Текст книги "Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. Том 1"

Однако, читая эту и другие летописи о завоеваниях Сибири, следует помнить, что это не документальные хроники, а их художественное переосмысление, где возможно некоторое искажение фактов. В результате чего исторический Ермак Тимофеевич становится легендарным героем. Для того чтобы разобраться как, когда и почему началось покорение земель за Камнем (Уралом), следует обратиться к предъистории этого великого события, и выяснить, были ли полные тёзки Ермака, или это одно и то же лицо. Что более вероятно. Начнём издалека.

К 1581 году купцы Строгановы становятся богатейшими людьми России, владеющие 7,5 миллионов десятин земли, соляными варницами, смолокурнями, десятками судов. Смелые, энергичные и предприимчивые, они брались за любое дело сулящее прибыль. Однако они были не только, и не столько алчными торгашами, но и людьми, для своего времени просвещёнными, и широко образованными. Строгановы покровительствовали искусству и художественным промыслам. В русской истории живописи навсегда останется строгановская иконописная школа. После смерти Аники Фёдоровича, в наследство его сыну досталась огромная, по тем временам, библиотека рукописных и печатных книг.

Корме того Строгановы финансировали русских царей в их предприятиях. За это те жаловали предприимчивых купцов новыми землями, по большей части не освоенными и не подчинёнными России. Так 30 мая 1574 г., в Александровской слободе, они получили государеву грамоту на новые земли за Уралом, расположенные при слиянии рек, Лозьва и Южная Сосьва. Однако для их освоения и защиты, у Строгановых не было ратных людей. Именно для этого и были приглашены донские казаки во главе с Ермаком. Но прежде чем идти за Уральский хребет, Строгановым было необходимо закрепиться на реках Чердынь и Сосьва, построив там новые остроги и остудить воинственный пыл вогулов, вотяков, пелымцев и сибирских татар, то и дело совершавших набеги на строгановские городки. И здесь казаки, наводящие ужас на своих врагов, были как нельзя кстати: «Атаманы же и казаки стояху против безбожных агарян буйственно и единомысленно с живущими ту людьми в городках, и бояхуся с безбожными агарянами сурово и немилостливо и твёрдо стояху и на неверных поощряхуся, пожиста же они, атаманы и казаки в городках два лета и месяца два».

Вскоре после набега мурзы Маметкула, командовавшего конницей хана Кучума, во владения Строгановых вторгается мансийский мурза Бегбелий с 700 вогуличей и остяков: «нечаянно прошёл под Чусовской строгановский городок и оттоль, учиняя нападения на Сылвенский острожёк и прочие села и деревни многия, выжег и разорил, и убийства людям и грабежи учинил, и получа в добычу несколько мужеска пола людей, назад было побёг». Но вскоре он был настигнут казаками и взят в плен.

Осенью 1580 г. атаман Ермак, с частью казаков, поднялся вверх по р. Сылве и поставил у Кунгурской ледяной пещеры острог, обнесённый частоколом: «и тут зимовали и по-за Камени вогуличей воевали». То есть зимой ходили за Урал против воинственных вогулов. Это место до сих пор называют Ермаковым городищем.

***

1581 г. Весной, оставив в остроге, для его охраны семейных казаков, атаман Ермак вернулся в Чусовой городок. Из которого он, по всей видимости отправился в Москву. Так как Семён Аникеевич задумал поход в Сибирь, что означало войну с ханом Кучумом, и Строганову нужно было заручиться поддержкой государя. К тому же и после прихода в Чусовой городок казаков, людей для такого предприятия не хватало. Купец хотел предложить Ивану Грозному выкупить за свой счёт бывших в плену у нагаев и татар, литовцев, поляков и немцев, захваченных ими во время Ливонской и Польской войны. В качестве военного советника Семён Аникеевич очевидно и пригласил многоопытного атамана Ермака.

Но в Москве атаману, по всей видимости, припомнили старые грехи прошлых разбоев на Волге и потребовали их искупить в войне с поляками. Вот и отправили в действующую армию, громить правобережную Украину. Между тем Семён Аникеевич, получив разрешение от царя, уведомил об этом своего племянника Максима Строганова, а сам остался в Москве, лечить раненого Бориса Годунова. Получив это известие, младший Строганов завершил подготовку к намеченному походу. Припасы, оружие и струги, всё ждало своего часа.

Казакам понравилась идея захвата неведомой для них Сибири, где можно было бы жить своим казачьим обычаем и не зависеть от Москвы. К концу лета 540 казаков и 300 присоединённых к ним литвин, поляков и немцев, выкупленных у татар, были сосредоточены в Чусовском городке. Выход их задерживался в связи с известием о походе на русские земли пелымского мурзы Кихека. И только в конце августа, узнав, что пелымцы устремились к Чердыни, Максим Строганов решился отпустить казачье войско 1 сентября.

Отслужив молебен и выслушав последний наказ Строгановых «идти с миром, очистить землю сибирскую и выгнать безбожного хана Кучюма», казаки отплыли рекой Чусовой к Уральским горам. Кто предводительствовал буйной ватагой в отсутствие Ермака, ответить трудно. Казаки спешили, до наступления холодов они должны были подняться вверх по реке, где выстроить укреплённый городок. Он должен был стать опорным пунктом для дальнейшего продвижения в глубь Сибири. Казаки надеялись «своими службами» заслужить государеву милость и прощение их прежних вин. Поляки и литовцы – свободу.

Тем временем, пелымский владетель, в тот же день, 1 сентября 1581 г. приступил к Чердыни. «Город Чердынь деревянный, а на горе шесть башен, а мосты и обломы на городе и на башнях давно сгнили, и кровля обвалилась, а четвёрты ворота, да тайник дак совсем завалилися, да и колёса у пушек ветхи и худы». Однако, не смотря на это, и к удивлению неприятеля, чердынцы отбили с большими потерями князя Кихека. Тот не пожелав терять людей в бесплодных штурмах города, опустошил окрестности «великую пакость учиниша» у Кай-городка, после чего двинулся на Каму, где сжёг Соликамск. Не удовольствовавшись разорением чердынских окрестностей, пелымцы приступили к строгановски городкам, но были везде отбиты. За это время Максим вооружив крестьян и своих приказчиков, вышел на встречу пелымцам у Нижнечусовского города. Где и произошла битва: «сражение было жестокое и упорное, а победа сумнительная». Тем не мение Кихек был разбит и с остатками своих войск бежал за Урал, в свои владения.

Очевидно где то в это время, атаман Ермак, до того воевавший в русских войсках, с частью казаков ушел на Дон, а оттуда стругами, с приставшими к нему удальцами, через Переволоку, дальше: на Волгу и Каму. Там он очевидно и зимовал, в бывшем своём городке, застигнутый морозами, сковавшими реку.

Тем временем казачье войско медленно, на вёслах, поднималась по Чусовой. Бывший с ними проводник советовал казакам свернуть на р. Медвежья Утка, но высланные вперёд разведчики сообщили, что река слишком мелка для стругов. Было решено подниматься по Серебрянке. Однако вскоре и Серебрянка оказалась непроходимой для тяжело груженных судов. Казаком то и дело приходилось устраивать импровизированные запруды из парусов, чтобы поднять уровень воды и перетащить струги выше. Иногда за день удавалось пройти не более версты. К заморозкам казаки дошли до притока Серебрянки, речки Кокуй. Здесь и было решено основать укреплённый городок для зимовки, и работа закипела.

***

1582 г. Зимовка казачьей дружины прошла спокойно. Весной, как только сошёл снег и вскрылись реки, казаки, оставив на Серебрянке тяжёлые струги, взяв лёгкие лодки, оружие и продовольствие, совершили 25 км. переход через уральский перевал, к р. Журавлик. Отсюда начали сплавляться вниз, до более полноводного Тагила. Там, у Медведь-горы, казаки остановились. «У того Медведя камня у Магницкой горы становился, а на другой стороне было у них плотбище».

Атаман Ермак так же благополучно перезимовал в своём старом городке на Каме и весной прибыл в чусовские городки Строгановых со своим отрядом, где потребовал от Максима Строганова выдать ему запасы, для дальнейшего похода в Сибирь, на соединение с ушедшими соратниками. Он опасался царского гнева за самовольный уход с Украины. Но Строганов, хорошо помня прошлогодний набег пелымцев, отказал ему в этом, желая оставить казаков для охраны своих городков. Но это не устраивало донцов и самого Ермака. Они подступили к купцу «грызом», а Ермак гневно пригрозил Строганову: «Мужик! Не знаешь ли, ты и теперь мёртв! Возмём тебя и расстреляем по клоку!». Этот эпизод захвата строгановских припасов зафиксирован в Кунгурской летописи, где в качестве атамана упомянут Иван Кольцо, который по всей видимости возглавлял основной казачий отряд, зимовавший в Кокуй —городе.

Казаки спешили и в спешке переусердствовали, перегрузив струги: «струги грузу знимать не стали и под берегом тонули». Снарядив свою экспедицию, Ермак устремился вслед за основным отрядом и плыл реками более ходко, из-за весеннего разлива рек. Вскоре он достиг стоянки казачьего войска, где спешно строились большие струги, для дальнейшего сплава до Иртыша. Произошедшая встреча двух казачьих отрядов, вызвала напряжение. Так как согласно той же Кунгурской летописи, на следующий день был созван Круг, для перевыбора атамана. Ведь пришедший Ермак пользовался куда большим авторитетом чем Иван Кольцо. Эта версия конечно противоречит летописи. Однако не стоит забывать, что по казачьим обычаям, перевыборы атамана устраивались в случае недовольства большинства казаков своим атаманом. Тем более, это касается того случая, когда войско находится в походе, где слово атамана закон. Здесь следует учитывать и тот факт, что Ермак прибыл с небольшим отрядом, и по обычаю должен был подчиниться походному атаману. И перевыборы могли состояться лишь по воле большинства.

Выбрав Ермака походным атаманом, и закончив строительство стругов, казаки 1 мая отплыли вниз по Тагилу. Всего в поход выступило 540 казаков и 300 поляков и литвинов, которые были ими более по названию, нежели по языку и крови. Большинство из них были малороссиянами и белорусами, служившими в войсках Речи Посполитой.

Кроме имеющегося у казаков огнестрельного и холодного оружия, Максим Строганов выдал им из своего арсенала 3 лёгких пушки и 300 пищалей, которыми вооружили выкупленных пленников.

Татары не решались тревожить казаков и лишь наблюдали за ними. Первый бой состоялся на р. Туре, у городка мурзы Епанчи. Он, собрав окрестных татар, вогулов и остяков, решил преградить путь вторгнувшимся завоевателям, в районе современного города Туринска. Столпившись на берегу, воины Епанчи стали обстреливать казаков из луков. Место для боя была неудобно, и Ермак приказал стругам прижаться к противоположному берегу, куда стрелы сибирцев не долетали. Видя это, Епанча перевёл своих воинов на другую сторону через излучину реки и перехватил казаков под стенами своего городка. Бой был коротким; дав залп, казаки сошли со стругов и бросились в атаку, смяв и обратив войско Епанчи в бегство. Татары оставили в добычу пришельцам городок с запасами, который атаман велел сжечь.

Атаман Иван Кольцо ещё жёг татарский городок, а основные силы казачьего войска уже плыли к Чемге-туре, бывшей некогда столицей Сибирского ханства и лежащей в 160 верстах ниже по течению Туры, почти в центре современного города Тюмень. Татары, ни когда не ждавшие появления врагов с реки, просмотрели их появление со сторожевых башен. Казаки, пристав к берегу, без выстрела бросились на штурм и сходу ворвались в городок, перебив всех, кто оказал хоть малейшее сопротивление. Вскоре они берут ещё несколько городков по Туре и Тоболу. Но ни где не обнаруживают в них запасов продовольствия, а взятое у Строгановых, тем временем, подходило к концу. Это делало угрозу голода главным врагом казаков.

В Тарханном городке, на Тоболе, лежащем в устье Тавды, казаки взяли в плен кучумовского сборщика ясака Кутугая (Таузака). Одно за другим выигрывают они сражения, но силы их постепенно тали, а голод всё больше давал о себе знать. У урочища Берёзовый Яр татары вновь попытались остановит врага. Узнав об этом, Ермак решил перехитрить неприятелей, поставив по бортам стругов тальниковые чучела, одетые в казачьи кафтаны. Так, струги с немногими казаками, были пущены вниз по течению. С основными силами, Ермак зашёл в тыл татарам и обрушился на них, когда те стали расстреливать из луков чучела. Разгром был полный.

Возле Караульного яра, татары перегородили русло реки цепью, чтобы вынудить казаков высадиться на берег и идти дремучей тайгой, где были приготовлены засеки и засады. Но наскоро выкованная цепь не выдержала напора многих стругов и лопнула, открыв путь к сибирской столице.

Кучум, обеспокоенный приближением казаков, в июле 1582 г. велел своему полководцу Маметкулу (Магомет-Кули) с 10000 конницы остановить пришельцев и истребить их. Кровопролитное сражение произошло на берегу Тобола, у Бабасанского урочища. Желая уничтожить лучшие войска Кучума, Ермак развернул струги в линию, обстрелял конные массы татарских всадников, после чего бросил казаков в атаку. Маметкул, видя это, приказал своим всадникам спешиться, но татары не выдержали бешеного натиска свирепого противника, отступили, обстреливаемые со стругов. Но перегруппировав силы Маметкул снова атаковал. Пять дней длилась неудачная для татар битва, стоившая им больших потерь.

Маметкул отступил к Долгому Яру, где стал готовиться к новому сражению. Но казаки, терзаемые голодом, прикрывшись щитами, миновали Долгий Яр, надеясь захватить расположенный на острове городок князя Карачи. После короткого боя 1 августа, городок пал. Уцелевшие воины Карачи бежали. В захваченном селении казаки взяли большие запасы продовольствия. Здесь Ермак провёл 40 дней, дав своим сподвижникам залечить раны и отдохнуть, так как почти все казаки были переранены и до крайности изнурены походом.

Однако среди казаков не было единого мнения, идти ли им дальше, на Кучума, или спешно возвращаться в чусовские городки. Наконец, 9 сентября казаки в Круге, после долгих споров решили идти дальше, на столицу Сибири, Кышлык (Искер). 14 сентября струги отчалии от Карачинского городка и двинулись к устью Тобола. Вскоре казаки увидели белые воды Иртыша. Подступы к Кышлыку (Искеру) прикрывала Чувашская гора, занятая и укреплённая татарами. На её вершине Маметкул установил 3 пушки, надеясь разбить из них струги Ермака. 21 октября, после основательной подготовки, казаки высадились у Чувашского мыса и бросились на штурм укреплений. Но татары стояли стеной и отразили все три приступа. Казакам удалось лишь сбросить татарские пушки в реку. Заняв городок Атик-Мурзы, они не спали всю ночь, боясь внезапной атаки сибирцев. Однако татары потеряли веру в победу и упав духом, не решились на столь дерзкое предприятие.

Отдохнув сутки, 23 октября казаки вновь устремились на штурм засеки, справедливо решив, что возвращаться назад поздно: «Уже и реки покрываются льдом: обратив тыл, замёрзнем в снегах». Татары же, видя малочисленность неприятеля, сами бросились на казаков, разломав часть засеки. Но те стояли стеной, опустошая ряды татар залпами из пищалей, а затем, врубившись в ряды противника, стали теснить его к засеками. Исход побоища, в котором ермаковская рать потеряла 107 человек, решило ранение Маметкула.

Татары, лишённые своего предводителя впали в растерянность. Первыми место боя покинули отряды вогульских и остяцких князьков. Вслед за ними побежали татары и сам Кучум. 26 октября он откочевал в Ишимскую степь и Ермак занял сибирскую столицу Кыштым.

Казакам досталась огромная добыча: большое количество золота и серебра, драгоценные меха соболей и лисиц, отрезы парчи и шёлка, драгоценные камни и посуда. Однако, захватив такой дуван, они вновь остались без продовольствия. Но предположение Ермака о том, что владетелем Сибири будет тот, кто владеет столицей ханства, оказалось верно. 30 октября в Кыштым прибыл остяцкий хан Бояр с ясаком и запасами продовольствия, которые он, по обычаю платил хану Кучуму. В след за ним в Кыштыме появились мансийские владетели Суклем и Шибердей, а так же множество татар, жителей столицы со своими семьями. Все они были тепло приняты Ермаком и поклялись ему в верности. Мансийцы и остяки, по обычаю, на медвежьей шкуре, а татары целовали окровавленную саблю. Обложенные лёгкой данью, они были с миром отпущены в свои городки.

Не смотря на эйфорию победы над сибирским ханом, казаки очень скоро осознали, что в одиночку не смогут удержать за собой столь громадные территории Сибири. Сойдясь в Круг, они решили отправить в Москву посольство с богатыми дарами, и челобитьем, о принятии Сибири под государеву руку. Посольство возглавил атаман Иван Кольцо. Ему были выделены богатые дары – захваченные в Искере драгоценные меха соболей, писцов, лис и т. д.

Тем временем, в Чердыни появляется воевода Василий Пелепелицин, уцелевший после разгрома российско-нагайского посольства казаками Ивана Кольцо и Барбоши. Расстроенный опалой, он не нашёл общего языка с купцами Строгановыми. А узнав, что они отпустили в поход осенью 1581 г. казаков и атаманов, он написал донос в Москву, обвиняя купцов во всех смертных грехах. Воевода рассчитывал, что крутой нравом царь расправиться с ослушниками.

Однако Иван Грозный ограничился лишь посылкой в чусовские городки грамоты от 16 ноября 1582 г. В ней царь выговаривал Строгановым за разорение мурзой Кихеком чердынских городков и чусовских земель: «Писал нам из Перми Пелепелицин, что послали вы из острогов своих волских атаманов и казаков Ермака с товарищи, воевати Вотяки, и Вогуличи, и Пелынская и Сибирские места, сентября в 1 день; а в тот же день собрался Пелынский князь, с Сибирскими людьми и с Вогуличи, приходили войною на наши Пермские места, и к городу Чердыни, к острогу приступал, и наших людей побили и многие убытки нашим людям починили. И то сделано вашею изменою… волских атаманов к себе призвав, воров наняли в свои остроги без нашего указу, а те атаманы и казаки преж того ссорили нас с ордою, послов нагайских на перевозах побивали и ордобазцевграбили и побивали… и им было вины свои покрыти тем, что было нашу Пермскую землю оберегать, а они сделали с вами вместе потому ж, как на Волге чинили и воровали, а Перьми ни чем не пособили, а то всё сталося вашим воровством и изменою… не вышлите из острогов своих в Пермь волских казаков, атамана Ермака Темофеевича с товарищи, а учнёте держать их у себя… и нам в том на вас опала своя наложенна была».

Однако, не смотря на серьёзный тон обвинений и грозный тон грамоты, гроза миновала купеческие головы. Так ка наступившей зимой, в Москву прибыло казачье посольство, поклонившееся государю российскому Сибирью. Чему царь был рад несказанно, после целого ряда поражений в войнах с Речью Посполитой и Швецией. Ко всему, атаман Иван Кольцов в 1583 г., привёз в Москву богатый ясак драгоценными мехами. Царь милостливо простил все казачьи вины и пожаловал из казны покорителям Сибири деньги, оружие и доспехи. Лично Ермаку Иван 4 дарует драгоценный доспех и велит, не медля, в помощь казакам снаряжать 500 стрельцов. Ивану Кольцу, государевым указом дозволялось набирать вольных нетягловых, охочих людей, для заселения Сибири.

1582 г. Отряды донских казаков продолжали участвовать в Ливонской войне, сражаясь против войск генерала де ла Гарди. Тот, следуя совету князя Бельского, перешедшего на сторону шведов, устремился к древнему Орешку или Нотебургу, надеясь смелым приступом взять русскую твердыню. Город-крепость обороняли не только царские воеводы, князья Василий Ростовский, Судаков и Хвостов, но и несколько сот донских казаков атаманов Григория Картавого и Ивана Лукьянова. Они неустрашимо бились на стенах бок о бок со стрельцами и детьми боярскими: «резали, топили шведов в Неве». Смелые ночные вылазки донцов наводили ужас на осаждавших шведов. Узнав о подходе конных полков князя Шуйского, де ла Гарди спешно отступил. Иван Грозный по достоинству оценил храбрость казаков и наградил их деньгами и сукнами.

В том же 1582 г. на Волге вновь стало неспокойно. Место Ермака и его сподвижников заняли новые ватаги донских казаков. Переволокшись на реку, они принялись грабить и разорять торговых людей, учуги и улусы «мирных» нагаев. Те вновь стали жаловаться воеводам и царю, в Москву. На все эти жалобы Иван 4 велел отвечать дьякам, что воры-казаки, грабят и убивают не только их, но и русских людей, и таких своевольников велено ловить и казнить. Со своей стороны, нагайский князь Урус согласился подписать шертную грамоту, в которой было указано, что нагаи будут совместно с государевыми ратными людьми громить воровских казаков: «А что казаки волские и донские на Волге воруют, наших послов и государевых послов громят, и грабят, и побивают, и государю царю и великому князю велети тех воров волских и донских казаков, сыскивая казнити; а нам потому ж с государскими людьми вместе над теми воры, над волскими и донскими казаки, промышлять за один».

Однако донские казаки, грозные своей храбростью, стремительностью и внезапным появлением там, где их не ждут, проигнорировали этот договор, и продолжили набеги на степняков. Снова приступили к Сарайчику и сожгли его. Предвидя недовольство нагайских мурз, астраханскому воеводе князю Василию Бахтеярову-Ростовскому был дан наказ: «А будет отпишет к вам Урус, что наши казаки у него Сарайчик сожгли и на Волге послов его побили, а он был послан к нам, и вы б отписали, что наши казаки на Сарайчик не хаживали, а воровали, будет, на Сарайчик приходили беглые казаки, которые, бегая от нас, живут на Терке, на море, на Яике; а и на Волге казаки донские пришед с Дону, своровали наших детей боярских и их послов перебили и переграбили. И мы тех воров сыскивать велели». Но где этих воров сыщешь? Уйдя на Дон, казаки становились недосягаемы для царского гнева. Для наведения на Волге порядка, было решено усилить гарнизоны волжских городов.

***

1583 год. Однако, не смотря на серьёзный тон обвинений и грозный тон грамоты, направленный царём Строгановым, гроза миновала купеческие головы. Так ка наступившей зимой, в Москву прибыло казачье посольство, поклонившееся государю российскому Сибирью. Чему царь был рад несказанно, после целого ряда поражений в войнах с Речью Посполитой и Швецией. Ко всему, атаман Иван Кольцов в 1583 г., привёз в Москву богатый ясак драгоценными мехами. Царь милостливо простил все казачьи вины и пожаловал из казны покорителям Сибири деньги, оружие и доспехи. Лично Ермаку Иван 4 дарует драгоценный доспех и велит, не медля, в помощь казакам снаряжать 500 стрельцов. Ивану Кольцу, государевым указом дозволялось набирать вольных нетягловых, охочих людей, для заселения Сибири.

Всю зиму казаки атамана Ермака собирали ясак с окрестных народов и приводили их к присяге, не решаясь на дальнейшие походы, помня о событиях 5 декабря 1582 г. Тогда племянник Кучума, Маметкул, оправившись от ранения, перебил на Абалацком озере 20 казаков, занимавшихся рыбной ловлей. Тогда Ермак, мстя за гибель товарищей, настиг татар и наголову разгромил. Зимой 1583 г. Маметкул, спасшийся от мести Ермака, вновь появился на р. Вагай с малой дружиной. Ермак, узнав о его появлении, отправил 60 казаков для его истребления. Казаки скрытно подобрались спящему лагерю татар и почти полностью их истребили, взяв в плен лучшего полководца Кучума.

Доставленный в Кыштым Маметкул был с честью встречен Ермаком, который не стал мстить за гибель своих товарищей. В последствии он был отправлен атаманом в Москву, где Иван Грозный так же тепло встретил племянника Кучума и дал ему в кормление поместья. Весной 1583 г., как только вскрылись реки, Ермак, оставив часть сподвижников в сибирской столице, поплыл Иртышом на север, где в городках засели татары, не признавшие власти нового владетеля Сибири. Все они были взяты приступами, мурзы, не пожелавшие сдаться, были казнены. Далее начинались земли остяков и вогуличей, чей князь Демьян, так же отказался признать власть Ермака. Имея 2000 воинов, князь хотел сразиться, но был быстро разбит.

Всё дальше плыли казачьи струги. Взяв с боем Нарымский городок и приведя в русское подданство Тарханские и Югорские земли, казаки достигли Оби. Взятие главного Остяцкого городка Назыма, ознаменовалось гибелью атамана Никиты Пана, убитого во время приступа. Дальше Ермак не пошёл, поставив во главе покорённых земель князя Алача, он, нагрузив струги добычей, повернул назад.

Отдохнув, казаки двинулись вверх по р. Тавде, где располагались улусы татарских князей Лабутана и Печенега, и разгромили в кровопролитном сражении их после отказа дать шерть на верность. Вогуличи, видя их печальную участь, покорились Ермаку, дав требуемый ясак, призвав над собой власть пришельцев. Взяв Пелымский городок и выйдя к Уральским горам, Ермак вернулся в сибирскую столицу.

К тому времени в Кышлык из Москвы вернулся атаман Иван Кольцо, вместе с ним пришли московские стрельцы, во главе с воеводой князем Болховским. Казаки были рады царским милостям и полученному подкреплению. Ведь за прошедший год они понесли значительные потери. Однако радость встречи вскоре растаяла как дым костра – стрельцы пришли налегке, без хлебных запасов. Лихой атаман Кольцо, так же не позаботился о продовольствии. Зима 1583—1584 годов становится для казаков тяжелейшим испытанием.

В Кыштыме, чьи жители практически не выращивали овощи, началась цинга. Первыми занемогли стрельцы, непривыкшие к столь суровым испытаниям. Вслед за ними болезнь подкосила и казаков. Положение усугубил голод. Страшные морозы и метели, то и дело препятствовали охоте и рыбной ловле. Подвоз продовольствия из окрестных улусов практически прекратился. Один за другим умирали стрельцы и казаки. В их числе оказался и князь Болховский.

Тем временем положение Черниевского казачьего монастыря осложнилось. Местное население продолжало чинить препятствия монастырской братии, и иеромонаху Матфею неоднократно приходилось искать защиты у московского царя. Так, в грамоте Ивана Грозного от 15 февраля 1583 года говорится: «Бил челом нам от Шацких ворот, с диких поль, от церкви святителя и чудотворца Николая, что в Черни, тоя церкви черный поп Матвей з братьею. … И я-де черный поп Матвей по благословению владыки Леонида Рязанского поставил церковь Николая Чудотворца нову и общинку братнюю устроил, … а со мною-де с черным попом с Матвеем, в той-де моей Матвея новой пустыни живет пять братьев черных же».

Далее речь шла о том, что мордовское население не разрешает монахам рубить в лесу деревья, собирать валежник, крадет скот и птицу, грозит общину разорить и в степи выгнать. Государь своим указом защиту монастыря возложил на шацкого приказчика Дурова.

Отныне Матфей мог невозбранно заготавливать на монастырские нужды лес, выбирать любые покосы, ловить в реках рыбу, «а от мордовских диких поль и от сторонних всяких обид и от усилы его черного попа с браты тобе прикащику Юрке Дурову беречь».

Да очевидно плохо охранял монастырь приказчик, так как иеромонах Матфей снова и снова бьет челом государю. И Иван Грозный повторяет свой наказ. Более того, «кто по тебе, Юрке Дуровом (то есть после тебя), иные, а не ты, Юрка, на приказе в Мещоре будут, и те приказные по той же нашей царской грамоте попа Матвея и братью с монастырем Николы чудотворца берегут».

Чернеев монастырь выполнял еще и роль «приюта для увечных в боях за родину казаков», сюда на покой стекались немощные и раненые донцы, а разбогатевшие в походах «за зипунами» донские удальцы щедро жертвовали на строительство Матфеевой пустыни, на помин души павших в сечах. Список казачьих имен в монастырском синодике был довольно внушительным: роды атаманов Василия Грешного, Ивана Горелкина, Ивана Подшивы, род донского казака из Черкасска Герасима Сурмина и многих других, побитых на Яике, под Азовом.

1583 г. Весной донские казаки, собравшись со всей реки и её притоков, сойдясь в Круг, решили воевать Азов. Начались активные боевые действия. Донцы разгромили предместья города и татарские улусы, охранявшие к нему подступы. Азовский паша, не на шутку обеспокоенный активностью казаков, запросил помощи у султана, и тот был вынужден спешно усиливать гарнизон, посланными морем янычарами. Но казаки не ограничились войной с азовскими турками и совершили несколько морских и конных походов на Крым. Хан Магмет Гирей, раздосадованный разорением своих улусов, в грамоте к Ивану Грозному, жаловался на казачьи опустошения и на то, что они выстроили ещё 4 городка, плотно заселив Дон, вплоть до Азова. Он требовал свести их с реки. Царь отделался отпиской, не имея ни желания, ни возможностей это сделать.

Он продолжал укрепление южных рубежей государства. В 1583 г. по его указу была построена Новохопёрская крепость, вблизи от казачьих городков по Хопру. Её гарнизон составили добровольцы из Малороссии и хопёрские казаки, согласившиеся на государеву службу. В том же году донские казаки участвовали в переносе крепости Терки у самому устью Терека.

***

1984 г. Наступившая весна и появившаяся зелень, способствовали излечению больных, но почти половина защитников Кыштыма (Искера) была похоронена под его стенами. Однако беды не приходят в одиночку. Мурза Карача, ближайший сподвижник Кучума, обманом входит в доверие к Ермаку и другим атаманам, желая стать освободителем Сибири. Он просит у Ермака казаков для защиты от нагаев и присягает ему в верности. В улус Карачи отправляется атаман Иван Кольцо с 40 бойцами. «Радостно» принятые татарами, они без опаски принялись пировать с ним, но по знаку Карачи, всех их предательски убивают.

Эта резня послужила сигналом для восстания татар и остяков, истребивших разъезд атамана Якова Михайлова и обложили Кыштым (Искер). Осадой города руководил сам Карача. Он перекрыл все пути подвоза продовольствия. Голод, отступивший было весной, вновь начинает свирепствовать в сибирской столице. Потеряв многих сподвижников, Ермак идёт на отчаянный шаг. В ночь на 12 июня казаки Матвея Мещеряка сделали вылазку в лагерь беспечно спящих татар и устроили в нём кровавую бойню, изрубив множество спящих воинов. В побоище гибнут два сына мурзы. Сам Карача лишь чудом уцелел. С немногими выжившими татарами он ушёл за озеро, где к нему присоединились другие отряды татар.

Утром, сибирцы увидев ничтожное число казаков, с яростью бросаются на них. Но те, не растерявшись, сделав из кибиток укрепление, засели в обозе татар и залпами из пищалей отбили атакующих, с большим уроном для них. В критическую минуту боя, ворота Кыштыма распахнулись, и по татарам и их союзникам ударил Ермак с немногими оставшимися казаками. Разгром был полный и безжалостный: «гнали бегущих во все стороны, плавали в крови неверных». Но Караче и на этот раз удалось уйти вверх по Иртышу.