Текст книги "Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома"

Увы, даже смерть отца не могла повлиять на его решение. Жуан знал – он должен захватить в плен одно из этих созданий и предъявить его ученым. Протянув руку и включив передатчик, Жуан поставил аэромаяк в режим «домой». Только бы кто-нибудь из его братьев по оружию не спал и сидел сейчас перед приборами, отслеживая эфир!

– Еще направо, – проскрипел индеец.

Этот скрипучий, стрекочущий звук! Как все-таки эти создания имитируют звуки человеческой речи? Здесь же необходима сложная и тонкая координация различных органов!

Жуан посмотрел налево. Наверху плыла луна, освещая линию башен, где дислоцированы команды бандейрантов. Это – первый барьер. Скоро аэрокар вылетит за пределы Зеленой зоны и помчится над районом, где живут самые бедные фермеры, переселенные сюда в рамках плана освоения новых районов. Потом будет еще один барьер и наконец Большая Красная зона, простирающаяся широкими полосами через штат Гояс и внутренние территории Мату-Гросу до Анд, где действуют команды уже из Эквадора. Впереди Жуан видел огни этих бедных ферм; за ними, дальше, царила темнота.

Аэрокар летел быстрее, чем было нужно, но Жуан не хотел снижать скорости, чтобы не вызвать подозрений.

– Поднимись выше, – велел сидевший сзади флейтист.

Жуан исполнил приказ, подняв машину на высоту триста метров. Впереди, с более короткими интервалами, чем раньше, маячили башни бандейрантов. Приборы среагировали на вибрацию, испускаемую барьерами. Жуан покосился на своего соседа. Похоже, вибрация не оказала никакого воздействия на это создание.

Пролетая над барьером, Жуан взглянул вниз, на землю. Ни у кого на земле это не вызовет вопросов. Это же аэрокар, принадлежащий бандейрантам! Сигнал, испускаемый радиомаяком, сообщит: командир возвращается к своим братьям по оружию после заключения выгодного контракта и спешит поделиться с ними радостью. Охранники барьера, разумеется, распознали его сигнал, и они понимают, что Жуан Мартино только что получил работу в Сьерра-дус-Паресис. Все нормально!

Жуан вздохнул. Слева от аэрокара извивалась в лунном свете река Сан-Франсиску, а у подножья гор лентами тянулись реки помельче.

Он должен найти гнездо этих созданий – куда бы они его ни тащили.

Жуан подумал, а не включить ли приемник? Нет! Если его люди начнут рассказывать, что у них и как, эти псевдоиндейцы его заподозрят, и последствия будут самыми непредсказуемыми. А бандейранты, если он им не ответит, заподозрят что-то неладное. И последуют по его маршруту.

Если, конечно, кто-нибудь из них услышит сигнал его маяка.

– Как далеко мы летим? – спросил Жуан.

– Очень далеко, – ответил флейтист.

Ну что ж, если полет будет долгим, нужно набраться терпения. Я должен быть терпелив, как паук, ждущий, когда зашевелится, задергается его ловчая сеть.

Текли часы: два, три, четыре…

Внизу, под аэрокаром, простирались бесконечные джунгли. Луна уже склонялась к земле, готовая скрыться за горизонтом. Теперь они находились в самой сердцевине Красной зоны, где впервые, хотя и с катастрофическими результатами, были использованы обычные яды. И здесь же были обнаружены первые мутации.

Штат Гояс.

И именно сюда, как говорил отец Жуана, отправилась Рин Келли. Неужели она сейчас там, где-нибудь внизу? Застывшие в холодном свете луны джунгли притихли.

Штат Гояс.

Регион, который был оставлен для последней атаки. Здесь будут использованы мобильные барьеры, и их введут в бой, когда кольцо станет достаточно узким.

– Долго еще? – спросил Жуан.

– Скоро, – отозвался владелец флейты.

Жуан активировал заряд, предназначенный для того, чтобы в аварийной ситуации разъединить лабораторный блок и кабину аэрокара. Короткие крылья пилотажной гондолы и ракетные двигатели быстро перенесут его туда, где все находится под контролем бандейрантов.

Вместе с образцом, который к тому времени будет успешно обездвижен, надеялся Жуан.

Он попытался рассмотреть что-либо в зарослях, несущихся под днищем аэрокара, потом перевел взгляд на горизонт. Неожиданно внизу что-то блеснуло. Похоже, лунный луч отразился от кузова грузовика. Может ли такое быть? Не исключено.

– Скоро? – спросил он флейтиста.

– Прямо перед нами, – проскрипел тот.

От стрекочущих обертонов в голосе этого существа мурашки бежали по коже.

– Мой отец… – произнес Жуан.

– Больница… для отца… перед нами, – проговорил хозяин флейты.

Приближался рассвет, и Жуан уже видел на горизонте первые проблески зари. Ночь прошла невероятно быстро. А вдруг похитившие их с отцом существа использовали против них какой-нибудь наркотик, искажающий восприятие времени? Нет, вряд ли! Жуан постоянно был начеку, каждое мгновение адекватно реагируя на те испытания, которые предлагали ему возникающие обстоятельства. Для скуки и усталости просто не было времени – он обязан был регистрировать каждую примету на местности, едва различимую в ночной темноте, а также следить за существами, в плену которых он фактически находился. К тому же в кабине остро пахло щавелевой кислотой, что свидетельствовало о постоянном процессе производства кислорода из кислоты.

Но как эти существа координируют работу отдельных жуков, формирующих единое тело? Эти монстры напоминают разумных существ и действуют как разумные существа. Или они притворяются, и всем управляет единый мозг? Но что это за мозг и где он находится?

Рассвет вступал в свои права, и постепенно под аэрокаром открылось во всей своей красоте плато Мату-Гросу – котел кипящей всеми оттенками зелени, переливающейся через край мира. Жуан выглянул в боковое окно и увидел, как длинная тень от аэрокара плывет по открытой местности, посреди которой, окруженное густой зеленью, матово блестит металлической крышей некое строение – может, фермерский дом, брошенный при переселении; барак, в котором жили рабочие кофейной плантации; или же склад на берегу небольшой реки, обеспечивавшей когда-то обильные урожаи.

Жуан отлично знал этот район и мог с закрытыми глазами представить его карту, которой пользовались бандейранты: пять градусов широты на шесть градусов долготы. Прежде это был совершенно оторванный от остального мира кусок земли, где на фазендах трудились независимые белые, черные и коричневые фермеры, привязанные к древней системе сельского хозяйства, установленной еще португальцами. Отсюда, кстати, были родом родители Бенито Алвареса. Густые джунгли с узкими реками, поросшими пышным кустарником и папоротниками; саванны и сложные, запутанные отношения разных биологических систем, формирующих ткань здешней жизни.

То тут, то там, где реки сужались и текли бурным потоком, громоздились остатки гидроэлектростанций, давно покинутых и вытесненных солнечными батареями и атомными реакторами.

Такой уж она была – глубинка штата Гояс, даже в нынешний продвинутый век она оставалась островком примитивной жизни, с обилием насекомых и старыми болезнями. Последний оплот насекомых в Западном полушарии, штат Гояс ждал прихода новых технологий, которые сразу перенесут его в двадцать первый век.

Все, что необходимо для атаки, которую бандейранты поведут на этот участок джунглей, поступит из Сан-Паулу несколькими путями – по воздуху, по многоэтажным транспортным магистралям, а затем на примитивных дизельных поездах до Итапиры, откуда, перегрузившись на речные суда, поднимется к Бахусу, и уже оттуда – на аэрокарах – до Регисту и Леопольдины на реке Арагуая.

А когда все закончится, сюда вернутся люди, временно живущие вдоль границы Зеленой зоны и в городских трущобах.

Турбулентность тряхнула аэрокар, вернув Жуана из состояния задумчивости к реальности, требующей постоянного внимания. Он бросил через плечо взгляд на своего спутника, сидевшего в прежней позе – внимательный и терпеливый как индеец, которого он так ловко изображал. Присутствие этого чудовища постепенно начинало давить Жуану на нервы, и он с трудом превозмогал растущее отвращение к этому существу.

Сияющие поверхности технического чуда, которое представлял собой аэрокар, никак не сочетались с присутствием этого существа, сотканного из мириадов насекомых. Какое право он имел находиться здесь, когда сферой его законного обитания были джунгли, простирающиеся внизу?

Жуан вновь посмотрел на зеленое море джунглей. Он знал, что внизу, под ним, простирается зона, которая кишит насекомыми всех видов – ленточными червями, прячущимися в корнях травы; личинками, зарывающимися в жирный чернозем; скачущими туда-сюда жуками, быстрыми в полете осами, все еще священными для редких местных жителей халикозными мухами, клещами, сфецидами, браконидами, шершнями, белыми термитами, хоботными личинками, различными кровососами, трипсами, муравьями, вшами, москитами, мотыльками, экзотическими бабочками, богомолами, а также результатами бесконечных рядов мутаций, затронувших все эти виды.

Это будет битва, и она потребует гигантских издержек. Если, конечно, люди ее уже не проиграли.

Нет, я не должен так думать, решил Жуан. Из уважения к отцу. Не должен… пока.

На картах МЭО этот регион был отмечен разными оттенками красного. Большое красное пятно было окружено серым кольцом с розовыми вкраплениями, показывающими места, где проживали один-два вида насекомых, выстоявших против ядов, огня, липучек, сонотоксинов – комбинации ядов и звуковых вибраций, которые гнали насекомых из насиженных ими мест на верную смерть, – а также против всевозможных механических ловушек и хитрых приманок, имевшихся в распоряжении бандейрантов.

Вся эта зона будет поделена на квадраты в тысячу гектаров, и каждый такой кусок выставят на торги, в которых будут участвовать независимые команды бандейрантов. Выигравшая команда начнет работу по очистке.

Мы, бандейранты, являемся идеальными хищниками, подумал Жуан. Не случайно эти существа имитируют нас.

Но насколько успешна мимикрия, которой они пользуются? И насколько они смертоносны как хищники – вот в чем вопрос!

– Туда! – проговорило существо, сидевшее сзади.

Рука, состоявшая из множества частей, протянулась вперед и показала на видимую в сером свете утра темную полосу джунглей. Густой туман, висящий над этим местом, свидетельствовал о том, что омывается он рекой, спрятавшейся среди растительности.

Это все, что мне нужно, подумал Жуан. Я легко найду это место. Он нажал на рычаг, расположенный на полу кабины, и аэрокар выпустил облако оранжевого тумана, который, осев на находящуюся внизу территорию площадью не менее километра, должен был сделать ее заметной среди самых плотных джунглей. Нажав на рычаг, Жуан начал отсчет – через пять секунд произойдет автоматическая отстыковка кабины от лаборатории.

Резкий толчок, вызванный взрывом разделяющих зарядов, должен был размазать флейтиста по задней стенке пилотажного отсека, тем более, что он так и не пристегнулся. Не оглядываясь, Жуан выпустил крылья и, врубив ракетные двигатели, резко повернул вниз и налево. Ему стал виден отделившийся лабораторный отсек, который, продолжая двигаться на восток, медленно снижался. Мягкую посадку ему обеспечат выведенные в режим посадки основные турбины.

Я вернусь, отец, подумал Жуан. Ты будешь похоронен среди родных и друзей.

Зафиксировав ручки управления, Жуан повернулся, чтобы посмотреть, что происходит с его пассажиром, и едва не ахнул.

Вся задняя стенка кабины была усеяна насекомыми, роившимися вокруг некоего пульсирующего желто-белого объекта. Грязные рубашка и штаны были разорваны, но насекомые уже ремонтировали их, соединяя нитки и куски ткани. Желто-белый пульсирующий предмет был похож на некий мешок, а под ним, сквозь массу мельтешащих жуков просматривалась некая скелетоподобная структура. Она напоминала скелет человека, только состояла, вероятно, из темного хитина.

Прямо на глазах Жуана это существо восстанавливало свои формы – жуки сцеплялись длинными усиками и свивались когтистыми лапками.

Флейты не было видно, а кожаную сумку толчком отшвырнуло в угол, но сверкающие глаза уже злобно уставились на Жуана. Понемногу формировался и рот. Желтый мешок сжался, и из пока незаконченного рта вырвался скрипучий звук:

– Ты обязан слушаться!

Жуан сглотнул, обернулся к ручкам управления и бросил машину в резкий штопор.

Звенящий шелест и стрекот поднялись сзади. Звук был столь высоким и резким, что, казалось, проникал до самых костей. Что-то поползло по шее. Жуан прихлопнул и раздавил насекомое.

Главное теперь – спастись! Он взглянул вниз, на землю, увидел справа светлое пятно на поверхности саванны и в то же мгновение краем глаза заметил, как рядом с аэрокаром закладывает вираж лабораторный отсек его машины, на борту которого красуется эмблема его команды бандейрантов.

Белое пятно превратилось в группу палаток, над ней развевался оранжево-зеленый флаг МЭО. Неподалеку текла неширокая река.

Жуан почувствовал укол в щеку. Эти твари забрались в его волосы и кусали, кололи десятками иголок. Резко вырубив ракетные двигатели, он направил планирующий аэрокар на свободную площадку возле палаток. Теперь насекомые покрыли всю внутреннюю поверхность машины, в том числе ветровое стекло. Не видя почти ничего, Жуан мысленно произнес короткую молитву, резко взял на себя ручку управления, почувствовал, как аэрокар коснулся мягкой земли и, содрогаясь, полз по ней. Не дожидаясь, пока машина остановится окончательно, Жуан раскрыл фонарь, расстегнул замок ремня безопасности и, резким движением перевалив через борт аэрокара, распластался на земле.

Закрыв глаза, он принялся кататься по земле, ощущая, как сотни тоненьких иголок впиваются в незащищенные части его тела. Неожиданно некие руки подхватили Жуана и поставили на ноги, на лицо опустилась защитная маска, а со всех сторон в тело ударили струи сухого спрея.

Откуда-то издалека он услышал голос, напоминающий голос Виеро:

– Бегите, шеф! Сюда!

С приглушенным ревом заработал эжектор. Струя ударила его в спину. Еще и еще раз. Жидкость, запахом напоминающая нейтрализатор, окатила Жуана. В этот момент позади раздался странный глухой звук, и чей-то голос произнес:

– Святая Богоматерь! Вы только посмотрите на это!

V

Жуан сел, стащил маску и огляделся. Трава вокруг буквально кишела насекомыми.

– Ты всех убил внутри кабины? – прозвучал голос.

– Всех, кто шевелился, – послышался хриплый ответ. Человек, произнесший это, явно испытывал боль.

– Есть там что-нибудь, что можно использовать?

– Радио выведено из строя.

– Естественно. Это первое из того, что они делают.

Жуан узнал своих людей – Виеро, Тома, Рамона, Питера, Лона…

Позади его братьев по оружию стояла еще одна группа, и среди них была Рин Келли. Ее рыжие волосы были растрепаны, на лице – пыль и копоть, а в зеленых, словно остекленевших, глазах застыло выражение дикого ужаса. Она не сводила взгляда с Жуана.

Он посмотрел направо и увидел свой аэрокар, лежавший на боку. Площадка, на которой сгрудились палатки, была окружена рвом, заполненным пеной и ядовитым спреем. По ту сторону рва простиралась саванна. Рядом с Жуаном, держа в руках зарядные цилиндры для эжекторов, стояли двое в униформе МЭО.

Жуан посмотрел на Рин. Какая разница с тем, что он видел в кабаре «Клещ» в Байи! На ней была простая униформа МЭО. На ее зеленой ткани засохли пятна красно-бурой грязи. Глаза – холодные и враждебные.

– Есть в этом некая поэтическая справедливость – предатели получают за все сполна, – произнесла она.

В голосе Рин звучала истерика, и Жуану потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить ее слова. Предатели? Что она имеет в виду? Сопровождавшие ее люди из МЭО имели такой же усталый, потрепанный вид. Подошел Виеро и помог Жуану встать.

– Шеф! Что случилось? – воскликнул он. – Мы поймали ваш сигнал, но вы не отвечали.

– Позднее, – отозвался Жуан, все еще не спускавший глаз с Рин и ее спутников. Те с трудом скрывали свою злость, причем Рин едва держалась на ногах – не то от ярости, не то от плохого самочувствия.

Люди отряхивали мертвых насекомых с мундира Жуана. Боль от уколов и укусов стихала – работал нейтрализатор.

– Чей там скелет в вашем аэрокаре? – спросил один из людей МЭО.

Не успел Жуан ответить, как Рин заявила:

– Смерть и скелеты – это ничего не значащие пустяки для предателя Пиратинги.

– Они сошли с ума, и этим все объясняется, – сказал Виеро.

– Ваши питомцы повернули свое оружие против вас, не так ли? – не унималась Рин. – А этот скелет – все, что осталось от одного из них?

– Что за болтовня про скелеты?

– Ваш шеф знает.

– Вы не могли бы объяснить, что все это значит? – спросил Жуан.

– Я не буду ничего объяснять, – отрезала Рин. – Пусть ваши друзья это объясняют.

И она показала на край джунглей, которые начинались за саванной. Жуан увидел шеренгу человеческих фигур, одетых в белые мундиры бандейрантов. Они стояли среди кишащей в тени пальм и лиан кипени насекомых, но те их не трогали. Взяв у одного из своих людей бинокль, он направил его на белую шеренгу.

Жуан знал, на что смотреть, а потому сразу увидел то, что искал.

– Падре! – произнес он.

Виеро наклонился к нему, потирая укус на щеке.

Жуан негромко объяснил ему, что к чему, и протянул бинокль, чтобы Падре сам увидел чешуйчатую поверхность кожи и фасеточное сверкание глаз у этих так называемых бандейрантов.

– Вот так номер! – присвистнул Виеро.

– Ну что, узнали своих друзей? – усмехнулась Рин.

Жуан проигнорировал вопрос.

Падре протянул бинокль членам своей команды, объясняя, куда и на что смотреть. Подошли те двое из людей МЭО, которые помогали Жуану освободиться от насекомых, стали прислушиваться, после чего тоже уставились в сторону джунглей. Один из них перекрестился.

– Эта канава по периметру! – сказал Жуан. – Что в ней?

– Порошковый нейтрализатор, желе и пена.

– Это их не остановит.

– Уже остановило.

Жуан кивнул. Перспективы казались ему самыми неблагоприятными. Он обратился к Рин:

– Доктор Келли, а где ваши люди?

Жуан окинул взглядом стоявшую перед ним команду МЭО.

– В ваших полевых группах обычно более шести человек. Где остальные?

Рин стиснула зубы, но промолчала.

– Не хотите говорить? – Он посмотрел на потрепанные палатки. – А где ваше оборудование, грузовики, лабораторный бокс, вездеходы?

– Странно, что вы спрашиваете об этом, – наконец произнесла Рин.

В ее голосе, наряду с ироническим тоном, звучала нотка неуверенности, и, что было совершенно очевидно, сама Рин была на грани истерики.

– Около километра отсюда, в лесу, – сказала она и кивнула в сторону, – стоит наш грузовик с тем, что вы называете оборудованием. Колеса грузовика были съедены кислотой еще до того, как мы сообразили, что к чему. То же самое случилось и с подъемниками.

– Кислота?

– Выглядела как щавелевая, но действовала скорее как соляная, – вмешался в разговор один из спутников Рин, блондин нордического типа со свежим кислотным ожогом под правым глазом.

– Начните с самого начала, – попросил Жуан.

– Нас отрезали…

– Восемь дней назад, – сообщила Рин.

– Да, – подтвердил блондин. – Они уничтожили наше радио и грузовик. Они похожи на гигантских клещей. Стреляют кислотой метров на пятнадцать.

– Как тот, которого мы видели на площади в Байи? – уточнил Жуан.

– У меня в лабораторной палатке есть три мертвых экземпляра, – сказала Рин. – Они координируют свои действия, у них кооперация. Увидите сами.

Покусывая губы, Жуан размышлял.

– Я слышала часть из того, что вы говорили своим людям, – продолжила Рин. – Вы ждете, что мы поверим в это?

– Мне безразлично, поверите вы или нет, – заявил Жуан. – Как вы добрались сюда?

– Пришлось пробиваться, – ответил блондин. – Захватили из грузовика все, что смогли, и добрались сюда. Выкопали траншею, залили ее ядом, пеной и маслом копаху. Нам удалось сдержать их спреем карамуру. Били из эжекторов.

– Сколько вас?

– В грузовике было четырнадцать, – сказала Рин.

Она внимательно смотрела на Жуана. Его манера разговаривать, вопросы – все свидетельствовало о невиновности. Рин попробовала найти уязвимые места в этом предположении, но не справилась с задачей. Ясно мыслить у нее сейчас не получалось, и она это понимала. Наверняка в укусах насекомых, которые атаковали их и пробились через заслон карамуру, содержался какой-то наркотик. Но вот какой – ее лаборатория так и не сумела определить.

Жуан потер шею, где укусы начинали гореть. Он осмотрел своих людей, оценил их состояние и вооружение, сосчитал количество эжекторов, отметив отдельно, сколько запасных зарядных цилиндров у них есть в сумках, висевших на шее.

Здесь, внутри периметра, лежал и его аэрокар. Хотя, залив его спреем, люди наверняка повредили контуры управления. Впрочем, в километре от лагеря, в саванне, находился большой грузовик МЭО.

– Нужно пробиваться к грузовику, – сказал Жуан.

– Нашему грузовику? – уточнила Рин. – Она посмотрела в сторону саванны и продолжила: – Боюсь, слишком поздно, бандейрант. С ним было все кончено уже через несколько минут после того, как мы его бросили. – Рин рассмеялась, поддавшись подступающей истерике. – Думаю, через пару дней здесь останется совсем мало предателей. Вы попались в собственную ловушку.

Жуан резко повернулся и взглянул на лежавший в стороне аэрокар. Тот стал крениться на левый бок.

– Падре! Томми! Винс! Заберите…

Он замолчал, видя, как машина, словно сплющиваясь с одного бока, заваливается еще больше.

– Мне нужно было бы предупредить вас, – сказала Рин, – чтобы вы держались подальше от траншеи, а если подходите, сначала обработайте противоположный берег. Эти твари стреляют кислотой на пятнадцать метров, а кислота, как вы видите, не жалеет ни металл, ни пластик.

– Вы сошли с ума! – воскликнул Жуан. – Почему вы сразу не сообщили? Мы могли бы…

– Я не обязана ни о чем вас предупреждать.

В разговор вмешался блондин из ее команды:

– Доктор Келли, но, вероятно, мы могли бы…

– Успокойтесь, Хогар, – сверкнув глазами, оборвала его Рин. – Не пора ли вам проведать доктора Чен-Лу?

– Трэвиса? – удивился Жуан. – Он здесь?

– Он прибыл вчера, с сопровождающим. Тот мертв, – объяснила Рин. – Они искали нас. К несчастью, нашли. Боюсь, доктор Чен-Лу не переживет эту ночь. – Она посмотрела на блондина: – Хогарт!

– Уже иду, – отозвался тот и направился к палаткам.

– Ваши лучшие друзья убили восемь моих человек, – сказала Рин и покосилась на стоявших поодаль бандейрантов. – Смерть всей вашей компании будет ничтожной платой за эту потерю, предатели!

– Вы сошли с ума! – воскликнул Жуан, почувствовав, как в нем поднимается злость. Неужели Чен-Лу умирает? Впрочем, с этим можно подождать. Прежде всего – работа.

– Перестаньте изображать невинность, – не унималась Рин. – Мы видели, чем занимаются ваши коллеги, каких монстров они произвели. Вас погубила собственная жадность, потому что ваши создания отбились от рук.

– У вас нет никаких доказательств, – возразил Жуан. – И не может быть. – Он посмотрел на Тома и приказал: – Не спускай глаз с этих ненормальных. Нельзя, чтобы они нам помешали.

Взяв эжектор и запасные зарядные контейнеры, Жуан кивнул троим своим людям:

– Вы идете со мной.

– Шеф! Что вы собираетесь делать? – спросил Виеро.

– Забрать из их грузовика то, что еще можно спасти, – ответил Жуан.

Виеро вздохнул, взял у одного из своих братьев по оружию эжектор и заряды и велел оставаться с Томом.

– Ну что ж, если вы собираетесь покончить с собой, мы вам мешать не станем, – усмехнулась Рин.

Жуану немалого труда стоило не развернуться к ней и не обрушиться на нее с каскадом ругательств. Голова его раскалывалась от злости и тягостной необходимости сдерживаться. Он подошел к траншее недалеко от лежавшего на боку аэрокара, выпустил на ее противоположный берег мощную струю спрея и, кивнув своим спутникам, перепрыгнул на ту сторону.

Потом Жуан будет неохотно вспоминать это время, проведенное в саванне.

Спасти им удалось лишь восьмую часть того, что было в грузовике МЭО – настолько быстро пришлось возвращаться к палаткам. Сам Жуан и трое из его команды были обожжены кислотой, причем Виеро и Лон – серьезно. Забрали они, в основном, еду. Передатчика же так и не нашли.

Атаковали их со всех сторон, из густой травы. Они отбивались, но используемые ими средства лишь на время обездвиживали врагов, сдерживая их наступление. Атаки прекратились лишь после того, как Жуан и его спутники оказались внутри спасительного периметра.

– Первым делом эти твари решили лишить нас связи, – прохрипел Виеро. – Но как они до этого дошли?

– Не хочу даже думать об этом, – отозвался Жуан и принялся обрабатывать ожоги на теле Падре, у которого были обожжены щека и плечи, а одежда свисала дымящимися лохмотьями.

Сбрызнув ожоги нейтрализатором, Жуан повернулся к Лону. Кожа у того буквально свисала со спины, и он тяжело дышал. Подошла Рин и принялась помогать с обработкой ран. Но говорить она отказывалась, даже отвечать на самые простые вопросы.

– У вас есть еще такой же нейтрализатор?

Молчание.

– Вы брали образцы кислоты?

Молчание.

– Как был ранен Чен-Лу?

Молчание.

Наконец Жуан добрался и до ожогов на собственной левой руке. Нейтрализовав кислоту, он наложил на ожоги пластырь. Затем, сжав зубы, чтобы превозмочь боль, обратился к Рин:

– Где клещи, которых вы убили?

Молчание.

Ярость в душе Жуана готова была выплеснуться наружу.

– Вами владеет слепая мегаломания, – сухо произнес он. – Но не нужно слишком долго испытывать мое терпение.

Лицо Рин побледнело; сверкнув глазами, она сжала губы, но промолчала.

Рука у Жуана пульсировала болью, и он чувствовал, что с его глазами, особенно с восприятием цвета, что-то не так. Было еще кое-что: Жуан был разгневан на эту женщину, однако впечатление складывалось такое, будто злился не он, а кто-то другой. И ощущение дистанцированности от собственной личности сохранялось, хотя он это и сознавал.

– Вы нас провоцируете, – заявил он. – Хотите, чтобы я попросил своих людей разобраться с вами? Мы от вас устали.

Эти фразы, казалось, исходят не от него. Или, наоборот, Жуан говорил совсем не то, что хотел, словно слова сами слетали с уст, помимо его воли.

– Вы не посмеете! – воскликнула Рин, вспыхнув.

– Ну что ж, тогда побеседуем? Только не нужно мелодрамы. Подобного удовольствия я вам не предоставлю.

Жуан потряс головой – он совсем не это хотел сказать.

Рин зло посмотрела на него:

– Вы… наглый…

Жуан, будто глядя на себя со стороны, отметил, что физиономия его скривилась в иронической усмешке, а голос произнес:

– Ничто из того, о чем вы говорите, не заставит меня выйти из себя.

Вскоре ощущение разлада с самим собой усилилось. Жуан увидел, как Рин размерами становится все меньше и меньше, пока не превращается в малоприметную точку. Он уловил далекий гул и задал себе вопрос: а не в ушах ли у него шумит?

– Что это за звук? – спросил он.

– Какой звук, шеф? – уточнил Виеро, стоявший у него за спиной.

– Вот этот гул.

– Река, шеф. Там резкое сужение в скалах и пороги. – Виеро показал на высокие черные утесы, поднимающиеся над джунглями. – Реку хорошо слышно, когда от нее дует ветер, – объяснил он. – И, посмотрев по сторонам, сказал: – Шеф!

– В чем дело? – Жуан начинал злиться на Падре.

– На пару слов, шеф!

Виеро повел его прочь от Рин, в сторону палаток, возле которых находился блондин с нордической внешностью. Лицо у него было серым, за исключением красной каймы вокруг ожогов.

Жуан посмотрел на Рин. Она отвернулась и стояла со сложенными на груди руками. Напряженная неподвижность ее фигуры, сама ее поза показались Жуану нелепыми, и он с трудом подавил смех. Приблизившись к блондину, Жуан попытался вспомнить его имя. Как Рин его звала? Хогар? Да, Хогар.

– Этот человек, – сказал Виеро, показывая на Хогара, – говорит, что женщина-доктор была укушена насекомыми, которые проникли через их барьеры.

– Да, в самый первый вечер, – прошептал Хогар.

– И с тех пор она на себя не похожа, шеф, – заметил Виеро. – И нам приходится всячески потакать ей, шеф.

Жуан облизал губы. Ему было жарко, а голова слегка кружилась.

– Насекомые, которые ее укусили, были точь-в-точь как те, что мы сняли с вас, – сообщил Хогар.

Он что, смеется надо мной?

– Я хотел бы видеть Чен-Лу, – сказал Жуан. – Причем немедленно.

– Он отравлен и сильно обожжен, – объяснил Хогар. – По-моему, он умирает.

– Где же он?

– В этой палатке, но я…

– Он в сознании?

– Синьор Мартино! Чен-Лу в сознании, однако его состояние не позволяет ему вести долгие…

– Здесь приказываю я!

Хогар и Виеро обменялись взглядами.

– Шеф! Может… – начал Виеро.

– Я хочу увидеться с доктором Чен-Лу прямо сейчас! – заявил Жуан и шагнул в палатку.

Внутри палатки было темно и мрачно, особенно по сравнению с залитой утренним солнечным светом саванной, оставшейся за пологом, и Жуану потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться к полумраку. Следом за ним вошли Виеро и Хогар.

– Прошу вас, синьор Мартино, – проговорил блондин.

– Шеф, может, позднее? – произнес Падре.

– Кто здесь? – раздался тихий голос.

Жуан увидел лежащего на койке человека в бинтах и узнал Чен-Лу.

– Это Жуан Мартино, – сказал он.

– О, Джонни! – Голос доктора окреп.

Хогар протиснулся к койке и, встав около нее на колени, попросил:

– Доктор, не волнуйтесь. Вам нельзя!

В тоне Хогарта Жуан уловил фамильярность. Он подошел к койке и посмотрел на Чен-Лу. Лицо доктора осунулось, словно после длительного голодания, а глаза запали.

– Джонни, – прошептал Чен-Лу, – мы спасены?

– Увы, – ответил Мартино. – К сожалению, нет.

И удивился – зачем он это сказал? Какая глупость!

– Да, это плохо, – вздохнул Чен-Лу. – Значит, все уйдем вместе?

И подумал: Какая ирония – на одном жертвенном костре сгорим и я сам, и жертва, которую я собирался принести. Абсурд и бессмыслица!

– Надежда еще есть, – проговорил Хогар.

Жуан заметил, как Падре перекрестился.

– Пока живу, надеюсь? – усмехнулся доктор. – Так, что ли? – Он посмотрел на Жуана и сказал: – Джонни! Я умираю.

И подумал: Мы все здесь умрем. И там, на родине, в Китае, тоже все умрут. Какая разница, от чего умирать, от яда или от голода?

Хогар, взглянув на Мартино, произнес:

– Синьор! Прошу вас, уходите!

– Нет! – возразил Чен-Лу, – пусть он останется. У меня есть кое-что ему сказать.

– Вам нельзя утомляться, синьор!

– Да какая разница? – сказал доктор. – И, обратившись к Мартино, проговорил: – Ну что, маршируем на запад? Так, Джонни? Жаль, что мне трудно смеяться!

Жуан покачал головой. У него болела спина, а кожу на руках словно кололи иголками. Внутри палатки вдруг стало необычайно светло.

– Смеяться? – шепотом переспросил Виеро. – О, Матерь Божия!

Чен-Лу немного помолчал, а потом спросил:

– Знаете, почему мое правительство не допускает ваших наблюдателей? Ирония судьбы! Наш великий поход вышел Китаю боком. Земля умерла и больше не родит. Ничто не помогает – ни удобрения, ни химикаты. Ничто!