Текст книги "Центральная и Восточная Европа в Средние века. История возникновения славянских государств"

Принятие Польшей христианства при посредстве Богемии, а не прямо из Германии стало сильным ударом, изменившим ход событий на славянском востоке и ставшим в конце концов смертельным ударом по планам Оттона в этом регионе. Тот, кто в 967 году ожидал, что натиск на восток станет легкой прогулкой, и даже размышлял о приведении Руси под культурное и политическое влияние Германии, был вынужден смириться с суровой реальностью, когда, претворяя в жизнь свои планы, столкнулся с непредвиденным препятствием, созданным сообразительным польским князем.

Союз Мешко с Богемией не только укрепил его позиции, но и уменьшил возможности Оттона использовать эту страну, которую он уже считал своим протекторатом, в качестве плацдарма для действий за Карпатскими горами, где империя Болеслава приближалась к границам нового Русского государства. Опираясь на этот союз, поляк мог позволить себе бросить вызов магдебургскому плану Оттона и ускользнуть из-под юрисдикции Магдебурга. Нам известно из разных источников, что он основал в 968 году польский диоцез в Познани, и первым польским епископом стал священнослужитель Иордан.

Немецкие и польские ученые до сих пор не сходятся во мнениях относительно основания Познаньского епископства и его подчинения митрополии в Магдебурге. Кто его основал – Мешко, Оттон I или папа? Был ли Иордан викарным епископом Магдебурга или он подчинялся непосредственно римскому папе? Поскольку политические соображения внесли путаницу, разобраться во всем сегодня довольно трудно.

Нам точно известно, что Оттон намеревался поместить всю Польшу под юрисдикцию Магдебурга, однако Мешко был настороже и расстроил этот план. Немецкие священники определенно работали бок о бок с чешскими в Польше, и их, вне всяких сомнений, было много, тем не менее руководство миссией было не только в руках немцев. Мы не располагаем точным свидетельством того, что Иордан, который, если верить Титмару, был чрезвычайно активным в деле обращения поляков, был немцем. Представляется, что он прибыл из Богемии с Дубравкой, что вовсе не доказывает его принадлежность к чешскому народу. В то время в Богемии было немного местных священнослужителей. В любом случае он не был выбран для должности епископа ни Оттоном I, ни каким-либо германским церковным чином.

Магдебургский план Оттона развалился после смерти в 965 году папы Иоанна XII. Его преемник Иоанн XIII, принадлежавший к старой римской аристократической семье, не слишком симпатизировал мечтам Оттона об управлении всем славянским востоком из одного центра. Согласно идеологии Иоанна, вовсе не император, а папа должен быть единственным защитником церкви и отстаивать ее права. Ничто – разве что противодействие епископов – не мешало императору реализовывать свои планы при Иоанне XII на основании его буллы от 962 года, и теперь Оттон был глубоко разочарован, видя, как новый папа отменяет решения своего предшественника.

Следует отметить, что положение нового папы было более независимым, чем положение Иоанна XII. Он был посажен на папский престол не императором, а римским народом, проголосовавшим за него 1 октября 965 года. И хотя он обратился к Оттону за помощью, когда годом позже был изгнан из Рима мятежной аристократией, но все же сумел вернуться в город еще до прибытия императорской армии и спас себя от необходимости благодарить императора.

Так случилось, что, когда в Равенне собрался синод, чтобы, помимо прочего, обсудить создание Магдебургского архиепископства, император счел своим долгом прежде всего подтвердить папское владение Равенной – в качестве небольшой взятки для обеспечения доброй воли папы в вопросе о Магдебурге. Но даже это не заставило нового папу зайти так далеко, как это сделал Иоанн XII. В своей булле, увидевшей свет 18 октября 968 года, папа даровал архиепископу Магдебурга почетный титул примаса Германии, однако ограничил его юрисдикцию диоцезами Хафельберг, Бранденбург, Мерзебург, Цейц и Майсен – только эти диоцезы упомянуты в папской булле. При этом в том же документе мы тщетно ищем торжественного подтверждения привилегии, данной Иоанном XII императору Оттону I, – права основать диоцезы под юрисдикцией Магдебурга на славянской территории к востоку от Эльбы. Представляется, что папа решил сохранить для себя право независимо решать любые ситуации, которые могли возникнуть на этих территориях. Определенно есть большая разница в тоне и концепциях между документом 962 года и буллой 968 года.

Однако при ближайшем рассмотрении буллы 968 года становится очевидно, что разница все же не настолько фундаментальна, как это кажется на первый взгляд. Слова «тот же архиепископ Магдебурга и его преемники имеют право посвящать епископов в подходящих местах, где, в результате их проповедей, христианство сделало успехи, особенно сейчас и в данном конкретном случае в Мерзебурге, Цейце и Майсене» оставляют возможности для постепенного создания других епископств к востоку от Эльбы. Судя по всему, такая же политика вдохновляла папу в другом письме, адресованном архиепископу. Так что разница в конце концов не столь уж принципиальна.

Но есть еще и нечто более глубокое, чем общий тон буллы и теоретическое право основания новых епископств. До сих пор это не подчеркивалось. Имя польского епископа как викарного епископа Магдебурга не упоминается, так что булла дает право сделать единственный вывод: папа отказался пойти навстречу желаниям императора и церковная организация Польши осталась независимой. Иордан был епископом-миссионером, подчиненным непосредственно римскому престолу. Такая свобода действий папы была бы невозможной, если бы не причастность польского князя. У нас нет прямых свидетельств того, что Мешко отправил посольство в Рим, однако все указывает на тот факт, что он это сделал. Не исключено, что его посол присутствовал на синоде в Равенне. Следует заметить, что отношения между Мешко и папством в 973–990 годах были сердечными. Это оправдывает версию, что в результате инициатив князя до 973 года Рим осознал, что именно он должен сыграть главную роль в построении основ польской иерархии и польского христианства.

Эксперты, считающие, что Мешко платил дань за все земли, расположенные между Одером и Вартой, не могут объяснить непонятного отношения Оттона, позволявшего папе действовать по своему усмотрению, и неспособности императора получить от папы и князя подчинение Позена (Познани) его возлюбленному Магдебургу. Отношение действительно не имеет объяснения, если Мешко был не союзником, а подданным империи, и становится совершенно понятным, если предположить, что Мешко был преданным союзником, выплачивавшим дань только за земли между Балтикой и нижней Вартой, которые во время основания Позена он как раз покорял.

Если Оттон действительно был господином всех территорий между Одером и Вартой, он бы действовал не только как защитник веры, но и как верховный правитель страны. В этом случае папе было бы трудно не привести диоцезы, основанные императором в своих государствах-данниках, под юрисдикцию Магдебурга. Но император был упрямым человеком и все еще не отказался от своего плана, когда 18 октября 968 года писал германским епископам и графам, объявляя о создании архиепископства Магдебурга. Он сообщил, что Магдебург будет осуществлять юрисдикцию над всеми территориями за Эльбой, где христиане уже есть или здешние жители будут обращены в христианство в будущем. Это весьма характерный стратегический маневр, призванный прикрыть его отступление и подготовить почву для будущих попыток. Аналогичный маневр виден в документе, составленном Хатто, архиепископом Майнца. Все указывает на вывод, что папа, должно быть, имел вескую причину для отказа подчинить польских епископов германскому архиепископу, согласно желанию императора. Веская причина заключалась не только в папской идее, что основание епископств – задача Рима, но и в более светском аспекте независимости Мешко и его желаниях, выраженных его специальным посольством к Святому престолу.

Обсуждая за и против посольства Мешко, немецкие и польские эксперты опустили одну деталь, которая чрезвычайно важна для решения проблемы. Первый чешский хронист Козьма написал подробный рассказ о паломничестве, которое Млада, дочь Болеслава I, совершила в Рим. Желая учредить религиозный орден Святого Бенедикта в Богемии, принцесса вступила в бенедиктинское аббатство в Риме и, получив представление о монашеской дисциплине, стала первой аббатисой – ее посвятил сам папа – будущего аббатства в Праге. Согласно тому же хронисту, она привезла письмо от Иоанна XIII, в котором папа не только дает согласие на основание первого чешского бенедиктинского женского монастыря, но также одобряет создание в Праге епископства.

Козьма, естественно, приписывает инициативу всего предприятия и паломничества Млады Болеславу II, ее брату, но здесь видна неточность. Нам известно, что благочестивый каноник не любил Болеслава I, предполагаемого убийцу его брата Венцеслава, и потому возлагал многие его хорошие дела на его сына Болеслава II. Хотя его цитата из письма папы далеко не надежна, он, к счастью, назвал в тексте Младу – filia nostra, tua relativa – «наша дочь и твоя», что указывает вполне определенно, которому из Болеславов написано письмо. Вероятно, правда заключается в том, что Млада, которую после крещения называли Марией, по возвращении из Рима была встречена братом, потому что, согласно хронисту, Болеслав I в том же году умер (15 июля 967 года). Мы будем придерживаться этой даты, хотя она указана только Козьмой, и некоторые историки считают, что более вероятной является другая дата – 972 год. Текст Козьмы представляется нам чрезвычайно важным, так что мы приведем отрывок целиком: «Князь Болеслав II был чрезвычайно предан христианству, он был поборником католической веры, отцом сирот, защитником вдов, утешителем страждущих, духовных и странников благочестивым покровителем, славным основателем божьих церквей. Ибо, как читаем в грамоте церкви Святого Юрия, преданный христианской вере Болеслав основал 20 храмов, наделив их в достаточной мере всеми доходами, которые соответствуют церковным нуждам. Родной сестрой Болеслава была Млада, девушка, преданная Богу, начитанная в Священном Писании, ревностная в христианской вере, наделенная смирением, ласковая в беседах с бедными, щедрая покровительница сирот и одаренная достойным уважения нравом. Когда Млада отправилась помолиться в Рим, она была радушно принята папой; проведя здесь некоторое время, она достаточно ознакомилась с монашескими уставами, и тогда в конце концов папа, по совету своих кардиналов, желая оказать благосклонно поддержку новой церкви, посвятил ее в сан аббатисы; он заменил ее имя на имя Мария и пожаловал ей устав святого Бенедикта и жезл игуменьи. После этого новая аббатиса, получив от папы разрешение и благословение на введение в Чешской стране нового святого монашеского ордена, направилась в дорогое свое отечество, сопровождаемая радостной свитой. Когда Мария прибыла в королевский город Прагу, князь Болеслав с почетом принял давно ожидаемую дорогую сестру; взявшись за руки, они вошли в королевский дворец; пребывая там вместе, они долго беседовали друг с другом. Мария сообщила брату многое из того, что она видела и слышала в Риме и что было достойно рассказа и удивления; вдобавок она вручила ему грамоту, направленную апостольским двором, содержание которой было такое: «Иоанн, слуга слуг божьих, посылает Болеславу, поборнику христианской веры, свое апостольское благословение. Справедливо будет обратить благосклонное наше внимание на справедливую просьбу. Ибо Бог – это справедливость, а те, кто его любят, будут оправданы, и все дела тех, кто любит справедливость Божью, направлены к добру. Наша дочь и твоя Млада, она же Мария, среди прочего передала приятную нашему сердцу просьбу с твоей стороны, чтобы в твоем княжестве в честь и во славу церкви Божьей разрешено было основать епископство и чтобы на это было дано наше согласие. Поддерживая просьбу с особой радостью, мы благодарим Бога, который всегда и повсюду опекает и расширяет свою церковь среди народов. Поэтому, пользуясь верховной властью папы и властью святого Петра, главы апостолов, наместником которого, хотя и недостойным, мы являемся, мы одобряем просьбу и даем согласие на исполнение ее. Разрешаем основать при церкви мучеников Святого Вита и Святого Вацлава епископскую кафедру, а при церкви Святого мученика Юрия, в подчинении ордена Святого Бенедикта и в послушании нашей дочери аббатисе Марии, – конгрегацию святых дев. Однако ты выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте булгарского или русского народа или славянского языка, но, следуя апостольским установлениям и решениям, выбери лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке, который смог бы плугом слова вспахать новь сердец язычников, посеять в них пшеницу добрых дел, а плоды для урожая вашей веры отдать Христу. Будь здоров». Если письмо папы истинно, по крайней мере в основном, тогда утверждение Козьмы, что епископство Праги было основано в 967 году, имеет под собой некоторые основания, поскольку папское согласие на основание было дано в этом году. На следующих страницах я объясню, как основание епископства, о чем было принято решение в 967 году, на самом деле имело место в 973-м. Козьма путает многое. К примеру, смерть Титмара, первого пражского епископа, которая случилась в 982 году, он относит к 969 году, однако у нас нет никаких причин проявлять скепсис в этом конкретном случае. Ведь дата смерти правителя должна была быть известна в Праге даже в дни Козьмы.

Если дата 967 год правильная, Млада не могла быть послана братом, и, как утверждает сам Козьма, Младе сначала пришлось научиться практике религиозной жизни в Риме. Она пробыла там не меньше года – минимальный послушнический срок для посвящения в аббатисы папой. Если дата ее возвращения, указанная Козьмой, верна, она уехала из Рима в 966 году или раньше. Также считается, что письмо папы Иоанна XIII (965–972), касательно основания аббатства и епископства, в том виде, как его сохранил Козьма, не может быть подлинным, поскольку оно определенно подверглось обработке во второй половине XI века или самим Козьмой, или другим автором. Тем не менее нет никаких оснований подвергать сомнению тот факт, что Болеслав I пытался создать для своих земель независимую церковную организацию, и в связи с этим он отправил в Рим свою дочь Младу. Последняя часть текста – как ее привел Козьма, – вне всяких сомнений, переработана. Она соответствует менталитету XII века, когда писал Козьма и когда противодействие славянской литургии было всеобщим. Козьма был одним из ее самых ярых противников. Слова «выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте булгарского или русского народа или славянского языка» не могли быть написаны в X веке. Русские в это время еще не были обращены в христианство, и славянский ритуал едва ли мог быть широко распространен тогда на Руси. Контакты между славянским духовенством и Русью были частыми в XI веке, и Козьма не мог об этом не знать.

Одновременно с этим дипломатическим предприятием чехов должно было иметь место нечто подобное со стороны поляков, поскольку супруга Мешко была сестрой Млады. Да и военное сотрудничество между поляками и чехами в 967 году на нижнем Одере (основная военная операция, возможно, имела место после смерти Болеслава I, хотя чешское участие, скорее всего, было устроено им) указывает на хорошие отношения между двумя странами. Поэтому общая интервенция в Рим с целью обеспечения независимости своих церквей являлась если не определенной, то, по крайней мере, в высшей степени вероятной.

Мы не утверждаем, что, направляя свои посольства к папе, князья действовали, не уведомив предварительно императора. Мешко I, возможно, мог пренебречь формальностями, но Болеслав I определенно нет. И Оттон I был в Италии в 967 году. Нет причин отвергать возможность готовности папы оказать услугу Болеславу I, петиция которого могла быть приемлемой для папы, только если соответствовала его идеям. Даже если мы станем отрицать аутентичность письма папы в тех выражениях, в которых его привел Козьма, нет оснований сомневаться, что Млада действительно привезла с собой письмо папы, адресованное ее отцу, но полученное братом. И в письме вполне могли рассматриваться те вопросы, о которых упомянул Козьма. Но ситуация чехов существенно отличалась от ситуации поляков, поскольку основание диоцеза в Праге намного больше зависело от доброй воли императора, чем когда речь шла о поляках. Богемия считалась частью империи и в церковном отношении принадлежала к диоцезу Регенсбурга. Будучи христианским князем, поляк должен был считаться с общепринятой идеологией, установленной императором, – защитник церкви, имевший право голоса в любых делах, затрагивающих ее интересы. Поэтому можно допустить, что он как-то проинформировал императора – напрямую или через папу – о своих намерениях. Тем не менее факт, что два славянских правителя набрались смелости и обратились в Рим, желая обеспечить независимость церквей в своих государствах, говорит о силе, которую они черпали из своего взаимовыгодного союза, организованного, можно сказать, под самым носом у германского короля и римского императора. Оттон I не смог помешать планам Мешко и был вынужден согласиться на создание независимого польского епископства. Это говорило о силе Мешко и о наличии серьезного препятствия на пути восточной экспансии Оттона. Таким образом, причиной патовой ситуации стал союз с чехами.

Что касается основания Пражского епископства, основные детали дошли до нас от Отлоха, биографа святого Вольфганга, который писал свой труд около 1060–1063 годов, и от Козьмы. От последнего мы узнаем, что епископ Праги Гебхард, брат чешского князя Братислава, получил в рейхстаге Майнца (это могло быть только Пасхальное заседание 1085 года) специальную привилегию императора Генриха IV, по которой диоцез Моравии, созданный в 1063 году, был ликвидирован и его территория была снова включена в Пражский диоцез. Чтобы поддержать свое требование, епископ предъявил документ, который был выдан Адальберту и подтверждал решение императора Оттона I и папы Бенедикта VI. Это решение было изначальной грамотой об образовании Пражского епископства. По ее условиям новый диоцез Праги включил не только всю Богемию, но также Моравию, вместе с долиной реки Ваг в современной Словакии до гор Татры в Силезии, регион Кракова и остальную территорию, доходившую на востоке до рек Буг и Стир.

Согласно Козьме, границы диоцеза были следующие: «на западе границы Пражского епископства следующие: Тугаст с областью, которая простирается до середины реки Хуб, Седлец, лучане и дечане, литомержцы, лемузы, вплоть до середины леса, составляющего границу Чехии. Затем на севере эти границы таковы: пшоване, хорваты и другие хорваты, слезане, тржебовяне, бобряне, дедошане до середины леса, где проходят границы мильчан. Отсюда на восток Пражское епископство имеет границей реки Буг и Стыр с городом Краковом и областью, которая называется Ваг, со всеми округами, относящимися к вышеназванному городу, каковым является Краков. Отсюда епископство, увеличенное за счет пограничной венгерской земли, тянется вплоть до гор, которые называются Татрами. Затем, в той части, которая обращена на юг, эта епархия, с присоединением Моравской области, тянется к реке Ваг, и к середине леса Море и к тем горам, которые образуют границу Баварии».

Прелаты и знать, посетившие это собрание, благосклонно восприняли доводы и посчитали просьбу Гебхарда обоснованной. В результате император подтвердил первоначальное решение специальной грамотой, изданной в Регенсбурге 29 апреля 1086 года. Козьма приводит текст грамоты, и его копия считалась вполне надежной, поскольку ее подтвердила найденная в архиве Мюнхена копия XII века. Существует не так уж много документов, имевших отношение к истории Центральной Европы, которые обсуждались так долго и страстно немецкими, чешскими, польскими и русскими учеными, как эта грамота о создании Пражского епископства. Многие считали ее сфабрикованной епископом Гебхардом или его секретарем, другие высказывали сомнение в деталях, но не сомневались в ее подлинности. Трудов на эту тему великое множество.

Подозрительной для многих считается география границ нового диоцеза. Были ли они скопированы с документа, описывавшего границы Великой Моравии? Должны ли мы считать их границами государства Пржемыслидов? Или они – вехи новых епископских миссионерских территорий? У нас еще будет возможность вернуться к некоторым проблемам, поднятым документом, а пока достаточно рассмотреть его положения, касающиеся создания новой церковной провинции.

Несмотря на все препятствия, следует отметить, что, если мы проанализируем эту грамоту в тесной связи с современным контекстом и всеми прочими историческими источниками, проблема существенно упрощается. Прежде всего, установлено, что Пражский диоцез был основан не Оттоном II, как утверждали некоторые ученые, а Оттоном I, что доказывает версия, которой мы обязаны Козьме. Верно и то, что наш второй источник, Отлох, приписывает основание Оттону II, но он определенно ссылается на императора, который подтвердил избрание святого Вольфганга в 972 году, а этот император был не Оттоном II, а Оттоном I. Переговоры были начаты, как уже говорилось, Болеславом при понтифике Иоанне XIII, который умер в 972 году. Если Болеслав I умер, предположительно, в 967 году, тогда колебания Оттона I при подтверждении и выполнении решения допускают только одно объяснение, нежелание епископа Регенсбурга Михаэля (942–972) давать свое согласие. Мы не располагаем прямыми свидетельствами препятствий, чинимых епископом, но есть серьезные указания на то, что он не одобрял план. Отлох, биограф святого Вольфганга, отмечая согласие своего героя на основание специального епископства для богемского народа, утверждает, что святому пришлось проигнорировать единодушную оппозицию своих советников. Даже с поправкой на тенденцию биографа к славословию у нас создается впечатление, что благоразумие Вольфганга помогло императору обойти серьезные трудности, мешавшие реализации его давнего плана.

Если читатель выразит недоумение, почему император не преодолел оппозицию менее изощренными методами, он должен вспомнить, что, следуя собственной церковной политике, Оттон не мог последовательно игнорировать желания епископов. Он основал свою королевскую власть на поддержке епископов против знати и не мог позволить себе создавать новые сложности, тем более что уступка, о которой он просил, не была жизненно важной для империи. Империи по большому счету было все равно, будет ли Богемия иметь собственного епископа или подчинится Регенсбургу. Достаточно вспомнить трудности, созданные архиепископом Майнца Вильгельмом, сыном Оттона, когда тот отказался дать согласие на возвышение епископства Хальберштадта до статуса архиепископства и его перевод в Магдебург. И когда в 961 году Вильгельм частично удовлетворил желание отца, согласившись расстаться с небольшой частью диоцеза Хальберштадта, к которому относился Магдебург, проблемы начались снова, на этот раз с Бернхардом, епископом Хальберштадта, который, разумеется, делал все от него зависящее, чтобы разрушить план. Оттон I терпеливо ждал до смерти епископа в 967 году и только потом обратился к новому папе, Иоанну XIII, за осуществлением решения его предшественника.

Отказ епископа, ставший основным фактором неудачи Оттона, стал горьким разочарованием. А когда в 968 году обстоятельства в Риме существенно изменились из-за вмешательства Польши, время для исполнения плана ушло. Оттон убедился на собственном опыте, как трудно посягать на привилегии и доходы епископов. История повторяется, и Оттон получил аналогичный опыт с Михаэлем, епископом Регенсбурга. В этом случае Оттон снова находился в Италии и, будучи слишком занятым или слишком прозорливым, чтобы спорить с прелатами, которые, в конце концов, были его главными сторонниками, император предпочел дождаться смерти Михаэля в 972 году. Тем самым освободилось место для более сговорчивого прелата. Выбор Оттоном на смену Михаэлю святого Вольфганга, бывшего не баварцем, а швабом, может указывать на опасение проблем с Регенсбургом – как будто баварцы не желали мириться с ограничением их прав на Богемию. Это была достаточная причина для выбора следующим епископом небаварца, который не будет излишне чувствительным к утрате своей юрисдикции на Богемию. Поскольку новый чешский диоцез означал очередное посягательство на баварское влияние в этой стране и удар по баварскому престижу в королевстве, есть основания оправдать нежелание баварских священнослужителей способствовать этому. Мы также можем предположить, что подобные соображения заставили Оттона I более или менее благосклонно отнестись к созданию чешского епископства.

Это не могло произойти до 973 года – возможно, на Пасху в Кведлинбурге. Это был последний рейхстаг, на котором присутствовал Оттон I. Решение подтвердил преемник Иоанна XIII – Бенедикт IV (972–974), как сказано в записи Козьмы от 1068 года. Земли Пржемыслидов были подчинены юрисдикции только одного епископства – Пражского, – границы которого были установлены в соответствующей грамоте. Они были не только границами миссионерского поля деятельности пражского епископа. Все регионы, перечисленные в грамоте, могли считаться, по крайней мере номинально, христианскими и в качестве таковых являлись частью законного диоцеза.

Мы помним, что Ибрагим ибн Якуб дал нам ценную информацию о государстве Мешко, а то, что он сообщил о стране Болеслава I, подтверждает владение чешского князя Краковом. Вот что он пишет: «В настоящее время у них (славян) имеется четыре короля – король булгар; Буислав (Болеслав), король из Праги, Богемии и Кракова; Мешекко (Мешко), король севера; и Накун (Наккон, герцог ободритов) на крайнем западе… Что касается страны Буислава, то она простирается в длину от города Праги вплоть до города Кракова на 3 недели пути и граничит на этом протяжении со страной турок. Город Прага построен из камней и извести. Он является самым большим торговым местом тех земель. В него прибывают из города Кракова русы и славяне с товарами. Точно так же приезжают к ним из земель турок мусульмане, евреи и турки с товарами и ходовой монетой. Вывозят от них рабов, олово и различные меха». Мы можем сделать вывод, что удерживание Болеславом этого региона было бы практически невозможным, если бы он в то же самое время не имел политического контроля над Моравией, которая в тот период включала в себя существенную часть современной Словакии. Таким образом, положения грамоты имеют под собой основания.

Есть лишь одно положение, которое можно назвать выдачей Болеславом желаемого за действительное – когда он называет реки Буг и Стир восточными границами диоцеза. В 973 году регион уже был, как мы вскоре увидим, в польских руках. Включение грамотой региона в Пражский диоцез может означать, что в это время Болеслав еще не отказался от идеи установить свою власть над этими землями. Обе реки, вероятно, в далеком прошлом являлись границами Белой Хорватии, прежде чем она была разрушена Святополком из Моравии и включена в его империю.

Можно понять, почему император включил этот регион, как принадлежащий Богемскому государству: стимулирование расширения территории чехов на восток было в интересах Германии. Расширение Богемии на восток означало расширение империи на восток. Чем ближе она подберется к Киевской Руси, тем лучше для Германии. Первая попытка Оттона I продвинуться так далеко на восток успехом не увенчалась. Но в будущем таились возможности, и подготовка к их использованию была признаком политической мудрости.

Рождение нового церковного образования было нелегким. Хотя грамота нового диоцеза была одобрена в 973 году, нам известно, что Прага получила первого епископа только тремя годами позже – им стал саксонец Титмар. Он был посвящен в сан архиепископом не Зальцбурга, а Майнца – Виллигизом. Разочаровало и то, что, когда Пражский диоцез начал работать, он не включил в себя все государство Пржемыслидов. Грамота, составленная в канцелярии Виллигиза 28 апреля 976 года, помимо пражского епископа, упоминает епископа Моравского – episcopus Moravorum. Согласно традиции, записанной Козьмой, был моравский епископ Врацен, который может быть идентичен с епископом из вышеупомянутой грамоты. Но тайна осталась и пока не нашла решения.

Ключ может быть найден в политических условиях Германии того времени. Известно, что у Оттона II обнаружился конкурент в лице его кузена Генриха II, герцога Баварии, поднявшего мятеж в 974 году, который, правда, был в том же году подавлен. Генриху исполнилось четыре года в 955 году, когда его отец, Генрих I, брат Оттона, умер. Регентшей много лет была мать Генриха, дочь покойного герцога Арнульфа. Но когда юный герцог вырос, он стал вынашивать грандиозные планы и подыскивать друзей, которые помогли бы ему их выполнить. Некоторые столкновения между Оттоном II и Болеславом II, случившиеся, как говорится в анналах, в 975 году, можно приписать участию Болеслава в баварском мятеже. Как мы увидим позже, тот же баварский герцог позже, после смерти Оттона II, снова попытается добыть для себя трон. Его поддержат правители ободритов, поляков и чехов. Имея все это в виду, мы должны согласиться с тем, что живой интерес, проявленный герцогом Генрихом II к основанию Пражского епископства, о чем говорится в описании жизни святого Вольфганга, выглядел по меньшей мере подозрительным. Следовало ожидать противоположного, поскольку удерживание Богемии как можно дольше под влиянием баварской церковной власти было вроде бы в интересах Баварии. Но к нашему немалому удивлению, Отлох утверждает, что баварский герцог Генрих неоднократно выступал сторонником Пражского диоцеза и просил императора «использовать свою королевскую власть ради любви к Господу, чтобы исполнить начатое на благо народа». Мы уже видели, что баварское духовенство противилось выделению Праги в отдельное епископство. В этом случае отношение баварского герцога могло быть подсказано желанием вовлечь Болеслава в свои политические проекты.

Тогда неудивительно, что Оттон II решил внести некоторые изменения в свой первоначальный план и принять меры предосторожности. Только в 975 году, после того как он подавил мятеж Генриха II и удостоверился в покорности Болеслава II, он приступил к созданию епископства. С очевидной целью держать Баварию и Богемию врозь, новый диоцез был подчинен не баварской митрополии, а Майнцу, хотя логичнее было бы сделать его митрополией Зальцбург – ведь к ней относился Регенсбург, от территории которого отделился новый диоцез. Но это еще не все. Чтобы обеспечить сильное саксонское влияние в Праге, саксонец Титмар, монах из Магдебурга, много лет работавший в Богемии и знавший чешский язык, был избран первым епископом. А чтобы не позволить власти пражского епископа стать политической угрозой, для равновесия было создано епископство Моравии, также подчиненное Майнцу. Очевидно, было легче контролировать территорию, если ею правили два епископа-конкурента, инвеститура которых в конечном счете была в руках императора, чем если бы ею правил один прелат. Такова была причина создания недолговечного моравского епископства. Да и тот факт, что Моравия некогда имела независимую церковную организацию, можно было использовать против оппозиции.