Электронная библиотека » Филипп Ванденберг » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Тайный заговор"


  • Текст добавлен: 17 декабря 2013, 18:59


Автор книги: Филипп Ванденберг


Жанр: Исторические детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Но почему? Объясни мне. Это как-то связано с убийством, в котором ты оказался замешан?

– Там было еще кое-что. – Бродка отвернулся. – Эта женщина, которую потом убили… ее натравили на меня. И она почти добралась до меня. Но я клянусь тебе, ничего не было.

– Вообще ничего, совсем?

– Ну да, она была у меня в номере. Но поверь мне, ничего не произошло!

Жюльетт долго смотрела на Бродку.

– Я давно хотел тебе сказать, – снова начал Бродка, – но не отваживался. Я боялся обидеть тебя. Прости меня.

– В таком случае пусть это будет поводом поехать вместе в Вену. Возможно, для нас сейчас лучшего выхода, чем исчезнуть из города на пару дней, просто нет.

– А галерея? – напомнил ей Бродка.

Жюльетт засмеялась.

– Повешу на дверь табличку «Закрыто».

– Ты сделаешь это?

– Я сделаю это.


В Вене весна по-прежнему заставляла себя ждать. Деревья, высаженные вдоль Рингштрассе, стояли без листьев, но небо впервые за несколько недель было ярко-синим. Перед Хофбургом[5]5
  Дворцовый комплекс в Вене. Резиденция Габсбургов со времени правления Альбрехта I (1255–1308) до 1918 года.


[Закрыть]
стоял фиакр. Казалось, дни уже стали немного длиннее.

Бродка и Жюльетт остановились в «Гранд-отеле», что вызвало у Александра некоторое смущение. Но портье, господин Эрих, заметно поднял ему настроение, почтительно поприветствовав Жюльетт словами:

– Целую ручку вашей супруге.

Бродку охватило чувство неловкости, когда они с Жюльетт на следующее утро направились к западному вокзалу, на Цвельфергассе, 112. Он нервничал в первую очередь потому, что не знал, как пройдет их встреча с Титусом. Что ни говори, а в прошлый раз Титус просто выдворил его – из страха, как он отчетливо дал понять.

От Жюльетт не укрылась неуверенность Бродки, когда они выходили из такси перед домом на Цвельфергассе. Поднимаясь по лестнице на седьмой этаж, она старалась держаться поближе к нему, чтобы поддержать. Через несколько минут Бродка нажал на звонок, рядом с которым была табличка «Швицко».

Дверь открылась. Но на пороге стоял не Титус, а почтенная пожилая женщина.

– Что вам угодно? – поинтересовалась она.

Бродка представился и спросил, можно ли поговорить с Титусом.

– Титус? – повторила незнакомая женщина. – Не знаю я никакого Титуса. Я – вдова, живу здесь одна. И моя фамилия Швицко, как вы, вероятно, прочитали на табличке. Всего доброго.

Она уже хотела захлопнуть дверь, когда Бродка торопливо проговорил:

– Секундочку, уважаемая госпожа. Вы так же хорошо, как и я, знаете, что Титус живет здесь, когда вы находитесь в Соединенных Штатах. Он рассказывал мне, что большую часть года вы проводите во Флориде. Поверьте, я друг Титуса.

Женщина внимательно посмотрела на Бродку, затем перевела взгляд на Жюльетт и недоверчиво произнесла:

– Вы не из Вены, не так ли? – Когда Бродка ответил отрицательно, она добавила, то ли утверждая, то ли спрашивая: – В таком случае вы не являетесь представителем какой-либо организации.

– Нет-нет, – поспешил заверить ее Бродка, чем, похоже, успокоил женщину.

– Видите ли, – медленно произнесла дама, – Титус – хороший человек, хотя на первый взгляд этого не скажешь. Нельзя судить о людях по их склонностям.

Чтобы завоевать доверие вдовы, Бродка старательно закивал.

– Совершенно с вами согласен. Вы случайно не знаете, где мне найти Титуса?

– Мне очень жаль, – ответила хозяйка. – Титус уехал впопыхах, забрав все свои вещи. Их, правда, не так уж много. Хватило одного такси, чтобы увезти все.

Бродка и Жюльетт переглянулись.

– И вы не догадываетесь, куда мог податься Титус? – поинтересовался Бродка.

Вдова Швицко негодующе подняла свои аккуратные брови.

– Видите ли, – сказала она наконец, – с его стороны было бы глупо сообщать мне, куда он отправляется. Потому-то он исчез быстро, не объяснившись со мной. – Она наклонилась вперед и заговорщическим тоном добавила: – Титус все время считал, что его преследуют.

– Он никогда не намекал, кто за ним гонится?

Женщина беспомощно развела руками.

Бродка украдкой взглянул на Жюльетт. Оба понимали, что продолжать расспрашивать женщину бессмысленно. Она сказала все, что знала.

Поэтому они вежливо попрощались.

Разыскать в Вене такого человека, как Титус, который к тому же еще и прятался, казалось Бродке еще более сложным, чем найти пресловутую иголку в стоге сена. Но, тем не менее, он не оставлял надежды встретиться с ним.

По возвращении в отель Бродка был в совершенном отчаянии. Он ни в малейшей степени не представлял себе, что делать дальше. И все же, несмотря на огромное количество людей, толпившихся в холле в послеобеденное время, Александр прижал Жюльетт к себе и, глядя ей в глаза, тихо, но твердо произнес:

– Я не сдамся, слышишь? Ни за что не сдамся. Я обязательно что-нибудь придумаю…

Бродка направился к стойке портье и потянул за собой Жюльетт. Был один человек, который мог помочь ему отыскать Титуса: Агостинос Шлегельмильх.

Бродка вспомнил, что Шлегельмильх – еще тогда, когда они вместе сидели в камере, – без всякого смущения рассказал о том, что он гомосексуалист, и заявил, что уже следующим вечером его отпустят и он будет сидеть в каком-то ресторанчике, попивая в свое удовольствие. К сожалению, Бродка забыл название этого заведения.

Но зачем существуют на свете портье? Господина Эриха на месте не оказалось, однако вместо него был не менее услужливый коллега. Когда Бродка спросил портье о том, где в Вене собираются голубые, на его лице не дрогнул ни один мускул. Тем не менее он осторожно огляделся по сторонам и, чуть наклонившись к Бродке, перечислил несколько заведений с экзотическими названиями. Одно из них показалось Бродке знакомым: «Роте Гимпель» на Фавори-тенштрассе.


«Роте Гимпель» находился на нижнем этаже недавно отреставрированного дома городского совета. Здание было построено на рубеже девятнадцатого-двадцатого столетий. Расположенный сбоку вход был украшен красным балдахином, а два куста по обе стороны от входа сверкали сотней маленьких лампочек.

Внутри все поражало таинственным шармом, присущим заведениям, где собираются голубые. Зал, имевший форму полукруга, был разделен на множество ниш с маленькими столиками, половина из которых была занята. Бар, находившийся справа, украшала причудливая красная птица.

Бродка сел у стойки. Вопреки ожиданиям, на него почти никто не обращал внимания. И только бармен, лысая груда мышц с золотой цепью на шее, вежливо поинтересовался, чего тот желает.

Скорее из смущения Бродка заказал скотч со льдом. Пока бармен наливал напиток в бокал, Бродка как будто между прочим поинтересовался, не появлялся ли сегодня Агостинос Шлегельмильх.

Нет, ответил тот, придвинув виски Бродке. И добавил, что Агостинос никогда не приходит раньше половины девятого и примерно через полчаса уходит. Чтобы не привлекать к себе слишком много внимания, Бродка осушил бокал, расплатился и ушел.

На противоположной стороне улицы Александр заметил маленький ресторанчик, типичный венский байсль[6]6
  Небольшая закусочная.


[Закрыть]
с двумя большими окнами, через которые хорошо просматривался вход в «Роте Гимпель». Публика, среди которой Бродка заметил как сомнительных, так и одиозных личностей, вряд ли могла быть причислена к сливкам венского общества. Но Бродка пришел не за тем, чтобы развлечься или развеять скуку, поэтому сразу же сказал об этом официантке, довольно симпатичной светловолосой шлюхе, которая не преминула подсесть за столик к самому лучшему, по ее мнению, мужчине и поинтересоваться, что она может для него сделать.

Она может принести ему пива, сказал Бродка, добавив, что кое-кого ждет. Молодую женщину это нисколько не смутило, и она заявила, что до того момента, как этот кое-кто придет, они могли бы замечательно провести время. Может, он угостит ее бокалом «Пикколо»? Надеясь, что она отстанет, Бродка согласился, но вскоре понял, что ошибся, ибо блондинка принялась рассказывать о себе и – что еще хуже – задавать вопросы: откуда он, случайно ли оказался здесь, нравится ли она ему или он больше любит парней – в последнем случае ему нужно только перейти дорогу.

Пока блондинка жизнерадостно щебетала, Бродка не сводил внимательного взгляда с «Роте Гимпель». И действительно, прошло совсем немного времени, и он увидел у ресторана напротив Агостиноса Шлегельмильха. Бродка с облегчением заметил, что тот пришел пешком. Когда Шлегельмильх выйдет из заведения, он сможет пойти за ним. Заговаривать с Агостиносом в ресторане или на улице казалось Бродке слишком рискованным: этот тип может повести себя так же, как и во время их последней встречи, а то и вовсе, чего доброго, попросит своих дружков помочь избавиться от Бродки.

Он знал, что Шлегельмильх – ловкий малый и подступиться к нему было практически невозможно. Страх Агостиноса перед тайной организацией, которую он расценивал как более опасную, чем мафия, казался Бродке преувеличенным. Вероятно, страх был наигранным – исключительно для того, чтобы избавиться от него. Бродка почти не сомневался, что он каким-то образом стал поперек дороги Шлегельмильху или Титусу, – а возможно, даже им обоим.

Бродка расплатился по счету заранее, дав назойливой блондинке щедрые чаевые, которые немедленно исчезли в глубоком декольте блузки. Затем он стал ждать, не сводя глаз с заведения на противоположной стороне улицы.

Перед «Роте Гимпель» царило оживление, люди приходили и уходили, и Бродка начал опасаться, что может проглядеть Шлегельмильха. Однако тот, кого он искал, вскоре появился в дверях и пошел в сторону центра города. Бродка покинул ресторан, пересек улицу и последовал за Шлегельмильхом на небольшом расстоянии.

Недалеко от Терезианума[7]7
  Collegium Theresianum, или императорско-королевская терезианская академия в Вене. Основана в 1746 г. Марией-Терезией для детей австрийской аристократии, готовящихся к государственной службе.


[Закрыть]
Шлегельмильх повернул на Майерхофгассе и, пройдя около пятидесяти метров, исчез в открытом подъезде. К счастью, Бродка поспешил и успел поймать входную дверь, прежде чем она захлопнулась. Но Агостиноса и след простыл.

Это был старинный подъезд с широкими каменными ступенями и красивыми поручнями. Посередине находился лифт, драгоценная реликвия эпохи Сецессион, заслуживающий особого внимания: обитая красно-коричневым деревом кабина, двери и боковые окошки которой были сделаны из шлифованного, украшенного цветочными узорами стекла.

Слева от входа Бродка увидел выкрашенную в зеленый цвет дверь в квартиру. Когда-то там, вероятно, жил швейцар, но теперь такая жилплощадь стала слишком дорогой, чтобы предоставлять ее служащим.

Бродка даже не поверил своим глазам, когда увидел табличку рядом с дверью, на которой было написано: «Шлегельмильх». Александр прислушался, но из квартиры не доносилось ни звука. Он снова отошел к лифту и спрятался за ним, размышляя, как узнать у этого типа место пребывания Титуса. Единственное, что пришло ему на ум, это предложить Шлегельмильху деньги.

Пока Бродка думал, как ему поступить, дверь квартиры тихонько приоткрылась и показалась голова Агостиноса. Он, вероятно, хотел удостовериться, что все чисто. Затем сделал несколько шагов по направлению к входной двери и бесшумно открыл ее.

Из своего укрытия за лифтом Бродка наблюдал за тем, как Шлегельмильх приложил указательный палец к губам. В тот же миг в дом вошла сначала одна темная фигура, затем другая, третья – в общем, добрый десяток мужчин, женщин и детей не старше десяти лет. У некоторых были сумки, у других – узелки.

Внезапно у Бродки словно пелена с глаз упала. Агостинос Шлегельмильх некогда даже не намекал, чем занимается, чтобы заработать на жизнь. Теперь все было ясно: он был «тягачом».[8]8
  Человек, незаконно провозящий на своей машине людей через границу (как правило, иностранных рабочих).


[Закрыть]
Вернувшись в отель, Бродка рассказал Жюльетт о своем открытии, и они вместе придумали план.

Жюльетт настояла на том, чтобы Бродка взял ее с собой, поскольку она, как женщина, одним своим присутствием может разрядить обстановку, если вдруг ситуация выйдет из-под контроля.

Вечером следующего дня Бродка вместе с Жюльетт отправились в «Роте Гимпель».

Тот, кто думает, будто в заведениях для голубых женщины – нежеланные гости, глубоко заблуждается. К Жюльетт отнеслись с вежливой предупредительностью, пусть и осыпали не совсем теми комплиментами, к которым она привыкла. Они заняли место за столиком в дальнем конце зала, откуда хорошо был виден вход, и выпили один из прекрасных коктейлей, которые здесь подавали.

Около девяти в зале появился Агостинос, одетый, как всегда, в темно-синий костюм и красный галстук. Прежде чем он успел занять место, к нему подошел Бродка и пригласил за свой столик.

Шлегельмильх был очень удивлен и не скрывал своей настороженности.

– Как ты вообще сюда попал? – спросил он.

Бродка пристально посмотрел на бывшего сокамерника и улыбнулся.

– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, – заявил он. – Но мы можем договориться. Присаживайся, нам необходимо кое-что обсудить.

Он подвел Шлегельмильха к столику и представил ему Жюльетт как свою спутницу жизни, что вызвало у Агостиноса еще большее недоверие. Однако он все же сел, заказал красного вина и спокойно произнес:

– Слушаю.

– Для начала скажи, где Титус, – сказал Бродка.

Шлегельмильх уставился на него со смешанным чувством удивления и гнева. Жюльетт испугалась, что этот тип, решив, что они пытаются одурачить его, бросится на Бродку, обещавшего сделку. Однако Шлегельмильх лишь молча пригубил вино и только потом встал, собираясь уйти. Но Бродка решительно усадил его обратно.

– Где Титус? – повторил он и добавил: – Если ты не ответишь на мой вопрос, из нашей сделки ничего не получится.

– Да что ты заладил про сделку? – не сдержавшись, вспылил Агостинос.

– Ну как же, – сказал Бродка, – ты продаешь мне свою тайну, а я продаю тебе свое молчание.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Бродка. Если ты не хочешь выражаться яснее, то разговор окончен. У меня есть дела поважнее.

Бродка украдкой огляделся, затем придвинулся поближе к Шлегельмильху и негромко произнес:

– Наверняка очень выгодно провозить людей из России, Украины, Ирана, Пакистана, Албании и бог знает откуда еще на золотой Запад. Думаю, будет очень жаль, если тебе придется оставить столь доходное занятие.

Агостинос Шлегельмильх не проронил ни слова. Он взял свой бокал и сделал большой глоток. По его лицу было видно, что он растерял всю свою уверенность. Проведя тыльной стороной ладони по губам, Агостинос наконец сказал:

– Уважаю, Бродка. Я от тебя такого не ожидал. Правда, не ожидал. Бродка воспользовался случаем и стал давить сильнее.

– Кстати, устранять меня или Жюльетт – или нас обоих – было бы бессмысленно. Я оставил у адвоката запечатанный конверт, который откроют только в случае моей кончины. В этом письме – все подробности о наших взаимоотношениях.

Конечно, это было неправдой, но звучало достаточно убедительно. Шлегельмильх отпустил узел галстука и недоверчиво покачал головой.

– Кажется, я действительно недооценил тебя, Бродка. – Агостинос криво улыбнулся и добавил: – Ну хорошо. Что тебе нужно от Титуса?

– Немного информации, ничего больше. Титус кое-что рассказал мне, и я подозреваю, что он знает о структуре организации, которая преследует меня. Можешь считать, что ты тут вообще ни при чем. От тебя требуется только связать меня с Титусом. Он должен встретиться со мной.

– А если он не захочет?

Бродка пожал плечами.

– Ты имеешь на Титуса очень большое влияние. Поэтому позаботься о том, чтобы он захотел. Это уже в твоих интересах…

Агостинос скривился, будто от всей этой истории у него разболелась голова. Наконец он ответил:

– Ладно, так и быть, я попытаюсь. Но не думай, что я стану каким-то образом помогать тебе в дальнейшем. Эти люди, с которыми ты имеешь дело, очень опасны, Бродка. Они скрываются под маской набожности и любви к ближнему, но на самом деле там правит балом сатана. Это дьяволы, самые настоящие дьяволы.

Слова Шлегельмильха привели Жюльетт в ужас. Она почувствовала, как ее тело покрылось гусиной кожей. Если до сих пор она считала страх Бродки преувеличенным и наигранным, то теперь нисколько не сомневалась: он в опасности.

Бродка же слышал эти слова не впервые, а потому они мало тронули его. У него был план – докопаться до сути дела, – и никто не мог ему в этом помешать. Но помощь Титуса была необходима.

– Завтра утром жду звонка Титуса в «Гранд-отеле», – сказал Бродка. – В этом случае мы встретимся в течение дня. Где и когда – это я оставляю на его усмотрение.

Шлегельмильх кивнул.

– Итак, договорились. Я сделаю все, что смогу.

Когда они возвращались в отель на такси, Жюльетт была необычайно молчалива. Но ей понравилось, как Бродка взялся за это дело, особенно пришлась по душе идея о письме, якобы оставленном у адвоката. И даже признание Бродки, что эту историю он придумал, дабы Шлегельмильху не полезли в голову глупые мысли, не могло заставить не восхищаться им.

На следующее утро, в начале восьмого, когда Бродка и Жюльетт еще спали, зазвонил телефон. Заспанный Бродка дотянулся до трубки и пробормотал:

– Алло?

Человек на другом конце провода не представился, но Бродка сразу понял, что это Титус.

– Через три часа, ровно в десять, в соборе Святого Стефана, последний ряд.

И прежде чем Бродка успел ответить, в трубке послышались гудки.


Хотя на Кертнерштрассе и Штефанплац дул теплый ветер, внутри огромной церкви было настолько холодно, что дыхание конденсировалось белыми облачками. Жюльетт подняла воротник пальто.

В соборе было не так людно, как в обеденное время, когда здесь расхаживали многочисленные туристы и просто любопытные. И только один экскурсовод, работавший с группой японских пенсионеров, пытался рассказать о красоте пятисотлетнего строения на английском языке с сильным венским акцентом.

Титус уже ждал. Он сидел в последнем ряду и задумчиво смотрел в потолок. Бродка едва не прошел мимо него, потому что на Титусе был светлый парик из длинных, зачесанных назад волос. Бродка и Жюльетт сели на скамью справа и слева от Титуса. От него пахло спиртным. Титус поздоровался и сказал, обращаясь к Бродке:

– Прости за этот маскарад, но без парика я не решаюсь выходить на улицу. По крайней мере, в нем меня не узнают. – После небольшой паузы он напрямик спросил: – Что ты хотел?

Бродка закашлялся. Он не знал, с чего начать. Но затем, осторожно оглядевшись по сторонам и не увидев никого, кто мог бы подслушать их разговор, приглушенным голосом произнес:

– Титус, ты единственный, кто может мне помочь. И тебе Не нужно бояться, что я когда-либо хоть словом обмолвлюсь о том, от кого у меня эта информация.

– Агостинос говорил, что ты на него давил.

– У меня не было иного выхода. Только таким образом я мог добраться до тебя. Поверь, я никогда бы не выдал Агостиноса. Честное слово.

– А кто она? – Титус кивнул в сторону Жюльетт.

– Моя спутница жизни. То, что я обещаю, касается и ее.

Жюльетт протянула Титусу руку.

– Мы раньше нигде не встречались?

Тот смотрел на нее как на посылку, которую не хотят принимать.

– Насколько я помню, нет. – Так и не подав руки, что для такого человека, как Титус, даже не считалось неучтивым, он обернулся к Бродке: – Речь идет о той старой истории?

– Если тебе угодно так называть то, что произошло со мной, – кивнув ему, сказал Бродка. – Вот только я тем временем обнаружил новые следы, и все они ведут в одном направлении…

– Могу себе представить, – с мрачным видом пробормотал Титус. – Следы заканчиваются у стен Ватикана.

– Так оно и есть. Знаю, это звучит странно, потому что ни я, ни моя мать не имели к Церкви никакого отношения. Что все это значит, Титус? Ты же служил священником в Ватикане, если я тебя правильно тогда понял, и должен знать, что там происходит. Тебе и самому довелось многое пережить, ведь так?

– О да. Даже больше, чем мне хотелось бы. Одно воспоминание об этом – и во рту появляется отвратительный привкус. – Титус опустил руку в карман куртки, вынул оттуда флягу и как следует приложился к ней.

– Ты имеешь в виду, что господа, окружающие наместника Иисуса на земле, вовсе не так набожны?

Титус горько усмехнулся.

– Набожны? В Ватикане интересуются всем, кроме Бога. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Жюльетт бросила на Титуса испуганный взгляд. Нужно было очень сильно разочароваться, чтобы, будучи даже экс-священником, выражаться подобным образом.

Титус повертел серебристую флягу в руках, а затем, испуганно оглядевшись по сторонам и придвинувшись к Бродке вплотную, тихо продолжил:

– Мало кто знает, что на самом деле происходит в Ватикане. Тогда, после смерти польского папы, кардиналы собрались на конклав, чтобы выбрать преемника из своих рядов. Но они не смогли прийти к согласию. Они заседали два месяца за закрытыми дверями, однако ни один из кардиналов не набрал большинства голосов. В конце концов их отношения так ожесточились, а возможность выбрать нового папу оказалась настолько мала, что старики решили тянуть жребий. Все согласились с условием, что новый папа не должен проявлять личной инициативы. Они договорились о том, что все решения будут приниматься кардиналами после совещания. Жребий пал на человека, которого почти никто не знал.

– Но ведь так было всегда: существовали влиятельные папы и слабые папы, – заметил Бродка.

– Верно, – кивнул Титус. – Но в этом случае все совершенно иначе. Дело в том, что, как только был выбран новый папа, власть в Ватикане захватила маленькая, но могущественная группа кардиналов курии. С тех пор они держат папу, так сказать, взаперти в Ватиканском дворце. Он не имеет права покинуть Ватикан и должен подписывать все документы, которые ему дают.

– Очень часто в газетах пишут, что папа живет достаточно уединенно, – вставил Бродка.

– Да. – Титус тихонько рассмеялся. – Пожалуй, это правда. Бродка нахмурился и после паузы спросил:

– А какую роль играет во всем этом кардинал Смоленски? Он что, босс?

– Один из боссов. Эта организация подобна огромному спруту, щупальца которого дотягиваются до самого дальнего уголка.

– И никто ничего против этого не предпринимает?

– Тот, кто отважится вступить в открытое противостояние со святой мафией, может попрощаться с жизнью. Помнишь, как два года назад умирали кардиналы? Тогда в течение очень короткого промежутка времени преставились шесть кардиналов из Южной Америки и Восточной Азии. Говорили, что они умерли от старости. Но самому молодому из них было пятьдесят шесть, а самому старому – шестьдесят шесть. Согласись, это не возраст. И тем не менее расследование решили не проводить. Кардиналы, видите ли, не умирают насильственной смертью. Их призывают. Вопрос только в том, кто именно это делает.

Титуса, который был вынужден долго молчать, будто прорвало.

– Римская курия, – говорил он, – располагает огромной армией помощников. Для курии все священники – фигуры на шахматной доске, повсюду в мире, и не важно, каков их духовный сан. Сто двадцать кардиналов, четыре тысячи епископов и более четырехсот тысяч священников – и всех их держат в ежовых рукавицах люди, обладающие реальной властью.

– Ты знаешь этих людей? – осторожно поинтересовался Бродка.

– Некоторых из них, – кивнув, ответил Титус. – Я знаю, где и с кем они общаются. Я знаю номера их счетов и пароли в Швейцарии и на Багамах… Короче говоря, я знаю об этих людях, к несчастью, слишком много. Теперь ты понимаешь, почему я вынужден жить в подполье?

Бродка присвистнул и поглядел на Жюльетт, которая была поражена словами Титуса не меньше его самого.

– Чем ты живешь? – спросил Бродка, четко осознавая щекотливость и двусмысленность своего вопроса.

– Тем, что дает мне Агостинос, – ответил Титус.

– Тебе известно, чем занимается Агостинос?

– Он занимается всем, что приносит прибыль. Он – укрыватель, контрабандист и «тягач». Он – мошенник, но не преступник. Агостинос никого никогда не убил бы…

Собор Святого Стефана постепенно наполнялся туристами.

– Я наткнулся на письмо моей покойной матери, – начал Бродка. – В этом письме она упоминает кардинала Смоленски, называет его дьяволом. И жалуется, как ужасно он с ней поступил. Что все это может значить?

Лицо Титуса скривилось в гримасе, он задумался.

– Не имею ни малейшего понятия, – наконец ответил он. – Но какая тебе разница?

– Я уже рассказывал, что с тех пор, как умерла моя мать, со мной происходят странные вещи. В меня стреляли. На меня хотели повесить убийство. Меня преследуют. И еще: моя мать оставила огромное наследство, как-то связанное с Церковью. Все ниточки, за которые я пытаюсь ухватиться, тут же обрываются. Люди, которые могли бы мне помочь, либо мертвы, либо молчат как рыбы. Черт побери, что же мне делать?

Титус шмыгнул носом и вытер его рукавом пальто. Затем, проведя ногой по полу, словно он хотел раздавить жука, сказал:

– Неужели у тебя нет никаких объяснений происходящему? Если ты действительно вызвал их недовольство, то должен быть какой-то отправной пункт.

– Моя мать владела домом с квартирами для аренды, который очень выгодно расположен и дает миллионный доход. Из поземельной книги я узнал, что тридцать лет назад она купила его у агентства недвижимости за одну марку.

– Как называется это агентство?

– «Pro Curia».

Титус поднял глаза на Бродку. В них было удивление.

– Ты знаешь, кто скрывается за этим именем?

– Нет.

– «Pro Curia» – это предприятие, занимающееся земельными участками и домами по всему миру. Оно на сто процентов принадлежит холдинговой компании в Цюрихе, акционерами которой являются, в свою очередь, «Кредит Свисс» в Женеве, «Институт пер ле Опере Религиозе» – читай банк Ватикана – и несколько маленьких частных банков, в той или иной форме связанных с делом Божьим. Иными словами, это прибыльный концерн, на первый взгляд контролируемый банками, на самом же деле – Ватиканом. И эта фирма якобы продала твоей матери недвижимость за одну марку?

Бродка прошипел:

– Черт возьми, я могу это доказать! У меня есть все документы!

– А зачем им было это делать?

– В том-то и дело. Я понятия не имею! – Бродка посмотрел Титусу прямо в глаза, затем тихо, но настойчиво произнес: – Ты должен мне помочь. Внакладе не останешься. У меня есть деньги. Скажи, сколько ты хочешь.

Титус колебался и не спешил давать ответ.

И только когда вмешалась Жюльетт и с пылкостью стала говорить, что ни Бродка, ни она больше не могут выносить этой неизвестности, Титус сказал, что хочет все хорошенько обмозговать, и попросил двадцать четыре часа на раздумье. После этого Титус вынул из кармана листок бумаги и нацарапал на нем номер, по которому его можно будет найти.

Он хотел придвинуть листок Бродке, но тот, казалось, забыл о нем. Он неподвижно сидел на скамье как громом пораженный и неотрывно смотрел в неф. Глаза его были широко раскрыты, нижняя губа слегка подрагивала, а сам он сжал кулаки, но не от ярости, а словно ожидая чего-то страшного.

– Бродка, – испуганно прошептала Жюльетт, – Бродка, что с тобой?

Александр не слышал ее. Его взгляд был прикован к опрятной пожилой женщине в ярком костюме и черной шляпе с широкими загнутыми полями. Она шла по проходу в толпе других посетителей собора. Внезапно женщина остановилась и посмотрела на высокий готический свод. Затем на какое-то мгновение ее глаза остановились на Бродке. Жюльетт показалось, что она даже слегка склонила голову, чтобы поприветствовать Александра, а потом отвернулась и продолжила свой путь.

– Бродка, – шепотом произнесла Жюльетт, – что случилось?

Словно очнувшись от сна и пытаясь избавиться от наваждения, Бродка пару раз как следует тряхнул головой и провел ладонью по лицу. По-прежнему глядя куда-то вперед, он почти беззвучно произнес:

– Моя мать. Это была…

Его голос умолк. Он снова посмотрел мимо Жюльетт на женщину, которая тем временем отошла уже метров на двадцать.

– Да что случилось-то, скажи ради бога! – обеспокоенно воскликнула Жюльетт.

– Это моя мать! – выдавил из себя Бродка, не отводя взгляда от женщины, которая продолжала шествовать по проходу.

– Чушь, – заявила Жюльетт. – Твоя мать мертва.

– Да посмотри же! – Бродка пальцем указал на пожилую даму, скрывшуюся в толпе посетителей.

Жюльетт сжала его руку.

– Твои нервы сыграли с тобою злую шутку, – твердо произнесла она. – За последние недели на тебя обрушилось слишком много всего.

Бродка вырвал руку, вскочил со скамьи и бросился бежать в ту сторону, где исчезла женщина. Пробегая по проходу, он нечаянно толкнул пару туристов.

– Мама! – закричал он так громко, что гхо разнеслось по всему собору.

Добежав до того места, где в последний раз мелькнула шляпа пожилой женщины, он поспешно огляделся, но дамы нигде не было видно. Бродка, расталкивая посетителей, бросился вперед. Он запрыгнул на скамью, перешагнул через молившихся прихожан и при этом опрокинул подставку для жертвенных свечей. Тут же вспыхнуло алтарное покрывало. По собору разнесся многоголосый крик. Не обнаружив женщину с этой стороны нефа, Бродка кинулся, отчаянно озираясь, к главному алтарю, споткнулся, поднялся, забрался на заградительную решетку и не заметил, как задел скамеечку для молитвы, которая с грохотом упала на пол.

Дико вращая глазами, Александр оббежал вокруг алтаря, словно женщина могла спрятаться за ним. Лицо его было белее мела, волосы упали на лоб.

– Мама! – в отчаянии кричал он. – Мама!

Внутри церкви едко пахло дымом.

Посетители вжались в скамьи. На площади перед собором завыли полицейские сирены. В Божьем доме раздался пронзительный свисток, затем послышались гулкие шаги полицейских.

Бродка вышел из-за колонны. Его безумный взгляд блуждал по сторонам. Казалось, он сошел с ума.

В то время как полицейские тушили разгоравшееся пламя, двое из них набросились на Бродку и повалили его на пол. Один оттащил его в сторону, а другой надел наручники. Бродка, брыкаясь и крича, сопротивлялся изо всех сил. Один из полицейских отвел в сторону его колено. Бродка взвыл от боли.

– Не причиняйте ему вреда! – крикнула Жюльетт, оттолкнула полицейского и стала перед Бродкой, пытаясь защитить его.

Вокруг них в мгновение ока собралась толпа яростно ругающихся людей.

– Я все могу объяснить! – заявила Жюльетт полицейскому чиновнику и помогла Бродке подняться.

Тем временем их окружили остальные полицейские. Их было с десяток, а за ними толпилось раз в пять больше зевак.

По нефу разнеслись крики:

– Помешанный!

– Сумасшедший!

– Этот человек потерял рассудок!

– Вы – его жена? – спросил старший из полицейских.

– Да, – солгала Жюльетт.

– Часто с ним такое бывает? – В голосе мужчины звучала скорее насмешка, чем сочувствие.

Жюльетт вскипела от ярости. Она с трудом владела собой.

– Нет, – уверенно произнесла она. – Такого с моим мужем еще не было. Но если я объясню вам причину его поведения, вы наверняка все поймете.

– Ну, если вы уверены в том, что говорите, – ответил полицейский, многозначительно глядя на своих коллег, – то я готов вас выслушать.

Жюльетт посмотрела на Бродку. Его лицо было бледным как полотно.

– Мы осматривали собор, – начала Жюльетт, – когда моему мужу показалось, что он увидел среди посетителей свою мать…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации