Текст книги "Жил-был раз, жил-был два"

Габриэлю потребовалось время, чтобы прийти в себя, он долго сплевывал, избавляясь от химического привкуса во рту, прежде чем вернуться на станцию. Поднял меховой ворот и спрятал нос под молнию куртки. Солена со слезящимися глазами сидела в углу. Опустившись перед ней на корточки, Габриэль осмотрел повреждения: вместо глаз два шарика от пинг-понга.

– Не трогай глаза, главное, не три их. Ты что-нибудь успела увидеть? Лицо?

– Ничего… А ты?

– Немногое. Шарф, капюшон, перчатки… Ушлый парень. Он поставил машину недалеко от того места, где мы въехали на станцию.

Он выпрямился, с трудом пытаясь понять, что с ними только что произошло. Все случилось так быстро.

– Что мы здесь делаем, Солена?

С болезненной гримасой она ткнула в бесконечное пространство зала:

– На стене, там…

19

Осторожно ступая, Габриэль двинулся вдоль тесного прохода, построенного над залом, занимаемым генераторами, под путаницей балок и несущих металлических конструкций крыши. Через узкие окна он видел черные воды ледяного озера, по берегу которого вилась дорога.

И тут его взгляд уперся в слова, написанные красным на стене справа, между двумя бетонными колоннами:

Я ЗНАЮ, ГДЕ ОНА

Габриэля пробрала дрожь. Под надписью – тщательно выполненный той же краской рисунок размером сантиметров пятьдесят. Он узнал увеличенное изображение подвески, которую носила Жюли: книга в узорной обложке с изящно переплетенным орнаментом. Он обернулся к Солене, опиравшейся на перила:

– Объясни.

Она все никак не могла перевести дыхание.

– В середине две тысячи семнадцатого… Твоя бывшая жена получила анонимное послание, отправленное из Сен-Жерве… В конверте лежала вырванная из романа страница… Из букв, обведенных на ней, составлялась фраза. Страница сто двенадцать, до сих пор помню. А роман – «Десять негритят» Агаты Кристи. И… и там говорилось: «Ключи к разгадке находятся на станции на озере Мируар»… Поэтому мы явились сюда и обнаружили то, что ты видишь… Другие надписи, там дальше, появлялись с течением времени… Апрель восемнадцатого, февраль девятнадцатого…

Оглушенный, Габриэль сделал несколько шагов. Он понял, почему Поль так спешил избавиться от него, не допустить, чтобы он встретился с Коринной, почему не отдавал остальное досье. Между следующими колоннами друг под другом были написаны слова. Он прочел сверху вниз:

– «Лакал», «лавал», «нойон», «абба», «xanax»[27]27
  Xanax (ксанакс) – мощный транквилизатор, психотропное средство, действие которого проявляется в устранении невротических проявлений: страха, беспокойства и эмоционального напряжения, тревоги.


[Закрыть]. Что это значит?

Солена подошла ближе. Потрогала кончиком указательного пальца последнее слово. На пальце остался красный след.

– «Хanax» здесь не было. Он только что его добавил.

Габриэль принюхался. Свежая краска.

– Это палиндромы, – пояснила Солена, – слова, которые одинаково читаются слева направо и справа налево. Мы не знаем, кто и зачем несколько раз приходил сюда, чтобы их написать, в этом нет никакого смысла. «Лакал» – глагол, «Лавал», видимо Лаваль, и «Нойон» – названия городов, «Абба» – музыкальная группа. Что до «Хanax» – это, кажется, успокоительное.

– А вы не пробовали переставлять буквы, восстанавливать фразы?

– Это ничего не дало. И неудивительно, раз список неполон.

– А отпечатки?

– Никаких. Мы даже связались с полицией Лаваля и Нойона, задавали вопросы, но безрезультатно. По-моему, эти палиндромы описывают определенный психологический профиль того, кто их пишет. Этот тип любит «Аббу», как-то связан с Лавалем и Нойоном. Не исключено, что он заодно страдает депрессиями или просто слаб на голову. Какая-то хрень в этом роде…

Габриэль перечитал список:

– По-твоему, это соответствует профилю похитителя?

– Поди знай.

Он отошел вправо, снова посмотрел на фразу. Она леденила ему сердце.

– «Я знаю, где она»… По твоим словам, он написал это около трех лет назад. И он появляется на следующий день после того, как на берегу Арва обнаружили тело, чтобы оставить нам новые знаки.

Габриэль сжал кулаки. Подумать только, они же едва его не поймали! Солена прислонилась к перилам.

– Черт, прямо из рук ушел. Как я выгляжу?

– Как будто ты засунула башку в микроволновку.

Она аккуратно потерла глаза.

– Есть еще одна вещь, которую ты должен знать. Твоя бывшая жена получила еще пять анонимных посланий. Отправлены они из разных городов. Шамони, Клюз, Анси… Предполагается, что их посылал один и тот же человек. Кто-то из местных, по всей видимости.

Габриэль почувствовал, как у него отчаянно забилось сердце.

– Опять страницы из романа?

– Да, из старых детективов с загадочной завязкой. Конан Дойль, Агата Кристи, Морис Леблан… Корифеи жанра, мэтры манипуляций и ложных наводок. И не абы какие страницы. Мы проверили: всегда те, которые предшествуют финальному разоблачению.

Начитанный псих, подумал Габриэль.

– Жюли обожала такие романы…

– Это всем известно.

– И тот же прием обведенных букв?

– Да, синей шариковой ручкой. Буквы всегда образуют однотипные фразы, если расставить их в правильном порядке. «Я знаю, кто виноват», «Ответ в этих строках», «Она страдает из-за вашей тупости». А в «Полой игле» Леблана он еще и подчеркнул один абзац. «Отчего этот страх? Будто что-то давит… Разве с Полой иглой не покончено? А может быть, мое решение неугодно судьбе?»

Солена помнила фразы наизусть. У Габриэля мурашки побежали по коже. Глядя на эти странные послания, нетрудно было представить себе психологическое состояние Коринны. Он вспомнил взгляд, который она бросила на него в бригаде, ее угнетенный вид, страх в глазах. Эти письма не давали ей думать ни о чем другом, кроме Жюли. Они запрещали ей забыть.

– Мы, конечно, просмотрели списки клиентов книжных магазинов Сагаса, но это опять-таки никуда не привело. Я и сегодня еще пытаюсь понять, сидя у себя дома… А правосудие, со своей стороны, не установило связи между этой историей с вырванными страницами и палиндромами и похищением Жюли. Два эпизода не были объединены.

– Быть такого не может.

– К моменту, когда все это началось, дело об исчезновении твоей дочери было уже год как сдано в архив. И имя Жюли в письмах не упоминается. Везде говорится просто «она». Автор вполне мог нарисовать подвеску, основываясь на листовках, которые мы когда-то раздавали. У Коринны не было другого выхода, кроме как подать жалобу на некоего Икс за преследование. Ты же знаешь, что это значит. Дело никогда не считалось первоочередным, его просто засунули под кипу таких же папок с правонарушениями, которые, как зараза, расползаются по долине.

Габриэль не находил слов. В голове не укладывалось.

– Я знаю, Габриэль, знаю… Но Фемида – старая дама, она не выплясывает под чужую дудку по первому требованию. Разве что мы бы поймали типа, который с нами играется, и он бы дал серьезные показания относительно похищения твоей дочери, тогда, вполне вероятно, судья Кассоре согласился бы достать досье из дальнего ящика. Несмотря ни на что, Поль бьется, он не опустил руки. Ты же его знаешь. Как только у него выдается свободная минута, пусть даже в его личное время, он работает над этим делом. И предпочитает засиживаться в кабинете, а не дома. Ни для кого не секрет, что у них не очень ладится с Коринной…

Габриэль ничего не сказал, но прекрасно понимал, что Коринна не может ничего построить заново, пока не узнает о судьбе Жюли.

– …Короче, Поль глубоко убежден, как и все мы, что оба дела связаны, и он ищет. Поверь мне, он ищет.

Габриэль снова увидел Поля в кабинете и в шале. Его вздохи, его вид старой апатичной улитки. Он просто делал вид. Его инстинкты охотника никуда не делись и были все так же обострены, как и в первый день службы. Он здорово провел бывшего друга.

Солена указала на стену:

– Этот анонимщик – игрок. Когда он говорит о «ключах к разгадке», он сводит все это к чертовому ребусу, решение которого надо найти, как в тех паршивых детективных романах. Он словно бросает нам вызов, словно заявляет: «Посмотрим, кто круче!» Кстати, если палиндромы нас пока еще никуда не привели, то вот подвеска дала новые факты.

– То есть?

Веки Солены так опухли, что ее поле зрения теперь ограничивалось двумя узкими горизонтальными щелочками.

– Обнаружив этот рисунок, мы решили побольше узнать о самой безделушке. По словам Луизы, Жюли утверждала, будто купила подвеску в ювелирном магазине в центре Сагаса, в «Золотой звезде». Даты она не помнила, но, порывшись в фотоальбомах, которые хранит твоя бывшая жена, мы выяснили, что подвеска впервые появляется на шее твоей дочери в сентябре две тысячи седьмого. Предыдущее фото Жюли датируется апрелем того же года, и там она ее еще не носит. Вероятно, она получила подвеску между этими двумя датами.

– Летом две тысячи седьмого…

– Ну да. В две тысячи восемнадцатом ювелирный магазин закрылся, но Поль устроил, чтобы мы смогли допросить тогдашнюю владелицу. Она заверила, что никогда не продавала такой подвески в своем магазине. Очевидно, Жюли солгала.

Габриэль никогда не обращал внимания на это украшение. Жюли постоянно такие покупала. Он сжал перила, посмотрел на гигантские турбины внизу.

– Какая причина может толкнуть девушку солгать о происхождении украшения?

– Кража? Или она его нашла и не стала никому говорить? Может, оно было довольно ценным. Или же это чей-то подарок, который она решила выдать за покупку? Любовная история? Я не знаю. Но факт есть факт: во-первых, автор рисунка обратил наше внимание на деталь, которую ни один из нас не заметил. И во-вторых, у Жюли были секреты, которые она никому не раскрывала.

– И даже этой информации оказалось недостаточно, чтобы связать жалобу на некоего Икс и дело моей дочери?

Она покачала головой и утерла слезящиеся глаза:

– Судья Кассоре – материалист, он хочет доказательств. По его мнению, десять лет спустя владелицу магазина могла подвести память.

– Отговорки…

– Угу. Но это открытие всегда наводило меня на мысль, что в самой фразе все правда, – сказала она, указывая на стену. – Говнюк, который брызнул газом нам в морду, действительно знает, где твоя дочь, иначе с чего он так озверел? Замешан он в ее похищении? Сообщник? Или простой свидетель? Во всяком случае, он знает. Эта сволочь знает, он местный и играет с нами. С Коринной и Полем. Он хочет свести их с ума.

Габриэль взялся за свой новый мобильник. Сфотографировал надписи.

– И по любопытному стечению обстоятельств Эдди Лекуантр работал на этой станции, – бросил он.

– Представь, мы тоже сопоставили оба факта. Но если он автор посланий, рискнул бы, по-твоему, он сделать такую глупость и явиться сюда, прекрасно зная, что стоит в Сагасе случиться какой-нибудь пакости, как первым делом подумают на него?

– Я его не знаю.

– Ты его знал, ты к нему прицепился не хуже лобковой вши. У парня коэффициент интеллекта на уровне дебила, он не из тех, кто может загадывать загадки или читать детективы. А вот тип, который пишет все это, вполне способен специально наводить нас на след Лекуантра, чтобы запутать и сбить с толку. Он так играет с нами. Кстати, когда обнаружились эти надписи, мы опять занялись Лекуантром, задали ему пару-тройку вопросов проформы ради. Но это не он.

– А обыск?

– Новый обыск у Лекуантра, ты хочешь сказать? Шутишь? Судья Кассоре ничего такого нам не позволил и даже по рукам надавал. В очередной раз сурово напомнил, что дело Жюли Москато и данное расследование никак не связаны, а в отношении Лекуантра мы не располагаем «серьезными и полноценными уликами, указывающими на его виновность». Он из тех судей, которые нерушимо придерживаются защиты свобод, если ты понимаешь, о чем я.

– «Не располагаете серьезными и полноценными уликами…» – повторил Габриэль.

Он схватил Солену за руку и потащил к лестнице:

– Совпадение это или нет, но сегодня Лекуантр не работает в гостинице. Дай мне его адрес.

– Нет, Габриэль. Нас и здесь-то быть не должно.

– Я и сам его добуду, только придется потерять время. Так что давай его сюда, и я подъеду глянуть, что там. Напавший на нас наверняка натерпелся страха. Я сразу увижу, не запаниковал ли Лекуантр.

– Не знаю, я…

– Что бы ни случилось, мы с тобой сегодня не виделись. Сюда мы не приезжали. Я подвезу тебя домой. У тебя не будет проблем.

– Плевать мне на проблемы. Я о тебе думаю. Я тебя знаю, и…

– Хуже уже не будет.

Габриэль был настроен очень решительно, и Солена в конце концов сдалась и объяснила, что Лекуантр живет в четырех километрах от каменоломни, рядом с шоссе, идущим в сторону Орньяка. Когда же она уселась на пассажирское сиденье и увидела, как Габриэль с тем же, что и двенадцать лет назад, выражением почуявшего добычу охотника, с визгом шин рванул автомобиль с места, то пожалела, что открыла ему правду.

Хищника выпустили на арену. И кончится это наверняка плохо.

20

Гудок в телефонной трубке. Наконец там подходят. Прерывистое дыхание. Дрожащее «алло».

– Мама? Это ты?

С наступлением ночи туман сгустился. Габриэль доверился указаниям GPS на своем мобильнике – точность этих приборчиков оказалась поразительной. Добравшись до внушительных скал каменоломни, он съехал на обочину. Фары скользили по очертаниям тракторных отвалов, подъемных кранов, каменных глыб, вырванных из чрева земли и сложенных в штабеля, как бревна. Голос матери согрел его. Она хотела знать, где он, все ли у него в порядке.

– Послушай, мама, я… со мной ничего серьезного, не волнуйся, но у меня небольшие проблемы с памятью. Я много чего забыл, и среди прочего – почему я вернулся в Сагас. Отсюда я тебе и звоню.

– Сагас? Проблемы с памятью?

Габриэль ограничился тем, что повторил слова невропатолога о приступе амнезии: рассказал, что проснулся накануне, потеряв память. Это не опасно, вопрос нескольких дней, но ему нужна ее помощь, чтобы вспомнить. На одном дыхании осведомился о ее здоровье. Более-менее. Она перебралась в приют при монастыре после череды падений, одно из которых в прошлом году стоило ей перелома бедра. Габриэль встревожился, но не подал вида.

– Ты не объявлялся уже несколько недель, – добавила она. – Ты не отвечаешь на звонки… Подожди…

Он услышал, как она с кем-то разговаривает. Наверно, с медсестрой. Хлопнула дверь.

– Последний раз я тебя видела уже… не припомню, два или три месяца назад? Ты приезжал установить какой-то бронированный сейф у меня в стенном шкафу. Ввинтил какие-то штуки в пол и залил бетоном, чтобы его нельзя было вырвать. А на следующий день принес пакеты и сложил их туда.

– Что за пакеты?

– Ты мне не сказал, а открыть сейф я не могу, у меня нет ключа. Очень крепкая штука. «Старк»[28]28
  «Старк» («Stark») – итальянская фирма, известный производитель надежных сейфов.


[Закрыть] что-то там.

Габриэль повертел шнурок с ключом, висевший у него на шее:

– Что еще ты знаешь? Я встречаюсь… с какой-нибудь женщиной?

– С женщиной? Откуда мне знать, ты про свою жизнь больше ничего не рассказываешь. Наверняка ты впутался в какие-нибудь темные делишки, если уж решил что-то у меня спрятать. И я терпеть не могу, что ты сделал со своей головой, у тебя были такие красивые волосы. Ты мне только сказал, что скоро у тебя, наверно, появятся ответы. Мол, ты узнаешь, что случилось с моей внучкой…

Габриэль почувствовал жар в животе. Значит, он не отступился. Он сжал ключ в кулаке.

– Ты все время искал владельцев того серого «форда», Габриэль. Все эти годы… На неделе ты подрабатывал то здесь, то там, чтоб на хлеб хватало. А после того как узнал, что машину угнали с парковки торгового центра в Бельгии, ты по воскресеньям или иногда по вечерам отправлялся туда, ездил вокруг Брюсселя по всяким городкам. Спал в гостиницах, иногда в машине, расспрашивал людей, собирал записи с камер, показывал фотографии… Господи, да ты и не жил почти…

Габриэль представил, как мотается от магазинчика к магазинчику в торговой зоне Икселя, обходит одну за другой все улицы, уверенный, что похититель кто-то из местных. Посмотрел на силуэт землечерпалки, потом на тонущую в подступающих сумерках дорогу.

– А имя Матильды Лурмель тебе о чем-нибудь говорит? Я тебе о ней рассказывал? Молодая женщина лет двадцати, исчезнувшая в две тысячи одиннадцатом году.

– Никогда не слыхала.

Он завел мотор.

– Спасибо, мама. Ключ от сейфа у меня с собой. Я скоро приеду.

Он еще немного поболтал с ней и повесил трубку. Каждая деталь его прошлого была кусочком пазла, которая только путала его, а не вносила ясность. Что было в сейфе, если он предпринял такие радикальные меры? Почему он решил спрятать это что-то у матери, а не в собственной квартире?

Еще через десять километров он приехал в Орньяк. Шале, разбросанные на альпийских лугах, едва заметный свет в окнах. Он свернул на горный склон, доверился указаниям женского голоса в своем мобильнике, ведущего его несмотря на густой туман. Налево и направо отходили ответвления дороги, позволяющие добраться до уединенных жилищ. Габриэль свернул на одно из них и припарковался, когда GPS-навигатор сообщил, что искомый адрес находится в двухстах метрах.

Стоило выйти из машины, как его тут же пробрал холод. Он еще чувствовал в глубине горла пощипывание слезоточивого газа. Из головы не шли палиндромы. Почему упоминался Нойон и Лаваль, а не Сагас, который тоже читался в обоих направлениях? Зачем выдавать по каплям эти столь особенные слова?

Тропинка вела к запертой двери гаража. Над ним возвышалось сложенное из бруса шале с деревянной лестницей и балконом. Парабола дорожки словно указывала на него обвиняющим перстом.

Никакого света. Пробравшись по саду, Габриэль обошел строение. У стен навалена куча поленьев, досок, садового инвентаря. Он поискал, нет ли баночек с краской, приблизил нос к застекленному проему, не прикасаясь к нему. Непроглядная темнота внутри. Он на всякий случай постучал. Никого. Натянул на ладонь рукав свитера, попробовал открыть входную дверь. Заперто. Вернулся к оконному проему позади дома; классическая модель: достаточно надавить, чтобы язычок замка поддался и можно было открыть.

Через минуту он был уже в гостиной.

21

Похищение… Незаконное лишение свободы… Убийство… Слова крутились у него в голове на манер скворцов.

Неужели Габриэль стоял на пороге истины после двенадцати лет поисков? Существует ли связь между Жюли и другой исчезнувшей девушкой по имени Матильда Лурмель? На ощупь продвигаясь по гостиной Эдди Лекуантра, он чувствовал, как напрягаются его мускулы, словно тело угадывало то, чего не знала голова. Судя по всему, сюда его привела целая череда событий, как будто он следовал по белым камешкам.

Он не смог затворить стеклянную фрамугу из-за поврежденной задвижки. Ледяной воздух проник в дом. Он вздрогнул, когда его телефон издал пронзительный звонок посреди полной тишины. Номер Поля. Он тут же сбросил вызов. Он видел единственную причину, по которой жандарм решил с ним связаться: тот получил результаты анализа ДНК тела на берегу. С комом в горле, в ожидании, пока поступит сообщение на голосовую почту, он осмотрел гостиную. Трусы и носки на алюминиевой сушилке. Бутылка виски на низком столике рядом с пустым стаканом. Пара теплых тапочек у входной двери. Личное пространство одинокого человека, живущего затворником, который целыми днями собирает постельное белье в безликих гостиничных номерах и драит унитазы.

Подошел к телевизионной тумбе, открыл. Диски DVD аккуратно выстроены в ряд, чтобы названия были ясно видны на ребре футляров. Габриэль воспользовался светом от мобильника, чтобы прочесть. Ужастики, военные фильмы, детективы. Достал несколько штук, обнаружил второй ряд в глубине. Порнуха. Старая классика, но и кое-какие более экзотические, судя по постерам, полнометражные фильмы: латекс, покорные женщины, доминирование…

Он выпрямился, поискал книжные полки или просто книги, не нашел. Он не из тех, кто читает детективные романы, сказала Солена. Но, как и с DVD, Лекуантр мог хитрить, не выставляя свою игру напоказ. Открыв и потом закрыв несколько ящиков, он отправился в прихожую, обнаружил лестницу, ведущую в подвал; все это время он не спускал глаз с экрана мобильника, пока наконец не пришло новое сообщение. Он остановился у последней ступеньки, сделал глубокий вдох и включил автоответчик: «Это Поль. Со мной связалась Солена Пелтье. Я знаю, что вы были на гидроэлектростанции, знаю про новую надпись и про нападение. Еще она сказала мне, что ты собирался навестить Лекуантра, и не только, чтобы поздороваться. Она боится за тебя. Не делай этой глупости и позвони мне».

Габриэль нажал на отбой, разозлившись на Солену. Огляделся вокруг. На стене висели гоночный велосипед, поливочный шланг, секатор. Прямо посередине гаража – газонокосилка и машина для рубки кустарника. Лекуантр явно не держал здесь автомобиль, а использовал это место как чулан. Габриэль приподнял кусок брезента, укрывавший кучу дров, заметил металлические банки разного размера. Морилка, лак, белая краска. Кисти отмачивались в растворителе или в мутной воде, но ничего красного. Подошел к стоящему слева верстаку с наваленными инструментами. Рабочая поверхность покрыта пылью и опилками, и только вокруг большого металлического шкафа с множеством ящиков было полно следов от подошв.

Кто-то здесь топтался, ровно на этом месте.

Он взял лежащие рядом садовые перчатки и надел их, прежде чем осмотреть ручки ящиков: на четвертом было меньше всего пыли. Он потянул его, приблизил мобильник, чтобы было лучше видно. Перед ним появилось лицо Жюли.

Габриэль вытащил три листовки, отпечатанные вечность назад его ассоциацией. Он постарался держать нервы в узде. В свое время эти листки раздавались, кажется, повсюду в городе, лежали во всех магазинах. Наверно, Лекуантр взял несколько, а потом засунул их сюда. Но почему парень полез в ящик через двенадцать лет после исчезновения его дочери?

Внезапно Габриэль услышал шум мотора. Лучи белого света заплясали в узком пространстве между гаражной дверью и полом. Скрип ручного тормоза, потом мотор стих. Лекуантр сейчас поднимется по лестнице, зайдет через переднюю дверь: у Габриэля не остается времени ускользнуть через гостиную тем же путем, каким он пришел. Должен ли он незаметно сбежать через гараж? Или же застать того врасплох и сунуть под нос листовки?

Он затаил дыхание, когда до него донесся звук ключа в замке метрах в пяти от него: Лекуантр собрался пройти через гараж. Габриэль бросился вглубь помещения, протиснулся за кучу дров и спешно залез под накрывавший ее брезент. Тяжелая завеса прикрыла его, но через небольшую прореху в ней он мог наблюдать за происходящим.

Напротив него двигалась гигантская тень. Свет струился из стоящей на верстаке лампы. У Лекуантра был такой же нелепый вид, что и в гостинице, он сильно сутулился, втянув голову между широкими плечами. В куртке он выглядел еще внушительней. Габриэлю он напомнил великана-людоеда. Мужчина запер за собой дверь-гармошку и остановился около шкафа, заметно встревоженный. Посмотрел на пол. Габриэль затаил дыхание. Неужели тот заметил его следы на полу?

Лекуантр вроде бы никак не отреагировал, повернулся спиной, встав лицом к верстаку. Открыл один из железных ящиков и застыл над ним на долгие секунды. Габриэлю было мало что видно, но он не сомневался, что гигант держит в руке листовку. Раздался металлический звук, потом Лекуантр закрыл ящик, снова открыл, опять закрыл, расхаживая по комнате, как если бы у него было не все в порядке с мозгами. Больной. Но что так выбило его из колеи? О чем он думает? Прометавшись пять минут, как в бреду, Лекуантр в конце концов погасил свет и поднялся по лестнице, пройдя буквально в метре от брезентовой накидки. Потом наверху раздались звуки музыки.

Габриэль выбрался из своего укрытия. С хозяином этой хибары явно творилось что-то неладное. Может, его так разволновало найденное на берегу тело? Габриэль снова направился к шкафу, пытаясь разобраться в странном поведении Лекуантра. Аккуратно потянул ящик на себя. Что-то блеснуло в свете его телефона. Он протянул руку в перчатке и подумал, что сейчас лишится сознания.

На цепочке висела маленькая книжка.

Это была подвеска Жюли.

22

Москато сжал подвеску в кулаке.

Цепочка была грубо оборвана. Перед глазами пронеслись чудовищные картины. Он увидел Лекуантра лежащим на его дочери на берегу Арва, стаскивающего с нее трусики. Представил, как тот насилует ее, как душит, надавливая на трахею, как убивает двумя выстрелами, а потом срывает подвеску, прежде чем оставить труп в ледяной ночи, среди мятущихся скворцов. Он сохранил подвеску как трофей. Всякий раз, запираясь здесь, в своем подвале, монстр заново переживал все, что сделал.

Огонь растекался по телу Габриэля, от груди до щек. Лекуантр – убийца его дочери. Он положил подвеску, оглядел верстак, взял молоток. Глубоко вдохнул, сделал два шага в сторону лестницы, посмотрел в черную пасть ступеней, ведущих наверх. И бросился вперед, понимая, что это вторжение может обернуться кровавой баней: в таких ситуациях он себя больше не контролировал…

Пока он поднимался, мощные звуки гитары пульсировали у него в висках, стены гудели, свет становился ярче. Кончиком пальца он толкнул дверь прихожей, проник в коридор, выставив перед собой молоток.

На пороге гостиной какой-то толчок мгновенно отбросил его на перегородку. От сотрясения молоток вылетел у него из рук. Габриэль едва успел понять: удар кулака пришелся прямо ему в лицо. Второй удар обрушился ему на лоб и скользнул по черепу. Нагнув голову, наполовину оглушенный, он с криком бросился вперед, колотя нападавшего по корпусу и свалив его спиной на пол. Тот в падении увлек за собой Габриэля, и он очутился на груди у гиганта, попутно сильно ткнув его в подбородок, отчего Лекуантр заорал.

Габриэль, не раздумывая, наносил удары, его кулаки беспорядочно молотили пространство. Однако они почти каждый раз попадали в цель. Ему доставалось не меньше, чем противнику, но боль скользила, словно не проникая в него.

– Ты убил мою дочь! Ты убил мою дочь! Почему? Почему!

Лекуантр слабел под градом ударов. Его зубы покрылись красной пленкой, когда он поджал губы.

– Ты… ничего не понял…

Слева в метре от себя Габриэль увидел молоток. Он умудрился ухватить его, но в это время Лекуантр поднялся на колени и нанес ему удар локтем в основание затылка. Все остальное слилось в грохоте и воплях. Габриэль только успел заметить синие парки, потом суровое лицо Поля, прежде чем его распластали на полу. Металл «зиг-зауэров»[29]29
  «Зиг-зауэр» – табельный пистолет французской полиции.


[Закрыть] посверкивал у него над головой. Надев наручники, его мягко подняли, потом прислонили к стене. Поль обеими руками сдавил его плечи:

– Твою мать! Ты что вытворяешь?

Чуть поодаль Луиза и два жандарма занимались Лекуантром. Поддерживая с двух сторон, они помогли ему добраться до дивана. Без всяких наручников. До ушей Габриэля доносились слова. Проникновение. Взлом. Драка. Они считали Лекуантра жертвой. Габриэль утер струйку крови, проведя губами по куртке, и попытался выговорить между двумя вздохами:

– Нужно… задержать его… Это… он… он убил ее… Он… убил Жюли…

Поль повернулся к коллегам, те сделали знак, что все под контролем. Луиза обследовала взломанную раму, на которую указал Лекуантр. Рукой в перчатке она ощупывала повреждения защелки. Капитан глянул на Габриэля:

– Ты хоть соображаешь, что натворил? Я же велел тебе убираться! Черт, ты не оставил мне выбора. Я арестую тебя за незаконное вторжение.

– Я нашел в подвале… Подвеску… Подвеску Жюли…

Поль нахмурился: ему был знаком этот взгляд, столько раз виденный в прошлом. Посмотрел на Лекуантра. Тот наблюдал за ними, не говоря ни слова, прижимая бумажный платок к губам.

– Проследите за ними. Я пойду проверю кое-что в подвале.

Лекуантр вдруг вскочил:

– «Проследите за ними»? Но ведь это я жертва, это я…

– Советую вам заткнуться, – прервал его Поль. – Не мешайте нам работать, ладно?

Он незаметно подобрал молоток и сунул его в карман парки. Потом начал спускаться по лестнице. Локтем нажал на выключатель. Машинально приподнял брезентовую ткань. Перед глазами прошла череда картин. Двенадцать лет назад, во время обыска… Вместе с Габриэлем они перерыли здесь все. Он помнил, как со страхом, скрутившим внутренности, простукивал стены, исследовал пол в поисках люка или тайника. Но они ничего не нашли, ни малейшей улики.

Приближаясь к верстаку, Поль почувствовал, как учащенно забилось сердце. В этот момент он понял, что Габриэль попал в точку. Эта вещь, блестящая в пыли… Он положил молоток в угол и аккуратно взял украшение рукой в перчатке:

– Не может быть…

23

Когда его доставили в управление, Габриэлю пришлось пройти через снятие отпечатков пальцев и изъятие личных вещей, в том числе шнурка с ключом. Ему засунули тампон на палочке за щеку, чтобы взять пробу ДНК, а доктор обследовал его, раздев до пояса, под внимательным взглядом Поля. Медик не обнаружил ни переломов, ни каких-либо серьезных повреждений. «Мерседес» был отправлен на парковку бригады. Назначенный государственный защитник появится не раньше утра, чтобы присутствовать на допросе.

Вот уже больше трех часов Габриэль мариновался в одной из двух камер для задержанных. Как в старые времена, деревянная доска в качестве скамьи или кровати… Металлическая дверь с плексигласовым окошком – единственная связь с внешним миром… И никого, кто пришел бы рассказать новости. Сколько правонарушителей, лихачей, пьяниц он лично запирал здесь? А сегодня сам оказался по другую сторону двери.

Он потер распухшую левую скулу, все еще не оправившись от шока, вызванного недавним открытием. Эдди Лекуантру придется объяснить наличие подвески в его подвале. Несмотря на все последние события, Габриэль верил в Поля и даже не мог злиться на него за то, что тот его засадил. Тем самым Поль избавил Габриэля от худшего. Он всегда был прекрасным дознавателем, умелым и дотошным, так что сумеет расколоть молодчика. Поль докопается до истины.

Бывший напарник явился открыть камеру около десяти вечера. Лицо его осунулось, волосы торчали во все стороны. Два ярких оникса блестели над набрякшими под глазами мешками по обе стороны заострившегося, как клинок, носа. Габриэль больше не чувствовал того шока, который испытал, увидев его в первый раз. Он мало-помалу привыкал к человеку, который, несмотря на безжалостный груз лет, остался тем же ожесточенным бойцом, что и раньше.

– Поговорим один на один, без адвоката, просто как двое давних коллег, в свое время уважавших друг друга, не возражаешь?

Не говоря ни слова, Габриэль последовал за ним. В молчании они поднялись на первый этаж. Кабинеты были пусты. Габриэль заметил, что одна из неоновых ламп на потолке так и не зажглась. При других обстоятельствах он бы улыбнулся: эта флуоресцентная трубка барахлила еще в его воспоминаниях и была одной из тех мелочей, до ремонта которых никогда не доходят руки. Чуть дальше, в маленькой кухоньке, перед электрическим чайником терпеливо дожидалась Луиза, сидя с опущенной головой. Всякий раз, видя ее, Габриэль испытывал жгучую боль: ему казалось, что рядом с ней вот-вот появится Жюли.