Текст книги "Такие разные миры"

– К твоему сведению, я родилась в Штатах… А замуж выйду за восьмидесятилетнего Абдуллаха в эти выходные. А пока что воспользуюсь своим незамужним положением и немного окунусь в учебу, – сказала я и встала из-за парты, захватив учебник.

Мистер Хэммингс удивленно приподнял брови, взглянув на меня.

– Что-то хотели сказать, мисс Уайт?

– Нет, я пересяду. Спасибо.

Учитель лишь мимолетно глянул на Элиаса, пожавшего плечами, и слегка кивнул, будто прекрасно понял, почему я вдруг решила пересесть. А может быть, так и есть.

Глава 6

Едва я ступила за порог класса, пока по коридору пролетал звонок на перемену, меня окликнули. Я снова успела покрыться неприятной корочкой злости, а мышцы напряглись, готовые к бою.

– Получила записку?

Передо мной стоял очень довольный собой Честер. Его светло-каштановые волосы, едва доходившие до шеи, были собраны в тонкие косички и, кажется, смазаны гелем. По одному виду было понятно, что он крайне озабочен модой – на нем были светлые, популярные среди молодежи джинсы, белая футболка с изображением Фредди Меркьюри и дурацкая разноцветная бандана.

Честер преградил мне путь, встав высоким столбом: к слову, ростом он был выше меня всего на полголовы, но телосложением крупнее.

– Нет, – кинула я и собралась было уйти, но моя наивность сразу дала трещину.

– Как это? – продолжая стоять у меня на пути, произнес Честер, изображая крайнее удивление. – Зачем же ты врешь? Я видел, как ты ее уронила. Не можешь ведь ты отказать мне в приглашении.

– А почему нет? Ты какой-то особенный?

Вот теперь он удивился вполне искренне. Даже слегка опешил и сделал шаг назад, глядя на меня как на диковинку.

– Вообще-то, да, – усмехнулся Честер. – Правда, Крис? Я же особенный? Ты как считаешь?

Кристина немым призраком появилась за моей спиной.

Теперь я стояла в коридоре, с двух сторон окруженная не самыми доброжелательными одноклассниками, которые, как мне казалось, могли при любой удобной возможности причинить мне вред.

Конечно, могли бы, если бы вместо меня тут стоял кто-то другой.

– Вам не хватило сказанного на уроке? – поинтересовалась я, сделав вид, что мне и в самом деле интересно это узнать.

– Я все поняла, – кивнула Кристина. Спокойно и совсем не с тем, присущим ее стервозности, выражением лица. – И давай договоримся так: ты идешь на вечеринку завтра, а мы обещаем тебя не трогать.

Я фыркнула и уже развернулась, чтобы уйти, но чья-то рука схватила меня за край толстовки и сильно толкнула в сторону стены. Я ударилась спиной и опешила от подобных действий.

Это сделала Кристина.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю, – процедила она.

– Не смей трогать меня, иначе я сломаю тебе руки, – выплюнула я в ответ.

На нас смотрели, наверное, человек эдак двадцать, не меньше. Шагая по коридору по своим делам, многие останавливались только ради того, чтобы поглазеть на происходящее.

Кристина смотрела на меня молча и выглядела достаточно злой, чтобы с легкостью сделать со мной что-нибудь плохое, но почему-то не стала.

– Тебе лучше выслушать нас до конца, – присоединился Честер. – Ты же не хочешь, чтобы с твоим братишкой что-нибудь случилось?

Меня вмиг охватил невообразимый ужас, и я просто не смогла проигнорировать его слова.

– Что ты… – начала было я, но меня перебили.

– Мы знаем, где ты живешь, знаем, что у тебя есть младший брат. – Кристина оперлась о стену, удивительно расслабившись. Видно, ей доставало удовольствие причинять боль другим. – И мы с особой легкостью можем что-нибудь ему сделать, если откажешься приходить на вечеринку. Тебе всего-то нужно согласиться.

Я оказалась в тупике. Не понимая, зачем им это нужно, я переводила взгляд с Кристины на Честера и обратно. Мне хотелось уловить цепочку их мыслей, но, может, ее и вовсе не было.

А они сообразительны. Знаю, что я не смогу отказаться. Полиция относится к нам с предубеждением, неприязнью, подозрением. Любого из нас могут попросить показать содержимое сумочки или рюкзака, потребовать документы для подтверждения личности, а заодно и проверят по своим каналам, замешаны ли мы в чем-то этаком. Вот так просто, без какой-либо причины.

Представьте, что идете по своим делам в обычный будний день по людной улице, и вдруг к вам направляется хмурый офицер и неожиданно заявляет, что вы должны показать свой рюкзак и паспорт. Какой будет ваша реакция? Не думаю, что вы обрадовались бы чему-то подобному.

А я с этим живу сколько себя помню.

Кристина и Честер прекрасно знают, что полиция нам не поможет. Кто мы такие, чтобы заступаться за нас? Мы дети никому не нужной эмигрантки – и этим все сказано. Прискорбно, но приходится мириться.

– Почему вы так этого хотите? – спросила я, когда нашла в себе силы снова заговорить.

Они переглянулись, и их взгляды были полны хитрости и озорства, словно парочка играла в какой-нибудь покер.

– Может, мы просто очень гостеприимные, – ответила Кристина со смешком.

– В общем, подумай, а мы поступим исходя из твоего выбора, – добавил Честер.

И они ушли в весьма приподнятом настроении, словно насытившись моей энергией.

У меня внутри все дрожало. Я стояла у стены в шумном коридоре и не могла даже мыслить разумно. Мимо проходили школьники, и у каждого из них была своя жизнь. Жизнь без тех проблем, что сваливаются на меня каждый день только из-за моего вероисповедания. Не из-за того, что я собственноручно сделала что-то плохое, а только из-за моего платка. Вот в чем по-настоящему было дело.

Конечно, я пойду. Конечно, не откажусь от такой мелочи, чтобы они не смели навредить Кани. Никто за нас не заступится, кроме нас самих. Всем будет все равно.

И, прокручивая в голове эту мысль миллионы раз, я зашагала дальше.

* * *

В моем кармане лежала свернутая вчетверо записка от Честера с приглашением на день рождения. Я с силой ее сжимала, представляя, что делаю это с ним самим. Эта мысль меня немного успокаивала.

Напряжение вернулось, как только костяшки моих пальцев, едва соприкоснувшись с поверхностью двери, издали пару стуков, и почти сразу послышалось глухое: «Входите». И я вошла.

Стройная, очень красивая женщина лет сорока в строгом сером костюме – прямая юбка, рубашка и пиджак – сидела за столом и делала какие-то пометки в раскрытом блокноте. Как только я оказалась в кабинете директора школы, миссис Дейфус, она тут же подняла на меня свои ярко-голубые глаза. Сняла закругленные очки, придававшие ей весьма умный вид, смутилась, равно как и все остальные в таких случаях, прочистила горло и указала на стул перед собой со словами:

– Присаживайся.

Я послушалась.

– Ламия, если не ошибаюсь? – продолжила она. – Ты уже на слуху у всей школы.

Было заметно, что она всеми силами старалась казаться дружелюбной, но ее глаза выдавали совершенно другие эмоции.

– Да, – кивнула я. – Пару дней.

– Чем я могу тебе помочь? – Миссис Дейфус откинулась на спинку кожаного кресла.

– Я хотела бы узнать о датах экзамена АСТ. У меня некоторые… проблемы с одноклассниками, и мне не хотелось спрашивать у них.

Как должен был отреагировать на это хороший директор? Поинтересоваться, к примеру, что случилось, какие у меня возникли проблемы. Но ничего такого я от миссис Дейфус не дождалась. Ей было попросту все равно.

Она открыла шкафчик, взяла из него листовку с напечатанной на ней таблицей и протянула мне.

– Вот список дат проведения экзамена. – Женщина пару секунд молчала, а потом заговорила снова: – Есть ли у тебя возможность подготовиться к ним? Может, нужна помощь репетиторов? Экзамен достаточно сложный, и я очень рекомендую тебе готовиться к нему на дополнительных занятиях.

– Спасибо, – кивнула я, хотя не согласилась бы на ее предложение заниматься подготовкой на курсах. – Спасибо за помощь.

Я взяла листовку со стола и двинулась к двери, но не успела даже за ручку ухватиться, как миссис Дейфус вдруг меня окликнула:

– Подожди, Ламия. Я бы хотела еще кое о чем с тобой поговорить.

Я медленно обернулась, моля Всевышнего о том, чтобы ее желание со мной общаться не было связано с моей одеждой.

– Я хотела бы обсудить твой внешний вид.

Внутри меня что-то рухнуло. Ужасно захотелось вцепиться руками в свой хиджаб, как я делала всегда, когда особенно нервничала. Но сейчас мне меньше всего хотелось привлекать и без того раздутое к нему внимание.

– Дело в том, что наша школа не одобряет подобную одежду. Можешь носить какую-нибудь повязку или небольшой платочек, но такие головные уборы у нас недопустимы.

Мне захотелось развернуться и пойти прочь, ведь я все равно не стану этого делать. Ни за что не сниму хиджаб.

У людей, далеких от ислама, достаточно странное мышление касаемо нашей одежды. Мы носим платок не для красоты и не из вредности. Это также не связано с культурой и традициями, хотя некоторые исламские народы так делают. Хиджаб – часть нашей жизни. Это вещь, которая имеет куда более глубокий смысл, чем кажется со стороны. Нельзя просто сказать: «Сними», а мы смиренно подчинимся без лишних разговоров. Это невозможно.

Мы носим платок, потому что хотим. Потому что это часть нашей религии, и никто не вправе отнимать это у нас.

– Ты ведь поняла меня? – спросила миссис Дейфус.

Я все прослушала.

– Я не могу, – произнесла я четко и громко. – Не стану.

Женщина, наверняка привыкшая к беспрекословному исполнению своих приказов, опешила. Потом она приняла весьма строгую позу, даже сдвинула брови, больше не скрывая свою суровость.

– Что значит, ты не можешь и не станешь? Устав школы запрещает ношение подобного головного убора. Либо ты учишься, соблюдая правила, либо…

– Качусь в свой Пакистан, Ирак, Иран или куда там еще? – перебила ее я. – Вы ведь это хотели сказать, да?

– Нет, я…

– Вы не можете заставлять меня снимать хиджаб, ведь это нарушает закон, защищающий свободу вероисповедания. Я могу следовать своей религии свободно, пока это не причиняет вред окружающим. А пока никто не чувствует себя плохо из-за меня. Даже наоборот, им так весело на меня смотреть… – Я сделала небольшую паузу, ожидая, что директриса снова заговорит, однако она молчала и удивленно смотрела на меня. Так что я решила закончить с этим как можно скорее. – Как видите, нет никаких причин запрещать мне носить платок, так что я не буду его снимать, что бы вы мне тут ни говорили. А теперь извините, я должна идти.

Я думала, что миссис Дейфус обязательно что-нибудь скажет, снова окликнет меня, прочитает нотацию по поводу моего неприемлемого поведения в отношении взрослого человека. Но ничего подобного не случилось.

Я в спешке открыла дверь, вышла в коридор и даже сумела сделать несколько глотков воздуха. Я гордилась собой. Странное, но приятное чувство, которое так редко находит место в моей душе.

Читая текст на листовке с датами экзамена, я завернула за угол, намереваясь спуститься во двор и сделать записи о своих ближайших планах. Но размышления об экзамене резко смели мысли о Честере, Кристине и их плане, который пока что был мне неизвестен.

То, что они будут надо мной издеваться, сомнению не подлежало, но что они выкинут на этот раз? Осмелятся ли эти двое совершить нечто действительно ужасное по отношению ко мне? Постигнет ли меня участь той девочки?

Вполне возможно.

* * *

На ужин у нас была зеленая фасоль. Кани сидел в своей любимой позе и уплетал еду за обе щеки с невероятным аппетитом, что всегда было ему свойственно. Я смотрела в его сторону после каждой съеденной вилки, и сердце так неприятно сжималось от осознания того, что кто-то может ему навредить. Легче выколоть себе глаза, чем увидеть что-то подобное.

– Меня пригласили на день рождения, – сказала я неожиданно даже для самой себя.

Родители тут же отложили свои столовые приборы и взглянули на меня с легким удивлением, приправленным радостью.

– Интересно, – протянул папа и посмотрел маму. – Что думаешь, Адиля?

– Это здорово, – ответила она и улыбнулась вполне искренне. – Значит, ты все же обзавелась хорошими друзьями?

– Да, – соврала я, совсем не желая объясняться.

Кани воскликнул что-то наподобие: «Так держать!», но я уже не слышала ни того, что он сказал следом, ни того, что последовало от родителей. Голоса в моей голове смешались в один противный гул.

– Что собираешься надеть? – спросила мама, и ее голосу удалось привести меня в чувство.

– То, что мы купили в последний раз. Наверное.

– Надень платок поярче, – посоветовала мама.

Мои губы сами вдруг сложились в ухмылку, а из горла вырвался смешок.

– Думаешь, если надену платок поярче, они начнут относиться ко мне по-другому?

Наверное, в моем голосе была слышна жалость к самой себе, потому что мама посмотрела на меня с глубоким сочувствием, будто ей самой никогда не доводилось быть жертвой ненавистников.

На самом деле моя мама невероятно сильная женщина. Я не иду с ней ни в какое сравнение. Ей никогда не приходилось повышать голос, использовать в своей речи оскорбления или что-то подобное, но она с легкостью могла поставить любого расиста или националиста на место. Я восхищалась ею всю жизнь и хотела научиться уметь то, что умеет она. Но, думаю, тут дело в характерах: я совсем другая, на нее абсолютно не похожа.

– Если не хочешь, не иди, – присоединился к беседе папа. – Тебе необязательно было соглашаться. Если ты сделала это лишь из вежливости…

– Нет, я хочу пойти. – Я произнесла это слишком громко и резко, будто бы совсем рядом, где-нибудь за дверью стояли Кристина с Честером и подслушивали наш разговор. Словно могли услышать, как голос выдает нежелание идти на этот день рождения, и теперь они направят свое внимание на Кани. – Я пойду. Я просто устала, простите.

Воткнув вилку в зеленую фасоль, я отложила ее в сторону: аппетит пропал. У меня засосало под ложечкой. Я встала, взяв тарелку, чтобы отнести ее к раковине, но, прежде чем сделала шаг, меня остановила мама.

– Пока ты не ушла спать, отнеси, пожалуйста, те конверты соседям, что живут напротив. Нам по ошибке прислали их письма.

Конверты лежали на столешнице в кухне. Я поставила тарелку рядом, а конверты сгребла в охапку, прошла в прихожую, накинула на голову шарф и вышла на улицу.

Воздух стоял невыносимо приятный: прохладный, свежий, лишенный каких-либо недостатков, чего не скажешь о людях. Улица пустовала, и лишь изредка доносившийся из соседних домов смех нарушал эту удивительную умиротворенность. Что-то пели на своем языке сверчки. А может, они просто общались между собой.

На ватных ногах я двинулась вперед. Я шла по асфальтированной дорожке, прокладывающей путь к большим деревянным дверям дома напротив. Постучавшись, я ожидала увидеть лицо той женщины, которую заметила, наблюдая из окна своей комнаты вчера вечером. Именно ее я думала сейчас увидеть.

Уж точно я не ожидала того, что дверь мне откроет Элиас.

Глава 7

– О, восточная красавица. Как я рад тебя видеть, – сказал парень и показал знак кавычек пальцами.

Он был удивлен не меньше, чем я, однако очень хорошо владел собой для того, чтобы суметь произнести эти слова и состроить невозмутимое выражение.

А вот я – человек другого типа. Я замерла, не веря своим глазам, пока он не начал щелкать пальцами перед моим лицом.

Элиас стоял передо мной в домашнем виде. Обычные светлые джинсы, простая футболка с изображением какой-то панк-группы. Его черные волосы были растрепаны, и выглядело это так, будто всего минуту назад он спал.

– У меня нет времени с тобой здесь стоять, так что, может, ты уже скажешь, зачем пришла, и свалишь? – раздраженно кинул он.

Я наконец очнулась.

Без лишних слов я сжала в руке конверты и с силой ткнула ими ему в грудь, а потом разжала пальцы. Он даже пошатнулся, инстинктивно хватая конверты, чтобы те не посыпались на землю.

Так я и ушла оттуда, спиной ощущая его издевательский, злой и полный ненависти взгляд.

Вернувшись в дом, я с силой хлопнула дверью, и самой стало смешно. Отчего-то мне казалось, что так я смогу хоть как-то его проучить. Как обычно делают дети, обидевшись на очередной запрет родителей. К счастью, стук остался без излишнего внимания со стороны сидевших на кухне за ужином членов моей семьи, и я без проблем поднялась к себе.

Открыла окно, впуская свежий воздух с улицы. Мой взгляд устремился к большой двери дома напротив. Элиаса там уже не было, равно как и моего желания продолжать пялиться.

Я закрыла шторку, включила светильник, достала блокнот из-под подушки, открыла его и принялась заниматься любимым делом – рисовать.

На этот раз я пыталась изобразить свое вечное чувство падения и собственные мысли, сопровождавшие его.

Я нарисовала голову, затем прикрытые полупрозрачные веки, сквозь которые слегка виднелись радужки глаз. Потом дорисовала шею, скрюченное туловище, которое как бы падает куда-то, худые руки, обхватившие голову, а между пальцев протиснулись темные волосы. Мне нравилось передавать через рисунки всю свою боль. От этого становилось легче. Равносильно тому, как кому-то становится легче от душевного разговора.

Закончив скетч, внизу маленькими красивыми буквами вывела слова:

Мое вечное чувство падения.

Указала дату, закрыла блокнот, и внутри снова стало спокойнее.

* * *

– Таким образом, понимание структуры и функционирования клетки является основой для понимания многих процессов, происходящих в живых организмах.

Половина класса спала с открытыми глазами. И я была в их числе.

Уж саму себя не стоит даже пытаться обмануть.

Я снова сидела за последней партой и вгрызалась в карандаш, прокручивая в голове неутешительные сцены. А именно то, как вхожу в дом Честера на его день рождения. Я и представить себе не могла, что меня ждет, но быстро отмахивалась от этих мыслей так, будто прогоняю надоедливую муху.

Все ради Кани.

Сидя за последней партой в заполненном классе, ты получаешь некую привилегию, если так, конечно, можно сказать. Отсюда видно все и всех. Большинство одноклассников делали вид, что внимательно следят за доской, на которой преподаватель чертил клетки и подписывал их. Кто-то закрыл учебником обзор на свою тетрадь, где вырисовывал странные узоры; чем все мы обычно занимаемся от невыносимой скуки.

Я старалась не поворачиваться в сторону Честера и Кристины, но стоило произнести про себя их имена, как взгляд сам туда стрельнул.

Она жевала жвачку, откинувшись на спинку стула и глядя на доску. Он положил руку на спинку ее стула так, чтобы приобнимать за плечи. На меня они не смотрели, и только от этого на душе сделалось легче.

О Аллах, какая же я все-таки трусиха. И как же бесполезно пытаться себя в этом переубедить.

– Цитоплазма содержит различные молекулы и органеллы, такие как митохондрии, рибосомы и Гольджи. – Мистер Хэммингс наконец отложил мел. – А теперь ответьте, какая ДНК содержит ядро?

В классе поднялась лишь одна рука.

– Да, мистер Конли? – кивнул учитель.

– Ядро содержится в ДНК, которая кодирует генетическую информацию, – ответил знакомый голос.

Это был Элиас.

Я напряглась.

– Очень хорошо, мистер Конли. – Учитель широко улыбнулся. Такое впечатление, что он всегда радуется успехам своих учеников. – Верный ответ.

Элиас выглядел так, будто именно этих слов и ожидал услышать. Он водил ручкой по тетради, а потом снова заговорил:

– Мистер Хэммингс, а как вы считаете, какими будут дальнейшие важные направления развития биологии? Я сейчас варюсь в этой теме для последующего поступления в колледж. Просто ужасно интересно.

Преподаватель прошел к своему столу и сел за него.

– Это очень интересный вопрос, юноша. Я считаю, что в ближайшем будущем биология будет развиваться в направлении биотехнологии и генной инженерии. Также важным направлением будет изучение экосистем и биоразнообразия, так как это напрямую связано с нашей жизнью и благосостоянием планеты.

Элиас кивнул, а потом произнес:

– Я с вами согласен… И вообще, знаете, мистер Хэммингс, мне кажется, главной задачей нашего поколения все-таки является сохранение и защита природы. Учитывая то, сколько урона мы ей уже успели нанести.

– Прекрасные мысли! Совершенно верно. И за вас лично, если ваши размышления серьезны, волноваться мне не придется. Я уверен, вы внесете свой вклад в сохранение природы и развитие науки в целом.

Происходящее меня немало удивило.

Наверное, странно считать всех подобных Кристине, Честеру, Элиасу… в общем, всех членов так называемых школьных элит, полными лентяями и бездельниками, неспособными учиться.

Однако именно такое отношение сложилось у меня в голове. Популярный для меня равно тупой, бестолковый, напыщенный… и куча других похожих прилагательных.

Но Элиас своими вопросами учителю чуть не опровергнул мое мнение.

– Мисс Уайт, а что вы думаете по этому поводу? – Услышав свою фамилию, я едва не вздрогнула.

Ненавижу это чувство.

Мистер Хэммингс посмотрел на меня все с той же свойственной ему улыбкой. Порой мне кажется, этот человек не умеет не улыбаться, и эта мимика – единственная в его арсенале.

Я еле сдержалась, чтобы не цокнуть.

– Вы правы, – все, что я смогла ответить.

– А поподробнее?

На меня снова все смотрели. Может, я сумею привыкнуть к этому?

– Ну же, выскажите свое мнение более корректно и детально, пожалуйста, – попросил преподаватель, опираясь на свой стол. – Как в вашей религии, допустим, относятся к природе? Вернее, как вам следует относиться к природе по предписаниям ислама?

Я очень разозлилась на него, хотя и понимала, что он задал этот вопрос, желая как-то сблизиться со мной. Но я ненавижу последовавшие за этим взгляды.

– Природа создана Богом, и мы не имеем права наносить ей вред, – произнесла я быстро, и в моем голосе возобладало острое желание покончить с этой темой.

– А с чего ты вообще взяла, что Бог существует? – вдруг спросил Элиас.

Я подняла голову.

Он ухмылялся, очень заинтересованный тем, что я скажу дальше.

Я набрала в легкие побольше воздуха и задумалась, стоит ли отвечать или лучше перевести тему.

– Тебе привести доказательство космологическое, моральное, онтологическое или теологическое? – произнесла я после недолгих раздумий.

На этот раз Элиас не сумел справиться со своими эмоциями и удивленно вскинул брови.

Боковым зрением я заметила, как в суетливом интересе зашевелился мистер Хэммингс, явно довольный руслом, в который мы с Элиасом повернули беседу. И хоть он вел уроки биологии, мне все чаще казалось, что религиоведение ближе ему по интересам.

– Думаю, ты и слов таких не знаешь, – продолжила я.

Мои слова заставили кого-то хихикнуть.

Я испытала очень странное и незнакомое чувство.

Смеялись не надо мной. И, кажется, впервые.

– Самая умная? – произнес Элиас, и его губы не переставали растягиваться в ухмылке. То есть он совсем не злился, как это, к примеру, произошло бы с Кристиной.

– Не самая глупая, – ответила я таким же тоном.

Наши взгляды вполне могли бы сразиться друг с другом на настоящей дуэли. И, скорее всего, победил бы он. Ну конечно, с его-то черными, как ночь, глазами, которые и в сравнение не идут с моими светло-зелеными, слишком спокойными для победы.

– Так, – хлопнул в ладоши мистер Хэммингс, заставив наш зрительный контакт разорваться, – думаю, не стоит обсуждать столь личные темы на уроках биологии. Для этого у вас всегда есть перемены или внеклассное время.

Я одарила его сотней благодарностей у себя в голове и наконец-то сумела расслабиться окончательно. Не то что Элиас, который продолжил изучающе на меня смотреть.

Пришлось игнорировать его весь оставшийся урок.

* * *

Столовая. Шум. Разговоры.

Руби сидела на коленях у Рэя напротив меня и показывала ему свой новый маникюр, а он смотрел так, будто ему и впрямь было интересно. Я пила молочный коктейль и гнала от себя прочь все непрошеные мысли, стараясь думать о подготовке к экзамену.

– Что ты в итоге решила, Ламия? – спросила Руби, и хотя в столовой стоял шум гораздо громче ее голоса, я вздрогнула от неожиданности.

– Насчет чего? – спросила я.

– О дне рождения Честера.

И я словно только сейчас вспомнила об угрозе. Отставила коктейль в сторону и быстро потеряла к нему интерес. В ушах зазвучали слова Честера и Кристины.

– Я пойду, – выпалила я. – Придется.

Рэя и Руби мои слова заинтересовали и заставили переглянуться.

– Что значит придется? – поинтересовался парень.

Так уж и быть. Ничего ведь страшного не случится, если я хоть кому-то в этом мире открою маленькую частичку себя?

– Они сказали, что причинят вред моему младшему брату, если я не соглашусь.

Они не изменились в лице. Для них сказанное мной было столь же очевидно, как и тот факт, что Земля круглая.

– Я не удивлена, – шумно вздохнула Руби. – Да и никто бы на моем месте не удивился.

– Но и идти тоже не лучший вариант, – добавил Рэй, хотя это я понимала и без него.

На этот раз вздохнула я.

Мне почти удалось окунуться в свои мысли, но рядом вдруг кто-то появился. Конечно, первое, что пришло в голову, – Элиас явился мстить за мою дерзость.

Но, повернувшись, к счастью, вместо его черных глаз я встретила взгляд девушки в ярко-розовой юбке и кофточке цвета апельсина.

Она что, улыбается мне?

– Привет, – произнесла незнакомка так, словно я должна была тут же ее узнать.

– Привет… – ответила я из чистого любопытства.

– Слышала тебя на биологии. Хочу сказать, что ты крутая.

Это какая-то шутка?

Я даже успела решить, что она ошиблась, или, может, слепа на оба глаза и приняла меня за другого человека. Или это проекция моего настрадавшегося мозга, нуждающегося хоть в капле уважения?

В общем, это могло быть чем угодно, но только не тем, чем предстало в реальности.

– Я… – Я запиналась, как дура, не способная найти подходящие слова.

– Давно пора было утереть нос этим придуркам, – продолжила девушка, а я не понимала, о чем речь. – Не думала, что вы можете быть такими…

– Прости, но… что ты имеешь в виду? – прервала ее я в надежде избавиться от неловкости, спровоцированной ее появлением.

– Я о том, что ты сказала Кристине вчера, и о том, что случилось на биологии сегодня, – во все тридцать два улыбнулась девушка.

Тогда-то меня и осенило.

Но я понятия не имела, что должна ответить и даже чувствовать.

С одной стороны, ужасно приятно, что мои слова кто-то счел «крутыми», но с другой… Совершенно не хотелось становиться центром чьего-то внимания, ведь я прекрасно знала, с какой скоростью распространяются новости в старшей школе.

– Спасибо, – кивнула я, и в этом кивке собралась вся неловкость мира.

– Если что, ты всегда можешь сесть за наш столик. Можем познакомиться поближе.

Но не успела я подобрать слова для вежливого отказа, как позади нее, возвышаясь над худощавым телом, возник Элиас. Она его, конечно, заметила сразу, вздрогнула и отошла в сторону.

– О чем болтаете, девчонки? – произнес он обманчиво дружелюбным тоном. – Могу я к вам присоединиться?

Дожидаться ответа Элиас не стал и уселся рядом со мной. Снова слишком близко, слишком навязчиво. Слишком раздражающе.

– Позволь спросить, восточная красавица, что это было? На биологии.

Я позволила себе к нему повернуться.

– Ты о чем? Не понимаю. – Прозвучало как острое желание его проигнорировать. Это был риторический вопрос. Ответа слышать я не желала.

Но несмотря на это он хитро усмехнулся и выдал:

– Твоя дерзость до добра не доведет. Не в этой школе.

– Мне все равно. Катись отсюда.

Девушка в желто-розовом прикиде прикрыла ладонью рот: то ли от шока, то ли из-за вырывавшегося смешка. Элиас метнул на нее взгляд, и, изменившись в лице, она быстро ретировалась.

– Слушай, Эл, – встрял Рэй, привлекая к себе внимание, – а что там с сегодняшней вечеринкой? Все ведь в силе?

Лишь на пару секунд Элиас оторвал от меня взгляд и повернулся в сторону парня.

– О, спасибо, что напомнил! – По вернувшемуся ко мне взгляду Элиаса было ясно: отвлекающий маневр Рэя феерично провалился. – Знаешь, мне даже интересно, что ты наденешь.

– Твою шкуру, если не отвалишь.

Раздался несдержанный смешок. Оказалось, это Рэй так отреагировал на мои слова. Я повернула голову в его сторону, но взглядом наткнулась на Руби, в шоке раскрывшую рот.

Неужели и впрямь никто никогда не отвечал этим нахалам? Иначе как объяснить эту странную реакцию?

– Неплохо, восточная красавица, – усмехнулся Элиас и вдруг дернул меня за платок, но, к счастью, не так сильно, чтобы показались волосы. Однако этого вполне хватило, чтобы ткань сползла.

От неожиданности я едва усидела на стуле и в ужасе округлила глаза.

– Не надевай эту тряпку на вечеринку, – произнес он, комментируя свое безобразное действие. – Только настроение всем испортишь.

– Если вам так дорого настроение ваших безмозглых друзей, могли бы меня не звать, – сквозь зубы прошипела я и злобно сдвинула брови. – И не угрожать мне.

Элиас демонстративно ухмыльнулся шире, и в этой усмешке собрался весь яд, вся желчь его ужасного нрава.

– Но разве это было бы весело?

Сказав это, он встал, кинул обманчиво дружелюбное прощание Рэю и Руби, продолжавшим молчать, и ушел к столу, за которым его уже поджидали друзья.

А я осталась с неутешительными мыслями о том, что мне придется бороться за себя, надеть доспехи воина и отбиваться от жестоких врагов.

Но кто же знал, что и учителя войдут в ряды моих противников? Я поняла это, когда, войдя в столовую и попросив всех соблюдать тишину, миссис Дейфус попросила меня пройти с ней в ее кабинет.

Я поняла одно – дело, скорее всего, снова в моем хиджабе.