Текст книги "Греческие и римские мифы. От Трои и Гомера до Пандоры и «Аватара»"

Часть 3. Путь человека

Для греков и римлян человеческий дух, как и божественный, был бессмертным и неразрушимым. Человеческое же тело было удручающе смертным. Оно постепенно увядало и в конце концов умирало, даже если боги не предрекали человеку более драматического конца. Однако в Античности смерть воспринималась как лишь еще одна ступень в развитии духа. Как раз такие концепции роднят миф с классической теологией. Благодаря им мы понимаем, что верования людей в Древнем мире представляли собой ясную и логичную систему – такую же сложную, как любая из существующих сегодня религий. Это нигде так не очевидно, как в истории путешествия человека от рождения к смерти – и далеко за ее пределы.

Жизнь на земле

В классической мифологии все живые существа в момент своего творения наполнялись божественным духом. Вергилий, римский поэт I века н. э., наиболее ясно излагает это в эпической поэме «Энеида»:

 
…Все питает душа, и дух, по членам разлитый,
Движет весь мир, пронизав его необъятное тело.
Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых,
Рыб и чудовищ морских, сокрытых под мраморной гладью.
Душ семена рождены в небесах и огненной силой
Наделены…
 

Вергилий, Энеида, книга VI, стр. 726–731

Несмотря на то что место человеческого духа было на небесах, тело Прометей создал из земной глины. И хотя человек в нем нуждался при жизни на Земле, оно также служило темницей для души. Запертая внутри тела, душа могла воспринимать реальность только через грубый фильтр плоти; она была подвержена низким страстям и примитивным желаниям земного существования. Как говорил Платон[32]32
  Речь идет об известной аллегории, которую Платон использовал в седьмой книге «Государства». Философ представлял узников в пещере, скованных спиной к выходу и неподвижных; за ними, в вышине, как будто находится источник света, а между светом и узниками пролегает дорога, по которой идут люди, держа в руках разные вещи. Узники могут видеть только тени этих вещей, отбрасываемые на стену пещеры. Так Платон выражал мнение о том, что чувственный опыт человека вряд ли дает ему представление об истинном положении дел. Прим. ред.


[Закрыть], наше восприятие реальности имеет такое же отношение к ее истинной природе, как тени на стене пещеры – к тем вещам, что их отбрасывают. Дух внутри плоти оказывался запятнанным, а потом постепенно очищался в мире ином[33]33
  Далее автор в основном воспроизводит учение орфиков, в центре которого – идея метемпсихоза (переселения душ). Учение орфиков оказало сильное влияние на пифагорейцев и Платона.


[Закрыть].

Подземный мир греков не был адом, то есть специальным местом, где людей наказывают и заставляют страдать. Конечно, на события, которые происходили в загробной жизни, влияло то, как человек прожил земную, но в целом античный мир судил людей не так строго, как многие другие культуры того времени и более поздних эпох. Отчасти это происходило потому, что уже тогда, когда человек лежал в материнской утробе, мойра Клото пряла нить его жизни, а Лахесис, вторая из жутких сестер, отмеряла ее длину. (Мойры были детьми Ночи, и их еще называли судьбами, но греческое слово означает что-то вроде «те, кто наделяет долей».) События, которые происходили с человеком в его смертной жизни, в основном были предопределены мойрами – значение имело то, как бессмертный дух человека справлялся с тем, что ему уготовила судьба.

Но и это еще не все: считалось, что характер тоже определялся с рождения, и именно таким образом – зная, как поступит человек, – мойры направляли его на предназначенный путь. Лучшее, что можно было сделать, – посчитать себя от природы благородным и оставаться верным своей натуре тогда, когда она подвергается испытанию (а натура большинства героев – особенно в греческих трагедиях – проверялась со всей возможной суровостью). Коротко говоря, вас судили не по тому, что вы сделали со своей жизнью, но по тому, как ваш характер выдерживал испытания. В этом отношении у греков и римлян оказалось свое представление о том, что значит быть человеком. Успех или провал – дело уже решенное, и после аккуратных расспросов оракул на самом деле мог предсказать, что именно человеку приготовили судьбы. Важно было то, как человек с этим предсказанием справлялся.

Для древних прожить земную жизнь было все равно что сводить душу на интенсивную тренировку в спортзал. Жизнью назывался краткий период, который человек проводил в нестабильном напряжении: в результате он или становился лучше, или превращался в развалину. Когда в назначенный момент период завершался, наступало время уходить, и в классическом мифе это время объявляла третья мойра, которая перерезала нить и подводила человеческую жизнь к концу. По имени третьей мойры – Атропос, «неотвратимая», – назвали атропин – яд, содержащийся в белладонне.

Тифон и опасности бессмертия

Обмануть смерть всегда было сложным делом для обычных людей, и большинство таких попыток заканчивалось плохо. Например, Эос, богиня зари, однажды попросила Зевса сделать своего возлюбленного Тифона[34]34
  Сын троянского царя Лаомедонта. Не имеет отношения к чудовищному великану Тифону. Прим. ред.


[Закрыть] бессмертным. В результате Тифон не умер – он просто становился все старше и старше; он высыхал и сморщивался – пока в конце концов не превратился в первого кузнечика. Поскольку отнять бессмертие невозможно, Тифон все еще где-то скачет по земле.

Загробная жизнь

 
Узы, природой сплетенные прочно, лишь ты разрешаешь,
Сон насылая великий, вседолгий, что вечность продлится,
Общий для всех, но к иным он приходит порой не как должно,
Слишком поспешно, и юную жизнь прерывает в расцвете.
Все обретает в тебе предел, предназначенный свыше,
Только тебя одного не упросишь и ничем не умолишь…
 

Орфический гимн Танату (Смерти), LXXXVII

Для греков и римлян смерть была новым началом. Если родичи сделали все, что нужно, и совершили подобающие ритуалы, умершего встречал Гермес, бог тех, кто переходит границы. Гермес провожал его к берегам реки – границе с подземным миром, куда человек должен перебраться.

 
Воды подземных рек стережет перевозчик ужасный –
Мрачный и грязный Харон. Клочковатой седой бородою
Все лицо обросло – лишь глаза горят неподвижно,
Плащ на плечах завязан узлом и висит безобразно.
Гонит он лодку шестом и правит сам парусами,
Мертвых на утлом челне через темный поток перевозит.
 

Вергилий, Энеида, книга VI, стр. 298–303

Перевозчик Харон был сыном двух аспектов Ночи – Никты и Эреба – и таким образом сам считался божеством. Он служил Аиду (брату Зевса); однажды, когда Геракл заставил лодочника переправить его через реку еще живым, взбешенный Аид заковал Харона в цепи на целый год. Услуги Харона не бесплатны – на речном берегу хватало душ людей, которых не похоронили как следует и у которых не оказалось монеты, чтобы заплатить за переправу. (Для греков это была мелкая монета обол – ее клали на веки или в рот умершего.) Что делал Харон с деньгами, мы не знаем, но на уход за лодкой и на свой внешний вид он явно тратил не слишком много.

Большинство греков верили, что рекой на границе с подземным миром был Стикс («ненавистный»), хотя на эту роль претендовала также река Ахерон в северо-западной части Греции. Считалось, что она течет из земного в подземное царство, поскольку недалеко от истока проходит череду страшных ущелий. Древние считали, что некоторые потоки погружаются и идут прямо в подземный мир, а остальные воды продолжают мирно течь к морю.

Живой душе трудно попасть в подземный мир, поскольку вход в него охраняет огромная трехголовая собака Кербер. Если живой человек попадет к порогу, который он стережет, Кербер сделает так, чтобы нарушитель продолжал свое путешествие уже в качестве недавно (и жутким образом) умершего.

В искусстве и культуре других эпох: Харон

Образ Харона оказался таким мощным, что появился даже в «Страшном суде» Микеланджело в Сикстинской капелле (1537–1541), работе в других отношениях христианской. Здесь Харон изображен скорее как в «Аде» Данте, где описывается путешествие в древний Аид[35]35
  По имени бога подземного царства называют и само царство. Прим. ред.


[Закрыть] через призму христианства. Отдельно лодочник фигурирует на холсте «Харон, перевозящий тени» (1730-е) Пьера Сюблера и на чудесной картине (1515–1524) Иоахима Патинира в Национальном музее Прадо в Мадриде. Но в наше время он лучше всего известен по поп-песне Криса де Бурга «Не плати перевозчику» (Don’t Pay The Ferryman, 1982).

Харон – единственный мифологический персонаж в «Страшном суде» Микеланджело[36]36
  На самом деле в нижнем правом углу фрески можно увидеть еще одного героя греческих мифов – царя Миноса. Его образ Микеланджело частично тоже позаимствовал у Данте. Прим. ред.


[Закрыть]

Тени умерших

Царь Минос (сын Европы) славился при жизни как законодатель, и в подземном мире он стал судьей мертвых. Некоторые считали, что его слово имело вес при той первоначальной «сортировке», которая ожидала новые души после прибытия. Ибо не все попадали в чертоги Аида. Кто-то отправлялся на Острова блаженных, Елисейские поля. Это место было предназначено для душ тех, кто прожил на земле настолько яркую жизнь и вел себя так благородно, что его возвысили над простыми смертными. Чуть ли не присоединиться к плеяде бессмертных богов – это было лучшее, на что мог надеяться смертный.

С другой стороны, некоторые своим поведением показывали, что недостойны считаться людьми вообще. Дух человека так же неразрушим, как дух божества, а потому уничтожать таких негодяев было нельзя. Вместо этого они отправлялись на помойку вселенной – в Тартар. Они присоединялись к заключенным титанам и другим несчастным, которым уже никогда не суждено ступить на поверхность матери Геи.

Большинство людей оказывались в нижнем мире в качестве теней. Тень, по сути, была той же личностью, что и умерший, только в разы слабее и бледнее по форме. Она помнила яркие ощущения и страсти земной жизни и даже жаждала их. Правильным ритуалом можно было вызвать тень из подземного царства, чтобы она поговорила с живыми. К примеру, совета умерших искал Одиссей, «напоивший» их кровью жертвенных животных, которую он вылил в небольшую яму, выкопанную в земле:

 
Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал;
Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпою
Души усопших, из темныя бездны Эреба поднявшись:
Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев,
Дев молодых, о утрате недолгия жизни скорбящих…
 

Гомер, Одиссея, песнь XI, стр. 35–39

Советы умерших могли оказаться не столь уж полезными, поскольку разум теней слабел так же, как и все остальное, но по крайней мере зачастую они сохраняли ясную память. Те, кто жил наиболее полной жизнью – к примеру, такой, какую прожил Ахилл, – больше всего страдали в бледном, скучном мире Аида. «Лучше б хотел я живой, как поденщик работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый»[37]37
  Перевод В. Н. Карпова. Прим. ред.


[Закрыть], – жаловался, как известно, герой.

Количество времени, проведенного в подземном мире, могло разниться: некоторые философы полагали, что тысячи лет достаточно, чтобы очистить душу от человеческих страстей и земных стремлений, приобретенных во время пребывания в теле. Многое зависело от того, какой именно жизнью жил человек.

Развратник долго вымывал из своей души грязь земного существования, в то время как аскету достаточно было только встать под душ и причесаться (в духовном смысле, конечно). Но все они пребывали в подземном мире гораздо дольше, чем во плоти, так что истинным домом человечества следовало бы считать скорее чертоги Аида, а не землю над ними.

Орфей в подземном царстве

Сын Каллиопы, музы эпической поэзии, Орфей учился у Аполлона и, как говорят, так божественно играл на лире, что его слушали даже скалы и деревья. Он страстно любил свою супругу Эвридику и был настолько опустошен ее кончиной, что в конце концов решил отправиться в подземный мир и привести ее обратно. Чарами своей музыки он проложил себе путь мимо Кербера и Харона и в песне обратился с мольбой к Аиду и Персефоне.

Страшные правители подземного царства согласились позволить Эвридике выйти вслед за Орфеем в мир живых – но только при условии, что Орфей не будет оглядываться, даже на мгновение. Но когда Орфей собрался уже покинуть подземный мир, ему пришло в голову, что его обманом побуждают просто тихо уйти. Он обернулся, чтобы проверить, что Эвридика действительно идет за ним. Она шла, но, оглянувшись, Орфей нарушил договор, и ревнивый Аид снова затянул ее в свое царство. Орфей больше никогда не видел жены.

Орфей, зачаровывающий свирепого Кербера

В искусстве и культуре других эпох: Орфей

Драматическая история c коллегой-музыкантом в главной роли – как Оффенбах мог отказаться от такого сюжета? Оперетта «Орфей в аду», созданная в 1850-х годах, – легкомысленная интерпретация этой истории, полная галльского остроумия. В ней парижане впервые увидели, как танцовщицы вскидывают ноги в веселом канкане. Опера Монтеверди «Орфей» (1607) гораздо ближе к первоначальной истории как по сюжету, так и по духу. В скульптурной форме Эвридику и Орфея можно встретить, например, в работе Антонио Кановы (1776) и в ренессансном «Орфее» Баччо Бандинелли во Флоренции. В живописи мы видим классическое полотно «Пейзаж с Орфеем и Эвридикой» (1650–1653) Никола Пуссена, а также версию Альберта Кёйпа, которую он создал примерно в 1640 году, – «Орфей, очаровывающий животных».

Эвридика и Орфей на шедевре Пуссена

История Орфея в последующие века легла в основу орфического культа. Его последователи – орфики – оставили целый ряд трогательных гимнов, обращенных к богам:

 
О совоокая, изобретатель ремесел, царица,
Молят тебя днем и ночью, всегда, до последнего часа.
Ныне услышь и меня, подари же мне мир многосчастный,
Дай мне счастливые дни и добрую меру здоровья!
 

Орфический гимн Афине, XXXII

Возвращение

Слева от дома Аида ты найдешь источник… ‹…› Скажи: «Я дитя Земли и звездного Неба, но род мой – небесный… так дайте же мне скорей холодной воды, текущей из озера…»[38]38
  Перевод А. В. Лебедева. Прим. ред.


[Закрыть]

Надпись, найденная в гробнице в Петелии (Италия)

В конечном счете каждую тень влекло к дальнему концу подземного мира, где по камням струятся воды маленькой речки Леты и где живет сама Ночь.

Здесь, как считал Платон, находилось что-то вроде пересадочной станции, за которой присматривал Сфинкс: духи получали новые роли – тех, кем они станут в будущей жизни. В распределении ролей был элемент случайности, никто заранее не знал, что именно ему выпадет, – отсюда и пошло выражение о жребии в жизни. Далеко не все «жребии» подходили всякой душе. К примеру, души, что недавно поднялись из животного состояния (каждый из нас встречал хотя бы одну такую), получали не особенно важные роли, а другие, вкусившие человеческой жизни, возможно, сами желали идиллически спокойного существования – в теле, скажем, коровы, которая мирно пасется на лугу.

Те, кто попадал сюда впервые, думали, что их порадует роль царя или тирана, прочие выбирали короткие жизни, с которыми в комплекте шли и радость, и боль, и удовлетворение духовных потребностей. Платон говорит, что Одиссей, испытав на себе в мире людей все возможное, искал жребия, который дал бы ему серую жизнь обычного человека.

Лета

Олицетворением Леты была дочь Эриды, богиня забвения. Благодаря идее об утрате воспоминаний Лета стала мощным образом во многих современных поэмах, а когда химическое соединение эфир начали использовать в качестве обезболивающего, его первоначально называли летероном.

Коктейль «Воды Леты»

Шаг 1

Взять около 30 миллилитров джина, 30 миллилитров клубничного ликера, 15 миллилитров апельсинового сока, 15 миллилитров ананасового сока, одну чайную ложку мелкого сахара.

Шаг 2

Добавить лед, энергично встряхнуть, вылить в коктейльный бокал и выпить.

Шаг 3

Повторять, пока вы не забудете свое имя или не разучитесь поднимать бокал. Осторожно: чрезмерное употребление чревато риском попробовать настоящие воды Леты!

После распределения ролей все пили из источника Леты и немедленно теряли память. Они снова становились чистыми духами: страсти и злодеяния предыдущих жизней уходили, прошлое стиралось, но характер сохранялся. На этом души засыпали. Предполагалось, что они проснутся в телах младенцев, которых выбрали, и приключение начнется снова.

Какие-то греческие культы учили, что, избежав Леты и выпив из соседнего источника Мнемозины (памяти), человек мог покинуть загробный мир, сохранив все воспоминания о предыдущей жизни.

Глава 3. Великие боги: первое поколение

Перед тем как рассматривать личность каждого из великих богов, необходимо осознать их природу. Нельзя понять суть мифа, если воспринимать их просто как неприятных сверхсуществ, не умеющих владеть собой. Богов надо считать не людьми с исключительными силами, а силами природы, у которых, как верили древние, есть человеческий аспект. Каждый бог контролировал или воплощал одну или больше таких сил, и, перед тем как познакомиться с первым поколением олимпийцев, мы рассмотрим их подробнее именно в этом свете.

О природе богов

С точки зрения греков и римлян, не верить в богов было все равно что не верить в гравитацию, падая с крыши, – странная позиция, оторванная от реальности. Существование богов не зависело от того, верите вы в них или нет.

Например, все согласятся с тем, что если посадить всхожее семя в теплую влажную землю, то оно прорастет и при нужных условиях превратится в новое растение. Сегодня мы называем это проявлением генетической программы. Греки считали, что это проявление Деметры (для римлян – Цереры). Растение будет расти вне зависимости от того, верим мы в то или в другое.

Точно так же времена года меняются регулярно вне зависимости от того, верим мы в них или нет. Для греков это было одно из проявлений Зевса – организующего принципа. Вы убираетесь в комнате и расставляете вазы и безделушки на каминной полке – и точно так же работает Зевс: для него мироздание – как собственная квартира.

Если человек проснется от кошмара, он скажет себе: то, что казалось таким жутким лишь несколько секунд назад, вообще не существует или, во всяком случае, не угрожает ему напрямую. А греки сказали бы, что этот человек призвал Афину, богиню рационального мышления. И наоборот, если вы отбросили всякое рациональное мышление и безумно влюбились, то древние сказали бы, что вас коснулась Афродита.

Таким образом, силы, которые символизировали боги Греции и Рима, вполне реальны. Другой вопрос – действительно ли они обладают сознанием, разумом и интересуются делами людей. (Древним философам это тоже было интересно.) Перед тем как сразу отвергать такую идею, вспомните, что все основные религии проповедуют идею о том, что бог обладает самосознанием, разумом и принимает участие в жизни людей, а потому в этом плане не так сильно отличаются от античных верований.

Итак, греческие и римские мифы нужно считать не собранием суеверий или историй героев из комиксов, но настоящей системой верований, которая заслуживает такого же уважения, как и другие попытки людей понять божественное и общаться с ним. (Некоторые самые красочные эпизоды, например, Ветхого Завета могут показаться странноватыми, если неверующий человек ознакомится с ними вне контекста.)

Проблема с мифами

Итак, как понять роль, которую великие боги Олимпа играют в мифе? В античной религии боги воплощали изначальные силы Космоса. Благодаря им вставало солнце и текли реки. Именно боги следили за тем, чтобы в мире была справедливость и все вещи работали правильно. Однако в античных мифах боги кажутся глупыми, склочными существами, которые любят разыгрывать жестокие шутки друг с другом и с людьми и мстительно преследовать врагов.

Зевс и Семела

Жрица Зевса Семела была чарующе прекрасна, так что Зевс немедленно решил ее соблазнить. Естественно, бог явился к ней в облике смертного. Забеременев, Семела спохватилась и стала задаваться вопросом, действительно ли ее галантный и сладкоречивый любовник был человеком. Она потребовала, чтобы Зевс явился к ней в своем истинном облике. Бог, связанный обещанием выполнять требования женщины, неохотно согласился. Увидев его в сиянии истинной славы, Семела немедленно сгорела и превратилась в головешку.

Дионис делит кубок вина со своей матерью Семелой

Разгадка головоломки

В этой очевидной несообразности лежит попытка дать ответ на знакомый всем вопрос: почему справедливый и любящий бог позволяет, чтобы с хорошими людьми происходило что-то плохое?

Конечно, греки и римляне отчасти на этот вопрос ответили, решив, что их боги отнюдь не любящие (если не считать того смысла, который Зевс вкладывал в это слово по отношению к своим возлюбленным). Более того, как мы уже видели во второй главе, древние люди считали: многое из того, что происходит с человеком, даже не находится в руках богов, а связано с неизменной судьбой, которую намечают мойры.

Однако большинство людей в Античности предпочитали не соглашаться с тем, что их жизнь определяется слепыми непреодолимыми силами. Они хотели (и требовали), чтобы их боги время от времени ломали нерушимые законы природы, чтобы дать передышку какому-нибудь заслуживающему этого смертному.

Мы уже знаем, что у богов были аспекты – отдельные грани их силы, которые можно рассматривать в отрыве от других. Для общения с людьми каждый бог использовал человеческий аспект, обладавший своими непривлекательными чертами, хотя и не характеризовавший божество в целом – как и явление Зевса-человека Семеле не характеризовало все его существо. (На самом деле Семеле было суждено погибнуть, увидев истинную природу Зевса, поскольку именно благодаря ее гибели в мир пришел трижды рожденный бог Дионис.)

Античные боги представляли собой нечто гораздо большее, чем их собственные любовь, ревность, склоки и возлюбленные. Однако именно эти моменты привлекают наше внимание: человека интересует человеческая сторона богов – особенно потому, что именно ее древние люди винили в большей части того случайного зла, которое является печальной, но неотъемлемой частью жизни. Итак, великие боги – очень интересные персонажи, и сейчас мы с вами это увидим.

В искусстве и культуре других эпох: Зевс и Семела

Гюстав Моро написал «Юпитера и Семелу» в 1894–1895 годах, а Рубенс создал «Смерть Семелы» в 1636-м. «Семела» – еще и название оратории в трех актах Генделя, впервые исполненной в Лондоне в 1744 году.