Текст книги "Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. Том 1"

Но это была лишь пустая отписка, ибо Москва была не в состоянии контролировать донское казачество и ограничивалась лишь поимкой воровских казаков на своей территории. Казаки же, усилившись, стали каждый год совершать набеги на Азов и его окрестности, держа азовцев в постоянной напряженности. Особенно доставалось крымским татарам, которых султан обязал охранять подступы к городу – крепости. Они не были под защитой крепостных стен и валов. Понеся в очередном сражении с казаками большие потери, калга Адыл Гирей жаловался царю: «Хандыркеева величества земля наша, а наша земля Хандыркеева величества земля. Что его городу Азову твои казаки убытки чинят, кабы над нами они чинят; и нынешнего году казаки твои, дважды приходив, шкоту учинив, отошли».

Но донцы не ограничились штурмом Азова и разорением его окрестностей. Их отряды разгромили несколько нагайских улусов. Что вызвало поток жалоб нагайских мурз и князей русскому царю. Так как царю был необходим мир на юге, Иван Грозный в ответ на жалобы ногайского князя на умножившиеся разбойные нападения на его владения вольных людей предложил ему своими силами уничтожить донских казаков, которые «не по нашему велению на Дону живут». Тогда же воеводам пограничных городов предписывалось казнить всех объявившихся в их крепостях казаков. Что впрочем, делалось без особого рвения.

***

1575 г. Согласно некоторым источникам, осенью этого года донские казаки принимали участвие в походе запорожских казаков во главе с гетманом Ружинским под Перекоп и в Крым. Гетман, воспользовался случаем, когда татары по повелению султана Амурата, мстившего Польше за помощь молдаванскому господарю Ивоне, бросились, в числе 11000 человек «на Русь», произвели в ней страшное опустошение, захватили множество христиан в плен и погнали их на переправу к Днестру. Во главе нескольких полков запорожцев и присоединившихся к ним донцов, Ружинский ворвался в татарские владенья за Перекоп, опустошил страну огнем и мечом, освободил много христианских пленников из неволи. Взятых в плен татар, всех без жалости казнили: мужчинам выкалывали глаза, женщинам резали груди, детей безжалостно убивали.

В этом же году донские казаки, по предварительной договорённости с запорожцами, вышли в море, где соединившись с флотилией гетмана Ружинского, перешедшего на службу Ивану 4, так же как и прежде гетман Вишневецкий. Они обрушились на черноморское побережье Турции. Взяли штурмом и разграбили Трапезунд, разгромили пирсы и предместья Стамбула, « взял под ним многия корысти», овладели Киликией, Силистрией и Синопом.

Но вскоре гетман, люто ненавидивший турок и татар погиб. Возвратившись с моря, он в 1575 году предпринял поход на турецкую крепость Аслам-город, построенную для преграждения выхода черкасам в устье Днепра и в Черное море, и обрушился на нее с такой силой, что от нее не осталось никаких следов. Но во время штурма, сам погиб во время взрыва заложенного в подкопы пороха. О причине такого фанатического озлобления Богдана Ружинского против мусульман ни польские, ни малороссийские историки не говорят, лишь народная дума о Богданке, указывает на пленение татарами жены и убийство его матери.

С 1571 г. русское правительство вело на южных рубежах строительство сторожевой линии состоящей из ряда деревянных крепостей и передовых сторож. Однако это не устраивало крымских и нагайских татар. В 1575 г. собрав большие силы, они обрушились на сторожевую линию, уничтожив многие сторожи, истребив их гарнизоны. В грамоте князя Милославского говорится, что на Дон, к устью Талучеевой станицы людей не посылать, так как многие из них «громленны, а иные взяты.

1576 г. Весной этого года отряд донских казаков соединился с Запорожским войском, численностью более 3000 человек. Вскоре в Сечь, с государевым жалованьем: хлебом, порохом и деньгами: «по три рубли денег на человека, а иным по четыре рубли добрым казакам да по зипуну», прибыл отряд служилых людей и городовых казаков под командой воевод Андрея Верёвкина и Фёдора Прончищева. Воеводы зачитали в Кругу государеву грамоту с призывом выступить против татар. Запорожцы и донцы обещали царю всемерную помощь.

Тем временем рядовые татары и мурзы требовали от Давлет Гирея новых походов на Россию. Непривычные к повседневной работе, верные грабежу и разбоям, они хотели новой добычи и пленников, чтобы те работали на них или их можно было продать. Хан уступил их требованиям, с 50000 конницы он двинулся от Молочных Вод к русским украинам. Донские сторожи, тотчас отметили движение Орды и оповестили воевод украинных городов о надвигающейся опасности. Сами же казаки, воспользовавшись уходом основных сил татар, вместе с запоржцами и русскими воеводами Верёвкиным и Прончищевым, устремились к Ислам Кирменю, взяли его приступом, разграбили и сожгли. Всё мусульманское население было вырезано или захвачено в плен во всех окрестных улусах. Освобождены были многие русские пленники. На Дон казаки пригнали многотысячные стада скота.

Не удовольствуясь этим, казаки приступали к Очакову и Белгороду, где взяли большой полон. Татары, придя в отчаяние, непрерывно слали гонцов хану, с просьбами скорее возвращаться и изгнать страшных казаков. Тем временем Давлет Гирей, захватив нескольких русских пленников, узнал от них, что сам царь Иван с отборным войском стоит в Калуге. Хан не стал искушать судьбу и, удовольствовавшись незначительной добычей и полоном, поспешно ушёл в Крым.

1576 год. Иван Грозный, желая обеспечить безопасность южных рубежей, в предстоящей войне со Стефаном Баторием, учередил на Волге особую «судовую рать». Она состояла из двух полков; большего и передового. В них входили и донские казаки. Так в «Разрядной книге» за 1576 год мы находим запись: «В судовой рати в 1576 году в большем полку, в плавной, К. Н. Тюфякин да голова Нарышкин, а с ними пермичи, двиняне, кинешемцы, балахонцы, горховчане, юрьевчане, коряковцы… в передовом полку устюжане, тотмичи, да донские атаманы». Казаки в государеву «судовую рать» отправлялись из «охотников» и сменялись каждый год, получая за это жалованье.

***

1577 г. Начавшаяся война с польским королём Стефаном Баторием требовала многих опытных бойцов, и царь отправил на Дон грамоту атаманам и казакам, с призывом послужить ему в Ливонской войне. Прибывший в Главное Войско русский посланник, придя в Круг, зачитал государеву грамоту, принятую донцами благосклонно. Казаки, посовещавшись, отправили по городкам гонцов, с призывом к «охотникам» идти на службу в Ливонию. Вскоре в Раздорском городке сошлось около 3000 казаков во главе с походным атаманом Михаилом Черкашениным, пожелавших искать чести и славы в далёкой Ливонии. Прибыв в Стан русских войск, казаки бесстрашно сражались с немцами и поляками «оказывая чудеса храбрости».

29 июня 1577 года умер давний враг России и донского казачества крымский хан Давлет Гирей. На престол вступил его сын Магмет Гирей. Исполняя древний обычай кочевников, он решил ознаменовать своё воцарение пожарами нашествия и кровью. Но пошёл в поход не на Россию, а на Польшу, не ожидавшую подобного «вероломства» от недавнего союзника. Татары выжгли и разорили большую часть Волынской земли, уведя значительный полон.

Видя это, Иван Грозный отправил в Крым посольство князя Мосальского, ища в новом хане союзника против Стефана Батория. Но Магмет Гирей за свою дружбу потребовал от Москвы Астрахань и хотел, чтобы царь искоренил или свёл казаков с Дона и Днепра. Переговоры зашли в тупик и Магмет Гирей отправляет в Москву своего посла Арслан мурзу, с грамотой к царю Ивану. В ней говорилось: «Да тока ж ты брат наш, с нами, с другом своим, похош в любви и мире быти и меж двух добра хотети, и которые казаки у тебя на Дону, и ты бы тех казаков велел свести, чтобы брата нашего Хандыкерева, и что его городу Азову от них докуки не было, потому, что Хандыкерева земля наша, а наша земля Хандыкерева, и что городу Азову твои казаки докуку чинят, так бы еси ведал, ежегод твои казаки, Доном приходя, Азову шкоту чинят. И сего лета казаки твои, дважды пришед, под Азовом шкоту учинив, пошли».

На все претензии и жалобы Арслан мурзы, в Посольском приказе, ему отвечали: казаки донские и днепровские от России не зависят, они есть воры и разбойники. Первые есть беглецы российские и литовские, коих велено ловить и казнить, если появятся в пределах Руси. Вторые же, черкасы запорожские, служат они Баторию. Переговоры затянулись, но мир так и не был заключён. Стефан Баторий, опередив Ивана 4, золотом купил его для Литвы и Польши.

Однако казаки не только стяжали себе честь и славу в Ливонии и под Азовом. Они занимались разбоями на Волге и громили волжских нагаев, разорили улус Урамамет мурзы. Тот отправил царю жалобу. «Да Урус же князь говорил: приходили де государевы казаки сего лета и Сарайчик воевали и гробы их разоряли; и нам то стало за великую досаду». Но нагайский мурза лукавил, умолчав в своей жалобе, что его нагаи, соединившись с азовцами, грабили и разоряли русские украины. От чего казаки их и погромили. «Приходили де на алаторские места с азовскими людьми вместе и, воевав, пошли в Нагаи назад, и на Волге волжские атаманы Ивашка Кольцо да Барбоша с товарищи их громили… а те атаманы Ивашка Кольцо да Барбоша с товарищи на Волге своровали: твоих Урусовых послов и иных мурз послов и наших детей боярских Василья Пелепелицина с товарищи перебили и переграбили, да иных казаков сыскали. Митю Битоуса с товарищи, которые на Волге были и наших детей боярских и ваших послов перебили и переграбили; и мы на тех казаков опалу свою наложили, казнити их велели смертью перед твоим человеком Урагметем… А для атамана Ивана Кольца, да Барбоша с таварищи и для иных казаков послал государь в Казань и в Астрахань, и во все украинные городы, а велел тех волгских атаманов и казаков, имая, казнити смертью».

В этом же 1577 г. впервые в русских документах упоминается имя самого известного донского казачьего атамана: Ермака Тимофеевича (Тимофеева). Он ещё с четырьмя атаманами: Иваном Кольцо, Яковом Михайловым, Матвеем Мещеряком и Никитой Паном, занимался на Волге разбоем и грабежом купеческих и государевых судов, азиатских посольств, и рыбных учугов. Кроме них, на реке орудовало ещё несколько казачьих ватаг. Терпение царя лопнуло после выше упомянутого нападения донских атаманов Богдана Барбоши, Ивана Кольца, Никиты Пана и других атаманов и казаков, на русского посла Пелепелицина, ехавшего с нагайскими послами под охраной 300 конных нагаев.

Нападение произошло у Соснового острова и имело для посольства печальные последствия. Против казаков были двинуты стрельцы, дворяне и дети боярские. Но судя по всему, первая попытка усмирить Ермака «со товарищи», провалилась. Это зафиксировано «Сибирской летописью»: «з Дона возташа самовольно казаки с атаманом Ермаком Тимофеевым сыном, которые с Дону вышли и многую пакость Московского государства всякого чина людям деяша, животы и товары и государеву казну грабиша, и по указу многие посылки ратных людей на сего атамана на Ермака посланы были. И он же атаман Ермак с товарищи русскую рать побили».

Тогда на Волгу, для усмирения разбоев, был послан деятельный и великий стольник Иван Мурашкин с сильным войском. Стольник стал железной рукой наводить порядок на великой реке: разбил часть воровских казаков, и безжалостно казнил захваченных донцов. Однако царь не ограничился посылкой войск на воровских казаков, но и потребовал этого от Войска Донского. Историки Визен и Броневой, в своей работе писали: «На Дону, после получения царского указа, атаман собрал войсковой Круг, на котором было принято решение, против отряда Ермака выслать войско казаков, и Ермак должен быть отправлен в Москву». Этим самым Войско Донское объявило атамана Ермака вне войскового права и закона.

Однако решение Войска запоздало. По пятам преследуемый стольником Мурашкиным, Ермак ушёл в астраханские степи. Где напал на «мирных» нагаев, громил их улусы, взял и разграбил столицу нагаев Сарайчик, ограбив даже мусульманские могилы. (Смотри упомянутую выше жалобу Урамамет мурзы) Но нагаи считались подданными России и жаловались на разбои ермаковской ватаги. Казакам пришлось бежать далее, на север, на Каму, где был основан казачий стан.

Жестокость Ивана Грозного, при подавлении заговоров противников единовластия, многочисленные казни не только князей и бояр, служилых людей, городовых казаков и посадских людей, имели свои негативные последствия. Спасаясь от ужасов беззакония, служилые и посадские люди, десятками покидали свои волости, устремляясь на Дон, Волгу, Медведицу, Хопёр, Базулук. Часть из них, слившись с коренными донцами, совершали дерзкие морские и конные походы на Крым и Азов.

Тогда как вторая их часть, тяготясь опасностями войны с татарами и турками, занялась грабежом купеческих караванов и рыбных учугов на Волге и Каспии. Первое время, в 50 – 60 годах, правительство Ивана 4 закрывало на это глаза, так как казаки держали в страхе и повиновении Москве нагаев, мордву, черемисов, башкир, татар и других инородцев. Однако со временем, разбои эти слабо пресекаемые государством, приняли такие размеры, что на Волгу, как мы видим, стали посылаться крупные карательные экспедиции, такие как стольника Мурашкина.

Часть 2 Донской хронограф 1578 – 1605 г.

Казаки Лейб гвардии Казачьего полка. Сидит четвёртый слева – полковник Хрещатицкий. Офицер с солдатским Георгием – сотник Васильковский. Крайний справа сидит казак х. Средне Митякинского Исаев В. Фото из семейного архива автора.

1578 г. Стараясь пресечь массовое бегство на Дон и Волгу, и усиления в связи с этим «воровских казаков», Иван Грозный отправил всем воеводам украинных городов и земель «именной наш приказ, что не велено ни кого на Дон пропущать и с Дону казака ни какова пущать не велено на украины». На Волге царские воеводы продолжили истребление «воровских казаков». Так после очередного разгрома донскими казачьими атаманами Иваном Юрьевым и Митей Бритоусовым Сарайчика, они были схвачены царскими войсками и в присутствии нагайских посланников казнены вместе со своими товарищами.

Меж тем основная часть Войска Донского продолжала, пусть и не осознано, служить интересам России, преграждая своей саблей набеги татарских и нагайских отрядов на окраины государства. Постоянно тревожа Азов и Крым своими опустошительными набегами, казаки, зачастую не желали соотносить свои действия с интересами Москвы, ставя её в затруднительное положение. Тем не менее, карательные действия против казачества на самом Дону были не в интересах России, и потому дьяки Посольского приказа отвечали туркам и татарам, на их жалобы что: «те холопи наши в нашей земле многое лихо сделали и убежали в Поле». Или: «на Дону и близко Азова живут казаки, все люди беглые».

Но в то же время, московские государи слали на Дон тайные грамоты, с просьбами тревожить турок и татар в Крыму и под Азовом. Вести за ними непрестанное наблюдение и сообщать о замыслах мусульманских владык, и готовящихся набегах на Россию. Просили Войско, чтобы казаки «промышляли» заодно с Москвой: «Когда же вы нам послужите, и мы вас пожалуем своим жалованьем».

Весной 1578 г. казаки вновь совершили набег на Азов и его окрестности, разорив их до тла. Эта акция донцов вызвала гнев султана, отправившего в Крым грамоту с выговором хану, за плохую защиту города. Хан, раздосадованный этим выговором и дерзостью казаков, в очередной раз потребовал от царя свести их с Дона. «И которые казаки у тебя на Дону, и ты б тех казаков велел свести, чтоб брата нашего Хандыкерева величества городу Азову от них ни какой докуки не было».

На это царь, через своего посланника Василия Зузигина и дьяков Андрея и Василия Шевкаловых отвечал: «А что наш брат Магомет Кирей (Гирей) царь писал нам в своей грамоте, чтоб нам з Дону казаков свести, чтоб Азову убытки не чинили, и наших казаков на Дону нет, и не посылаем ни кого, а живут на Дону всяких земель беглые люди, нашего государства и Литовские земли; а на наших украинах воеводам имянной наш приказ, что не велено ни кого на Дон пропущать и з Дону казака ни какова пущать не велено на украины. А кого изымут на украине, и тех казнить смертью». Или: « «казаки живут на Дону не по моей воле; бывают в войне и в мире с Азовом без моего ведома; они беглецы из моего государства и собравшись для разбоев, неоднократно грабили и мою казну на Дону и на Волге, за что многие казнены были. Моих же людей я не токмо не посылал к Азову, но даже, сведав о нынешнем набеге казаков на оный, приказал по всем окраинным городам казнить всякого казака, бывшего под Азовом, коль скоро который из них явится туда».

Но отвечая так, царь имел в виду только воровских казаков, грабивших пограничные волости и кочевников, принявших русское подданство. Торговые казаки пропускались беспрепятственно.

Донцы же тем временем, не смотря на грозный тон Москвы, не переставали громить и притеснять азовцев, крымцов и турок. По некоторым известиям, партия донских казаков, присоединившись к запорожцам, участвовала в морском походе к берегам Крыма и Турции. К новому султану Амурату потоком шли жалобы на казачьи разбои и грабежи. И тот винил во всём Россию, посылавшую на Дон государево жалованье хлебом и боевыми припасами. Положение усугубляли Яицкие и Терские казаки, громившие турецких союзников на Кавказе.

О том, что донские и запорожские казаки издавна совершали морские походы, известно и из западно-европейских источников. Так в «Хронике Европейской Сарматии», впервые опубликованной на латинском языке в 1578 г. и затем изданной в расширенном польском варианте в 1611 г., А. Гваньини, характеризуя казачьи суда, замечал: «В таких же точно лодках прежде Русь чинила шкоды греческим (византийским) императорам, заходя иногда даже под самый Константинополь, как о том Зонарас, греческий историк, пишет. Да и сегодня едва ли не то же делали бы казаки, если бы их было так много». Эти же фразы мы находим в «Хронике польской» И. Бельского, вышедшей в свет в 1597 г. и использованной при написании труда А. Гваньини.

***

1579 г. Война с Речью Посполитой продолжалась, русские войска терпели поражения, и как всегда требовалась лёгкая казачья конница. С Дона на театр боевых действий прибыло несколько казачьих отрядов донцов во главе с легендарным атаманом Черкашениным. Польский король Стефан Баторий оказался опытным полководцем и к исходу лета осадил Полоцк. Царь, обеспокоенный победами поляков, 1 августа 1579 года отправил на помощь осаждённому городу воеводу Шеина и князей Лыкова, Палицкого и Кривоборского «с дружинами детей боярских и донских казаков». Перед ними была поставлена задача побиться в Полоцк «хитростию или силою, а в случае невозможности занять крепость Сокол, тревожить неприятеля, мешать его сообщению с Литвой».

Однако Шеин не решился атаковать осаждавших Полоцк поляков и без боя занял крепость Сокол. Он распустил слух, что вскоре к Полоцку подойдёт царь с главными силами. Но польский король не испугался подхода русских войск, и решил до их подхода взять Полоцк. Видя, что имеющаяся в его распоряжении артиллерия не в состоянии разрушить городские стены, «предложил венгерским удальцам взойти на высоту крепости и зажечь её стену, обещая им славу и золото». Охотники с пылающими факелами бросились к Полоцку и, не смотря на почти полное их истребление, сумели поджечь стену. Видя это, все полки венгерских наёмников, не слушая короля и своих командиров, устремились на приступ. Но после кровавой резни были сброшены защитниками Полоцка с валов и побежали.

Исход сражения и всей осады мог решить воевода Шеин, ударом по стану Стефана Батория. Но он так и не решился это сделать, видя, что у Дриссы стоит польский заслон. К тому же из Сокола ушли донские казаки, очевидно не получив государева жалованья, или отслужившие к тому времени свой срок и не получив замены. Всего, согласно разрядных книг, в русской армии находилось в Лифляндском походе 5000 донских казаков получавших от государя жалованье и военную добычу. Вскоре после этого Полоцк и Сокол пали так и не дождавшись помощи от царя, бездействующего в Пскове.

В 1579 году в стан донского атамана Ермака, расположенный на Каме, прибыл посланец от купцов Строгановых. Те, получив от царя грамоту на освоение сибирских земель и привлечения для этого охочих, не тягловых людей, решили пригласить на службу донцов. Так как остро нуждались в казаках, для защиты своих городков и промыслов от частых набегов сибирских татар и других инородцев. Казаки, обсудив в Кругу предложение богатых купцов, согласились и в числе 540 человек перешли в Чусовские городки. Здесь казаки, по одним сведениям находились до своего похода в Сибирь в 1581 году. Однако этому противоречит «Дневник Стефана Батория», в котором говорится, согласно которому, в 1581 г. он находился на Днепре, у Могилёва где он с казаками разорял литовские земли. По всей вероятности Ермак, с частью казаков, был призван Иваном Грозным от Строгановых на войну с Польшей и Литвой, для того, чтобы «загладить свои вины».

***

1580 г. Царь, укрепляя своё присутствие в Дагестане и на Тереке, перевёл своим именным указом донского атамана Андрея Шадру на Терек, в Терский городок, где он, по словам историка, «вместе с поселёнными здесь стрельцами и отрядом донских казаков, стал родоначальником терских казаков». Но официальной датой основания считается 1577 г. Хотя и это утверждение весьма сомнительно и спорно. Ведь сохранилась отписка донских казаков, на требование в 1632 г. царя Михаила Фёдоровича крестного целования. Казаки отвечали: «Крестного целования на Дону казачьими головами, не повелось; при бывших государех старые казаки им, государям, неизменно служивали не за крестным целованием, в которое время царь Иван стоял под Казанью и по его государеву указу атаманы– казаки выходили с Дону, и с Волги, и с Яика, и с Терека, и Сусар Фёдоров и многие атаманы и казаки ему, государю под Казанью служивали не за крестным целованием… При Михайле Черкашенине во Пскове сидели в осаде не за крестным целованием. Донской атаман Ермак Тимофеевич покорил Сибирское царство… не за крестным целованием».

В том же 1580 г. бежавшие на Дон сторонники казнённого царём митрополита Филиппа (Колычева) основали на кошах (буграх) городок Кошанский. Впоследствии эти бугры стали именоваться Филипповыми, в честь казнённого митрополита, а станица получила название Филипповской. После революции она была переименована в Маркинскую.

Стефан Баторий собрав 100000 армию состоявшую из поляков, литовцев, немцев, венгров и других народов, обещая им щедрое жалование и богатую добычу, двинулся к Пскову и 26 числа осадил его. Знаменитый донской атаман Михайло Черкашенин, не смотря на свои преклонные года, с отрядом донских казаков принял деятельное участвие в обороне города. 7 сентября поляки установили осадные орудия на возведённых раскатах, между воротами Покровскими и Свинными. Весь день пушки громили крепостные стены, нанеся им значительный урон. На следующий день обстрел города продолжился и ядра, во многих местах сбили стены до основания. Видя это, полководцы Батория говорили ему: «Государь мы будем ныне ужинать с тобою в замке псковском». Видя общий подъём, король объявил войску о штурме города, обещая отдать его на разграбление.

«Не взирая на жестокий огонь городских бойниц, неприятель по телам своим достиг крепости и ворвался в проломы, взял башню Покровскую, Свинную и распустил на них знамёна королевские». Казалось ещё немного и торжество поляков не минуемо, как вдруг на ворвавшихся в город неприятелей обрушились казаки убелённого сединами атамана Черкашенина и задержали их продвижение. Взрыв Свинной башни неизвестным героем, подорвавшим порох в её подвалах, решил исход дела: «и вдруг Свинская башня в решительный час ими подорванная, взлетела в воздух с королевскими знамёнами, ров наполнился трупами немцев, венгров и ляхов; а к нашим приспели дружины воинов из дальних безопасных частей города: все твёрдо сомкнулись, двинулись вперёд, воскликнув: „не предадим Богоматери и святого Всеволода“ – дружным ударом смяли измученных врагов, вытеснили из проломов, низвергли с раскатов». Но герой дня, атаман Черкашенин был смертельно ранен и вскоре скончался, завершив свою жизнь великим подвигом, и по казачьему обычаю – в бою.

Это известие подтверждается не только российскими источниками, но и записками польского воеводы Замойского от 1581 г.: «Был убит советник короля Бекеш, и много, без числа побито у приступов, и на вылазках. Да тут же убили Мишку Черкашенина, а угадал себе сам, что ему быть убиту, а Псков цел будет». Здесь следует отметить, что согласно «Актам Донских дел», Свинная башня была взорвана казаками Черкашенина, но имён этих героев история не сохранила.

Из «Дневника Стефана Батория» мы узнаём, что в том же 1581 г. отряд донских казаков во главе с атаманами Василием Яновым и Ермаком Тимофеевичем, по приказу Ивана Грозного, вместе с русскими воеводами разоряет литовские владения по Днепру, под Могилёвым. Об этом говориться в письме пана Стравинского на имя короля: «Доводим до сведения В. Кор. Величества… что московские люди, враги Кор. Вел., вторглись в В. Кор. Вел. И всё начиная от Дубровны, предавая огню и опустошению, пришли под город В. Кор. Вел. во вторник 27 июня (1581), в третий час дня, сожгли предместье, за дубровной Лучкова так же сожгли 6 домов; в посаде над Днепром, который называют слободой, тоже сожгли до 100 домов. Начальствовали над этими людьми воеводы: Кайтеров, Хворостин, Батурин… четырнадцатый Василий Янов, воевода донских казаков, пятнадцатый Ермак Тимофеевич, оттоман казацкий… и с ними было людей: татар темниковских, кадомских, касимовских, свияжских и чебоксарских, так же москвитян 45000 (?) стрельцов, с Дону и московских казаков 1000 на конях».

Так московский царь, чтобы отвлечь польско – литовские войска от основного театра боевых действий, отправил своих воевод и казачьих атаманов на литовские города и сёла за Днепром. Казаки и татары ураганом пронеслись по литовскому заднепровью, сожгли и разорили около 2000 сёл и деревень, взяв в плен много «свободной шляхты», рискнувшей сразиться с ними и разбитой.

К 1 сентября Карамзин и другие российские историки, относят начало похода знаменитого донского атамана Ермака на завоевание Сибири. Но так ли это было на самом деле, и кто же такой Ермак? Вопрос отнюдь не праздный и не такой простой, как кажется на первый взгляд. Так как на сегодняшний день мы располагаем лишь ограниченным количеством весьма разноречивых источников, с помощью которых трудно воссоздать подлинную историю покорения Сибири. За прошедшие столетия русской истории, в огне смут, войн и революций были утрачены тысячи и тысячи ценнейших документов российской истории. По этому, так не просто сейчас восстановить, хотя бы частично, ход событий того периода.

Начнём с личности легендарного атамана. Донские предания утверждают, что Ермак был донским казаком, и даже участвовал в 1552 г. в походе донцов на Казань, в помощь Ивану 4. Тогда ко времени покорения Сибири атаману было как минимум 50 лет. Но согласно составленных в 17 веке летописям, Ермаку было 40 лет. О происхождении же его говориться кратко и не менее противоречиво. Якобы дед его, Афанасий Григорьевич Аленин был суздальским посадским человеком ушедшим от «хлебной скудости» во Владимир, где кормился извозом, и был «в найму в подводах у разбойников» в Муромском лесу. Но вскоре был пойман и посажен в темницу, откуда бежал с женой и детьми в Юрьевец, где и умер. Сыновья его Родион и Тимофей, от «скудости» ушли на реку Чусовую, во владения Строгановых, где женились и обзавелись хозяйством. У Родиона родилось два сына: Дмитрий и Лука; у Тимофея трое: Гаврила, Фрол и Василий. «И оный Василей был силён и велеречив и остр, ходил у Строгановых в работе, по рекам Каме и Волге, и от той работы принял смелость и, прибрав к себе дружину малую, пошёл от работы на разбой, и от них звался атаманом, прозван Ермаком, сказуется (так называется) дорожной артельный таган, а по волоским (по вологодски) – зерновой мельнец рушной».

Согласно «Черепановской летописи» Ермак не только плавал по Чусовой, Волге и Каме, но и переходил через Уральский хребет и плавал по р. Тагил. По версии историка Броневского, он донской казак, уроженец Качалинского городка. Известна версия о поморском происхождении Ермака, будто родом он «з Двины, з Борку». Вероятно это Борецкая волость. Вот и вся известная нам родословная атамана Ермака.

Однако и эти сведения сомнительны, так как в «Кунгурской летописи» Ермак именуется «рабом божьим Германом». Всего же историками зафиксировано семь имён знаменитого атамана: Ермак, Ермолай, Еремей, Ермил, Герман, Василий и Тимофей.

Довершает неразбериху. Уже упоминавшийся выше «Дневник Стефана Батория». Согласно которому, Ермак разоряет правобережную Украину, и приступает к Могилёву 27 июня 1581 г. Следовательно он не имел ни какой возможности прибыть к 1 сентября в Чусовской городок Строгановых. Так как он должен был самовольно покинув действующую армию, без каких либо проездных документов, совершить форсированный марш, как минимум в 2500 километров за два месяца: июль и август. И это по российскому бездорожью, обходя крупные города и заставы, где его могли задержать без проездных документов. Даже если учесть, что Ермак и его спутники ехали о двуконь, при самом благоприятном стечении обстоятельств, делая ежедневно переходы по 40—50 километров в день, то теоретически они могли прибыть в городки Строгановых к первому сентября. Но, на смертельно измотанных громадным переходом лошадях. И сами казаки были бы не в лучшем состоянии. Они при всём своём желании не могли отправиться в новый поход.

Так кто же тогда был Ермак Тимофеевич, тёзка «сибирского» Ермака или одно и то же лицо? Загадка которую мы попытаемся решить, опираясь на русские летописи, составленные по повелению царя Михаила Фёдоровича Романова в двадцатых годах 17 века, со слов ещё оставшихся в живых сподвижников атамана. Ведь уже тогда были утрачены все документы относящиеся к походу Ермака. «В Приказе Большого Дворца елатомский таможенный сбор не не ведом, а старо-резанских сборных книг не сыскано. Подьячие же, которые те дела ведали, померли, и справиться о том не с кем». Посланный в Тобольск епископ Киприан, собрав уцелевших сподвижников Ермака, записал с их слов первую летопись о этих сибирских землепроходцев, их сражениях, победах, потерях и поражениях.