Текст книги "Семь дней в мае"

Первым звуком, который он услышал почти через час, был шум подъехавшего автомобиля.

– На сегодня достаточно, сержант, – раздался голос Гендерсона. – Вы свободны. Я беру штатского на свое попечение. Можете отправляться в казарму.

Гендерсон просунул голову в дверь:

– Берите свой пиджак и выходите.

Около дома стоял взятый напрокат «форд» Кларка. Гендерсон жестом пригласил сенатора сесть за руль, а сам показывал, куда ехать. Ночь была прохладная, почти холодная, солнце село уже пять часов назад. Часы Кларка показывали 2:30 по вашингтонскому времени. Значит, здесь 11:30, подумал он.

Гендерсон ничего не говорил, только жестом показывал, где нужно повернуть. Вскоре они выехали на ровную, прямую дорогу, которая, пересекая пустыню, вела к металлической ограде. Воздух был чудесный. Кларк решил, что два дня пребывания в помещении с кондиционированным воздухом – это, пожалуй, уже предел для человека. Мимо проносилась ровная и пустынная местность, только изредка в лунном свете мелькали крошечные тени перекати-поля.

– Можете не звонить президенту, – отрывисто проговорил Гендерсон.

– Я человек слова, Матт, – ответил Кларк.

– Не нужно, – сказал Гендерсон. – Стоит мне выйти за ворота базы, и я все равно получу свое, если вы говорите неправду. Даже президент не сможет мне помочь.

Только теперь Кларк ощутил всю глубину пропасти, отделяющей политического деятеля от военного человека. Для Кларка приказ был лишь выражением определенного мнения, чем-то таким, что можно хотя бы обсуждать и ставить под сомнение. Для Гендерсона он был чем-то абсолютным, непреложным, как закон. Кларк вздрогнул.

– Мне все равно надо ему позвонить, – сказал он, – если позволит время. Может быть, придется просить его помощи, чтобы нам дали отсюда самолет.

Из будки у ворот вышел сержант, отдал честь Гендерсону и внимательно посмотрел на Кларка.

– Прошу прощения, полковник, – обратился он к Гендерсону, – но мне приказано не выпускать этого гражданского с базы, сэр.

– Не беспокойтесь, сержант, – ответил Гендерсон. – Я сейчас исполняю обязанности начальника базы и сопровождаю его в город.

– Полковник Бродерик сказал «нет», сэр. – Сержант был настойчив. – Перед отъездом он остановился здесь и велел ни при каких обстоятельствах не выпускать из базы этого гражданского, да и вообще никого.

Часовой с бесстрастным лицом стоял около машины, держа перед собой винтовку.

Неожиданно Гендерсон высунул руку в окно, схватил винтовку за ложе и ударил сержанта стволом по скуле. В тот же момент он открыл дверцу и выскочил из машины. Часовой попятился назад. Гендерсон вырвал у него винтовку, вынул патроны и забросил ее как можно дальше.

Потом, направив на ошеломленного часового пистолет, – Кларк недоумевал, где Матт его прятал, – Гендерсон откинул щеколду и широко распахнул ворога. «Ого, – подумал Кларк, – раз уж этот парень решился, он даром слов не тратит».

Кларк выехал за ворота и остановился подождать Гендерсона. Пистолет полковника все еще был направлен на часового.

– Жмите, сенатор, – сказал он. – Теперь нас больше никто не остановит. Вечером всех загоняют за ограду.

Кларк погнал «форд» по шоссе. Он вел машину на предельной скорости до самого поворота на автостраду, повернул направо и помчал по освещенной лунным светом дороге на Эль-Пасо.

Пятница, утро

Кларк и Гендерсон медленно ехали в Вашингтон из аэропорта. Когда они проезжали мост, часы на приборной доске автомобиля показывали одну минуту девятого. Кларк, борясь с усталостью, сбросил правый ботинок в надежде, что вибрация мотора, передаваемая через педаль акселератора, не даст ему заснуть. Гендерсон с Открытым ртом покачивался на своем сиденье. Он уснул почти в ту же минуту, как Кларк захлопнул дверцу машины на стоянке в аэропорту.

Пробиваясь в утреннем потоке машин, несущихся через мост к Пентагону и другим правительственным учреждениям, расположенным в Вашингтоне и его окрестностях, Кларк испытывал такое чувство, словно кто-то насыпал ему песку под веки. Это была долгая ночь. Мчась во взятом напрокат седане к аэропорту Эль-Пасо, они решили не пользоваться рейсовым самолетом, чтобы избежать риска быть перехваченными. Гендерсон заметил, что, хотя база «У» не зарегистрирована в местной комендатуре, любой офицер с базы может приказать военной полиции арестовать его и задержать Кларка. Поэтому, миновав аэродром, они направились к отдаленному ангару, где после получасовой нервотрепки Кларку удалось нанять маленький самолет. Затем Кларк созвонился с Далласом и заказал места на рейсовый самолет до Вашингтона. Пилот арендованного самолета доставил их в Даллас лишь за несколько минут до отлета.

Кларк с его «золотым характером», как называл президент Лимен его способность изливать на собеседника все тепло своего южного обаяния, никак не мог успокоить расходившиеся нервы своего спутника. Матта Гендерсона одолевали мрачные мысли. Ему было совершенно ясно, что его военная карьера кончилась. Он то подолгу угрюмо молчал, то засыпал Кларка беспокойными вопросами. Сенатор пытался шутить, но Гендерсон не воспринимал его шуток. Кларк понял, что только Кейси может помочь ему привести Гендерсона в себя. Теперь полковник горько раскаивался в своем поступке. По мнению Кларка, Гендерсон наверняка считал, что, чем ближе они к Вашингтону, тем скорее будет над ним военный суд. Поэтому Рей даже обрадовался, когда Гендерсон наконец уснул в автомобиле.

Кларк остановил машину перед выкрашенным в белую краску кирпичным домиком в Джорджтауне, фасад которого был лишь на фут или на два шире длины автомобиля. Гендерсон шаткой походкой пересек вслед за ним тротуар и остановился в ожидании, пока Кларк возился с дверным ключом.

– Вот мы и дома, – сказал сенатор.

На кушетке и на полу небольшой гостиной валялись книги, старые газеты и журналы. На углу камина висел свитер, а на столе выделялись серые круглые пятна от стаканов.

– Уборщица приходит раз в неделю, – извинился Кларк. – Садитесь, а я попробую вызвать Джигса по телефону.

Он отыскал в телефонной книге домашний номер Кейси и набрал его. Оба продолжали стоять. От прежнего румянца на лице Гендерсона не осталось и следа.

– Джигс? – сказал сенатор. – Говорит Рей Кларк. Да, это я. Мне повезло, а то бы я все еще торчал посреди пустыни. Слушайте, тут со мной один наш приятель. У него ужасный вид. То ли он наелся неспелых дынь, то ли считает, что свалял дурака, приняв нашу сторону. Скажите ему пару слов. Его зовут Матт Гендерсон.

Гендерсон взял телефонную трубку. Он слушал Кейси, и лицо его постепенно прояснялось. Сначала он слабо улыбнулся, потом расхохотался и повесил трубку.

– Джигс говорит, чтобы я не беспокоился, – радостно сообщил Гендерсон. – Он не может всего сказать, потому что Мардж дома, но говорит, что скоро увидимся. Я готов сделать все, что вы скажете.

– Сейчас вы отправитесь спать, – распорядился Кларк и, подталкивая Гендерсона, отвел его наверх в спальню. – Теперь ваша очередь побыть под домашним арестом, только у нас нет вооруженной охраны вокруг дома. Мы в Вашингтоне обходимся без этого. Но смотрите, никаких телефонных разговоров и не выходить из дому, пока я за вами не вернусь. Если проголодаетесь, когда проснетесь, найдете что-нибудь поесть в кухне. Кофе в шкафчике над плитой.

Гендерсон уже развязывал шнурки на ботинках, когда Кларк закрыл за собой дверь спальни. Сенатор сбежал вниз через две ступеньки и позвонил Эстер Таунсенд в Белый дом.

– Сенатор! – Ему редко приходилось слышать такой возглас радости и облегчения. – Где вы?

– Дома, золотко, где и положено быть всем пай-мальчикам во время завтрака.

– Можете сейчас же приехать сюда? – спросила она, сразу переходя на серьезный тон. – У него большие неприятности, вы ему нужны.

– Еду, – ответил Кларк.

Он подъехал к Белому дому с тыльной стороны и поставил машину около большой магнолии у входа в приемную, расположенную на первом этаже. Часовые и полицейские Белого дома кивнули ему. Сенатору от Джорджии не нужно было предъявлять удостоверение: его здесь все знали в лицо. Он вошел в здание и в маленьком, отделанном ореховыми панелями лифте поднялся на второй этаж.

Лимен сидел в кабинете, склонившись над подносом с завтраком; когда Кларк, постучавшись, вошел в комнату, он быстро поднялся и в три шага пересек кабинет ему навстречу. Триммер, радостно виляя хвостом, обнюхивал брюки Кларка.

– Боже мой, как я рад тебя видеть, Рей! Я уж думал, ты вообще провалился в тартарары. – Он схватил Кларка за руку и стиснул ему плечо, словно желая убедиться, что это не призрак, а живой человек из плоти и крови.

Кларка поразил вид Лимена: серое лицо, под глазами мешки. В волосах, казалось, прибавилось седины, хотя потом Кларк понял, что Лимен просто пропустил обычную еженедельную стрижку. Пятидесятидвухлетний, еще моложавый мужчина, с которым Кларк расстался во вторник вечером, выглядел теперь почти стариком. Сенатор догадался, что его друг почти не спал.

– Я вернулся из пустыни, – сказал Кларк. – Это вам почище, чем Али-баба и сорок разбойников.

Кларк стоял в небрежной позе, держась рукой за высокую белую мраморную полку камина. Лимен уселся в кресло и нагнулся вперед, уперев локти в колени. Он выглядел вялым и изнуренным.

– Рей, – тихо сказал он, – ты, наверно, еще не знаешь. Поль Джирард погиб. Его самолет разбился по пути домой.

Кларк широко раскрытыми глазами смотрел на президента.

– Прости, Джорди, – тихо проговорил он, – я не знал.

Он опустился на диван против кресла Лимена. Президент снял очки и, держа их перед собой, пристально рассматривал, словно выискивал царапину на стеклах.

– Поль добился письменного заявления от Барнсуэлла. Он звонил мне перед отлетом и сказал об этом. И еще добавил, что Кейси был прав. Потом отправился в Мадрид и сел на трансокеанский лайнер, а тот врезался в гору.

Кларк не знал, что сказать. Лимен продолжал рассказывать о событиях, происшедших в среду и в четверг, в том числе о потрясающем сообщении Сола Либермена, словно забыв о присутствии друга. Его глаза блуждали по узорам ковра, лежащего на полу, руки безвольно повисли, из-под манжет высовывались запястья, пальцы нервно крутили очки. Когда он рассказывал о вчерашней перепалке с Тоддом в присутствии Кейси и Корвина, на его сгорбленные плечи лег отпечаток какой-то вины.

– С русскими я сумею договориться, но что касается того, другого дела, я не вижу выхода, Рей, – заключил он.

Кларк вспомнил то утро в Корее. Он снова почувствовал зуд в ладонях, как тогда, когда он отхлестал по щекам молодого Джордана Лимена. Он вложил в свои слова сердечность, которой в этот момент вовсе не испытывал.

– Брось, Джорди, – сказал он, – выход всегда есть. Но времени остается мало. Послушай, что я тебе скажу.

Кларк подробно рассказал о своих приключениях. По мере того как он говорил, росло его негодование.

– Мерзавцы, трижды мерзавцы, – выругался он, описав, как ему подсунули две бутылки виски.

Ему показалось, что и Лимена это тоже взбесило, и он продолжал рассказывать, как прошлой ночью Гендерсон двинул часового у ворот базы «У».

– Бродерик, наверно, уже вернулся на базу, – сказал Кларк, – и могу побиться об заклад, что Скотт, Прентис и вся эта сволочь уже собрались на тайное совещание или скоро соберутся. Теперь они знают, что нам все известно, и это нехорошо, Джорди. Меня тревожит одно: удастся ли им ускорить события?

– Прибывали ли еще транспортные самолеты прошлой ночью?

«Вот так, мой мальчик, – подумал Кларк. – Пора начать шевелить мозгами… Чуть побольше боевого духа – вот что нам сейчас нужно».

– Нет, – сказал он вслух, – кроме тех двенадцати больших реактивных самолетов, которые прибыли в среду ночью, больше ни один не садился. Но если остальные самолеты перебросят сегодня, может быть, им удастся на несколько часов ускорить события.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Лимен.

В кабинет вошел Кристофер Тодд, как всегда аккуратно одетый и с портфелем в руке, словно он собирался на заседание совета директоров. Министр слегка улыбнулся Лимену и чуть небрежно поклонился Кларку.

– А, блудный сын возвратился, – сказал он с некоторым холодком.

Кларк быстро повторил свой рассказ, пока президент, наполнив чашку, потягивал горячий кофе.

– Ну что ж, господин президент, – произнес Тодд, когда Кларк кончил свой рассказ, – надо немедленно сделать одно дело.

– Что именно, Крис?

– Позвонить Прентису. Посмотрим, что он скажет насчет ареста своего коллеги.

– Не раскроем ли мы свои карты?

– Они уже знают, что мы напали на след. Надо попытаться узнать, что они сейчас замышляют. Ваш звонок может вывести Прентиса из равновесия, и вы получите от него кое-какие сведения.

Лимен вызвал Прентиса по телефону, и, пока он говорил, двое других слушали. Президент начал твердым, почти резким тоном:

– Доброе утро, Фред, говорит президент. Я хотел бы услышать вашу версию телефонного разговора, который был у вас в среду с сенатором Кларком, находившимся в Нью-Мексико.

Кларк и Тодд слышали глубокий, размеренный голос Фредерика Прентиса, гудевший в телефонной трубке. Усталое лицо президента приняло суровое выражение.

«Он устал, устал, устал, – повторял про себя Кларк. – Но кто же из нас не устал?» Он налил себе чашку кофе, чтобы взбодриться.

– Откровенно говоря, я вам не верю, Фред, – сказал Лимен. – Не скажете ли вы мне, где сейчас находится полковник Бродерик? Похоже, что он стал заправским туристом.

Президент стал слушать, закусив нижнюю губу и покачивая головой.

– Ваши разъяснения, как всегда, были чрезвычайно полезны, сенатор, – сказал он и с силой опустил трубку на рычаг.

– Он говорит, что ни в среду, ни позднее не разговаривал с Реем по телефону. О полковнике Бродерике он как будто слышал, но не помнит, чтобы ему приходилось с ним разговаривать, и он будто бы не имеет ни малейшего представления, где тот может быть.

– Лжец, – сердито отрубил Кларк.

– Он говорит, что, должно быть, вам это… приснилось, Рей.

– Пусть мне приснилось, но у меня дома сидит вполне реальный, живой полковник, которому приснился точно такой же кошмарный сон.

– Я думаю, что полковник Гендерсон должен провести остаток дня с нами, – посоветовал Тодд. – Он, наверно, сможет рассказать нам, как действует это их адское заведение.

– Да, лучше привезите его сюда. Рей, – согласился Лимен. – А мы тем временем вызовем Кейси и Корвина.

Кларк быстро проехал двадцать кварталов до своего дома в Джорджтауне, дважды проскочив красный свет. Он въехал в переулок и поставил автомобиль вплотную к высокой кирпичной стене своего сада. Выйдя из машины, он с удивлением обнаружил, что одно стекло в задней двери, над самым замком, выбито. Кларк вошел в дом и вбежал по узкой лестнице наверх.

Комната для гостей в задней части дома была пуста. Измятые простыни грудой лежали на постели, где он оставил Гендерсона. Одеяло валялось на полу. Кларк заглянул в стенной шкаф. Вешалки были пусты; одежды Гендерсона нигде не было видно.

– Матт! – крикнул Кларк с лестницы вниз. Никто не отзывался. Он заглянул в переднюю спальню, пробежал по комнатам нижнего этажа – никого. Вернувшись к задней двери, он заметил, что осколки выбитого стекла валяются на полу кухни. Значит, стекло выбили снаружи.

Сенатор сел в машину и на полной скорости помчался назад, в Белый дом. Корвин и Кейси уже были там. Когда Кларк сообщил об исчезновении полковника, они тихо выругались.

– А я еще говорил Гендерсону, что у нас в Вашингтоне он будет в безопасности! – с раскаянием заключил Кларк. – Много я знаю!

Лимен промолчал. Первый заговорил Тодд.

– Либо сенатор Кларк совсем выжил из ума, что маловероятно, либо, господин президент, надо немедленно принять меры.

– Прежде всего надо выручить Гендерсона, – предложил Кларк. – Он не сам вышел из дому, его похитили. Об этом говорит способ, каким выбито стекло. Они начинают играть грубо.

– Что вы думаете. Джигс? – спросил Лимен.

– Я думаю, за Маттом и сенатором следили с самого аэродрома, – ответил Кейси. – По-моему, Матта посадили на гауптвахту. Ему могли предъявить обвинение в самовольной отлучке или в нападении на часового, или в том и другом вместе.

Корвин взглянул на президента. Лимен кивнул.

– Займитесь-ка этим сразу же, Арт, – сказал он. – Надо его найти.

– Все обстоит именно так, как я говорил вчера вечером, – начал Тодд, после того как начальник охраны вышел из комнаты. – У нас нет ни малейшего доказательства, которое можно было бы использовать в суде, но каждый из нас знает, что готовится крупная операция. Мы точно не знаем ее цели, но разгромить заговорщиков надо сегодня же, и, чем скорее, тем лучше.

Тодд сверлил глазами президента, словно пытаясь побудить его к действию. Лимен посмотрел на Кларка.

– По-моему, Крис прав, – сказал Кларк. – Надо действовать.

– Как?

– Вызовите Скотта и отстраните его от должности, – быстро проговорил Кларк. Потом продолжал уже медленнее, взвешивая слова: – Затем известите всех командующих, что тревога, назначенная на субботу, отменяется. И запретите все крупные передвижения войск без вашего специального разрешения. После этого прикажите Барни Рутковскому вылететь на базу «У» и расформировать ее.

– А чем объяснить это Скотту… и стране?

– Как чем? Организацией этого проклятого ОСКОСС без разрешения и тайной переброской войск на самолетах со всех концов страны, – ответил Кларк. – И не забудьте эту налоговую декларацию. Можете помахать ею у него перед носом.

Лимен крутил трубку, лежащую на кофейном столике, и смотрел, как чубук описывает дугу вокруг чашечки. Потом выбил трубку в пепельницу. Тодд было заговорил, но президент поднял руку.

– Нет, – медленно произнес он. – Еще не время. Надо придумать что-нибудь получше. Такое внезапное решение приведет к тому, что в понедельник к утру Скотт завладеет страной. Народ просто не поймет и не поддержит нас.

– Возможно, – не сдавался Кларк, – но приходится идти на риск. Дело зашло слишком далеко. – Лимен подошел к высокому окну и взглянул через большой газон на сверкающий в лучах утреннего солнца фонтан. Два садовника копались на клумбе, окружающей бассейн. Потом повернулся к своим собеседникам.

– Нет, не сейчас, – повторил он. – Наша позиция станет неизмеримо сильнее, если удастся освободить Гендерсона. Ведь это наш единственный беспристрастный свидетель.

– Вы ставите на карту судьбу всей страны, – резко проговорил Тодд. – А что, если Скотт перенесет срок выступления и не станет ждать до завтра?

Лимен не стал снова вступать в спор с Тоддом и обратился к Кейси:

– Это осуществимо, Джигс? Можно ли ускорить начало такой операции, связанной с переброской войск по воздуху?

– Сомневаюсь, господин президент. Ведь на подготовку операции потребовались недели. Может быть, это и возможно, но маловероятно. – Он усмехнулся. – Во всяком случае, если бы я проводил такую операцию, не думаю, что мог бы ее ускорить.

– Я согласен с суждением военного человека, – сказал Лимен. – Подождем еще несколько часов, прежде чем принимать решение, а тем временем, будем надеяться, удастся освободить Гендерсона.

– Я считаю такое решение, вернее, отсутствие всякого решения, неразумным, господин президент, – заявил Тодд.

– Вы полностью изложили свое мнение вчера вечером, Крис, – сказал президент, – и нам оно совершенно ясно. Я думаю, можно обойтись без дальнейших пояснений. Благодарю вас.

Лимен проводил Тодда и Кейси до двери.

– Будьте у телефона, – предупредил он. – Вы можете понадобиться мне в любую минуту. Боюсь, что это будет длинный день.

Направляясь вместе с Кейси через длинный коридор к лифту, адвокат пристально посмотрел на армейского уорент-офицера, неподвижно застывшего на стуле с зажатым между коленями небольшим портфелем.

– Скажите, полковник, – спросил Тодд, когда они вошли в лифт, – что это за люди? Один из них всегда сидит у двери президента, где бы тот ни был.

– Не знаю. Я думаю, это какое-то секретное дело, господин министр, – уклончиво ответил Кейси. «До чего же сложная вещь государственная машина, – подумал он. – Сидит человек с шифрованными документами, с помощью которых можно развязать ядерную войну, а министр финансов даже не знает об этом».

– Надеюсь, что он не завербован Скоттом.

– Я тоже, – сказал Кейси. «Но даже главнокомандующий не может приказать ему уйти с поста, – продолжал размышлять он. – И может быть, вся эта система настолько хитроумна и содержит столько тонкостей, что даже генералу Скотту ее не пробить. Будем надеяться, что это действительно так».

По пути домой мысли Кейси обратились к семейным делам. Он до сих пор ничего не объяснил Мардж о своей поездке в Нью-Йорк и о том, где он пропадал прошлую ночь. Насколько он знал свою жену, она вот-вот должна потребовать от него ответа.

И он не ошибся. Вместо обычного утреннего рабочего костюма на ней было зеленое платье из набивной ткани и туфли на высоких каблуках. Это означало, что она либо договорилась встретиться с кем-нибудь за ленчем, либо собирается серьезно поговорить с ним. По ее натянутой улыбке Кейси понял, что предстоит последнее.

– Что это ты такая нарядная с самого утра? – поинтересовался он, направляясь за женой в гостиную. Марджи уселась на кожаный пуфик, подложив под себя ногу в нейлоновом чулке.

– Полковник Кейси, – начала она, – я думаю, вам пора уже доверять своей боевой подруге.

– То есть?

– То есть: где ты был в среду ночью, и вообще, что значат все эти отлучки?

– Прости меня, Марджи, но я уехал из города по секретному заданию.

– Знаю, мой милый. По очень секретному. – Марджи улыбнулась, обнаружив небольшую щелку между зубами. – Но у тебя же отпуск! Давай не будем притворяться, будто ты ездил по делу.

Кейси попытался изобразить на своем лице обиду. Это не стоило ему большого труда. Он и в самом деле чувствовал себя обиженным и непонятым.

– Я действительно ездил по делу, Мардж. Официальное правительственное поручение.

– Может быть, ты встречался в Нью-Йорке с этой долговязой стервой Элеонор Холбрук тоже для пользы дела?

– Ах брось, Мардж. Это дело прошлое, и незачем его пережевывать снова.

– Ты был в Нью-Йорке! – Это был уже не вопрос, а обвинение.

– Нет, не был, – солгал он. Неужели кто-нибудь из знакомых Мардж видел его в «Шервуде»? Или в том ресторане? Или, упаси бог, в доме Шу?

– Ты слишком честен, Джигс. Ты так и не научился как следует врать.

– Ладно, Мардж, хватит об этом, черт возьми, – рассердился Кейси. – Я не хочу больше разговаривать на эту тему. Может, я смогу объяснить тебе кое-что в воскресенье, а может, и нет. Вот так, тут ничего не поделаешь.

Мардж сердито сморщила носик. Эта ее гримаска всегда предвещала неприятности.

– Возможно, я уеду на уик-энд по собственному конфиденциальному «заданию», так что буду лишена удовольствия выслушивать твою историю, если ты сумеешь к тому времени ее сочинить.

– О, ради бога, Мардж, не делай глупостей! – вспылил Кейси.

Однако миссис Кейси с драматическим видом вскочила со своего сиденья, простучала каблучками по коридору и скрылась в маленькой комнатке, где стояла ее швейная машина, клюшки для гольфа и письменный столик с параллельным телефоном, захлопнув за собой дверь.

Кейси со всей силой пнул ногой пуфик. Слава богу, что страну приходится спасать не так уж часто.