Текст книги "Золотой век Венецианской республики. Завоеватели, торговцы и первые банкиры Европы"

Лейн Фредерик
Золотой век Венецианской республики. Завоеватели, торговцы и первые банкиры Европы

Посвящается Харриет Мирик Лейн, нашим детям и их детям

© ЗАО «Центрполиграф», 2017

Предисловие

Цель данного труда заключается в том, чтобы по возможности раскрыть характер и судьбу тех людей, благодаря которым сложилась и развивалась Венецианская республика. В книге большое внимание уделено морским перевозкам, финансам, развитию промышленности и экономике в целом, однако не остались без внимания и другие стороны жизни венецианцев. Рассказано о политике, влиятельных личностях, условиях окружающей среды, демографии, художественных промыслах. К сожалению, в однотомное исследование невозможно вместить все. Ключевым аспектом книги стало мореплавание, поскольку море сыграло важнейшую роль в развитии социальной структуры Венеции и в судьбе города.

К радости поэтов и политиков, с Венецией связано множество мифов и легенд. Одни касаются отдельных личностей и весьма живописны; другие, по сути своей, относятся к венецианскому обществу в целом. В них либо прославляются венецианские свободы, мудрость и добродетель, либо, наоборот, обличаются тирания, вероломство и пороки. Я не ставил перед собой цель подробно разобрать все мифы о Венеции, их слишком много. Так, вы не найдете в книге даже знаменитой легенды, согласно которой город якобы основали беженцы, спасавшиеся от гуннов Аттилы! И при этом я не пытался целиком «очистить» повествование от мифов. В историческом исследовании невозможно дистанцироваться от фольклора, не обеднив при этом описания. Народные предания чрезвычайно оживляют сухой перечень фактов и дат.

Допускаю, что одним читателям больше пришелся бы по душе подробный пересказ старинных легенд; с их помощью древние венецианцы словно оживают, становятся объемными. Других куда больше привлекают рассказы о религиозных течениях, военных кампаниях и дипломатических маневрах. Подобные темы не обойдены в книге. И все же, надеюсь, внимание, которое я уделил прикладным искусствам и ремеслам, заложившим основу благосостояния венецианцев, а также рассказ о коммерческих и финансовых успехах жителей Венеции и повседневной политике ее властей также способствует тому, что читатели смогут в какой-то мере отождествить себя с гражданами и подданными города-государства.

Возможно, кто-то сочтет мои трактовки недостаточно новаторскими; многие взгляды являются традиционными. Поэтому заранее прошу прощения у любителей и знатоков истории Венеции за то, что покажется им повторением очевидных истин. При написании книги я в первую очередь рассчитывал, что она привлечет внимание всех тех, кто разделяют мое восхищение городом, выросшим около лагуны. Я хорошо помню слова Джорджа Линкольна Берра из Корнеллского университета, моего первого преподавателя истории: для того чтобы лучше понять те или иные события, важно привязать их к местности. У истории два глаза: хронология и география. Я благодарен Эбботу Пейсону Ашеру, моему наставнику в Корнелле и в Гарварде, который пробудил во мне интерес к экономической истории, статистике и демографии. Надеюсь, его уроки помогли мне сделать книгу познавательнее.

Фредерик Лейн

Вводная часть

Глава 1. Истоки

В ряду многих рукотворных памятников Венеция стоит особняком. Издавна она считалась символом не только красоты, но и мудрого общинно управляемого капитализма. Самобытность обстановки, в которой строили венецианцы, способствовала уникальности их города и его неповторимому обаянию. Водное окружение внесло свой вклад и в формирование аристократических традиций свободы. По словам одного средневекового хрониста, Венеция была самым вольным из всех итальянских вольных городов. В ней не было других городских стен, кроме лагуны, не было другой дворцовой стражи, кроме рабочих с главной верфи, не было другого плаца для парадов и строевой подготовки, кроме моря. Преимущества местоположения способствовали развитию своеобразной экономики, в которой самым причудливым образом сочетались свобода и государственное регулирование. В этом смысле экономику Венеции можно сравнить с ее каналами и архитектурой.

Законы и обычаи, прославившие Венецию, возникли не сразу. В период с VI по XVIII век венецианцы жили достаточно обособленно. Если смотреть на двенадцать веков с точки зрения средств существования, их можно разделить на три периода, которые во многом накладываются друг на друга; каждый из них продолжался около 400 лет. Примерно до 1000 года н. э. венецианцы ходили на своих небольших судах в основном по лагуне, а также поднимались по рекам и каналам в материковую часть Северной Италии. После 1000 года они стали мореплавателями, на своих парусных судах они торговали и сражались во многих частях Средиземноморья. Их интересы простирались от рек юга России до Ла-Манша. Позже Венеция стала городом ремесленников, чиновников и немногочисленных аристократов; город славился изделиями ремесленников, системой финансов и мудрым управлением.

Жизнь венецианцев примерно до начала XI века была и остается сравнительно неизученной. В 1000 году они одержали несколько побед в морских сражениях. Самым триумфальным и прибыльным оказался для них 1204 год, когда Венеция помогла крестоносцам завоевать Константинополь. Участие в Крестовом походе перевело Венецию в разряд великих держав; впоследствии ее история будет неразрывно связана со всеми переворотами и сменами власти на Средиземноморье. В последующие столетия моряки-венецианцы чрезвычайно укрепили благосостояние своей республики, воспользовавшись достижениями так называемых морской и торговой революций. Они преуспевали и в ратном деле, и в коммерции. Империи, расположенные по соседству с Венецией, возникали и распадались, а жители города-государства избрали для себя форму правления, возбуждавшую зависть других стран.

В начале Нового времени многие средневековые общности размера Венеции вошли в состав растущих централизованных государств. Кроме того, развитие океанских торговых путей подрывало традиционные источники благосостояния. Однако Венеция, оставшись городом-государством, усовершенствовала свою особую форму правления, сохранила независимость благодаря искусству своих дипломатов и по-прежнему процветала, воспользовавшись новыми возможностями в торговле и особенно промышленности. К началу XVII века, когда венецианцы считались уже не столько моряками, сколько искусными ремесленниками, город достиг своего расцвета, став центром художественного творчества.

Для Венеции характерна многовековая преемственность в области общественных отношений и политики. Эта преемственность стала отражением самобытности венецианцев, благодаря которой они выделялись среди соседних общин и народов.

Они становились особым народом постепенно. Земли на северной оконечности Адриатического моря, входившие в состав Римской империи, назывались Венецией. После распада Западной Римской империи, когда почти вся Италия, как и остальные западные провинции Рима, подпала под власть германских племен, побережье Венеции по-прежнему оставалось под властью Восточной Римской империи, и ее наместники назначались из Константинополя. Местным центром имперской власти, которая по-прежнему именовалась «римской» даже после того, как Восточную Римскую империю стало принято называть «византийской», был город Равенна, расположенный на некотором расстоянии к югу от устья реки По. В то время Венецианская лагуна, занимавшая более протяженную площадь, чем сейчас, простиралась от Равенны на север. Она не доходила до Триеста, нынешнего крупного адриатического порта, зато тянулась до Аквилеи, города, стоявшего у оконечности дороги, ведшей из Германии через Альпы. В древности Венецианскую лагуну охраняли от штормов песчаные отмели, так называемые лиди. И сегодня цепочка островов, отделяющих лагуну от Адриатики, носит название Лидо; острова славятся своими песчаными пляжами. Во времена Римской империи на островах отдыхали летом состоятельные жители расположенных неподалеку материковых Падуи и Аквилеи. Но жили там и аборигены. Они искусно лавировали на своих судах между отмелями, образованными наносами речного ила. В то же время благодаря общему подъему уровня моря, вызванному таянием полярных льдов, ходить под парусом в других частях лагуны было достаточно просто. Этих-то аборигенов и можно считать первыми венецианцами. Именно они придумали, как выживать и зарабатывать на заболоченных низинах.

Их образ жизни в VI веке, до того как на них оказали большое влияние вторжения германцев, описал высокопоставленный римский чиновник Кассиодор. По долгу службы он посылал венецианцам письменные приказы: им вменялось снабжать съестными припасами крепость Равенна. Кассиодор идеализировал их простую жизнь почти так же, как какой-нибудь высокопоставленный нью-йоркский чиновник, взирающий на трущобы с высоты Рокфеллеровского центра, идеализирует простоту и добродетельность первых поселенцев Новой Англии. Кассиодор восхищался искусством венецианских моряков, их домами на сваях, которые он сравнивал с морскими птицами, обитающими «то на море, то на суше», их кораблями, которые «вздымались на волнах». «У вас в изобилии водится рыба, – писал он. – Вы не различаете богатых и бедных, пища у всех одинакова, дома похожи… никто никому не завидует, и потому все свободны от пороков, которые правят миром. Вы стремитесь превзойти друг друга лишь на солеварнях; вместо плугов и серпов вы работаете катками [для трамбовки соли в варницах], откуда и происходит вся ваша прибыль». На соль венецианцы обменивали все остальные продукты, «ибо, хотя, возможно, и есть человек, равнодушный к золоту, еще не родился человек, способный отказаться от соли, ибо без нее пища лишена вкуса».

Хотя Кассиодор, по-видимому, несколько преувеличивал дух равенства, царящий среди венецианцев, нет оснований сомневаться в том, что они действительно добывали соль, ловили рыбу и строили корабли. Тогда еще обширные наносы не создали дельту рек По и Адидже, отделившую Венецианскую лагуну от расположенной южнее лагуны Комаккьо. В античные времена в тех местах имелись заливы, которые Плиний Старший называл «семью морями». Задолго до того, как корабли венецианцев начали бороздить океаны, их называли «покорителями семи морей».

В 568 году, после вторжения лангобардов в Италию, в Венецианскую лагуну хлынул поток беженцев из прибрежных материковых городов. Люди состоятельные переселялись на острова, захватив с собой домочадцев и столько имущества, сколько они могли унести. В позднейших летописях и генеалогических древах знатность этих иммигрантов сильно преувеличивалась; потомки выводили род своих предков от знатных римлян с тем же рвением, с каким многие современные американцы стремятся отыскать своих предков среди первых колонистов, пассажиров «Мейфлауэра», «Ковчега» и «Голубя». Конечно, многие из беженцев, переселившихся в лагуну, в самом деле владели собственностью на материке. Согласно немногочисленным дошедшим до наших дней свидетельствам, например завещаниям и другим документам до 1000 года, состоятельные землевладельцы имелись и на архипелаге в лагуне. Свои земли они сдавали в аренду и получали плату натурой, например яйцами или курами. Отдельным богачам принадлежали внушительные стада крупного рогатого скота и свиней, табуны лошадей, а также виноградники, парки и сады. Солеварни и лучшие места для рыбной ловли также находились в частном владении. Археологи нашли на островах остатки примитивных стекольных заводов и дорогих каменных зданий. Рушится нарисованная Кассиодором идиллическая картина примитивного равенства!

Иммигранты расселялись на всех островах Венецианской лагуны. Беженцы из Падуи направлялись главным образом в Кьоджу и Кавардзере, образовавшие южную оконечность архипелага после того, как на месте так называемых «семи морей» возникла дельта По и Адидже. Другим центром притяжения стал остров Маламокко, расположенный примерно посередине архипелага. На месте того, что сегодня принято называть Венецией, в древности простиралась водная гладь со скоплением островков, называемых Ривоальто (Rivoalto – букв. «высокий берег»), впоследствии Риальто. Центром торговли в те времена считался остров Торчелло, который находился немного севернее архипелага Ривоальто. А на северо-востоке от Торчелло, благодаря беженцам из Аквилеи, возвысился город Градо. Среди беженцев находился патриарх – глава церковной провинции, охватывавшей всю Северо-Восточную Италию. И хотя в возродившейся Аквилее у патриарха Градо появились соперники, которых поддерживали лангобарды, он считался ординарием всех островов лагуны.

Вся область от Кавардзере до Градо оставалась за пределами Лангобардского королевства и считалась непокоренной частью Римской империи. Наместники, присылаемые из Византии, обитали в Равенне или в Пуле на полуострове Истрия, то есть на противоположном берегу Адриатики. Подчиненные им военные представители в Венецианской лагуне назывались трибунами; лишь около 697 года в лагуне образовался отдельный военный округ, управлявшийся дожем. Вполне возможно, что первого дожа выбрали сами обитатели лагуны. И хотя позднейшие летописцы утверждали, что Венеция с самого начала была свободной и независимой, дож фактически был наместником византийского императора, а Венеция бесспорно считалась частью Византийской империи даже после 751 года, когда лангобарды захватили Равенну. Продолжительные и тесные связи с Византией отражены и в искусстве, и в обычаях Венецианской республики.

Верность Византии и независимость от материковой Италии подтвердились после того, как Лангобардское королевство было покорено Франкским государством. В 810 году Карл Великий послал своего сына Пипина завоевывать Венецию. Пипин напал на Маламокко и разграбил город, бывший тогда столицей области. Однако ему не удалось захватить в плен дожа, успевшего бежать в Ривоальто. Франки отступили в глубь материка. Позже византийский император, не желавший терять провинцию, прислал в помощь венецианцам флот. Вскоре Карл Великий и византийский император заключили мирный договор, в тексте которого Венеция недвусмысленно объявлялась частью Византийской империи.

Скоро Венеция стала независимой на самом деле. Власть византийского императора постепенно слабела, а присягать на верность германским королям, принимавшим титул императора Священной Римской империи, который призван был освятить их власть и расширить сферу ее влияния, венецианцы категорически отказывались.

До тех пор, пока венецианцы владели в основном мелкими судами, которые перемещались по лагуне или по близлежащим рекам, византийские императоры не видели в них угрозы для своих интересов. Торговый центр Торчелло вписывался в коммерческую систему Византии как источник продовольственных припасов и рынок сбыта для византийских товаров. Конкурирующая торговая система, располагавшаяся на противоположном берегу Средиземного моря, появилась после того, как арабы-мусульмане завоевали Сирию, Северную Африку и Испанию. Вследствие конкуренции византийских и арабских купцов значение Венеции росло. С ее помощью византийские товары находили сбыт в странах Западной Европы. Роль Венеции усилилась в особенности в IX веке, после захвата сарацинами Сицилии, а также «пятки» и «мыска» Итальянского сапога. Венеция все больше превращалась в ворота Европы на границе с Левантом.

Венецианцы, живущие на границе двух миров, черпали прибыль, власть и художественное вдохновение и на византийско-мусульманском Востоке, и на латинско-германском Западе. За время многовековой независимости они превратились в весьма активных посредников между Востоком и Западом, но до 1000 года их роль оставалась относительно пассивной. Отдельные искусные венецианцы-мореходы пересекали Средиземное море, но в основном торговлю между Венецией и Левантом в те времена «держали» греки, сирийцы и другие народы Востока. Венецианцы ограничивались тем, что перевозили по рекам на север Италии товары, купленные на Востоке или произведенные на островах лагуны.

Звание «королевы Адриатики» и роль главного на севере Италии связующего звена между Востоком и Западом досталось Венеции не без борьбы. Во времена Кассиодора главными портами на Северной Адриатике считались Равенна и Аквилея. После войн с лангобардами эти города постепенно приходили в упадок, их место занимали города Венецианской лагуны. Город Комаккьо располагался ближе к Равенне, чем Венеция, и, кроме того, находился неподалеку от меняющего очертания устья По. Комаккьо мог бы стать главным торговым наследником Равенны. В отличие от Венеции город Комаккьо входил во владения лангобардов и Каролингов и пользовался благосклонностью их властителей. Но в 886 году венецианцы напали на Комаккьо и разграбили его. После этого они получили контроль над устьями рек, ведущих на север Италии. Если бы Комаккьо победил Венецию и сохранил контроль над устьями Адидже и По, именно Комаккьо, а не Венецию, называли бы сегодня «королем Адриатики», а Венеция превратилась бы в неприметную деревушку в заболоченной части лагуны. Однако в упадок пришел город Комаккьо, который ныне славится лишь своими угрями.

Отправляясь за зерном, венецианцы доходили по реке По до самой Павии – древней столицы Лангобардского королевства. Лангобардским королям и королям из династии Каролингов венецианцы продавали предметы роскоши с Востока. Все богатые ломбардские монастыри открывали в Павии свои отделения, через которые монастырские власти закупали припасы и продавали излишки продовольствия. Кроме того, Павия находилась на пересечении важных торговых путей: с запада на восток и с севера на юг. Венецианцы выделялись среди прочих купцов тем, что привозили на продажу восточные благовония, шелка и специи. Среди предлагаемых ими товаров был даже знаменитый порфир – материя пурпурного цвета, шедшая на изготовление верхней одежды царственных особ и других важных персон. Жители других областей Италии считали венецианцев странными: они не сеяли, не жали, и весь хлеб им приходилось покупать. В обмен на хлеб они предлагали не только восточные, но и свои товары: соль и рыбу. Даже среди ближайших соседей, живших на Истрии и в долинах Адидже, в Бренте, Пиаве и Тальяменто, венецианцы считались своего рода монополистами по этим продуктам.

Опасности, притеснения и преимущества, с которыми сталкивались венецианцы, передвигаясь вверх по течению рек, отражены в договорах, которые дожи заключали для защиты своих подданных. Верховную власть на материке удерживали потомки Карла Великого как императора Священной Римской империи. Сначала титул перешел к франкам, потомкам Карла Великого, затем к потомками Оттона. Позже титул императора Священной Римской империи получали избранные германские князья. Они даровали венецианцам право торговли в установленных пределах, облагали их умеренными налогами и обещали компенсацию в том случае, если купцов грабили. Особенно важным для венецианцев, передвигавшихся по рекам, считалось освобождение от средневекового обычая, согласно которому товар с судна, потерпевшего крушение, считался найденным кладом и переходил в собственность правителя области или того, кто первым захватит добычу. Из-за того, что берега часто меняли очертания, и из-за сильных течений суда часто садились на мель, поэтому некоторая юридическая защита в подобных случаях была весьма кстати. И все же сила закона была не так важна, как обстоятельства на месте происшествия, ибо власть императора оспаривали представители местной феодальной знати и набирающие силу городские общины. Поэтому торговые баржи обычно ходили по рекам большими караванами. Подобный обычай существовал и в более поздние времена; в летописях сохранились упоминания о том, как караваны попадали в шторм, во время которого многие суда терпели крушение. В IX, X и XI веках передвижение по рекам в составе больших караванов стало еще более необходимым из соображений безопасности; торговым судам, так же как и военным, необходимо было вооружаться на случай нападения.

Все венецианские суда, даже речные баржи, подчинялись особым законам. В тех местах, где в лагуну впадали реки, ведущие в глубь материка, суда подвергались досмотру на специальных контрольных пунктах. Тех, кто вез запрещенные товары, штрафовали. Штраф накладывался и в том случае, если суда оказывались перегруженными. На каждое досмотренное судно ставили особую отметку, аналогичную современной грузовой ватерлинии. Ее место варьировалось в зависимости от ширины судна. Если отметка погружалась под воду, владельца штрафовали. Размер штрафа определялся расстоянием от линии до поверхности воды.

Благодаря таким законам на реках в основном действовали небольшие частные предприятия. Подрядчик, как правило, сам управлял судном и лично доставлял грузы в пункт назначения. От него требовалось доставить товары не на любом, а именно на указанном судне; сделать это лично, а не посылать вместо себя замену; кроме того, подрядчик должен был оснастить судно запасной шлюпкой. Хотя нет нужды предполагать, что чаще всего в путь отправлялись команды в составе одного человека, по закону именно подрядчик (nauta – букв. «мореплаватель»), а не капитан, помощник капитана или владелец, отвечал в рейсе за груз и судно. Впрочем, иногда наута оказывался един в четырех лицах. Он мог брать на борт пассажиров – купцов, которые иногда были немного богаче, чем он сам. Пассажиры везли на продажу свои товары; подрядчик же отвечал за грузы богачей, в том числе некоторых первых дожей, владевших не только обширными землями, но и крупными торговыми предприятиями.