Текст книги "Ганзейский союз. Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода"

В последней четверти XIV в. Ганзе пришлось столкнуться с угрозой, хотя и не новой, но оказавшейся более серьезной, чем в прошлом: с пиратством.

Внезапное возвращение этого бедствия в северные моря стало результатом беззакония, вызванного амбициями Мекленбургского дома. Как известно, в 1364 г. королем Швеции избрали Альбрехта, сына правящего герцога. Альбрехт надеялся обратить поражение Вальдемара в свою пользу и сменить его на датском троне. Поэтому мекленбуржцы отказались вступать в Ганзу при Штральзундском мире. Но это им не помогло. Пять лет спустя их ждала очередная неудача. После смерти Вальдемара Альбрехт отрекся от престола в пользу Маргариты, которую Ганза признавала регентом Дании. Начиная с того времени мекленбуржцы допускали пиратство по отношению к конкурентам. Естественно, ганзейские суда не стали исключением. Поэтому в 1376 г. Ганзейский собор объявил войну пиратству. В течение двух лет с кораблей и грузов взималась пошлина; деньги шли на оснащение боевых кораблей. Важно, что Росток и Висмар, которые находились в Мекленбурге, уклонялись от исполнения своих обязательств. Поэтому войну с пиратами вели почти исключительно Любек и Штральзунд. Вскоре отступились и прусские города, и предусмотренная военная кампания зашла в тупик.

В последующие годы положение мекленбуржцев ухудшалось, а власть Маргариты укреплялась. В 1380 г., после смерти мужа, Хокона VI, ее признали регентом Норвегии от имени ее сына Олафа. В 1389 г., когда восставшие шведские аристократы свергли Альбрехта и посадили его в тюрьму, Маргарита стала также королевой Швеции. Однако Стокгольм сохранил верность Альбрехту благодаря поддержке немецкого населения города.

Оказавшись в отчаянном положении, мекленбуржцы повели пиратскую войну с удвоенным пылом. В сенсационном указе они обещали открыть свои порты «всем, кто на свой страх и риск выйдет в море, чтобы причинить вред королевству Датскому». На их призыв откликнулись многие. Рыцари, горожане, крестьяне и преступники всех мастей спешили записываться в отряды под руководством мекленбургской знати. Росток и Висмар стали пиратскими базами, там вооружали и оснащали корабли, планировали набеги, хранили и делили награбленное. Вскоре из-за пиратов судоходство на Балтике почти прекратилось. Пираты не ограничивались нападениями только на датские корабли, и Ганза несла не только материальные потери. Ее снова раздирал внутренний кризис, когда два вендских города из-за своекорыстия и верности своему правителю вышли из общего дела.

Именно в тот период пиратов впервые стали называть «виталийскими братьями». Это название ассоциировалось с ними и впоследствии. Название имеет французское происхождение. В начале Столетней войны виталийцами называли солдат, занимавшихся снабжением армий, которое постепенно свелось к обыкновенным грабежам и разбою. На море «виталийскими» называли корабли, поставлявшие припасы для нужд флотов и портов. Наконец, это определение дошло до Балтики, где стало синонимично пиратству.

Благодаря пиратству мекленбуржцам удалось добиться некоторых заметных успехов. Несколько раз они оказывали помощь стокгольмскому гарнизону, проводили опустошительные набеги на датские и норвежские берега и наносили серьезные потери датскому флоту. В 1391 г. мекленбуржцы захватили Борнхольм, Висбю, который стал превосходной базой для их операций, Або, Выборг и ряд финских крепостей. Два года спустя они разграбили Берген, а его жителей заставили присягнуть на верность Альбрехту Шведскому. В следующем году разграблению подвергся и Мальмё.

Ганза пыталась надавить на Росток и Висмар, чтобы те перестали укрывать пиратов, но два города отговаривались необходимостью хранить верность своему правителю и отказывались не только участвовать в войне с пиратами, но даже и возвращать украденные товары. Судоходство стало настолько опасным, что Ганзейский собор 1392 г. вынужден был издать указ о приостановке всей торговли со Сканией на три года. В результате, по словам Детмара, цена сельди в Пруссии выросла втрое, а во Франкфурте – в 10 раз по сравнению с предыдущим периодом. Любек и Штральзунд вместе ожесточенно сражались с пиратами. Конечно, для обеспечения безопасности морских путей незаменимым было бы сотрудничество с Тевтонским орденом. Однако великий магистр Конрад фон Юнгинген мечтал о дальнейшей территориальной экспансии на Балтике; он намеревался извлечь выгоду из войны и вовсе не стремился поддерживать Данию.

Наконец, в 1395 г. был сделан большой шаг вперед, когда Ганза вынудила воюющие стороны принять свое посредничество. По условиям Сканёрского мира Альбрехта освободили, а Стокгольм передали группе из семи ганзейских городов – вендских, прусских и ливонских, – которые через три года должны были уступить его Маргарите за выкуп в размере 60 тысяч марок. Выкуп, однако, так и не заплатили. Сканёрский договор обеспечивал победу Маргариты над врагами. В 1397 г. она приказала выпустить в Кальмаре указ, по которому союз трех скандинавских королевств передавался ее внучатому племяннику, Эрику Померанскому. Этому союзу предстояло существовать, по крайней мере теоретически, больше ста лет. Годом позже, в 1398 г., королева триумфально въехала в Стокгольм и подтвердила привилегии ганзейцев во всех трех королевствах.

Хотя после Сканёрского мира исчезли поводы для оправдания пиратства, оно по-прежнему представляло угрозу вблизи Готланда и просуществовало бы еще дольше, если бы великий магистр Тевтонского ордена наконец не решил сотрудничать с Ганзой, чтобы положить пиратству конец. Возможно, он боялся, что, если воздержится от участия, придется уступить Дании все преимущества примирения. По приказу великого магистра в Данциге собрали 84 корабля и 4 тысячи человек. С такими силами удалось без труда захватить Висбю. Позже объединенные флоты Любека и прусских городов так ожесточенно преследовали пиратов, что к 1400 г. полностью освободили от них Балтийское море.

Впрочем, большинство «виталийских братьев» попросту переехали на другой театр военных действий. Они нашли прибежище в Северном море. Им оказали теплый прием граф Ольденбургский и правители мелких княжеств восточной Фризии. Бремену и Гамбургу удалось одолеть их лишь ценой значительных усилий. В 1400 г. пираты потерпели серьезное поражение во Фризии, а на следующий год в плен попали два их последних главаря, Годеке Михельс и Клаус Стёртебекер. Их обезглавили в Гамбурге вместе с несколькими сотнями их соратников, а головы выставили на всеобщее обозрение. Ужас, который они сеяли более двадцати лет, дерзость их набегов и их ужасный конец помогают объяснить, почему «виталийские братья» стали фигурами легендарными. Считалось, что некоторые из них предпринимали и дальние экспедиции, посещали дальние страны и добирались даже до Кавказских гор. Особенно легендарной личностью стал Стёртебекер – лишь его кончина подтверждается историческими сведениями. В многочисленных историях он был великим полководцем всех пиратов; он управлял их действиями в открытом море и награбил сказочные сокровища. Конечно, рассказ о его смерти расцвечен назидательными подробностями.

Таким образом, Ганза с победой вышла еще из одного испытания, одолев угрозу для своего процветания едва ли менее серьезную, чем те, с которыми она сталкивалась прежде. После двухсот с лишним лет устойчивого процветания «сообщество купцов Священной Римской империи», превратившееся в сообщество торговых городов, снова продемонстрировало свою силу и жизнеспособность. Сообщество приобретало для своих членов во всех странах на берегах Балтийского и Северного морей, от Руси до Англии, расширенные привилегии и пользовалось почти монополией на международную торговлю в двух морях. Предшествующее столетие доказало, что это сообщество способно, в случае необходимости с помощью эмбарго или даже войны, преодолеть любые препятствия, стоящие на пути его экономического владычества. Поэтому годы, последовавшие после Штральзундского мира, можно считать расцветом Ганзы.

Однако события показали и то, что успехи Ганзы всегда были непрочными, а полученные преимущества всегда приходилось отстаивать. В зарубежных странах росло недовольство из-за ганзейских льгот, которые считали чрезмерными. Кроме того, Ганза все больше ощущала угрозу в собственных владениях со стороны конкурентов. Они часто превосходили ганзейцев с технической точки зрения и проявляли все большую изобретательность. Вот почему начиная с первых лет XV в., хотя Ганза по-прежнему расширяла сферу действий, она в основном находилась в оборонительной позиции, стремясь скорее сохранить полученные преимущества, а не приобрести новые. Величайшим достижением оставалась ее роль посредницы в товарообмене между Восточной и Западной Европой, особенно продуктами первой необходимости, жизненно важными для обеих сторон. Ее слабость, очевидная во время ее величайших достижений, заключалась в конфликте интересов ее членов, который имел тенденцию нарастать, особенно между портами и городами внутри страны, а также между вендскими и прусскими городами. Таким образом, можно сказать, что в XV в. начался закат Ганзы. Вначале медленный, едва различимый, он становился все более и более очевидным, несмотря на многие ощутимые успехи, которые еще ждали союз, и несмотря на неоднократные, хотя и бесплодные, попытки его возрождения.

Часть вторая
Ганза в XIV и XV вв

Глава 5
Структура Ганзы

Довольно нетрудно определить, кто являлся членом сообщества до середины XIV в., то есть до образования Ганзы городов. Все немецкие купцы, которые пользовались ганзейскими привилегиями, находясь за границей, считались членами Ганзы. Неизвестно, какую процедуру должны были проходить те, кто собирался вступить в союз. Если речь шла о ганзейской конторе, возможно, старшина опрашивал кандидатов и принимал решение; а может быть, кандидата принимали в члены Ганзы его компаньоны перед отплытием из ганзейского порта. Судя по всему, прием в члены Ганзы трудностей не вызывал. Ни первые три новгородские скры (судебника, устава), ни устав конторы в Брюгге 1347 г. не содержат ссылок на какой-либо сложный процесс приема. Похоже, в Ганзу принимали всех, кто желал вступить, при условии что они были уроженцами севера Германии или любого приморского города на Балтике, где уже имелась группа ганзейских купцов. Так, в документах брюггской конторы перечислены несколько членов Ганзы – уроженцев шведских городов.

Примерно в середине XIV в., когда образовалась Ганза городов, ганзейскими привилегиями могли пользоваться лишь граждане городов, входивших в Ганзу. Похоже, вначале возникали сомнения относительно статуса купцов – граждан небольших городков, которые не считались ганзейскими, и потому их не принимали в сообщество. Но в 1366 г. на соборе в Любеке постановили, что «общекупеческими» привилегиями могут обладать только граждане ганзейских городов. После того чужаков, видимо, вынуждали принять гражданство какого-либо ганзейского города.

Несостоятельность такого правила стала очевидной в XV в., когда было замечено, что многие иностранцы записывались в граждане ганзейских городов только для того, чтобы получить торговые привилегии. Чтобы положить этому конец, на соборе 1434 г. членство в Ганзе ограничили купцами, родившимися в ганзейских городах. Скорее всего, правило оказалось непростым в применении, поскольку его не однажды подтверждали. Ближе к концу века самые значимые города, по крайней мере в вестфальской трети, обязаны были выпускать свидетельства, удостоверяющие гражданство ганзейского города.

Но какие города входили в Ганзу во второй половине XIV в.? Данный вопрос всегда считался одним из самых сложных в истории союза. Ответ может различаться в зависимости от того, какой смысл вкладывать в понятие «ганзейский город». Оно может означать либо «город, чьи купцы, находясь за границей, принимались в контору и пользовались ганзейскими привилегиями», либо «город, который принимал активное участие в организации и операциях Ганзейского союза и нес свою долю расходов», иными словами, город, который, прямо или косвенно, получал приглашения на Ганзейские соборы.

Ганзейская торговля в Европе (XV в.)

Можно было бы ожидать, что Ганза старалась составлять официальный список городов-членов и тщательно обновляла его. Но ничего подобного найти не удается, и похоже, что необходимости в таком списке никогда не было. Во время первых Ганзейских соборов, очевидно, принимали как данность то, что города, заинтересованные в защите своих купцов за границей, автоматически становились членами Ганзы, и никто не думал их считать. Подобные вопросы обсуждались только в очень редких случаях. Так произошло, в частности, в связи с Бременом, который долгое время оставался за пределами Ганзы. Бремен подал заявку на вступление в 1358 г., но его приняли только после должного размышления. Позже другие города, членство которых в Ганзе подвергалось сомнению или оспаривалось, поступали так же. Но для большинства изначально ганзейских городов подобные процедуры не считались необходимыми, и часто можно найти упоминание о том, что тот или иной город состоял в Ганзе, лишь в позднейших документах.

Ганза не торопилась составлять список городов-членов и по другой причине. Периодически правительства других государств, особенно Англии, требовали такой список. В Англии желали положить конец злоупотреблениям, которые возникали вследствие неопределенности по данному вопросу. На подобные требования всегда отвечали уклончиво под тем предлогом, что точный список составить невозможно. Подлинная причина заключалась в том, что Ганза не горела желанием снабжать соперников документом, который можно было взять за основу для коллективных исков о компенсациях и контрибуциях.

И все же списки ганзейских городов существуют, они включены в официальные документы XV–XVI вв. и составлены в различных целях: распределение квот в военных контингентах или для налогообложения, созыва соборов или перечисления отсутствующих. Естественно, такие списки довольно сильно отличаются друг от друга; в них часто присутствуют намеренные опущения или изменения. Хотя сами по себе они большой ценности не представляют, по крайней мере они позволяют примерно прикинуть количество ганзейских городов. Согласно самым надежным источникам, их количество колебалось между 55 и 80. Это достоверно подтверждается другими оценками из разных источников. Например, в петиции, адресованной папе Урбану VI (1378–1389), упоминается «Любек, глава и руководитель 77 великих городов, давно объединившихся в лигу или ассоциацию, называемую Ганзой». Эта цифра, которая может показаться подозрительной из-за ее символического характера, однако подтверждается другими оценками, сделанными самими ганзейцами. Так, контора в Брюгге в 1469 г. писала о «Ганзе, которая состоит из 72 добрых городов, не считая всех тех, которые стремятся к ним присоединиться». В тот период цифра 72 была почти официальной; с ней соглашались даже иностранные канцелярии: Людовик XII в 1507 г. обращался к «72 городам вашего сообщества и конфедерации».

Однако современные историки, вслед за Уолтером Стейном, считают последнюю цифру бессмысленной и заниженной. Считая «ганзейским» тот город, чьи граждане пользовались торговыми привилегиями за границей, они составили список из 180 с лишним городов. Вероятно, подробное исследование, основанное на вышеприведенном критерии, позволит добавить к списку еще несколько десятков городов, если считать равным положение всех городов – членов Ганзы, какой бы ни была их роль.

Однако стоит задаться вопросом, является ли такой критерий действенным и в самом ли деле в XV в. любой город, чьи купцы пользовались ганзейскими привилегиями, считался членом Ганзы. Согласно исследованиям Луизе фон Винтерфельд по Вестфалии, похоже, что дело обстояло не совсем так. Из документов очевидно, что «ганзейскими» считали лишь те города, которые приглашались на Ганзейские соборы и которые были представлены там либо прямо, либо косвенно, то есть делегатами от другого города. Только такие города в случае необходимости должны были внести финансовый или военный вклад в общее дело. «Младшие города», «города-партнеры» (Beistadte), хотя и пользовались торговыми привилегиями, не считались полноправными членами Ганзы. Поэтому есть основания полагать, что внутри самой Ганзы проводились различия между двумя типами городов, статус которых различался: активные члены, которых было около 70, называемые «городами Ганзы», и пассивные члены, которых было около 100. Их называли «ганзейскими городами». Общая цифра примерно в 180 городов представляет в некотором смысле пережиток Ганзы купцов, куда наложилась организованная группировка Ганзы городов.

Достаточно трудно перечислить города, которые входили в Ганзу в любой период между 1350 и 1450 гг. Напрасно стараться составить список с точными датами. Для этого нужно знать дату вступления в Ганзу каждого города или дату выхода из нее. В большинстве случаев такое не представляется возможным. Для убедительной демонстрации этого достаточно пристально взглянуть на то, как город принимали в Ганзу – в ее широком смысле – и как он переставал быть ее членом.

Существовали три способа, с помощью которых можно было стать членом Ганзы: вступить в сообщество с самого начала, то есть около 1358 г., и стать членом немецкой Ганзы; подать официальную заявку на вступление в Ганзу; проникнуть в Ганзу неофициально, что было возможно лишь для малых городов.

Неоднократно утверждалось, что никакого списка членов Ганзы городов не составляли. Очевидно, первоначальное ядро состояло из самых значительных городов. Однако и здесь есть несколько спорных случаев, которые невозможно прояснить даже на основании позднейших документов.

Для городов, которые не были признаны ганзейскими с самого начала, требовалась официальная заявка на вступление. Как правило, в такой заявке подчеркивалось, что купцы из данного города в прошлом пользовались «общекупеческими» привилегиями, и потому город является ганзейским. Заявки рассматривали и одобряли или отклоняли на Ганзейском соборе. Нам известно лишь одно исключение из такого правила. Город Нойс был принят в Ганзу в 1475 г. по имперскому указу, после того как он успешно выдержал осаду Карла Смелого Бургундского. Иногда в просьбе отказывали, потому что город, подавший заявку на вступление, был расположен слишком далеко. Так, в 1417 г. во вступлении отказали Констанцу. Но чаще отказывали из страха нечестной конкуренции или подозрения, что кандидат попытается распространить торговые льготы и привилегии на иностранцев, особенно на заклятых врагов Ганзы – голландцев. Заявки Утрехта, поданные в 1422 и 1451 гг., отклонялись именно по этой причине. Арнем, который впервые подал заявку в 1380 г., приняли в Ганзу лишь в 1441 г., одновременно с Кампеном, который был кандидатом такой же долгий срок. Однако отказ принять в Ганзу город Нарву в XVI в. был вызван простой завистью ливонских городов.

Из-за отсутствия официально подтвержденного списка изначальных членов Ганзы ряду более мелких городов, чье членство в Ганзе было по меньшей мере сомнительным, удалось отстоять свой ганзейский статус и получить все ганзейские льготы и привилегии, не подавая заявки на вступление. Во второй половине XV в. жалобы на подобные злоупотребления особенно часто возникали в Вестфалии. Наконец, в 1494 г. было решено, что лишь ведущие города имеют право выдавать свидетельства о членстве в Ганзе отдельным купцам, что в свою очередь давало им право окончательного решения в вопросе о том, какие города являлись членами Ганзы.

Точно так же выйти из Ганзы можно было тремя способами: после исключения; после добровольного выхода; по молчаливому отказу от прав и обязанностей ганзейского города.

Хотя исключение того или иного города всегда сопровождалось скандалом, таким образом покинули Ганзу совсем немного городов. Кроме того, если не считать самых последних лет существования Ганзы, исключения почти всегда были временными. Чаще всего исключение из Ганзы объяснялось гражданскими беспорядками, происходившими после революции. Изгнанные члены городского совета, целиком или частично, подавали жалобу Ганзейскому собору, который затем принимал решение. Так было с Брауншвейгом в 1375, Бременом в 1427, Мюнстером в 1454 г. Нарушения основополагающих принципов сообщества случались гораздо реже, хотя именно на таком основании из Ганзы исключили Кёльн: в 1471 г. он приобрел особые привилегии в Англии.

Гораздо более многочисленными, и часто постоянными, были официальные добровольные выходы из Ганзы. Одной из причин для таких выходов было давление со стороны местного правителя, стремившегося укрепить свою власть над городом. Так случилось с Нортхаймом в Саксонии в 1430, Берлином в 1452, Халле в 1479 г. Гораздо чаще города выходили из Ганзы потому, что не желали нести расходы, сопряженные с членством в союзе. Правда, в открытую об этом не говорилось. Так, Бреслау в 1474 г. объявил, что выходит из Ганзы из-за расхождений в торговых интересах.

Еще чаще встречались случаи фактического выхода из Ганзы, которые не декларировались официально. Все больше малых городов не могли нести финансовое бремя участия, особенно расходы по содержанию своих делегаций на соборах. Их купцы перестали регулярно посещать заграничные конторы и потому больше не нуждались в льготах и привилегиях. В таких обстоятельствах их участие в Ганзе лишалось смысла и становилось чисто теоретическим. После многочисленных колебаний Ганзейский собор 1514 г. решил рассмотреть все последствия таких случаев уклонения от участия, и примерно 30 городов исключили из сообщества. Однако некоторые из них позже подали заявки на повторное вступление, и их снова стали считать городами Ганзы.

Ввиду многочисленных неясностей было бы бессмысленно составлять списки городов-членов за различные периоды. Можно лишь сказать, что в целом в первую половину XV в. количество городов Ганзы значительно выросло. Особую благосклонность проявлял Кёльн, которому выгодно было вступление в Ганзу нескольких соседних с ним городов: таким образом Кёльн рассчитывал укрепить свое влияние на Ганзейский собор. В тот период исключения и фактический выход случались редко, хотя позже подобные случаи участились. Судя по всему, самой большой численностью Ганза могла похвастать незадолго до середины XV в. Тот период можно считать зенитом Ганзы как учреждения, через 50 лет после ее расцвета как экономической силы.

Хотя в основе своей Ганза была союзом городов, среди ее членов имелся один суверенный правитель – великий магистр Тевтонского ордена. Такая аномалия объясняется значительной ролью, которую играли тевтонские рыцари в колонизации и развитии немецких городов в Пруссии и Ливонии. Кроме того, этим объясняется авторитет великого магистра в прусских городах; он был выше, чем у любого другого территориального правителя. Можно было ожидать, что членство великого магистра в Ганзе приведет к тому, что все подвластные ему города будут считаться ганзейскими, но на самом деле полноправными членами Ганзы считались лишь граждане шести прусских городов, хотя купцы самого Тевтонского ордена пользовались ганзейскими привилегиями повсюду, кроме Новгорода. Их статус, однако, был довольно двусмысленным, что становится ясно из письма, отправленного великим магистром около 1390 г. в контору в Брюгге. Контора лишила права пользоваться ганзейскими привилегиями главу торгового департамента (Grosschaffer) Кёнигсберга и его агентов из-за какого-то вопиющего нарушения этих привилегий, великий магистр утверждал, что, поскольку Grosschaffer является членом Тевтонского ордена, он не может быть членом Ганзейского союза и потому его нельзя оттуда исключить; однако великий магистр признавал, что Grosschaffer, конечно, обязан был уважать ганзейские правила.

Не приходится сомневаться в том, что в глазах феодальной Европы Тевтонский орден, который славился историей обращения в христианство, орден, в котором немаловажную роль играли рыцари из отдаленных стран – например, маршал Бусико из Франции и граф Дерби, будущий Генрих IV, из Англии – добавлял Ганзе престижа, о котором купечество не могло и мечтать. В отдельных источниках великого магистра даже называли «главой Ганзы» (caput Hansae). Кроме того, очевидно, что для Ганзы не раз оказывалась весьма ценной военно-морская и сухопутная мощь Тевтонского ордена. Конечно, Тевтонский орден преследовал собственные цели; он часто вовлекал Ганзу в предприятия, которые вредили ее коммерческим интересам и втягивали ее в ссоры с иностранными державами. Хотя вначале Тевтонский орден вносил свой вклад в процветание Ганзы, позже он стал одной из предпосылок ее упадка.

Наконец, следует упомянуть один необычный случай, когда на позднем этапе существования Ганзы в нее, возможно, вступила крестьянская община – точнее, независимая крестьянская республика – Дитмаршен (на западном побережье Гольштейна). В 1468 г. крестьянская республика заключила союз с Любеком. Неоднократно продлеваемый, этот союз просуществовал до 1558 г. Союз укрепила знаменитая битва при Хеммингштедте (1500), в которой свободные крестьяне одержали победу над датчанами, и с тех пор делегаты от Дитмаршена регулярно присутствовали на Ганзейских соборах. Свободные крестьяне Дитмаршена с XV в. вели морскую торговлю, особенно с Ливонией, но ливонские города с подозрением относились к этим крестьянам-торговцам, которые, при поддержке Любека, претендовали на ганзейские привилегии. В 1554 г. Ганзейский собор решил, что обитатели Дитмаршена не являются членами Ганзы, однако к их участию в ганзейских привилегиях следует относиться терпимо. Такое решение отражает двусмысленность их статуса. Пять лет спустя Дитмаршен был побежден датчанами, и союз с Любеком прекратился. Однако членство в Ганзе Дитмаршена и Тевтонского ордена демонстрирует разнообразие и гибкость структуры Ганзы как организации.