Текст книги "Семь дней в мае"

Четверг, ночь

Сенатор Реймонд Кларк сидел в скромно обставленном сборном домике с кондиционированным воздухом в пустыне Нью-Мексико, почти у самого подножия голых гор Сан-Андрее. Посматривая время от времени в окно через опущенные жалюзи, он каждый раз видел фигуру часового, стоящего перед домиком. Этот, как и все другие солдаты, попавшиеся на глаза Кларку за два дня пребывания в гарнизоне, был не молод и держался со спокойной уверенностью закаленного в боях ветерана.

В ярком свете восходящей луны Кларк видел в окно еще несколько таких же домиков, с полдюжины радиомачт, разбросанных на несколько квадратных миль, какие-то бетонные сооружения без окон и бесконечный простор пустыни. Когда Кларк в последний раз перед наступлением темноты выглянул в окно, он увидел колонну грузовиков во главе с джипом, прогромыхавшую мимо по усыпанной гравием дороге, которая, казалось, никуда не вела. Он сосчитал машины и добавил несколько палочек к заметкам, которые вел на обратной стороне конверта.

Теперь, сидя на складном брезентовом стуле, Кларк перечитывал эти записи.

«Взлетная полоса. Истребители. F—112?

2 средних турбореактивных транспортных самолета.

Башни. УКВ релейные станции?

Башни, радиопередатчик.

Подвижные рации на грузовиках II.

Джипы, штабные машины. Много.

Бронетранспортеры I.

Пехота, прибл. один б-н.

Тяж. транспортные самолеты. Для переброски войск? Приземлились в среду ночью.

Трехосные грузовики III».

Кларк засунул конверт в карман и снова стал вспоминать события, которые привели его сюда. «Хоть бы чем-нибудь заняться, пока не усну», – подумал он.

В среду утром его около часа продержали в душной будке у ворот. Капрал – тот, что назвал себя по телефону Стайнером, – ковырял в зубах и сердито поглядывал на Кларка. Ни капрал, ни его товарищ не обращали внимания на все его попытки завязать разговор.

Потом к будке подкатил джип, за которым тянулось облако пыли, и из него вышел полковник с черными бровями и со шрамом на щеке. Когда офицер вошел в комнату, Кларк прочитал на его лице изумление, словно он увидел человека, которого где-то раньше встречал. Подозревая, что его узнали, Кларк решил, что было бы глупо прикидываться кем-то другим. Он протянул полковнику руку.

– Я сенатор от Джорджии Реймонд Кларк, – представился он. – А вы, вероятно, полковник Бродерик?

Бродерик еще больше удивился, услышав, что его узнали.

– Рад с вами познакомиться, сенатор, – сказал он, отвечая на рукопожатие. Рад познакомиться. Я много слышал о вас.

– Ваши люди не очень-то любезны, полковник.

– Да, наверное. Пойдемте, сенатор, тут можно изжариться. Я отвезу вас в домик для приезжающих, там кондиционированный воздух и можно будет поговорить. К нам редко приезжают гости.

Дорога шла прямо на запад по ровной, выжженной солнцем местности. Кларк, прикрыв глаза рукой от солнца, смотрел по сторонам, но ничего не видел, кроме громады гор на горизонте. Они проехали минут двадцать, потом дорога пошла под уклон, и Кларк увидел военный городок, раскинувшийся впереди: большие здания и маленькие домики, башни и единственную широкую бетонную взлетную полосу, – как он прикинул, не меньше двух миль длиной. Около полосы стояли несколько реактивных истребителей и транспортных самолетов.

Бродерик почти не отвечал на расспросы Кларка по пути. Его глаза были спрятаны за темными очками, а на лице застыла натянутая улыбка. Он уклонялся от прямых ответов. База строго засекречена, объяснил он. На некоторые вопросы Кларка он отвечал лишь неопределенным хмыканьем.

Бродерик остановил машину перед одиноким домиком, удаленным от ближайшего строения больше чем на сто ярдов. Перебрав связку ключей и найдя нужный, он отпер дверь. Вделанный в окно аппарат для кондиционирования воздуха жужжал на полных оборотах, и Кларк с облегчением подставил себя под струю свежего воздуха, осматриваясь вокруг. Две узкие койки, накрытые бежевыми покрывалами; в одном углу некрашеный деревянный стол и стул; в другом – торшер и складной брезентовый стул. Крошечная ванная комнатка едва вмещала душевую колонку. Сводчатый потолок опускался со всех сторон до уровня плеч.

Бродерик подошел к переднему окну и опустил штору, потом уселся на кровать и указал Кларку на стул.

– Ну а теперь, сенатор, – начал он, – объясните, в чем, собственно, дело?

– Ничего особенного, – весело ответил Кларк. – Просто я совершаю небольшую частную инспекционную поездку во время перерыва в заседаниях сената, и вот заглянул сюда.

– Это нарушение правил, сенатор, нарушение правил. – Бродерик почесал свою волосатую руку. – Я уверен, что вам известен совершенно секретный характер этой базы. Председатель вашей комиссии заверил нас, что никто не будет посещать базу. Мы не хотим выдавать место своего расположения.

– О, ваши слова звучат весьма таинственно, – сказал Кларк. – А я никогда в жизни не слышал об этой базе.

Бродерик взглянул на него из-под черных бровей. Это был отнюдь не дружелюбный взгляд.

– Откуда же вы тогда узнали, где она находится?

– Услышал в Эль-Пасо, – сказал Кларк, стараясь изобразить вежливую улыбку. – Я направлялся на авиационную базу Холломен и в Уайт-Сэндс.

– Кто вам сказал?

– Вот что, полковник, я прибыл к вам как сенатор и полагаю, что задавать вопросы – мое дело.

– Откровенно говоря, я вам не верю. В Эль-Пасо никто не знает об этой базе.

– Не собираюсь спорить об этом, полковник. – Кларк встал. – А теперь, с вашего позволения, я хотел бы позвонить в свою канцелярию и дать знать о своем местонахождении. Потом можете показать мне базу, и я уеду.

– Боюсь, это невозможно, сенатор, – ответил Бродерик. – Телефонные разговоры, которые могут раскрыть дислокацию базы, воспрещаются. Отсюда идет только одна линия, и телефон находится в моем кабинете для моего личного пользования.

Кларк указал на телефон, стоящий на столе.

– А это что?

– Этот телефон включен в ту же линию, но пользоваться им имею право только я. Никто, кроме начальника базы, отсюда не разговаривает.

– Ну, браток, – протянул Кларк со своим южным акцентом, – тут, на западе, не очень-то гостеприимно встречают гостей. У нас в Джорджии мы нажарили бы свежей рыбки, и кукурузных пончиков и приняли бы гостя, как родного.

– Вы напрасно тратите свое время, – резко проговорил Бродерик, – и мое тоже. Ваша комиссия уже знает все, что ей положено, об этой базе.

– Мне не хотелось бы называть вас лжецом, Бродерик, – возразил Кларк, – но ни один из членов комиссии по вооруженным силам в жизни не слышал об этой базе.

– Послушайте, сенатор, почему бы нам не позвонить сенатору Прентису в Вашингтон и не спросить его?

Кларк постарался скрыть свое изумление.

– Прекрасно, полковник. Я с удовольствием поговорил бы с кем-нибудь из внешнего мира.

Бродерик взял телефонную трубку.

– Сержант, – приказал он, – соедините меня с сенатором Прентисом в Вашингтоне. Сначала попробуйте позвонить ему в кабинет, а потом домой. – У полковника был недовольный вид, как у заведующего секцией универсального магазина, пытающегося ублаготворить капризного покупателя.

«Видимо, разговор с Прентисом здесь обычное дело, – подумал Кларк. – Интересно, каким образом сержант их соединяет? Возможно, телефонная линия включена прямо в коммутатор конечного пункта связи в Вашингтоне».

– Сенатор? Хэлло! – сказал Бродерик в телефон. – Говорит полковник Бродерик. Здесь у меня ваш друг, сенатор Реймонд Кларк. Да, так точно, сенатор Кларк из Джорджии. Он думает, что у нас на базе какие-то непорядки. Да, сэр, даю.

Бродерик передал трубку Кларку с улыбкой, которая как бы говорила: «Я же вам сказал».

– Рей? – послышался густой голос Прентиса. – Что вы делаете в этой сушилке, сын мой?

– Фред, – произнес Кларк, – что же это творится, черт возьми? Бродерик утверждает, что комиссия знает об этой базе, а я впервые о ней слышу.

Прентис рассмеялся.

– Я предупреждал вас нынешней весной, что вы пропустите важные заседания, если будете так часто ездить в Джорджию. Без вас комиссию подробно информировали о базе «У».

– Странно, что никто мне не говорил об этом, особенно вы, Фред. Да и генерал Скотт вчера ничего не упоминал о базе. Мне кажется, если комиссия все знает, он мог бы по крайней мере сослаться на это, когда я задавал вопрос о системе связи.

На другом конце провода замолчали. «А-а, – подумал Кларк, – ведь я не должен знать, что база имеет какое-то отношение к системе связи». Он подавил желание взглянуть на Бродерика.

– Ладно, не кипятитесь. Рей, – успокаивающе произнес Прентис. – Незачем выходить из себя. Пусть Бродерик все вам покажет, а потом, когда возобновится заседание, вы сможете лично доложить комиссии. Дайте на минутку трубку Бродерику.

Полковник взял трубку и стал слушать.

– Да, сэр. Разумеется. – Он продолжал слушать, время от времени кивая головой. – Слушаюсь, сенатор. Я прекрасно понимаю. Хорошо. Всего доброго, сэр.

– Ну, надеюсь, вы удовлетворены, сенатор? – обратился он к Кларку. – Располагайтесь как дома, а я сейчас отдам кое-какие распоряжения и примерно через час вернусь и покажу вам нашу базу. Мы очень гордимся ею.

– Давайте начнем осмотр сейчас же, если не возражаете, – предложил Кларк.

– Это невозможно, сенатор, невозможно. Увидимся позже. Осмотрим базу, когда станет прохладнее, а потом пообедаем.

Бродерик выдернул шнур из розетки и сгреб телефон под мышку.

– Что это значит, черт побери? – вспылил Кларк.

Бродерик только подмигнул и вышел из дому, захлопнув за собой дверь. Кларк попробовал открыть ее, но дверь была заперта на замок. Когда через несколько минут он поднял жалюзи, за окном прохаживался взад-вперед часовой. «Вот тебе на! Клянусь богом, меня арестовали», – решил он.

Через полчаса раздался стук в дверь, и в комнату с ключом в руках вошел капрал. Он положил на пол пакет из оберточной бумаги.

– Привет от полковника, сэр, – сказал капрал. – Он говорит, чтобы вы чувствовали себя как дома. В семнадцать сорок пять принесем обед.

– Вот что, сынок, – сказал Кларк. – Я не намерен сидеть взаперти в этой комнате. Я выйду с тобой.

– Прошу прощения, сэр. – Капрал вышел на улицу, снова закрыв дверь.

Кларк достал из бумажного пакета две бутылки. В одной была содовая вода, в другой – «Старый Бенджамин» – виски его любимой марки. Он поставил кварту содовой и бутылку виски на письменный стол, уселся на кровать и минут десять смотрел на них не отрывая глаз. Потом подошел к столу, откупорил виски и понюхал. Да, настоящий «Старый Бенджамин».

Взяв бутылку, Кларк медленно направился в ванную. Опрокинув бутылку над унитазом, он, как зачарованный, смотрел на льющееся виски. Когда бутылка опорожнилась, он встряхнул ее – вылилось еще несколько капель. Он спустил воду, потом провел по горлышку бутылки пальцем и лизнул его.

– Сволочи! – проворчал Кларк и с размаху бросил бутылку на пол, но она не разбилась. Он поднял ее и хотел было швырнуть снова, но остановился и поставил ее в угол под душем.

«Не знаю, как насчет Скотта, – сказал он себе, – но с Прентисом и Бродериком уж я рассчитаюсь, чего бы это ни стоило».

Потянулись бесконечные минуты. В комнате не было ни единой книги или журнала. Кларк обнаружил в кармане брошюрку «Путеводитель по Эль-Пасо», которую, должно быть, прихватил в мотеле, и прочел ее шестнадцать страничек столько раз, что чуть ли не выучил их наизусть. Он посидел на стуле, потом полежал на кровати, осмотрел пол и, подняв жалюзи, забарабанил в окно, но в ответ получил лишь замечание от часового.

Через несколько часов Кларк начал делать заметки на обратной стороне конверта. Приподняв угол жалюзи, он пытался запомнить каждый замеченный предмет. В его поле зрения попадало немного, хотя далеко справа был виден конец взлетной полосы и конус ветроуказателя.

Без четверти шесть, как и было обещано, капрал принес на подносе обед. Рядом с едой лежала свернутая газета. Кларк опять начал требовать, чтобы его выпустили, но на этот раз солдат вообще не стал разговаривать. Он все время держался между Кларком и дверью и, пока ставил на стол поднос, не спускал с сенатора глаз, а потом пятясь вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь на замок.

Ладно, хоть обед оказался хорошим. Съев бифштекс с горошком и печеным картофелем, две булочки, пирог с персиками и выпив кофе (он вспомнил, что с самого утра ничего не ел), Кларк почувствовал себя значительно лучше. Он растянулся на кровати и взялся за газету. Однако газета оказалась вчерашней, и, кроме нескольких заметок на местные темы, он не нашел в ней ничего такого, чего не знал бы, уезжая из Вашингтона. Джианелли едет в Италию. Профсоюзы отказались внять призыву президента о прекращении забастовки на ракетных заводах. «Королева рододендронов» из Западной Виргинии не сумела добиться аудиенции у Лимена и вынуждена была довольствоваться беседой с министром внутренних дел. Над сообщением о рождении внучки у президента Лимена была помещена фотография: Лимен с широкой улыбкой на лице разговаривает по телефону из своей спальни.

Ночь показалась Кларку почти такой же долгой, как, бывало, на передовой в Корее. Каждые полчаса он приподнимал жалюзи, чтобы бросить взгляд на затихшую базу. Он попытался пробить отверстие в матовом окошке ванной, но стекло оказалось слишком толстым. Обстучав стены от пола до потолка, Кларк в конце концов пришел к убеждению, что без кувалды или лома из дома не выбраться.

Он уже разделся, собираясь немного вздремнуть, как услышал нарастающий гул приближающегося самолета. Через щель он увидел, как большой реактивный самолет, по-видимому транспортный, опустился на посадочную полосу и вскоре исчез из виду. Вслед за ним с интервалами в три минуты стали приземляться другие самолеты такого же типа. Кларк насчитал их целую дюжину. Взглянув на часы, он отметил, что последний самолет сел в 2:26 ночи. Только когда замер вой последнего из заруливающих самолетов, он улегся и наконец заснул.

Утром Кларку пришлось достать из-под койки газету, чтобы вспомнить, какой сегодня день. Ему казалось, что он здесь уже целый месяц, но сегодня, должно быть, только четверг. Да, газета была за вторник, вечерний выпуск. В Эль-Пасо он прибыл в среду утром, и с тех пор прошла только одна ночь.

И вдруг он увидел: на полу, около двери, стояла еще одна бутылка «Старого Бенджамина». Без колебаний он отнес ее в уборную и вылил все до капли. На этот раз он не стал проверять вкус пальцем, а просто поставил пустую бутылку рядом с первой.

В 7:30 принесли завтрак. Как и прежде, солдат торопливо поставил его на стол, взял вчерашний поднос и удалился. Кларк даже не пытался с ним заговорить.

Казалось, утро никогда не кончится. Прибор для кондиционирования воздуха жужжал без остановки. Перед домом шагал уже другой часовой. Кларк следил за тонкими полосками света, проникавшими через жалюзи и медленно ползшими по полу – по мере того как солнце поднималось выше.

Ленч, состоявший из супа, сандвича и молока, принес уже новый солдат. Он тоже ничего не сказал.

Кларк ощутил легкие симптомы паники. Он никогда не знал страха и не помнил, чтобы когда-нибудь у него сдали нервы, но теперь сознание, что рухнули все планы, мучительно терзало его и никак не давало сосредоточиться. Если даже ему как-нибудь удастся выбраться из этой одиночной камеры, то что дальше? Где его автомобиль? Как уехать с базы? Ему не удавалось довести нить своих мыслей до конца. Они перескакивали с одного на другое. Джирард уже должен бы вернуться. Получил ли он какие-нибудь письменные доказательства? Будем надеяться, помоги ему бог. А Лимен, наверное, не может понять, что стряслось с его старым дружком Реем. Сомневается ли все еще Тодд насчет авантюры Скотта? Если да, то хорошо бы этому скептику поменяться местами с ним, Кларком. Сумеют ли все они сорвать эту безумную затею без него?

Он ходил взад и вперед по комнате, считая шаги и высоко поднимая колени. Пересчитал все заклепки в металлическом каркасе крыши. Стал думать о жене. Она умерла три года назад, и как ему все это время не хватало ее! Старался представить, как поступил бы Скотт с конгрессом, если бы ему удалось в субботу захватить власть. А что бы он предпринял в отношении России? Кларк выстирал нижнюю рубашку в ванной и повесил ее сушить перед прибором для кондиционирования воздуха, потом принял душ: он весь вспотел, а главное – надо же было что-то делать.

Потом снова растянулся на кровати, дав себе слово прочитать газету от начала до конца, но вскоре выронил ее из рук и задремал. Проснувшись, он понял, что уже вечер, потому что полоски света дошли до конца пола и даже взобрались на стену и были уже не такими яркими, как прежде. Он еще раз приподнял жалюзи. Единственное, что изменилось, – это тень от гор: теперь она простиралась через пустыню. Принесли обед, и Кларк заставил себя поесть. Позднее, уже в сумерках, прошла колонна грузовиков с джипом во главе. Он сосчитал их и сделал еще несколько пометок на конверте.

Стук в дверь прервал беспорядочные размышления Кларка.

– Сенатор Кларк?

Голос был незнакомый. Новый посетитель как будто не решался входить, и Кларк крикнул:

– Войдите!

Вошел офицер со знаками различия полковника на куртке с раскрытым воротом. У него было круглое румяное лицо, кудрявые черные волосы и большие оттопыренные уши, похожие на ручки кувшина.

У Кларка сильно забилось сердце. Должно быть, это друг Кейси, Гендерсон, подумал он. Во всяком случае, его внешность соответствует описанию.

– Я полковник Гендерсон, сэр, – сказал офицер, протягивая руку и застенчиво улыбаясь, – исполняющий обязанности начальника базы на время отсутствия полковника Бродерика.

«Отсутствия? – подумал Кларк. – Рей, старина, вот тебе случай доказать, что ты мог бы быть лучшим коммерсантом во всей Джорджии, если бы только захотел».

– Рад с вами познакомиться, – сказал сенатор. – А что случилось с полковником Бродериком?

– Приказ, сэр, – ответил Гендерсон. – Его вызвали на день-два. Мне очень жаль, что приходится просить вас остаться в этом домике, сенатор. Откровенно говоря, я не могу понять, зачем это нужно, но я получил на сей счет особое распоряжение.

– Я понимаю, что вы здесь ни при чем, полковник. – Кларк решил вести игру не спеша и спокойно. – Тут, должно быть, просто недоразумение. Мы выигрываем войны, но не можем избавиться от неразберихи в мирное время.

– Вы правы, сенатор, – улыбнулся Гендерсон, – но, к сожалению, я ничем не могу вам помочь.

– Забудем об этом, и присядьте на минутку, – сказал Кларк. – А знаете, ведь ваш приятель Кейси – мой хороший друг. Он о вас очень высокого мнения… Матт, так, кажется?

– Да, сэр. Откуда вы знаете Джигса?

– Зовите меня Реем, Матт, – сказал Кларк неожиданно очень бодрым тоном. – О, Кейси не раз выступал перед нашей комиссией. Между прочим, он однажды оказал огромную услугу одному из моих друзей в Атланте. Мы с Кейси, как говорится, люди одной породы. Он добрый малый, я тоже.

Гендерсон держался уже не так официально. Он не имел представления, зачем этого сенатора посадили под замок, но, как бы то ни было, Кларк показался ему действительно славным парнем, каких на базе «У» встречалось не много.

– Не нужно ли вам чего-нибудь, сенатор? – спросил он. – Не хотите ли выпить?

Кларк подозрительно посмотрел на Гендерсона, но не мог прочесть на его лице ничего, кроме самого невинного гостеприимства. «Ну что же, – подумал он, – можно начинать».

– Как раз этой дряни мне не надо, – сказал он. – Подойдите-ка сюда.

Кларк повел Гендерсона в ванную и показал ему две пустые бутылки.

– Ваш начальник был настолько любезен, или, вернее, настолько подл, что снабдил меня этим добром. Я вылил их в унитаз.

– Я не понимаю вас, сенатор, – в недоумении сказал Гендерсон. – Почему эти бутылки? И зачем вы их вылили?

– Я слабоват насчет выпивки, Матт, – пояснил Кларк, – и ваш хозяин знает об этом, вернее, узнал после разговора с сенатором Прентисом.

– С Прентисом?

– Да, с Прентисом – председателем нашей комиссии. – Голос Кларка звучал иронически. – Бродерик звонил ему из этой комнаты. По окончании разговора он унес с собой телефон, а я получил виски и вдобавок… тюремный номер, как я полагаю.

По виду Гендерсона было ясно, что он что-то заподозрил, но не знает, как быть. Он бочком направился к двери, бормоча что-то невнятное насчет неотложных дел, но Кларк удержал его за локоть.

– Погодите, полковник, не уходите. Я в здравом уме, несмотря на то что меня уже два дня держат взаперти. Не распорядитесь ли вы, чтобы нам принесли из столовой кофе? Я хочу вам кое-что рассказать и прошу меня выслушать.

Гендерсон неохотно согласился. Он открыл дверь, сказал что-то часовому и вернулся в комнату, но на этот раз выбрал стул поближе к двери.

– Матт, – спросил Кларк, – вы доверяете Кейси?

– Абсолютно. А что?

– Если бы Джигс вполне серьезно рассказал вам кое о чем, вы поверили бы ему?

– Конечно.

– Хорошо. Знаете ли вы, – медленно проговорил Кларк, – что, когда вы в прошлое воскресенье говорили Кейси об ОСКОСС, он понятия не имел, что это такое?

Гендерсон не мог скрыть своего изумления.

– Откуда вы знаете, что я виделся с Джигсом в воскресенье?

– Он сам рассказал об этом мне и еще некоторым людям, – выпалил Кларк. – Кейси никогда не слыхал об этой базе.

– Правда? – Гендерсон нахмурился, его круглое лицо приняло озабоченный вид. – Но он говорил со мной так, как будто знает о ней все.

– Он притворялся. А вернувшись после завтрака с вами в свой кабинет, перерыл все приказы комитета начальников штабов за целый год, но не нашел никакого упоминания об ОСКОСС или о чем-нибудь в этом роде. Больше того, президент Лимен никогда не слышал об этой базе. И я тоже.

– Не могу поверить, сэр. Полковник Бродерик все время ездит в Вашингтон для доклада начальству.

– Некоторым начальникам он, может быть, и докладывает, но только не верховному главнокомандующему. Матт, теперь выслушайте меня. Я хочу рассказать вам такую гнусную историю, какой вы никогда в жизни не слыхали.

Кларк начал рассказывать обо всем, что обнаружил Кейси в воскресенье и понедельник. В дверь постучали: вошел сержант и поставил поднос с двумя кружками кофе на столик. Пока они потягивали кофе, Кларк, стараясь произвести впечатление на Гендерсона, рассказал с мельчайшими подробностями о том, как Кейси первый раз пришел в Белый дом, потом бегло описал совещание в солярии во вторник, упомянув о заданиях, данных Джирарду и Кейси, и объяснил, как он сам проделал путь из международного аэропорта в Эль-Пасо до ворот базы «У».

Но Гендерсона это не убедило.

– Трудно поверить всему этому, сенатор. Как же так? Генерал Скотт несколько раз за последние недели прилетал сюда с другими членами комитета начальников штабов, и не было ни малейшего намека на то, что происходит что-то… что-то неладное.

– А адмирал Палмер был когда-нибудь здесь?

– Нет, но…

– А почему меня заперли? А две бутылки моего любимого виски, чтобы напоить меня пьяным? Разве вы всегда подсовываете посетителям бутылку виски перед завтраком?

– Нет, сэр. Признаюсь, все это очень странно… как вы связываете эти факты.

– Иначе их и не свяжешь, полковник. И это хуже, чем странно. – Кларк говорил нарочно резко. – Это заранее обдуманная и тщательно разработанная попытка свержения законного правительства Соединенных Штатов. Это, друг мой, подрывная деятельность, мятеж, и всякий, кто в нем участвует или помогает другим, рискует получить двадцать лет каторжной тюрьмы.

Гендерсон слушал с растерянным и нерешительным видом; это был уже совсем не тот добродушный офицер, что час назад.

– Что же вы от меня хотите, сенатор?

– Когда вернется Бродерик?

– Завтра, он говорил.

– Тогда сегодня вечером вы должны выпустить меня с этой базы. И я хочу, чтобы вы полетели со мной в Вашингтон.

Гендерсон отрицательно покачал головой.

– Сенатор, вы знаете, что это невозможно. Я офицер и подчиняюсь приказам. Я никогда еще не нарушал приказов.

– Никогда, Матт?

– Никогда.

– Тогда я приказываю вам от имени главнокомандующего выпустить меня отсюда и отправиться со мной в Вашингтон.

– Но…

– Вам нечего бояться, – продолжал Кларк. – Смотрите: если и Кейси, и президент, и я ошибаемся, и ничего такого нет, я гарантирую, что вы получите письмо от президента Соединенных Штатов, которое можете предъявить своему начальнику, подшить в личное дело или использовать как захотите. А если мы правы, вам не придется оправдываться за то, что вы меня освободили. Ну, что вы теперь скажете?

– Не в этом дело, – проговорил Гендерсон, явно встревоженный и даже сердитый оттого, что его ставили между двух огней. – Я получил приказ от своего начальника не выпускать вас из этого дома. Я понимаю, что президент может его отменить, но вы-то не имеете такого права, сенатор.

– Полковник, если вы будете упорствовать, вы рискуете собственными руками погубить страну.

Гендерсон опять покачал головой. Кларк попробовал переменить тактику, заявив, что Кейси сделал гораздо больше того, о чем просят Гендерсона. Кейси сам пошел к президенту, поставив на карту свою долгую и безупречную службу в морской пехоте. Он пошел потому, – Кларк говорил, используя всю силу своего убеждения, – что сердцем чувствовал свою правоту.

– Так-то оно так, – возразил Гендерсон, – но, может быть, Джигс вовсе и не прав, даже если вы правильно передаете его мысли.

Кларк продолжал настаивать, он почувствовал, что Гендерсон начинает понемногу сдавать. Ему было жаль офицера, которого сейчас раздирали противоречия, но ослаблять нажим было никак нельзя. Кларк отстаивал свою точку зрения с решимостью, какой ему часто не хватало во время сенатских дебатов.

– Для чего все эти отборные войска? – вопрошал он, гремя на всю комнату. – Вы знаете, что здесь собран цвет армии. Почему же это держат в тайне от президента? Почему Скотт поручил командование ими человеку, который открыто презирает гражданскую власть? Что же, черт возьми, вы думаете, здесь происходит, Матт, если не подготовка к свержению правительства?

Гендерсон сидел, уставившись на свои руки, прижатые к коленям. Его всегда веселое круглое лицо теперь исказилось от мучительного напряжения, а огромные уши еще больше подчеркивали его несчастный вид. Но, когда он заговорил, в голосе его слышалось прежнее упрямство.

– Но ведь, сенатор, для борьбы с подрывной деятельностью нужны закаленные люди.

– С подрывной деятельностью? Матт, разве не вы говорили Джигсу, что вам кажется странным, почему в боевой подготовке вашей части уделяется больше внимания захвату объектов, а не обороне их, или что-то в этом роде?

– Да, но…

– И почему базой командует человек, открыто объявляющий себя сторонником диктатуры?

– Конечно, полковник Бродерик, как бы сказать, довольно консервативный человек, но…

– Какой там к черту консервативный! – снова вспылил Кларк. – Это отъявленный фашист, и вы это прекрасно знаете.

Гендерсон поднял глаза и встретился взглядом с Кларком:

– Послушайте, сенатор, скажу вам откровенно. У меня есть кое-какие сомнения насчет нашей части и Бродерика, но то, что вы сказали, – в это трудно поверить. И потом, откуда я знаю, что у вас на уме?

– Вы хотите сказать, что я не в своем уме?

– Нет, сэр, что вы! Но, может быть, это какая-нибудь каверза. Может быть, генерал Скотт послал вас сюда проверить нашу бдительность.

– Если бы даже это и было так, чего на самом деле нет, что вы теряете, уехав со мной?

– Как что? Я стал бы дезертиром, – унылым тоном произнес Гендерсон. – В военное время за это могут расстрелять, а в мирное время, да еще в такой части, могут влепить добрых двадцать лет тюрьмы.

– За то, что вы уехали с сенатором Соединенных Штатов?

– Вы штатский человек. И в этом все дело. Я не могу выполнять ваши приказания.

Кларк почувствовал легкую боль в желудке, но старался не обращать на нее внимания.

– Если нам удастся дозвониться к Кейси, вы его послушаете?

– Конечно. Во всяком случае, я так думаю.

Кларк сразу же понял, что допустил ошибку. Было бы глупо разговаривать с Кейси отсюда. Какие порядки на военном коммутаторе в Вашингтоне? Наверно, о каждом вызове докладывают Скотту или Мердоку. Кларк быстро сообразил, как выйти из положения.

– Хорошо, – сказал он. – Само собой разумеется, что мы не можем воспользоваться линией базы. Давайте выйдем за ворота, пройдем до ближайшего автомата и позвоним Кейси. Даю вам слово, что, если разговор вас не удовлетворит, я вернусь с вами обратно.

Гендерсон покачал головой.

– Вы никак не можете понять, сенатор, что мне приказано держать вас здесь.

– Вы тоже никак не можете понять, что я имею устное полномочие от главнокомандующего приказывать вам.

Гендерсон упрямо покачал головой. Кларк предпринял новую попытку.

– Ладно, Матт, а как вы смотрите на такое предложение? Мы выезжаем из базы и едем по направлению к Эль-Пасо до первой телефонной будки. Вы опускаете монету и просите телефонистку дать вам коммутатор Белого дома. Когда вам ответят, я беру трубку и вызываю вам президента. Вы объясняете ему обстановку и просите указаний. Клянусь богом, это должно удовлетворить любого военного, в каком бы ранге он ни был.

Кларк вынул бумажник и сунул Гендерсону дюжину разных документов: свидетельство об образовании, удостоверения офицера резерва армии и почетного автоинспектора штата Джорджия, водительские права. Шесть или семь документов подтверждали, что он сенатор Соединенных Штатов. Один документ Гендерсон изучал особенно внимательно. Тисненный золотом заголовок гласил: «Клуб сторонников Лимена», а в списке числились Лимен в качестве президента клуба, Кларк – вице-президента и еще с полдюжины видных демократов в качестве членов-учредителей. Карточка была подписана характерным росчерком Лимена, а на оборотной стороне было написано от руки: «Рею, человеку, который сделал это возможным. Джорди».

Гендерсон вертел в руках карточку, разглядывая ее со всех сторон. Тем временем Кларк возобновил психологическую обработку. Он красноречиво говорил об американской системе правления, о высоком уважении Лимена к военным, о традициях. Он старался повторить слово в слово рассуждения Лимена в солярии Белого дома в прошлый вторник. Кларк говорил почти пятнадцать минут, и Гендерсон ни разу не перебил его. Когда он кончил, наступило молчание.

Полковник, шагавший по комнате, пока Кларк наставлял его, остановился, с минуту пристально смотрел на сенатора и наконец направился к двери.

– Я схожу домой, возьму кое-какие вещи и отдам некоторые распоряжения, – сообщил он почти шепотом. – Не беспокойтесь, я вернусь.

Кларк, совершенно обессиленный, бросился на кровать. «О господи, я совсем выдохся», – подумал он. Совет Гендерсона «не беспокоиться» не помогал. Кларк начал сомневаться, увидит ли он еще полковника. А вдруг тот вернется с врачом и смирительной рубашкой?