Текст книги "В плену страстей"

Изумленный Сассакус опустился на колени.

– Вы женщина ван дер Риса? – недоумевающе поинтересовался он. – Мы с Калебом старые друзья. Я Сассакус. Прошлой ночью Калеб был здесь, и мы проговорили несколько часов, Я не подозревал, что вы здесь, – он пожал плечами. – Мои люди не всегда считают подходящим немедленно сообщать мне обо всех новостях. Я не могу наказать их, потому что вижу: они прекрасно позаботились о вас.

Рэн улыбнулась.

– Да, ваши люди превосходно позаботились обо мне, и я чувствую себя гораздо лучше. Я очень рада, что вы с Калебом друзья. Скажите, где он сейчас?

Лицо Сассакуса озарилось улыбкой.

– Вижу по вашим глазам, что вы любите его. Я прикажу своим воинам отвезти вас к нему. Вы вернетесь к своему народу. Мы не желаем вам зла, верьте нам.

– Я верю и хочу поблагодарить всех, особенно девочек, которые принесли меня сюда. Могу я как-то отблагодарить вас за вашу помощь?

– Достаточно того, что вы вернетесь в свой мир. Калеб – мой друг, теперь и вы станете моим другом. А сейчас вы должны позволить женщинам снять компрессы и вымыть вас. Еду вам принесут. Когда отдохнете и будете в состоянии ехать, отправитесь в путь.

Он опять тепло улыбнулся, довольный, что смог услужить своему другу Калебу.

ГЛАВА 23

Калеб въехал в Сейбрук и передал поводья коня Сзмми. Он очень устал, чувствовал себя опустошенным и испытывал глубокую душевную боль. Находиться так близко от Рэн и снова потерять ее! Будь проклят этот Уэзерли! Нужно разыскать его и выбить из него правду.

Калеб окинул взглядом поселение и подивился такой бурной деятельности в столь ранний час. В ушах стоял гул от яростного стука молотков. Прихожане Баскома трудились в поте лица: с помощью местных жителей они строили себе дома и возводили новую церковь.

Калеб прислонился к могучему дубу, наблюдая, как дружно трудились мужчины, пока не появился Баском с молитвенником в руках. Он громко завопил, стараясь перекричать стук молотков, и стал ждать, когда рабочие узнают его. Люди прекратили работу и обменялись несколькими словами со Стоунхамом. Услышав, о чем они говорят, Калеб чуть не расхохотался вслух.

– Настало время молитвы! – возвестил священник. – Отложите инструменты и присоединяйтесь ко мне, пора помолиться Господу о прощении грехов наших! Мои прихожане ожидают вон там, – изрек Баском, указывая направление сухощавой рукой.

– Мы не можем сейчас пойти на твой молебен, – возразил плотный мужчина с красным лицом. – Каждый день мы должны выполнять определенную норму, пока мы ее ни сделаем, мы не имеем права уйти со строительства. Если бы еще пару лишних рук, то тогда мы могли бы и помолиться. А вы сами не желаете нам помочь, священник? – ухмыльнулся он.

– Молитвы и прощение гораздо важнее работы, даже если эта работа заключается в возведении Храма Господня, – смиренно ответил Баском.

– Вы перестанете так думать, если сюда прискачут краснокожие. Мы работаем с рассвета до поздней ночи, а молимся по воскресеньям, – мужчина подал товарищам знак продолжать работу и взял молоток.

– Нельзя пропускать ни дня без молитвы Всевышнему, – назидательно произнес Баском. – Каждый день принадлежит Господу. Этому я должен вас научить, – он расправил узкие плечи и приосанился. – Я посланник Всевышнего!

Один из поселенцев ухмыльнулся и пробормотал:

– Тогда доставь свое «послание» в какое-нибудь другое место! – и, словно ставя точку в беседе, с энтузиазмом ударил по гвоздю молотком.

Не желая продолжать проигранный спор, Баском сердито зашагал прочь.

– Сдается мне, Господь не очень-то усердствовал, посылая к нам этого священника, – заметил один из рабочих.

Мужчины от души рассмеялись, и звуки эти долетели до уходящего Баскома. Его тонкие губы сложились в тонкую жесткую линию, и он взмолился, чтобы Бог обрушил свой гнев на тех, кто посмел выставить его на посмешище. С тех пор, как от него ушла жена, все пошло наперекосяк. Каждый день Баском замечал задумчивое выражение на лицах своих прихожан. Если мужчина не смог справиться с собственной женой, как он может совершать богослужения и вести за собой свой народ? И рехнувшаяся Сара, разумеется, не способствовала укреплению его авторитета. Сегодня Баском намеревался в присутствии всех членов собрания изгнать Сару из общества. Незамужние беременные женщины обязаны понести наказание за свои тяжкие грехи.

* * *

Солнца уже клонилось к закату, когда Рэн и сопровождающий ее отряд воинов-пикотов продвигались по тропе сквозь густые коннектикутские леса в сторону форта Сейбрук. Птицы пели вечерние песни перед тем, как устроиться на ночлег, с залива дул легкий бриз.

Рэн была очень благодарна женщинам-пикотам за трогательную заботу. На теле девушки до сих пор остались кровавые рубцы от веревок Малькольма, но следы от укусов рыжих муравьев почти исчезли благодаря прохладным компрессам из ила, которыми лечили ее индеанки.

Из-за напряженности в отношениях между колонистами и индейцами воины знаками объяснили Рэн, что здесь, у маленького ручья, несущего свои воды в реку, они покинут ее и дальше она поедет одна. Они также дали понять, что отправятся на поиски капитана ван дер Риса, чтобы сообщить о ее местопребывании. Один из индейцев, заметив на лице Рэн озабоченное выражение, махнул рукой в небо и указал на солнце, потом слегка опустил руку. Девушка поняла, что путешествие должно закончиться до наступления темноты.

Оставшись в одиночества среди удлиняющихся теней, Рэн отдыхала на берегу ручья, восхищаясь красными и золотыми бликами на поверхности воды. Перед тем как девушка покинула поселение Сассакуса, одна из женщин подарила ей прекрасное платье из мягкой оленьей кожи, расшитое бусинками и украшенное бахромой. Темные волосы Рэн были затянуты высоко на макушке ремешком из сыромятной кожи, обнажая длинную и изящную шею. День был жарким, а тропа пыльной, и Рэн с вожделением посмотрела на прохладную воду ручья.

Зачарованная искрящимися струями, она встала, быстро сбросила с себя платье и мокасины, подошла к ручью и попробовала воду ногой. Помечтав о куске душистого мыла, девушка вошла в ручей и обнаружила, что в самом глубоком месте вода доходит ей до пояса. Погрузившись в прохладу воды, Рэн засомневалась, от чего дрожит – от холода или от предстоящей встречи с Калебом. По дороге к Сейбруку все ее мысли были только о нем. Рэн и представить себе не могла, какой будет его реакция, когда Калеб увидит ее. Последнее, что Рэн знала о нем, – это то, что Сара заявила, будто он является отцом ее ребенка. А поскольку Калеб был благородным человеком, Рэн была уверена, что к данному времени он уже женился на Саре…

Усилием воли Рэн заставляла себя не думать об этом и принять все как есть, а не так, как бы ей хотелось. Но она не могла справиться с воспоминаниями: перед глазами всплывало лицо Калеба… его темные глаза, согревающие ее невидимым пламенем, дающие понять, что она прекрасна и желанна… его рот, завладевший ее губами… крепкие белые зубы, нежно покусывающие ее нижнюю губу… его руки, сильные и мускулистые, но такие чуткие и ласковые… Рэн вспоминала свои ощущения, когда гладила густые и жесткие волосы Калеба, когда его стройные крепкие бедра прижимались к ней, от чего ноги у Рэн подкашивались и она чувствовала себя беспомощной… Она слышала звуки его голоса – уверенного и повелительного, когда он отдавал приказы своей команде; бархатного и нежного, когда нашептывал ей на ухо слова любви. Насмешливые морщинки в уголках глаз, едва заметный шрам на верхней губе – все это Калеб…

Рэн подняла глаза и обнаружила, что он стоит совсем рядом. Сначала она подумала, что это просто игра воображения – слишком велико было желание увидеть любимого…

Калеб стоял на берегу, скрестив на груди руки. Он был неподвижен, как могучий дуб за его спиной; лишь глаза казались живыми. Калеб медленно протянул руку, желая прикоснуться к Рэн и убедиться, что все это не сон. Все сомнения девушки сразу же улетучились, ответы на свои вопросы она прочла в его глазах.

Рэн поплыла к нему как во сне. Не замечая своей наготы, не обращая внимания на бриз, холодящий кожу и путающий волосы, она вышла из ручья, протягивая к Калебу руки. Все чувства Рэн отражались в ее глазах.

Уже в его объятиях, при мысли, что они навеки принадлежат друг другу, в душе Рэн вновь воцарились мир и спокойствие. Глаза и губы Калеба рассеяли все сомнения, терзавшие ее.

Калеб потерял дар речи от нахлынувшего счастья. Рэн не сон! Она здесь, в его объятиях, и он уже никогда не отпустит ее…

Длинные пряди волос обрамляли прекрасное лицо Рэн. В лучах заходящего солнца тело казалось вылитым из бронзы. Калеб прижал ее к себе, положив руки на ее бедра, словно они всегда лежали там.

У Рэн от радости закружилась голова, задрожали ноги. В поисках поддержки она прильнула к Калебу и почувствовала, что ее положили на песчаный берег. Она знала, что он рядом, обнимает ее, наслаждается ее близостью и любовью. Рэн отдала тело во власть Калеба и стала рабыней его страсти. Сотни раз его ищущие, жаждущие губы завладевали ее ртом. Тысячи раз его руки ласкали ее тело, но Калеб все не мог насытиться ею. Рэн опьяняла его красотой: стройными длинными ногами, округлыми бедрами, соблазнительной, манящей высокой грудью…

От нежных прикосновений Калеба Рэн дрожала и извивалась, поощряя мужчину целовать свои гибкие бедра, позволяя проникать в лоно, сводя его с ума ответными ласками и вдохновляя действовать дальше. Закрыв глаза, с именем Калеба на устах Рэн послушно пошла за любимым в царство любви…

* * *

Ночной воздух был теплым и приятным. Рэн проснулась и первым делом подумала о Калебе. На миг девушке показалось, что все события этой волшебной ночи приснились ей. Рэн вдруг осознала, что лежит одна – обнаженная, но прикрытая рубашкой Калеба. Испугавшись, что их снова разлучили, она резко села.

Внимание Рэн привлек плеск со стороны ручья. Калеб поливал себя водой, и тонкие струйки стекали по его телу, поблескивая в лунном свете. Рэн, как загипнотизированная, с наслаждением рассматривала его мускулистую грудь, мощные бицепсы, сильную шею и гордую посадку головы.

Она встала, отбросив в сторону рубашку, и вошла в ручей, не обращая внимания на прохладу воды. Лишь одно сейчас имело значение: быть рядом с Калебом, чувствовать его близость.

Все вокруг словно замерло. Слышалось лишь тихое журчание воды и негромкая песня ночной птицы. В ручье отражались мерцающие звезды. И с новой силой в их телах вспыхнуло желание, заставляя бурлить кровь, а сердца – учащенно биться.

Рэн встала перед Калебом, гордо расправив плечи и высоко подняв голову. Она заглянула любимому в глаза и призналась:

– Я ни о чем не жалею, – голос ее был нежен. – Я бросилась в твои объятия и отвечала на ласки. Я ни о чем не жалею!

Она вопросительно сверкнула глазами.

– Я чувствовал твою нерешительность, желание пойти на попятную. Хотя это было почти незаметно, но все-таки имело место, – голос Калеба звучал низко и хрипло от бушевавших в нем чувств. Девушка опустила глаза.

– Теперь ты хорошо меня знаешь. Ты изучил меня всю. На моем теле нет такого места, которое бы осталось для тебя тайной. Но что я знаю о твоем теле? – шепот ее был едва слышен и напоминал шелест листьев.

Калеб взял руку Рэн и положил себе на грудь. Девушка склонила голову к его плечу – жест, известный всем влюбленным. Ее рука, коснувшаяся мужской груди, слегка дрожала. Пальцы Рэн медленно и нежно скользнули вдоль его тела, пробуждая жаркие волны желания, отдававшиеся сладкой болью в возбуждающейся мужской плоти.

Калеб подхватил ее на руки и понес к поросшему мхом берегу; там он бережно опустил ее на разбросанную одежду и лег рядом. Рэн осторожно, но настойчиво познавала тайны его тела, становилась хозяйкой его души. Рэн, его волшебница, пробудила в Калебе страсть и любовь. Она пленила его душу и тело и сделала мужчину своим рабом. С губ Калеба сорвался крик страсти и радости:

– Рэн!

* * *

На рассвете Калеб с нетерпением ждал Сэмми, чтобы мальчик оседлал коня. Все его мысли были о предстоящем дне, поэтому, когда он разговаривал с Рэн, Лидией и Питером, тон его был резким:

– Оставайтесь в форте. Я не знаю, когда вернусь. Проследите за доставкой провизии на корабль. Я хочу, чтобы мы были далеко в море к тому моменту, когда разразится война между пикотами и колонистами.

Когда Рэн с Лидией, взявшись за руки, отправились по своим делам, Калеб предупредил Питера:

– Уэзерли все еще бродит где-то поблизости. Он не сможет вечно жить в лесу и обязательно явится за чем-нибудь в Сейбрук. Это сулит нам одни неприятности, в особенности – Рэн. Держи ухо востро! Я оставляю обеих женщин на тебя. Не подведи, Питер!

– Не волнуйся, капитан. Мы проследим за погрузкой корабля и соберем команду. Если встретишь наших парней в Нью-Амстердаме, скажи, чтобы неслись сюда что есть духу, если не хотят, чтобы их скальпы болтались на поясах краснокожих.

Калеб бросил последний взгляд в направлении, куда удалились Лидия и Рэн. Ему до боли хотелось снова увидеть лицо любимой и крепко обнять ее. Калеб решительно вскочил на коня и выехал из форта, размышляя о предстоящей войне. Готовы ли к ней колонисты? Станут ли они достойными противниками индейцам, которые знают окрестные леса как свои пять пальцев? Калеб с содроганием представил, что могут сделать отчаявшиеся племена с молодым городом Сейбрук. Даже по одной этой причине ему хотелось увезти Рэн и свою команду как можно дальше отсюда.

В то время как Калеб ехал в сторону Нью-Амстердама, Рэн и Лидия разговаривали с женщинами форта и внимательно выслушивали указания, как пройти к ягодному полю. Со сверкающими глазами Лидия представляла, какие пироги испечет сегодня к обеду, как наварит джема на обратную дорогу.

– Если мы наберем ягод, вы дадите нам муки? – спросила Рэн улыбающуюся женщину и получила согласие.

Шагая по пыльной дороге, Лидия без умолку болтала о том, как пекут пироги, и сообщила подруге, что секрет кроется в добавлении лимона. Она сетовала, что вряд ли найдет здесь лимон для пирожков, и раздумывала, чем бы его заменить. Вдруг Рэн дотронулась до ее руки, заставив остановиться.

– Посмотри, – прошептала она.

У Лидии перехватило дыхание при виде своего мужа, который вывел Сару в центр круга, образованного пуританами. Сара выглядела очень неопрятно: волосы растрепаны, платье превратилось в лохмотья. Она прикрывала лицо руками – то ли от стыда, то ли от страха.

– Что он собирается с ней сделать? – с ужасом зашептала Рэн.

– О нет! – простонала Лидия. – Он хочет отречься от нее как от сестры, а затем заставит сделать это и родителей. Он объявит всем людям, что она совершила и за что Бог наказывает ее. О Рэн, мы не должны допустить этого! Я знаю, – быстро проговорила она, заметив колебания Рэн, – что тебе сделала Сара, но все позади. Калеб останется с тобой навсегда. Сейчас Сара уже не та, что прежде: что-то произошло с ее рассудком. Стоит только заглянуть в ее глаза, сразу поймешь, что она сошла о ума. Мне очень жаль ребенка, которого она носит.

– Что с ней будет? – спросила Рэн, оглядывая ряды пуритан в надежде, что кто-то вступится за Сару.

Никто вперед не выходил.

Лидия уловила ход ее мыслей и отрезвила девушку:

– Не жди, что кто-то из них защитит ее. Как бы ты поступила, если бы перед тобой стоял посланник Божий и утверждал, что знает, как спасти Сару? Это очень просто, сама сейчас увидишь. Баском возьмет Сару за руку и выведет из круга. Начиная с этого момента она уже не будет принадлежать никому. Ей придется самой добывать себе пищу, как дикому зверю. Баском считает, что таким образом она понесет наказание. Сара совсем сойдет с ума и в конце концов умрет. Мой бывший муженек уже сотворил нечто подобное с одной бедной старушкой, которая сказала, что у нее нет монетки, чтобы отдать ее Богу. Баском заявил, что она отдавала свои деньги дьяволу и посещала местные пивнушки. Опозоренная женщина бросились в реку, а Баском помолился за ее душу.

– О Боже! Мы станем ждать его безумных бредней или сейчас же вырвем ее из этого проклятого круга? – не выдержала Рэн.

– Пошли! – решительно заявила Лидия, вскинув голову.

– Он не попытается остановить нас? Может, нам чем-нибудь вооружиться? – предложила Рэн, подбирая две крепкие палки. – Если он сделает хоть одно неверное движение, бей его.

– Конечно же, он попробует нас остановить. Для Баскома это важное событие: не каждый день посланник Господа изгоняет из общества собственную сестру! – Лидия взяла у Рэн палку и твердым шагом двинулась вперед.

Вместе они прошли сквозь тесный круг пуритан. Баском догадался об их намерениях в тот момент, когда заметил палки в руках женщин.

– Вас сюда не звали! – грубо заявил он, выходя в центр круга, чтобы встать рядом с Сарой, которая смиренно ждала наказания.

– Как будто меня волнует твое мнение, Баском Стоунхам! – Рэн презрительно усмехнулась и замахнулась палкой. – Мы забираем с собой Сару и позаботимся о ней.

– Нет, я не позволю! Вы обе грешницы! Неужели вы думаете, что я доверю свою сестру двум грешницам? – в ярости заорал он, когда и Лидия замахнулась палкой.

– Единственный грешник из нас – это ты, потому что замышляешь зло против собственной плоти и крови! Если бы ты был настоящим посланником Господа, ты бы простил ее, а не вынуждал бы жить так, как живет зверь в лесу. Ты грешник, Баском! – закричала Рэн, чтобы слышали все Прихожане. – Сара идет с нами!

– Сара остается!

Рэн и Лидия ударили одновременно: одна стукнула Баскома по голове, другая угодила в живот. Он упал как подкошенный. Женщины схватили Сару за руки, пока обескураженные пуритане не предпринимали никаких действий.

– Бог мой, – запричитала Лидия, – она же не в состоянии двигаться!

– Тогда тащи ее, только уводи отсюда! – крикнула Рэн, готовая отразить любую атаку сторонников Баскома.

Однако пуритане стояли неподвижно, открыв рты от изумления. Рэн подхватила Сару под руку, и они вместе с Лидией попытались вытащить ее из круга безмолвных наблюдателей.

– Проклятие! Сара, если ты не начнешь шевелить ногами, я брошу тебя здесь! – Рэн на мгновение остановилась и приподняла голову Сары: в голубых глазах не было и намека на здравый ум. – Ты была права, Лидия! Она даже не знает, что происходит. Поторапливайся, пока этот мерзавец не очухался. Я представить себе не могу, как ты вообще могла выйти за него замуж, прожить с ним столько лет и сохранить трезвый рассудок, – ворчала она, пока они тащили по пыльной дороге безвольную Сару.

– Нам придется ненадолго остановиться и отдохнуть, Рэн. Сара чертовски тяжела. Баском не станет преследовать нас, можешь не сомневаться. И, если я не ошибаюсь, его прихожане тоже не пойдут за нами. Они наверняка задумались о достоинствах своего пастыря.

На последнем издыхании уставшие женщины прислонили Сару к искривленному стволу старого дуба. Как только они отпустили ее, Сара сразу же сползла на землю. Рэн сморщилась.

– Я стараюсь быть милосердной, Лидия, но у меня совершенно нет сил снова поставить ее на ноги. О Боже! Что же нам теперь с ней делать? Не стоит даже заикаться Калебу, чтобы он взял ее на корабль. Он уже сыт по горло Баскомом и его родственничками.

– Садись, нужно все как следует обдумать, – пробормотала Лидия; помолчав несколько минут, она предложила: – Может быть, ее приютят индейцы?

– Ну, если ты не можешь придумать лучшего, то об этом вообще забудь, – отрезала Рэн.

– Но что нам делать? Если мы не можем забрать ее с собой на корабль, то больше мы ничего для нее не сделаем. Мы ведь не в Англии, Рэн. Здесь даже нет возможности снять жилье. А Саре требуется уход и постоянная забота. Пока мы сами можем по очереди заниматься этим, но что будет после нашего отъезда?

– Вполне возможно, твоя идея об индейцах не так уж плоха. Гораздо легче построить хижину, чем дом. Но неужели здесь не найдется ни одной доброй души, которая сжалится над Сарой и позволит ей остаться в поселении? – с надеждой спросила Рэн.

– Не рассчитывай на это. Местные жители – странный народ. Они не поймут, что Сара безумна. Они боятся подобных вещей и заявляют, что это творение дьявола. Поэтому нам самим придется позаботиться обо всем. Я сердцем чувствую, что очень скоро Баском опозорится… – Лидия помедлила, – мне слишком хорошо известны его аппетиты и тяга к молоденьким девочкам. В таком маленьком городке, как Сейбрук, его пристрастия недолго будут оставаться тайной. Я уверена, что родители Сары придут ей на помощь, как только пуритане прогонят его. Только бы нам найти человека, который позаботится о ней до этого времени. Помнишь, мы видели старую индеанку, когда шли за ягодами?

Рэн кивнула.

– Она мешала что-то в котелке над костром… Давай предложим ей сделку! – возбужденно воскликнула она. – Может быть, нам удастся соблазнить ее? Мы можем отдать ей драгоценные камни, выигранные у Фаррингтона. Индейцы обожают всякие безделушки.

– Но ведь Калеб собирался анонимно вернуть их королю! – заволновалась Лидия.

– Королю они не нужны. У него и так всего хватает, – фыркнула Рэн. – Кроме того, я честно выиграла эти камешки в карты. У Калеба нет никакого права распоряжаться моей собственностью.

– Но ты отдала их мне, а я передала на хранение Калебу, – удрученно заметила Лидия.

– Значит, нам надо выкрасть их. Куда Калеб положил их?

– В сейф в своей каюте, – ответила Лидия.

– Оставайся здесь, с Сарой, а я вернусь на корабль и заберу камни. Если встречу по дорого Питера, то пришлю его к тебе. Не спускай с Сары глаз. Если удастся, попробуй отвести ее к реке и вымыть: от нее дурно пахнет.

– Теперь, наверное, мы не пойдем за ягодами и не попробуем пирожков на десерт…

– Не расстраивайся, Лидия! Дадим детям камешек-другой – и они наберут нам ягод. Или я дам им одну из игральных карт с красивыми птицами, – Рэн вскочила на ноги и бросилась бежать.

Вернувшись на корабль, она ворвалась в каюту Калеба и разыскала сейф. Дрожащими пальцами Рэн вставила шпильку в замок сейфа, и вскоре мешочек с драгоценными камнями оказался в ее руках.

Через час Рэн уже тащила за руку упирающуюся индеанку к тому месту, где оставила Сару. Создавалось впечатление, что Сара так и не шевельнулась с тех пор, как ушла Рэн. Лидия устало подтвердила это.

– А теперь наступает самое трудное, – сказала Рэн. – Мы должны объяснить этой женщине, чего мы хотим. Как нам сказать, что Сара… что у нее… не все в порядке с головой?

– Она уже знает, – кивнула Лидия.

Индеанка встала на колени и пристально посмотрела на Сару. Женщина постучала себе по голове, а затем энергично замотала ею.

– Думаю, она отказывается.

– Кажется, ты права, Лидия. Но мы должны убедить ее! Может быть, после того, как мы скажем ей о ребенке, ее отношение изменится?

– Будем надеяться, – с кислым видом ответила Лидия.

– Проклятие! Я же понятия не имею, как разговаривать с индейцами!

– Придумай что-нибудь, тебе всегда это удавалось.

– Мадам, – повелительным тоном начала Рэн, – нам нужна ваша помощь…

Она постаралась изобразить руками, что им нужна хижина. Рэн указала на старуху, потом на Сару, давая понять, что хочет, чтобы индеанка позаботилась о девушке, которая не в своем уме.

Старуха покачала головой и произнесла единственное слово:

– Сумасшедшая.

– Это временное состояние, – уверенно сказала Рэн. Затем она сложила руки и показала, как качают младенца, а потом показала на Сару.

Индеанка снова покачала головой и подняла вверх два пальца.

– Сумасшедшая, – повторила она.

– Придется пустить в ход драгоценные камни, – проворчала Рэн.

Она достала два изумруда и сверкающий рубин и протянула их индеанке на раскрытой ладони. Глаза старухи засветились. Она сначала взглянула на Сару, затем на камни, словно взвешивая ценность того и другого.

Лидия и Рэн затаили дыхание, ожидая, что решит индеанка. Драгоценные камни победили, и она протянула за ними руку. На этот раз Рэн отрицательно покачала головой и снова показала, что нужна хижина. После нескольких минут оживленной жестикуляции старуха удалилась и вернулась с целой охапкой длинных веток и кусками коры. Она ловко принялась сооружать временное убежище для Сары. Завершив работу, она протянула руку за самоцветами. Но Рэн указала на Сару. Старуха взяла девушку на руки и потащила в хижину. Рэн и Лидия стиснули зубы, услышав грохот падающего тела. На этот раз Рэн положила камни в протянутую ладонь индеанки. Рэн театрально потерла руки и рассмеялась.

– Мы проделали большую работу. Убедить эту женщину позаботиться о Саре было гораздо труднее, чем выманить у Фаррингтона драгоценности. Если кто и заслужил ягодный пирог на десерт, так это мы.

– Смотри, там какая-то суета и суматоха, – заметила Лидия, когда они приблизились к центру поселения. – Наверное, происходит что-то серьезное, если Баском прервал свою молитву!

– Пойдем и узнаем, в чем дело, – коротко бросила Рэн, потянув Лидию за руку.

– Почему тебе всегда хочется быть в самой гуще событий? Там Питер, он потом нам обо всем расскажет.

– Так дело не пойдет. Я хочу все услышать собственными ушами. Иди быстрее, Лидия! – Рэн ускорила шаг.

– Мужчина, ведущий беседу, одет как человек из общества. Наверняка это важная птица!

Когда обе женщины подошли к Питеру, выяснилось, что они опоздали. Оратор развернулся и ушел, и лицо его выражало ненависть и злобу. Питер с тревогой посмотрел на женщин.

– Что происходит? – потребовала объяснений Рэн. – Кто был этот человек, Питер?

Первый помощник пожал плечами.

– Он сказал, что он губернатор Кифт. Он хочет, чтобы у Калеба и у нас были неприятности. Он называет нас «сочувствующими индейцам» и «предателями». Заметили, какие на нас бросают взгляды? Идите за мной быстрее. Мы возвращаемся на корабль.

Женщинам не нужно было повторять дважды. Они тоже слышали приглушенный ропот и видели волнение на лицах людей.

– Ну вот, мы остались без пирога! Я так и знала, что сама должна была собрать эти проклятые ягоды, – бурчала Лидия, стараясь не отстать от Питера.

– Питер, скажи, почему губернатор заварил эту кашу? – допытывалась Рэн.

– Кифту не нравится, что Калеб стал диктовать условия и прижал его к стенке по поводу Голландской Вест-Индской компании. Он просто боится за свое благополучие.

– Будем ли мы в безопасности на борту? – с дрожью в голосе спросила Лидия.

– Для нас в любом случае это лучше всего, – мягко заметил Питер, взяв ее под руку.

Рэн от всего сердца пожалела, что рядом нет Калеба, чтобы поддержать ее.

– Сомневаюсь, что они решатся на что-нибудь сегодня ночью, но мы должны быть готовы ко всему, – продолжал Питер. – Неизвестно, когда капитан вернется из Нью-Амстердама – сегодня вечером или завтра. Мы должны позаботиться о себе сами.

– Но почему? – возмутилась Лидия. – Мы ничего плохого не делали! Капитан ни в чем не виноват!

– Таких людей, как Кифт, это мало беспокоит, для них все средства хороши. Не думаю, что его недовольство направлено против всех нас. Он боится капитана. Ему меньше всего хочется, чтобы «Морская Сирена» покинула порт без груза для компании.

– Будь я проклята, если позволю им хотя бы прикоснуться к кораблю Калеба! – взорвалась Рэн.

– И я тоже! – поддержала ее Лидия, подбоченясь и сверкая голубыми глазами. – Для меня это не простое судно, это символ моей свободы! – она гордо тряхнула рыжей копной волос.

Питер почувствовал холодок в животе. Две женщины и он сам… Что они могут сделать с отрядом разгневанных поселенцев, которые ищут повод для хорошей драки? И зачем только капитан отпустил команду на берег? Матросы расползлись в разные стороны; скорее всего, напились в стельку. И даже если удастся привести их на корабль, пользы от них не будет.

– У нас еще в запасе несколько дневных часов, – заметила Рэн. – Если ты чувствуешь, что что-то может случиться сегодня ночью, то нам необходимо придумать, как обороняться на борту. Я точно не знаю, что мы должны делать, но лучше я умру, чем с «Морской Сиреной» что-нибудь произойдет.