Текст книги "Паучий дар"

– Но я… – Келлен с силой швырнул камень в воду. – Я уже один раз снял с него проклятие! Я все исправил! Почему ничто не может оставаться исправленным?

Неттл ничего ему не сказала. Из всех людей Келлену уж точно было бесполезно говорить, что ничего и никогда нельзя исправить.

Глава 6
Рябь

– Я ничего не обещаю, – проворчал Келлен, когда они вернулись в дом Шипа.

Лицо Тоната разом просветлело, и у Келлена возникло неприятное чувство, что он все-таки что-то пообещал. «Ладно, Шип, – подумал Келлен. – Я разыщу тебя, вспыльчивый идиот».

Неттл права. Кроме них, никто не станет искать громогласного, неловкого и несговорчивого смотрителя шлюза. В душе Келлена было нежное местечко, похожее на незаживающую рану. Если он сталкивался с несправедливостью, это место отчаянно ныло, заставляя его стискивать зубы. К тому же ему нравился Тонат. Сын Шипа был невысоким близоруким пареньком, унаследовавшим несгибаемое упрямство отца.

– Я вам тут все покажу, – сказал Тонат.

В скромном деревянном доме, где стояли плетеная мебель из ивняка и клена и толстобокая железная печка, царила идеальная чистота. С крюков на стене свисали два котелка, кочерга, сеть на длинной ручке и пара крепких кожаных перчаток. Палец на одной перчатке был чуть короче остальных. Когда Келлен превратил Шипа обратно в человека, его тело осталось прежним по большей части, но пары кусочков не хватало: костяшки пальца тут, куска плоти там. Келлен подозревал, что они потерялись, когда Шипа-дерево распиливали на доски в верфях Миззлпорта. Сам Шип отнесся к этому философски: надо радоваться, что он не лишился рук и ног и не оказался разрубленным на части.

– Ты знаешь, как давно он пропал? – спросил Келлен.

– По меньшей мере неделю назад, – ответил Тонат. – Когда я приехал, Шипа уже не было. – Даже Тонат всегда называл отца по имени.

– Так ты пробыл тут целую неделю? – Неттл, как обычно, отвлеклась на несущественные детали. – Тебе еды хватает?

– Да, у Шипа есть запас овсянки и вяленого мяса. – Тонат пожал плечами. – А когда я досматривал рыбаков на дамбе, они делились со мной уловом, чтобы я не поднимал шум. Только Шипу не говорите.

Рыбачить на каналах было запрещено, и Шип считал одной из своих многочисленных миссий научить людей соблюдать это правило.

– Из дома что-то пропало? – спросил Келлен, возвращая разговор в нужное русло. – Например, его одежда?

– Только та, в которой он обычно ходит, – сказал Тонат.

– А щетки?

– Все здесь. – Тонат открыл деревянный ящик, в котором лежало полдюжины щеток всевозможных размеров. Перепачканные маслом щетинки слабо отливали оранжевым. То тут, то там на тонких железных волосках проступила ржавчина, не испугавшаяся масла. – Все на месте.

Поколебавшись, Келлен снял перчатки. Как обычно, ничего не изменилось. Во всяком случае, он этого не заметил. Без перчаток его чувства и инстинкты раскрывались медленно, едва уловимо, словно цветок навстречу солнцу.

Он взял одну из щеток. Потертое дерево ручки как будто хранило тепло хозяйской ладони. На всем в доме лежал отпечаток личности Шипа – и в то же время здесь ощущалось что-то чужеродное. В этом месте затянулся узел, спокойные нити обыденного существования спутались в большой неряшливый ком. Сейчас казалось, что концов не найти, но рано или поздно Келлен обнаружит что-нибудь, что сдвинет дело с мертвой точки, он потянет за нужную нить и выяснит…

Что ж, настало время задать глупый вопрос:

– Ты не знаешь, твой отец в последнее время… ни с кем не ссорился?

Несколько секунд Тонат просто смотрел на Келлена, выразительно вскинув брови. Потом вздохнул и начал перечислять.

* * *

Он как раз добрался до двадцать второго подозреваемого, когда к шлюзу подошла баржа, направлявшаяся из Миззлпорта. Тонат немедленно схватил отцовские перчатки, самую маленькую железную щетку и выбежал из дома. Это было старомодное торговое судно – пузатое, промазанное дегтем. Женщина средних лет с двумя сыновьями, обливаясь потом под банданами, с трудом продвигали баржу вперед.

Речные каналы были единственным надежным способом доставить товары из большого порта в Миззлпорте на высокогорье. Инженеры Рэддиша превзошли себя, создав цепочку шлюзов, которые позволили каналам зигзагами петлять от моря вверх.

– Хо! – воскликнула хозяйка баржи, завидев Тоната. – Что, отец еще не вернулся?

– Нет! – Тонат спустился к воде, и Келлен последовал за ним.

– Ты не можешь вечно его заменять, сынок. – Она покачала головой. – Слишком ты мал для такой работы. Мы-то с мальчиками не против все делать сами, но есть те, кто этого не потерпит! И со щетками ты управляться не умеешь!

Шлюзы были не просто ступеньками на речной дороге. Они также были контрольными пунктами, где суда тщательно обыскивали, чтобы убедиться, что внутрь не забралось какое-нибудь порождение Мари. Чистильщики вроде Шипа обыскивали трюмы, свистом предупреждая необычных безбилетников, которые могли там затаиться, и заглядывая в каждый угол и в каждую щель со своими железными щетками.

Перемахнув через борт баржи, Тонат принялся осматривать груз, насвистывая мелодию и помахивая отцовской щеткой. Хозяйка судна цокнула языком и покачала головой.

– Бедолага, – пробормотала она. – Не стоило им нанимать его отца на такую работу.

– Эй! – резко воскликнул Келлен, заставив ее подпрыгнуть. – Шип – лучший чистильщик на всем канале Грейуотер!

У людей, освободившихся от проклятий, нередко развивалось чутье на все, связанное с Марью. Шип, например, ощущал присутствие Младших братьев, а порой даже угадывал их настроение и намерения. Сам он был не в восторге от этой связи и однажды описал ее как «зубную боль, которая с тобой еще и разговаривает». Но именно чутье делало его исключительным чистильщиком.

– Да он ведь пьяница, каких поискать! – возмутилась хозяйка баржи. – Не удивлюсь, если он сейчас отдыхает на дне бутылки – или на дне канала.

Келлен сощурился. На миг торговка представилась ему переплетением нитей. Достаточно потянуть за петельку неприязни, и узел распустится…

– Шип ведь вас порядком раздражал, не так ли? – порывисто спросил он.

– Да он всех тут раздражал! – рявкнула в ответ торговка. – Спору нет, он хороший работник и дело свое знает, но в этом-то и проблема! Он целую вечность осматривал каждое судно, а если вдруг что находил – пусть даже сущую мелочь вроде треснувшего фонаря, – заставлял тебя часами заполнять всякие формы!

Пока она распалялась, к ним незаметно подошел Тонат. Он выслушал ее тираду с тихой совиной яростью и сказал:

– Младших братьев на борту нет. Только я не нашел клейма на бочках с элем, и осадка у вас слишком низкая. Боюсь, вам придется заполнить несколько форм.

* * *

Келлен бы с удовольствием задержался и понаблюдал за последовавшей ссорой, если бы не заметил, что Неттл не спешит к ним присоединиться. Без нее ему было неспокойно, словно он вдруг лишился тени. Келлен нашел Неттл на мосту: она стояла и смотрела на воду, неподвижная, как камень. Такая зловещая неподвижность была чужда человеческому телу.

– Спина разболится, если будешь так стоять, – сказал он, и Неттл резко дернулась, будто он плеснул в нее ледяной водой.

Он присел рядом, не глядя в ее сторону, – знал, что ей это не понравится. И принялся пересказывать разговор с хозяйкой баржи, чтобы дать Неттл время прийти в себя. Он сделал вид, что не заметил, как она трет глаза тыльной стороной ладони. Когда она забывала моргать, роговица быстро пересыхала.

– Значит, ей тоже не нравится Шип, – вздохнула она наконец. – Отлично. Еще одно имя в списке подозреваемых.

– У них правда были причины его проклинать? – задался вопросом Келлен. – Ведь он всего-то заставлял их проторчать лишнюю пару часов на дамбе всякий раз, когда они хотели пройти через шлюз.

– А вдруг кто-то пытался провести вверх по течению контрабанду, а Шип встал у них на пути? – предположила Неттл.

– Возможно. – Ниточка выглядела соблазнительно, и Келлен осмотрел ее со всех сторон, прежде чем отложить. – Но я не думаю, что дело в этом. Если бы речь шла о крупном грузе, его бы обнаружили чистильщики на других шлюзах. А если о чем-то маленьком, можно было воспользоваться обычной дорогой и избежать проверок. К тому же… все эти причины недостаточно личные.

Неттл кивнула: слова Келлена ее не удивили.

– Ты прав, – сказала она. – Одного раздражения недостаточно. Мы ищем человека, который искренне убежден, что Шип разрушил его жизнь.

* * *

В ту ночь Келлен с Неттл спали под одеялами возле пузатой печки в доме Шипа. Перед сном Келлен натянул перчатки, чтобы не повредить плетеную мебель. И никто не удивился тому, что Галл предпочел заночевать рядом с болотной лошадью.

Рано утром Келлен побрел по росистому лугу к карете в надежде найти там на завтрак что-нибудь, кроме каши из заплесневелого овса. Галл уже проснулся, оделся и как раз укладывал охотничью пращу в одну из седельных сумок. А болотная лошадь до ужаса громко хрустела чем-то в торбе. Земля у ее ног была усыпана мелкими перьями.

– Она разве не охотится? – спросил снедаемый любопытством Келлен.

– Поверь, уж лучше я сам, – ответил Галл.

Волосы у него были слегка влажными, а из-под повязки на глазу, будто слезы, сочилась вода. Одежда его тоже промокла, и теперь от нее поднимался едва заметный парок. Болотная лошадь выглядела совершенно сухой, за исключением гривы, на которой блестели капли росы.

– У меня кое-что для тебя есть. – Галл кивнул на мокрую кучу в траве возле кареты.

Келлен присел на корточки и внимательно ее осмотрел. Куртка, рубашка, штопаные брюки, пара поношенных ботинок, знакомая шляпа…

– Это вещи Шипа! – воскликнул он.

– В радиусе мили отсюда свежих тел в канале нет, – сказал Галл. – Ты был прав, твой друг не упокоился на дне. В отличие от его одежды.

Келлену хотелось задать Галлу тысячу вопросов о том, чем он занимался ночью. Ему пришлось прикусить язык, чтобы промолчать.

* * *

На секунду или две Тоната сильно потряс вид отцовских вещей и новости о том, что их выловили в реке. Но Келлен поспешил его успокоить:

– Нет, это не значит, что он тоже в канале! Не бывает так, чтобы люди сначала тонули, потом раздевались! Это хорошие вести! Значит, ты был прав. Кто-то проклял его, и он… возможно, он во что-то превратился, как в прошлый раз, и сбросил одежду. А проклинатель швырнул ее в воду, чтобы замести следы. Понимаешь?

Тонат медленно кивнул, по-прежнему не отрывая взгляд от промокших вещей на полу.

– Это не просто хорошо, это восхитительно! – Кусочки мозаики складывались в голове Келлена. – Прежде мы думали, что проклинателем может быть кто угодно. Хоть житель Миззлпорта: сидит себе человек, завтракает и тихо ненавидит твоего отца. Но раз одежду закинули в реку, получается, что проклинатель где-то поблизости и мы можем его найти!

Вот только Тонат почему-то не выглядел счастливым. Неужели до него так и не дошло?

– Келлен, – выразительно посмотрела на него Неттл.

Келлен спохватился и стер с лица улыбку. Это далось ему нелегко. Его несло неудержимым потоком мыслей. Он снова вышел из дома, чтобы проветрить голову. В бескрайнем синем небе плыли маленькие облака и пух одуванчиков. От канала пахло чем-то старым и недобрым, но вода блестела на солнце. Стрекозы пронзали воздух, как рубиново-сапфировые иглы.

Две черные птицы показались у кромки воды: одна чистила перья, вторая расправила крылья, чтобы просушить их. Келлен наблюдал за ними, когда Неттл поднялась на мост и встала рядом с ним.

– Бакланы, – сказал он, а потом добавил: – О, и цапля. – Большая серая птица села на стену дамбы, изогнув шею.

Неттл едва заметно вздрогнула. По какой-то неведомой причине время, проведенное в обличье цапли, не заставило ее проникнуться симпатией к этим птицам. Скорее наоборот: она смотрела на них с неприязнью и отвращением.

– Нам следует доложить властям о том, что мы нашли одежду Шипа, – сказала Неттл, меняя тему. – Ты прав, это улики.

Но разум Келлена уже переключился на другие вещи, и остановиться он не мог.

– Вчера днем, когда я нашел тебя здесь, на мосту…

Неттл мгновенно закрылась, словно забрало опустила. Она всегда очень остро реагировала на разговоры о ее странном поведении, и Келлен сейчас нарушил это неписаное правило. Но поток мыслей мчался вперед, и Келлен не мог не следовать ему. И пусть чувства Неттл лежали у него на пути, он даже не думал остановиться.

– Ты ведь слегка стала цаплей, верно?

Неттл отвела глаза, он почти почувствовал, как она спряталась от него в ледяной пещере. Когда такое случалось, она могла не разговаривать с ним по несколько дней кряду.

– Ты знаешь, что вывело тебя из равновесия? Пожалуйста, Неттл! Это важно!

Неттл сглотнула и уставилась на воду с каменным выражением лица.

– Я смотрела на рябь, – тихо сказала она. – Рыба. В канале очень много рыбы. Крупной. Жирной.

Она подтвердила догадку Келлена.

– Я не думаю, что нашего проклинателя нужно искать среди речных торговцев, – сказал он. – Или старых врагов. Есть люди, у которых намного больше причин ненавидеть Шипа. Потому что для них речь идет о выживании. Давай-ка выясним, кто вчера поделился рыбой с Тонатом.

* * *

В полумиле от дамбы прямо на тропинке умудрились прорасти несколько упрямых кустов. Укрывшись за ними, Келлен, Неттл и Тонат могли незаметно наблюдать за высоким рыбаком, который сидел, скрестив ноги, на противоположном берегу.

– Это он, – прошептал Тонат.

Келлен посмотрел на одинокого мужчину, который не отрывал взгляд от места, где леска ныряла в водную гладь. Ему было лет тридцать, но он казался старше. Пальцы у него потемнели от дешевого табака. Обветренное лицо было сморщенным и неприметным, как пирог.

– Что думаешь? – спросил Келлен у Неттл.

– Не знаю. – Иногда она издалека чуяла проклинателей. – Может быть. Не нравятся мне его руки.

Келлен пригляделся к ним повнимательнее. Толстые пальцы рыбака двигались неторопливо и методично, аккуратно поправляя снасти.

– Что с ними не так? – спросил он.

– Какие-то они… слишком осторожные.

Келлен на секунду пожалел, что не может видеть то, что видит она. Порой проклинатели потрясали его своей заурядностью. Они были ядом, бурлящим в кожуре яблока. Кракеном в горшочке с кашей.

– Если это он, – сказал Тонат, – то где Шип?

Глава 7
Кровь и вода

Неттл была практически уверена, что смотрит на проклинателя, пусть и не могла толком объяснить почему. Как и Шипа, перенесенное проклятие наделило ее способностью чуять Марь. Это было похоже на то, как ноют, предчувствуя холод, старые раны, когда ни один нормальный человек еще не догадывается, что погода испортится.

«Осторожные» – так она сказала. Интересно, что она имела в виду?

Что он бережет свои мысли, как сокровища, чтобы ненароком не смахнуть с них паутину? Держит яд в ладонях так, чтобы не пролить ни капли? Позволяет тайне отгородить себя от остального мира?

Неттл не нравилось наблюдать за вероятным проклинателем, но это занятие хотя бы отвлекало ее от рыбалки. Меньше всего ей хотелось обращать внимание на всполохи ряби, которые иногда пробегали по поверхности.

– И что нам теперь делать? – подал голос Тонат.

– Ты уже можешь расплести проклятие? – тихо спросила Келлена Неттл. – Мотив нам известен. Этого достаточно?

Каждое проклятие было уникальным, и она давно оставила попытки понять, что именно требуется Келлену, чтобы пустить в ход свой дар, а без чего он может обойтись.

Келлен задумчиво пожевал губу, потом качнул головой.

– Нет, пока не могу, – нахмурившись, ответил он. – Сперва нам нужно выяснить, что случилось с Шипом.

«Откуда ты знаешь?» – хотела спросить Неттл. Ей до сих пор было сложно принять, что некоторые вещи он просто знал, пусть это и казалось несправедливым. Они вдвоем шаг за шагом выстраивали логическую цепочку, но всякий раз наступал момент, когда они натыкались на пропущенное звено, словно на отсутствующую доску в подвесном мосту. И Келлен спокойно перешагивал через пропасть и делал выводы, а Неттл оставалась на той стороне и молча кричала ему в спину: «Откуда ты знаешь?»

– Во что бы Шип ни превратился, – продолжал Келлен, – будем надеяться, проклинатель сохранил это.

– Сохранил? Зачем?

– Чтобы вдоволь поиздеваться. – Келлен размышлял вслух, и Неттл ужасно хотелось его пнуть. В такие моменты он забывал о том, что может ранить чьи-то чувства. – Некоторым проклинателям нравится каждый день мучить своих жертв. Поэтому… они превращают их в стулья, или в ботинки, чтобы шаркать при ходьбе, или в котелок, который вешают над огнем…

– А иногда просто в гальку, которую оставляют на берегу, – быстро сказала Неттл. – И нужно всего лишь отыскать нужный камешек.

– Такое тоже бывает, – согласился Келлен. – Но у проклинателей извращенное чувство справедливости. Обычно наказание соответствует тому, что они считают преступлением.

Удочка в руках рыбака дернулась. Он ловко натянул леску. Неттл тотчас отвернулась, но было уже слишком поздно. Она успела заметить коричневый блеск чешуи и смертельное сальто на берег. Рот наполнился вкусом прохладного мяса, заключенного в переливающуюся оболочку. Застарелый инстинкт дернул ее, как струну лютни. А потом взгляд Неттл упал на Тоната. Он смотрел на рыбу с растущим ужасом, и его глаза наполнялись слезами.

– Тонат?

Мальчишка развернулся и сорвался с места. Промчался по верху дамбы, потом соскользнул по склону, обращенному к суше, и побежал через луг.

– Я за ним! – бросила Неттл озадаченному Келлену и кинулась вслед за Тонатом.

* * *

Человеческие ноги во многих отношениях были лучше птичьих. Люди шагают по земле не задумываясь – во всяком случае, большинство людей. Неттл же вечно приходилось напоминать себе о том, как это делается, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Нет, она была рада, что к ней вернулась способность бегать. Вот только терпеть не могла эту способность использовать.

Тонат мчался прочь от канала, то и дело спотыкаясь. Поначалу Неттл удавалось не упускать его из виду, но потом он скрылся в маленькой роще. Когда она добежала до деревьев, то уже совсем запыхалась. Мальчишка залез на старый орешник и теперь сидел, сгорбившись, на ветке в шести метрах над землей. Глаза его были плотно зажмурены, словно он боялся открыть их и что-то увидеть.

– Что случилось? – спросила Неттл.

– Рыба, – прохныкал Тонат.

Неттл сразу все поняла.

Вот я дура. Почему я об этом не подумала? А Келлен почему не подумал? Он должен разбираться в таких вещах!

– Вещи Шипа вытащили из канала, – всхлипнул Тонат. – Может, он зашел в воду, и одежда спала с него, когда он превратился… в… – Мальчик тяжело сглотнул. – Тот человек дал мне рыбу. И я… я ее съел…

– Нет, – сказала Неттл, прижала ладонь к коре дерева и надавила, словно хотела выпихнуть эту мысль куда подальше. Но мысль была пугающе правильной и идеально вписывалась в общую канву. Именно так обычно и случалось.

– Я ее выпотрошил, пожарил, вытащил кости… – Тонат уже не говорил – скулил.

– Нет! – оборвала его Неттл. – Послушай меня! Та рыба не была твоим отцом! Ты бы его узнал!

Но Коул не узнал Айрис, напомнил голос в ее голове. Он увидел добычу и вонзил в нее когти.

– Ты бы его узнал! – закричала Неттл, силясь заглушить этот голос. – Потому что ты его любишь! Сильно любишь! Ты знал, что его прокляли, хотя все вокруг убеждали тебя в обратном! Ты бы все понял! Посмотрел бы на рыбу и понял!

Она вся дрожала. Кора больно царапала пальцы.

«Но что, если Тонат прав? – не унимался голос в голове. – Что ты тогда будешь делать?»

– Я лезу наверх! – крикнула Неттл, скидывая ботинки.

Ветер с силой налетел на орешник, и тот заскрипел, как кресло-качалка. Листья трепетали и переливались, и осколки света сыпались Неттл в глаза, пока она поднималась.

Он прав. Ты знаешь, что он прав.

– Нет, не знаю! – завопила она вслух, прежде чем поняла, что Тонат не сказал ни слова.

Она покрепче обхватила ствол, прижавшись лицом к шершавой коре. В нос набился запах гнили. Послушные ветру листья метались и шумели, как волны. На нее накатило головокружение, словно она сорвалась и падает, падает… А потом до нее донесся крик – резкий, неприятный и одновременно восхитительный. Набрав полные легкие воздуха, она издала ответный крик, вложив в него всю свою душу. Неттл услышала, как крики смешались, – так партии разных инструментов смешиваются в одну мелодию. Что-то пернатое и неуклюжее продиралось сквозь крону орешника. Задохнувшись от облегчения, Неттл потянулась к нему рукой.

Янник!

Черноголовая чайка слетела вниз, раскинула крылья… и врезалась Неттл в лицо. Та отпустила ствол и свалилась с дерева.

– Неттл! – Тонат мигом забыл о своих переживаниях и начал стремительно спускаться.

– Я не виноват! – проскрипел Янник, опускаясь на грудь Неттл, которая силилась вдохнуть.

– Ты врезался в меня, как пушечное ядро! – возразила Неттл, поглаживая кончиком пальца его темную голову.

– Ты кричала! – укоризненно ответил Янник. – Я испугался, что на тебя напала лиса!

– Я не кричала, – сказал Неттл, но врать Яннику было бесполезно.

– Отойди от нее! – Тонат принялся кидаться в чайку ветками, пытаясь отогнать ее подальше.

– Все хорошо, Тонат, – успокоила его Неттл. – Это мой брат Янник.

Она села, и Янник по привычке устроился на ненадежном насесте, который представляла из себя ее голова. Поразительно, как сильно она соскучилась по липкому скольжению перепончатых лапок по лбу.

– Нагадишь мне на голову, и я тебе все перья из хвоста повыдергиваю, – пригрозила она Яннику.

Тонат заинтересованно уставился на чайку. Он явно не знал, что думать.

– Янника я всегда узна́ю, – сказала Неттл, медленно вставая на ноги. – Всегда и везде. Узна́ю его перья, если найду их на земле. А ты узнаешь Шипа.

Сейчас, когда крылья Янника щекотали ей уши, она почти верила, что это правда.

* * *

Келлен вздохнул с облегчением, когда Неттл и Тонат вернулись. Он даже сделал вид, что рад видеть Янника.

– Смотрите, кто тут у нас, – сказал он. – Наконец проголодался?

– Да. – Янник обратился к Неттл: – Хочу есть.

– Мы должны остановить этого рыбака! – прошипел Тонат. – И отогнать бакланов! Я думаю, Шип стал рыбой в канале!

– Я мог бы его найти, – предложил Янник.

– Нет, – ответила Неттл. – Ты его съешь.

– Ты бы тоже съела, – сказал Янник.

– Не думаю, что проклятие превратило его в рыбу, – медленно проговорил Келлен. – Я тоже было так решил, когда вы убежали. Идея ударила меня, как лошадь копытом. И поначалу показалась ужасно правильной. А еще поэтичной. Этому человеку пришлось голодать, поскольку Шип не разрешал ему рыбачить, и он в наказание превратил Шипа в то, что смог поймать и съесть. Но… не думаю, что это достаточно жестоко.

– Это было бы достаточно жестоко, если бы он обманом заставил меня съесть Шипа! – возразил Тонат.

– Нет, – твердо ответил Келлен. – Это было бы жестоко по отношению к тебе. А этот рыбак не тебя хотел наказать. Позволить Шипу поплескаться в прохладной воде, потом выдернуть его на сушу и прикончить одним ударом? Нет, это слишком быстро. Недостаточно для мести.

На взгляд Неттл, этого было более чем достаточно, но она чувствовала, как сильно Келлен хочет оказаться правым. Он столько сил вложил в спасение Шипа, что теперь даже представить не мог, что все было напрасно. И Неттл тоже отчаянно хотела, чтобы он не ошибся. Поверхность воды задрожала. Рыбак не пошевелился, но лицо его просветлело, он весь напрягся. Инстинкты Неттл шептали, что это крупная рыба. Старая рыба, умудренная годами, гладкая, сочная…

Тонат выскочил из-за кустов, схватил пригоршню камней и швырнул их в воду.

– Эй! – взревел рыбак, когда по воде пошла рябь.

– Прекрати! – хрипло закричал Тонат. – Убирайся отсюда!

Неясно было, к кому он обращается – к рыбаку или к рыбе. Келлен и Неттл продолжали сидеть в кустах. Им пока незачем было высовываться из укрытия. Рыбак злобно глянул на невысокого разъяренного мальчишку на противоположном берегу, и выражение его лица живо напомнило Неттл западню. Внутри него таилась тьма и что-то шевелилось. Он опустил глаза, быстро собрал вещи и зашагал по тропинке прочь. Когда он повернулся спиной к берегу, Неттл выскочила и затащила Тоната обратно в кусты.

– С ума сошел? – рявкнула она. – Проклявший раз проклянет снова, помнишь?