Текст книги "Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи"

Среди прочих клубов самыми влиятельными являются «Колониальный», старый клуб, переживший на своем веку много взлетов и падений, «Хартия», возникший относительно недавно, и «Квадрат», единственный клуб с отчетливым интеллектуальным уклоном. Один из клубов испарился в военной неразберихе. С тех пор были созданы два новых, они расположены в небольшом старом здании, видевшем рождение многих им подобных. Особые приметы клубов настолько разномастны, что описывать их – себе дороже. Один, члены которого в мои времена были вернейшими клиентами бара в «Нассау-инн»[141]141
  «Нассау-инн» – отель в Принстоне, открывшийся в 1769 г. в доме 1756 г. постройки; во время Американской революции там останавливались члены Континентального конгресса, проходившего поблизости, в Нассау-Холле. В 1937 г. при прокладывании площади Палмер-Сквер историческое здание было снесено, и годом позже расширившийся «Нассау-инн» открылся в новом здании неподалеку. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], теперь, как я слышал, превратился в своего рода ресторан Общества филадельфийцев.

Общество филадельфийцев – это принстонский вариант Ассоциации молодых христиан, и в моменты трезвомыслия оно и функционирует как таковая. Впрочем, время от времени им овладевает очередной мессианский позыв обратить весь университет в христианство. В мое время, например, с этой целью к нам был импортирован известный демагог доктор Икс, который, без всяких шуток, приволок с собой наставленный на путь истинный Дурной Пример. Некоторых студентов благочестие или любопытство все-таки погнали в Александр-Холл, и там разразилась одна из самых непредставимых оргий, какие когда-либо имели место в стенах великого образовательного заведения. Когда проповедь доктора Икса перешла в призывное песнопение, несколько десятков молодых людей встали со своих мест, неколебимые, как негры перед миссионером, и двинулись на сцену дабы обрести спасение. Среди них был всем известный винопивец и вольнодумец, которого мы впоследствии проверили на предмет искренности, но так и не пришли ни к какому выводу. Кульминацией этого безобразия стала повесть Дурного Примера о своих былых прегрешениях, доведших его аж до нисхождения в каменный желоб, о его последующем преображении и карьерном взлете до должности Дурного Примера в бродячем цирке доктора Икса.

К этому моменту наиболее впечатлительные зрители уже чувствовали себя весьма неловко, а менее впечатлительные галдели; некоторые просто встали и ушли. Елейность действа зашкаливала даже по понятиям тех богобоязненных дней, и впоследствии его осудили, в том числе и за дурновкусие. В прошлом году «Бухманизм», менее беспардонная разновидность той же мелодрамы, вызвала открытую и резкую критик[142]142
  «Бухманизм» – международное евангелическое движение, названное по имени основателя, Фрэнка Бухмана (1878–1961). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]у в университетской прессе.

В Принстоне есть еще много всякого, чего я просто не стал касаться. Как мне кажется, точечные акценты в данном случае лучше всего позволяют представить целое. Броские пятна света плясали на общей яркой картинке зимой и ранней весной 1917 года, перед самой войной.

Никогда еще силы, составляющие суть университета, не проявлялись с такой отчетливостью и такой мощью. Четыре десятка первокурсников из демократических побуждений отказались вступать в клубы, предводительствовали ими Дэвид Брюс (сын сенатора Брюса), Ричард Кливленд (сын президента Кливленда) и Генри Гиацинт Стрейтер из Луисвилла в штате Кентукки. Не удовольствовавшись всем этим, последний из этого списка – первым на своем курсе опубликовавшийся в «Принстонской газете», ярый поклонник Толстого и Эдварда Карпентера – заделался пацифистом.[143]143
  …Генри Гиацинт Стрейтер… ярый поклонник Толстого и Эдварда Карпентера, заделался пацифистом. – Генри Гиацинт Стрейтер (1896–1987) послужил прообразом Бэрна Холидэя в романе «По эту сторону рая»; в Первую мировую войну служил санитаром в Красном Кресте, затем стал успешным художником. Эдвард Карпентер (1844–1929) – английский писатель и священнослужитель; в 1874 г. сложил сан и примкнул к социалистам фабианского образца; автор ряда трудов об общественной реформе. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Он был невероятно умен и страшно популярен; на него взирали со снисхождением, а зачастую и неодобрительно, однако он не подвергался никаким преследованиям. Он сумел завербовать нескольких сторонников, которые объявили себя квакерами и остались пацифистами до конца.

Под управлением Джона Пиля Бишопа «Нассауский литературный журнал» вдруг совершил прорыв и привлек к себе всеобщее внимание.[144]144
  Под управлением Джона Пиля Бишопа «Нассауский литературный журнал» вдруг совершил прорыв и привлек к себе всеобщее внимание. – Джон Пиль Бишоп (1892–1944) послужил прообразом Томаса Парка Д’Инвильерса в романе «По эту сторону рая»; также см. примечание выше. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Джек Ньюлин, который впоследствии погиб во Франции, рисовал для его титульных листов картинки в стиле Бердслея; я писал рассказики о студентках, засветившихся на выпускных вечерах, – впоследствии они стали частью романа; Джон Биггс столь правдоподобно воображал войну, что надувал даже ветеранов, а Джон Бишоп тем временем предпринимал последнее неимоверное усилие соединить нынешний крестовый поход с революцией – пока мы, в ожидании отправки в армейские учебные лагеря, находили время на то, чтобы поиздеваться над высокопарной риторикой того времени. Мы выпустили сатирический номер, пародию на «Космополитен», которая повергла в ярость студентов филологического факультета, не наделенных столь ярким остроумием. Мы – в то время мы входили в студенческий совет клуба «Тигр» – выпустили совершенно непотребный номер, в котором глумились над факультетом, над движением против клубов, над самими клубами, причем все было названо своими именами. Казалось, все вокруг рушится. То были великие дни: на горизонте – битва, мир уже никогда не будет прежним, а потому на все наплевать. Следующие годы на все действительно было наплевать. Пять процентов моих однокурсников, двадцать один человек, погибли на войне.

В ту весну я вспоминал поздние вечера в «Нассау-инне», когда Билл Коан, инспектор, дожидался снаружи, дабы наутро вызвать особо отличившихся к декану. Помню длинные полуденные строевые учения на футбольных полях – зачастую рядом стоял преподаватель, утром читавший тебе лекцию. Помнится, мы хихикали над попытками профессора Уордло Майлса передать рубленый слог строевого устава своими словами – точным, педантичным английским языком. Хихиканье стихло два года спустя, когда он вернулся из Франции без ноги, вся грудь в орденах. Тысяча студентов разразилась приветственным воплем. Помню последний июньский вечер, когда – две трети уже успели надеть военную форму – наш курс спел последнюю песню на ступенях Нассау-Холла, и многие плакали, потому что мы знали, что уже никогда не будем так молоды, как были здесь. Я смутно помню множество еще более личных подробностей, которые теперь кажутся смутными и расплывчатыми, как наш тогдашний сигаретный дымок и плющ на Нассау-Холле в тот последний вечер.

Принстон остается самим собой. Уильямс-колледж – «не то, чем Принстон был прежде». Уильямс – для маменькиных сынков, которых родственницы стремятся спрятать от реальности.[145]145
  Уильямс-колледж – «не то, чем Принстон был прежде». Уильямс – для маменькиных сынков, которых родственницы стремятся спрятать от реальности. – Маленький эксклюзивный Уильямс-колледж, основанный в 1793 г. в Уильямстауне, штат Массачусетс, к 1920-м гг. по-прежнему оставался чисто учебным заведением; в отличие от Принстона там не готовили аспирантов и не занимались научной работой. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Принстон – место мирское, в определенном смысле «величественное», и вот уже шестьдесят лет он почти не меняется. Теперь там меньше поют и больше танцуют. Пивные вечеринки прекратились, зато выстраиваются стометровые очереди, чтобы попасть на фильм с юной Лоис Моран[146]146
  …выстраиваются стометровые очереди, чтобы попасть на фильм с юной Лоис Моран. – С Лоис Моран (1909–1990) Фицджеральд познакомился в Голливуде в начале 1927 г., и она произвела на него большое впечатление, впоследствии послужив прообразом юной актрисы Розмэри Хойт в романе «Ночь нежна». (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Здесь нет «Клуба елизаветинцев», как в Йеле, где поэзия обретает респектабельное – подчас слишком респектабельное – обличье[147]147
  Здесь нет «Клуба елизаветинцев», как в Йеле, где поэзия обретает респектабельное – подчас слишком респектабельное – обличье… – «Клуб елизаветинцев» был учрежден в 1911 г., когда бывший выпускник Йеля Александр Смит Кокрэн подарил университету обширную коллекцию литературы Елизаветинской эпохи (поэзия, драматургия и т. д.), а также приобрел и передал университету здание, в котором она будет храниться; заседания «Клуба елизаветинцев» были посвящены обсуждению искусства и литературы. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]; выдающемуся таланту приходится самостоятельно искать себе слушателя, как оно происходит и в жизни. Несмотря на все доводы, универсанты консервативно носят букву «П» на внутренней стороне свитера,[148]148
  Несмотря на все доводы, универсанты консервативно носят букву «П» на внутренней стороне свитера… – Принстонские спортсмены нашивали на одежду букву «П» из плотной ткани (самые скромные – не с наружной стороны, а с внутренней). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] но среди выпускников до сих пор не затесалось ни одного генерального прокурора Палмера или судьи Тейера.[149]149
  …среди выпускников до сих пор не затесалось ни одного генерального прокурора Палмера или судьи Тейера. – Александр Митчелл Палмер (1872–1936), занимавший пост генерального прокурора США в 1909–1921 гг., печально прославился т. н. рейдами Палмера – депортацией из США в 1918–1921 гг. более 500 иностранных граждан: анархистов, синдикалистов, радикальных левых; всего Палмером и его молодым помощником Эдгаром Гувером было в рамках этих рейдов арестовано более 10 тыс. человек. Федеральный судья Эмос Мэдден Тейер (1841–1905) в 1897 г. поддержал обвинение членов профсоюза в сговоре по общему праву. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Президент Хиббен иногда публично выражает несогласие с министром Меллоном[150]150
  Министр Меллон – Эндрю Уильям Меллон (1855–1937) – министр финансов США (1921–1932), сохранивший свой пост при трех президентах: Гардинге, Кулидже и Гувере. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], и только девяносто два студента старшего курса в прошлом году объявили себя непьющими.

Когда оглядываешься вспять на десяток лет, идеальный университет оборачивается мифом, видением, жаворонком, парящим среди дымоходов. Однако жаворонок, видимо, в Принстоне все-таки парит, хотя разглядеть его труднее, чем в Пруссии на Рейне или в графстве Оксфордшир; может быть и так, что некоторые случайно натыкаются на него и забирают себе, а другие на всю жизнь остаются с пустыми руками. Но даже они, дожив до средних лет, втуне ищут для себя другой уголок республики, где сохранились бы в такой полноте порядочность, красота, очарование и достоинство американской жизни.

Десять лет в рекламном бизнесе[151]151
  Эссе «Ten Years in the Advertising Business» опубликовано в журнале «Princeton Alumni Weekly» в феврале 1929 г.


[Закрыть]

И чем я могу вам помочь, мистер Фицджеральд?

Дело было в кабинете на одном из верхних этажей, с видом на то самое здание золотого цвета.

– Я хотел бы прибавки к жалованью, мистер Кейкбук, – объяснил я.

– С чего бы?

– Я собираюсь жениться. Вы платите мне всего девяносто пять долларов в месяц; как человек, который должен содержать семью, я вынужден думать о деньгах.

Взгляд его серых глаз сделался отрешенным.

– Девяносто пять долларов – совсем неплохое жалованье. Кстати, покажите-ка мне этот слоган для прачечной в его нынешнем виде.

– Вот он, – ответствовал я с заслуженной гордостью. – «Стираем в Мускатине – белье как на картине». Ну как вам? Неплохо, а? «Стираем…»

– Минуточку, – перебил он меня. – Я вам вот что скажу, мистер Фицджеральд. Вы чересчур темпераментны. Идеи у вас слишком замысловатые, слишком уж творческие. А нужно бы что-нибудь поприземленнее. Дайте-ка посмотреть макет.

Он покорпел над ним секунду – крупный мозг время от времени начинал выпирать, губы шевелились, будто в такт некой мелодии.

– Вот послушайте-ка, – сказал он. – Я придумал отличную штуку: «Прачечная Мускатина – и стираем, и гладим». Послушайте, мисс Шварц, запишите-ка. «Прачечная Мускатина – и стираем, и гладим».

Я почтительно поздравил его, а когда он засветился от гордости, вернулся к первому вопросу.

– Так вот, про деньги…

– …Ну, не знаю, – задумался он. – Мы, понятное дело, стараемся не обижать своих сотрудников. Сколько бы вы хотели?

Я немного подумал.

– Будет лучше, если вы назовете сумму.

– Вот что я вам скажу, мистер Фицджеральд, – сказал он. – Мы не любим разводить торговлю. Если вы позволите нам использовать свою фотографию и свое имя в составе членов жюри этого конкурса, давайте сойдемся на тысяче долларов.

– Но это займет небось часа два, – воспротивился я. – Как человек, который должен содержать семью, я вынужден думать о деньгах.

– Совершенно с вами согласен. Пусть будет полторы тысячи.

– И надеюсь, вы понимаете, что я не собираюсь расхваливать этот продукт.

– Разумеется. Просто выберете самую красивую девушку.

Мы встали, я посмотрел в окно на здание золотого цвета.

– Вы, кажется, сказали, что собираетесь жениться? – уточнил он.

– Нет-нет, я женат уже десять лет. Жениться я собирался еще до многоточия.

– Видимо, я вас перепутал с какой-то другой парой.

– Наверняка, – заверил я его. – Просто фамилия у них была та же самая. Ткани нашего тела заменяются каждые десять лет. Всего хорошего, мистер Кейкбук.

– Всего хорошего, мистер Фицджеральд.

Краткая автобиография[152]152
  Эссе «A Short Autobiography» опубликовано в журнале «New Yorker» в мае 1929 г.


[Закрыть]
(которой не было бы без Нейтана)[153]153
  Краткая автобиография (которой не было бы без Нейтана). – Джордж Джин Нейтан (1882–1958) – см. примечание выше. Здесь аллюзия на то, что отец Нейтана занимался оптовой торговлей алкоголем. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]

1913

Четыре порции виски «Канадиан клаб», демонстративно выпитые в «Саскуэханне», Хакенсак.

1914

Шампанское «Грейт-вестерн» в «Трент-хаусе» в Трентоне, полубессознательное возвращение в Принстон.

1915

Бургундское игристое у Бастаноби[154]154
  …у Бастаноби. – Имеется в виду кафе «Бозар» («Café des Beaux Arts», то есть «Кафе изящных искусств», «Художественное кафе») в Нью-Йорке на углу Шестой авеню и 40-й улицы, также известное как «Басти» (см. эссе «Мой невозвратный город»), по имени владельца Луиса Бастаноби (1873–1917). В романе Фицджеральда «По эту сторону рая» данное заведение фигурирует как «Бистолари»: «Из кафе „Хили“ они вышли в полночь и на такси покатили к „Бистолари“» (перев. М. Лорие). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Виски-горлодер в Уайт-Сульфур-Спрингс, штат Монтана, где я влез на стол и спел «Так выходи же» перед ковбоями.[155]155
  Виски-горлодер в Уайт-Сульфур-Спрингс, штат Монтана, где я влез на стол и спел «Так выходи же» перед ковбоями. – Возле этого местечка в Монтане находилось семейное ранчо Чарльза Донахо, школьного друга Фицджеральда, и Фицджеральд гостил там в июле 1915 г., причем действительно пил с ковбоями (и выиграл у них 50 долларов в покер); впечатления от этой поездки легли в основу некоторых эпизодов повести Фицджеральда «Алмазная гора». Под песней «Так выходи же» («Won’t you come up»), вероятно, имеется в виду известная с середины XIX в. американская народная песня «Buffalo Gals», припев которой начинается со слов «Buffalo gals, won’t you come out tonight?» («Девушки Буффало, выходите вечером погулять»). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Виски с содовой у Тейта в Сиэтле, слушая Эда Малдуна, «головастого парня».

1916

Яблочный бренди, с поспешностью принятый в раздевалке яхт-клуба «Белый медведь»[156]156
  …яхт-клуба «Белый медведь». – Этот яхт-клуб расположен на одноименном озере (Уайт-Бэр-лейк, то есть «озеро белого медведя») в Миннесоте возле Сент-Пола, родного города Фицджеральда. В юности Фицджеральд ходил в этот клуб на танцы, а летом 1922 г. жил там с женой Зельдой. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть].

1917

Первый бокал бургундского с монсеньором Иксом в «Лафайете»[157]157
  Первый бокал бургундского с монсеньором Иксом в «Лафайете». – Под монсеньором Иксом имеется в виду отец Сигурни Фэй (см. примечание выше). «Лафайет» – знаменитый своей французской кухней манхэттенский ресторан на 9-й улице. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Ежевичный бренди и виски с Томом в старом добром «Нассау-инне»[158]158
  …в старом добром «Нассау-инне». – См. примечание выше. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть].

1918

Бурбон, который коридорные тайком проносили офицерам в номера в отеле «Силбах» города Луисвилла.[159]159
  …офицерам в номера в отеле «Силбах» города Луисвилла. – В Луисвилле, штат Кентукки, Фицджеральд проходил подготовку в офицерском лагере в марте 1918 г. Фешенебельный отель «Силбах» упоминается в четвертой главе «Великого Гэтсби», но назван там «Мюльбах» («Mulbach» – вероятно, Фицджеральд перепутал луисвиллский «Seelbach» с отелем «Muehlebach» в Канзас-Сити): «А в июне она (Дэзи) вышла замуж за Тома Бьюкенена из Чикаго, и свадьба была отпразднована с размахом и помпой, каких не запомнит Луисвилл. Жених прибыл с сотней гостей в четырех отдельных вагонах, снял целый этаж в отеле „Мюльбах“…» (перев. Е. Калашниковой). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]

1919

Коктейль «Сазерак»[160]160
  «Сазерак» – новоорлеанский коктейль-дижестив на основе коньяка с добавлением абсента, горькой настойки и сахара; иногда коньяк заменяется бурбоном или ржаным виски. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], привезенный из Нового Орлеана в Монтгомери по случаю очень важного события.

1920

Красное вино у Моллата. Коктейли с абсентом в герметично закрытом люксе в «Роялтоне»[161]161
  «Роялтон» – отель в Нью-Йорке на Западной 44-й улице около Пятой авеню; вышеупомянутый Джордж Джин Нейтан жил в этом отеле в течение 40 лет. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Кукурузный самогон при лунном свете на заброшенном аэродроме в Алабаме.

1921

Оставление шампанского в гриль-баре «Савоя»[162]162
  …в гриль-баре «Савоя»… – «Савой» – отель в Лондоне на Стрэнде; его гриль-бар – излюбленное место многих приезжих американцев, там часто бывали Хемингуэй и Гершвин. В 1926 г. «Savoy Grill» был переименован в «American Bar» («Американский бар»). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] четвертого июля, когда некий пьяница притащил с собой двух дам, явно с Пиккадилли.[163]163
  …двух дам, явно с Пиккадилли. – На лондонской площади Пиккадилли в описываемый период работали недорогие проститутки. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Желтый шартрез на виа Бальбини в Риме[164]164
  …виа Бальбини в Риме. – Улицы с таким названием в Риме нет, но есть виа Бальбо. Еще более вероятно, что имеется в виду генуэзская виа Бальби («Краткая автобиография» написана в конце марта 1929 г. – в этом же месяце Фицджеральды заезжали в Геную). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть].

1922

Кальмановские коктейли из какао-ликера в Сент-Поле.[165]165
  Кальмановские коктейли из какао-ликера в Сент-Поле. – Имеются в виду Чарльз Оскар Кальман (1872–1956) и его жена Александра, с которыми Фицджеральды подружились в Сент-Поле летом 1921 г. Александра стала крестной матерью Скотти, дочери Скотта и Зельды, родившейся в 1922 г. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Первая и последняя попытка самостоятельно гнать джин.

1923

Моря канадского эля с Р. Ларднером в Грейт-Неке на Лонг-Айленде[166]166
  Моря канадского эля с Р. Ларднером в Грейт-Неке на Лонг-Айленде. – В Грейт-Неке Фицджеральды жили в 1922–1924 гг. (см. примечание выше), там и познакомились с Рингом Ларднером. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть].

1924

Коктейли с шампанским на «Минневаске»[167]167
  «Минневаска» – трансатлантический лайнер, на котором Фицджеральды отплыли в Европу в мае 1924 г. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], извинения перед пожилой дамой, которой мы не давали спать. «Грейвз Крессман»[168]168
  «Грейвз Крессман» – сухое белое вино «Грейвз» с винодельни Крессмана (английской, но работавшей на французском виноматериале). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] на вилле «Мари» в Валескюре[169]169
  …на вилле «Мари» в Валескюре… – Там Фицджеральды поселились в июне 1924 г.; именно там был написан «Великий Гэтсби». (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], последующие препирательства с нянькой по вопросам британской политики. «Порто блан» в минуты печали. Муссо[170]170
  Муссо – так французы называют игристые вина, произведенные не в Шампани. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], купленное французом в саду на закате. «Шамбери фрэз» с Сельдсами во время их медового месяца[171]171
  …с Сельдсами во время их медового месяца. – Американский критик и культуролог Гильберт Сельдс (1893–1970) женился на Элис Уодэмс-Холл в Париже в 1924 г. (В январе 1926 г. Сельдс опубликовал в журнале «Нью критерион» серьезную и благожелательную рецензию на «Великого Гэтсби».) (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Местный продукт, заказанный по совету дружелюбного священника в Орвьето, когда мы попросили французского вина.

1925

Сухое белое вино, которое «портится при перевозке», изготовленное чуть южнее Сорренто, – где именно, я так и не выяснил. Интрига сгущается – стук копыт и зов рожков. Изумительное «Вин Д’Арбуа» в «Ля рен педок»[172]172
  «Ля рен педок» – парижский ресторан, где Фицджеральд часто обедал. La Reine Pédauque (фр.) – королева Гусиные Лапы. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Коктейли с шампанским в потогонном «Ритце» в Париже.[173]173
  Коктейли с шампанским в потогонном «Ритце» в Париже. – Имеется в виду бар отеля «Ритц» (еще одно излюбленное американцами парижское заведение), фигурирующий в рассказе Фицджеральда «Опять Вавилон» (1932). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Дурные вина из «Николя»[174]174
  Дурные вина из «Николя». – Имеется в виду французская сеть дешевых винных магазинов «Николя» («Nicolas»), работающая с 1822 г. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]. Кирш в таверне в Бургундии на фоне дождя и Э. Хемингуэя.[175]175
  Кирш в таверне в Бургундии на фоне дождя и Э. Хемингуэя. – В мае 1925 г. Фицджеральды с Хемингуэем путешествовали в Лион; впоследствии Хемингуэй опишет эту поездку в романе «Праздник, который всегда с тобой». (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть]

1926

Ничем не примечательное «Сен-эстеф» в промозглой дыре под названием Сали-де-Беарн.[176]176
  Ничем не примечательное «Сен-эстеф» в промозглой дыре под названием Сали-де-Беарн. – Сали-де-Беарн – деревушка в Аквитании (атлантические Пиренеи) с необычно солеными горячими источниками, на которых Зельда лечилась в январе-феврале 1926 г. «Сен-эстеф» – насыщенное вино долгих сроков выдержки; вероятно, Фицджеральду попалась слишком молодая бутылка. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Херес на пляже Ля-Гаруп. Коктейль с гренадином от Джеральда М., единственный прокол в безупречном антураже самого безупречного дома в мире.[177]177
  Херес на пляже Ля-Гаруп. Коктейль с гренадином от Джеральда М., единственный прокол в безупречном антураже самого безупречного дома в мире. – Ля-Гаруп – один из пляжей на мысе Антиб, где Фицджеральды познакомились с Джеральдом и Сарой Мерфи, отчасти послужившими прообразами Дика и Николь Дайвер в романе «Ночь нежна». (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Пиво с сосисками в компании Грейс, Чарли, Рут и Бена в Антибе перед потопом.

1927

Прекрасное калифорнийское вино «наподобие бургундского» в одном из бунгало «Амбассадора» в Лос-Анджелесе.[178]178
  …в одном из бунгало «Амбассадора» в Лос-Анджелесе. – В шикарном гостиничном комплексе «Амбассадор» на голливудском бульваре Уилшир отдельные бунгало располагались вокруг центрального сада; Фицджеральды жили там в январе-феврале 1927 г., когда Скотт работал над сценарием «Помады» – комедии, на главную роль в которой планировалась Констанс Толмедж. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Пиво, которое я сам сварил в Делавэре, – с неистребимым темным осадком. Ящики мутного, разбавленного, скверного виски в Делавэре.

1928

«Пуйи» с буйабесом[179]179
  Буйабес (тж. марсельская уха) – прованский суп из нескольких сортов рыбы, приправленный обжаренными и тушеными овощами, часто с добавлением морепродуктов. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] у «Прюнье»[180]180
  «Прюнье» – знаменитый рыбный ресторан, открытый супругами Альфредом и Катрин Прюнье в Париже в 1872 г., с конца XIX в. его завсегдатаями стали русские аристократы. Новый «Прюнье-трактир», отделанный черным мрамором с ониксом, был открыт сыном Альфреда Эмилем в 1924 г.; на его первом этаже был оборудован зал «Изба», украшенный расписными сосновыми панелями с позолотой в стиле Ивана Билибина. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] в момент уныния.

1929

Ощущение, что все спиртное уже испробовано, все, что с его помощью можно пережить, пережито, и все же – «Garçon, un Chablis-Mouton 1902, et pour commencer, une petite carafe de vin rosé. C’est ça – merci»[181]181
  «Официант, „Шабли-мутон“ 1902 года, а для начала – маленький графинчик розового вина. Да, так, спасибо» (фр.).


[Закрыть].

Искусство торговли на Елисейских Полях[182]182
  Эссе «Salesmanship in the Champs-Elysées» опубликовано в журнале «New Yorker» в феврале 1930 г.


[Закрыть]

Работа автомобильного продавца невероятно сложная и увлекательная. Большинство покупателей заходят и говорят: «Хочу купить автомобиль», тут-то и начинается все веселье. Ведь ясно, что человек совершенно определенно жаждет приобрести автомобиль, иначе бы он сюда не пришел. Теперь можно изрядно развлечься за его счет, издеваясь над ним на все лады, так что он в конце концов горько задумается над смыслом своего существования. Обнаружив психологический тип покупателя, можно обеспечить себе хорошую фору при торговле или даже полностью подчинить его и навязать свою волю.

Был тут у меня недавно американец. Вошел и потребовал показать машину. Я же был занят – стоял на месте, думая о своих собственных делах; неудивительно, что отвечал я не менее резко:

– Какую машину?

– Ну, автомобиль.

– Но какой именно автомобиль?

– Туристический автомобиль с шестью цилиндрами.

– У нас таких не имеется.

Ответ ошеломил его на миг, но затем он нашелся:

– А если вы закажете его для меня сегодня, смогу я взглянуть на него позже?

На это фантастическое предположение я мог ответить лишь горьким смешком.

– Ну сколько это стоит? – продолжал он. – Я совершенно уверен, что куплю его, могу даже выписать чек.

Это становилось утомительным. Я вздохнул и сказал:

– Послушайте, мсье, мне кажется, я ясно выразился, когда ответил, что у меня сейчас в гараже нет такой машины. Ничего подобного! Ничего! Ничего! Желаете – поищите, но ее просто не существует.

– А когда вы сможете ее получить?

– Почем мне знать? Может быть, через восемь дней. Возможно, через месяц.

– Не думаю, что вы хотите продать мне машину, – сказал он. – Наверное, мне стоит обратиться к вашим конкурентам, их модель послужит мне ничуть не хуже.

Он выскочил на улицу, а я, остолбенев, смотрел невеже вслед. Но, надеясь что-то выгадать, он в конце концов сядет в лужу. Потому что мсье Лежуп, который торгует автомобилями по соседству со мной, обслужит этого типа не раньше, чем изучит его характер, его искренность и степень его желания купить автомобиль не менее пристально, чем сделал бы я сам. Невежа кончит тем, что вообще останется без машины.

Девушки верят в девушек[183]183
  Эссе «Girls Believe in Girls» опубликовано в журнале «Liberty» в феврале 1930 г.


[Закрыть]
Беглые впечатления о наследницах эмансипе

I

Еще в 1912 году Каслы, придав респектабельности современному танцу,[184]184
  Еще в 1912 году Каслы, придав респектабельности современному танцу… – Вернон Касл (Уильям Вернон Блит, 1887–1918) и Айрин (Ирен) Касл (Айрин Фут, 1893–1969) – супружеская пара танцоров, прославившаяся в Париже в 1911 г. и в 1912-м вернувшаяся в Нью-Йорк уже знаменитой. Главная их заслуга – упрощение танцевальной техники, перевод танцев с хореографического шага на обычный, радикальное расширение возможностей импровизации, опора на регтайм и джаз, популяризация «черной» музыки среди высшего «белого» общества, словом – превращение танцев из бального досуга аристократии в развлечение для всех. В 1914 г. Каслы открыли свою танцевальную школу и ночной клуб, издали книгу «Современный танец». В 1939 г. вышел поставленный по сценарию Айрин фильм «История Вернона и Айрин Касл», где их роли исполнили Фред Астер и Джинджер Роджерс. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] привели в кабаре хорошую девушку и усадили ее рядом с девушкой откровенно плохой – в тот момент и началась Эра Эмансипе. Десять примерно заповедей рухнули в годы военной неразберихи, а потом возникла потребность оставаться на гребне тогдашнего возбуждения. Появились книги, расширявшие границы свободы, появилось поколение, образованием которого полностью занимались женщины, в результате чего оно оказалось легковнушаемым и безропотно потянулось к новым горизонтам послевоенной вольницы. К 1922 году молодежь подверглась полному перевоплощению – некоторые говорят, извращению, – и все это перестало быть весело: «движение эмансипе» в истинном своем виде иссякло.

Но смогло ли это движение полностью избавиться от сантиментов, бросало ли вызов хоть чему-то, кроме сомнительных биологических данных? (Например, то, что длительное ухаживание является нормальной и здоровой прелюдией к браку, особенно для мужчин, вызывает сильнейшие сомнения.) Напротив, девушка, кидающаяся в объятия своему ухажеру, придерживалась утвержденного литературного образца. Она была теккереевской Беатрисой Эсмонд,[185]185
  …теккереевской Беатрисой Эсмонд… – Имеется в виду героиня романа Уильяма Мейкписа Теккерея (1811–1863) «История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее величества королевы Анны, написанная им самим» (1852). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] которая в 1912 году вернулась к жизни у Уэллса в «Тоно Бенге» под именем Беатрисы Норманди, после чего ее принялись старательно копировать самые великосветские и отважные лондонские дебютантки. От обворожительной уэллсовской Беатрисы пошли дамы Майкла Арлена,[186]186
  От обворожительной уэллсовской Беатрисы пошли дамы Майкла Арлена… – См. примечание выше. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] да и почти всех, кто описывал молодых героических англичанок, – однако мне кажется, что группа юнцов из Чикаго, которые примерно в 1915 году открыли для себя автомобиль, зародилась даже более спонтанно. Как бы то ни было, к концу войны вся эта публика уже буквально хлюпала от сентиментальности; тут в нее вцепились авторши дамских романов, ее подхватила толпа, а в той толпе бежала, слегка задыхаясь, женщина сорока четырех лет, и эмансипе, еще жившая в ней, с некоторым удивлением узнавала в собственном облике собственную же мать.

Все было кончено; вчерашняя мода, господи, какой кошмар! Шагать в передовом отряде – одно, тащиться со всем стадом – другое, а тут разом возник индивидуализм, а с ним – современный, внушающий определенную тревогу культ героини.

Прежде чем завести об этом разговор, неплохо вспомнить, что поколение в истинном смысле этого слова, представляющее собой четко выраженный тип и объединенное сходством взглядов и поведения, не возникает каждые три-четыре года. Грубо говоря, девушки, которые стали или могли бы стать дебютантками в 1917–1919 годах, были только ядром сумасшедшего поколения – и ряды их полнились за счет девушек помоложе и постарше, которые ни за что не хотели что-то пропустить, потому что сумасшедшие их товарки явно развлекались по полной. Теперь движение это растеклось по закрытым клубам, европейским казино, по сценам и даже по домам – и празднует тридцатый свой день рождения. Возможно, другого такого поколения не возникнет, если не будет новой войны или новая юность не обозначит себе новые рубежи, до которых нужно доплеснуться, и новые пределы, которые нужно заполнить. Ибо юность не оригинальна: уберите со сцены автомобиль – и сногсшибательное действо, будоражившее всю страну десяток лет, тут же рассыплется. Обезьяна, привязанная к велосипеду, по сути, не имеет никакого значения. Рассматривать имеет смысл только изменения души.

II

Когда я был очень молод, многие девушки все еще собирали автографы и после утреннего спектакля дожидались Элси Дженис или Этель Бэрримор у артистического выхода. Возможно, культ героини – это лишь усиленная и сконцентрированная форма того же самого, однако мне так не кажется. Мне кажется, женщины твердо уверились в том, что у мужчин научиться ничему ценному уже нельзя. В общем случае умный мужчина либо гуляет сам по себе, либо отправляется за развлечениями в интеллектуальную среду – то есть заполучить его удается редко; бизнесмен редко привносит в светскую беседу нечто сверх того, что вычитал в газетах, а к этому добавляется страстное желание, чтобы его развлекали; в итоге в тысяче и одном женских мирах по всей стране мужской голос, как правило, представлен женоподобными и слабыми, нахлебниками и неудачниками.

Примечательно, что с военных времен первая группа значительно выросла в числе. Определенные слова, употребляемые для описания определенного типа, вошли в повседневный язык. За популярной женщиной из большого города, как правило, таскаются один-два подобных субъекта, которые всегда готовы принять ее сторону, расхвалить ее наряд, пустить очередную сплетню – а главное, постоянно быть под рукой.

Если можно в качестве доказательства привести несколько сомнительное место, так в Лос-Анджелесе множество очаровательных и почти всегда хорошеньких женщин, вокруг которых увиваются всяческие актеры, рекламщики, костюмеры, приживальщики и бедные родственники, – а в субботние и воскресные вечера к ним добавляются особо толстокожие бизнесмены. На скольких вечеринках мне доводилось видеть, как привлекательные девушки потихоньку ускользают в уборную, чтобы поболтать там и пошутить между собой, потому что им смертельно надоели все эти мужчины. Да и во всей стране наблюдается сходная тенденция. Поскольку никому толком не ведомо, чего именно хотят мужчины – «Как мне лучше действовать, побыстрее или впрямую? Помочь ему добиться успеха или выйти за него, только когда сам добьется? Образумиться или сохранять молодой задор? Родить одного ребенка или четверых?» – все эти вопросы, когда-то занимавшие только определенные классы общества, теперь занимают каждую девушку, но за ответами они теперь обращаются не к мужчинам, а к своим подругам. «Обожания» когда-то были свойственны одним лишь пансионеркам – теперь всякое проявление отважного индивидуализма делает женщину предметом культа. Свои последовательницы есть не только у Эдны Миллей, Хелен Уиллс, Джеральдины Фаррар и королевы Румынии, громкие голоса одобрения звучат и в адрес Эми Семпл Макферсон и даже Рут Снайдер.[187]187
  Свои последовательницы есть не только у Эдны Миллей, Хелен Уиллс, Джеральдины Фаррар и королевы Румынии, громкие голоса одобрения звучат и в адрес Эми Семпл Макферсон и даже Рут Снайдер. – Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) – поэтесса и драматург, лауреат Пулицеровской премии. Хелен Ньюингтон-Уиллс-Муди-Рори (1905–1998) – американская теннисистка-любительница, двукратная олимпийская чемпионка, победительница более тридцати турниров Большого шлема. Джеральдина Фаррар (1882–1967) – американская оперная певица-сопрано. Королева Румынии – Мария Румынская (Мария Александра Виктория Эдинбургская, 1875–1938) – жена румынского короля Фердинанда I, дочь Альфреда, герцога Эдинбургского, и великой княжны Марии Александровны, внучка (по отцу) королевы Виктории и (по матери) российского императора Александра II; способствовала вступлению Румынии в Первую мировую войну на стороне Антанты, в 1926 г. совершила широко освещавшуюся дипломатическую поездку по США. Эми Семпл Макферсон (1890–1944) – канадско-американская проповедница-пятидесятница, основательница Международной церкви четырехстороннего Евангелия. Рут Снайдер – см. примечание ниже. (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Какое влияние оказывает подобное преклонение перед женщинами на молодую девушку?

Она ведет себя тихо – чтобы другие девушки не обвинили ее в нахрапистости, из тех же соображений она все усерднее оттачивает вежливость. Ей хочется, чтобы ее считали простой и искренней, потому что в среде девушек приветствуются именно эти качества. Она меньше пьет, правда не на умученных скукой Юге и Центральном Западе, где эта мода пока не прошла. Она «немного разбирается в музыке», однако вряд ли виртуозно играет на рояле, потому что играют – для мужчин, среди женщин об этом лишь говорят. Она имеет неплохое представление о калориях и ни малейшего – о готовке, по той же самой причине. Впрочем, она бы с готовностью освоила все эти навыки, если бы полагала, что они позволят ей отличиться. «Отличиться» – это главное, и не только как Клара Боу, но и как мадам Кюри.[188]188
  «Отличиться» – это главное, и не только как Клара Боу, но и как мадам Кюри. – Клара Боу (1905–1965) – звезда немого Голливуда, секс-символ 1920-х гг., прославившаяся ролями в фильмах «Пластмассовый век» (1925), «Капкан на мужчину» (1926), «Это» (1927); также см. примечание ниже. Мария Склодовская-Кюри (1867–1934) – французско-польский физик-экспериментатор, первая женщина – преподаватель Сорбонны, лауреат Нобелевских премий по физике (1903) и химии (1911). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть] Перед нами, по сути, проявление старого американского идеализма, вышедшего за пределы дома, который более не поглощает женщину до конца; идеализм этот беспокойно выискивает мессий женского пола, но совершенно равнодушен к саморазрекламированным чучелам в сорочках, а к высоким целям, за которые поколение постарше воевало все эти двадцать лет, он уже поостыл – и отреагировал странным образом: стал консервативен, осмотрителен, склонен к выжидательной позиции.

В прошлом году на Ривьере еще встречались молодые англичанки, которые по-прежнему верили в мужчин, – это заметно по подчеркнутому покачиванию бедрами, когда они идут по улице, по тому, над чем они так заливисто смеются, – будто до сих пор извиняются за то, что родились девушками, и стараются быть «добрыми товарками» критически настроенным старшим братьям. Но что касается остальных – американок от француженок можно отличить только по тому, что они хорошенькие, – явственное пренебрежение, с которым они относились к своим спутникам мужского пола, повергало чуть ли не в шок. Помимо материальных вещей, высочайшим и самым востребованным образцом мужчины считался «старый добрый конь», будь то муж, жених или любовник. Мужественность поочередно объявлялась удушающей, скучной, тиранической или попросту смешной. Помню, как на вопрос весьма завидного поклонника средних лет, дозволительно ли закурить в ее обществе сигару, одна девушка ответила: «Ну разумеется. Я просто обожаю хорошие сигары», – и по столу пробежала волна едва подавленного смеха. То был голос из другой эпохи – он звучал бурлеском. Разумеется, мужчины оставались нужны и желанны, а вот желания угодить им, а уж тем более их побаловать, не было ни на грош.

Принца, Героя более не существует – вернее, он нигде не показывается, потому что общество, пребывающее в смятении, широко распахнувшее свои двери, лишилось стабильности, которой отличалось тридцать лет назад. В Нью-Йорке давно уже было непросто обеспечить численный перевес мужчин над женщинами на балах дебютанток. Выходя «в свет», молодая девушка может быть уверена только в одном: что ей встретится множество мужчин, способных разбудить ее биологические позывы, – уж на это-то гетерогенный ряд танцоров, томящихся у стенки, способен, даже если не способен больше ни на что.

Нынешнее ее отношение к вопросам нравственности совпадает с общепринятым в стране – иными словами, девушки за двадцать больше не отождествляют чистоту с добродетелью; правда, если им нравится делать вид, что для них одна равнозначна другой, никто им не мешает. Некоторые представительницы старшего, менее испорченного поколения предпочли бы, наверное, чтобы автор посвятил всю статью именно этому явлению – а в конце добродетельно вышвырнули бы журнал в окно. Ибо Америку населяют не два типа людей, а два типа мышления: первые делают то, что им нравится делать, вторые делают вид, что такого понятия не существует вовсе. Достаточно самого беглого, но честного взгляда, чтобы понять: мы во всей полноте восприняли французскую легкость нравов в отношении секса, как на словах, так и на деле, с той лишь разницей, что в Америке легкость эта распространяется и на девушек.

О своих правилах поведения нынешняя девушка говорит редко, тут она куда более сдержанна и менее хвастлива, чем ее сестра из эмансипе, – и это напоминает мне о том, что во дни господства условностей девушки, которые склонны были «вешаться на шею», не говорили об этой своей привычке вслух. Трудно тут делать обобщения, однако все отчетливее становится видно, что почти все преграды уже пали. Мужчин, которых в рамках общенационального матриархата низвели до животных для спаривания, никто больше не рассматривает как владык, проповедников и судей, которые требуют отчета и выносят приговор, потому что так они просто «дуря'т», – да и вообще, кто их будет слушать? Все время увеличивается число девушек, которые предпочитают идти по жизни в одиночестве.

Кроме того, современная девушка одевает в мантию хорошего вкуса многое из того, что раньше считалось предосудительным. Усвоив манеры и своей довоенной матушки, и своей послевоенной сестры, она взяла понемногу у каждой и теперь, странствуя по Европе, демонстрирует стойкость и уверенность в себе, на фоне которых молодые англичанки выглядят незрелыми, а француженки – скованными и грубоватыми. На данный момент она – наш самый лучший, самый востребованный продукт в смысле красоты, очарования и отваги, и как-то непатриотично задаваться вопросом, не приведет ли ее все это совершенствование к одной только беспечной прогулочке по узкому стальному поясу нашего благосостояния. Остается открытым вопрос, способен ли какой-либо вид – столь тщательно взращенный, столь тщательно огороженный от всяких тревог, хотя бы чего-то достичь.

III

Для меня этот вопрос не стоит – я ожидаю от этих девушек всевозможных чудес в буквальном смысле слова. А тревожусь я за несчастных молодых людей – причем, за вычетом тревог профессиональных, это на данный момент основная моя тревога. В интернациональном ривьерском цирке можно выбрать для услады глаз цветок любой расы – темноволосую гречаночку с головой, точно изваянной Праксителем, смуглую от загара девственную неаполитанку, нежную, как роза, англичанку, утонченную парижанку, – и потом, как правило, оказывается, что перед вами мисс Мэри Мэриуэзер из Парижа, Мичигана или Афин в штате Джорджия; мы можем торжествовать и утешаться: она наша. Мир для них – не романтическая тайна, каким он был для нас, – даже прошлое не отбрасывает на них тени, потому что верят они только в себя. Подобная прелесть не может обойтись без голоса, который выражал бы ее суть, подобная смелость – без способа себя растратить, – и, посмотрев на обратную сторону медали, можно догадаться, что столь нестерпимый успех подвигнет поверженных и подавленных на то, чтобы яростно устремиться к успеху. Похоже, из яйца наконец проклюнулось нечто жизнеспособное и непредсказуемое – то, что издревле таилось в недрах американской жизни, даже когда проявлялось лишь в причитаниях женщин с фронтира, нечто, не воплотившееся ни в слащавых девушках Гибсона[189]189
  …девушках Гибсона… – Имеется в виду популярный на рубеже XIX–XX в. образ женственных, но в то же время сильных девушек, созданный американским художником-иллюстратором Чарльзом Дейной Гибсоном (1867–1944). (Примечания А. Б. Гузмана).


[Закрыть], ни в бесшабашных фифах-эмансипе, – оно проклюнулось и зажило своей жизнью.