Текст книги "Глядя на море"

Глава 3

– Твоей матери очень повезло, что у нее родилась дочь! Мне не дано было испытать этого счастья…

Жалобный голос Мишлин раздражал Анжелику, но она постаралась улыбаться по-прежнему.

– Думаю, мама была бы не менее счастлива, родись у нее мальчик.

– Наверное. Будь добра, поставь мой стакан вон туда.

– Я правда так думаю! – повторила Анжелика, повышая голос.

– Не кричи, ради бога. Ничего ты не можешь думать, пока у тебя нет своих детей. Будь у меня девочка, я одевала бы ее исключительно во все розовое. Я для нее приготовила приданое, вязала и днем и ночью. Носочки, жилеточки, распашонки, и даже вывязала маленького кролика. Но все это так и осталось лежать в коробке, обернутой в блестящую бумагу. Даже когда родилась ты, мне не захотелось с ней расстаться. А теперь мне уже все равно. Впрочем, я даже не знаю, что с ней стало из-за всех этих бесконечных переездов. Если вдруг когда-нибудь найдешь эту коробочку, знай – я дарю ее тебе! Ты, по крайней мере, хотя бы задумываешься о замужестве?

– Нет, бабушка. Пока не встретила того самого, да и время в запасе еще есть.

– Ты настолько мудра? Не слишком мудрствуй, жизнь коротка.

Не пытаясь что-то объяснять бабушке, и не надеясь, что та ее поймет, Анжелика предложила ей прогуляться по парку.

– Даже и не думай! Сейчас там слишком холодно. Лучше открой эту коробку с печеньем. Какая ты умница, что догадалась принести. Старики все со временем превращаются в лакомок. Можешь мне объяснить, почему твой отец больше меня не навещает? Он всегда приносил мне шоколадные конфеты, а теперь у меня их больше нет. Чем он сейчас занимается? Он что, в командировке? Я-то думала, что он никуда не выбирается из своей дражайшей книжной лавки…

– Он не совсем здоров. У него небольшая депрессия. Он немного в подавленном состоянии.

– Сессия?

– ДЕ-ПРЕС-СИ-Я!

– От такого вопля ты разнесешь весь этаж. В подавленном состоянии? И отчего, великие боги?

– Не знаю. Он слишком много работал и надорвался.

– Ну, от работы нельзя заболеть, что за чушь! Проблема Матье в другом: он всегда стремился кому-то что-то доказать! Он таким был с раннего детства. Всегда и во всем хотел быть первым. Реваншист. Не говори ему, а то еще обидится. Как он раздражал меня этими его вечными книжками, занятиями дзюдо, всем, что он изобретал, чтобы быть не таким, как другие, чтобы превзойти своих братьев! Мне иногда кажется, что он этим хотел привлечь мое внимание к себе, только мое внимание. А у меня и без того была куча дел со старшими, да к тому же весь дом был на мне… Ты же знаешь, я очень рано овдовела, приходилось как-то крутиться, так что для того, чтобы разбираться в состоянии души Матье, у меня просто не хватало времени.

– Может, оттого он и страдал.

– Как бы не так! – не допускающим возражения тоном возразила Мишлин.

Она никогда не задавалась подобным вопросом, считая себя хорошей матерью, да она и была такой для первых трех сыновей, но только не для младшего. Анжелика знала это, поскольку случайно выудила это признание у отца в ту пору, когда он еще был способен смеяться над такими вещами.

– Нет, нет, поверь мне, – проговорила Мишлин, – Матье всегда думал только о том, чтобы его заметили, выделили из остальных.

– Ты сама только что призналась, что он искал твоего внимания.

– Какие еще донимания? Никто его не донимал! Он что, тебе жаловался? Ты же видишь, что для него важнее всего был интерес к его персоне.

Анжелика подавила вздох и встала.

– Мне пора, бабушка. Через час у меня занятия, мне нужно идти.

– Ох, ты такая славная девочка… но приходи чаще и подумай о моих шоколадных конфетках… Я не понимаю, почему решительно всем наплевать, во что я здесь превращаюсь. Мне так хочется всех вас видеть! Дом престарелых – это горько до слез.

Глаза ее между тем оставались сухими. Анжелика ничуть не чувствовала себя растроганной, но тем не менее ласково обняла бабушку. Выйдя на улицу и с удивлением почувствовав, что ветер стал просто ледяным, она поскорее подняла воротник и низко опустила голову. Ей нужно было пересечь парк, чтобы подойти к своей автобусной остановке, и она побежала, словно ей хотелось как можно скорее удалиться от этого места. Каждый визит к бабушке оставлял у нее странное, противоречивое чувство. С одной стороны, ей было жаль старушку, но с другой… манера Мишлин говорить дурное об отце ее злила. Для остальных сыновей – Фабриса, Жана и Сильвена, – которые к ней глаз не кажут, она находила тысячу снисходительных извинений, но только не для Матье, который единственный ей занимался все последние годы. Трудно это было объяснить исключительно старческим эгоизмом. Нет, она просто не любила последнего сына, этот досадный излишек, с которым она не знала, что делать. И то, в депрессии он или нет, нисколько ее сейчас не интересовало.

Запыхавшись, но в то же время согревшись, Анжелика подбежала к остановке, не переставая думать обо всем этом. Ей удалось вовремя сесть на автобус до инженерной школы, так что на занятия она успела.

* * *

Тесс обвела недоверчивым взглядом стоявшую перед ней незнакомку.

– О… я очень рада… – только и смогла она произнести.

Женщина лет сорока, вошедшая в ее магазин, представилась ей Шарлоттой, матерью Анжелики, и следовательно, бывшей женой Матье.

– Мне стоило бы вас предупредить, – извинилась она, смущенно улыбнувшись, – но, когда я вышла из поезда, телефон Анжелики был недоступен, конечно, она была на занятиях, и, признаюсь, любопытство взяло верх, вот я и решила поскорее вас увидеть.

– Конечно, я вас отлично понимаю, – сказала Тесс, продолжавшая держаться немного настороженно.

– Я очень редко приезжаю в Гавр, мне так и не удалось полюбить этот город, несмотря на все старания Матье. Но ваш магазинчик – просто восхитителен!

– Он совсем маленький…

– Но полон чудес!

В этот момент вошел мужчина, и Шарлотта направилась к витрине, делая вид, что внимательно ее рассматривает. Выбитая из колеи Тесс помогла покупателю побыстрее выбрать подарок, который в спешке упаковала. Когда они снова остались одни, Шарлотта продолжила разговор:

– Мне не хотелось бы вам мешать работать.

– Вы мне и не мешаете. Я просто… удивлена.

– Моя дочка очень беспокоится за отца. Но вы наверняка в курсе, поскольку я знаю, что вы с ней довольно близки.

– Мы обе о нем беспокоимся.

Тесс постепенно стала приходить в себя. Шарлотта и Матье уже давно развелись и, судя по мнению их дочери, сохранили спокойные, почти дружеские отношения. С другой стороны, Шарлотта могла плохо относиться к взаимной привязанности Анжелики и Тесс. Ни одна мать на свете не хочет быть вытесненной из сердца своего ребенка чужой женщиной, однако ни малейших следов агрессивности не прозвучало в слове «близки», которое только что употребила Шарлотта.

– Ну… Значит, теперь мы беспокоимся втроем… Я всегда была очень привязана к Матье, он – потрясающий парень, да что я это вам говорю!

Подыскивая подходящую реплику, Тесс повнимательнее присматривалась к Шарлотте, которую нашла очень привлекательной. Брюнетка, короткие, отлично подстриженные волосы, большие черные глаза, длинные ресницы, красиво очерченный рот, сдержанный макияж и стройная фигура. Выглядела Шарлотта намного моложе, хотя и была на семь лет старше Тесс, которая сразу начала комплексовать по поводу своей внешности. Особенно теперь, когда к концу дня тушь на ресницах наверняка размазалась, а губная помада стерлась. И если ее джинсы и свитер с «хомутом» как нельзя более были уместны на работе, где дверь практически не закрывалась, то насколько же жалко должны они были выглядеть сейчас, на фоне безупречного парижского шика одежды Шарлотты.

– Хотите кофе? – предложила Тесс. – В подсобке у меня есть кофемашина.

Она провела ее в маленькую комнату без окон, загроможденную всякой всячиной.

– Мне так не хватает места! – воскликнула Тесс, взяв два картонных стаканчика. – Недавно я закупила большую партию товаров у своих поставщиков, чтобы продержаться хотя бы до конца Пасхи, и теперь, по мере того как все это распродается, я обновляю ими свои витрины.

– Вам нечего извиняться, это я вмешалась в вашу жизнь. И не исключено, что я здорово ошибаюсь, полагая, что могу что-то сделать для Матье. Мне бы хотелось услышать от вас о его состоянии. Анж настолько потрясена его депрессией, что созвала на помощь всех членов семейства… меня в том числе! Неужели он настолько плох?

– Он на пике депрессии, и никто не понимает, почему это случилось. Но он ходит на сеансы к психиатру, не исключено, что рано или поздно это принесет свои плоды.

– А как это началось?

– Внезапно. Он просто проснулся в один прекрасный день абсолютно обессилевшим, опустошенным и чувствующим отвращение ко всему на свете.

– И к вам тоже?

Вопрос был настолько прямым, что Тесс вздрогнула.

– Я полагаю, нам лучше говорить с полной откровенностью, не так ли? – добавила Шарлотта.

– Он не хочет никого видеть. И я нисколько не принимаю это на свой счет, потому что даже присутствие Анж его страшно раздражает, хотя он очень ее любит.

– Не знаю, справлюсь ли я лучше вас обеих, но я все-таки постараюсь, поскольку уж я здесь. Вас не слишком заденет, что я отправлюсь к нему без вас?

– Разумеется, нет.

Но, произнеся это, Тесс почувствовала укол ревности. Останется ли Матье равнодушным к этой очень красивой женщине, которую он когда-то любил? До конца ли он оправился от их разрыва, который произошел когда-то по ее инициативе? А если вдруг случится такое, что он выйдет из своего ступора и станет самим собой? Не будет ли это ее личной победой, словно никто другой не имел над ним подобной власти? Тем не менее Тесс очень хотела, чтобы Матье поправился, хотела всей душой, так что готова была склониться перед влиянием, которое, возможно, до сих пор имела эта женщина.

– Объяснить вам, как добраться до виллы в Сент-Адрессе? – спросила она.

– Кажется, я еще помню остановку автобусов, которые до сих пор ездят в ту сторону. Все-таки я прожила в Гавре несколько лет! Матье все время мечтал туда вернуться, мне же хотелось жить только в Париже. Но у него не было достаточно средств, чтобы открыть там собственное дело, а всю жизнь оставаться наемным работником он не хотел. Итак, мне пришлось поехать вместе с ним, потому что Анжелика только что родилась и… думаю, он вам все это рассказывал.

– Да, рассказывал кое-что.

Встретив Тесс, Матье был с ней честен, но не откровенничал, рассказав ей о своем прошлом лишь в нескольких коротких и загадочных фразах. С тех пор он нечасто упоминал в разговорах Шарлотту, да и то исключительно если речь заходила о дочери. Однако он не стал скрывать от Тесс, что развод и отъезд Шарлотты вместе с Анжеликой из Гавра стал для него тяжелой травмой. Этот разрыв, возможно, и был связан с «трудовой булимией», которой страдал Матье, но в данном случае связь была скорее обратной, так как она и послужила причиной, в первую очередь, их расставания. Главным аргументом Шарлотты в разрыве с Матье было постоянное отсутствие ее мужа дома.

– Открытие собственного книжного магазина стало моим кошмаром, он же парил в облаках. Чем больше он работал, тем больше преуспевал и скоро обошел всех своих конкурентов в этом непростом по нашим временам сегменте. Правда, оставались тяжелые кредиты, и Матье спал не больше трех часов в сутки и никогда не брал отпуск. И я отказалась склониться перед его волей, не хотела так же выдыхаться, как и он. Короче говоря, наши взгляды на жизнь перестали совпадать. Единственным выходом было разойтись. Но в глазах Анжелики нам удалось сохранить видимость хороших отношений, несмотря на все разногласия.

Она допила кофе и прицельно точным движением бросила стаканчик в мусорное ведро. Тесс слушала ее внимательно, но смотрела не на нее, делала вид, что наблюдает за магазинчиком. К чему столько откровенности? И почему Шарлотта явилась сюда, к ней, вместо того чтобы отправиться прямо к Матье? Не все можно было объяснить обычным любопытством, тем более что, говоря без умолку, Шарлотта не задала ей ни одного вопроса. Неужели ей просто хотелось узнать, как выглядела Тесс?

Зашуршала занавеска, и в магазин вошли двое покупателей. Тесс виновато посмотрела на Шарлотту, и та прошептала:

– Убегаю! Спасибо за кофе.

Она тихонько выскользнула наружу, оставив Тесс в полном недоумении. Узнает ли она когда-нибудь, как в действительности прошла их встреча с Матье? И снова, как это с ней часто бывало в последнее время, она почувствовала себя ненужной, бесполезной, на грани отчаяния. Тесс пришлось сделать над собой усилие, чтобы принять клиентов с улыбкой и не следить глазами за удалявшимся силуэтом Шарлотты.

* * *

Проведя все утро под одеялом, Матье в конце концов решил принять душ, а после него надел первое, что попалось под руку. Впереди его ждал бесконечно длинный день, потому что встреча с Бенуа Левеком была запланирована только на послезавтра. Есть не хотелось, и он ограничился чашкой сладкого кофе, прежде чем предаться единственному занятию, которое приносило ему успокоение: наблюдению за морем и перемещением судов.

Но, открыв стеклянную дверь, выходившую на террасу, он испытал настоящий шок. В его и так запущенном саду, вдоль всего забора, валялись огромные кучи мусора. Не веря своим глазам, он спустился посмотреть поближе и был вынужден убедиться, что груды мусора были сброшены в его владение, вероятно, в течение ночи, когда весь город уже спал. Оцепенение тут же сменилось гневом. Кто мог быть настолько озлобленным на него или попросту безумным, чтобы перебросить все это сверху через проржавевшую решетку? Не соседи же, которых он едва знал и с которыми всегда лишь издалека, но очень учтиво здоровался? Перебравшая молодежь? Но вчера, в понедельник вечером, они вели себя спокойно. И вообще, почему нужно вечно все сваливать на молодежь, будто она в ответе за все мерзости, совершаемые на Земле? Что касается мусорщиков, то у них не было никаких причин ему вредить, поскольку он регулярно выбрасывал мусор, да еще и хорошо рассортированный. Оставалась, правда, возможность вмешательства какого-нибудь чистюли, который терпеть не мог плохо ухоженных садов.

Возмущенный до глубины души действиями неизвестных придурков, Матье пошел за пластиковыми мешками, лопатой и перчатками, чтобы по крайней мере собрать всю эту дрянь, задевавшую его жизненное пространство. Да, представьте, ему захотелось привести в порядок крохотную расчищенную лужайку, засохшие кусты роз, кедр, который очень нуждался в обрезке сучьев, и освободиться от бесчисленных сорняков. Сезар никогда не интересовался такими вещами, да и Матье тоже – до поры до времени. Наполняя мешки, Матье дал себе твердое обещание заняться не только тем, что находилось внутри дома, но и тем, что снаружи, как только у него появится достаточно сил для этого или же просто пробудится вкус к окружающему. Ибо с тех пор, как он обосновался в Сент-Адрессе, он решил, что сдаст в аренду свою квартиру в центре города и будет жить здесь. Не слишком-то удобно будет добираться до книжного магазина, но, в конце концов, появится ли у него желание когда-нибудь снова туда вернуться?

– О-ля-ля! Ничего себе свалка! – вдруг раздался знакомый голос.

Подняв голову, Матье увидел стоявшую возле решетки Шарлотту, которая смотрела на него с ужасом.

– До чего ты дошел! Ты что, выбрасываешь мусор через окна? Похоже, твой случай еще хуже, чем мне его описала Анжелика…

– Вместо того чтобы стоять на тротуаре, – предложил Матье, – открой калитку и войди уж наконец, раз ты сюда добралась.

– Спасибо за сердечный прием, – с иронией произнесла она, – ничего другого я и не ожидала.

Она подошла, поцеловала Матье, затем отступила на шаг, и они внимательно оглядели друг друга.

– Ты не меняешься, Шарлотта, ты, как всегда, прекрасна.

– Ну а ты… Скорее похож на усопшего, которого только что выкопали. Полагаю, ты догадываешься?

– В точку.

Бросив взгляд в сторону мусорных мешков, она обвела рукой свои сапоги на каблуках и светлое пальто.

– Жаль, что я не так одета, чтобы тебе помочь. Очень жаль. И к тому же я замерзла.

– Иди в дом и налей себе чашку кофе. А я присоединюсь к тебе, как только закончу, не могу же я оставаться во всем этом?

– Даже когда ты все здесь очистишь от грязи, твое жилище тем не менее останется в жалком состоянии, верно?

– У меня нет ни малейшего желания становиться садовником.

– Найди кого-нибудь для этого. Если ты в депрессии, эта декорация вряд ли тебе поможет. Внутри примерно то же самое, я полагаю?

– Примерно. Но не так грязно.

– Тебе здесь нравится?

– Мне нигде не нравится. Послушай, Шарлотта, чего-чего, а добрых советов и рекомендаций разного рода у меня выше крыши. Так что если ты…

– Ладно, действительно, пойду согреюсь, – отрезала она, направляясь к стеклянной раздвижной двери.

Сразу испытав облегчение, Матье занялся остальным мусором, с которым ему в конце концов удалось справиться. Работа окончательно вымотала его, он был в очень плохом физическом состоянии, не говоря уже об остальном.

Когда он вернулся в дом, Шарлотта пыталась разжечь камин в большом зале, но дрова только дымились, и больше ничего.

– У тебя дрова отсырели, мы здесь задохнемся!

– А поддувало ты не сообразила открыть? Дрова лежат здесь уже столько времени, что успели высохнуть, как трут.

Она потянула за цепочку поддувала, оно с лязгом открылось, и дым тотчас засосало внутрь. Как только вскинулось пламя, Шарлотта, издав победный клич, уселась спиной к очагу.

– Я бы не стала нанимать тебя в качестве декоратора, – рассмеялась она, показав на диван, который был единственной мебелью в этой комнате. – На мой вкус ты чересчур минималистичен.

– По меньшей мере, он хотя бы удобный. А потом, знаешь что? Я предпочел бы обставить мебелью скорее студию Анжелики, чем собственный загородный дом. Впрочем, почему загородный? Скоро он станет моей главной резиденцией, потому что я решил выехать из основной квартиры.

– Ну разумеется, теперь тебе надо как-то выживать, ведь наверняка у тебя проблемы с деньгами…

– Не говори о том, чего не знаешь! – взорвался он. – Делай лучше себе кофе, согрейся как следует и возвращайся в Париж, договорились?

– Я тебя обидела, Матье?

– Обидела. Я никогда не позволю себе выживать, нет, подумать только! Ты достаточно долго прожила со мной, чтобы понять, что я не любитель бездельничать. И можешь мне поверить, я делаю все, чтобы выйти из нынешнего состояния. Я консультируюсь у психиатра, пробую урезонивать себя, но на данном этапе все пока оказывается бесполезным, и я сам от этого страдаю больше всех. Я думаю о нашей дочери, о Тесс, о служащих, обо всех людях, которые во мне разочарованы и не понимают причины этого, я абсолютно уверен. Тесс – такая замечательная женщина…

– Я недавно с ней познакомилась.

– Что?

– Побывала у нее в лавке. Анжелика дала мне адрес.

– Да какого черта, великие боги! Перестаньте наконец принимать себя за целителей, да кто вы все такие? Я хочу только одного – чтобы меня оставили в покое. Неужели не ясно? И, пожалуйста, не примешивай сюда Тесс, твою выходку я считаю абсолютно недопустимой!

– Ну, во всяком случае, она очень хорошенькая – как куколка. Она моложе тебя, нет? Разведенные мужчины всегда выбирают подружку помоложе, чем предыдущая жена, чтобы создавать себе впечатление, что и сами не стареют. Правда, я, начав все сначала, отдала предпочтение своей возрастной категории…

– Ладно, ладно, – усмехнулся Матье, – теперь я вспоминаю, почему пришло время, когда мы с тобой перестали ладить. Тебя можно назвать «мадам, которая всегда права», а я тогда считал правым – себя, поскольку, как мне казалось, я всегда все делал лучше всех. К счастью, Тесс не старается никому доказывать свое преимущество, и это одно из ее главных достоинств. Она веселая, сдержанная, терпеливая, добрая и, ты права, очень красивая. То, что ей тридцать семь, не имеет никакого значения, мне это неважно, ей с таким же успехом могло быть сорок пять или двадцать восемь, она оставалась бы сама собой. Той, которую я люблю.

– В таком случае почему ты здесь один, в депрессии, в таком упадке? Послушать тебя, так тебе удалось найти потрясающую женщину, книжный магазин процветает, даже дочь приехала в твой горячо любимый Гавр, чтобы здесь учиться, чего может тебе не хватать?

Она продолжала над ним подтрунивать, но вместо того, чтобы возражать, Матье молчал, словно обдумывая вопросы Шарлотты. Прошло несколько минут, прежде чем он, медленно чеканя слова, повторил:

– Чего мне не хватает… Да я и сам не знаю чего. Наверное, мне просто нужно сделать перерыв. Отключиться на время и подумать над своей жизнью. До сих пор я бездумно устремлялся в атаку на жизнь, не переводя дыхания. Пьянел от работы, словно хотел забыться в ней, отринуть что-то очень для меня важное. Что именно? Мой психиатр предлагает мне погрузиться в воспоминания, вытеснить из них все, что мне мешает жить и что я бессознательно отрицаю. Я не уверен, что это будет уж очень конструктивно, но, если я откажусь от самоанализа, не будет ли это означать, что он прав?

– По-моему, ты достаточно созрел для гипнотических сеансов, бедняга Матье! – проворчала Шарлотта.

Сострадание к людям не было ее сильной стороной. Она приехала сюда, чтобы немного его расшевелить, подтолкнуть, а при необходимости и высмеять, таким образом подтвердив свою роль той, кому все по плечу. Кто, как не она, смог бы вывести его из состояния апатии? Неужели зря «мадам, которая всегда права», взгромоздившись на каблуки, совершила это неслыханное перемещение в пространстве, – она, элегантная, соблазнительная, уверенная в результате?

– Сейчас тебе лучше всего поспешить на вокзал, – сказал он отстраненным тоном. – Вечером поезда ходят с большими перерывами.

Он ничего не знал об этом, но хотел поскорее избавиться от нее.

– Я могу, в общем-то, поспать и здесь, поскольку твой диван так уж удобен…

– Об этом не может быть и речи.

– Почему? Для этого достаточно просто опустошить бутылку вина и сказать друг другу все, что в данный момент придет нам в голову. Поскольку я уже не имею отношения к твоей жизни, перед тобой будет лишь абсолютно беспристрастное ухо, и ты можешь говорить со мной с полной откровенностью.

– За это я уже плачу психиатру. И ты не можешь не иметь отношения к моей жизни, раз у нас общая дочь. Ну а теперь, спасибо огромное, конечно, за твой приезд, но ты действительно должна уйти.

– Но…

– Шарлотта! Мы сохранили хорошие отношения, и я уверен, что мы можем рассчитывать друг на друга, только я тебя ни о чем не просил и не звал на помощь. Анж полна благих намерений – увы, мы с тобой знаем, чем именно вымощена дорога в ад, – однако напрасно она пытается все уладить, посылая ко мне по очереди всех членов семьи. Я уехал сюда в надежде, что меня все оставят в покое, неужели это настолько уж невозможно?

– Оставят тебя в покое? Это здесь-то! Тогда как ты объяснишь, что твои благонамеренные соседи вываливают мусор прямо тебе в сад? Анж уверяла, что ты обожаешь этот барак, купленный у одного старика-безумца, но здесь же настоящая трущоба! И ты надеешься выйти из депрессии таким образом…

– Кто сейчас отсюда выйдет, так это ты, и притом немедленно! – раздался его неистовый возглас.

После этой вспышки ярости оба замолчали и обменялись враждебными взглядами. Так они молчали минуту-две, так что было слышно лишь потрескивание поленьев в камине да завывание ветра, который вновь принялся дуть с неистовой силой.

– Матье, – тихо проговорила Шарлотта, – да что с тобой происходит?

– У меня нет ответа на этот вопрос. Мне надо поискать его в одиночку.

Она сдалась внезапно, приняла свое поражение. Взмахнула ресницами, подхватила сумку, подошла к Матье и погладила его по щеке.

– Береги себя, если это еще возможно. И пригласи меня в гости, когда окончательно поправишься, мне будет очень приятно.

– Договорились.

Обещание его ни к чему не обязывало, он пока не представлял, как скоро выберется из этого состояния. Когда Шарлотта ушла, он закрыл дверь на ключ и вернулся поближе к огню. Двадцать пять лет назад он был безумно влюблен в эту женщину, но не меньше он был одержим и жаждой преуспеть в жизни. Не слишком ли высоко он задрал планку, что не соответствовало его физическим возможностям? За все эти годы упорного труда он редко возвращался мыслью к одному небезынтересному факту. На момент развода он бесконечно страдал, оттого что забрали Анжелику, а расставание с Шарлоттой задело его очень мало. Их брак дышал на ладан, мало что их уже связывало вместе. Но, может, это он не смог стать хорошим мужем, второй половинкой, может, это он был неспособен к семейной жизни, к тому, чтобы разделить ее с кем-то? Как ломовая лошадь в шорах, он продолжал пахать лишь свою борозду. Не подружись он с Сезаром, возможно, сердце его окончательно бы очерствело. Может, от того, что мать его не любила, и он был не способен кого-нибудь полюбить? Кому и чему старался он отомстить, думая только о том, чтобы добиться успеха в своем деле? Безразличию братьев? Встреча с Тесс стала такой прекрасной возможностью, чтобы направить жизнь в другое русло, однако в его существовании ничего не изменилось. Вперед… вперед… Куда и, главное, для кого? Поезд его жизни не привез Матье никуда, значит, он должен сойти с него, отправиться на другой вокзал и уехать в противоположном направлении.

Подавляя дрожь, он хотел подбросить еще полено и заметил, что дрова закончились. Со вздохом сожаления он натянул куртку. Небольшой запас поленьев лежал совсем рядом, в так называемом сарае, около электрического щитка. Взяв фонарик, Матье вышел, и его тут же пронзил ледяной ветер, дувший с неистовой силой. Заметив большие мешки с мусором, выстроившиеся вдоль забора, он снова подумал о том, кто мог устроить эту злобную выходку. Может, пройтись вдоль улиц Сент-Адресса и посмотреть, не стали ли мишенью и другие неухоженные сады? Сначала он хотел так и поступить, но передумал, охваченный все той же проклятой усталостью, в которую был погружен все последние недели. В сарае осталось всего полдюжины поленьев. Покупка дров добавилась к тому длинному списку дел, которые он должен был сделать, но решил заняться этим потом. Раньше он никогда не откладывал на завтра то, что можно было сделать сегодня, сразу избавлялся от всех своих обязанностей или договоренностей, причем легко, без усилий. Но теперь настройки сбились окончательно. Пустой холодильник, неоплаченные счета, срочная необходимость подстричь волосы и еще масса требующих безотлагательного решения вопросов, которые успешно пребывали на стадии проектов. Не кончит ли он тем, что перестанет мыться? Станет, как и Сезар, асоциальным существом, отшельником.

Побросав только что подобранные поленья, он решил уйти и лечь спать без ужина.

* * *

– Не берите эти бумаги… впрочем, мне все равно, я просто сделал свою работу.

Как только Корантен увидел, что она вошла, он встал, видимо, спеша уступить девушке место.

– Да подождите вы минуточку! – возмутилась Анжелика. – Сегодня вечером я собираюсь пойти к отцу и передам ему все, что вы сочтете необходимым. Кстати, я очень сожалею, что грубо обошлась с вами на днях…

– Да нет, это я готов просить у вас прощения, со мной такое бывает, я становлюсь слишком уязвимым и тотчас же об этом начинаю жалеть. Но теперешняя ситуация доводит меня до безумия. Управление здесь прекрасно отлажено, клиентов хватает, просто-напросто Матье отсутствует, и тут же все останавливается из-за одного человека. Книжный магазин – его любимое детище, никогда и речи не шло, чтобы он кому-нибудь передавал бразды правления, и вот они, последствия, – мы оказались полностью беспомощными. Когда он поправится, а я очень надеюсь, что этот день настанет, ему придется научиться делить полномочия и ответственность с другими людьми. Анжелика согласно кивнула, одарив Корантена обезоруживающей улыбкой.

– Мир? – спросила она, протягивая ему руку через стол.

Он колебался всего секунду, затем тоже улыбнулся и пожал ей руку.

– Тогда сядьте на свое место, на котором вы куда полезнее, чем я. Не могли бы вы объяснить мне кое-что из вашей бухгалтерии, мне только хочется у вас поучиться…

– Наверное, у вас и без того слишком много учебы, чтобы вы нуждались в дополнительных уроках, – весело заметил он. – Кстати, объясните и вы мне, в чем состоит ваш предмет? Логистика – звучит загадочно.

– Международная логистика, – уточнила она с полной серьезностью. – В это понятие входят все виды деятельности, связанные с перемещением товаров. Транспорт и управление складами по всему миру. Огромная область, включающая самые разнообразные специальные знания, о, это безумно интересно! На четвертом курсе мне предстоит семестр практики за границей, и я заранее от этого в восторге. Но, чтобы у меня был выбор, необходимо иметь хорошие оценки с самого начала обучения.

– И вы прихо́дите сюда работать, несмотря на вашу… семейную ситуацию? Только не чувствуйте себя обязанной являться к нам каждый день! Я уверяю вас, что мы делаем все возможное, чтобы управлять производством как можно лучше в интересах как самого магазина, так и Матье. Пожалуйста, дайте мне ваш номер телефона, я вам позвоню, как только у меня будет что-то важное, нуждающееся в его подписи.

– Благодарю вас, но не считайте, что я прихожу сюда только с целью контролировать правильность деятельности вас или Нади. Я прекрасно понимаю, что вряд ли могу быть по-настоящему вам полезной, но мне кажется, что мое присутствие внушает какие-то гарантии обычным служащим. Что-то вроде «дочка шефа опять здесь». Если я не стану приходить, не исключено, что это у многих вызовет беспокойство. Впрочем, не придаю ли я своим визитам слишком большое значение?

– Что ж… Я не собираюсь вас отговаривать. В любом случае я всегда рад вас здесь видеть.

Он опустил голову, как будто его что-то внезапно смутило, и, для того чтобы придать смысл этому жесту, взглянул на часы.

– Мне пора, я опаздываю.

Анжелика знала, что он бывает в магазине неполный рабочий день, но ей ничего не было известно о других его занятиях. Из скромности она не решилась его расспрашивать и ограничилась тем, что дала ему свой номер телефона. После его ухода она собрала документы, которые он специально оставил на видном месте, те самые, на которые она лишь бросила, когда вошла, рассеянный взгляд. Мать, с которой она поужинала накануне возле вокзала, рассказала ей о своем неудачном визите, уточнив, что она застала Матье абсолютно закрытым, полностью разбитым, совершенно недоступным для общения. Перед отходом последнего поезда на Париж они долго проговорили с ней о Матье, и Шарлотта была полна самых пессимистичных мыслей. По ее мнению, лучше было оставить его в покое и не приставать к нему с делами, касающимися магазина. Но Анжелика так не считала. Она была уверена, что, напротив, надо было заставить отца ими заинтересоваться. Иначе он рисковал окончательно потерять всякую связь с реальностью.