурс” (discursus: от лат. discere – блуждать). “Дискурс – это та форма общения, которая не связана с контекстом опыта и деятельности и структура которой уверяет нас: заключения в скобки, обоснованность утверждений, рекомендаций или предупреждений являются особыми предметами дискуссии; участники, темы и степень активности не ограничиваются, за исключением тех моментов, которые имеют непосредственное отношение к проверке обоснованности обсуждаемых утверждений; нет лучшей силы, чем обоснованный аргумент, любые другие мотивы, кроме желания совместно доискаться до истины, исключаются”[80]80
  Habermas J. legitimation Crisis. – Boston: Beacon Press, 1975. P. 107–108.


[Закрыть].

Сегодня весьма актуально осмысление теорий коммуникативного действия и коммуникативной рациональности Юргена Хабермаса с позиций современности[81]81
  См.: Habermas J. The theory of Communicative Action. – Boston, 1984.


[Закрыть].

Третий, так называемый постнеклассический подход сводит природу социального к субъектно-субъектным отношениям, т. е. к принципу интерсубъективности, исключая объектность. Общество рассматривается как сеть коммуникаций, а коммуникации имеют возможность к самоописанию общества и его самовоспроизводству – принципы самореферентности и аутопоэзиса Н. Лумана (р. 1927). Коммуникация предстает не как послушный объект управленческих решений, а как активная самоорганизующаяся среда. Простейшие социальные системы – “интеракции” – формируются через взаимосогласование действий и переживаний участников общения. Общество же охватывает все действия, соотносящиеся друг с другом в коммуникации. Действие понимается как подлинный элемент социальной системы, которое производится и воспроизводится в ней в коммуникации с другими действиями-событиями. Такой подход к рассмотрению природы коммуникации выводит ее на новый уровень и придает ей социетальную роль. Сегодня представления Никласа Лумана о коммуникации как о сущностной характеристике самого общества, его выводы о том, что “человеческие отношения, да и сама общественная жизнь невозможны без коммуникации”[82]82
  Луман Н. Невероятные коммуникации. Проблемы теоретической социологии. Вып. 3. – СПб., 2000. – С. 43.


[Закрыть], а также оригинальные представления о том, что “только коммуникация может осуществлять коммуникацию”[83]83
  Луман Н. Что такое коммуникация? // Социологический журнал. – 1995. – № 5. – С. 114.


[Закрыть] в условиях развития четвертой информационно-коммуникационной волны[84]84
  См.: Шарков Ф.И. “Четвертая волна” (интерактивные электронные коммуникации). – М.: Прометей, 2005; Шарков Ф.И. Интерактивные электронные коммуникации (возникновение “Четвертой волны”). – М.: «Дашков и К°», 2008.


[Закрыть], приобретают новый смысл и вызывают особый интерес.

Теории коммуникативного сообщества, рассматриваемые с позиций объекта коммуникологии. Весьма актуально в этом плане осмысление теории коммуникативного сообщества с позиций объекта коммуникологии немецким философом Карлом– Отто Апелем (р. 1922)[85]85
  См.: Апель К.О. Трансформация философии. – М., 2001.


[Закрыть], в которой закладывается основа для рассмотрения сущности коммуникативности, коммуникативной общности, коммуникативного пространства, коммуникативной среды, коммуникативного действия, коммуникативного процесса. Апель в работах “Идея языка в традиции гуманизма от Данте до Вико” (1963), “Теория языка и трансцендентальная грамматика в свете вопроса этических норм” (1976) анализирует роль языка в контесте “субъект-субъектных отношений, которые трактуются как интерсубъектная коммуникация, которая не может быть сведена лишь к языковой передаче информации, являясь одновременно процессом, направленным на достижение согласия, “согласованное понимание смысла в неограниченном коммуникативном сообществе”. Концепция Апеля трактует языковую практику (акты речевой коммуникации) как языковые игры. Апель вводит понятие “трансцендентальных языковых игр” как языковых игр идеального “коммуникативного сообщества”. Языковая игра – интерсубъектная коммуникация, “которая не может быть сведена к языковой передаче информации…, а является одновременно процессом достижения согласия”.

Допуская определенный плюрализм прочтения, Апель в своей концепции предполагает аутентичную трансляцию коммуникационному партнеру семантики речевого поведения субъекта.

Ролан Барт (Barthes) (1915–1980), французский литературовед, философ-структуралист, основатель Центра по изучению массовых коммуникаций в работах “Нулевая степень письма” (1953), “Элементы семиологии” (1964) и “Империя знаков” (1970) рассмотрел принципы и методы обоснования знания. Проблема языка в его работах вытесняет проблему сознания, а сам язык становится условием познания феноменов “сознания”, “бытия” и пр. “Эпицентром исследовательских интересов Барта выступает, однако, не сама система знаков и денотативных значений, а возникающее в процессе коммуникации поле “коннотативных”

значений, которое и позволяют тому или иному обществу дистанцироваться в культурно-историческом плане от иных обществ, с их особыми коннотативными содержаниями”[86]86
  История философии: Энциклопедия. – Минск: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2002. – С. 77.


[Закрыть].

Барт считает, что в слове значима возможность значения (само слово не имеет значения), реализуемая в конкретном тексте. Каждое новое прочтение текста открывает новое значение. Барт придерживается постмодернистской философии, не очень-то руководствуясь репрезентативной теорией знака. “Знак больше не является чистой и простой связью… между тем, что означает, и тем, что обозначается”. Барт миф называет вторичным знаком. Например, первичный знак медведь, вторичный знак – сила. Миф о силе медведя используют в символике политической партии “Медведь”. Медведев – фамилия (первичный знак); сильный человек (вторичный знак).

В “Мифологиях” Ролана Барта есть также небольшое эссе “Иконография аббата Пьера”, где в облике этого священнослужителя он видит “Все знаки апостольства: добрый взгляд, францисканская стрижка, миссионерская бородка, – а в довершение всего кожаная куртка священника-рабочего и паломнический посох”. У святого, как он считает, не может быть пересечения с каким-то формальным контекстом: “Идея святости несовместима с идеей моды”. И далее рассуждает о бороде: “В церковной среде борода – не случайный признак: обычно она составляет атрибут миссионеров или же капуцинов, т. е. неизбежно обозначает апостолическую миссию и бедность. Того, кто ее носит, она несколько выделяет из белого духовенства: бритые священники воспринимаются как теснее связанные с земной юдолью, а бородатые – как более близкие к Евангелию”[87]87
  Там же. – С. 97–99.


[Закрыть]. О “сообщении без кода”, по выражению Р. Барта, говорят и исследователи киноязыка: “Если деятельность писателя – это чисто художественное творчество, то деятельность автора фильма – творчество вначале лингвистическое, а уже потом художественное”. То есть создатель иконического сообщения должен предложить потребителю не только само сообщение, а также грамматику для его понимания. В рамках естественного языка у нас нет такой проблемы: код, грамматика созданы до нас, мы только занимаемся созданием новых высказываний.

Становление теории коммуникации. “Теория коммуникации – сравнительно молодая область научного знания, которая стала обретать статус самостоятельной академической дисциплины в нашей стране лишь в последнее десятилетие”. Она представляет собой “не беспорядочный набор сведений, добытых в других областях научного знания, а их органическое единство, получившее свое выражение на различных уровнях теоретического обобщения”[88]88
  Основы теории коммуникации / Под ред. проф. М.А. Василика. М.: Гардарики, 2003. – С. 9, 17.


[Закрыть].

В этой книге в соответствии с предметом в основном рассматриваются социальные коммуникации, если не сделана специальная оговорка. Теория социальной коммуникации прямо связана с теорией речевых (коммуникативных) актов. Теории коммуникативных актов предшествовала идея множественности функций языка и его взаимодействия с жизнью, основанная австрийским философом и логиком Людвигом Витгенштейном (1899–1951). Он выдвинул программу построения искусственного языка, прообразом которого является язык математической логики. В середине 50-х годов английский философ, представитель лингвистической философии Джон Остин (1911–1960) заложил основы этой теории. В своей концепции Остин абсолютизировал точку зрения, согласно которой основная цель философского исследования – прояснение выражений “обыденного” языка. Он выступал против неверного употребления отдельных слов и выражений. Под “перформативными” высказываниями он понимал конкретное исполнение определенных намерений, а под “констатирующими” – высказывания, к которым применимы понятия истины и ложности.

В дальнейшем социальные факторы речевой коммуникации продолжали развивать отечественные и зарубежные ученые (Дж. Сёрль, М.М. Бахтин, Н. Арутюнова), изучавшие высказывания, в которых реализуется установка собеседника, что и позволяло выявить социальные факторы речевых коммуникаций. Основатель всемирно известной диалогической школы языка М.М. Бахтин наполняет слова смыслом и значением: “мы в действительности никогда не произносим слова и не слышим слова, а слышим истину или ложь, доброе или злое, важное или неважное, приятное или неприятное и т. д. Слово всегда заполняется идеологическим или жизненным содержанием и значением”[89]89
  Цит. по: Кашкин В.Б. Основы теории коммуникации: Краткий курс. – М.: АСТ: Восток – Запад, 2007. – С. 11–12.


[Закрыть]. Бахтин в качестве необходимого признака любого высказывания называет его обращенность, адресность, отмечая, что всякое высказывание приобретает смысл только в контексте.