Текст книги "Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. Том 1"

Отправив под сильной охраной обоз и конские табуны в Мценск, сам воевода пошёл навстречу хану, имея всего лишь 7 тыс. дружины и донских казаков. В 150 верстах от Тулы произошло первое сражение, где русские войска и казаки наголову разгромили передовой полк ширинских князей, захватив их знамя. Наступившая ночь остановило побоище. Узнав от пленников, что им противостоит лишь горсть храбрецов, Давлет Гирей, боясь потерять лицо, решил остановить бегство и уничтожить ставших на его пути «безумцев». Начавшееся утром сражение длилось без перерывов 8 часов. Несколько раз русские воины и казаки обращали в бегство татар, но турецкие янычары стояли непоколебимо. После ранения воеводы Шереметьева, стойкость русских полков ослабла и под натиском во много раз превосходящего врага они побежали.

Спасли положение Алексей Басманов и Стефан Сидоров, засевшие с 2000 стрельцов и казаков в байраке, и трижды отражавшие пищальными залпами татар и свирепых янычар. Боясь быть застигнутым главными силами русских, Давлет Гирей ушёл в степь, не став преследовать остатки полков Шереметьева и пытаться отбить свой обоз.

***

1556 г. В марте этого года Дербыш окончательно изменил данной Москве шерти (присяге) на верность. Истребив её союзников, он снова подступил к Астрахани с верными ему мурзами и татарами. Он в течение трёх дней пытался выбить стрельцов и казаков, во главе с послом Мансуровым из укреплённого Малого города. Видя неравенство сил, Мансуров ушёл судами на Переволоку, где соединился с донскими казаками, несшими сторожевую службу. Царь, извещённый об этом, отправил 50 казаков с пищалями в помощь верному Москве князю Измаилу. И послал для «Астраханского дела 500 казаков с атаманом Ляпуном Филимоновым сухим путём». Волгой, под Астрахань двинулись на стругах стрелецкие головы Черемисин и Тетерин со стрельцами, а так же атаман Колупаев с казаками. Однако казачий полк Ляпуна Филимонова, двигаясь о двуконь, опередил их, и смело напал на Дербыша, не ожидавшего столь скорого появления донцов. Казаки, перебив многих татар и взяв большой полон, долго преследовали бегущих. Уцелевшие после резни астраханцы признали власть московского государя, но были лишены какой либо независимости и автономии.

После замирения астраханских татар, царь повелел «атаману Ляпуну Филимонову утвердиться у Волги на Переволоке», а сотнику Кобелеву, на речке Иргызе «для оберегания нагаев от русских и крымских нагаев», ибо на реке и в её окрестностях было ещё не спокойно. Так один из отрядов донских казаков, обязанных по воле царя охранять посольства и торговые караваны, пользуясь смутой и мятежом на Волге, прельстился богатыми товарами русских купцов, плывших для торга в Астрахань, напал на них и ограбил. При русском дворе это вызвало недовольство.

Кроме того, нагаи, склоняемые Адашевым к русскому подданству, требовали от царя избавить их от соседства со страшными казаками. Царь, в обмен на присягу верности, обещал оставить на Волге стрельцов и «казаков добрых вам на береженье, в которых воровства нет». В столицу был приглашён атаман Ляпун Филимонов, где его склонили вместе с воеводой Кобелевым изгнать с Волги «воровских казаков». Атаман получил богатые подарки и его пожаловали в чин «сына боярского». Но из этой затеи ни чего не получилось. Казаки, узнав обо всём, немедля сошлись в Круг, где все договорённости его были признаны изменой казачеству и атамана приговорили к смерти и убили. Произошло это драматическое событие в 1557 г.

В этом же 1556 г. на страницах истории опять появляется имя легендарного донского атамана Михайлы Черкашенина, в связи с его походом к берегам древней Тавриды, где казаки сожгли и опустошили прибрежные улусы под Керчью: «приходил с казаки в то же время, как диак (Д. Ржевский – С. М.) был под Ислам – Кирменью Миюсом – рекою в море, а морем под Керець (Керчь – С. М.) и тут повоевал… и отошел здорово». Под Керчью атаман донских казаков взял двух языков, которых отправил в Москву: «месяца июня прислал Мишка черкашенин дву языков, один крымец, другой турченин…»

Тем временем и под Казанью вспыхнуло восстание татар и других инородцев. По указу Ивана Грозного, боярин Пётр Морозов с детьми боярскими, стрельцами, казаками и новокрещенами двинулся на усмирение мятежей: сжёг Чулымский городок и разбил мятежников на реке Меше.

Крымский хан Давлет Гирей, потерпевший поражение в 1555 г. во время набега на Русь, жаждал реванша, и в мае 1556 г. начал собирать свои чамбулы у Конских вод, вновь желая идти знакомой дорогой на Тулу и Козельск.

Однако Москва и донские казаки были на чеку, ожидая очередного набега крымских татар. Казаки, соединившись с отрядами черниговского воеводы Ржевского, стерегли от татар и нагаев на громадном пространстве от Дона до Днепра, и тот час оповестили Москву о намерениях крымских хищников. Отряды Ржевского были слишком малочисленны по сравнению с противостоящими ему татарами, а потому воевода и донцы склонили на свою сторону 300 запорожских казаков атаманов Млынского и Есковича.

Как только Давлет Гирей двинулся на Русь, донские и малороссийские казаки, со стрельцами Ржевского, бросились на Ислам Кирмень и Очаков, где 6 дней бились с ханским калгой, истребив множество турок и татар. Разорив вражеские улусы и захватив многотысячные конские табуны, казаки отступили преследуемые татарами, получившими подкрепления от очаковского и тегинского паши. Казалось ещё немного и татары с турками отобьют конские табуны, но казаки заманили их в вентерь, и наголову разгромили.

Ханский калга, в отчаянии звал своего повелителя спешить на помощь Крыму, высылая одного гонца за другим. Ибо, на татар ополчились не только донцы и стрельцы Ржевского, но и запорожцы во главе с гетманом Низового Войска, князем Дмитрием Вишневецким. Он объявил о переходе на русскую службу с несколькими тысячами верховых и низовых черкасов. Вскоре после этого, гетман перешёл на Северский Донец, где основал свой стан невдалеке от современного г. Каменск-Шахтинский; у балки, впоследствии получившей его имя – Вишневецкой.

Узнав о славных делах донских казаков и воеводы Ржевского, Вишневецкий, оставив сильный заслон между Сев. Донцом и Миусом, устремился к устью Днепра, где захватил остров Хортица, расположенный напротив Конских вод. Здесь он основал крепость и отправил с казачьей станицей грамоту Ивану Грозному, в которой писал: «что не требует у него войска: требует единственно чести именоваться россиянином и запрёт хана в Тавриде как в вертепе». Получив благоприятный ответ от царя, Вишневецкий со своими полками, молниеносным ударом взял Ислам Кирмень и предал его огню, вывезя в Хортицу 24 пушки и запасы пороха. С другой стороны Крыма, черкеский князь, союзник России, принялся громить татарские улусы в Тамани: взял города Тамань и Темрюк.

Давлет Гирей, устрашённый этими известиями, повернул орду, бросился назад и осадил, Хортицу, где засел неустрашимый гетман Вишневецкий с запорожцами. Хан 24 дня «без успеха приступал к этому острову». Потеряв многих воинов, Давлет Гирей без славы ушёл в Крым.

Пользуясь поддержкой Москвы, на Дону и Днепре казаки принялись спешно строить и снаряжать струги и чайки. Многочисленные казачьи эскадры устремились в Чёрное море, опустошая крымские берега. Морские набеги оказались весьма эффективными. У крымских татар не было ни сил, ни возможностей защищать всё побережье. Казаки без труда находили слабые места в обороне, стремительно нападали и, ограбив селение, беспрепятственно уходили в море, захватив добычу, полон, и освободив множество пленников.

Один из русских воевод, Данила Адашев, писал в Москву: «русская сабля, в нечестивых жилищех тех по сё время кровава не бывала… а ныне морем… в малых челнах яко же в краблех ходяще… на великую орду внезапу нападаше и повоевав и, мстя кровь христианскую поганым, здорово отидоша». Хан Давлет Гирей в отчаянии слал грамоты турецкому султану, взывая его о помощи, пугая вторжением в Крым самого Ивана Грозного.

Ещё одна партия донцов устремилась под Перекоп, в помощь русскому войску. Крымское ханство, атакуемое со всех сторон, оказалось в тяжелейшем положении: «Никогда ещё не бывало для России удобнейшего случая истребить остатки монголов, явно караемых тогда гневом божьим». В Крыму свирепствовала чума и голод, вызванный небывалой засухой. Но этого увы, не произошло.

***

1557 г. Голод и ужасные морозы этой зимой опустошили богатейшие татарские и нагайские улусы. Ко всему начались междуусобицы в нагайской Орде, так и в Крыму, где татарские вельможи хотели свергнуть с престола Давлет Гирея и объявить ханом Тохтамыша. Но заговор открылся и неудачливый претендент на ханский престол, бежал со своими сторонниками в Россию, где просил у Ивана Грозного убежища и покровительства.

Турецкий султан, обеспокоенный захватом гетманом Вишневецким Днепровского лимана и разорением Ислам Кирменя, послал к Хортице войска и осадную артиллерию. Обложив крепость, турки несколько недель безуспешно штурмовали казачью твердыню, но взять её так и не смогли. Все приступы запорожцы отбили с большим уроном для турок. Но то, что не смогли сделать свирепые янычары, сделал голод и отсутствие пороха. Разрушив крепость, гетман Вишневецкий ушёл в литовские пределы, заняв Черкасы и Канев. Утвердившись в них, он вновь предложил свои услуги русскому царю по завоеванию для Москвы южных днепровских земель. Однако это в планы русского самодержца не входило. Так как занятие Вишневецким, как русским подданным Черкас и Канева, означало войну с Речью Посполитой, и он призвал князя в Россию, дав ему в вотчину г. Белёв, со многими богатыми волостями.

Для усмирения казаков, оставленных в прошлом году на Волге, для несения государевой службы, но ограбивших русских купцов, царь отправил из Казани, в район самарского устья, сильный отряд сына боярского Степана Кобелева. В район Переволоки был послан атаман Ляпун Филимонов, с наказом истреблять воров, нести сторожевую службу и сопровождать караваны судов. Однако это была капля в море. У Москвы просто не хватало служилых людей для того, чтобы контролировать 1500 вёрст великой реки, а развитие на Волге торговли, судоходства и рыбных промыслов, и влекли к себе как магнитом разбойные казачьи ватаги, которые объединяясь друг с другом, уже могли не бояться и государевых ратных людей. К тому же, как уже говорилось выше, казаки атамана Филимонова, отказались громить своих собратьев и сойдясь в Круг, расправились со своим предводителем.

Особенно сильно страдали от казачьих набегов перешедшие в русское подданство нагайские улусы: «нагаи пришли в ужас, не знали, где деваться, боялись потерять жён и детей своих, ожидая неминуемой гибели». (Сухоруков) Нагайские князья продолжали беспрестанно жаловаться царю и его служивым людям: « … Урус де князь не гораздо чинит: от государя отставает и хочет со государем завоеваться и послов государских переграбил, а только государь велит де казаком у нас Волгу и Самар, и Яик отняти, и нам де на сём от казаков пропасти, улусы наши и жён и детей поемлют, и нам гдеся дети (деться)». Впрочем, здесь следует отметить, что так называемые «мирные» нагаи, давшие шерть (клятву) на верность Москве, были таковыми номинально и при каждом удобном случае сами грабили русские украины, и уводили в полон население, обвиняя во всех грехах «не мирных нагаев».

После смерти князя Измаила, сдерживавшего своих подданных от разбоев на русской стороне, его приемник стал смотреть сквозь пальцы на их набеги. А потому, для удержания нагаев в повиновении и страхе перед Москвой, казаки были как нельзя кстати. На требование нагайских князей и мурз свести всех казаков с Волги, в посольском приказе жёстко отвечали: «Государь сыскав виноватых, с Волги казаков сбить велит и жить им вперёд не велит наВолге, а которые не виноватые, и тех с Волги за што сводить? А их (нагайских мурз) люди перевозившие за Волгу, да вместе с крымскими людьми ежегод приходят на государеву украину войною; да сего лета их нагайские люди, вместе скрымскими людьми и з Дивеевыми детьми и неодино приходили на государевы украины войною и многие убытки поделали, и они б вперёд своих людей уймали».

Жаловались на «мирных» нагаев, совершавших грабительские набеги, осёдлые жители поволжья и сами казаки, страдавшие от набегов степняков: «А то нам ведомо: украйны кодомские, и темниковские, и мацкие, и алаторские, и курмышские, и свияжские, и тетюшанские, все горние стороны, и казанские люди, и донские, и волжские, и астраханские казаки, за свои досады нам беспрестанно бьют челом, чтоб нам освободить ваши улусы, против воевать, что им от ваших нагайских людей и многие тесноты и убытки составляются, и мы, своих досад таких от ваших нагайских людей не помятуя, а помня к себе крепкую любовь и дружбу отца вашего Исмаила князя, тем всем людям заказ свой царской крепкой учинили».

***

1558 г. Начавшаяся война с Ливонией, требовала бесстрашной казачьей конницы, и Иван Грозный прислал на Дон грамоту, в которой призывал казачество на войну, суля донцам жалованье и долю в военной добыче. Несколько сотен «охочих» казаков, во главе с атаманом Заболоцким откликнулись на призыв царя, и ушли в далёкий поход. Прибыв на театр военных действий, они находились под командой князя А. Курбского и осаждали Дерпт. Кроме этого, они совершили несколько опустошительных рейдов по тылам противника, нарушая коммуникации и разоряя селения и хутора.

Между тем, на Дону, год выдался жаркий. Зимой 1558 г. хан Давлет Гирей, «умысля злое христианству», зализав старые раны и казнив мятежных мурз, собрав 100 тыс. войско из крымцов и нагаев, вновь двинулся на Русь. В поход хан послал своего сына Магмет Гирея, князей и мурз крымских, мурзу Дивея с братьями и пришедших к нему мурз Большого Нагая.

Разделив орду на три части, он стремительно двинулся вглубь государства. Сын его, Магмет Гирей пошёл на Рязань, уланы Магмеда к Туле, а нагаям и князьям ширинским к Кашире. Но у р. Мечи, узнав от пленников, что царь, вопреки ожиданиям, находится в Москве, гетман Вишневецкий в Билёве, а воевода Шереметьев в Рязани, с отборным войском готовится отразить татарское нашествие. Давлет Гирей приостановил движение своей конницы. Известие о сильных полках князя Воротынского, стоящих у Тулы, заставило хана вовсе оказаться от первоначальных планов. Видя, что его везде ждут и готовы сразиться, Давлет Гирей не дерзнул идти дальше и повернул орду назад, спешно отходя к Крыму. Князь Воротынский, истребляя и пленяя бегущих татар, «шёл по трупам».

Тем временем в Бахчисарае шли переговоры о заключении мира между Россией и Крымом. Давлет Гирей заверял русских послов в дружбе, ссылаясь на посылку своих войск в поход на Литву и предлагал заключить мирный договор. В обмен на это он требовал от России выплаты поминок. Но в Москве этим заверениям не верили и в начале 1558 года, царь Иван отправил князя Вишневецкого на Днепр с пятитысячным отрядом, приказавши черкесам и донским казакам, помогать ему с другой стороны.

Война в Ливонии продолжалась и в след атаману Заболотскому с Дона, в Прибалтику ушёл атаман Михайла Черкашенин с более чем двумя тысячами казаками. Их общая численность в Ливонии достигла 3000 человек. Появившись здесь, донские казаки покрыли себя славой в боях с немцами «оказывая чудеса храбрости». Так при осаде Шмильтена « … казаки наши разбили ломами каменную стену его и долго резались в улицах с отчаянным неприятелем». Россияне брали пушки, колокола, запасы; предавали огню всё, что не могли взять с собою, истребили, таким образом, одиннадцать городов; три дня стояли под Ригой, сожгли множество кораблей в устье Двины, опустошили её берега, приморскую землю, Курляндию до Пруссии и Литвы». Полк атамана Заболотского отличился при осаде Дерпта и в рейдах по Ливонии.

***

1559 г. Чтобы крымский хан не успел опомниться и собраться с силами для нового набега на Русь, Иван Грозный отправляет гетмана Вишневецкого на Дон, дав ему 5000 детей боярских, стрельцов и казаков, велев ему идти судами на Азов и оттуда воевать Крым, соединившись с черкасскими князьями. Со стороны Днепра, к Крыму, двинулся известный своим мужеством окольничий Данило Адашев.

Начиная большую войну с Крымом, царь хотел заручиться поддержкой нагаев, ещё не принявших чью либо сторону. Для склонения мурз к союзу с Москвой, царь отправил в Орду своего посла Елизара Мальцева. Предвидя, что мурзы будут упрекать посла в казачьих разбоях, Мальцеву было приказано отвечать: «А которые казаки (донские) воровали, послов и гостей грабили, и лошадей у вас крали, и людей били, и государь наш тех казаков казнил; а иные от государя нашего забежали в Азов и Крым». Однако, не смотря на это, ни где в русских источниках мы не находим сведений о том, что царь отправлял войска на Дон, для усмирения буйной вольницы. Скорее всего, царь только демонстрировал перед нагайскими князьями свою непричастность к воровству донцов и решимость с ними бороться.

Часть нагайских мурз, уцелевших после неудачного восстания против хана Давлет Гирея, вновь подняли свои головы, желая ему отомстить. Начав военные действия против Крыма, они отправили Ивану Грозному грамоту, в которой просили царя о помощи и союзе против общего врага. Желая помочь нагаям, царь отправил на Дон грамоту, призывая казаков действовать заодно с нагаями, отвлекая на себя часть сил Давлет Гирея.

В апреле донские казаки, соединившись с черкасами гетмана Дмитрия Вишнивецкого и черкесами князя Канокова осаждали и штурмовали Азов, но неудачно. Впрочем, турецкий султан так не считал, и в своей грамоте к нагайским мурзам писал, что казаки Ивана IV отняли у него «поле все, да и реки, да и Дон», блокировали торговый Азов и принудили город к оплате оброка.

Той же весной 1559 г. объединённые войска донцов и нагайских мурз двинулись к Перекопу, где кочевали отколовшиеся от Орды улусы и ставшие под руку Давлет Гирея. Однако те, уже знали о предстоящем походе от перебежчиков и сосредоточились у Перекопа, ожидая удара. Но казаки и ордынские нагаи на голову их разбили и обратили в бегство. Беглецы спаслись в Крыму, где сели в осаду за перекопским валом. Но донские казаки не собирались класть свои головы в кровавом штурме этого укрепления. Отбив 15 тыс. лошадей и множество другого скота, они двинулись с союзными им нагаями вдоль побережья, громя владения крымского хана, истребляя татар и освобождая русский полон в улусах по Ингулу и Бугу. Достигнув Белгорода и Очакова и взяв огромную добычу, толпы пленных; особенно женщин и детей, казаки и нагаи двинулись на Дон.

Они беспрепятственно миновали Перекоп, защитники которого, напуганные действиями казаков и их союзников, даже не предприняли попытки отбить угнанный скот и пленников. Вернувшись из набега, казаки и нагайские мурзы отправили в Москву своих послов, которые были благосклонно приняты царём и боярами, и одарены за свою службу богатыми подарками. Сверх этого, атаманам и казакам, государевым указом было позволено беспошлинно торговать в русских городах, а на Дон было отправлено государево жалованье, за верную службу. Нагаям же, согласно их просьбе, было позволено кочевать между Доном и Волгой.

Тем временем окольничий Данила Адашев с 8000 детей боярских, стрельцов и донских казаков, сев на суда вблизи Кременьчуга, беспрепятственно спустился в Чёрное море, где захватил 2 турецких корабля, и тот час устремился к берегам древней Таврии, и высадился на западном побережье. Там он в течении 2 недель «жёг юрты, хватал стада и людей, освобождал российских и литовских невольников». В Крыму началась паника; улусы пустели, а жители их убегали в горы, ища спасения в непреступных местах. Ни кто не откликнулся на призыв хана; он «звал воинов, видел только беглецов». Наполнив суда добычей, освобождённым полоном и татарским ясырём, Адашев со стрельцами и казаками, медленно двинулся к Очакову, где освободил захваченных в Крыму турок, и отправил их очаковскому паше со словами, что воюет не с турецким султаном, а со «злодеем Давлет Гиреем». Паша был удовлетворён объяснениями россиян, с честью проводил посла и отправил Адашеву дорогие подарки.

Тем временем, хан, узнав о малочисленности стрельцов и донских казаков, спешно собрал войско и бросился в след медленно поднимающемуся вверх по Днепру флоту россиян. Но те ни сколько не смутились, видя превосходящего врага. Казаки и стрельцы с успехом отбивались «огненным боем» от наседающего неприятеля, и устилая его трупами берега реки. Преодолев пороги, Адашев со своей дружиной стал у Монастырского острова, готовый к сражению, но Давлет Гирей так и не решился завязать бой и ушёл в Крым.

Успехи гетмана Вишневецкого, на этот раз, были не столь впечатляющи. Соединившись с донскими казаками, гетман на реке Айдар перехватил и истребил несколько сот крымских татар, стремившихся пробиться к Казани, чтобы поднять там новое восстание. После чего Вишневецкий начал громить приморские улусы нагаев. Тем временем, от черкеских князей в Москву пришла грамота, с просьбой прислать к ним смелого полководца, чтобы воевать Крым, а так же прислать «церковных пастырей, чтобы просветить всю их землю учением евангельским». Царь эту просьбу удовлетворил, отправив в черкеские земли отважного гетмана Вишневецкого с отрядом донских казаков.

В этом году война в Ливонии продолжалась. Казачьи полки, бывшие там, в 1558 г. сменились, и им на смену пришли полки атамана Петра Пронца и атамана Василия Янова. Казаки Пронца отличились при осаде и штурме крепости Смельтин и первыми ворвались в неё. Казаки атамана Янова были переброшены на территорию Литвы, где отличились под Могилёвом в боях с лучшей литовской конницей. На Дону, казаки М. Черкашенина разгромили в верховьях Сев. Донца большой отряд крымских татар, шедших в набег на Русь. О чём атаман сообщил в Москву отпиской, и прислал государю захваченных «языков». Казаки верили в удачу знаменитого атамана, считали его «характерником» – полагали, что он может заговаривать пули, и ядра.

Тем временем, не смотря на все предпринятые меры, осенью 1559 г. татары появились у Пронска, но были разбиты воеводой Бутурлиным. В ноябре, свыше 3000 татар мурзы Дивея и ширинских мурз «безвестно» пришли в Тульский уезд и Ростовскую волость, разорив и ограбив там ряд селений. Воевода князь Татев, не смог их преследовать, так как русские войска к этому времени были распущены по домам.

***

1560 г. Впервые в русской истории был зафиксирован факт массового и легального переселения городовых казаков на Дон. В этом году, Иван Грозный, своим указом отпустил на Дон «казаков многих» и «ослободил их во все свои города ездити торговати». (Синодальная летопись) Об этом так же говорится в трудах Татищева: «Одни жили в Месчере, по городам и главный их город был на Дону, называемый Донской, где нынче монастырь Донской, 16 вёрст ниже Тулучеевой, а когда Иван 4 Нагайских татар в Месчеру перевёл, тогда оные казаки из Месчеры все на Дон переведены». По всей видимости, эти казаки заняли среднее течение реки. Точное их число не известно, но очевидно их было от нескольких сот до нескольких тысяч. Иван Грозный не только удовлетворил желание казаков признать их права на Дон «до тех мест, как им надобно» (А.И.Ригельман), но и приказал написать в грамоте «кто, буде, дерзнет сих Донских Казаков с мест их сбивать, тот да будет проклят на веки веков».

Осенью этого года, предположительно в ноябре, восставшие против крымского хана черкесы жанеевцы, совершили набег на Крымское ханство и пытались взять штурмом Кафу, базу турецкого флота. Но потерпели жестокое поражение. Князь Каноков, давний союзник донцов, попал в плен и был казнён. О чём хан сообщил 22 ноября грамотой в Стамбул.

В этом же году ватага донских казаков переволоклась на Волгу за зипунами, где они промышляли разбоем в районе Жигулей.

***

1561 г. Весной донские казаки, соединившись с запорожцами под командой гетмана Вишневецкого, совершили морской поход на Кафу, где сожгли и ограбили городские предместья, и окрестные селения, взяв большую добычу и ясырь. Так же они освободили многих христианских пленников, отпущенных впоследствии на свою родину.

Однако вскоре обстоятельства переменились, и гетман стал тяготиться службой Ивану 4. Вернувшись из Кабарды, где он возглавлял горских черкесов в войне с крымцами и нагаями, он был заподозрен в измене. Так, по крайней мере считал Карамзин: «усердный ко славе нашего отечества и любив Ивана добродетельного. Он не хотел подвергать себя злобному своенравию тирана: из воинского стана в Южной России ущёл к Сигизмунду, который принял Дмитрия милостливо, как злодея Иванова и дал ему собственного медика, чтобы излечить сего славного воина от тяжкого недуга произведённого в нём отравою». Но, события, последовавшие за казнью князя в Стамбуле, ставят под сомнение верность этих выводов.

Летом 1561 г. Вишневецкий отправил с Монастырского острова письмо королю Сигизмунду-Августу с просьбой прислать ему глейтовый (охранный) лист для свободного проезда из Монастырища в Краков. Король охотно согласился принять Вишневецкого к себе на службу и 5 сентября того же года прислал ему глейтовый лист: «Памятуя верныя службы предков князя Димитрия Ивановича Вишневецкаго, мы приймаем его в нашу господарскую ласку и дозволяем ему ехать в государство нашей отчизны и во двор наш господарский». Получив охранную грамоту, Вишневецкий вместе с польским магнатом Альбрехтом Ласким приехал в Краков, где был с восторгом встречен горожанами. Король очень ласково принял князя и простил ему его вину. Вскоре после этого Вишневецкий сильно заболел.

Правда это или нет, неизвестно. Вслед за Дмитрием в Литву отъехали и два его брата: Алексей и Гаврила Черкаские. Всё это происходило в разгар войны с Речью Посполитой. Запорожские реестровые казаки, верные присяге данной королю Сигизмунду, вовсю грабили русских купцов, и посланников, шедших в Крым. Но уйдя от русского царя, Вишневецкий не изменил России, в отличие от князя Курбского, командовавшего польскими войсками в войне против своего Отечества.

***

1562 г. Война в Ливонии затягивалась и требовала всё новых войск. Царь отправляет на Дон очередную грамоту, с призывом к донцам идти на государеву службу в Литву и Ливонию, обещая им щедрое жалованье. На призыв Ивана Грозного откликнулось более 2000 бойцов, ушедших вскоре на соединение с полком походного атамана Черкашенина.

***

1563 г. Турецкий султан Сулейман, обеспокоенный усилением России, и завоеванием ею Казанского и Астраханского ханств, решил их возродить. Подстрекаемый астраханским князем Ярлыгашем и бежавшими мурзами, он собирался отправить свою армию в далёкий поход. Для того чтобы турецкий флот имел доступ через Дон в Волгу, Сулейман решил прорыть судоходный канал между этими реками, и построить крепость для его защиты. Ещё одну крепость планировалось построить у современного Волгограда, а третью у Каспийского моря. Эти турецкие твердыни, по замыслу султана, должны были способствовать взятию Казани и Астрахани и ослабить Россию на юге. Крымскому хану Давлет Гирею было велено идти степью к Астрахани, куда Сулейман обещал Доном прислать янычар, пушки и строителей, для возведения крепостей. Однако хан, опасавшийся в то время турок больше чем казаков, известил об этом русского царя, прекрасно понимая невыполнимость планов Сулеймана, ибо донские казаки, рано или поздно, могли прервать сообщение между Доном и Волгой.

Тем временем, походный атаман Черкашенин, поучив с Дона подкрепления, в составе русских войск вторгся в Литву, где участвовал в осаде и взятии богатого Полоцка, доблестно громя врагов России, и захватив добычу. На Дону же, вначале шестидесятых годов, казаки не проводили крупных операций против Азова, Крыма и нагаев, совершая лишь мелкие набеги на своих неспокойных соседей, и отражая их вторжения.

Князь же Курбский, не смотря на взятие им Полоцка, попадает в опалу. Связанно это было скорее всего с тем, что Иван Грозный заподозрил князя в измене. Так в 1563 году он оказывается всего лишь вторым воеводой сторожевого полка. Затем его еще понижают, сделав городовым воеводой в Юрьеве. В этом городе закончил жизнь Алексей Адашев. Мрачное совпадение.

Другой известнейший сподвижник царя Ивана Васильевича, князь Дмитрий Вишневецкий, в 1563 г., близко сойдясь в Кракове с паном Ольбрехтом Ласским, посадившим с помощью заподноевропейских наёмников, в 1562 г. на Валашский престол Якова Василида, был соблазнён им идеей, самому стать господарем Валахии. Тем более, мог это сделать не только по праву силы, но и по праву крови. Так как мачеха Вишнивецкого происходила из господарского рода Деспотов.

Будучи на Петраковском сейме, Вишневецкий и Ласской, договорились о совместных действиях против боярина Томши (Стефана 9), и начали вербовать наёмные войска: « … и зобрал зараз люду пан Ласской 6000, а князь Вишневецкий так же 6000 и тягнули до Волох; и мелися зайти тые войска обе спалечно (вместе). Однако, не смотря на договорённость, Вишневецкий выступил первый, надеясь на свою удачу. Сторонники боярина Томши, решили использовать тщеславие князя. Они отправили ему письмо, в котором предлагали, не дожидаясь пана Ласского, идти в Сучаву и занять по их приглашению Валашский трон.

Князь попался на эту уловку. Выслав вперёд главные силы, он, с небольшим отрядом, двинулся вслед за ними. Сторонники боярина Томши, устроили у одного из мостов засаду. Внезапно напав, они перебили княжескую охрану и взяли Вишневецкого в плен.

Узнав об этом, турецкий султан потребовал от господаря выдать заклятого врага Турции и Крыма. И вскоре волошский господарь выдал гетмана султану. Князь мог бы избежать казни, прими он мусульманство, но он предпочёл мучительную смерть позору и бесчестью.

23 октября 1563 г. князь Вишневецкий, вместе с его представителем паном Пясоцким, был повешен за ребро на мясницком крюке, и сброшен вниз с крепостной башни в порту Галата. В таком положении он провисел три дня, истекая кровью и не переставая при этом проклинать султана, его семейство, всех турок и мусульманскую веру. Взбешённые турки, не став дожидаться пока князь умрёт в муках, расстреляли его из луков. Так геройски умер один из самых известных казачьих предводителей.

Царь Иван 4, не смотря на уход князя Вишневецкого в Польшу, сохранил к нему тёплые чувства. И после его жестокой казни в Стамбуле, велел вечно поминать Дмитрия Вишневецкого в Новопечёрском Свято-Успенском Свенском монастыре, являвшимся подворьем Киево-Печерской Лавры. В результате, князь Дмитрий был поминаем, как при Рюриковичах, так и при династии Романовых. Так как главный храм монастыря – Успение Святой Богородицы, был посвящён памяти первой жены Ивана 4, Анастасии Романовны, происходящей из рода Романовых.