Текст книги "В Московской битве. Записки командарма"

Боевое крещение армии

С утра 6 декабря армия на всем фронте одновременно перешла в наступление. Выдвижение разведывательных, охраняющих и авангардных подразделений началось еще под прикрытием темноты с 3–4 часов ночи.

В течение суток дивизиям первого эшелона армии было необходимо продвинуться вперед с боями в среднем на 35–40 км. Существо их боевой задачи состояло в том, чтобы овладеть оборонительным рубежом противника, с 26 ноября занимающего своими гарнизонами участок железной дороги от станции Узуново до станции Кремлево (Павелец) шириною 110–115 км.

Ставя перед войсками такую большую задачу в первый же день, Военный совет армии надеялся, что днем они легко разобьют небольшие силы противника – его разведывательные и сторожевые отряды, а с наступлением темноты подойдут к железной дороге и разгромят закрепившиеся на этом рубеже силы врага.

В этот первый день наступление развивалось в общем нормально, но к железной дороге дивизии смогли подойти не к наступлению темноты, а лишь на исходе суток 6 декабря, так что разгром закрепившихся на этом рубеже гарнизонов пришлось осуществлять в ночь на 7 декабря. Своевременному выходу к железной дороге помешали бои с сильными сторожевыми отрядами противника в районах Малынь, Мягкое, Поярково, Печерниковские Выселки. Еще больше мешало бездорожье, а 326-й стрелковой дивизии – крайнее переутомление личного состава за время усиленных маршей 4 и 5 декабря по 45–50 км в сутки.

Первые данные, полученные от пленных, захваченных в дневных боях, свидетельствовали, что противник наступления армии в этот день не ожидал. Не ожидали нашего наступления не только его передовые подразделения и части, но и руководящие командные инстанции, включая командиров дивизий, корпусов, командующего армией и высшее гитлеровское командование. На отчетных оперативных картах Генерального штаба сухопутных войск гитлеровской армии вплоть до 5 декабря вообще отсутствовали какие бы то ни было данные о появлении новых советских войск в районах Коломны, Рязани и Ряжска. И это несмотря на то, что 10-я армия стотысячного состава не только выгрузилась из железнодорожных эшелонов в районе Рязани – Ряжска, но на протяжении нескольких суток вела войсковую разведку и совершала марши на рубеж развертывания, а с утра 6 декабря перешла в наступление!

Главными событиями в полосе наступления армии в ночь с 6 на 7 декабря, а также утром и днем 7 декабря были бои за Серебряные Пруды и г. Михайлов.

Бой за Серебряные Пруды начался на рассвете 7 декабря[26]26
  322-я стрелковая дивизия в бою за Серебряные Пруды имела 40 орудий, 36 минометов, 188 пулеметов.


[Закрыть].

Сначала противник упорно сопротивлялся. Захваченные пленные – всего 50 человек – показали, что в ходе боя, особенно по звукам нашей артиллерийской и минометной стрельбы, гитлеровцы почувствовали, что их окружают. И это было действительно так. Поддавшись панике, они стали отступать к машинам, чтобы бежать на юго-запад и запад.

Гарнизон противника состоял из главных сил 15-го пехотного полка 29-й моторизованной дивизии при шести полевых орудиях. Штаб полка был разгромлен. Были захвачены документы, касса и знамя полка.

К 15 часам город удалось полностью очистить от противника. Дивизия захватила 250 автомашин, много мотоциклов, станковые и ручные пулеметы, винтовки, ручные гранаты, боеприпасы, продовольствие. Конечно, потери противника были бы еще большими, если бы удалось отрезать ему пути отхода из города целиком.

Теперь расскажу о бое за г. Михайлов. Этот бой особенно памятен, потому что с ним связан самый первый успех нашей армии.

Расположение Михайлова в долине реки Прони могло быть с выгодой использовано оборонявшимися. И действительно, немцы строили оборону на высотах, окаймляющих город. Совершенно открытая местность на северных и восточных подступах к Михайлову позволяла противнику легко организовать систему огня. Большое количество каменных зданий облегчало оборону улиц. Были приспособлены к обороне городская церковь и монастырь, расположенный рядом с городом к северо-востоку. В Михайлове сходилось семь больших дорог. Это делало город очень важным для противника и для нас, особенно в условиях зимнего бездорожья.

Районы сосредоточения 330-й и 328-й стрелковых дивизий находились от Михайлова на удалении 35–40 км. 330-я дивизия из района своего расположения двинулась, имея главные силы в правой колонне. На линию Стубле – Поярково дивизия вышла к 14 часам 6 декабря. Поднявшаяся с утра метель скрыла походные колонны дивизии и от наземного и от воздушного противника.

С выходом дивизии на этот рубеж связь командира и штаба дивизии со штабом армии была утеряна. Не было связи и с 328-й дивизией, которой 330-я должна была помочь во взятии Михайлова. Полковнику Г.Д. Соколову, командиру дивизии, удалось связаться лишь с командиром 51-го танкового батальона. Однако те немногие танки, которые двигались с дивизией, отстали из-за отказа моторов и неисправностей ходовой части. На достигнутом рубеже частям дивизии был предоставлен небольшой отдых. За это время командир дивизии уточнил направление дальнейшего наступления своих частей: правофланговый полк – 1111-й – должен был двигаться из Стубле в направлении северной окраины Михайлова, левофланговый – 1113-й полк – из Поярково, Хавертово к юго-восточной окраине города. 1109-й полк находился во втором эшелоне и должен был, развертываясь справа от 1111-го полка, наступать на Новопанское, Лобановские Выселки, Виленки с двумя задачами: обеспечить дивизию от возможного удара противника справа и отрезать вражескому гарнизону в Михайлове путь отступления на Гремячее.

Между 19–20 часами 1111-й и 1113-й полки с приданными им артиллерийскими дивизионами сосредоточились в 3–4 км от Михайлова. Разведка донесла, что противник наиболее важные подходы к Михайлову с севера, востока и юго-востока заминировал. На этих же направлениях он выставил боевое охранение, оснащенное пулеметами, минометами и противотанковой артиллерией. Пленные показали, что гитлеровцы не ждут серьезного наступления советских войск.

В этих условиях командир 330-й стрелковой дивизии должен был принять решение. Стоял вопрос: ожидать ли подхода соседа – 328-й стрелковой дивизии – или же атаковать только силами своей дивизии. За последнее говорил ряд причин. Во-первых, дивизия к 20–21 часу подошла к Михайлову почти вплотную. Держать ее здесь до утра на морозе, не использовав темноту для сближения с противником и атаки, было равносильно преступному бездействию. Во-вторых, в атаке города можно было рассчитывать на внезапность. В-третьих, сейчас инициатива действий находилась в наших руках. Все эти благоприятные условия можно было быстро утратить.

Положение Г.Д. Соколова было не из простых. Ведь выжидание 328-й дивизии для совместной атаки Михайлова, казалось, отвечало боевому приказу командарма. Связи со штабом армии в это время не имелось, и получить указания сверху было невозможно. Г.Д. Соколов решил взять всю ответственность на себя и, не ожидая подхода соседа, атаковать противника.

Дивизия находилась в исходном районе для атаки Михайлова около двух часов. За это время части и подразделения удалось привести в порядок, развернуть и расставить по направлениям. Были уточнены маршруты движения батальонов и рот. Установлено взаимодействие. Выработаны условные сигналы. Всем выдали горячую пищу. Саперы за это же время выдвинулись вперед и сняли около трехсот мин.

Не все офицеры сразу поняли смелый замысел командира дивизии. Командир артиллерийского полка просил его дождаться утра, чтобы подготовкой огня заняться в светлое время. В артиллерийском боекомплекте дивизии, докладывал он, до 80 % шрапнели, и вести огонь по городу, более половины строений которого из камня, – бессмысленно. Но командир дивизии отклонил эти соображения. Главным он считал моральный эффект, достигаемый внезапностью удара. Командир артиллерийского полка получил приказ подготовить по карте огневой налет. Для лучшего взаимодействия с пехотой артиллерийские дивизионы на время боя было приказано придать стрелковым полкам. Для более целесообразного использования имеющихся снарядов полковник Соколов предложил после каждого выстрела гранатой из 122-мм гаубиц делать пять выстрелов из 76-мм пушки шрапнелью с разрывом на высоте 20–25 м.

– Гранатой выгоняйте противника на улицу, – сказал командир дивизии, – а по улицам бейте шрапнелью и наводите панику.

Артиллерийскую подготовку с целью сохранения внезапности было решено не проводить.

Ровно в полночь артиллерия открыла огонь[27]27
  330-я стрелковая дивизия в бою за г. Михайлов 7 декабря 1941 г. имела 40 орудий, 35 минометов, 200 пулеметов.


[Закрыть]. Одновременно двинулась вперед пехота. Вражеское боевое охранение попыталось остановить наших солдат пулеметным огнем, но было смято.

До окраин оставалось около километра открытого снежного пространства. Шли в сплошной темноте. Вдруг на северной и восточной окраинах города загорелись скирды хлеба и крайние дома. Пламя осветило снежную равнину и наши движущиеся цепи. Это враг применил свой излюбленный прием в ночном бою. Наступающие части были встречены прицельным огнем. Подразделения 1111-го стрелкового полка, идущие с севера, от Стубле, залегли. Теперь они вынуждены были продвигаться ползком по снегу и перебежками, используя огонь артиллерии и орудий прямой наводки. Обстановка становилась все труднее. Выдержат ли солдаты первое испытание, не дрогнут ли под сильным огнем?

В это время с востока двинулся в атаку 1113-й стрелковый полк. На его пути возникла огневая завеса. Полк залег. Атака могла захлебнуться. Тогда во весь рост поднялся командир полка майор А.П. Воеводин. Он вышел вперед перед боевыми порядками одного из батальонов, личным примером поднял полк в атаку и двинулся вперед. Рядом с ним находился комиссар полка старший политрук В.В. Михайлов. Глядя на них, бойцы встали и в едином порыве устремились вперед. Полк ворвался на окраину города. Здесь товарища Воеводина настигла вражеская пуля. Тяжело раненный в голову, он умер на поле боя. Это была тяжелая утрата для всех. Военный совет армии представил Воеводина посмертно к награждению орденом Ленина. В этом бою был серьезно ранен и комиссар Михайлов.

Весть о гибели командира полка быстро разнеслась среди воинов. Командир роты автоматчиков лейтенант Акимов поднял роту и с призывом «Отомстим за командира! За Родину, вперед!» повел ее в атаку. Бойцы шли за лейтенантом во весь рост. Автоматчики Бороздин, Новиков, Большаков и Класман метким огнем подавили пять огневых точек, оказав тем самым помощь пехоте. Когда в разгар боя из-за угла выскочила машина с немецкими автоматчиками, Акимов бросил в нее противотанковую гранату. Шесть вражеских солдат были убиты, трое взяты в плен.

Упорное сопротивление на восточной окраине города оказали вражеские автоматчики. Рота Акимова незаметно обошла их с тыла и почти полностью уничтожила.

К 2 часам 7 декабря части дивизии овладели окраинами Михайлова. Так, благодаря скрытности сосредоточения, внезапности перехода в атаку и быстрой ликвидации боевого охранения противника бой на непосредственных подступах к городу был решен в нашу пользу.

Дальше бой переместился к центру города. Теперь и наступающий с севера 1111-й стрелковый полк, преодолев упорное сопротивление врага, ворвался на северную окраину Михайлова. Командир полка майор В.И. Корольков умело руководил наступлением, но в ходе боя осколком гранаты он был сравнительно легко ранен в голову. В командование полками вступили начальники штабов. Во главе 1111-го стал капитан С.М. Таратынов, 1113-го – капитан В.П. Лисицын. Артиллеристы расчищали путь пехоте. Так, батарея 1-го дивизиона 890-го артиллерийского полка, выдвинутая на открытую позицию, быстро подавила расположенные в монастыре огневые точки противника, сильно затруднявшие продвижение нашей пехоты. Освещенная местность, по которой наступали наша пехота и артиллерия, давала возможность вести по гитлеровцам наблюдаемый артиллерийский и минометный огонь.

Интенсивный бой за Михайлов длился до рассвета 7 декабря. К 8 часам 1111-й и 1113-й стрелковые полки почти полностью овладели городом. Лишь в отдельных местах продолжалось уничтожение мелких подразделений гитлеровцев.

У противника началась паника. Солдаты поспешно грузились в автомашины. Офицеры потеряли управление и не могли осуществить организованный отход. Да и среди офицеров не обошлось без паники. Многие из них вскакивали в машины без мундиров и шинелей, как застала их наша атака. В хаотическом бегстве одна из автомашин на большой скорости врезалась в перила моста через Проню и загородила путь остальным. Наши бойцы забросали сгрудившиеся машины гранатами. Только под прикрытием темноты части сил разбитых 41-го и 63-го мотопехотных и 422-го артиллерийского полков удалось скрыться от наших частей. Подоспей вовремя 328-я дивизия и будь у нас хоть немного танков, паническое отступление врага закончилось бы для него еще более плачевно.

Днем 7 декабря вражеская авиация трижды жестоко бомбила Михайлов. Однако наземные части противника о контратаке и не помышляли. Они были деморализованы. Значительная часть их пехотного и артиллерийского вооружения осталась в Михайлове.

Дивизией были взяты большие трофеи. Их собирали и подсчитывали в течение двух дней. Среди трофеев было 135 грузовых и 20 легковых автомашин, 100 мотоциклов, 25 броневиков, 5 тракторов, 30 орудий, 23 пулемета, 4 рации, 3 вагона боеприпасов, эшелон с авиабомбами.

В боях за Михайлов и на подступах к нему фашисты потеряли до 500 человек убитыми. В наши руки попали документы всех названных выше полков противника и штаба 10-й мотодивизии. Общие потери 330-й стрелковой дивизии, включая потери от авиации, составили 72 убитых и 134 раненых. Смертью храбрых погибли командир 2-го батальона 1113-го стрелкового полка старший лейтенант Б.А. Куклин и политрук 1-й пулеметной роты 1111-го стрелкового полка П.И. Лебедев.

Через некоторое время командир 330-й дивизии справедливо докладывал в своем боевом донесении:

«Соседняя 328-я стрелковая дивизия с выходом в исходное положение опоздала, в связи с чем принял решение на атаку Михайлова силами только своей дивизии. Правофланговый стрелковый полк (1105-й. – Ф.Г.) 328-й дивизии подошел к Михайлову к 8.00 7.12.41 после занятия его 1113-м и 1111-м полками 330-й дивизии»[28]28
  Архив МО СССР. Ф. 330-й сд. Оп. 5093. Д. 17. Л. 17.


[Закрыть].

Подойдя к Михайлову, этот полк, возглавляемый подполковником И.И. Анциферовым, успел принять участие в ликвидации подразделений противника, прикрывавших его отход из Михайлова на юго-запад.

Колонна главных сил 328-й дивизии, двигавшаяся извилистой долиной Прони, подошла еще позже. Гаубицы и пушки артполка приходилось вытаскивать из лощин и балок на лямках.

Странные, необычные мысли и ощущения возникали при въезде в г. Михайлов. Отлично знаешь, что перед тобою старинный, искони родной русский город, но ты входишь в него после жестокого боя с пришедшим из далекой Германии врагом, который хотел вот уже здесь, в этом городе, установить страшные порядки гитлеровского режима, превосходившие все ужасы средневековой инквизиции.

…Идешь по улицам, останавливаешься, разговариваешь, приветствуешь, стараешься вникнуть в нужды и всем, чем можешь, помочь.

Сколько острых, неотложных нужд во всем, начиная с куска хлеба, порошка лекарства, вязанки дров, воды и света!

И вот в этой тягостной обстановке в толпе собравшихся жителей я вдруг увидел жену моего старого товарища политработника А.П. Муравьева – Шуру Муравьеву с двумя девочками 2 и 16 лет. Вид их был ужасным: буквально в лохмотьях, на ногах опорки на веревочках, грязные, обмороженные лица, красные, слезящиеся глаза. Все трое едва держались от истощения и жались друг к другу в смятении. Они шли от Минска на восток к своим, к нам, пробираясь по тылам вражеских войск, через заградительные кордоны, полицейские и жандармские заставы, контрольные пункты. Прошли тысячу километров, нищенствуя, скрываясь в болотах, лесах и оврагах. Шли в постоянном страхе, под угрозой смерти, но не сдаваясь, не теряя надежды на избавление.

Не приходится говорить, какой была наша встреча… О муже и отце они ничего не знали.

А разве изгладятся впечатления всеобщего ликования и радости наших воинов от этой победы 10-й армии в первом же бою! Какую веру в свои силы вселил наш, пусть скромный, успех под Михайловом!

Когда затихла стрельба, жители Михайлова радостно встретили воинов-освободителей. «Вот и дождались вас, родные, – говорили они, – спасибо, что избавили нас от фашистской нечисти». Это была ликующая встреча!

8 декабря товарищи по оружию и жители Михайлова провожали в последний путь воинов, павших в боях за освобождение города. Их похоронили с почестями на Черной Горе.

Военный совет армии счел необходимым особо отметить действия 330-й стрелковой дивизии. Командиру и комиссару была вручена телеграмма:

«От имени Военного совета армии передайте бойцам, командирам и политработникам славной боевой 330-й стрелковой дивизии горячий привет и поздравление с успешным боевым крещением и победой над бандой фашистских варваров при взятии города Михайлова. Военный совет глубоко уверен, что ваша дивизия, как и другие дивизии нашей армии, знающие, за что они борются, верные своему социалистическому Отечеству, великой Коммунистической партии, и впредь будет с еще большим успехом истреблять врагов нашей Родины. За счастье народов СССР! Вперед, дорогие товарищи, к новым победам!»[29]29
  Архив МО СССР. Ф. 1388. Оп. 72810. Д. 1. Л. 7–8.


[Закрыть]

В связи с боем за Михайлов хотелось бы коротко сказать о личности командира 330-й дивизии полковника Гавриила Дмитриевича Соколова. Это старый воин Красной Армии, ветеран Гражданской войны. Придя в ее ряды почти без всякого образования, он позже сдал экстерном за шесть классов общеобразовательной школы. Военное образование получил лишь на краткосрочных командных курсах. Строевик, прошедший все ступени командной лестницы, начиная с командира взвода. До назначения на пост командира 330-й дивизии он в течение двух месяцев командовал полком в начальный период войны; бойцы прозвали его «неустрашимый», «бронированный». В бою за г. Михайлов Г.Д. Соколов показал достойный пример боевой инициативы, творческого подхода к делу и готовность взять на себя всю ответственность за смелое и трудное решение.

Но – вперед! Ведь положено только начало. Другие дивизии армии вышли тем временем к своей первой цели – железнодорожной линии, идущей от Михайлова на Кремлево, и овладели назначенными им пунктами.

Противник, потерявший районы Серебряных Прудов, Михайлова и Голдино, вынужден был без промедления оставить и находящийся к югу район Грязное – Гагарино.

Как оценило потерю Михайлова гитлеровское командование? Об этом можно судить по записи в дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск гитлеровской армии генерал-полковника Гальдера:

«Отвод 10-й моторизованной дивизии у Михайлова… по-видимому, будет иметь очень неприятные последствия».

Что касается командующего 2-й танковой армией Гудериана, то он писал:

«47-й танковый корпус в ночь на 8 декабря[30]30
  В действительности в ночь на 7 декабря.


[Закрыть] вынужден был в результате удара русских сдать Михайлов. 10-я моторизованная дивизия понесла при этом тяжелый урон»[31]31
  Г. Гудериан. Указ. соч. С. 249–250.


[Закрыть].

Под непосредственным впечатлением событий Гудериан отправил 8 декабря письмо в Германию, в котором, в частности, говорилось:

«Мы стоим перед печальным фактом того, что наше Верховное командование слишком туго натянуло тетиву лука, не хотело верить поступающим сообщениям об ослаблении боеспособности наших войск, выдвигало все время новые и новые требования… Русские продолжают сильно нажимать, и можно ожидать еще множества всяких неприятных инцидентов. Наши потери, особенно больными и обмороженными, очень велики, и даже при условии, что часть из них после небольшого отдыха снова возвратится в строй, все же в настоящий момент ничего нельзя сделать»[32]32
  Там же. С. 250.


[Закрыть].

В 3 часа ночи 7 декабря через нашего офицера связи политрука Гречко мною были получены первые данные о нашем левом соседе – 61-й армии. Ее правофланговая 346-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Давыдовский, вышла к Скопину. Полученные данные означали, что правый фланг 61-й армии от нас отстает километров на 20. Данных о главных силах этой армии и ее намерениях у нас все еще не имелось.

Положение со связью и информацией в 10-й армии оставалось очень тяжелым. Технической связи штаб армии не имел ни с одной дивизией. С утра 7 декабря для выяснения обстановки было послано четыре самолета У-2 и несколько самолетов-разведчиков. Но они не смогли уточнить положение наших частей. Не дали они никаких сведений и о положении противника.

Передачу боевых задач дивизиям на 8 декабря пришлось взять под особый контроль. Были применены меры, дублирующие передачу приказов при помощи самолетов и делегатов связи. Плохое положение со связью заставило Военный совет армии в ночь на 7 декабря отдать распоряжение о выделении двух эскадронов кавалерийских соединений для несения летучей почты. Конечно, способ более чем устаревший. Однако вспомнить его вынудила обстановка, и эта почта сослужила свою службу.