Текст книги "Буревестники"

Филиппа Грегори
Буревестники

Philippa Gregory

Stormbringers

Copyright © 2012 by Philippa Gregory

Published by arrangement with Simon & Schuster UK Ltd

1st Floor, 222 Gray’s Inn Road, London, WC1X 8HB

A CBS Company

All rights reserved. No part of this book may be reproduced or transmitted in any form or by any means, electronic or mechanical, including photocopying, recording or by any information storage and retrieval system without permission in writing from the Publisher.

© Черезова Т., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. «Издательство «Э», 2018

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Дорога из Рима в Пескару,
Италия, ноябрь 1453 года

Пятеро путников, едущих верхом по разбитой дороге, ведущей в Пескару, заставляли всех поворачиваться и смотреть им вслед. На них глазела и женщина, которая подала им разбавленный эль на придорожном постоялом дворе, и крестьянин, складывающий стену из тесаного камня у обочины. А парнишка, тащившийся из церковной школы на работу в отцовский виноградник, прямо застыл на месте как вкопанный. Люди улыбались при виде сияющей пары, возглавляющей процессию, ибо они были не только красивыми и юными, но и стоящими на пороге влюбленности.

– И чем это закончится, как ты думаешь? – поинтересовался Фрейзе у Ишрак, кивая на Луку и Изольду.

Прекрасная пара ехала как раз впереди них – по прямой как стрела грунтовой дороге, которая вела на восток, к побережью Адриатики.

Золотая осень была в самом разгаре, и хотя путь в Пескару обещал стать непроходимым зимой, сейчас он оказался легким – выносливые лошади быстро несли всадников в сторону побережья.

Фрейзе, улыбчивый юноша с широким лицом, был лишь на несколько лет старше своего господина, Луки. Ответа Ишрак он дожидаться не стал:

– Он в нее уже по уши влюбился. Если бы он жил в миру и был знаком с девушками, то знал бы, чего ему следует опасаться. Но он попал в монастырь еще щуплым мальчишкой и потому считает госпожу Изольду небесным ангелом. Она изящная и златовласая, словно сошла с монастырской фрески. А кончится все слезами: она разобьет сердце моему господину.

Ишрак помолчала. Ее темные глаза были устремлены куда-то вдаль.

– А почему ты решил, что плохо будет именно ему? Что, если Лука разобьет ей сердце? – спросила она. – Я никогда прежде не видела, чтобы Изольда вела себя подобным образом, хотя она почти не общалась с юношами. Возможно, Лука станет для нее первой любовью. Она выросла в замке как знатная дама – туда не пускали странствующих рыцарей, да и трубадуры с песнями о любви в Лукретили не гостили. Не считай, что все было, как в тех балладах, где описываются дамы, кавалеры и розы, которые девы бросают вниз из зарешеченного окошка. Нет, Изольду растили в строгости. Отец учил ее быть хозяйкой и рассчитывал, что она будет править землями. Но ее брат все украл, а Изольду запихнули к монахиням. Это просто чудо для нас обеих, что мы смогли очутиться на свободе и увидеть реальный мир… Неудивительно, что Изольда счастлива. И, по-моему, замечательно, что первым мужчиной, которого она встретила, был Лука. Они в общем-то ровесники, а красивее его, мы… то есть, конечно, она… никого раньше не встречала. Лука – добрый и по-настоящему любезный – и не может оторвать от нее глаз. Любая девушка сразу бы в него влюбилась!

– Она ежедневно видит еще одного привлекательного парня, – возразил Фрейзе. – Практичного, приветливого, умеющего обращаться с животными, работящего, полезного… и, между прочим, пригожего. По-моему, большинство назвало бы его красивым. А некоторые даже сказали бы, что он неотразим.

Глядя в честные голубые глаза юноши, Ишрак с радостью воспользовалась возможностью неправильно его понять.

– Ты имеешь в виду брата Пьетро? – Она обернулась на пожилого церковника, который ехал следом за ними, ведя в поводу ослика. – Ой, нет, он для Изольды чересчур строг, и, между прочим, она ему не нравится! Брат Пьетро считает, что женщины отвлекают вас от выполнения миссии!

– И он прав! – Фрейзе поддался соблазну поддразнить Ишрак, но тотчас посерьезнел. – Сам папа римский поручил моему господину Луке важнейшую задачу! Мой господин должен обнаружить признаки грядущего конца света. Если завтра или послезавтра наступит скорбный день Страшного суда, ему будет нельзя тратить последние минуты на то, чтобы пересмеиваться с бывшей монашкой.

– А мне кажется, что ничего лучше и придумать нельзя! – решительно заявила Ишрак. – Лука – ладный юноша, который ищет свое место в жизни, а Изольда – милая девушка, которая только что освободилась от диктата семьи и мужских помыканий. Можно ли найти лучший вариант? Думаю, стоит провести свои последние дни влюбленными друг в дружку.

– Ты так говоришь, потому что не христианка, а язычница, – возмутился Фрейзе, указывая на ее шаровары, прикрытые широким плащом, и босые ступни, обутые в сандалии. – Ты не понимаешь, какие мы значительные персоны. Лука должен сообщать папе обо всех признаках грядущего конца света, обо всех проявлениях зла в нашем мире. Мой господин еще очень молод, но уже принадлежит к влиятельнейшему ордену. Тайному папскому ордену, Ишрак.

Она вздохнула:

– Увы, мне столь часто не удается осознать огромную важность мужчин! Спасибо, что попенял мне на мое невежество, Фрейзе.

Он услышал в голосе Ишрак смех и невольно восхитился ее неизменным чувством независимости.

– Но мы действительно важны, – проворчал он. – Мужчины правят миром, и тебе следует меня уважать, Ишрак.

– А разве ты не обычный слуга? – поддразнила она.

– А ты кто? – парировал он. – Арабка-рабыня? Ученая? Еретичка? Служанка? Непонятно, кто ты такая. Животное наподобие единорога: всем доподлинно известно, что оно странное и удивительное, но на самом-то деле его мало кто видел – и, скорей всего, зверь этот ни к чему не пригоден.

– Возможно, – хладнокровно отозвалась Ишрак. – Но моя темнокожая красавица-мать вырастила меня в чужой стране, и я всегда понимала, кто я такая, даже если это другим было невдомек.

– Ты точно единорог! – воскликнул Фрейзе.

Она усмехнулась:

– Вероятно.

– Держишься ты определенно как молодая женщина, которая твердо знает, что к чему. Как-то совсем не по-девичьи.

– Но и я не уверена, что нас ожидает в будущем, – мрачно призналась Ишрак. – Нам надо найти сына крестного отца Изольды, графа Владислава – и уговорить его, чтобы он убедил брата Изольды вернуть ей замок и земли. А если он не согласится нам помочь? Что нам тогда делать? И с чем Изольда вернется домой? К сожалению, ее влюбленность в Луку отнюдь не главная наша забота!

Изольда тем временем запрокинула голову и громко расхохоталась над чем-то, что прошептал ей Лука.

– Похоже, она места себе не находит от тревоги, – буркнул Фрейзе.

– Мы счастливы, иншалла[1]1
  Иншалла – молитвенное ритуальное выражение у мусульман, переводится как «если Бог пожелает». (Здесь и далее прим. ред.)


[Закрыть], – ответила Ишрак. – Такой спокойной она не была уже много месяцев – со смерти своего отца. А вдруг ваш папа римский не ошибся – и конец света действительно близок? Почему бы нам просто не радоваться жизни и не забыть обо всех горестях?

Фрейзе ничего не ответил.

Пятый член их компании, брат Пьетро пришпорил свою лошадь и поравнялся с Ишрак и Фрейзе.

– На закате солнца мы доберемся до рыбацкого городка Пикколо, – произнес он. – Брату Луке нельзя ехать рядом с женщиной. Это выглядит…

Брат Пьетро замолчал, подыскивая нужное слово укоризны.

– Нормально? – нахально подсказала Ишрак.

– Весело, – поддержал ее Фрейзе.

– Неприлично, – вымолвил брат Пьетро. – В лучшем случае – слишком непринужденно и так, будто Лука не обещан церкви. – Он повернулся к Ишрак. – Вам обеим нужно ехать рядом, опустив головы и смотреть в землю, как подобает девицам с чистыми помыслами. Вам следует общаться только друг с другом – изредка и не повышая голоса. Брату Луке надо ехать в одиночестве, погрузившись в молитву, или со мной, проводя часы за глубокомысленной беседой. А еще у меня есть послание…

Фрейзе хлопнул себя ладонью по лбу.

– Запечатанный приказ, а я про него совсем забыл! – возмущенно воскликнул он. – Значит, сейчас мы мирно едем себе по дорожке и предвкушаем отдых на постоялом дворе денька на два, но не тут-то было!.. Я рассчитывал поесть и покормить лошадей, но вдруг, откуда ни возьмись, появляется очередное послание, и нас снова отправляют расследовать Бог знает что!

– Нам поручена серьезная миссия, – сказал брат Пьетро. – И нам выданы запечатанные приказы, которые мне поручено вскрывать и читать в определенные моменты. Цель нашей поездки – что бы ни думали некоторые – вовсе не переезды от одного постоялого двора до другого и знакомства с женщинами, а обнаружение истинных признаков конца света и создание карты людских страхов. Я должен вскрыть пакет на закате и выяснить, что нам делать дальше и что нам предстоит расследовать.

Фрейзе вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Обученные лошади послушно замерли возле соснового перелеска. Однако Лука с Изольдой развернули коней и поехали вперед, немного отдалившись от остальных.

Запах смолы в теплом вечернем воздухе был густым, как благовония. Под конскими копытами хрустели опавшие шишки, а тени всадников на светлой песчаной почве изрядно вытянулись в длину.

– Нам должны зачитать послание! – сообщил Фрейзе своему господину, указывая на брата Пьетро. – Сколько их у тебя еще спрятано? – полюбопытствовал он у брата Пьетро.

Тот не потрудился отвечать слуге и осторожно извлек из внутреннего кармана своего облачения кремовый пакет, скрепленный красным сургучом и лентами. Под взглядами своих спутников он сломал печати и развернул жесткий пергамент. Молча прочел содержимое письма, а затем еле слышно разочарованно вздохнул.

– Только не в Рим! – взмолился Фрейзе, который сгорал от нетерпения. – Скажи, что нам нет нужды поворачивать обратно, возвращаться к прежней жизни и!.. – Он осекся на полуслове, поймав лукавый взгляд Ишрак. – Расследование требует немалых усилий, – поспешно уточнил он, – но мне не хотелось бы оставить его незавершенным. У меня есть понятие долга и обязательств.

– Ты готов на все, лишь бы не жить в монастыре и не трудиться на кухне поваренком, – проговорила Ишрак. – Но и я предпочитаю находиться здесь, а не служить компаньонкой даме, коротающей время в громадном замке. По крайней мере, сейчас мы свободны – и каждое утро просыпаемся, в нетерпении ожидая нового дня!

– Напоминаю – мы путешествуем не ради удовольствия, – сурово произнес брат Пьетро, игнорируя их реплики. – Нам приказано прибыть в рыбацкий городок Пикколо, сесть на корабль и отплыть в Сплит, а оттуда отправиться в Загреб.

Изольда сдавленно вскрикнула:

– В Загреб!

Лука протянул девушке руку, но молниеносно ее отдернул, вспомнив, что не имеет права к ней прикасаться… и этот жест выдал его с головой.

– Мы едем вместе! – с воодушевлением воскликнул Лука. – Все-таки мы не расстанемся!

Быстрый взгляд лазурных глаз Изольды остался незамеченным братом Пьетро – монах был всецело поглощен изучением письма.

– Нам надо справляться обо всем необычном, – вещал он. – Мы должны незамедлительно начать расследование, если нечто укажет на дела сатаны, возникновение людских страхов и извращений, противных человеческой природе. Сии знамения явно указывают на близкий конец света. – Он прекратил чтение и, свернув пергамент, обвел взглядом молодых людей. – Поскольку Загреб находится на дороге к Будапешту, а дамы утверждают, что им нужно попасть в Будапешт и увидеться с графом Владиславом, сам Бог повелевает, чтобы мы следовали тем же путем, что и наши спутницы.

Когда взгляд брата Пьетро упал на Изольду, та уже полностью овладела собой. Девушка потупилась, старательно не глядя на Луку.

– Конечно, мы будем рады вашему обществу, – смиренно проговорила она, – но это – известный паломнический путь. В ту сторону будут идти и другие верующие. Мы могли бы присоединиться к ним. Мы ни в коем случае не хотим вас обременять.

Сверкнувший взор Луки подсказал Изольде, что она отнюдь его не обременяет, но брат Пьетро успел ответить Изольде раньше других:

– Я бы посоветовал вам присоединиться к паломницам, которые направляются в Будапешт. Надеюсь, вскоре мы их встретим. Мы не можем быть для вас сопровождающими и опекунами. Нам поручена судьбоносная миссия, а вы – юные женщины, и если вы ведете себя скромно, то все равно невольно отвлекаете окружающих и сбиваете их с истинного пути.

– Но кое-кто спас наши шкуры у Витторито, – проговорил Фрейзе, кивая на Ишрак. – Она умеет сражаться, стрелять из лука и в медицине разбирается. Более полезного паломника найти трудно – да и более надежного товарища тоже! Ведь путешествие наше крайне опасное…

– Дамы отвлекают, – упрямо повторил брат Пьетро.

– Но они сами сказали, что оставят нас, когда найдут подходящую компанию паломниц, – вынес вердикт Лука.

Его охватило предчувствие счастья – ведь он проведет с Изольдой еще один вечер, а потом, возможно, второй, третий… Пусть это будет даже несколько вечеров – время уже не имеет значения! Радость Луки заметили все, а Изольда – в особенности. Ее синие очи встретились с его карими глазами – и теперь оба не могли отвести друг от друга влюбленного взгляда.

– И ты не спрашиваешь, что нам предстоит сделать в святом месте? – укоризненно осведомился брат Пьетро. – В храме Господнем? Ты не желаешь узнать о том, что местным священникам поступали сообщения о ереси, которую нам предстоит обнаружить?

– Да, конечно, – согласился Лука. – Ты должен просветить меня обо всем, брат Пьетро. Я изучу вопрос в мельчайших подробностях. Мне необходимо поразмыслить об этом. Я проведу тщательное расследование, а ты напишешь отчет и отправишь главе нашего ордена, который передаст его папе. Мы выполним свою работу, как приказал нам магистр нашего ордена. Да благословит нас Господь!

– И что самое хорошее, мы сможем славно поесть в Пикколо! – жизнерадостно провозгласил Фрейзе и прищурился от лучей закатного солнца. – А позаботиться о том, чтобы нанять корабль, на котором поплывем в Хорватию, мы вполне успеем и завтра.

Пикколо, Италия,
ноябрь 1453 года

Рыбацкий городок Пикколо оказался окружен со стороны суши высокими стенами с единственными воротами: их-то и было принято закрывать после захода солнца. Фрейзе огласил округу громким возгласом, вызывая привратника, но тот высунул голову в окошко и заявил, что путникам нужно уважать здешние правила. После вечернего колокола ворота закрываются на целую ночь, а значит, и непрошеным гостям можно даже в них не стучаться.

– Солнце только что село! – рассердился Фрейзе. – Небо совсем светлое!

– Но оно село, – фыркнул привратник. – Откуда мне знать, кто вы такие?

– Оттуда, что сейчас еще не темная ночь и тебе отлично видно, кто мы! – рявкнул в ответ Фрейзе. – А теперь впускай нас, а то тебе хуже будет, дружище! Мой господин – посланник Его Святейшества. Мы по важности можем сравниться с кардиналами.

Заворчав, привратник захлопнул окошко и спустился вниз. Ожидая его в меркнущем золотом зареве, путники слышали, как мужчина горько сетует на свою тяжелую долю. Наконец привратник с трудом отодвинул вправо скрипучую створку. Лошади, цокая подкованными копытами, проехали под арку ворот.

Городок состоял из нескольких улочек, сбегающих с холма к заливу. Путники сразу же спешились и повели лошадей по тропе к берегу, осторожно ступая по стесанному булыжнику. Ворота, в которые они въехали, находились на западном участке городской стены. В северной стороне, расположенной довольно высоко, имелась узкая калитка, которая закрывалась на засов – и точно такая же находилась на южной стороне.

Пробираясь к гавани и посеревшему морю, компания обнаружила единственный постоялый двор деревеньки – в здании были широко распахнуты двери, а в окнах мерцали яркие свечи.

Путники завели лошадей на двор конюшни и наказали конюху хорошенько накормить и напоить их, а затем отправились в гостиницу. Через полуоткрытые окна был слышен говор волн, плещущих о стены пристани. Ветерок приносил с собой манящий аромат соленой воды и чуть затхлый запах рыбацких сетей. Порт Пикколо оказался довольно популярным и шумным местом: в небольшой гавани стояла почти дюжина судов. Некоторые качались на якоре – на рейде, а другие были пришвартованы к причалу. Несмотря на слова привратника, жизнь в Пикколо ночью не замирала. Рыбаки неторопливо разбредались по домам, а пассажиры сходили со шлюпок, которые постоянно сновали взад и вперед. До Хорватии было меньше ста миль в восточном направлении: люди вваливались в гостиницу, дышали на пальцы и жаловались на ледяной ветер, который удлинил их плаванье на два дня и заморозил до мозга костей. Вскоре наступит зима, – твердили они, – и в плаванье будут пускаться только самые отчаянные.

Ишрак с Изольдой получили свободную комнатку, расположенную под покатой крышей здания. Под черепицей то и дело шныряли мыши – а может, и крысы – но это девушек не волновало. Они постелили на кровать дорожные плащи, а потом вымыли руки в глиняном тазике.

Фрейзе, Луке и брату Пьетро предстояло ночевать на чердаке еще с полудюжиной постояльцев, как и было принято делать в тех случаях, когда путников оказывалось чересчур много. Но им было не привыкать к трудностям. Брат Пьетро и Лука бросили жребий, определяя, кому достанется последнее место на широкой кровати. Лука проиграл и был вынужден обойтись соломенным тюфяком, брошенным на пол. Хозяйка извинилась перед Лукой (его привлекательная внешность и прекрасные манеры неизменно обеспечивали ему интерес со стороны окружающих), однако добавила, что гостиница сегодня переполнена, а завтра будет еще хуже. Судя по слухам, в Пикколо должны были приехать десятки паломников.

– И как мы их накормим? – посетовала она. – Ладно, наварю им несколько котлов похлебки и подам ее с хлебом – пусть не жалуются.

– А куда они направляются? – спросил Лука, со стыдом признаваясь себе, насколько сильно ему не хочется, чтобы это оказался Загреб.

Он мечтал подольше побыть с Изольдой и был преисполнен решимости позаботиться о том, чтобы девушка никогда не присоединилась к дамам-паломницам.

– Говорят, в Иерусалим, – ответила хозяйка.

– Какой тяжелый путь! Сколько трудов! – воскликнул он.

Она ухмыльнулась.

– Такое не для меня, – заявила она. – С меня хватит того, что я каждый Божий день разделываю на кухне горы свежей рыбы! А что ваши дамы пожелают на ужин?

Путники оживились.

Фрейзе, который то прислуживал господам за столом, то садился есть с ними (в зависимости от размера гостиницы и необходимости помогать на кухне), хозяйка тоже отправила в обеденный зал. Юноша охотно сел ужинать вместе со своими друзьями.

Девушки встретили Фрейзе приветливыми улыбками. Он поклонился Изольде, обратив внимание на то, что ее светлые волосы скромно уложены под простым убором. Изольда старалась не поднимать на Луку свои синие глаза, а тот невольно бросал на нее частые взоры. Брат Пьетро, как обычно, произнес благословение. Лука с Изольдой присоединились к молитве.

Ишрак казалась немного рассеянной и сидела, погрузившись в размышления. Она никогда не читала христианских молитв. Фрейзе, который украдкой подглядывал за ней сквозь раздвинутые пальцы, отметил, что во время благодарственных молитв Ишрак всегда вела себя исключительно тихо. В такие минуты она была задумчива и молчалива. Правда, к своему Богу она, похоже, тоже не обращалась. В ее скудных вещах не было особого коврика для коленопреклонений, и Фрейзе никогда не видел, чтобы Ишрак поворачивалась лицом к востоку. В этом, как и во многом другом, подумал Фрейзе, она оставалась персоной таинственной. Да уж, Ишрак явно не собиралась следовать правилам!

– Аминь! – выпалил Фрейзе, когда брат Пьетро наконец закончил молитву и хозяйка принесла путникам ужин.

Женщина превзошла саму себя и водрузила на стол пять блюд: два вида рыбы, вареную баранину, жестковатого печеного фазана и местное лакомство, питадин. Это оказался блин, в который завернули пряную начинку. Фрейзе из любопытства попробовал питадин и признал его превосходным. Хозяйка просияла и заявила, что если ему так понравился питадин, то Фрейзе может получать кушанье на завтрак, на обед и на ужин. Начинка менялась в зависимости от времени дня, а вот блин оставался неизменным. А еще им подали грубоватый черный хлеб – только что из печи, – местное сливочное масло и медовые лепешки на сладкое.

Путники сытно поужинали: в долгой поездке они проголодались, а теперь почувствовали себя легко и непринужденно. Даже брат Пьетро настолько подобрел от вкусной еды и дружелюбной атмосферы, что налил девушкам по стакану вина и пожелал им здравствовать.

После ужина дамы встали и пожелали спутникам доброй ночи. Ишрак поднялась в их спаленку, а Изольда задержалась на лестнице. Лука встал и беззаботно направился к выходу с постоялого двора, причем оказался у начала лестницы как раз вовремя, чтобы еще раз попрощаться с Изольдой. Она чуть помедлила на второй ступеньке, держа в одной руке свечу.

Лука бережно положил свою ладонь поверх ее руки, лежащей на перилах.

– Итак, мы еще какое-то время будем путешествовать вместе, – проговорил он неуверенно, глядя на нее снизу вверх.

Она кивнула.

– Хотя я сдержу слово, данное брату Пьетро, и присоединюсь к женской компании, если она нам встретится, – напомнила ему Изольда.

– Только к подходящей, – уточнил он.

Изольда улыбнулась, и у нее на щеках появились ямочки.

– Она должна оказаться по-настоящему подходящей, – согласилась она.

– Обещай, что будешь делать выбор обдуманно.

– Я буду весьма осторожна, – ответила она со смеющимся взглядом, но тотчас понизила голос и добавила серьезным тоном: – Я не расстанусь с тобой так просто, Лука Веро.

– Я вообще не могу вообразить себе, что ты покинешь меня! – воскликнул он. – Совершенно не представляю себе, что по какой-то причине я не увижу тебя, когда проснусь рано утром… и не буду разговаривать с тобой днем. Теперь я не мыслю путешествия без тебя. Я понимаю, что веду себя глупо – ведь прошло лишь несколько недель. Но ты стала…

Лука замолчал. Изольда спустилась на ступеньку – и теперь они находились почти на одном уровне.

– Стала?.. – прошептала она.

– Необходимой, – признался Лука и тоже шагнул на ступеньку, так что они оказались рядом.

Сейчас они стояли столь близко друг к другу, что могли бы поцеловаться, если бы он придвинулся к ней еще на дюйм или если бы Изольда повернула к нему свое лицо.

Он медленно придвинулся к ней. Изольда приподняла голову…

– Давай обсудим кое-какие важные вопросы перед отходом ко сну, – сухо произнес брат Пьетро, замерев на пороге столовой. – Брат Лука! Ты не считаешь, что нам надо обговорить все и завтра утром отправиться в путь спозаранку?

Лука с тихим возгласом отвернулся от Изольды.

– Да, – произнес он. – Конечно. – Он шагнул в сторону брата Пьетро. – Конечно, ты прав. Доброй ночи, Изольда.

– Доброй ночи! – нежно отозвалась она.

Изольда провожала Луку взглядом, пока дверь в столовую за ним не закрылась.

Затем Изольда тихонько вздохнула и прижала пальцы к губам, как будто мечтала о том поцелуе, которому не суждено было произойти нынешним вечером. А уж если говорить начистоту, ему вообще никогда не следовало бы случаться.

* * *

Утром в порту было людно и суетно. Корабли, которые с самого рассвета находились в море, стремились занять места у причала. Судна, приплывшие первыми, успели причалить к пирсу, а другие швартовались уже к ним, забрасывая канаты с кормы и носа. Рыбаки переходили по сходням с одного борта на другой с громадными круглыми корзинами рыбы, и на их широкие плечи стекала вода. Добравшись до берега, они выставляли их во всей красе на привычные места, чтобы покупатели могли посмотреть на их улов.

В небе мельтешили чайки, налетающие на рыбные отбросы. Их пронзительные крики создавали непрекращающийся галдеж, белоснежные крылья сверкали в лучах утреннего солнца.

У стены возле гавани начался жаркий аукцион. Рослый мужчина называл собравшимся цены, а покупатели вскидывали руки или выкрикивали свои имена, когда сумма их устраивала. Победитель выходил вперед, платил деньги и грузил корзину с рыбой на телегу, чтобы увезти ее с побережья, или уносил по каменной лестнице в городишко – прямо на центральный рынок, находившийся на склоне холма.

Корзины, полные сардин, оказывались на берегу. Чешуя ярко сверкала между черной штриховкой, похожей на окислившееся серебро. Хозяйка постоялого двора спустилась вниз и купила две корзины, приказав конюху отнести их домой. Другие жительницы не спешили и дожидались, чтобы покупатели сбили цены – и лишь потом отдавали деньги за одну рыбину. Жены и дочери бежали к лодкам своих мужчин и отбирали из улова что-нибудь для сытного обеда и ужина. Некоторые рыбаки ставили на причал весы и, перевешиваясь через борт, бросали переливающийся улов на чашку. Затем они поднимали весы повыше и демонстрировали товар женщинам, а те подхватывали понравившуюся рыбину и отправляли к себе в корзину.

Гладкие кошки сновали между ногами покупателей и продавцов. Они надеялись, что скоро свежую добычу выпотрошат и почистят – ведь после этого отбросы доставались им. Над волнами продолжали кружиться и вопить чайки, холодный утренний свет сверкал на них столь же ярко, как на ослепительной чешуе. Казалось, воздух, суша и вода восхищаются морским богатством, отвагой рыбаков и доходным промыслом Пикколо.

Фрейзе расхаживал по суматошной пристани, вдыхая резкий запах водорослей и соли, здороваясь с самыми хорошенькими из рыбачек, обходя ящики с уловом и садки с омарами. Фрейзе наслаждался гомоном, весельем и энергией портовой жизни. Он ликовал, оказавшись далеко от молчаливого монастырского уединения, и пробирался сквозь толпу в поисках корабля, который бы отвез их на восток, в Сплит. Он уже поговорил с местным капитаном, но хотел найти еще хотя бы одного, чтобы сравнить цены.

– Пожалуй, эти ребята уже заприметили меня и успели сговориться о цене, – ворчал он себе под нос. – Компания, едущая из Рима, две красивые дамы и церковный расследователь… Цена взлетит вдвое! Не говоря уже о кислой мине брата Пьетро. Я бы сам взял с него тройную цену – просто за то, что придется мучиться в его обществе!

Фрейзе замедлил шаг, принялся озираться по сторонам, и к нему тотчас стал ластиться рыжий котик. Фрейзе уставился на него.

– Голодный? – спросил он.

Мордочка вздернулась вверх, крошечный розовый рот приоткрылся в мяуканье. Не колеблясь, Фрейзе наклонился и поднял зверька правой рукой. Под мягкой шерсткой прощупывались ребра. Котенок был так мал, что его тельце целиком умещалось у Фрейзе на ладони.

Он тут же замурлыкал и весь завибрировал от гулкого звука.

– Ладно, – проворчал Фрейзе. – Может, и для тебя здесь что-нибудь найдется.

В дальней части гавани – на каменной скамье, защищенной от прохладного ветра небрежно сложенной стеной, – сидела женщина. Она разделывала рыбу, бросая потроха на землю, откуда их подхватывали крупные пестрые кошки.

– Для тебя они чересчур велики, – сообщил Фрейзе котенку. – Надо сперва подрасти, чтобы сражаться за еду. – Потом он обратился к женщине: – Будь благословенна, сестра. Можно взять немножко для моего звереныша?

Не поднимая головы, она отрезала кусочек рыбьего хвоста и отдала Фрейзе.

– Надо иметь тугой кошелек, если задумал кормить бродячих животных, – осуждающе буркнула она.

– Не обязательно. Видишь: ты добра ко мне, а я добр к нему, – возразил Фрейзе и устроился на скамейке.

Посадив котенка к себе на колено, он отдал ему отрезанный ломоть. Тот с удивительной быстротой расправился с едой, начав с сочного края и закончив чешуйчатым концом.

– И ты собрался отдыхать тут целый день и любоваться котенком? Никаких дел нет? – осведомилась женщина у Фрейзе, когда котенок уселся поудобнее и начал умывать лапки розовым язычком.

– Эх, что-то меня память подвела! – выпалил Фрейзе, вскакивая и подхватывая котенка. – Есть у меня дело, и очень важное, между прочим! Спасибо тебе, сестра, благослови тебя Господь! А мне и впрямь пора!

Она подняла к нему лицо, испещренное мелкими морщинами.

– И что у тебя за срочное дело, если у тебя хватает времени и денег, чтобы покормить бездомного котенка?

Он рассмеялся:

– Я служу церкви и приставлен к одному молодому господину: ему сам папа римский поручил провести судьбоносную миссию! Он – талантливый юноша, ставший избранником своего монастыря из-за способности к учению и пониманию всего… даже тайного и неизведанного. Он – расследователь, а я – его друг и слуга. Я служу Господу, сестра.

– Твой Бог не слишком ревнив, – произнесла она, ощеривая в улыбке почерневшие зубы. – Он не требует строго следить за временем.

– По Его воле не погибнет ни одна из малых птиц, – отозвался Фрейзе. – Благословляй Его и все меньшие создания, которые Он сотворил. Хорошего тебе дня!

Он сунул котенка в карман, где тот свернулся, зацепившись лапками за край ткани, так что его головенка торчала наружу, и он мог наблюдать за дорогой.

Фрейзе снова нырнул в толпу и направился к пристани. Рыбаки ловко раскладывали сети для починки, снимали паруса с лодок и сворачивали канаты.

Вскоре Фрейзе отыскал капитана, готового переправить паломников в Сплит за разумную цену, однако тот был намерен отплыть не раньше полудня.

– Я до самого рассвета ловил рыбу. Хочу позавтракать и переодеться в сухое, а потом и вас повезу, – заявил капитан. – Отплываем в полдень. Услышите колокольный звон – бегите к судну.

Они пожали друг другу руки в знак заключенной сделки, и Фрейзе вернулся на постоялый двор. Сначала он заглянул в конюшню и велел конюхам приготовить лошадей к погрузке на корабль.

Фрейзе посмотрел в сторону гавани и подумал, что толпа на пристани увеличилась, хоть торговля и закончилась. У входа в гостиницу тоже обнаружилась группа любопытных юнцов, которые расхаживали по двору. В самой же конюшне – на стенке колодца и на крыльце расселась чуть ли не дюжина детишек. Пара из них вытащили из колодца ведро и хлебали воду из ладошек.

– Что вы здесь делаете? – спросил Фрейзе у шести мальчишек, которые были явно не старше двенадцати лет. – Где ваши родители?

Они ответили не сразу – сперва парнишки с печальным видом перекрестились.

– Мой отец на Небесах, – вымолвил самый высокий из них.