Текст книги "Путь к Дюне"

Хороший бригадир направляет работу своих людей и добивается наилучшего ее исполнения. Хороший экипаж беспрекословно следует приказу и работает на пределе своих способностей. В данном случае мы не преуспели ни в том, ни в другом.

Гарни Холлик. «Донесение о происшествии»

Поужинав в своем временном лагере, усталые рабочие выпили по порции меланжевого пива и принялись рассказывать друг другу всякие истории. В походной столовой висел тяжелый, пропитавший все коричный запах специи.

Хотя люди находились здесь, вдали от Картага, уже много недель, в течение которых они были оторваны от своих домов и семей, рабочие, в большинстве, были довольны своим положением и условиями труда. Новый повар нашел способ улучшить вкусовые качества консервированных продуктов (хотя и ворчал беспрерывно по поводу плачевности своего нынешнего положения); к тому же каждый рабочий получал теперь удвоенный рацион воды. Даже женщины легкого поведения были рады оказывать свои услуги местным пленникам, так как знали, что на их счетах лежат солидные суммы, которые здесь было просто некуда тратить. Хотя многие из этих женщин были – по объективным меркам – не более чем высушенные солнцем мегеры и не отличались привлекательностью, рабочие не жаловались.

Но не все. Под спудом продолжало таиться недовольство.

Однажды вечером, когда Гарни по своему обыкновению играл на бализете в большой палатке, служившей рабочим столовой, люди отдыхали – одни дремали, другие проигрывали друг другу в кости и карты порции специи. Музыка развлекала людей, а придворный шут и певец Линкама получал непритворное удовольствие от того, что каждый вечер находил себе благодарных слушателей.

– Брось-ка сюда свой бализет. Его надо как следует настроить, – с презрительным смешком произнес вдруг один из освобожденных, Найл Рев. – Я, пожалуй, наступлю на него ногой, может, начнет лучше играть.

Несколько человек рассмеялись. Кто-то посоветовал Реву заткнуться.

Гарни заставил себя отнестись к дерзкой реплике, как к шутке, хотя язвительный и резкий тон не располагал к веселью.

– Может быть, мне так же настроить и тебя?

Рев налил себе еще крепкого пива из крана, укрепленного на столе. Когда Гарни снова заиграл, разозленный рабочий движением руки смел со стола кружки с пивом. Другие начали дружно ругать его за столь небрежное отношение к воде.

– Это место – не более чем тюрьма! Я – свободный человек, будьте вы все прокляты! Своими бонусами я уже давно заработал на обратный билет до дома, но меня держат здесь и не отпускают с этой чертовой планеты! Месяцами не отпускают! Пусть провалятся в ад Линкам и все его тайны. Он не имеет права обращаться с нами, как с заключенными. – Он яростным взглядом окинул своих товарищей и снова возбужденно закричал, обращаясь к ним: – Они не имеют права держать нас здесь, ребята! Все, кто хочет вернуться в Картаг, за мной!

Он бросился к герметичной двери, не пропускавшей пары воды, распахнул ее и направился к огороженной посадочной площадке, на которой стояли орниджеты и подъемники. Некоторые рабочие лишь рассмеялись этой выходке, но полдюжины горняков последовали за Ревом в душную знойную ночь. Крупные бонусы, которые они получали за добычу специи, не имели в их глазах никакой цены, если на них было невозможно покинуть планету – или, на худой конец, спустить их в увеселительных заведениях Картага.

Быстрым шагом Гарни последовал за Ревом. Певец вышел на улицу, и в лицо ему ударил нестерпимо горячий воздух. Расшвыряв несколько пьяных рабочих, пошедших с Ревом, Гарни бросился к взбешенному зачинщику. Движения Холлика были неумолимы, как горная лавина. Он схватил Рева в тот момент, когда он начал взбираться на борт орниджета, и мощным ударом повалил буяна на песок.

Из столовой, потешаясь над Ревом и подбадривая Гарни, вывалилась ватага добытчиков, отпуская оскорбительные замечания по поводу освобожденного. Однако горстка рабочих, ворча, встала на сторону Рева. Две потасканные проститутки с равнодушными лицами взирали на происходящее, что, впрочем, не производило на них ровно никакого впечатления.

Рев, пошатываясь, встал на ноги и вдруг с неожиданной быстротой извлек из кармана ультразвуковой нож, лезвие которого зловеще блеснуло в скудном лагерном освещении.

Гарни отступил на один шаг.

– О, так тебе вздумалось поиграть? – Он извлек свой кинжал, нажал кнопку на рукоятке, и клинок стал острее алмазной бритвы. – Со мной?!

Гарни взмахнул рукой, и клинок описал в воздухе сверкающую дугу. Рев с преувеличенной быстротой попытался отбить удар, но Гарни изменил направление движения, перехватил кинжал и, ударив освобожденного по руке, сломал ему кости. Рев вскрикнул, и нож вывалился из его руки на песок.

– Хватит на сегодня этого вздора, – сказал Гарни, пряча кинжал в ножны.

В этот момент кто-то нанес Гарни удар по голове сзади. Он упал, стукнувшись о вымощенную металлическими плитами площадку. Он услышал голоса, чей-то крик – и последнее, что он успел увидеть, – была обутая в тяжелый ботинок нога, нацеленная ему в лоб…

Гарни очнулся от зверской головной боли. Боль внутри черепа пульсировала и билась, в ушах стоял неумолчный звон, и Гарни стоило немалых трудов сосредоточить взгляд и различить над собой участливые глаза доктора Каллингтона Юэ.

– О, вы нас всех изрядно напугали, дружище, – сказал старый военный хирург.

– Что вы здесь делаете? – спросил Гарни, зная, что врач не может находиться на базе, так как не посвящен в тайны добычи специи. – Вы не должны находиться здесь.

– Так позаботьтесь о том, чтобы мне не пришлось снова приезжать сюда. Когда мы получили сообщение из лагеря о том, что вы находитесь без сознания уже несколько часов, кавалер Линкам направил меня сюда. Ваши люди очень тревожились за вас!

– За исключением тех, кто дал мне по голове, – простонал Гарни.

– Ну, знаете, в семье не без урода. Большинство ваших рабочих – славные и добрые ребята. Когда я приехал, они топтались вокруг вас, как толпа хлопочущих, хотя и бестолковых сиделок. – Хирург положил на рассеченный лоб Гарни тампон, смоченный какой-то едко пахнувшей жидкостью. – И это хорошо, что я приехал. Вы рисковали так и остаться навсегда в коме, если бы я не ввел вам нужных лекарств.

Гарни застонал громче.

– Доктор, вы не захватили с собой чего-нибудь болеутоляющего? А, дружище?

Врач щелкнул языком.

– Вы уже и так получили полную дозу. Думаю, что головная боль покажется вам сущим пустяком после того, как вы получите добрую выволочку от кавалера Линкама за то, что не можете как следует руководить своими рабочими.

Все еще наполовину оглушенный, Гарни пробормотал:

– Что случилось?

– Некоторые ваши рабочие завладели орниджетом и самовольно прилетели в Картаг. К счастью, предупреждение из лагеря пришло вовремя, и люди генерала Туека перехватили их во время посадки. Шайка пьяниц!

– Они успели с кем-то поговорить? – Встревоженный Гарни попытался сесть, но хирург мягко уложил его на спину.

– Не волнуйтесь. Туек посадил их под арест. Так что ваши секреты целы.

Когда весь мир вокруг сух, как пыль, достаточно бывает и простого воспоминания о красоте.

Дороти Мейпс. «Жизнь наложницы»

Население Картага, месяцами не видевшее добывавших где-то в пустыне специю рабочих, глухо волновалось. Город полнился слухами, люди злились, возлагая вину на Линкама. Видя лишь скудные партии меланжа, доставляемые в город, и ничего не зная о тайных складах и замаскированных силосных ямах, люди чувствовали не надежду, а всевозраставшую ярость и озлобление.

Хотя Найл Рев и его приятели-беглецы были схвачены в момент приземления, дикие россказни о невольничьих лагерях каким-то образом просочилась в народ. Начали ходить слухи и о невероятной роскоши Дома Линкамов. Джесси продолжал бесплатно раздавать воду, и запасы ее в доме правителя казались неисчерпаемыми. Люди по этому поводу предались подозрительности, вместо того чтобы испытывать человеческую благодарность.

Несомненно раззадоренные тайными агентами Хосканнера недовольные собрались перед домом правителя, подогретые новым необоснованным слухом. Казалось, что у этой группы не было вожака, что делало людей еще более опасными. Они потребовали, чтобы им разрешили войти внутрь. В руках недовольных виднелось самодельное оружие, и генералу Туеку, который планировал возможную оборону дома, пришлось снять кордон солдат, охранявших имперский корабль с советником Бауэрсом на борту.

Джесси кипел от гнева. Сколько хосканнеровских агентов сейчас выскальзывает из корабля и проникает в Картаг, растворяясь среди населения? Они очень долго находились запертыми на борту, и было бы верхом глупости с их стороны не использовать такой шанс. А неблагодарное городское население, без сомнения, будет всячески помогать им – будь то намеренно или нет.

Кавалер Линкам смотрел через окно на лица людей из толпы и проникался точно таким же гневом, которым была заряжена толпа. Понимают ли они, что сейчас поставлено на карту?

– Я уже распределил все наши запасы воды, Эсмар, и из наших собственных запасов специи оплатил доставку дополнительных галлонов воды. Я удвоил им рацион, дал им все, в чем они нуждались. Но они не испытывают жажду – они чувствуют себя несчастными. – Он с отвращением поморщился. – Их ничто не может удовлетворить. Они вечно всем недовольны.

Туек, помрачнев, ответил:

– Иногда обвинения заглушают самую добрую волю, милорд. Если жаждущему человеку сегодня дать воды, то завтра он потребует еще. Их память избирательна, но может ли кто-нибудь из них сказать, что сейчас их жизнь хуже того, чем она была при Хосканнере?

– Если бы я дал им целый океан, они все равно продолжали бы жаловаться. Сейчас страдают от жажды только те, кто проиграл в карты или потерял свою долю воды. Я проявил верх щедрости, стараясь купить их хорошее отношение. Я хотел стать для них таким же благородным правителем, каким я был для народа Каталана. Но им здесь плевать на мою щедрость.

В первых рядах заголосила какая-то лавочница:

– Мы хотим посмотреть на вашу роскошную оранжерею! Мы знаем, что она есть в доме.

– Там растут кустарники и цветы! – завопила еще одна женщина. – Как вы смеете лить воду на цветочки, когда у нас от жажды потрескались глотки?!

Начальник службы безопасности был озадачен и смущен. Он обернулся к Джесси.

– Оранжерея? Откуда возник этот нелепый слух? Резиденты Хосканнера сеют недовольство, бередят старые раны. – Жестом Туек приказал солдатам выступить вперед и поднять оружие на изготовку.

Джесси побледнел.

– Здесь есть оранжерея, ее оставил здесь Вальдемар. Я думал, что о ней не знает никто… кроме Дороти и меня.

Туек прищурился, добавив эти сведения к своим подозрениям.

– Значит, она была одной из тех немногих, кто знал… а теперь информация просочилась в толпу?

– Прекратите, Эсмар, – вспылил Джесси.

Подталкиваемые находившимися позади провокаторами, передние ряды поднялись на несколько ступенек по лестнице, ведущей ко входу.

– Мы можем ворваться внутрь!

– Остановитесь, или мои люди будут стрелять! – зычно крикнул Туек.

– Всех не перестреляете! – Крики стали громче и эмоциональнее, слившись в невнятный рев.

– Я не хочу, чтобы хоть один человек был убит, – предостерегающе сказал Джесси. – Во всяком случае, не по этому дурацкому поводу.

– Это может оказаться неизбежным, милорд. Моя обязанность – сохранить вам жизнь. – Как только толпа рванулась в здание, Туек приказал троим из своих офицеров отвести Джесси в безопасное место, невзирая на протесты последнего.

– Найдите безопасное помещение для кавалера. – Он посмотрел Джесси в глаза. – Мы не допустим, чтобы они вошли в здание и причинили вред вам и вашему сыну. – Джесси отметил, что ветеран демонстративно пропустил имя Дороти.

По команде Туека раздался предупредительный выстрел, который, по мысли генерала, должен был нагнать на толпу страх, но вместо этого только раззадорил ее. Начался мятеж. Испуская дикие крики, покрытые пылью мужчины и женщины начали неотвратимо подниматься по лестнице, двигаясь к двери.

Каталанские гвардейцы сомкнули строй.

– Приготовиться к защите! – Туек крикнул это так громко, что, казалось, воздух дал трещину.

– Стойте! – с нижних ступеней лестницы раздался женский голос. Он был слышен от двери, расположенной сбоку от главного входа. Запертая дверь помещения для слуг была теперь открыта, и из нее вышла Дороти Мейпс. – Стойте, остановитесь!

Эта хрупкая женщина говорила таким громким и твердым голосом, что он казался сверхъестественным в ее устах.

Туек сверкнул глазами в сторону Дороти и приказал четверым гвардейцам:

– Святые небеса, уберите ее оттуда!

Никем не охраняемая, Дороти вела себя с поистине королевским достоинством. Она взглянула в оскаленную морду толпы с таким видом, словно могла преградить ей путь одной лишь своей уверенностью.

– Люди, вас обманули! Мы отдали населению Картага всю воду, какая была в нашем распоряжении. Вы знаете это!

– А как же насчет оранжереи?

– Мы знаем, что вы скрываете ее в доме!

Гвардейцы Туека, прижав локоть к локтю, начали продвигаться сквозь толпу – правда, удавалось им это с большим трудом, и шли они довольно медленно. Джесси освободился от своих телохранителей и бросился к лестнице, стремясь пробиться к своей наложнице. Но мужчины и женщины стояли твердо и не пускали его к ней, оттолкнув Джесси назад.

– В таком случае, каждый, кто хочет увидеть эту оранжерею, пусть идет со мной, – крикнула Дороти, перекрывая невнятицу голосов. Она подняла вверх руку. – Вы пойдете по двадцать человек. Я покажу вам разницу между Домом Линкамов и Домом Хосканнеров.

Прежде чем мертвенно побледневший Туек успел ее остановить, Дороти позволила первой двадцатке войти в дом.

Когда Джесси и гвардейцы присоединились к Дороти и разъяренным жителям города, она уже успела провести их в южный коридор пятого этажа.

– Вот где была оранжерея Хосканнеров! – провозгласила она. Завладев вниманием людей, она привела в действие потайной механизм. Герметичная дверь с легким шипением сдвинулась в сторону.

– Посмотрите на этот распад и представьте себе тот дикий расход воды, ту роскошь, которой Вальдемар Хосканнер упивался втайне от всех, стремясь доставить себе недоступное другим удовольствие. Представьте себе, сколько горожан терзались жаждой из-за его излишеств.

На полках и на столбах теперь были видны только мертвые растения. Весь пол был усеян высохшими листьями и насекомыми. В воздухе стоял запах сухого распада.

– Кавалер Линкам знает, как тяжела жизнь здесь, на Дюнном Мире, – продолжала она, – и такой расход воды оскорблял его чувство справедливости. Когда милорд узнал о личном рае Вальдемара, он сразу приказал перекрыть воду. – Голос Дороти был тверд, как скала в пустыне. – Мы были вне себя от гнева и позволили этим растениям погибнуть – вода была отдана вам, чтобы сделать лучше вашу жизнь.

Двадцать зрителей изумленно озирались – некоторые нервничали, некоторые испытывали чувство стыда, некоторым было просто не по себе – теперь они и сами не понимали, каким образом они вообще оказались в этой толпе.

Один рослый мужчина все еще пытался, тем не менее, дать выход накопившимся эмоциям, но Дороти не дрогнула даже перед этим великаном.

– Почему вы не позволяете экипажам вернуться домой? – сердито спросил мужчина. – Что вы можете сказать о меланже, который вы прячете где-то в пустыне?

– Это откровенная ложь и злонамеренные слухи. – Дороти взмахнула рукой, зная, что теперь ей поверят. – Точно так же, как слух об оранжерее.

Люди Туека в нерешительности стояли в коридоре, по-прежнему держа в руках вскинутые стволы, но гнев первых двадцати посетителей уже улегся сам по себе. Гвардейцы вывели их из здания, а Дороти осталась в коридоре ждать следующих.

Джесси подошел к ней.

– Это было глупо и опасно.

– Но эффективно. Или ты предпочел бы, чтобы наши гвардейцы расстреляли эту толпу до последнего человека? – Она едва заметно, но твердо улыбнулась ему. – Эсмар очень не хочет вести сюда следующих зрителей, не так ли? Но я – так же как и ты – привыкла держать свое слово.

Он нахмурился, но удержал свои мысли при себе. Даже Туек не знал о существовании оранжереи – так каким же образом мог возникнуть этот слух? Конечно, он понимал, что об оранжерее прежде всего знал сам Вальдемар Хосканнер. Но они не могли – точнее, не должны были – знать о методах добычи специи в открытой пустыне. Найл Рев и его пьяные дружки были арестованы и содержались теперь под стражей, но кто-то же распространяет верную информацию. Два смертоносных секрета были пущены в виде слухов в одно и то же время.

Безусловно, в отношении Дороти Туек не прав. Но Джесси понимал, что с фактами спорить трудно. Во все время его правления здесь, на Дюнном Мире, саботажники и вредители всегда точно знали о маршрутах перевозки оборудования, о местах расквартирования сил безопасности, о заказах на новые комбайны и подъемники… и о задержке исполнения этих заказов…

– Что случилось, Джесси? – Она посмотрела на него и нахмурилась. Не видит ли он следов вины в ее лице? Неужели она и вправду что-то утаивает? От него? Он внезапно понял, что не вполне доверяет Дороти.

Она продолжала смотреть на него, ожидая ответа. Наконец он отвернулся и произнес:

– Нет-нет, ничего.

В пределах Известной Вселенной некоторые наиболее негостеприимные и малопригодные для обитания планеты богаты самыми ценными сокровищами.

Доклад имперского комитета по ресурсам

После того как толпа рассосалась и страсти – хотя бы временно – улеглись, Джесси и Туек прошлись по коридорам дома правителя. Задумчивый начальник службы безопасности, казалось, был погружен в себя больше, чем обычно.

Солнечный свет проникал сквозь свинцовый плаз окон с такой силой, что трудно было даже представить, какая жара стоит на улице. Слуги убирали пыль и мусор, оставшиеся после нашествия посетителей.

Взглянув искоса на Туека, Джесси заговорил:

– В конце концов нам удалось им хоть что-то доказать. Вальдемар Хосканнер никогда не позволил бы им войти в дом.

– Он бы расстрелял всю толпу. – В голосе ветерана не было ни капли осуждения. – Я был готов сделать то же.

– Все могло быть намного хуже, если бы не сообразительность Дороти.

Поморщившись, ветеран потер покрытые красными пятнами губы.

– Вы имеете в виду ее глупую браваду? Она подвергла всех нас величайшей опасности. – После довольно долгого молчания он добавил: – По моему опыту, Джесси, слухи зарождаются не при свете дня – но все они где-то начинаются – это уголек истины, который раздувают в пламя подстрекатели.

Джесси понял, что старый генерал имеет в виду Дороти. Кавалер не понимал, по какой причине Туек всегда недолюбливал его наложницу и не доверял ей. Не оттого ли, что она пользовалась большим влиянием на аристократа, хотя и была всего лишь обычной простолюдинкой?

– Прибыв сюда, Эсмар, мы уволили большую часть персонала дома правителя, людей, которые работали у Вальдемара Хосканнера. Некоторые из них могли знать об оранжерее. Возможно, они и распустили слухи.

– Но почему это случилось именно сейчас, милорд? В одно время со слухами о скрытых несметных запасах специи в пустыне? Я не люблю таких совпадений. – Он сделал знак Джесси последовать за ним в одно из помещений. Когда дверь за ними плотно закрылась, шеф службы безопасности вытащил из кармана богато украшенный цилиндр почтовых сообщений, на котором явственно виднелся императорский герб.

– Я нашел этот цилиндр на своем столе всего час назад, – сказал Туек. – Советник Бауэрс тоже знает о слухах относительно наших тайных складов и верит им.

– Определенно он любитель рано вставать.

Постучав пальцем по цилиндру, Туек продолжил:

– Поскольку он слишком бурно неистовствует, могу утверждать, что никаких доказательств у него пока нет. Но кто-то предупредил его – предупредил еще до того, как слухи распространились среди горожан. На самом деле я доподлинно знаю, что он уже послал в пустыню своих разведчиков.

Джесси почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

– Гарни успел переместить свой лагерь?

Генерал кивнул.

– Я немедленно отдал соответствующий приказ, и Бауэрс найдет в пустыне лишь засыпанные песком скудные следы. Мы должны всегда опережать его хотя бы на один шаг.

– Но почему ты тогда не улыбаешься, мой старый друг?

– Потому что есть еще кое-что. – Лицо ветерана потемнело. – Император сам прибывает сюда на своей личной яхте вместе с имперским флотом с целью официально конфисковать весь меланж… как утверждают, только и исключительно ради сохранения мира и спокойствия в Империи. Император планирует лишить вас титула, а заодно и монополии на добычу меланжа.

Джесси раскрыл цилиндр и принялся вникать в детали. Подняв глаза, он произнес:

– В состязании без правил сокрытие уровня добычи не должно создать проблем, но боюсь, что у них с самого начала было намерение не дать нам выиграть. Император заключил сделку с Вальдемаром задолго до того, как все это началось. – Он с силой швырнул цилиндр на каменный пол. Цилиндр подпрыгнул и с дразнящим звоном покатился по плитам.

– Нам осталось всего три дня на подготовку, – сказал Туек. – После этого мы лицом к лицу встретимся с Великим Императором Вудой. Надеюсь, вы не хотите признать свое поражение, милорд?

– Это исключено, Эсмар. Но для этого нам надо выиграть время.

Ночью Джесси лежал в постели рядом с Дороти. Она мирно спала, но он не мог сомкнуть глаз, мучаясь мыслями и сомнениями, которыми он не желал делиться ни с ней, ни с кем бы то ни было еще. Пока не желал. Сначала надо разобраться во всем самому.

Своим демаршем Бауэрс серьезно подорвал надежды Линкама. Если Джесси откроет свои тайные запасы и склады меланжа, из которого на экспорт шла лишь ничтожная часть, то Император просто заберет специю, присвоит ее себе. Никаких правил. Правда, одновременно никакой справедливости и никакой честной игры.

Они с Туеком решили пока держать новость о приезде Императора в тайне – даже от Дороти.

Через три дня мне предстоит встретиться лицом к лицу с Императором. Потеряю ли я свой титул без малейшего шанса ответить на его вопросы? Правда, Джесси подозревал, что никто и не собирается выслушивать его.

Но у него самого была масса вопросов. Почему правитель Империи так отчаянно нуждается в специи? Экспорт в настоящее время был намного ниже, чем при Хосканнере, но на Ренессанс поступало вполне достаточно меланжа – этого было гораздо больше, чем нужно Императору для личного потребления. Не было ли других благородных Домов, которые претендовали на такой лакомый кусок, каким был Дюнный Мир? Меланж пользовался большим спросом, если судить по рекордному экспорту Хосканнера. Но все же не был ли меланж просто наркотиком – предметом роскоши?

Если Император дисквалифицирует Джесси, то Дом Линкамов разорится и придет в упадок. Они заложили все, что могли, заняли огромные суммы у не желавших упускать свою прибыль аристократов, которые потом не постесняются подать иски о возмещении ущерба. Имеет ли Джесси право оставить сыну такое плачевное наследство? Барри останется без гроша и станет таким же жалким и ничтожным, каким стало семейство Вильяма Инглиша. От одной мысли о том, что Барри может попасть на какую-нибудь планету вроде Эридана V, Джесси стало физически плохо.

Умом, оценивая силу своих противников, Джесси понимал, что шансов победить их у него нет. Моментами он уже думал, что стоит прихватить спрятанный меланж и бежать на какую-нибудь другую планету. Учитывая высокую цену специи на черном рынке, он смог бы купить небольшую планету на задворках Империи. Взять Дороти и Барри, погрузиться на корабль и сбежать.

Великий Император не сможет лишить титула Дом Линкамов, если не найдет Дом Линкамов. Несмотря на все свое презрение к правилам, даже Император Вуда не может полностью игнорировать Совет Благородных. Законность приходится соблюдать хотя бы внешне.

Но в отличие от своих отца и брата Джесси не был человеком, способным бежать и таиться. Кроме того, Улла Бауэрс использует все свое влияние, чтобы с помощью хитроумных приемов устроить западню Линкаму и его семье.

Джесси охватила бессильная ярость. Он начал обдумывать иной способ.

Вытянувшись в постели, он поцеловал Дороти в щеку.

– Я люблю тебя, моя дорогая. Всегда помни об этом.

Она пробормотала в ответ приблизительно то же самое и снова погрузилась в сон, сохраняя на лице счастливую улыбку.

Три дня.

Джесси соскочил с кровати, быстро оделся и выскользнул в темный коридор. Здесь он написал и запечатал письмо, в котором официально лишал Дороти всех ее полномочий, объявив, что Дороти не может больше рассматриваться как его приближенная. Джесси при этом намеренно не назвал имени своего преемника. Пусть Бауэрс поломает голову над этим юридическим казусом.

Так как он ничего не стал объяснять своей наложнице, она, конечно, будет вне себя от гнева, почувствует себя раздавленной и поверженной, но Джесси был уверен, что со временем она поймет и оценит причины, толкнувшие его на такой шаг. Сначала он хотел разбудить Туека, но потом передумал и решил выполнить свой дерзкий замысел в одиночку. Если они не будут знать, где он, то даже имперский следователь не сможет выудить из них никакой информации.

Вскоре Джесси уже сидел в кабине орниджета, направляясь на периферийную научную станцию и выжимая из машины всю скорость, на какую она была способна.