Электронная библиотека » Франц Бенгтссон » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 8 апреля 2016, 11:40


Автор книги: Франц Бенгтссон


Жанр: Зарубежные приключения, Приключения


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Слабый звон вдалеке продолжался, и все почувствовали страх и ждали, что скажет Орм. Даже рабы прислушались и принялись вовсю что-то лопотать, но их язык был неизвестен ни Орму, ни его людям.

– Что это такое, никто знать не может, – сказал Орм. – Хуже будет, если мы испугаемся такой малости. А потому давайте грести как гребли и смотреть во все глаза. Что же до меня, то я никогда не s слыхал, чтобы тролли показывались по утрам.

Насчет этого с ним все согласились, и корабль продолжал двигаться на веслах. Незнакомый звон делался все громче. До них долетали уже слабые дуновения ветра, а туман стал редеть; и вдруг все в один голос закричали, что видят землю. Это был каменистый берег, вроде бы остров или мыс, звон явно доносился оттуда, но теперь он смолк. Они увидели зеленую траву и пасущихся коз, потом разглядели несколько хижин, возле которых стояли люди и глядели на их корабль.

– Мне они не напоминают ни троллей, ни дочерей Ран, – сказал Орм. – Теперь мы и выясним, куда попали.

Так они и сделали, и люди на острове не выказали никакого страха, увидев, как высаживаются на берег вооруженные воины, но встретили их приветливо. Было их шестеро, все – старики с белыми бородами и в длинных коричневых плащах, но что они говорили, никто не понимал.

– В какую страну мы попали? – спросил Орм, – и чьи вы люди?

Один из стариков понял его слова и, крикнув остальным «Лохланнах, Лохланнах!», отвечал ему на его родном наречии:

– Ты прибыл в Ирландию, а мы – служители Святого Финниана.

Услыхав такое, Орм и его люди почувствовали большую радость, словно оказались чуть ли не дома. Теперь они могли видеть, что высадились на маленьком островке, позади которого виднелся берег Ирландии. На островке же были только эти старики и их козы.

Старцы что-то горячо обсуждали между собой и казались удивленными; тот, что знал северное наречие, обратился снова к Орму:

– Ты говоришь на языке норманнов, и я знаю их язык, потому что немало имел с ними дела в годы юности, пока не попал на этот остров. Но я поистине не видел людей из Лохланна, одетых, как ты и твои люди. Откуда вы идете? И кто вы – черные лохланнахи или белые? И как это возможно, что вы идете по морю с колокольным звоном? Сегодня день Святого Брандана, и мы звонили в колокол в его память, когда услыхали, как с моря нам ответил другой колокол; мы решили, что это, должно быть, сам Святой Брандан, ибо он был великим мореходом. Но ради Иисуса Христа, ведь вы же, наверное, все христиане, раз приплыли под эти святые звуки?

– Старик горазд болтать, – сказал Токе, – так что тебе, Орм, придется много отвечать.

Орм ответил старику:

– Мы – черные лохланнахи, из державы конунга Харальда; хотя я и не знаю, жив ли еще конунг Харальд, потому что давно уже нас не было дома. Но наши плащи и одежды испанские, ибо идем мы из Андалусии, где служили большому властителю по имени Альмансур. Колокол наш зовется Иаков, он из церкви в Астурии, где похоронен апостол Иаков, и это самый большой из колоколов, но как он оказался у нас, это слишком долго рассказывать. О Христе мы слышали, но там, откуда мы пришли, он не в большом почете, и мы не христиане. Но коли сами вы христиане, то вам неплохо узнать, что христиане у нас сидят на веслах. Они наши рабы и происходят из тех же мест, что и колокол, и теперь они измучены путешествием и мало к чему годятся. Потому хорошо было бы высадить их у вас на берегу, чтобы они отдохнули, покуда мы не продолжим наш путь. А нас вам не надобно бояться, потому что вы кажетесь нам людьми добрыми, а мы не враги тем, кто нам не перечит. Нескольких коз мы у вас, конечно, заберем, но хуже этого вам от нас не будет, поскольку надолго мы у вас не задержимся.

Когда старики поняли сказанное, они закивали и заулыбались; а говоривший от них сказал, что они нередко привечают мореходов у себя на острове и никогда не видели от них ничего худого.

– Ибо мы сами никому не причинили зла, – сказал он, – и у нас нет иного имущества, помимо коз, грядок репы и наших хижин, к тому же это остров Святого Финниана, а он святой влиятельный и заботится о нас. Наших коз он благословил в это лето, так что в пище недостатка не будет. Поэтому добро пожаловать к нам и угощайтесь тем немногим, что у нас есть; что же до нас, стариков, одиноко живущих тут, то мы рады послушать людей, много повидавших.

На берег вывели рабов, потом вытащили корабль; и Орм и его люди остались отдыхать на острове Святого Финниана и подружились с монахами. Они вместе рыбачили, весьма успешно, и кормили рабов, так что вид у тех стал уже не такой жалкий. Орм и другие много рассказывали монахам о своих приключениях, поскольку, несмотря на трудности с переводом, старики были очень любознательны в том, что касается дальних стран. Но более всего они восхищались колоколом, о таком большом им прежде не доводилось слышать в Ирландии. Они сказали, что это знамение, что Святой Финниан и Святой Иаков издали перекликались своими колоколами, и порой во время своих служб они ударяли в колокол Иаков вместо своего, и радовались тому, как его могучий звон разносится над морем.

Глава 8. О пребывании Орма у монахов Святого Финниана и о том, как в Йеллинге свершилось чудо

Живя у монахов Святого Финниана, Орм и его люди много толковали о том, куда теперь податься, как только рабы немного оправятся для дальнейшего пути. Всем хотелось домой – и Орму, и остальным. Морские разбойники большой опасности не представляли, потому что не много кораблей в это время года выходит в море. Но зимой плаванье может оказаться тяжелым и рабы могут совсем обессилеть, поэтому лучше постараться продать их как можно скорее. Для такого дела можно отправиться в Лимерик, где хорошо знают отца Орма, либо плыть в Корк, где Олоф с Самоцветами издавна вел торговлю рабами. Они решили посоветоваться с монахами, что им лучше выбрать.

Когда монахи поняли, чего от них хотят, они посоветовались между собой, улыбаясь; потом их ответчик сказал:

– Видно, что вы прибыли издалека и немного знаете о том, каково теперь в Ирландии. Ни в Корке, ни в Лимерике не будет вам просто торговать. Теперь власть над Ирландией у Бриана Борумы, а коли вы побывали в тех краях, то должно быть о нем слыхали.

Орм сказал, что часто слышал от отца о конунге Бриане, что воюет с викингами в Лимерике.

– Он с ними больше не воюет, – сказал монах. – Поначалу он был вождем далькассиев, и тогда викинги в Лимерике вели с ним войну. Потом он стал конунгом в Томонде, и тут уже он стал воевать с викингами Лимерика. Но потом он сделался королем всего Мунстера и взял Лимерик, убив большую часть тамошних викингов, а остальные спаслись бегством. И теперь он первый герой в Ирландии, король Мунстера, владетель Лейнстера, ему платят подать все чужеземцы, оставшиеся в своих городах и на побережье. Теперь он воюет против Малахии, верховного короля Ирландии, чтобы заполучить его супругу и державу. Олоф самоцветами платит ему дань и обязан поставлять воинов для похода против Малахии. Даже сам Сигтрюгг Шелковая Борода в Дублине, самый могущественный из чужестранцев в Ирландии, платил ему дань уже дважды.

– Это большие новости, – сказал Орм. – И кажется, этот конунг Бриан могучий владыка, даже при том что мы видели и более могучих. Но если все, что ты говоришь, правда, то отчего бы не продать наших рабов ему?

– Король Бриан не покупает рабов, – сказал монах, – а берет их сам столько, сколько захочет, и из соседей, и из людей Лохланна. Кроме того, всем известны три вещи, которые он больше всего любит, и три, которые он ненавидит, и от последних вам один убыток. Вещи, которые он любит, таковы: величайшая власть, и она у него уже есть; много золота, и оно у него имеется тоже; и красивейшая женщина, а всему свету известно, что это Гормлайт, сестра Майльморы, короля Лейнстера, и ее он покуда не завоевал. Она была прежде замужем за Олавом Квараном, конунгом в Дублине, но он прогнал ее за злой язык; теперь она жена Малахии, верховного короля, который воркует с ней в покоях и вряд ли сможет воевать; и когда Бриан победит Малахию, он заберет себе Гормлайт; ибо что он задумает, то и делает. Ну, а три вещи, которые он ненавидит, это: нехристиане, лохланнахи и скальды, что хвалят других конунгов. Ненависть его так же сильна, как любовь, и ничто не может умягчить его; а раз вы и не христиане, и из Лохланна, мы бы не стали советовать вам приближаться к нему, потому что не желаем вашей гибели.

Люди Орма выслушали его внимательно и сочли, что вести торговлю с королем Брианом не будет выгодно. Орм сказал:

– Мне кажется, что колокол Иаков вывел нас верно, указав нам на этот остров, а не на страну короля Бриана.

– Колокол Святого Финниана тоже помог, – сказал монах. – И теперь, когда вы убедились, что может сделать святой даже для нехристианина, не разумнее ли будет вам уверовать в Бога и креститься?

Орм сказал, что не слишком об этом задумывался и что, по его мнению, это дело не очень спешное.

– Оно может оказаться более спешным, чем тебе кажется, – сказал монах, – потому что осталось всего одиннадцать лет до того, как мир погибнет и Христос воссядет на небесах судить людей. До тех пор все язычники должны окреститься, и было бы неразумно оказаться в числе самых последних. Теперь куда больше безбожников идет к Богу, чем прежде, так что мало уже остается тех, кто продолжает сидеть во мраке, и поистине пришествие Христово близится, потому что худший из язычников, король Харальд Датский, принял крещение. Поэтому и вам следует отвергнуть своих ложных богов и принять истинную веру.

Все поглядели на него в большом удивлении, а некоторые захохотали, упав на колени.

– Отчего бы тебе не сказать, что он сделался монахом вроде тебя, – сказал Токе, – и обрил себе голову?

– Мы постранствовали по свету, – казал Орм, – а ты сидишь тут со своими братьями на одиноком островке, и все-таки у тебя больше новостей. Но ты желаешь немалого, пытаясь заставить нас поверить, будто король Харальд стал христианином. Мне кажется более правдивым, что какой-нибудь мореход внушил это тебе, чтобы посмеяться над твоей доверчивостью.

Но монах настаивал, что сказанное им правда, а отнюдь не шутка морехода. Ибо об этой великой новости они услыхали от своего епископа, посетившего их два года тому назад, и семь воскресений кряду они возносили Богу благодарственные молитвы за такое великое приобретение для всех христиан, дотоле разоряемых норманнами.

После такого доказательства они поверили словам монаха, но решили, что все же такую великую новость им понять трудно.

– Ведь он сам – потомок Одина, – сказали они и переглянулись, – как же он смог переметнуться к другому. И всю жизнь ему была удача, – говорили они, – и она была дарована ему асами, а на христиан ходили его корабли и возвращались с их богатствами. Чего ради ему нужен христианский бог?

Они сидели и задумчиво почесывали в затылках.

– Он теперь стар, – сказал Ульф Ухмылка, – и может статься, опять сделался ребенком, как конунг Ане в Упсале в былые дни. Потому что короли пьют пиво крепче, чем прочие люди, женщин у них больше, и это со временем истощает их, так что их рассудок помрачается и они уже больше не понимают, что делают. А поскольку они короли, то поступают, как им заблагорассудится, даже после того, как разум их покинет; может, так конунга Харальда и залучили в христианскую веру.

Остальные кивали и принимались рассказывать истории о стариках у них в округе, ставших на старости лет чудить и превратившихся в обузу своей родне, и про их выходки. И все решили, что невелико счастье дожить до поры, когда зубы выпадают, а рассудок померкнет. Монах сказал, что с ними может случиться вещь и похуже, ибо в Судный день через одиннадцать лет всех их мигом сотрут с лица земли. Но ему ответили, что им до этого времени кажется вполне достаточно и что из-за таких вещей они не подумают переходить к Христу.

Орму теперь было над чем подумать: надо было решить, что им делать, раз невозможно отправиться на ярмарку в Ирландию. Наконец он сказал своим людям:

– Хорошо быть хёвдингом, когда делишь добычу или разливаешь пиво, но хуже, когда надо принимать решение, а пока я немного смог придумать. Но отплыть нам надо теперь же: рабы уже так хороши, как только может быть от хорошей пищи и отдыха, а чем дольше мы будем тянуть, тем труднее будет дорога. Как мне кажется, лучше всего нам отправиться к конунгу Харальду: при нем живут богатые и могущественные люди, которые смогут дать хорошую цену за рабов; а если он и правда стал христианином, то сдается мне, у нас будет для него хороший подарок, так что мы сразу сможем попасть к нему в милость. По мне лучше быть в его дружине, чем сидеть в доме моего отца, если старик еще жив, и Одда, моего брата. А что до вас всех, то если у вас есть дела дома, в Блекинге, то туда добраться нетрудно, после того как мы завершим торговые дела и поделим прибыль. Самым же трудным будет сохранить рабов, чтобы они не перемерли, когда мы выйдем на холод.

Потом он сказал монахам, что хотел бы совершить с ними сделку. Они отдадут ему все козьи шкуры, что у них есть, и всю одежду, без которой они могут обойтись; и за это он им даст двоих самых непригодных рабов, поскольку иначе они все равно умрут по дороге, а монахам они пригодятся, когда немного поправятся, а в придачу несколько андалусских серебряных монет. Монахи улыбнулись, сказав, что эта сделка лучше тех, что обыкновенно бывают у ирландцев с лохланнахами, но что они бы предпочли колокол Иаков. Орм отвечал, что без колокола он обойтись не сможет, а условия сделки останутся такими, как он сказал, так что рабы получат одежду.

Они принялись коптить рыбу и козлятину в дорогу и еще взяли у монахов репы. Монахи во всем им помогали и неизменно были приветливы и не сетовали, что поголовье их коз заметно уменьшилось после угощенья норманнов. Единственной их печалью было, что святой колокол по-прежнему остается в руках язычников и что Орм и его люди не желают понять собственного блага и принять христианство. Напоследок они еще раз поговорили о Христе и Святом Финниане и о Судном дне и обо всем, что случится с отъезжающими, если они не успеют перейти в истинную веру. Орм ответил, что у него осталось мало времени, чтобы слушать такие вещи; но потом добавил, что был бы плохим хёвдингом, если при расставании с такими хозяевами, добрыми к нему и его людям, показал бы себя скаредом. С этими словами он запустил руку в кушак, вытащил три золотых монеты и отдал монахам.

Токе, увидев это, сперва рассмеялся над подобной расточительностью, но потом сказал, что и сам не беднее; когда придет срок, он женится и получит одно из лучших подворий в Листере и станет могущественным человеком у себя в округе. И тоже дал монахам три золотых, и те изумились такой щедрости. Остальным, казалось, все это не особенно пришлось по душе, но ради сохранения собственного достоинства они тоже кое-что отдали монахам, все, кроме Ульва Ухмылки. Остальные принялись подтрунивать над его скупостью, но он усмехнулся своим кривым ртом, поскреб бороду и остался, судя по всему, вполне собой доволен.

– Я ведь не хёвдинг, – сказал он, – и к тому же начал стареть, за меня не пойдет ни одна девица с двором в приданое, да и старуха тоже. Так что я вправе и поскупиться.

После того как рабов опять отвели на борт и заковали, Орм отчалил от острова Святого Финниана, стороной обойдя Ирландию, и поймал крепкий ветер. Все сильно страдали от осеннего холода, несмотря на то, что закутались в козьи шкуры. Орм и его люди столько лет прожили на юге, что с непривычки стали чувствительны к холоду. Но все равно они были бодры духом, потому что приближались к родным берегам, и опасались лишь своих земляков-мореплавателей, так что все время были начеку. Ибо монахи говорили, что теперь небывалое количество викингов собирается у побережья Англии, поскольку большая часть Ирландии закрыта для них властью короля Бриана, и теперь уже лучшим местом для набегов слывет Англия. Опасаясь соплеменников, Орм держался подальше от берега, как только они вошли в английский пролив. Удача была с ними, и они никого не встретили; выйдя в открытое море, они почувствовали, что брызги стали холоднее, и шли под парусом, покуда не завидели берегов Ютландии. Тут все засмеялись от радости, потому что хорошо было снова увидеть датскую землю, и показывали друг другу приметы на берегу, виденные уже, когда они давным-давно проходили тут с Кроком.

Они обогнули Скаген и двигались на юг, пока не зашли под ветер; теперь рабы снова гребли, как могли, а колокол Иаков отбивал им такт. Они заговаривали с рыбаками, чьи лодки встречались на пути, и справлялись, далеко ли еще до Йеллинге, где сидит конунг Харальд, чистили свое оружие и приводили в порядок одежду, чтобы предстать перед королем как подобает достойным людям.

Ранним утром они подошли к Йеллинге на веслах и встали у причала. Они могли видеть королевскую усадьбу, стоящую на холме чуть в стороне от берега, окруженную земляным валом и частоколом. Несколько домишек стояло у самого причала, оттуда вышли люди и уставились на Орма и его спутников, казавшихся с виду чужестранцами. Колокол вытащили на берег вместе с платформой и катками, как в Астурии. Кучка любопытных собралась у ближайших лачуг поглядеть на диковину и узнать, откуда прибыли незнакомцы, а для Орма и его людей отрадой было снова слышать вокруг родную речь после стольких лет, проведенных в чужих краях. Они расковали рабов и впрягли их, чтобы те тащили колокол к конунгу.

Тут послышался крик и шум в королевской усадьбе, и они увидели толстого человека в долгополой рясе, бегущего с холма им навстречу. Он был бритоголовый, с серебряным крестом на груди и выраженьем ужаса на лице; запыхавшись, он подбежал к лачугам и замахал руками:

– Пиявок! Пиявок! – кричал он. – Нет ли тут пиявок у какого-нибудь милосердного человека? Мне срочно необходимы пиявки, да посильнее!

Чувствовалось, что он иностранец, хотя его язык проворно выговаривал датские слова, несмотря на одышку.

– Болезнь приключилась с нашими пиявками, – сказал он, – они не желают сосать кровь! А пиявки – это единственное, что помогает, когда у него болят зубы. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, есть тут пиявки хоть у кого-нибудь?

Ни у кого из обитателей лачуг пиявок не нашлось, и толстый священник стонал и вид имел беспомощный. Он уже дошел до причала, где стоял корабль Орма, когда заметил колокол и людей вокруг. Он изумленно уставился на них и поспешно подошел поближе.

– Что это? – воскликнул он. – Колокол, святой колокол! Не сон ли это? Сатанинское наваждение или настоящий колокол? Как попал он сюда, в страну мрака и дьявола? Никогда в жизни не видел я такого большого колокола, даже в собственной церкви императора в Вормсе!

– Он зовется Иаков в честь апостола, – сказал Орм, – и мы привезли его из церкви этого апостола в Астурии. Мы слыхали, будто конунг Харальд сделался христианином, и решили, что такой дар доставит ему радость.

– Чудо! Чудо! – истошно завопил священник, простирая руки к небу. – Ангелы божьи снизошли к нашей нужде, когда пиявки заболели. Это средство лучше, чем пиявки. Но торопитесь теперь, торопитесь! Промедление опасно, ибо у него сильные боли!

Рабы уже тащили колокол в усадьбу, и священник умолял людей Орма подгонять их как только возможно. Он болтал без умолку, словно лишившись ума, утирал глаза и, обращая лицо к небу, взывал к нему на языке священников. Орм и другие поняли, что у конунга болят зубы, но не смогли понять, какая ему польза от колокола. Но священник радостно бормотал и называл их посланцами неба и говорил, что теперь все будет хорошо.

– Многих зубов у него уже нет, хвала Вседержителю, – сказал он. – Но те, что есть, причиняют нам столько же хлопот, сколько вся остальная чертовщина во всей этой стране. Ибо несмотря на его годы, они у него все еще болят, кроме тех двух синих; а когда зубы разболятся, он делается опасным и ругается сверх всякой меры. Однажды прошлым летом у него заболел коренной зуб, и он едва не превратил брата Виллибальда в мученика: он ударил тогда брата Виллибальда по голове нашим большим распятием, которое должно было утишить его боль. Брат Виллибальд теперь уже опять здоров, хвала Господу, но тогда ему пришлось слечь с сильной болью и головокружением. Мы посвятили Богу нашу жизнь вместе с братом Виллибальдом, последовав за епископом Поппоном сюда, в край мрака, с евангелием и лекарским искусством, но все же это мерзость – угрожать мученической смертью из-за нескольких гнилых зубов. И ни одного зуба он не дает выдрать и запретил это под страхом смерти; он говорит, что не хочет стать таким, как престарелый конунг свеев, который в старости сосал молоко из рожка. Вот в какой тягости и нужде живем мы у этого конунга во имя Царствия Божия: брат Виллибальд, наилучший врачеватель во всем Бременском архиепископстве, и я, певчий и лекарь, рекомый братом Маттиасом.

Он перевел дух, утер пот с лица, прикрикнул на рабов, чтобы поторопились, и продолжал:

– Что хуже всего в этой стране для нас, лекарей, так это то, что мы лишены тут реликвий, которые бы нам помогали; да хоть бы зубы святого Лазаря, безотказные при зубных болях; их полно во всем христианском мире. Ибо мы, отправляясь к язычникам, не берем с собою реликвий, они могут попасть в руки язычников и оскверниться. Приходится полагаться на собственные молитвы да крест, да мирские снадобья, а иногда этого бывает недостаточно. Поэтому никого среди данов невозможно излечить даже наилучшими снадобьями, покуда в этой стране не появятся реликвии, а с этим пока туго. Хотя, конечно, троих епископов и многих простых проповедников тут уже убили, и тела многих из этих мучеников удалось предать христианскому погребению, так что хотя бы известно, где их искать, но Святая Церковь предписывает, чтобы кости святителей и мучеников не выкапывались и не использовались для врачевания прежде, чем истечет тридцати шести лет со дня их смерти; и для нас, лекарей, это очень плохо.

Он почесал в затылке и что-то забормотал под нос, но потом его понесло опять:

– Но коли Господь допустил свершиться такому чуду, то нам с братом Виллибальдом станет легче. Конечно, я никогда не видывал ни в одном ученом трактате, будто Святой Иаков особенно помогает при зубных болях, но в его собственном колоколе с его собственной гробницы все-таки должна быть большая сила от всего дурного, даже от больных зубов. И оттого ты, хёвдинг, несомненно послан Богом брату Виллибальду, и мне, и всему Христову делу в этой земле.

– Премудрый магистр, – сказал Орм, – как лечишь ты зубную боль колоколом? Я и мои люди побывали в далеких странах и повидали много удивительных вещей, но эта мне кажется самым большим чудом!

– Существуют два различных способа, известных нам, – отвечал брат Маттиас, – и оба хороши. Но я думаю, и брат Виллибальд конечно же со мной в этом согласится, что старинное предписание святого Григория все же лучше. И сейчас ты это увидишь.

Они уже подошли к валу с частоколом, и старый стражник распахнул большие ворота, а другой тотчас же затрубил в рог, сообщая об их появлении. Брат Маттиас шел во главе процессии, распевая громким голосом священный гимн «Vexilla regis prodeunt», за ним следовали Орм и Токе, а замыкали шествие рабы с колоколом, подгоняемые остальными.

За частоколом стояло много домов, принадлежавших домочадцам короля. Ибо конунг Харальд имел больше власти и богатства, чем его отец; он повелел построить большую пиршественную залу короля Горма и сделать ее более роскошной, а для своей дружины и слуг построил длинные дома. Его кухни и пивоварни воспевались скальдами с тех пор, как они были построены, и наблюдательные люди говорили, будто они больше, чем у короля в Упсале. Брат Маттиас направился к дому конунга, где Харальд, постарев, проводил теперь большую часть времени со своими женщинами и сокровищами.

Это был высокий деревянный дом, но теперь в нем было меньше народу, чем бывало прежде. Потому что с тех пор, как епископ Поппон стал частенько пенять конунгу Харальду, что пора бы ему попытаться жить христианской жизнью, король отказался от большей части своих женщин, оставив только нескольких самых молодых; те же, что были старше и родили ему детей, жили теперь в других усадьбах. Но нынешним утром в доме было оживленно, множество людей, мужчин и женщин, сновали туда-сюда в страхе и спешке. Многие останавливались и глядели на прибывших и спрашивали, что бы это могло быть; брат Маттиас оборвал свое песнопение и ринулся, опередив всех, в королевский покой, а Орм с Токе последовали за ним.

– Брат Виллибальд, брат Виллибальд, – закричал он, – есть еще бальзам в Галааде! Государь мой конунг, возвеселись и хвали Господа, ибо ради тебя свершилось чудо, и скоро боли твои пройдут. Я словно Саул, сын Кисов; ибо вышел я искать пиявок, а нашел святыню!

И тут люди Орма с большим трудом втащили в покой колокол, и, брат Маттиас принялся рассказывать, как все произошло.

Орм и его люди приветствовали конунга Харальда с великим почтением и глядели на него с любопытством, ибо слышали о нем все! время, сколько помнили, и странно им было теперь видеть его недужным и жалким.

Его ложе стояло у короткой стены, прямо против дверей. Оно было ладно сбитое, полное пуховиков и меховых одеял, и такое просторное, что трое или четверо могли бы улечься поперек него, не теснясь. Конунг Харальд сидел на краю постели, окруженный множеством подушек, в желтом вязаном из шерсти башлыке и кутался в шубу из выдры. На полу у его ног сидели на корточках две молодые женщины, между ними – стояла жаровня с углями, каждая женщина держала одну ногу короля у себя на коленях и растирала ее, чтобы согреть.

Всякий мог видеть, что Харальд – великий конунг, хоть и не было на нем королевского наряда, а взгляд казался испуганным. В угрюмом ожидании он уставился на вошедших и на колокол большими круглыми глазами, не слишком, казалось, взволнованный увиденным; потому что боль на какой-то миг отпустила, и он ждал, что она вот-вот в него вопьется. Он был высок ростом и могуч, с широкой грудью и большим животом; лицо у него было большое и красное, блестящее и без морщин. Волосы были белы, но борода, густая и окладистая, волнами падающая на грудь отдавала в желтизну, а прямо посредине от нижней губы шла узкая прядь, оставшаяся желтой без малейшей белизны. Рот был мокрый от всех настоев, которые он выпил, чтобы унять боль. И оба синих глазных зуба, знаменитых не только своим цветом, но и длиной, были оскалены больше обычного, словно клыки у старого борова. Глаза навыкате налились кровью; в них, казалось, обитала власть и опасность, как и в широком лбу и густых седых бровях.

Таким предстал конунг Харальд Синезубый, когда Орм и его люди увидели его впервые; и Токе сказал потом, что немного найдется старых королей с больными зубами, которые смогли бы держаться столь же величественно.

Епископа Поппона в покоях не было, потому что он провел всю ночь близ конунга, воссылая молитвы о нем и слыша в ответ ругань и угрозы, когда боль усиливалась, так что теперь, наконец, ему пришлось уйти отдохнуть. Но брат Виллибальд, который всю ночь вместе с братом Маттиасом пробовали различные средства для излечения короля, оставался по-прежнему бодрым и прытким. Это был маленький сухощавый человек, совершенно лысый, с большим носом и плотно сжатым ртом, на макушке у него багровел шрам. Он усердно кивал в течение всего рассказа брата Маттиаса и простер вперед руки, когда внесли колокол.

– Это воистину чудо, – сказал он пронзительным и резким голосом. – Как вороны небесные приносили пищу в пустыне пророку Илии, так и этих путешественников прислали сюда силы небесные нам в помощь. Мирскими снадобьями мы смогли лишь утишить эту боль на краткое время; как только государь наш конунг откроет в нетерпении рот, боль возвращается снова: так было всю ночь напролет. Но это средство верное. Ты, брат Маттиас, должен вымыть колокол святой водой; мне кажется, лучше положить колокол набок и вымыть изнутри, потому что снаружи я не вижу пыли. Тем временем я подготовлю остальное.

Колокол положили набок, и брат Маттиас стал мыть его тряпкой, которую обмакнули в святую воду, а после мытья выжимал в чашу. В колоколе оказалось достаточно пыли, так что выжатая из тряпки вода стала черной, а брат Маттиас этому сильно обрадовался. Тем временем брат Виллибальд принялся рыться в своих снадобьях, которые хранил в большом кожаном коробе, попутно растолковывая всем, кто желал его слушать:

– Наилучшим в нашем случае будет старинное григорианское предписание, при зубной боли очень несложное, и в нем нет никакого секрета. Сок терна, свиная желчь, селитра и бычья кровь, щепоть порошка хрена и несколько капель можжевелового масла: все смешать с одной частью святой воды, в которой омыли святую реликвию. Держать за щекой в течение трех стихов псалма, и трижды повторить. Это вернейшее средство от зубной боли из всех, какие известны; если реликвия достаточно сильная, оно не подводит. Апулийские лекари старого императора Отгона брали, правда, жабью кровь вместо бычьей, но теперь от этого отказались, и видно, так вышло оттого, что зимой жабьей крови трудно достать.

Он вынул из своего короба несколько маленьких металлических фляжек, вытащил пробки и понюхал, после чего почесал в затылке и послал слугу на кухню за свежей кровью и свежей желчью.

– Ибо в нашем случае годится только самое лучшее, – сказал он. – И даже если реликвия такая сильная, надо с большим тщанием, подобрать все остальные добавки.

Прошло какое-то время, и Харальда боль стала беспокоить меньше. Он остановил взгляд на Орме и Токе и словно бы наконец удивился, увидя незнакомцев в чужеземной одежде, ибо они были в красных плащах, при Альмансуровых разукрашенных щитах и в шлемах с наносниками, которые прикрывали щеки и шею. Конунг знаком велел им приблизиться.

– Чьи вы люди? – спросил он.

– Мы твои люди, государь наш конунг, – отвечал Орм. – Но сюда мы прибыли из Андалусии. Там мы служили Альмансуру Кордовскому, могучему владыке, покуда меж ним и нами не пролилась кровь. Крок из Листера был нашим первым хёвдингом, и с ним мы вышли в поход на трех кораблях. Но он мертв, как и многие другие, а я Орм сын Тосте с Холма в Сконе и хёвдинг оставшихся в живых. Мы прибыли к тебе с этим колоколом. Мы решили, что он будет хорошим подарком тебе, государь, когда услышали, что ты решил принять христианство. О его власти над зубной болью я не знаю, но в море он нам хорошо помогал. И это был самый большой колокол над гробницей Святого Иакова в Астурии, где много всяких диковин; туда мы пришли с нашим господином Альмансуром, и он считал этот колокол великой ценностью.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации