Текст книги "Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. Том 1"

***

1564 г. Не смотря на прошлогоднюю опалу, Курбский, в этом году был вновь отправлен на войну с Польшей и Литвой. После нескольких успешных стычек с войсками Сигизмунда осенью 1564 года князь Курбский потерпел серьезное поражение под Невелем. Подробности сражения известны в основном по литовским источникам. Русские вроде бы имели подавляющее численное превосходство: 40 000 против 1500 человек. Иван 4 обвинял же Курбского в том, что он не устоял с 15 000 против 4000 неприятелей. И эти цифры, кажется более достоверными, так как царь не упустил бы случай попрекнуть неудачливого воеводу большей разницей в силах.. Узнав о силах неприятеля, литовцы ночью развели множество огней, чтобы скрыть свою малочисленность.

Наутро они построились, прикрыв фланги peчушками и ручьями, и стали ждать нападения. Вскоре показались московиты – «их было так много, что наши не могли окинуть их взором». Курбский вроде бы подивился смелости литовцев и пообещал одними нагайками загнать их в Москву, в плен. Сражение продолжалось до самого вечера. Литовцы устояли, перебив 7000 русских. Курбский был ранен, потерял часть артиллерии и поостерегся возобновлять бой; на следующий день он отступил.

Вскоре после этого Курбский тайно бежал в Литву, бросив жену и детей. Позднее князь писал, что спешка вынудила его бросить семью, оставить в Юрьеве все имущество, даже доспехи и книги, которыми он весьма дорожил: «всего лишен бых, и от земли Божия тобою (Иваном) туне отогнан бых». Однако гонимый страдалец лжет. Сегодня мы знаем, что его сопровождали двенадцать всадников, на три вьючные лошади была погружена дюжина сумок с добром и мешок золота, в котором лежало 300 злотых, 30 дукатов, 500 немецких таллеров и 44 московских рубля – огромная сумма по тем временам. Для слуг и золота лошади нашлись, для жены и ребенка – нет. Курбский брал с собой только то, что могло ему понадобиться; семья для него была не более чем ненужной обузой. Зная это, оценим по достоинству патетическую сцену прощания!

Иван оценил поступок князя по-своему, кратко и выpaзительно: «Собацким изменным обычаем преступил кpeстное целование и ко врагам христианства соединился еси». Курбский категорически отрицал наличие в своих действиях измены: по его словам, он не бежал, а отъехал, то есть просто реализовал свое святое боярское право на выбор гocподина. Царь, пишет он, «затворил еси царство Русское, сиречь свободное естество человеческое, яко во адовой твердыне; и кто бы из земли твоей поехал… до чужих земель… ты называешь того изменником; а если изымают на пределе, и ты казнишь различными смертями».

Позже Курбский сам разоблачил себя. Десятилетие спустя, отстаивая свои права на пожалованные ему в Литве имения, князь показывал королевскому суду два «закрытых листа» (секретные грамоты): один от литовского гeтмана Радзивилла, другой от короля Сигизмунда. В этих письмах, или охранных грамотах, король и гетман приглашали Курбского оставить царскую службу и выехать в Литву. У Курбского имелись и другие письма Радзивилла и Сигизмунда, с обещанием выдать ему приличное coдepжание и не оставить королевской милостью. Итак, Курбский торговался и требовал гарантий!

Предательство своего ближайшего сподвижника, входившего в «Царскую раду», ожесточило царя, обрушившего репрессии на своё окружение, даже при малейшем подозрении. Это вызвало бегство многих служилых людей на Дон и в другие украины. Но при всём этом, «жестокий» царь не стал преследовать семью изменника Курбского.

Тем временем, Иван Грозный, ведя ещё пока успешную войну с Польшей и Литвой, хотел мира на своих южных рубежах и предлагал его Давлет Гирею, через своего посла Афанасия Нагого, обещая ему всяческие выгоды. Но хан колебался, не зная на что решиться, потом, всё же обещал послу дать шерть о мире и союзе. И здесь вмешались послы короля Сигизмунда, 30000 золотых, данные поляками решили исход дела. Подписав грамоту о союзе с Россией, он тут же вероломно вторгся в Рязанскую землю, рассчитывая на безнаказанный грабёж. Однако донские казаки, узнав о выходе из Крыма 60000 татарской конницы, не медля донесли о том в Москву.

Но к тому времени царь получил известие от Афанасия Нагого о подписании ханом мирного договора, распустил полки на своих южных украинах, оставив их без защиты: «Так что в Рязани, осаждённой Давлет Гиреем, не было ни одного воина, кроме жителей. Положение спасли боярин Алексей Басманов и его сын Фёдор, бывшие в своём поместье под Рязанью. Вооружив своих людей, они разбили несколько татарских отрядов и прорвались в город, где сели в осаду, возглавив её оборону. Рязанские жители мужественно отразили все приступы крымцов, трупы их лежали грудами под стенами Рязани. Оборона города позволила Ивану Грозному собрать ополчение и двинуть его к Рязани.

Давлет Гирей, узнав о подходе к Оке воевод Фёдорова и Яковлева, и о подходе из Михайлова и Демидова других русских дружин, бросился бежать, боясь окружения, не дожидаясь своих отрядов, которые жгли селения по берегам Оки и Вожи. Воеводы не стали преследовать бегущего хана, занявшись истреблением многочисленных отрядов татар. Вскоре они настигли ширинского князя Мамая. В коротком, но кровавом сражении русские ратники истребили 3000 крымцов, захватив самого князя и ещё 500 татар в плен. Однако беды татар на этом не окончились. Донские казаки, не решаясь нападать на крупные татарские чамбулы, истребили множество мелких отрядов, освободив многих русских пленников.

***

1565 г. Война в Польше и Литве приносила русским войскам всё новые победы, но требовала всё новых войск и ресурсов. России нужен был мир на юге, и царь вновь предложил заключить мир крымскому хану. Но ближайшие его мурзы и князья, беглые казанские вельможи, князья Спат и Ямгурчей– Ази, улан Ахмамед, убеждали хана, что Иван непременно обманет его. Ибо говоря о мире «велит казакам строить город на Дону, готовит суда на Днепре, имея намерение взять Азов и открыть путь в Тавриду». Недоброжелатели России говорили, что Иван смелей и удачливей всех прежних государей, сумел завоевать Казань, Астрахань, Ливонию, Полоцк, овладел землёй черкесской, подчинил себе нагаев и утвердитлся на Тереке. И если он, Давлет Гирей, выдаст Ивану короля Сигизмунда, то русский через год покорит Польшу, и, обратившись против Крыма: «истребит последний юрт Батыев».

И Давлет Гирей, подстрекаемый своим окружением, потребовал в обмен на мир возвращения Казани и Астрахани. А это было неприемлемо. Царь, помня урок прошлого года, сосредоточил на Оке полки Бельского и Мстиславского. Донские казаки в свою очередь выслали десятки своих разъездов в степь. В сентябре они отметили появление больших отрядов крымских татар и нагаев, в след за которыми двинулись основные силы орды, усиленные янычарами и пушками.

Вскоре крымский хан Давлет Гирей с многочисленным войском начал переправу через Донец. Донские казаки вовремя обнаружили неприятеля, выведали его намерения, направление движения и уведомили в пограничные города, что хан везет на телегах тяжелые пушки. Переправившись через Сев. Донец хан стремительно двинулся к Болхову. Казаки, пропустив без боя татар, устремились по их пятам, истребляя небольшие отряды и отставших всадников. 7 октября Давлет Гирей подошёл к Болхову, где был встречен полками воевод Ивана Зотова и Василия Кашина, а так же казаками. Русские дружины выступили из города и стремительно атаковали не ожидавших такой дерзости татар. Многих из них они изрубили и взяли в плен, не дав даже сжечь Болховский посад. Наступившая ночь прервала сражение. Хан, извещённый о приближении полков князей Бельского и Мстиславского, 19 октября ушёл в Крым, довольствуясь небольшим полоном и разорением окрестных сёл и деревень. Донские казаки вновь шли по пятам за Ордой, ища случая отбить русский полон и скот.

***

1566 г. После смерти султана Сулеймана, на его престол взошёл его сын, Селим. Видя неудачи мусульманских правителей, гибель Астраханского и Казанского ханств, измену части отложившихся нагаев, и желая отметить своё воцарение победоносной войной, и кровью неверных, Селим решил исполнить замысел своего отца, Сулеймана Великого: восстановить мусульманские государства на Волге. К этому его деятельно призывали некоторые нагайские князья, хивинские и бухарские владетели и купцы. Они утверждали, что царь московский истребляет веру мусульманскую и прерывает им сообщение с Меккой. Говорили, что Астрахань есть главная пристань Каспийского моря, наполненная кораблями всех народов азиатских, и царская казна получает там ежегодно до 1000 золотых одних таможенных сборов. Послы Речи Посполитой так же подстрекали султана к войне с Москвой, желая тем самым ослабить и тех и других. Один Давлет Гирей, зная силу России и донских казаков, противился этому безумному предприятию. Он доказывал, что Астрахань нельзя взять ни зимой, ни летом, из-за непереносимых для турок морозов, жары, безводья и дальности расстояний. Но Селим был в плену своей безумной идеи. Подготовка к грандиозному походу затянулась до 1569 года.

***

1567 г. Донские и яицкие казаки, находившиеся в русских войсках, пришедших на помощь черкесским князьям по указу Ивана Грозного, строят по приказу воевод Бабычева и Протасьева, укреплённый городок Терки. Черкесские князья отнеслись к строительству благосклонно. С этого времени начинается история Терского казачьего войска. Переселенцы быстро нашли общий язык с местными жителями, стали перенимать их обычаи, носить их оружие и одежду. В казаки охотно шли молодые горцы, пополняя их ряды.

По указу Ивана Грозного донские казаки Иван Петров и Бурнаш Ялычев «со товарищи» отправились на разведку сибирских земель за Уралом. Казаки совершили невероятную для своего времени экспедицию, через всю Сибирь на Дальний Восток; посетили Монголию, Тибет, Китай, Корею. Вернувшись на родину, они подробно описали в своём «Сказе о хождении в далёкую Сибирь».

***

1568 г. В апреле 1568 года русский посол в Крымском ханстве Афанасий Нагой – незаурядный дипломат, имевший серьезную разведывательный сеть на полуострове, сообщил в Москву, что 3 апреля крымский хан получил султанскую грамоту, присланную с чаушем Мегметом, с приказанием хану и царевичам идти в поход на Астрахань. Вместе с крымским ханом в поход должен был идти кафинский паша Касым с янычарами и артиллерией. Астраханским ханом был назначен Крым Гирей. Для успешного завершения этого предприятия, Турция прекратила войну с Польшей, Австрией и Ираном. Большой совет – диван – Крымского ханства отложил поход. Давлет Гирей написал султану, что вторжение неподготовлено и запоздало – нет запасов, а турки не перенесут морозов. Началась подготовка к завоеванию Астраханского ханства. 10 июля русские послы Нагой и Писемский под усиленной охраной были переведену в Мангупскую крепость – «для бережения великого». 20 июля 1568 года в Кафу пришли из Стамбула три корабля во главе с пашой Касымом, доставившие турецких судовых мастеров, которые должны были речные суда для астраханского похода, саперов, а также 50 пушек и порох.

В августе на совместном турецко-татарском совете был разработан план вторжения в Астрахань. Осаду города, доносил А. Нагой, должны были вести турки паши Касыма под охраной татар: «а татарове де не городоемцы и города ставить не умеют. Я (Давлет Гирей – авт.) сижу на коне и тебя берегу. А придут на тебя люди и яз с ними бьюсь и тебя обороняю». Впрочем сам Давлет Гирей не хотел участвовать в походе, боясь усиления турецкого влияния в Северном Причерноморье, и сразу же после совещания отправил в Москву посла Икинчея предупредить Ивана Грозного о готовящемся вторжении весной 1569 года.

Одновременно хан потребовал назначить астраханским ханом касимовского царевича – и тогда похода не будет. 21 октября к Афанасию Нагому прибыл татарский князь Сулешев, сообщив ему, что крымский хан идет на Астрахань только по приказу султана, он не хочет, чтобы турецкие войска проходя по крымско-татарским землям, разоряли их. Давлет Гирей также боялся, что во время его отсутствия султан назначит нового хана. Однако в русских архивах также сохранились свидетельства русского посла Новосильцева, в конце 1569 года побывавшего в Стамбуле, в которых он сообщал, что именно крымский хан настаивал перед турецким султаном и великим визирем на осуществлении астраханского похода.

Российское правительство, подробно осведомлённое о готовящемся предприятии, предложило Турции через крымского хана мирные переговоры. Иван Грозный писал в грамоте к Давлет Гирею: «Салтану следовало рать зачинати, коли б от нас ему какая недружба дошла. Салтану турецкому пригоже с нами обослатись и на нас проведати, какая ему недружба от нас дошла. И коли еалтанов у нас посланник будет и мы с ним о всем переговорим. И те речи все ведоме будут за что промежи нами нынеча недружба чинитца. И мы толпы поговоря с салтаном с турецким и с тобою братом нашим в дружбе будем, как будеи пригоже.»

Одновременно с этим, для предупреждения выступления Больших ногаев на стороне турок весной 1568 года к ним был послан посол Семен Мальцов. К естественному союзнику Ирану в мае 1569 года был отправлено посольство с предложением союза против Турции. В Иран послали 300 (?) орудий, 4 (?) тысячи ружей и 500 стрельцов для обучения персов «огненному бою». В ожидании нападения на Астрахань были отложены походы в Литву и Лифляндию. Астраханская крепость укреплялась, увеличился ее гарнизон.

На Дон так же стали приходить известия о подготовке турками большого похода на Астрахань. И о доставке турецким флотом в Азов запасы продовольствия, оружия и боеприпасов к нему. О том, что, начали прибывать первые отряды экспедиционного турецкого корпуса. Казаки сообщили о начавшихся приготовлениях в Москву и сами стали готовиться к вражескому нашествию. Несколько небольших казачьих отрядов продолжали участвовать в Ливонской войне, принявшей затяжной характер. Противники, перестали вести крупномасштабные операции, действуя небольшими отрядами.

***

1569 г. В марте 1569 года в Кафу начали приходить турецкие корабли с янычарами. Начало вторжения было назначено на 26 апреля. Однако начало похода было отложено – турецкий султан изменил план войны, который теперь предусматривал одновременное двустороннее наступление на Россию – через Азов на Астрахань и юго-восточные земли, и через Польшу – на западные российские территории. К польскому королю Сигизмунду был отправлен турецкий посол Ибрагим Страта с просьбой султана, пропустить через польские земли турецкие войска, для нападения на Россию. Сигизмунд, опасаясь, что турки не просто пройдут по его территории, но и утвердятся на ней, отказал. И султану ни чего не оставалось, как приказать своим войскам из Кафы и Азова идти на Астрахань. 31 мая 1569 года турки двинулись из Кафы на 220 судах и 400 телегах. Часть янычар во главе с Касымом, вместе с крымскими татарами пошли сухопутным путем. Турецкий султан, уверенный в победе своего пятнадцатитысячного янычарского корпуса над русскими войсками, разрешил своим воинам, участвующим в походе, брать деньги в долг за счет продажи пленных, которых намеревались набрать в Астрахани.

В состав объединённой армии входило от 25 до 50 тысяч конницы Давлет Гирея и от 17 до 30 тысяч янычар и спагов под командой кафинского паши Касыма и паши Пелеги. Пушки, порох, ядра, продовольствие и землечерпальные орудия турки везли Доном, под охраной янычар. По плану компании, турки должны были достичь Переволоки, между Доном и Волгой и прорыть в этом месте канал, соединив таким образом две великие реки, для прямого сообщения с Астраханью.

Казаки, узнав о входе в Дон огромного турецкого флота, выступлении в поход крымского хана Давлет Гирея с конницей, а так же янычар и спагов паши Касима, почувствовали себя между молотом и наковальней. Евграф Савельев в своей «Истории Казачества» говорил: «При движении этой силы по Дону пронёсся слух, что турки идут для конечного истребления казаков. Донцы, устрашенные этой вестью, оставив свои городки, скрылись в степи». Но так ли это было в действительности? Справедливы ли упрёки Российских историков в трусости и слабости казачества, не посмевшего погромить слабо охраняемый турецкий флот? По словам русских пленников, находившихся на турецких галерах, турки час от часу ждали нападения казаков, так как глубокая посадка судов заставляла то и дело их разгружать и тащить пушки берегом «с трудом неописанным», но последние так и не появились.

Вот как описывает эти события бывший в плену у турок русский посол к нагайскому наследнику Семён Мальцов: « А шли Доном турки с великим страхом, живот свой отчаяли. И где, государь, были мели и они пушки на берег возили, да суды волочили. И которые были на каторгах янычары христиане греки и волошане и они тайные дела мне сказывали. А тому дивились, что государских людей на Дону и казаков не было. Только б деи такими тесными реками турки ходили по фряской и по можарской земле, и они б всех побили. Хотя б деи было казаков две тысячи и они б нас руками поймали, такие на Дону крепости. А казаки ваши Дон покинули. Такое им богатство где еще видети? Только бы на наши каторги на Дону казаки пришли, а у нас у христьян у многих мысль – хотим ко государю вашему».

Верно ли это? И что же произошло в действительности, ведь ни до того, ни после, ни кто, и ни когда, не смел, обвинить казаков в трусости. Ответы на эти вопросы нужно искать во внимательном изучении русской истории этого времени, и обстановки сложившейся на Дону. Война с Ливонией и Польшей была в самом разгаре и часть донских казаков, от 1000 до 3000, находилась на западном театре военных действий. Другая их часть сторожила татар на Миусе, и нагаев у Волги. Оставшиеся в городках казаки не знали истинных намерений турок и татар. Они не без оснований полагали, что те хотят не только захватить Астрахань, но и истребить их городки, расположенные на реке. Для их защиты, от крупных сил неприятеля, оставшихся казаков не хватало.

По обычаю, донцы в таком случае съезжались по 3 – 4 городка в одно «крепкое» место, где общими усилиями отражали врагов. Но в данном случае, все их городки по Дону становились лёгкой добычей турецкого флота. Казаки перенесли свои городки в «крепкие» места на мелководных притоках Дона. На это нужны были время и силы, а их то, как раз было мало. Ведь часть оставшихся на Дону казаков вела наблюдение за турецким флотом и войсками паши Касыма и Давлет Гирея. Кроме того хан, для отвлечения неприятеля, бросил часть своей конницы на Сев. Донец, где в районе современной станицы Митякинской располагались городки атамана Ивана Мотяки. По всей видимости, ещё одна часть казаков была отправлена им на помощь, но она запоздала, так как бывшие в городках казаки не сумели их отстоять, и были «сбиты с куреней».

Это подтверждается послом Новосильцевым, отправленным в 1570 г. Иваном Грозным в Турцию. Из него мы узнаём: «Касим – бег ходил войной вместе с крымцами и турками на Астрахань и побил на Донце на Северском казачья атамана, Иваном зовут Мотякин, а с ним было казаков сорок». Это сообщение подтверждается другим источником: «…И как… крымской (хан) пошел к Азторохани, и побил на Донце на Северском, казачья атамана, Иваном зовут Мотякин, … и прислал к турецкому… гонца, что он взял казачий город, атаманов и казаков убил, … и турской… тому стал быти весел». Самое замечательное в этом сообщении, то, что крымский хан описывает разгром небольшого казачьего городка и гибель 40 донцов, как значительную победу, достойную внимания турецкого султана.

Немногие оставшиеся казаки охраняли свои семьи, укрывавшиеся в глухих малодоступных местах, или ушли на соединение с русскими войсками. Дон фактически опустел. Это и позволило турецкому флоту беспрепятственно дойти до Переволоки. В районе станицы Качалинской произошло соединение турок шедших рекой, с конницей Давлет Гирея, спагами и янычарами Касым паши. 15 августа, по словам Карамзина «началась работа жалкая и смешная». «Турки не хотели слушаться и говорили, что паша безумствует, принимая такое дело, для коего мало 100 лет, для всех работников Оттоманской империи».

Ситуацию осложнила ссора между пашой Касымом и Крымским ханом, со страхом ждавшего появления русских войск и казаков. Однако турецкий командующий упорствовал и отказывал возвращаться в Азов без успеха, боясь гнева султана. Он велел волочить тяжёлые галеры к Волге. Удушающая жара и безводье, до крайности изнурили турок, готовых в любой момент взбунтоваться. Положение спасло появление в стане османов астраханских послов: «На что вам суда – сказали они: мы дадим их вам сколько хотите; идите только избавить нас от власти россиян».

Источники говорят о нападении на турок и татар на Переволоке отряда князя Серебряного, сильно потрепавшего янычар. Среди них возникли волнения, впрочем, быстро подавленные. Турецкий флот, во главе с Капудан-пашой по Дону вернулись в Азов, забрав с собой все тяжелое снаряжение, «наряд», запасы и казну. Согласно русским источникам, при отходе турецкого флота, за ним гнались донские казаки в малых стругах, вмещающих по 10 десять человек, которые несколько раз вступали в бой с арьергардом турок.

Ободрённый паша, казнив несколько смутьянов, усмирил войско и взяв с собой 12 лёгких пушек, 2 сентября двинулся к Астрахани. Тяжёлые осадные орудия должны были быть отправлены на галерах назад, в Азов. Часть войск осталась для охраны рабочих, рывших канал.

Посол Ватикана в России, иезуит Антонио Поссевино в своем сочинении «Московия», изданном в Вильне в 1586 году, писал, что крымские татары «были недовольны тем, что турки, как они полагали, готовят им более тяжкое ярмо. Поэтому, предложив себя в проводники турецкому войску, они повели его окружной дорогой по бесконечным лесам и местам, лишенным продовольствия, так что оно почти все погибло от голода и трудностей пути». Это конечно преувеличение, но факт того, что татары, сознательно изнуряли турок, остаётся фактом.

Через две недели турки и татары достигли Астрахани, основав свой стан на правом берегу Волги, на руинах древнего хазарского города Атель или Итиль, так как россияне и казаки уже подавили, вспыхнувшее было в городе восстание. Они утвердились на его стенах, сев в осаду. Видя это, паша Касым велел строить земляную крепость, так и не решившись начать штурм города, готового к обороне. Лёгкие пушки османов не могли нанести его стенам существенного ущерба. «Турки, к изумлению своему, узнали, что паша намерен зимовать под Астраханью, где горсть бодрых россиян обуздала измену жителей и казалась ему страшною»; «Нам зимовать немочно, мы помрем с голоду! Государь наш всякой запас нам дал на три года, а ты нам из Азова велел взять на 40 дней корму! А Астраханским людям нас прокормити немочно, то ты ведаешь!»

Это безрассудное решение обрекало османов и крымцов на верное поражение. Вот уж поистине: «Если Бог кого хочет наказать, то лишает его разума». Касым, изнуряя свои войска строительными работами, давал русскому государю перебросить под Астрахань полки воеводы князя Серебрянного. В то же время, донские казаки, отбившись на Сев. Донце от татар, и собрав все силы, двинулись к Переволоке, соединившись на полпути с запорожскими казаками. Те шли по татарским сакмам, ведомые гетманом, князем Михаилом Вишневецким, братом казнённого турками Дмитрия Вишневецкого. Не столь давним врагом россиян в войне с Польшей и Литвой. Объединённое казачье войско вскоре соединилось с полками князя Серебрянного и разгромили оставшихся на Переволоке турок, полностью их истребив. Отсюда русские полки и казаки двинулись на судах и степью к Астрахани.

Другая партия донцов, узнав о возвращении турецкого флота в Азов, устремилась на его перехват и в жаркой схватке взяли на абордаж галеры османов. После этого славного дела казаки спустились к Азову, То и дело, тревожа набегами его окрестности. В один из таких дней, казакам удалось тайно пробраться в город, взорвать пороховые погреба и поджечь дома. В огне опустошительного пожара, большая часть города сгорела до тла. Кроме того сгорела азовская пристань с торговыми и военными кораблями турок. Об удачной вылазке донцов стало известно 20 сентября 1569 г. русским послам, находившимся в Крыму, от мангупского Ага Магмута: «Язь дей приехал из Кафы, и пришла дей в Кафу весть: зажгли дей в Азове в ночи зелье, и от того дей города стену вырвало, а дворы де в городе и люди многие погорели, и наряд, и запас, и суды погорели, а говорят дей, что зажгли ваши русские люди». По другим данным, взрыв порохового погреба Азова, разрушивший город, произошёл 30 сентября.

Меж тем, на далёкой Волге, начал разворачиваться заключительный акт трагедии. Князь Серебренный, донцы, черкасы достигли Астрахани. В коротком сражении они опрокинули вышедших им на встречу турок и татар и загнали их в земляную крепость, где те сели в осаду. Разъезды казаков окружили её, не давая противнику сообщаться с нагаями, искавшими спасения в степи. Из осаждавших, они превратились в осаждённых. Вскоре съестные припасы и фураж истощились, и в мусульманском лагере воцарился голод. Высылаемые за продовольствием отряды, безжалостно истреблялись казаками.

В довершение ко всему, крымский хан, Давлет Герей, подстрекаемый своими татарами и ненавидящий пашу Касыма, объявил о своём уходе в Крым на зиму. Так как кони от бескормицы, тощали и вскоре могли пасть, что было смерти подобно для крымцов. Вновь зароптали страшные в своём буйстве янычары, решительно заявившие паше, что одни не останутся зимовать в этом диком краю. Видя неизбежность открытого бунта спагов и янычар, паша велел поджечь деревянные укрепления и обратился в бегство.

Английские купцы Томас Бэнистери Джефри Декет, ехавшие в Персию через Россию, и бывшие в то время в Астрахани, так описывали эти события: « В Астрахань они приехали 20 августа. В городе Астрахани их путешествие несколько задержалось; они пробыли там 6 недель вследствие того, что к Астрахани, по внушении великого Турка, подступило большое войско, состоявшее из 70000 турок и татар, в надежде захватить город внезапным нападением, или взять его продолжительной осадой. Однако, в конце концов, с приближением зимы, а также вследствие известий, что русский царь снаряжает большую экспедицию для защиты Астрахани, они должны были снять осаду и уйти ни с чем».

Казаки безжалостно преследовали бегущих, истребляя их десятками и сотнями в день. Трагедию турок усугубил Давлет Гирей, ведший османов за собой. Затаив злую память на надменного Касыма, он «умышленно вёл турков местами безводными, голодною пустынею, где кони и люди умирали от изнурения; где черкесы стерегли их в засадах и томных, полумёртвых брали в плен». В шестидесяти верстах от Астрахани, на Белом озере, беглецам встретились гонцы: турецкий, чауш Ахмед паша, и польский. Селим, требовал от паши, чтобы тот держался в Астрахани до весны, когда в помощь ему подойдут свежие войска из Стамбула.

Но ни кто и ни что уже не могло остановить бегства: «Турки были в отчаянии и проклинали пашу, не щадили и султана, который посылал их в землю неизвестную, в ужасную Россию, не за победою, а за голодом и смертию бесчестною». (Карамзин). Холода, дожди, голод, казаки и черкесы истребили грозную турецкую армию. Через месяц, в сгоревший Азов, вступила немногочисленная толпа истощённых людей, более похожих на тени, во главе с пашой. Уцелевшие после этого похода турки говорили: «Если бы против нас русские выступили, то ни одному назад не возвратиться, все пропали бы» – после этого похода янычары стали называть султана Селима II «несчастливым».

Прибывших в разрушенный Азов турок, султан приказал отправить кораблями в Стамбул. Но большая часть их утонула во время шторма при перевозке через Чёрное море. В турецкую столицу вернулось около тысячи человек. Крымские войска, привычные к подобным походам, понесли несравненно меньшие потери.

Спасая свою шею от петли, Касым, во всём обвинил Давлет Гирея, и ко двору султана, в Стамбул, послал большое количество золота, покупая им себе милость у Селима. Крымский же хан, убеждал султана в невозможности взять и удержать за собой столь удалённый городкак Астрахань. Боясь ответных мер со стороны Ивана Грозного, Давлет Гирей внушал русскому послу: «Государь должен благодарить меня: я погубил султанское войско; не хотел приступать к Астрахани, ни строить там крепости на старом городище, во первых, не желаю угодить ему, во вторых, и для того, что не хочу «видеть турков властелинами древних улусов татарских».

Большую помощь русским войскам и казакам, по разложению турецкой армии и введении её военначальников, оказали российские пленники. В частности, находящиеся у турок в гребца и землекопа, дворянин Семён Мальцев. Он, «прикованный к пушке, терзаемый чувством боли, жажды и голода, ежечасно угрожаемый смертью, не переставал ревностно служить царю своему; стращал турков рассказами: уверял, что астраханцы и нагаи манят их в степи; что шах персидский есть союзник России; что мы послали к нему 100 пушек и 500 пищалей для нападения на Касыма; что князь Серебренный плывёт с 30000 войска к Астрахани, а князь Иван Бельский идёт полем несметной силой».

Не смотря на полный разгром турок и крымцов под Астраханью, война 1569 года с Турцией никак не входила в планы Ивана IV. В это время он целиком был поглощен своими западными делами, в частности ливонским вопросом. После первой же удачи в Астрахани Иван IV решил прекратить эту войну. Вот почему ни о каком преследовании турок и нападении на Азов и, тем более, на Кафу, русские в то время не мечтали. Наоборот, еще в 1569 году Россия явно искала случая примириться с Турцией, спешила напомнить ей об извечной дружбе, которая не должна нарушаться из-за далёких, и чуждых Турции Казани и Астрахани.

Часть запорожских казаков, недовольных разделом добычи, произведённой гетманом Вишневецким, осталась на Дону, раскинув свои станы в «Юртах Черкасских», где был городок Черкасск и Донской, на Монастырском яру, в 5 верстах от будущей столицы Войска Донского. В последствии, донские и запорожские общины слились, «сделав город сей (Черкасск) главный всему Войску Донскому, от них и приходящих одноземцев к ним, знатно умножившемуся». Запорожские казаки, поселившиеся в Черкасском городке, ранее известном как Донской, довольно долгое время жили без жён, из-за слишком малого числа женщин на Дону. Отсюда и пошла легенда о том, что первые казаки вообще не имели жён и детей