Текст книги "Любовь, Комсомол и Танцы под Звёздами"

Выпускной вечер

Актовый зал школы-интерната нарядно украшен: цветные ленты, воздушные шары, сцена вся в цветах, наверное, от каждого выпускника по букету, на стене – большой лист ватмана с фотографиями ребят за каждый год, класс за классом.

После торжественной части вручили аттестаты зрелости под аплодисменты учителей и растроганных до слёз родителей…

Лариса Ивановна предоставила слово директору комбината Царькову Сергею Петровичу. Он поздравил ребят с окончанием школы, произнёс напутственные слова, пригласил всех желающих влиться в наш рабочий коллектив и передал микрофон мне. Я оглядела парней и девушек. Они расселись по периметру зала, шептались и разглядывали оценки в аттестатах. Никакой речи я не заготовила, задумалась на мгновение, вспомнила стихотворение Андрея Дементьева, которое читала на выпускном в 10 классе московской школы, улыбнулась, набрала воздуху в лёгкие, и со сцены полилось:

Не смейте забывать учителей.

Они о нас тревожатся и помнят.

И в тишине задумавшихся комнат

Ждут наших возвращений и вестей.

Им не хватает этих встреч нечастых.

И сколько бы ни миновало лет,

Случается учительское счастье

Из наших ученических побед.

А мы порой так равнодушны к ним:

Под Новый Год не шлём им поздравлений.

А в суете иль попросту из лени

Не пишем, не заходим, не звоним.

Они нас ждут. Они следят за нами

И радуются всякий раз за тех

Кто снова где-то выдержал экзамен

На мужество, на честность, на успех.

Не смейте забывать учителей.

Пусть будет жизнь достойна их усилий.

Учителями славится Россия.

Ученики приносят славу ей.

Не смейте забывать учителей!

Лариса Ивановна и кто-то ещё из учителей школы прикладывали к глазам платочки. А я встряхнула головой и объявила:

– А сейчас сюрприз от шефов: встречайте музыкальную группу «Левый Берег»!

Музыкальную группу действительно никто не ожидал: ни ребята, ни педагогический коллектив, ни родители. Знала только Лариса Ивановна, да и ту я оповестила лишь вчера днём по телефону. С музыкантами я договорилась два дня назад, после разговора с Сергеем Петровичем в его кабинете. «РАФ» доставил группу точно к 17:00. Пока ребята готовили аппаратуру на сцене, Лариса Ивановна поставила пластинку. Выпускники закружили парами под «Школьный вальс» Исаака Дунаевского в сопровождении духового оркестра. Мои девочки, сшившие себе платья сами, были самыми нарядными. В движениях под вальс их шарфы разлетались под звуки музыки, и когда шёлковые волны нечаянно касались лиц мальчишек, они смущались от этих лёгких прикосновений. И это было так трогательно! Я исподтишка хлюпнула носом…

Музыканты настроили аппаратуру, и я объявила «Школьный бал» из репертуара группы «Самоцветы». Ребята оживились. Между грампластинкой с духовым оркестром и местечковым вокально-инструментальным ансамблем, они явно выбирали живую музыку. Я сошла со сцены и пригласила на танец одного паренька, с которым мы немного репетировали вальс после урока моделирования в цехе. Он смутился, но через несколько секунд уже ловко кружил меня по залу. Сергей Петрович пригласил Ларису Ивановну. Володя – Надю. Мальчики один за одним отклеивались от стульев и стен, которые подпирали, и приглашали сбившихся в батистово-крепдышиновые стайки девочек. Репертуар мы отбирали тщательно, чтобы ненароком не обидеть родителей и педколлектив влиянием музыкальной культуры «загнивающего Запада». После вальса со сцены полилось:

Мир непрост, совсем непрост.

Но не боюсь я ни бурь и ни гроз.

Не страшен холод, не страшен зной,

Если со мной ты рядом со мной.

И не грусти ты зря не грусти,

Когда вдруг встанет беда на пути.

С бедой я справлюсь, любовь храня,

Ведь у меня есть ты у меня.

…меня опять пробил дербенёвский текст, и я почувствовала щемящее душу одиночество… Вот что это? Девушка, окружённая всеобщим вниманием, и вдруг, откуда ни возьмись, эта томная грусть…

Я посмотрела в сторону музыкантов. Ударник Андрей поймал мой взгляд, улыбнулся и подмигнул. Он давно уже понял, как на меня влияют музыка и поэзия, и чувствовал моё сиюминутное состояние. Ну почему я не влюбилась в него? Во всех отношениях достойный парень: приятной наружности, интеллигентный, музыкальный и меня считывает, как никто другой… Но душа моя не отзывалась. В чём секрет этой химии? Почему её нет между мной и Андреем?

Музыка закончилась. Я вздохнула, поднялась на сцену и поставила пластинку моего любимого «Русского вальса» Дмитрия Шостаковича. Тот самый вальс, который я исполняла со студентом Анатолием. Ни с кем никогда такого великолепного и безупречного вальса у меня в жизни больше не случилось…

Парни и девчонки с удовольствием танцевали. Не так умело, как обучились вальсировать выпускники городской левобережной школы, но с желанием. Сергей Петрович пригласил Надю. Андрей подошёл ко мне и взял за руку, уводя на танец.

– Лина, не грусти! Это пройдёт. Не так быстро, но пройдёт. И ты достойна большего. Первая любовь всегда драматична. Она и называется первой, потому что за ней последует следующая. И будет она крепче первой…

– А у тебя? У тебя она последовала, твоя следующая?

– У меня нет. Но я надеюсь вернуть первую.

– Вот видишь! А говоришь, что пройдёт. Но я не по первой любви сейчас грущу. Она меня полностью отпустила. Грущу от одиночества и тоски на душе. Пусто у меня там сейчас. И занять некем и нечем. Только работа, работа и ещё раз работа. Но спасибо ей, моей работе – выручает! Если бы не она, то была бы жуткая унылая хандра.

– Просто ты сейчас ещё не в состоянии увидеть кого-то нового и оценить по достоинству, впустить в душу. Слишком много ты уже этой души отдала…

– Да-да, Андрей, я помню твои слова: «Смотри Лина, не сгори!». Я тогда даже обиделась на тебя… А вот, оказывается, и правда: выгорела моя душа. Только музыка и поэзия её трогают.

– А футбол? – Андрей подмигнул и заглянул мне в глаза.

– Ну да, ещё и футбол, и Дитер Мюллер, – засмеялась я.

– Вот видишь! А это уже немало! Не говори, что твоя душа пустая и выгорела. Ты вся светишься изнутри. И прилетит на этот свет настоящий Принц….

– …и увезёт меня на белом коне за тридевять земель, в тридесятое царство-государство! Спасибо, Андрей, за поддержку! Ты понимаешь меня лучше всех, и я ценю это!

Андрей поднялся на сцену, пошептался с Николаем, и, как по моему заказу:

– Песня из репертуара «Самоцветов» на стихи Роберта Рождественского «Вся жизнь впереди»:

Не надо печалиться —

Вся жизнь впереди,

Вся жизнь впереди —

Надейся и жди!

Вот на такой нотке шефы попрощались с выпускниками, педколлективом школы и с музыкантами. Нам надо было успеть к последнему парому, а вечер в интернате продолжался, и ребята вместе втретят рассвет на берегу Волги.

В автомобиле все сидели задумчивыми и грустными. Каждый думал о своём: кто о прошедшей молодости, которую не вернёшь, кто о прошедшей любви, кто о надеждах на любовь, а кто-то и об её полнейшем отсутствии…

Тридцать три Богатыря

3 июля, в субботу, физрук Владимир стоял с плакатом «Физкульт привет кораблю из Николаева!» на перроне железнодорожного вокзала областного центра. Сергей Петрович, Владимир и я приехали на заказном туристическом автобусе встречать комсомольский студенческий стройотряд. Электричка остановилась. Второй вагон выплёвывал на перрон одного за другим парней с огромными рюкзаками за спиной.

– Сергей Петрович, они в следующем вагоне, – указала я на парней, и мы пошли им навстречу.

Подошли, приветливо улыбаясь. И тридцать три пары глаз обожгли меня взглядами. Крепкие ребята с красивым южным загаром. Большинство из них в джинсах, ярких футболках с логотипами или в приталенных рубашках (появилась и в мужской одежде такая тенденция под влиянием западной музыкальной субкультуры). Совсем не юнцы, на вид лет по двадцать – двадцать пять. Видимо, некоторые поступили в институт после службы в Армии…

Ну как здесь не вспомнить Пушкина, нашего любимого Александра Сергеевича:

 
«Где-то вздуется бурливо
Окиян, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснётся в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор».
 

– Добро пожаловать, хлопцы, на землю Русскую, на приволжские просторы! Рады приветствовать вас от лица всего комбината, да и от всего нашего городка. Будем знакомы: я директор комбината Сергей Петрович, а это секретарь комсомольской организации Ангелина, с ней вам придётся общаться довольно плотно. Ну и наш физрук Владимир. Думаю, вы проведёте вместе много мероприятий.

– Плотно мы не против, – с улыбкой подмигнул мне, видимо, самый старший из них, «дядька Черномор» с рыжеватой бородкой. – Пётр. Командир отряда.

Он пожал руку Сергею Петровичу, Владимиру и вопросительно посмотрел на меня. Я протянула руку. Он подержал мою ладонь в своей и слегка сжал пальцы. Я смутилась. Остальные тридцать два парня тоже подошли с рукопожатиями. Каждый из них улыбался, по-разному заглядывал в глаза и называл своё имя. Конечно же, я была не в состоянии запомнить их всех.

Сейчас пошло пошучу: тридцать три молодых активных сперматозоида крутились вокруг одной яйцеклетки. И моё светлокожее от природы лицо пылало. Эх, надо было и Надю взять с собой! Может быть, тогда чувствовала бы себя увереннее. Оказывается, мои феромоны не совсем ещё и иссякли.

Все расселились в автобусе. Сергей Петрович и я – на передних сидениях. Женщина-экскурсовод, шедшая в комплекте с туристическим автобусом, провела небольшой тур по городу, рассказала о достопримечательностях. Парни с интересом слушали и смотрели в окна. Когда подъезжали к комбинату, я поднялась и развернулась к студентам отряда, придерживаясь за поручень.

– Программа сегодняшнего дня такая: во-первых, покормим вас в столовой комбината. После обеда соберёмся в актовом зале, и главный инженер кратко, минут на двадцать, расскажет вам о производственных цехах и о структуре всего комбината, о воздвигающихся строительных объектах – месте вашей будущей работы. Затем пойдём на расселение в общежитие, я ознакомлю вас с правилами проживания в нём. Если будут какие-то вопросы, то я живу в этом же общежитии на третьем этаже в квартире номер 36 и помогу, чем смогу, – я на секунду замешкалась, поймав весьма характерный взгляд крепыша с третьего ряда. – Завтра – воскресенье. Поэтому, если будут желающие познакомиться с городом поближе, то актив комсомола к вашим услугам. Давайте тогда договоримся, что в 9:30 мы все соберёмся в комнате отдыха и совместно обдумаем планы на весь воскресный день. Возможно, у вас будут какие-то пожелания.

Я стояла напротив ребят и пылала от устремлённых на меня взглядов тридцати трёх пар глаз. Нет, тридцати двух! На последнем сидении высокий длинноволосый парень, светло-русый блондин, держал гитару в руках и задумчиво смотрел в окно. Наверное, вспоминал оставленную в Николаеве любимую девушку. Я понимала его грустное томное настроение, и оно откликалось во мне сочувствием…

Наши повара постарались на славу. Ребята ели с аппетитом и просили добавки. Ещё бы! Проголодались в дороге без горячей пищи, пока добирались поездами через Москву с юга Украины почти до севера России.

После речи главного инженера парни погрузили рюкзаки, гитары и прочие личные вещи и оборудование в «РАФ». До общежития мы шли пешком вдоль железнодорожной узкоколейки, затем через поле к окраине города. Шли гурьбой. Справа от меня – командир Пётр, слева – комиссар Иван, лет двадцати пяти, плотный, кареглазый, среднего роста.

Наверное, в стройотрядах комиссар – это комсорг. Они расспрашивали про город, про жизнь молодёжи, а затем взялись за мою биографию: как такая «фифочка» оказалась в этой провинции и неужели не нашлось кого-то постарше, желательно мужского пола, возглавить такую большую комсомольскую организацию комбината? На личные вопросы совсем не хотелось отвечать, и я отделалась короткой репликой:

– Это родина моих предков. И не такая уж я юная и зелёная, как вам кажется: институт я окончила год назад и сюда попала по доброй воле и по комсомольской путёвке.

– Имя у тебя тягучее, как ртуть: Ангелина-Анжелина-Анжелика. Будешь нашей Маркизой Ангелов? – шутливо спросил комиссар Иван.

– Маркизой не обещаю, но на любую информационную или бытовую помощь можете рассчитывать. Я не против, если будете называть меня Лина. Ангелиной зовут только на комбинате, но и то в основном на официальных мероприятиях. Для друзей и товарищей просто Лина. Надеюсь, мы подружимся.

– О, нет! У моих родителей козу звать Линой! – по-актёрски трагически произнёс рыжебородый командир Пётр. И все засмеялись. И я, в том числе.

– Ничего страшного! У моей бабушки в деревне козу звали Маруся, а козла – Васькой. Есть Василии среди вас? – поддержала и я шутку про козу.

– Я здесь. Васыль! – ответил тот крепыш с третьего ряда автобуса, темноволосый, загорелый парень лет двадцати трёх. – «Васыль и Лина» как романтично звучит! Как слова из песни. Хлопці, заспіваємо?

Он начал. Остальные тридцать два богатыря подхватили. И по полю разлилась украинская песня:

 
Розпрягайте, хлопці, коней
Та й лягайте спочивать,
А я піду в сад зелений,
В сад криниченьку копать.
Маруся, раз, два, три, калина,
Чорнявая дiвчина
В саду ягоди рвала.
Маруся, раз, два, три, калина,
Чорнявая дiвчина
В саду ягоди рвала.
 

И мне вдруг стало легко и весело. Смущение улетучилось, и я даже пыталась подпевать.

– Хвылыночку! (минуточку), – произнёс командир Пётр, – хотя наша дивчына и не чорнява, но давайте запечатлим эту первую встречу с ней для фотоотчёта в хронологии нашего отряда. Зібралися всі купно (собрались все кучно)!22
  Во избежание возможных ошибок в написании слов на украинском языке мне придётся время от времени передавать звучание украинских слов буквами русского алфавита, поэтому заранее извиняюсь за «дивчЫну», поверьте, я помню правила русского языка: «ЖИ-ШИ пишем с буквой „и“.»


[Закрыть]

Забавно слушать его суржик! Русские слова перемешивались с украинскими, но смысл был понятен. Вот ведь ещё один местечковый диалект повстречался мне за этот год жизни. Пётр вытащил меня за руку на передний план, а остальные ребята встали позади, и он защёлкал кнопкой фотоаппарата. Высокий длинноволосый парень, который грустил в автобусе, тоже достал фотокамеру из наплечной сумки и снимал и ландшафт, и всю нашу компанию, пока мы, шутя и смеясь, шли к общежитию. Как я узнала позже, он был летописцем (была и такая должность в стройотрядах). Давно же мне не было так весело! Всё-таки студенческая пора – это особое состояние души, лучшие годы жизни, которые можно сравнить разве что с первой любовью.

Когда мы вошли в общежитие, Пётр присвистнул:

– Яки хоромы! Мы привычны жить в палатках, в вагончиках, в лучшем случае в спортзалах школ. Любо дорого, богато живёте! – в его речи это звучало «боХато».

Я показала ребятам комнату отдыха, познакомила с комендантом и вахтёром и повела на второй этаж.

– На одном этаже вас всех расселить не получается, так что три квартиры здесь и три на третьем. На группы разобьётесь сами. Рассчитывайте по пять-шесть человек на квартиру.

Я открыла три квартиры второго этажа.

– Кухня, ванная комната с душем и туалетом, зал и спальня. На кухне необходимая посуда, но по минимуму. Постельное бельё меняется раз в две недели.

Пётр опять присвистнул:

– Неожиданно! Ай да сукина дочь, провинция! У нас в общаге института таких условий нет.

– Да, это не типовое общежитие. Дом строился под жилые квартиры. Но когда строительство комбината было объявлено Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, то дом отдали под общежитие. В общем, добро пожаловать и располагайтесь! Рядом с общежитием есть молодёжное кафе: если будет желание, то поужинать можете там. Ну а продукты закупите в понедельник. Продовольственный магазин тоже в шаговой доступности. Правда, выбор продуктов скудный.

– Не волнуйся, Лина! У нас и сальце, и колбаски, и тушёночка, и винцо свои. Мы, хлопцы, привычные, запасливые, и на костре себе сытный ужин сварганить умеем, – продолжал рыжебородый Пётр, пока ребята занимали комнаты.

– Ну и отлично! Располагайтесь, отдыхайте. Завтра сбор в 9:30 утра, если вы не против.

– Како тако завтра? – крепыш Васыль не спешил с выбором места. – Просим увечері до нас на огонёк отметить прибытие. Соседки у тебя таки же гарны, як ты, Лина? Приглашаем вашу комнату до нашей!

– Спасибо за приглашение! Но у меня на вечер другие планы. А вот девчонок можете пригласить. Их со мной пятеро проживают.

Я поднялась на третий этаж. Здесь командовала «парадом» Елизавета Львовна, знакомила парней с жильём. Среди ребят этого этажа были комиссар Иван и длинноволосый русый блондин. Их квартира оказалась соседней с моей. Комендант закончила инструктаж и ушла. Комиссар Иван пригласил меня в гости на вечернюю посиделку точно так же, как это сделал Васыль.

– Ну, не знаю… Может быть, тогда лучше всем собраться «на зелёную» 33
  так здесь называли пикник на природе


[Закрыть]в роще, за оврагом? Там и костёр можно разжечь, и на гитарах побренчать. Я видела усохшую берёзу. Думаю, её можно использовать для костра. А то получается, мне, как той обезьяне из анекдота, предстоит большая дилемма на какой этаж пойти: «Умные направо, красивые – налево! И что мне теперь разорваться пополам?».

Парни засмеялись, и Иван пообещал обсудить эту тему с Петром.

Зайдя к себе в комнату, я позвонила в клуб Левобережья, в котором работала мать руководителя музыкальной группы Николая.

– Добрый вечер! Это Лина с правого берега. Николай ещё не подошёл? Как жаль! У меня сегодня не получится прийти. Передайте ему тысячу извинений, а лучше запишите мой телефон. Пусть он перезвонит, как сможет.

Дело в том, что этим вечером планировалось открытие летнего танцевального сезона, и ребята из клуба перемещались на открытую танцплощадку в парк. На выпускном вечере в интернате мы договорились, что я помогу им. Площадка хоть и была за металлическим ограждением, но обычно собирался весь левый берег поглазеть через решётку на танцующую молодёжь, ну и пообсуждать вкусы и нравы. Кто не хотел платить двадцать копеек за входной билет, могли потоптаться под музыку и за ограждением. В общем, мероприятие довольно значимое для Левобережья. И я ломала голову, что же для меня важнее: продолжить оказывать гостеприимство николаевским ребятам, для которых я была, можно сказать, шефом и представителем администрации комбината, или поддержать друзей. А поддержка им действительно была нужна. Довольно скованная молодёжь под взглядами сотен зрителей может вообще не раскрепоститься и до конца вечера неподвижно простоять истуканами, а тогда и у музыкантов теряется драйв. Как когда-то сказал Андрей: «Нужна зажигалочка с дирижёрской палочкой». Вот на роль палочки-зажигалочки они меня и уговорили.

Несмотря на субботу, в цехах трудились полный рабочий день, и девчонки только что вернулись со смены. Я ошарашила их новостью – возможно, они будут приглашены студентами из Николаева на «зелёную» или же в соседнюю квартиру на новоселье. Милые мои юные соседки возбудились, запрыгали и захлопали в ладоши. Надя без вопросов уставилась на меня.

– Лучше и не спрашивай! Сама не знаю что делать… И там, и там важно!

– Но ты же привыкла держать слово. По-моему, старые друзья всё-таки важнее новых. Разве нет? – жгла меня взглядом Надя.

– Ну вот, вместо того, чтобы поддержать, бьешь по больному. Но ты права! Сейчас перезвоню в клуб и скажу, что приду.

Не успела я закончить фразу, как заверещал телефон:

– Линка, привет! Это Николай. Не переживай! Мы сами сегодня не готовы к открытию, Андрюха не успевает из Москвы вернуться. А как без него? Переносим на завтра… Сможешь завтра?

– Уф! Отлегло от сердца! Ещё как смогу! И, может быть, привезу с собой на вечер пару-тройку десятков гарных хлопцев вашим левобережным девчонкам на растерзание, а то они без парней совсем закисли там у вас…

– Ну и отлично, ждём! С нас шампанское и пирожные.

На радостях я обняла Надю. Она с любопытством посмотрела на меня:

– Мать, а что это ты зарделась, как цветочек аленький? Глазки блестят, бровки домиком! Ну-ка, рассказывай, что за контингент пожаловал.

– На-а-а-дя-я-я! Контингент! Глаза разбегаются! Так что твоему Толику мы замену быстро найдём, – смеясь, я повалила её на кровать.

– А Алёшке? – шутливо отбиваясь, спросила она.

– Эх, с Алёшкой сложнее! Такой «писанной-расписанной картины» среди них точно нет: «Ален Делоны» не часто рождаются. Но я же уже не маленькая наивная девочка и на красивые глазки больше не поведусь.

В семь вечера в нашу комнату постучал Васыль. Я открыла дверь и пригласила его войти. Он оглядел наше жилище, поочерёдно оценивающе осмотрел молодых девчонок – Таню, Иру, Люду и Лену – и перевёл взгляд на меня и Надю:

– Дівчата, ну что, на поляну собираемся? Через пятнадцать минут ждём вас в комнате отдыха.

Он вышел, а девчонки завизжали и кинулись примерять наряды и подкрашивать глазки. Эх, молодо-зелено!

«На зелёную» некоторые из тридцати трёх богатырей пошли с рюкзаками за спиной и гитарами. По небольшому мостику мы перебрались через речку и оказались в берёзовой роще. Пётр достал из рюкзака небольшой топорик, срубил усохшую берёзу и ловко разделал её на дровишки.

Оказывается, в команде стройотряда была и должность повара. Слегка заросший мужчина лет двадцати шести по имени Николай вынул из своего большого рюкзака складное приспособление типа трёх металлических рогулек, скрепил их между собой тросиками. В итоге получилось что-то наподобие табуретки-треноги без сидушки сверху. Он установил на эту «табуретку» большой котелок, налил воды, а когда закипела, всыпал гречку и вытряхнул одну, две, три… может быть десять-двенадцать банок тушёнки. Отдельно на втором низеньком приспособлении типа таганок запассеровал на сковороде несколько головок лука, морковь и всё это отправил в котелок. По роще разнёсся слюноотделительный запах. Васыль вынул из рюкзака «скатерть-самобранку», алюминиевые плошки, ложки, кружки, рюмашки-напёрстки и накрыл «поляну». Комиссар Иван выставил в центр самобранки несколько бутылок домашнего красного виноградного вина. Пока ответственные за «поляну» крутились у костра, ребята знакомились с девчонками, рассказывали всякие студенческие байки.

Длинноволосый русый блондин-летописец, одетый в модный, отнюдь не самопальный голубой джинсовый костюм, отрешённо сидел на траве в стороне ото всех и бренчал на гитаре, не проявляя никакого интереса ни к девушкам, ни к суете вокруг костра. Меланхолия у парня, состояние грусти и тоски. Как мне это знакомо! Решилась подойти к нему:

– Извини, не запомнила твоё имя. Можно присесть рядом?

Он снял с себя джинсовую куртку, расстелил на траву и молча, даже не глядя на меня, жестом пригласил на неё.

– Валерий я. Неудивительно, что не запомнила. Столько новых лиц!

– Ты серьёзно увлекаешься игрой на гитаре?

– Ну что значит серьёзно? Играю для души. И да, участвую в самодеятельной группе института.

– А мои друзья играют на танцах за Волгой.

Он наконец-то повернул ко мне лицо, прищурился и заинтересованно спросил:

– А послушать их можно? Очень любопытно, что играет и под что танцует местная провинциальная молодёжь.

Я улыбнулась в ответ:

– Ну, ещё девять месяцев назад молодёжь играла и танцевала под «два притопа-три прихлопа». Но сейчас у ребят в репертуаре несколько западных хитов и довольно неплохой набор современных песен советской эстрады. По-моему, вполне себе в духе сегодняшнего дня. Завтра я иду к ним на открытие летней танцплощадки. Вот, думала пригласить с собой ваш отряд.

– Круто! Я «за»!

– Отлично! За «круглым столом» я внесу предложение.

Ужин был уже готов, и повар Николай установил на треногу большой чайник. К нам подошёл комиссар Иван.

– Ну что, Маркиза, просим к столу, – он подал мне руку, и я поднялась.

У костра Иван усадил меня на складную походную маленькую табуретку. Такие табуреточки нашлись и для остальных девушек. Сами парни сели на траву по окружности «поляны». Повар Николай ловко раскладывал кашу в плошки, Васыль подавал их каждому в руки.

Иван наполнил маленькие рюмашки вином и обратился ко мне:

– Ну что, Хозяюшка-Маркиза, предводительница наша, вступительная речь с тебя!

– Ребята, спасибо, что вы здесь! Мы правда ждали вас и готовились к встрече. А сегодня вы окунули нас в студенческую атмосферу, которой я, в общем-то, была лишена – училась заочно. Ни таких посиделок в лесу, ни такого костра у меня никогда не было. Я правда признательна вам! Думаю, что ваш приезд в этот провинциальный городок внесёт новое не только в жизнь комбината, но будет оценён всей молодёжью и городом в целом. Добро пожаловать в Романовск Приволжский!

Мы подняли малюсенькие рюмашки с вином, и каждый хотел «чокнуться» с моей рюмашкой.

После ужина девчонки помогли Васылю и повару собрать посуду, отнесли её к речке и на первый раз ополоснули её там, а уж потом будут домывать в квартире. Пётр подбросил дровишек в огонь, и разгорелся настоящий костёр. Уже стемнело, и огонь освещал не только пространство вокруг, но как-то по особому отражался языками пламени в глазах и на лицах ребят. Валерий заиграл на гитаре, запел, и ребята подхватили:

 
В скучные минуты Бог создал институты,
И Адам студентом первым был.
Адам был парень смелый, ухаживал за Евой,
И Бог его стипендии лишил.
От Евы и Адама пошёл народ упрямый,
Нигде не унывающий народ.
От сессии до сессии, живут студенты весело,
А сессия всего два раза в год.
Что за предрассудки – есть три раза в сутки
И ложиться в чистую кровать?!
А мы без предрассудков едим один раз в сутки,
И на чистоту нам вовсе наплевать.
Весь день мы прогуляем, всю ночь мы проболтаем
И к утру не знаем ни бум-бум.
Так выпьем за гуляющих, за ничего не знающих,
За сессию сдающих наобум.
 

44
  (автор текста – Владлен Бахнов).


[Закрыть]

Я впервые слышала этот шедевр, смеялась до слёз, и громко хлопала в ладоши.

Иван исподтишка наблюдал за мной и улыбался:

– Маркиза, неужели не слышала? Её же всё студенчество поёт, даже заочники, они же тоже пару раз в год собираются на сессии.

– Лин, ну хватит скрывать! Один раз ты уже доскрывалась и знаешь, что из этого получилось, – подрезала меня Надя строгостью серых глаз и повернулась к Ивану. – Маркиза ваша училась «во Парижу». И студенческие, и дворовые песенки ей незнакомы – она у нас Парижскую школу изящных искусств закончила.

Все, как по команде, повернули головы ко мне, мол, что за непонятки Надя рассказывает. Я смутилась.

– Ну, было дело, училась. Но и Московский институт тоже закончила. Заочно. Одновременно. Но в Париже атмосфера была совсем другая, чем здесь сейчас. Собирались в барах и на квартирниках: курево, алкоголь, лёгкие отношения. Мне эта тусовка была чуждой, да и времени на неё не было. Настоящих друзей так и не завела за пять лет. А в Романовск Приволжский вообще приехала девочкой-припевочкой и божьим одуванчиком. Но жизнь быстро внесла коррективы. Парашютики с одуванчика облетели. И сейчас некоторые сравнивают с танком. Вот… как-то так…

И наступила тишина. Было слышно, как трещат дрова в огне.

– Получается, что мой посыл к «Анжелике-Маркизе ангелов» имел под собой почву, – Иван подбросил чурбан в костёр и развернулся ко мне. – Париж оставил на тебе след: есть в тебе французский шарм. Это бросается в глаза.

– О, ля-ля! Закрыли тему! И Маркизой прошу больше не называть. Я сыта по горло всякими окололитературными клише и сравнениями. Мне это не нравится. Звучит как насмешка.

– Эх, споём! Разрядим атмосферу! – Васыль взял гитару у длинноволосого Валерия. – Народная, дворовая, стройотрядовская! В каждом стройотряде поют по-своему.

 
Нас послали в колхоз, гоп-стоп-дуба, по направленью,
Там мы будем пахать, гоп-стоп-дуба, но к сожаленью,
Мы будем сеять рожь, овёс, лабая буги,
И от музыки той, гоп-стоп-дуба, свихнутся люди.
Жил в колхозе старик, гоп-стоп-дуба, ел щи да кашу.
Записали его, гоп-стоп-дуба, в джаз-банду нашу
И стал дядь-Лёва чуваком, жуя солому.
Ловко тянет коктейль, гоп-стоп-дуба, из самогону.
Ты в навозе стоишь, гоп-стоп-дуба, юбка с разрезом.
Ловко тянешь быка, гоп-стоп-дуба, за хвост облезлый.
Ах ты чува, моя чува, тебя люблю я.
За твои трудодни, гоп-стоп-дуба, дай поцелую.
Так проходит вся жизнь, гоп-стоп-дуба, в угаре пьяном,
В папиросном дыму, гоп-стоп-дуба, по ресторанам.
Не лучше-ль сразу пулю в лоб и делу крышка.
Жизнь дана нам с тобой, гоп-стоп-дуба, как передышка.
 

Мелодия звучала твистово. Ко мне подошёл высокий, красивый, коротко стриженный блондин лет двадцати двух и за руку выдернул меня со стула. Остальных девчонок тоже увели на танец. «Эх прокачусь!» – подумала я и начала движения с буги-вуги, переходя на твист. Красавчик-блондин вторил моим движениям. Парни, которым не достались представительницы прекрасного пола, продолжали петь хором и хлопали в ладошки.

Вечер близился к финалу. Бородач Пётр ещё раз наполнил рюмашки вином.

– Лина, у нас свой план мероприятий на весь период пребывания здесь. Обычно такие мероприятия мы проводим каждый год. Я ознакомлю вас с ними. Может быть, вместе внесём какие-то изменения. Но на завтра мы ничего не планировали и полностью готовы плотно отдаться в твои руки, – пошутил он, вспомнив речь директора комбината.

– Я думаю, с утра покажем вам Правобережье, матушку Волгу. А вот вечером предлагаю перебраться на левый берег в старый город. Завтра там открытие танцевального сезона на летней площадке парка, и я приглашена. Буду рада, если вы тоже примите участие.

Командир Пётр оживился:

– Супер! Один из пунктов нашего устава – активно участвовать в культурной и спортивной жизни там, куда направлены. И мы тоже собираемся провести несколько тематических вечеров для молодёжи.

По своим квартирам мы разошлись ближе к одиннадцати вечера. Девчонки шушукались в зале и потихоньку похихикивали. А я чувствовала себя как выжатый лимон: такой большой была личная ответственность за николаевских ребят и столько событий, новых знакомств и впечатлений. Не раздеваясь и даже не сняв кроссовки, я повалилась на кровать и уставилась в потолок.

– Ну и что, мать, ты творишь? Снова положила глаз на высокого красивого парня! Ну никак тебя жизнь не научит! – Надя опять вспомнила, что была командиром октябрятской звёздочки.

– В смысле? Что значит снова?! Если ты намекаешь на Алексея, то это он первым положил глаз на меня, чтоб ему было неповадно! Неужели ты забыла развитие событий? И про какого высокого парня ты сейчас речь ведёшь? Про блондина с короткой стрижкой или про лохматого Валерия? Ну и выводы у тебя, Надя! По-моему, сегодня я глаз положила в одинаковой мере на всех вместе взятых ребят, по долгу службы, так сказать.

– Да ладно, Лин, не оправдывайся! Я, что, не видела твоих взглядов на Валерия? Ты наблюдала за ним весь вечер! Ну, очнись, пока не поздно! А то опять будешь говорить «ну почему я никого не слушала?». Не успела отделаться от одного «французского» пижона а ля Ален Делон как тут же нарисовался очередной красавчик – «американский ковбой Дин Рид», – Надя разбирала кровать и безжалостно трясла тощую подушку. – Оглянись вокруг! Столько нормальных парней тебе знаки внимания оказывают, а ты всё за своё! Да там, в Николаеве, скорее всего, на этого Валеру девок вешается не меньше, чем здесь, на Алёшку. Посмотри лучше на Васыля или на Ивана. Какие надёжные мужики! А как вьются вокруг тебя!