Текст книги "Ганзейский союз. Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода"

Глава 3
К Ганзе городов (ок. 1250 – ок. 1350)

Уже в середине XIII в. города пытались отобрать у Готландского сообщества право защиты немецких купцов за границей. Хотя созданию полномасштабного союза мешала политическая обстановка, этапом на пути создания такого союза стали региональные городские объединения. По всей Германии недавно возникшие города сталкивались с анархией, вызванной упадком имперской власти, и потому образовывали альянсы, призванные сохранять мир и защищать их привилегии. На севере самым крупным городским объединением стала недолговечная Лига рейнских городов (1254). С другой стороны, там же, на севере, более мелкие группы демонстрировали большую эффективность и стабильность, чем на юге. Однако ни тогда, ни позже подобные городские лиги не были специфически ганзейскими: в первую очередь они создавались не в коммерческих целях, а для защиты политических интересов и борьбы против посягательств удельных правителей.

В 1246 г. одновременно возникли два союза городов: один в Вестфалии, второй в Нижней Саксонии. В первый союз вошли Мюнстер, Оснабрюк, Минден, Херфорд, Косфельд «и другие присоединившиеся к ним города»; целью союза было обеспечить свободный доступ на свои рынки и сообща защищаться от всех агрессоров. Семь лет спустя возник еще один союз, соединивший Мюнстер, Дортмунд, Зост и Липп-штадт. Эти коалиции несколько раз продлевались и окончились почти постоянной ассоциацией городов Вестфалии, ведущую роль в которой играл самый важный из них, Дортмунд. Лига саксонских городов начиналась как альянс Мюндена и Нортхайма; она вошла в полную силу двадцать лет спустя. Тогда власти Гента, раздраженные оскорблениями, которые вынуждены были терпеть его купцы, провозгласили, что в отместку будут конфискованы товары всех саксонских купцов в пределах его территории. Люнебург, Кведлинбург, Хальберштадт, Хельмштедт, Гослар, Хильдесхайм, Брауншвейг, Ганновер и Вернигероде немедленно подали протест, к которому примкнули Гамбург, Штаде и Бремен, а позже Магдебург. После периода слабости в начале XIV в. лига саксонских городов под руководством Брауншвейга стала одной из самых организованных.

Однако для истории Ганзы куда важнее образование так называемой Вендской лиги или лиги вендских городов. Строго говоря, этот термин, который впервые встречается около 1280 г., применим только к новым городам на вендской территории, то есть к Любеку, Килю, Висмару, Ростоку, а позже Штральзунду, хотя туда обычно включают Гамбург и Люнебург, так как они по большинству вопросов были тесно связаны с остальными городами. Ядром лиги послужил задуманный в 1230 г. союз между Гамбургом и Любеком. Гамбург предложил соседнему городу предоставить равные права гражданам Любека, которые проезжают через его территорию, и выразил желание поддерживать традиционную дружбу между двумя городами. В 1241 г. они заключили официальный договор, договорившись делить расходы по защите от разбойников дорог между Гамбургом и Любеком. Кроме того, два города договорились, что преступников, изгнанных из одного города, изгоняют и из другого. Новый договор подписали в 1259 г., а четырьмя годами ранее заключили денежное соглашение, где устанавливался одинаковый номинальный курс пфеннига, который чеканили в обоих городах. С того времени Гамбург и Любек часто совещались по всевозможным вопросам, и, несмотря на неизбежные разногласия, альянс, основанный на взаимодополняющих интересах двух городов, постоянно креп.

Сначала сближение с новыми городами на Балтике шло с трудом. Похоже, Любек беспокоило растущее процветание его соседей, которые вполне могли стать конкурентами. В 1249 г. Штральзунд был разграблен любекским флотом. Кроме того, известно, хотя и лишь в общих чертах, что в те годы отношения между Любеком и Ростоком также были весьма напряженными. Однако Висмару в 1256 г. удалось примирить их. Оба города отказались от всех исков о компенсации за понесенный ущерб. Три года спустя три города согласились объединиться для борьбы с пиратством, и в 1264 г. в Висмаре был подписан договор о союзе сроком на один год. Новый договор, как и предыдущий, заключался для борьбы с пиратством, но помимо того в нем оговаривались вопросы взаимопомощи на случай войны с каким-либо территориальным правителем, а также некоторые вопросы гражданского права. Любопытная подробность: все решения союза должны были применяться к городам, где использовалось любекское право, а таких было особенно много на побережье Балтийского моря. Очевидно, Любек намеревался воспользоваться широким распространением своего права в политических целях. Но попытка оказалась безуспешной – несомненно, из-за сопротивления, оказанного на востоке. Любеку пришлось довольствоваться поддержкой вендских городов. В 1265 г. они подтвердили свой союз, на сей раз не ограничивая срок действия договора, и торжественно договорились о ежегодных консультациях по вопросам, представляющим общий интерес. С тех пор Вендскую лигу можно считать постоянной: она укреплялась благодаря присоединению к ней померанских городов, в число которых, помимо Штраль-зунда, входили Грайфсвальд, Штеттин и Анклам.

Вендская, саксонская и вестфальская лиги были отдельными союзами, но довольно скоро выказали тенденцию в важных вопросах выступать заодно. Например, в 1280 г., когда вендские города решили перенести брюггскую контору в Аарденбург, Любек попросил другие города дать свое согласие на такой шаг. Многочисленные консультации и совещания укрепляли связь между группами городов в различных областях.

Именно так региональные лиги вносили свой вклад в учреждение Ганзы городов. Тем не менее не следует делать скоропалительных выводов и считать Ганзу результатом слияния или сплавления региональных союзов. Дело в том, что Ганза городов отличалась от обоих понятий по своей структуре и своим задачам. Она возникла благодаря общности интересов тех городов, которые выражали желание действовать заодно. Ганза защищала тех купцов, которые и сами сначала объединились в Готландском сообществе.

Позже в других частях ганзейских владений возникали другие союзы. Так, в конце XIII в. можно отметить группировку прусских городов, которая в XIV в. превратилась в прочную ассоциацию. В отличие от более ранних образований, члены которых подчинялись различным сюзеренам, все прусские города считались подданными Тевтонского ордена. По этой причине великий магистр оказывал большое влияние на их решения, особенно вначале. Зато ливонские города, которыми Тевтонский орден управлял не так строго, начали действовать заодно уже в конце XIII в., хотя организованную группу сформировали лишь во второй половине XIV в.

Укрепленная городскими союзами, Ганза в последней четверти XIII в. начала активно вмешиваться в дела за границей с целью защиты интересов своих купцов. Излюбленным ее оружием, которое оказывалось весьма действенным, была блокада, то есть приостановка всей торговли. В действительности такая форма мести была известна давно, но вплоть до того времени блокада считалась своего рода благоразумным ответом на нападки или преследования, которым подвергались немцы. Позже ганзейские города начали прибегать к совместным действиям, чтобы вынудить «виновных» – город или страну – пойти на уступки.

Уже в 1277 г. данную схему применили на востоке. После того как на Ливонию напали русские и литовцы, немецкие купцы из Любека и остальных заинтересованных городов, действуя вместе с Тевтонским орденом и ливонскими епископами, провозгласили, что больше не поедут в Новгород. Всем, кто нарушал запрет, грозили смертная казнь и конфискация товаров. Но неизвестно, какими были результаты этого начинания.

Куда более серьезные последствия имела приостановка ганзейской торговли с Брюгге в 1280 г. Конфликт с немецкой колонией нарастал в течение нескольких лет. Судя по всему, граждане Брюгге, раздосадованные тем, что графы Фландрии предоставляли иностранцам различные льготы и привилегии, то и дело пытались свести их на нет. Кроме того, иностранцам, количество которых постоянно росло, не очень нравилось, что их обязывали торговать только с гражданами Брюгге. В городе все чаще вспыхивали мятежи; опасность угрожала жизни и имуществу иностранных купцов.

Конечно, ганзейцы не отважились бы действовать в одиночку. Но другие иностранцы, особенно испанцы, были встревожены не меньше. Поэтому Любек послал в Брюгге своего представителя, члена городского совета Иоганна Довая, для консультации с ними. Естественно, о запрете торговли со всей Фландрией речи не шло; такой шаг повредил бы и интересам иностранцев. Запрет должен был коснуться только Брюгге. Таким способом можно было заручиться доброй волей графа Фландрии, необходимой для успеха операции. Но вначале необходимо было перевести все учреждения в другое место. Выбор пал на соседний город Аарденбург. Любек принял меры предосторожности; он попросил главные саксонские, вестфальские и прусские города, а также Висбю поделиться своим мнением. Все города, с некоторыми оговорками, касавшимися деталей, высказались в пользу перевода. С тех пор ганзейские и большинство иностранных купцов обосновывались в Аарденбурге, власти которого поспешили предоставить им щедрые привилегии.

В Брюгге сразу же болезненно ощутили на себе отъезд тех, кто обеспечивал процветание города. Вынужденные пойти на решительные уступки, отцы города начали переговоры. Два года спустя немецкие и другие иностранные купцы вернулись. Вдобавок к прежним привилегиям они получили уступки, касавшиеся мер и весов, и право напрямую вести дела с другими иностранцами. Экономическое оружие, в виде перевода конторы, оказалось очень действенным. Ганзейцам не пришлось почивать на лаврах; в следующие 150 лет та же операция с переменным успехом повторялась еще 4 раза.

Двумя годами позже, в 1284 г., Ганза, поощренная собственным успехом, провела новую пробу силы, на сей раз в Норвегии, где ганзейские привилегии также считались избыточными. Король попытался отнять некоторые льготы, и немецкие купцы жаловались на «несправедливость», которую они вынуждены были сносить. Узнав, что норвежцы напали на корабль и ограбили его, собрание вендских городов, которое состоялось в Висмаре, постановило прибегнуть к блокаде. Запретили экспорт в Норвегию зерна, муки, овощей и пива. Нарушителям грозили штрафы и конфискация товаров. В датских проливах разместили корабли для борьбы с контрабандистами. Вендские города заручились поддержкой городов Померании, Риги, Висбю и даже некоторых североморских портов. С другой стороны, Бремен отказался сотрудничать с другими городами. За это его купцов лишили ганзейских привилегий. Подобное отношение симптоматично: налицо конфликт старых и новых коммерческих методов, пример которых уже был подан ссорой кёльнских и любекских купцов в Англии. Бремен имел давние торговые связи с Брюгге и не хотел участвовать в событиях, которые наверняка окончились бы предпочтением балтийских городов.

Блокада увенчалась полным успехом. Лишившись немецкого зерна, норвежцы не могли покупать его ни в Англии, ни в других местах. «Тогда, – сообщает летописец Детмар, – начался голод столь великий, что они вынуждены были примириться». Мирные переговоры велись при посредничестве шведов. Норвегии не только пришлось заплатить штрафы за финансовые убытки, которые она причинила, но и предоставить льготы и привилегии ганзейским купцам. Согласно записи в договоре от 1294 г., им позволялось свободно торговать в норвежских портах до самого Бергена на севере; покупать, продавать и строить склады внутри страны, не платя пошлины ни в королевскую, ни в местную казну; и перевозить свои товары исключительно на своих кораблях. Немцы были связаны единственным ограничением: им запретили торговать севернее Бергена. Данное условие неукоснительно соблюдалось.

В последующие годы ганзейцы использовали полученные привилегии для укрепления своего господства. Они постепенно забрали в свои руки всю торговлю в портах на восточном побережье Англии, поскольку английские купцы таких привилегий не получили. Вдали от моря они приобретали многочисленные владения и вытесняли местных купцов, даже тех, кто торговал в розницу. Кроме того, многие немецкие ремесленники, особенно сапожники, обосновались в Бергене и вытеснили норвежских ремесленников. Столкнувшись с такой неприятной ситуацией, король Хокон V в конце своего правления (1316–1318) попытался положить ей конец. Он охотно запретил бы немцам торговать за пределами городов или проживать в них зимой, потому что именно те, кто зимовал в городах, прибирали к рукам розничную торговлю как в городах, так и в сельской местности. Кроме того, король обложил налогом экспортеров трески и масла и ограничил вывоз этих товаров, сохранив его лишь для тех, кто ввозил в страну муку и ячмень (для пивоварения). Последняя мера задумывалась как защита от голода, однако ее результат оказался совершенно другим: норвежская экономика стала еще больше зависеть от немцев. Новые правила так и не вступили в силу и не достигли своей цели. Нестабильность королевского дома, слабость среднего класса, теплый прием, какой оказывали иностранцам местные аристократы, но главное – острая потребность в немецком зерне гарантировали ганзейцам более сильную позицию в Норвегии, чем в любой другой стране.

Зато блокада Фландрии, предпринятая в 1280 г., хотя вначале была необычайно успешной, в длительной перспективе почти не возымела действия. Скоро жившие в Брюгге немецкие купцы снова принялись жаловаться на ограничения их свободы деятельности. После 1305 г. ганзейцы решили снова перевести контору из Брюгге в Аарденбург, поскольку жалобы купцов не увенчались успехом: в первую очередь они требовали компенсации за убытки, понесенные при обмене денег. Двумя годами позже, после бесплодных переговоров, решение о блокаде было принято. На сей раз из Брюгге в Аарденбург эмигрировали только немецкие купцы, но им снова удалось заручиться поддержкой графа Фландрии Роберта III Бетюнского, который пожаловал им охранную грамоту с перечислением всех льгот и привилегий. Немцы не хотели постоянно держать свою контору в Аарденбурге, как и 25 лет назад. Брюгге считался незаменимым. Трудные переговоры вели не вендские города (там возникли внутренние разногласия), а представители Саксонии. Переговоры затягивались. Конец им положил лично граф Фландрии, который запретил иностранцам в Аарденбурге взвешивать товары мерами больше 60 фунтов. После этого немцы вернулись в Брюгге (1309), который предоставил им значительные привилегии. Город урегулировал как денежные, так и торговые вопросы. Были подробно определены права иностранных купцов по стратегическим продуктам, мерам и весам, обмену и транспортировке. Кроме того, зафиксировали права и обязанности посредников и землевладельцев.

Таким образом, вторая проба силы снова окончилась несомненным триумфом ганзейцев. Грамоты 1307 и 1309 гг., подтвержденные в 1338 г., на протяжении почти двух столетий служили основой их притязаний и основой их коммерческого процветания во Фландрии. Хотя современные историки не располагают цифрами, способными это доказать, ясно, что за следующие пятьдесят лет ганзейцы значительно расширили торговлю. Особенно большую роль в экспорте английской шерсти во Фландрию суждено было сыграть купцам из Вестфалии.

У нас почти нет сведений о тогдашней структуре брюггской конторы. Неизвестно даже, группировались ли купцы в общине в зависимости от городов или своего происхождения. Только в 1347 г. контора составила свою первую конституцию[5]5
  Документ № 17.


[Закрыть], согласно которой община проживавших в Брюгге немецких купцов разделялась на три части, или трети (derdendeel). В каждой трети избирали по два старшины и имелась собственная казна. В первую треть входили купцы из вендских и саксонских городов, во вторую – из городов Вестфалии и Пруссии, а в третью – купцы из ливонских городов и Висбю. Несколько необычное разделение на трети сохранится и в Ганзе городов.

В конце XIII в. могло показаться, будто Ганза, укрепившаяся благодаря успешным интервенциям за границей, вот-вот обретет четкую структуру под управлением Любека и других вендских городов. Однако этого не произошло. В начале XIV в. вендские города пережили серьезный кризис, который подверг их солидарность суровому испытанию. Опасность угрожала сплоченности самой Ганзы, и образование Ганзы городов пришлось отложить.

Причиной кризиса стало стремление правителей на севере Германии восстановить свою власть над городами, ставшими практически независимыми. Так, графы Гольштейна со времен Генриха Льва не мирились с полным своим недопущением в Любек. Но в течение ста лет их попытки восстановить свое владычество в городе оставались безуспешными. И герцоги Мекленбурга хотели восстановить свои права на Висмар и Росток. Но для осуществления планов правителям требовались деньги и войска. Предоставить им желаемое собирался король Дании Эрик VI Менвед. Последовал ряд беспорядочных военных действий, в результате которых вендские города часто оказывались разделенными на два противоборствующих лагеря.

В сущности, Эрик Менвед оживил политику экспансии на север Германии, которую вел за сто лет до него Вальдемар Победоносный. Около 1300 г. герцог Мекленбурга, чья казна опустела после конфликта с маркграфом Бранденбурга, уступил Дании свои права на город Росток и его территорию. Эрик немедленно вступил во владение городом, не встретив сопротивления. Через два года он добился от короля Альбрехта I из династии Габсбургов подтверждения грамоты, дарованной Фридрихом II, по которой признавалось владычество Дании над областями к востоку от Эльбы. Любек, как имперский город, стал исключением, но никакого практического действия это не возымело.

В то время Любек был вовлечен в ожесточенную борьбу с графами Гольштейна, союзниками герцога Мекленбургского. Для этого Любек заключил союз с герцогами Саксонии и Шлезвига, а также с Гамбургом. Любек обращался за помощью к другим вендским городам, но получил лишь письмо с выражением сочувствия от Ростока. В 1307 г., когда окрестности Любека пришли в запустение, а сам город был осажден, городской совет вынужден был обратиться за помощью к королю Дании. Последний поспешил примирить враждующие стороны, но Любеку пришлось признать его своим покровителем (Schutzvogt) на десять лет и выплачивать ему ежегодную дань в размере 750 марок. Таким образом, все вендские города оказались, прямо или косвенно, подчинены Эрику. Но такое положение дел оказалось недолгим. Штральзунд, Грайфсвальд, Росток и Висмар, решив сопротивляться притязаниям их владык, в 1308 г. заключили оборонительный союз. Примкнуть к союзу приглашали и Любек, но он отказался из страха навлечь на себя гнев Эрика. Когда же два года спустя Любек согласился вступить в союз, то только на четком условии, что союз не будет направлен против короля Дании.

Такая политика, которая, по словам хрониста Детмара, «весьма благоприятствовала его преуспеянию», нанесла серьезный удар по престижу Любека. Приняв покровительство Дании и отказавшись помогать соседям в борьбе за независимость, «глава Ганзы» показал себя недостойным ведущей роли, которую он прежде исполнял столь блестяще. Последствия не замедлили себя ждать. Любек не принимал участия в переговорах, которые в то время велись с графом Фландрии с целью вернуть в Брюгге немецких купцов, эмигрировавших в Аарденбург. Висбю, находившийся на другом конце ганзейского мира, воспользовался положением, чтобы вернуть себе апелляционный суд новгородской конторы. Наконец через несколько лет король Хокон Y начал принимать меры, призванные ослабить положение ганзейских купцов в Норвегии.

Тем временем Эрик IV и его вассал, герцог Мекленбурга, решили взять вендские города силой. Первым нападению подвергся Висмар. Несмотря на помощь, присланную Ростоком и Штральзунд ом, Висмар вынужден был капитулировать после осады, которая продолжалась несколько месяцев, и принять условия, предъявленные князем (1311). За Висмаром настала очередь Ростока, который оказал коалиции правителей ожесточенное сопротивление. После первых поражений городской совет выразил желание заключить мир, но в городе вспыхнул мятеж, начатый ремесленными гильдиями, которые склонны были сопротивляться до конца. Одних членов городского совета убили, других выслали, и место старого городского совета занял новый. Такими были самые ранние из тех «демократических» революций, которые позже столь часто происходили в приморских городах. И все же капитуляция была неизбежной (декабрь 1312 г.). Ростоку пришлось заплатить огромный штраф в 14 тысяч марок и присягнуть на верность королю Дании, представителем которого выступал герцог Мекленбурга, а чуть позже восстановить прежний городской совет. Через несколько лет нападению подвергся и Штральзунд (1316). Но благодаря вмешательству маркграфа Бранденбургского город успешно защищался и получил подтверждение своих привилегий.

Несмотря на последний успех, положение оставалось серьезным: угрозе подвергалось будущее всей Ганзы. С материальной точки зрения города обеднели из-за военных действий. С политической точки зрения почти всем им пришлось согласиться с урезанием своей независимости. С нравственной точки зрения отказ Любека от своих полномочий и отсутствие солидарности среди вендских городов разоблачили слабость ганзейской связи. Казалось, что отныне каждому городу придется мириться со своим территориальным правителем и отказаться от сотрудничества с другими городами. Это означало бы конец Ганзы.

Однако после смерти Эрика Менведа в 1319 г. положение стремительно улучшилось. Дания истощила и финансовые, и военные ресурсы, и коронные земли по большей части распродавались своим или иноземным аристократам. Так как королевская власть была бессильна, королевство впало в анархию, и уже не возникало вопроса о продолжении экспансии. Зато северогерманские правители поспешили воспользоваться ситуацией и напали на Данию. Это означало, что они оставили попытки распространить свою власть на города в своих владениях и вместо того оказывали им помощь в их начинаниях. На протяжении 20 лет Дания превратилась в область для экспансии немцев, особенно представителей знати. За ними следовали купцы, ремесленники и даже крестьяне. Поскольку поводов для разногласий больше не было, вендские города снова могли действовать сообща и восстановить былую власть в Ганзе.

Главную роль в истории этого проникновения в Данию, со всеми беспорядочными взлетами и падениями, играл более активный из двух графов Гольштейна, Герхард по прозвищу Великий. На протяжении 15 лет он был фактическим королем Дании, тем более что страна в течение восьми лет оставалась без правителя. Герхард даже присоединил к своим владениям герцогство Шлезвиг, которое впервые в истории объединилось с Гольштейном под властью немецкого князя.

Приток немцев в Данию имел неблагоприятные последствия для ганзейских интересов. Бесчинства иммигрантов вызывали националистическую реакцию. В 1332 г. в Скании убили несколько сотен немцев, среди них многих купцов. Главное же, общее беззаконие спровоцировало опасный рецидив пиратства и разбойничества. Герхард старался оказывать разбойникам отпор с помощью Любека и Гамбурга, но его успехи были лишь частичными. Союз между городами и 13 правителями севера Германии, образованный в 1338 г., также оказался неэффективным.

Смерть Герхарда, которого в 1340 г. убил датский аристократ, казалось, способствовала продолжению смуты. Новый граф Гольштейна был недвусмысленно враждебно настроен по отношению к городам и, при поддержке Швеции, нападал и на корабли, и на территорию Любека. Встревоженные такой агрессией любекские бюргеры, которые к тому же боялись распространения пиратства, поддержали притязания на престол нового датского короля, молодого Вальдемара IV Аттердага. Дания, фактически управляемая немецкими аристократами, погрузилась в анархию, и невозможно было предвидеть, что Вальдемар, после 20 лет терпеливой трудной работы, станет влиятельным правителем и опасным врагом Ганзы. Пока он охотно демонстрировал добрую волю, предоставил привилегии Любеку и обещал помощь вендским городам. В 1343 г. он уступил Сканию Швеции; тремя годами позже продал свои владения в Эстонии Тевтонскому ордену за 19 тысяч марок и как будто отказался от экспансионистской политики в тех краях, которая так часто тревожила ганзейские города. На самом деле таким образом Вальдемар копил ресурсы, необходимые для восстановления королевской власти, чтобы позже возобновить планы своих предшественников, связанные с севером Германии.

Однако в середине XIV в. эта угроза еще не была очевидной. После долгого периода несчастий Ганза, несмотря на нападения пиратов, снова процветала. Укрепилась солидарность между членами сообщества, и Любек восстановил свою ведущую роль. После кризиса правители относились к городам с вполне понятным недоверием, стремились подчинить их, чинили препятствия на пути их объединения и втягивали города в авантюры, противоречившие их интересам. Благоразумная политика, которой позже Ганза придерживалась по отношению к Дании, была основана на горьком опыте.