Текст книги "Подводный флот"

18
СРАЖЕНИЕ ЗА ВПАДИНУ ТОНГА

– Поднимайтесь наверх! – прокричала Маэва. – Наверх, к ракетной установке! Гидеон не смог починить систему дистанционного управления огнем, но он пытается наладить стрельбу прямо из орудийной башни.

Вслед за Дэвидом я стал подниматься по узкой металлической лестнице.

Когда мы вбежали в орудийную башню, Гидеон даже не обратил на нас внимания. Вскрыв облицовочную панель, он копался в проводах и резисторах.

– Гидеон! – крикнул я и тут же прижался к стене, потому что купол задрожал от нового взрыва. Они серьезно взялись за дело!

Орудийная башня была тесной и плохо освещенной. Вдобавок ко всему сюда поднимался загрязненный воздух из лабораторий в нижних ярусах. Здесь было несколько маленьких окошек, а точнее, амбразур, через которые мало что можно было увидеть. Сквозь покрытое иденитом стекло я сумел разглядеть только изогнутую мерцающую поверхность купола и неровные выступы горной породы.

Кроме того, в темноте иногда слабо фосфоресцировали оболочки каких-то глубоководных обитателей.

– Ты что-нибудь видишь? – спросил я Дэвида.

– Нет, – он покачал головой. – Без сонара мы, конечно, ничего не рассмотрим. По-моему, Гидеон как раз его и ремонтирует. Вести стрельбу ракетами можно только с помощью сонара. Но в орудийной башне никто не появлялся по крайней мере пятнадцать лет. Ракетной установкой всегда управляли снизу. А там все разломано…

Гидеон обменялся с нами несколькими словами и опять погрузился в работу. Нетрудно было заметить, что он нервничает.

Ракетная установка занимала практически все помещение орудийной башни. У нее были изящные обтекаемые формы, и все же она являлась беспощадной машиной для уничтожения. Заряженные в специальный барабан ракеты были совсем небольшими по размеру – чуть больше моей руки.

– Выглядит немного старомодно, правда? – словно прочитав мои мысли, спросил Дэвид. – Но одной такой ракетой можно уничтожить подводный крейсер. Она моментально разрушает иденитовый слой, а остальное делает давление воды. В ракеты вмонтирован прямоточный воздушно-реактивный двигатель – он использует обычную морскую воду, нагреваемую до газообразного состояния.

Тем временем Гидеон с радостным восклицанием достал из комплекта запасных частей какую-то деталь и принялся монтировать ее к основному блоку.

– Теперь должно работать! – подмигнул он и щелкнул тумблером.

Затаив дыхание, мы стали ждать.

Послышалось приглушенное жужжание мотора. Орудийная башня вздрогнула и стала медленно поворачиваться. Засветился экран сонара.

– Получилось! – крикнул Дэвид.

– Похоже, что да. – Гидеон похлопал ладонью по округлой части установки. – Главной проблемой был основной блок сонара. Он используется для наведения ракеты. Без сонара мы стреляли бы вслепую. А теперь мы, по крайней мере, будем видеть то, что делаем.

Я с волнением всмотрелся в экран сонара. Это был очень старый монитор, он давал маленькую и искаженную «картинку» – как если бы вы смотрели с обратной стороны в трубу дешевенького телескопа. (Я невольно вспомнил яркие и четкие «картинки» сонаров в классах академии.)

И все же, приглядевшись, я смог различить детали подводного ландшафта. Я увидел уходящий вдаль пологий склон горы, скалистое ущелье – то самое, по которому поднимались к своим пещерам ящеры.

Я не отрывался от экрана.

Мое внимание привлекли какие-то маленькие подвижные силуэты. Я не мог понять, что это такое.

– Скорее всего, это стая рыбок, – подумав, сказал я вслух. – А если так, значит, ящеры еще далеко. Ведь ящеры спугнули бы этих рыбок…

– Рыбок? – переспросил Гидеон. – О каких рыбках ты говоришь?

– А ты разве сам не видишь? – простодушно стал объяснять я. – Если бы поблизости были ящеры, они, во-первых, были бы видны на экране. Во-вторых, эта стая рыб…

Гидеон с недоумением посмотрел на меня, а потом покачал головой.

– Смотри сюда, Джим!

Взявшись за ручки настройки сонара, он сфокусировал изображение.

– Вот здесь, – он показал пальцем, – прямо перед тобой. Это ящеры! Я думаю, их не меньше двух сотен. На этом старом мониторе они кажутся рыбешками. Они еще далеко, но это они!

Я не мог поверить своим глазам. Да, действительно, это были ящеры – десятки, даже сотни чудовищ! Приглядевшись внимательнее, я заметил, что среди «рыбок» движется какой-то инородный объект. Это был не ящер, это было кое-что более опасное… Я указал на объект Гидеону и Дэвиду.

– Ты прав, Джим, – сказал Дэвид. – Это «Касатка». Они выжидают… Но долго ждать они не будут.

Они ждали еще пять минут.

Затем мы увидели, как от силуэта «Касатки» отделилась яркая капля и устремилась к нам. Еще одна ракета!

Через пару секунд подводный купол вновь содрогнулся от взрыва. Но еще до этого Гидеон прыгнул на сиденье оператора пусковой установки и, крутя одной рукой штурвальное колесо, а другой регулируя настройку сонара, нацелил ракету на приближающийся крейсер. Тут же его палец нажал на спусковую кнопку.

Раздалось оглушительное стаккато, главная часть пусковой установки задрожала – и шесть ракет устремились к цели.

Экран сонара тревожно замерцал, реагируя на ударную волну. Когда изображение на нем вновь стало четким, мы увидели силуэт «Касатки», а вокруг него – целый табун ящеров.

– Конечно, недолет, – сокрушенно вздохнул Гидеон. – Но нас они тоже не достают, хотя и бьют более мощными ракетами. А так, по крайней мере, мы будем держать их на безопасном расстоянии.

Он посмотрел на пустой барабан пусковой установки.

– Джим, Дэвид! Сделайте одолжение, зарядите новыми ракетами. А я буду держать палец на кнопке – на тот случай, если Тренчер и его друзья решатся прыгнуть вперед.

Мы не заставили Гидеона повторять дважды. Ракет, аккуратно разложенных на специальных стеллажах, в башне было не так уж много. Мы загрузили барабан и с беспокойством оглядели сократившиеся запасы.

– Ракет не так уж много, – вздохнул Дэвид. – Гидеон, ты справишься здесь один? Мы с Джимом сходим на оружейный склад и поднимем еще несколько штук…

– Все будет в порядке! – улыбнулся Гидеон. – Но не исчезайте надолго. Я чувствую, что очень скоро начнется хорошая перестрелка!

Но атаки все не было.

Мы с Дэвидом организовали подноску ракет. Кроме нас в этом деле участвовали Боб, Лэдди и Роджер. За один раз можно было принести три ракеты; каждый из нас сходил три раза.

А атаки все не было…

Когда Дэвид и Боб в четвертый раз поднялись в орудийную башню, у них в руках почему-то оказалось по одной ракете. У Дэвида было бледное, растерянное лицо.

– Ракет больше нет! – взволнованно сказал он. – Когда амфибии начали мятеж, они не забыли и про оружейный склад.

Мы быстро подсчитали свои боевые запасы: семьдесят пять ракет.

А для одного залпа их требовалось полдюжины!

В центре управления базой мы провели короткий военный совет. Экраны телемониторов с нескольких точек показывали нам подводную гору и морское дно возле нее.

«Касатка» оставалась на прежнем месте – грозная, выжидающая. Она время от времени выпускала ракеты по подводной крепости, но те не наносили нам никакого вреда. Ящеры, сбившиеся косяками, тоже ждали, опасаясь подходить на расстояние выстрела.

– У рептилий начинается сезон размножения, – пояснил Дэвид. – По-видимому, уже миллионы лет из года в год повторяется один и тот же странный ритуал. Они собираются в стаи и часами плавают у подножия горы. Потом неожиданно один из них устремляется к пещерам, где они откладывают яйца. И все остальные бросаются за ним.

Дэвид закрыл глаза. Я мог представить, какие картины возникают в его воображении: табуны ящеров плывут вдоль склона горы, надвигаясь на подводный купол. Эту лавину направляет сидящий в «Касатке» Джо Тренчер и в то же время разрушает купол ракетами.

Без сомнения, купол из иденитовой брони был очень прочным. Но каждая из рептилий по своим размерам не уступала киту. Живой таран весом в двадцать – тридцать тонн мог нанести ощутимый удар любой сверхпрочной постройке. А если таких таранов будет сто, двести, триста? А если учесть, что свойства иденитового покрытия поддерживаются благодаря энергии, распространяющейся по цепи из хрупких электронных компонентов? Достаточно на какую-то долю секунды обесточить цепь – и огромный купол будет расплющен давлением воды. Тогда всех нас, вместе с его обломками, вдавит в черный ил…

Слово взял Боб Эсков.

– По-моему, все уже ясно, – сказал он и посмотрел на Дэвида. – Ящеров можно остановить ракетами, но у нас только семьдесят пять ракет, а ящеров – сотни. К тому же мы ничего не сделаем с «Касаткой», она просто не подойдет на расстояние выстрела. Нам остается только одно…

– Он прав, Дэвид, – вздохнув, подтвердил я. – Ты должен заключить мир с амфибиями.

Дэвид недоуменно поднял брови.

– Заключить с ними мир? Но это невозможно! Это мог бы сделать только отец, но вы видели, в каком состоянии его психика. Амфибии живут по своим, особым правилам. Они беспрекословно подчиняются своему вождю. Сейчас они признают только власть Джо Тренчера. Когда-то Джо был слугой моего отца. Я не могу сказать, что отец был всегда прав. У него нелегкий характер. Он всегда был одержим какой-то идеей и стремился подчинить этой идее всех окружающих. Зачастую он был слишком суров, даже жесток. Поэтому племя Джо Тренчера и подняло мятеж.

Но хотя они и выступили против отца, он по-прежнему пользуется у них огромным уважением. Если бы он начал мирные переговоры, это дало бы результат. Но отец не пойдет на них. Ни разумом, ни душой он не приемлет такого решения…

Я внимательно слушал Дэвида, и тут мне в голову пришла одна мысль.

– Послушай, Дэвид, но ведь раньше у вас тоже бывало такое! Я имею в виду не восстание амфибий, а сезон размножения ящеров. Что вы делали, когда они собирались в стадо и плыли к своим пещерам? Ведь тогда ящеры тоже могли повредить купол?

– Тогда с ними управлялись погонщики-амфибии, – со вздохом объяснил Дэвид. – Дюжина таких погонщиков брала фонари и гонги и вставала на пути табуна. Свет фонарей и звуки гонга заставляли ящеров обходить купол стороной. Но мы все равно не раз оказывались в критической ситуации. Отцу нельзя было строить базу в этом месте. Всему виной его упрямство… В общем, без помощи амфибий справиться с ящерами невозможно.

Гул нового взрыва заставил нас прекратить дискуссию.

«Касатка» выпустила еще две ракеты – и тут же послышался шестикратный ответ Гидеона. Мы вгляделись в экраны телемониторов.

Косяки ящеров прекратили свое медленное бесцельное дрейфование. Группа из нескольких рептилий стрелой рванулась вперед, в ущелье. Десятки других последовали за ними.

А потом, сияя иденитовым корпусом и не прекращая ракетных залпов, вперед двинулась «Касатка».

19
ПОДВОДНОЕ РОДЕО

К куполу неслись все новые и новые ракеты, он содрогался как при землетрясении. Гидеон стрелял – точно, расчетливо, но все-таки без надежд на успех. Ему удалось привести ящеров в замешательство. Передовая группа морских исполинов получила жестокий удар и с потерями повернула обратно. Через некоторое время из основного табуна выдвинулись другие лидеры, но их быстро рассеял новый залп.

Ящеры повторили свою попытку и в третий, и в четвертый раз.

Гидеон бил без промаха. Но даже самый приблизительный подсчет показывал, что ракеты на исходе.

Я представил ведущего отчаянный бой Гидеона и почувствовал угрызения совести. Я по своей воле попал в эту заваруху, а его надо было оставить в покое.

Но у меня не было времени на переживания. Мы не могли сидеть сложа руки.

У Дэвида возникла отчаянная идея: до предела зарядить аккумуляторы наших скафандров, наполнить кислородом акваланги и, прихватив гонги, выйти из-под купола. С помощью света и шума мы могли повернуть вспять табуны ящеров.

У нас были ничтожные шансы на успех. Более многочисленные и умелые амфибии едва ли дали бы ящерам отступить: они погнали бы их прямо на нас. Тридцатитонные рептилии запрудили бы все ущелье и размазали нас по его стенам.

Но у нас не было другого выхода.

Джейсон Крэкен, как лунатик, бродил по гостиной, что-то бессвязно бормоча себе под нос. Гидеон и Роджер держали оборону в орудийной башне. Выйти в океан могли пятеро – Дэвид, Маэва, Лэдди, Боб и я.

Но Боб Эсков куда-то пропал.

Ситуация осложнялась с каждой минутой.. Пол под нашими ногами ходил ходуном. Дэвид подошел к баллону с кислородом и в отчаянии всплеснул руками:

– Там пусто! Мы можем рассчитывать только на то, что есть в аквалангах. Лэдди, сколько мы продержимся?

Лэдди Энджел быстро проверил акваланги и тяжело вздохнул:

– Дела плохи, мой друг Дэвид. Кислорода очень мало. Этого достаточно, чтобы дойти до ущелья и начать шумовую атаку. Правда… – он помолчал, – я рассчитывал так, как нас учили в академии: сколько кубиков кислорода – столько секунд нормального дыхания. Но я не уверен, что этот расчет пригоден для нашей ситуации. Ведь мы будем прыгать, бить в гонги, размахивать руками, как болельщики на футбольном матче. Я сомневаюсь, что для этого нам потребуется столько же воздуха, сколько расходуется при спокойной прогулке по морскому дну!

– А энергия? – нахмурившись, спросил Дэвид. Это было уже по моей части. Я посмотрел на индикаторы поставленных на зарядку батарей.

– Они еще недостаточно зарядились. Но для двадцатиминутной вылазки их должно хватать. Такой заряд сохранит свойства иденитовой оболочки по крайней мере в два раза дольше.

Дэвид задумался, а потом решительно взмахнул рукой:

– У нас нет другого выхода. Если этот план не сработает…

Он не закончил фразу, но мы и без него знали, что ждет нас в случае неудачного исхода операции.

При недостатке кислорода и энергии мы не могли провести на дне океана ни одной лишней секунды. Поэтому нам пришлось остаться в центре управления базой и ждать, пока стихнет перестрелка. Вглядываясь в телеэкраны, мы с тяжелым сердцем ожидали начала решительного наступления. Того наступления, которое не сможет сдержать своими ракетами Гидеон.

Мы почти не разговаривали. Слова в этой ситуации были лишними. Но меня не переставал тревожить один вопрос: где Эсков?

– Дэвид, – не выдержал я, – Боба слишком долго нет. Ты считаешь, мы сможем обойтись без него?

Дэвид, недовольно хмурясь, посмотрел на экран.

– Он пошел искать баллоны с кислородом – хотя я сказал ему, что баллонов больше нет. Наверное, кому-то из нас надо пойти за ним.

Он повернулся к молчаливо стоявшей Маэве. Ей единственной можно было позавидовать: если ящеры прорвут наш ненадежный заслон и разрушат купол, она, по крайней мере, останется в живых!

Да нет! Я сразу же вспомнил, какую ненависть испытывает Джо Тренчер к Крэкену и его союзникам. Значит, и ее ожидала незавидная участь. Конечно, Тренчер будет особенно жесток к тем своим соплеменникам, которые примут сторону Крэкена.

– Маэва! – обратился к девушке Дэвид. – Попробуй разыскать Эскова.

Она утвердительно кивнула и, тяжело дыша, пошла к двери. Но не успела она открыть дверь, как на пороге появился Боб.

Мы встретили его удивленными взглядами: он втащил в комнату большой желтый металлический цилиндр толщиной с хорошее бревно и высотой в человеческий рост. На цилиндре черными буквами было написано:

«Аварийный глубоководный комплект. Содержимое: четырехместный плот, спасательное и сигнальное оборудование. Запас прочности иденитового покрытия соответствует глубине 5000 метров».

– И что ты собираешься с ним делать? – поинтересовался я.

– Мы можем… – Боб с трудом перевел дух, – подняться на нем к радиоляриям! Я имею в виду…

– Что?

Он запнулся, радостный блеск в его глазах померк.

– Я имею в виду… Если двое из нас поднимутся на поверхность, то можно будет вызвать на помощь флот. У нас появится возможность…

Он продолжал говорить, а я, ничего не понимая, смотрел на него. Вел он себя как-то странно. Может быть, его психика не выдержала всей драматичности ситуации? Я слышал, как Эсков сказал что-то про радиолярии – а ведь именно это слово он повторял в бреду, когда его затащила в шлюз подводной базы Маэва.

Но, судя по его внешнему виду, он был вполне здоров.

– Подожди, Боб! – прервал его Дэвид. – Это хорошая идея, конечно, если забыть про два обстоятельства. Во-первых, мы находимся слишком далеко от судоходных линий. Здесь ты едва ли встретишь какой-то корабль, который может прийти на помощь…

Боб раскрыл рот, собираясь что-то возразить, но Дэвид продолжил:

– …И что еще более важно – у нас очень мало времени. Я согласен, что на таком плоту вполне можно подняться на поверхность. Но на это потребуется по крайней мере десять минут – даже с учетом того, что ты полетишь вверх со скоростью тридцать – сорок километров в час и сумеешь при этом удержаться на нем…

Он посмотрел на экран сонара.

– А у нас, скорее всего, этих десяти минут не будет!

Дэвид был прав. У нас не было десяти минут. У нас не было даже десяти секунд.

В динамиках внутренней связи раздался щелчок, а потом взволнованный голос Гидеона:

– Дело плохо, ребята! Они пошли в решительную атаку!

По правде сказать, мы не нуждались в его предупреждении. На экране монитора было хорошо видно, как ящеры устремились вперед – не два и не три, как раньше, а весь бессчетный табун!

Мы впятером вошли в переходный шлюз. Через несколько секунд туда вступил океан.

На такой глубине вода не била струей через впускной клапан. Она образовывала ревущую пелену, которая слепила и сбивала нас с ног. Это был дикий белый смерч, он едва не разорвал наши скафандры.

Наконец эта буря стихла. Но, шагнув на склон подводной горы, – мы оказались лицом к лицу с другой яростной стихией – лавиной исполинских ящеров.

Эти минуты показались мне вечностью. Мы впятером растянулись в цепочку и приготовились к отражению атаки. Кроме фонарей и гонгов у нас еще были маленькие ручные гранаты – Дэвид нашел их среди старых боеприпасов. Они были слишком малы для того, чтобы серьезно ранить ящера, но производили достаточно много шума.

Ящеры двигались одним огромным табуном. По-моему, их были тысячи. Они покрыли весь склон, как пчелы покрывают луг с цветущим клевером. Казалось невероятным, что мы впятером, с нашими смешными средствами борьбы, сможем остановить эту лавину.

Но мы попробовали.

Разом включив фонари на шлемах скафандров, мы бросили гранаты. Потом наступил черед медных гонгов. Низкий густой звон, умножаемый и преломляемый толщей воды, стал раскатываться по впадине.

И это подействовало.

Мне кажется, не будь за ними «погонщиков», чудовища вообще скрылись бы из виду. Но в то время, когда мы поворачивали ящеров назад, погонщики-амфибии так же усердно гнали их вперед. Не меньше десятка соплеменников Джо Тренчера, вооруженных заостренными шестами, сидели верхом на рептилиях и принуждали их плыть вверх по ущелью. Другие амфибии следовали за табуном, производя не меньше шума, чем мы с нашими гранатами и гонгами. Огромное стадо было охвачено паникой…

По-моему, это продолжалось целую вечность. А я все сильнее ощущал сонливость и головокружение. В моем акваланге кончался кислород.

Изо всех сил стараясь на потерять сознание, я стал осматриваться по сторонам. Недалеко от меня, как безумные подводные паяцы, колотили в свои гонги Дэвид и Маэва. Немного ниже по склону, возле светящихся зарослей, прыгал и размахивал руками Лэдди Энджел. Он сумел обратить в бегство двух ящеров, ближе других подплывших к куполу. Бледный синеватый свет купола позволял достаточно хорошо обозревать окрестности. Но я так и не увидел Боба Эскова.

Я напрасно напрягал уставшие глаза.

Если бы не державший меня скафандр, я бы повалился на дно. Должно быть, запас кислорода в моем акваланге кончился раньше, чем мы рассчитывали. Кашляя и напрягая слезящиеся глаза, я попытался не упускать из виду круглый голубой купол, который почему-то становится все меньше и меньше.

Я с трудом сделал шаг к нему. Потом еще один. Но он был невероятно далеко.

20
«МОЛЛЮСКИ СОЗРЕЛИ!»

В нескольких метрах от купола я стал медленно оседать на дно. Несмотря на жесткий, поддерживающий тело скафандр, у меня не было сил стоять на ногах.

Перед глазами все плыло, теряло привычные очертания. Я знал, что мой кислород на исходе. Я мог продержаться еще несколько минут – возможно, даже четверть часа, но при этом я не был способен двигаться. Ведь любое движение требует гораздо больших затрат кислорода.

Для меня все стало предельно ясно. Я буду лежать на дне, потом усну. А через несколько минут я умру, отравленный тем углекислым газом, который сам выдыхаю…

Хотя, может быть, еще до этого выйдет из строя иденитовая оболочка моего скафандра и давление превратит меня в бесформенную массу.

Все это было настолько просто и ясно, что я даже не волновался.

Потом вокруг меня стало твориться что-то странное. Приглядываясь, я поднял голову. Передо мной была какая-то узкая металлическая пещера, и по ней двигался кто-то с ярко-желтой головой и таким же желтым телом.

Чтобы лучше видеть, я резко встряхнул головой.

Пещера превратилась в переходный шлюз подводной базы. Странный уродец с желтой головой обернулся в Боба Эскова в скафандре. Боб тащил тот самый желтый цилиндр, который он нашел где-то на складе.

Я все так же безразлично и отрешенно подумал, что он очень вовремя оказался здесь. Но в общем-то мне было все равно. Меня охватывала непреодолимая сонливость – своего рода глубинное опьянение, вызванное не давлением глубины, а нехваткой кислорода. Сейчас для меня ничто в мире не имело значения.

Неожиданно Боб потащил меня куда-то.

Это тоже не имело значения, но он нарушил мое приятное состояние покоя. На секунду ко мне приблизилось его скрытое за прозрачным щитком лицо – большое и расплывчатое. Махая рукой, он стал подавать мне какие-то непонятные знаки, – словно что-то рубил.

Я смотрел на него, раздраженный и ничего не понимающий. Рубить? Что он имел ввиду?

Оглянувшись, назад, я увидел, что он показывает на желтый цилиндр, на то место, где к плавучей платформе крепится груз. Задача была в том, чтобы отсоединить груз – тогда буй устремится к поверхности, увлекая вместе с собой спасаемых людей.

Видимо, об этом и просил меня Боб: я должен был отсоединить груз.

Я нехотя надавил на размыкающую собачку. Тяжелый конец цилиндра ушел вниз, а плавучая платформа взмыла вместе с нами к поверхности.

Мы летели со скоростью пушечного ядра. У меня на мгновение потемнело в глазах. Потом я увидел, как мимо промелькнула черная скала и светящийся голубоватый купол – и тут же все смешалось. Слабеющий серый свет сменился непроглядной тьмой. Потом мне показалось, что я вижу странные яркие огни – они были похожи на сияющие глаза. Они возникли откуда-то сверху и так же быстро исчезли в глубине под нами.

Дышать становилось все труднее.

Я слышал звуки, с которыми воздух вырывался из моего рта. Это были тяжелые, прерывающиеся хрипы – так дышала после долгого пребывания на воздухе Маэва. Так дышит умирающий человек… При каждом вдохе мне обжигало легкие. Нестерпимо болела голова, в висках стучала кровь. Перед глазами плясали огненные круги, они то приближались, то уходили в темноту.

А потом мы неожиданно всплыли на поверхность.

Странно, но это произошло ночью.

Я почему-то упустил из виду, что на поверхности сейчас ночь. Мы отодвинули забрала шлемов и с жадностью вдохнули свежий, сырой ночной воздух. Я с таким восхищением смотрел на звезды, словно впервые в жизни увидел ночное небо. Удивительно!

Но еще более удивительным было то, что мы остались в живых.

Свежий воздух подействовал на меня как мощный стимулирующий препарат. Я кашлял, захлебывался и, если бы не держался за трос буя, наверняка ушел бы под воду и снова оказался в черной пучине впадины Тонга.

Рядом послышался резкий щелчок. Это Боб, который чувствовал себя едва ли лучше, потянул за рычаг, открывающий спасательный комплект..

Мерцание иденитовой пленки, покрывающей желтый цилиндр, погасло. Хлопнув, слетела предохранительная крышка, и на поверхности воды с тихим шипением стал расправляться пластиковый плот.

Мы не без труда забрались внутрь, сняли шлемы и в изнеможении улеглись на пластиковое покрытие.

Высокая тихоокеанская зыбь равномерно покачивала плот. Мы то опускались в ложбину между водяными стенами, то взлетали вверх, на гребень покатого темного холма. Плот легонько скрипел и потрескивал, об его пластиковое днище бились волны. Слушая эти негромкие звуки, к которым примешивалось наше собственное дыхание, было трудно представить, что глубоко под водой в это время идет ожесточенный бой.

Боб, конечно, помнил об этом. Но я не успел прийти в себя и поговорить с ним о том, как это мы покинули поле боя.

Лежать, растянувшись на плоту, и смотреть на яркие тропические звезды, которые я уже не чаял увидеть, было приятно. Но, хотя у меня по-прежнему саднило горло и легкие, я все же заставил себя сесть и посмотрел, что делает Боб. Он сидел на корточках у края плота и распечатывал герметический контейнер с аптечкой, сухим пайком и радиопередатчиком.

В тот момент, когда я взглянул на него, он уже начал собирать передатчик.

– Боб… – По моему горлу словно прошлись наждаком – я замолчал и откашлялся. – Боб, объясни мне, в чем дело? Ты как-то странно ведешь себя…

– Подожди, Джим!

– Мы не можем ждать! Разве ты не понимаешь, что наши товарищи находятся сейчас между жизнью и смертью? Мы с тобой удрали, а они сражаются с ящерами!

– Прошу тебя, Джим, доверься мне! Довериться! Хотя, честно говоря, мне ничего другого и не оставалось. От событий, происходящих на дне впадины Тонга, я был отрезан так же решительно и бесповоротно, как от Луны. Чтобы подняться на поверхность океана, нам потребовалось всего десять минут, но вернуться обратно мы уже не могли. Даже если бы в моем акваланге был кислород, а батарея питала иденитовую оболочку скафандра энергией, что бы я мог сделать? Нырнуть с плота и опускаться на дно? Да, но я достиг бы этого дна за много километров от подводного замка Джейсона Крэкена. По пути на поверхность нас уводило в сторону течением, при погружении оно тоже несло бы меня, как щепку, но совсем в другую сторону.

Довериться Бобу… Это было нелегко, но у меня не было выхода.

– Ну, хорошо. – Я снова откашлялся. – Теперь, когда мы вернемся в академию – если мы, конечно, вернемся туда, – я обязательно доложу инструктору Блаймэну, что ты выполнил норматив по погружению на глубину шесть километров.

Боб улыбнулся и продолжил возиться с передатчиком.

Сигнал 803, подаваемый этим, устройством, мог быть одновременно принят радиостанциями и сонарами подводных лодок. Из-за того, что большая часть флота в наши дни ушла под воду, сонарная связь была более надежной, но у нее был сравнительно небольшой радиус действия. Надводных кораблей было значительно меньше, зато их радиостанции могли принять сигнал за тысячи миль отсюда, а потом ретранслировать его с помощью радиобуя ближайшему к нам подводному судну.

Я подполз поближе и стал смотреть, что делает Боб.

Он вынул из передатчика магнитную пленку с записью сигнала бедствия…

Пока я соображал, зачем он это делает, он включил передатчик и начал передавать сообщение.

– Диатома – радиолярии! Диатома – радиолярии!

Это была какая-то ахинея. Что-то похожее он говорил на глубине, когда бредил. Теперь он говорил то же самое в микрофон передатчика – кому? С какой целью?

– Диатома – радиолярии! – еще и еще раз повторял он. – Диатома – радиолярии! Моллюски созрели! Повторяю, моллюски созрели! Радиолярия, спеши!

Я откинулся на бортик плота. Я не верил собственным ушам.

На шестикилометровой глубине наши товарищи вели неравный бой. А здесь, на поверхности, мой друг Боб Эсков сходил с ума – точно так же, как старый Джейсон Крэкен.

Я забыл, что внешность бывает обманчива.

Я по-прежнему сидел на сыром, скользком плоту и смотрел на Боба. Но теперь я, кажется, начал понимать, в чем дело.

Боб тоже взглянул на меня и вопросительно поднял брови.

– Привет, диатома! – сказал я.

Он на секунду задумался, а потом на его лице появилась улыбка.

– Значит, ты догадался!

– Прямо скажем, не сразу. Но ты прав. Я думаю, я тебя раскрыл. – Я глубоко вздохнул. – Диатома – это ведь твой позывной, правильно? А радиолярия – это позывной подводного флота Соединенных Штатов. Значит, ты, Боб, выполнял их задание? Ты отправился со мной не ради забавы и не для того, чтобы помочь мне отплатить долг чести Крэкенам. Просто ты получил такой приказ. Я прав?

– В общем, да, – кивнул Эсков.

В это было нелегко поверить.

Зато теперь я нашел ответ на множество загадочных вопросов. Я вспомнил про его таинственные исчезновения во время учебы – я наивно думал, что он готовится к подводному марафону, а он в это время писал донесения в штаб флота! Когда он не мог дать слово Дэвиду Крэкену, что будет держать рот на замке, он имел в виду свой служебный долг. И, наконец, самое важное – когда мне показалось, что он дезертировал, бросив наших товарищей на произвол судьбы, он отправился вызывать на помощь флот!

– Наверное, мне надо извиниться перед тобой, – сказал я. – Честно говоря, я думал…

– Джим, не важно, что ты думал, – перебил меня Эсков. – Мне жаль, что я не мог открыть тебе всю правду раньше. Но у меня был приказ…

– Да забудь ты про это! – теперь уже я перебил его. – Лучше скажи, что будет дальше?

Он с задумчивым видом посмотрел на темную воду.

– Я надеюсь, что мы все сделали вовремя. «Моллюски созрели» – это наш сигнал бедствия. Он означает, что сражение на дне впадины началось. Флот должен находиться где-то неподалеку и ждать сигнала. Приняв этот сигнал, корабли сразу придут сюда…

Неожиданно Боб замолчал и продолжил уже другим тоном:

– Они должны прийти сюда, забрать нас и опуститься во впадину. Ты понимаешь, в штабе, флота знали о том, что здесь творится. Но они не могли вмешиваться до тех пор, пока против нас не применили насилие. Мы, Джим, сработали очень четко. Мятежники прибегли к насилию. Теперь главное, чтобы флот не опоздал!

– Мне хотелось… – начал говорить я, но запнулся на середине этой фразы и даже забыл, чего же мне хотелось.

В волнах неподалеку от нас показалось что-то светлое. Это «что-то» стремительно приближалось.

– Смотри, Боб! – закричал я.

По черной воде двигалось голубоватое светящееся пятно. Оно становилось все ярче и наконец приобрело очертания длинного корпуса подводной лодки, на удивление знакомой. Вскоре подводное судно всплыло в нескольких метрах от нас.

– Они успели! – закричал я. – Боб, они успели!

Он долго смотрел на всплывшую субмарину, потом перевел взгляд на меня.

– Мне надо было отключить связь по сонару, – медленно сказал он. – Они перехватили сигнал.

– Да о чем ты говоришь! – удивился я. – Ты ведь хотел, чтобы сюда пришел корабль?..

Уже сказав это, я понял, что ошибся. Жестоко ошибся!

В том, что длинный изящный корпус этого корабля показался мне знакомым, не было ничего странного. Слова Боба подтвердили мое предположение.