Текст книги "Лифт идёт вверх!"

– Такие естественные.

– Да, и мы легко идём на контакт, – довольно улыбнулся Сирин. – Большинство, во всяком случае. В братствах особенно. Потому что мы – как споры. Братство – наша грибница: вырастит нас, а потом мы разлетаемся по колониям. И находим своё место. Это не трудно, когда ты общительный. А земляне не так: земляне растут, как побеги на одном дереве…

Он откинулся на спинку диванчика, словно захотел смотреть на Сивку издали, как на картину – одну из серии «Земля в лицах», – чтобы предметно поразмышлять вслух.

– Для вас Земля – не просто место, где вы родились и живёте. Это образ жизни, образ отношения ко всему… Даже унсы на Земле отличаются от остальных. Они жёстче. И упрямее, что ли… А ещё у нас тут считается, что земляне – люди с ручным приводом, – поделился он с Сивкой вдруг, видимо, почувствовав, что его собеседница на такое не обидится.

Сивка вправду не обиделась. Ей стало интересно. Сирин тоже впустил её в «свой» мир: в мир селенитов, унс и собственных чувств, – и с этого момента ещё больше расположил к доверию. «Ручной привод» – такого сравнения она ещё не слышала.

– Это как? – спросила Сивка.

– Ну, как в древней механике – нужно, чтобы кто-то крутил колесо…

– А селениты тогда какие?

– Селениты… Ммм… В чём-то проще. Всё работает, пока не сломается. Если сломается – мы проходим модификацию… Я не только про тело, ну, ты понимаешь…

– Ты говоришь только об унсах с Луны? Или обо всех?.. Между кем и кем эта разница?

– Между землянами, из которых большинство – «оригиналы», и людьми из Мун-Сити, среди которых больше унс и вообще модифицированных. Если говорить о генах, вы более уязвимы – вот и стоите годами в очередях на улучшение генетических программ и на пересадку органов. А если о внутреннем, о… ну, как объяснить, не знаю… Для нас модификация – это полная перезагрузка. Души и сознания. А для вас… Для вас модификация – это престижно, это статусно, но всё-таки это, в основном, только переделка тела. Верно?

– Не знаю. Смогу сравнить, когда попробую, – ответила Сивка, чувствуя себя озадаченной.

Эта беседа добавила в её отношение к селенитам какую-то новую тревожность: там, где они прежде казались чужими, обнаружилось понимание и почти что родство, но там, где Сивка и не мыслила подвоха, да, там оказалось что-то непонятное, невыразимое, чужое и чуждое.

Размышления об этом не оставляли Сивку всю дорогу домой, то есть в общежитие «Городка для временно проживающих сотрудников», так официально называлось поселение землян-экспатов, большую часть из которых составляли служащие в военно-космических подразделениях, гражданский персонал военных и транспортных судов и учёные из лабораторий. У ресурсных и промышленных корпораций городки для вахтовиков были свои, собственные, и завистливые языки утверждали, что те заметно комфортабельнее ВКС-совских, и приводили обычно в пример стрип-бары.

Пока добиралась на экспрессе из центра Мун-Сити в свой сектор, который у космофлотчиков носил название Бармин-града, в честь первого проекта освоения Луны и его автора, академика Бармина, Сивка, как могла, боролась с опьянением. Синяя выпивка, оказавшаяся коктейлем под затейливым названием «Зеркало Галадриэль», разбирала медленно, но основательно и, что самое неприятное, непредсказуемо: с каждой минутой мичман Сиверцева чувствовала в теле не привычную в таких случаях тяжесть, а всё прибывающую лёгкость, граничащую с потерей сознания и контроля над невесомым, как воздушный шарик, телом.

Боясь отключиться, она цеплялась за мысли, которые кое-как ещё удерживали шарик на привязи. Прокручивала в голове разговор с Сирином, думала об Ире, о матери, о красивом поме Турганбекове, служившем срочку в десанте, и его татуировке с изображением каймана; о вентиляционных трубах и шахтах, пауках и розах; пялилась на экран в глубине шаттла, на все рекламные объявления: от гостиницы-онсена с «настоящими банями для настоящих космических самураев» до фабрики, которая приглашает дизайнеров на работу с полным пакетом соцуслуг и оплатой пятидесяти процентов билета на Землю один раз в год. И снова возвращалась к унсам, среди которых ей придётся жить в перерывах между походами.

В общежитие Сивка вошла, как ей казалось, почти не шатаясь: лёгкий бортовой крен можно было списать на сумку с мичманским скарбом. В холле она довольно уверенно прошла подтверждение личности и активировала карту жильца. В конце процедуры перед ней на инфодисплее высветилась схема двадцатиэтажной подземки, в которой предстояло поселиться. Шестнадцатый уровень, блок С, комната 16–89…

– Эй, космофлот, подъём! Подъём, говорю, не спи: увезу вниз!

Сивку будто за волосы выдрали из сна. Она больно стукнулась лбом о стенку лифта.

Задремала. Отключилась-таки в лифте. Если стоит на ногах – значит, всего на несколько секунд или пару минут… Не страшно.

Она огляделась – рядом никого не было. Голос, если он не померещился, мог принадлежать диспетчеру или сотруднику охраны, следившему за кабиной через камеру. Сивка поискала её взглядом. Словно в ответ на это двери лифта начали открываться.

– Выходи давай, машина вниз идёт, – строго сказал мужской голос из динамика. – Тебе точно на шестнадцатый? К кому едешь, Спящая красавица?

– Ни к кому. Живу я тут, – буркнула Сивка и подняла с пола сумку.

При движении вперёд её былой крен явно и однозначно перешёл в «рыскание», так что и сумка, и сама она изрядно пообтирали входной проём.

– Восьмой этаж… Аптека работает круглосуточно, – крикнул напоследок, закрывая двери, лифт и уехал, как и обещал, вниз.

Комната, в которой поселили Сивку, не отличалась простором: та же шестигранная каюта, только одноместная. Но так как вся мебель, включая кровать, была встроенная, можно было, убрав всё в ниши, сложив, опустив, задвинув, расширить пространство до состояния, когда по комнате можно бродить. И Сивке это понравилось.

Она не собиралась бродить, простор в комнате нужен был для другого: «Зеркало Галадриэль» дало ей почувствовать большие, длинные крылья за спиной. Им, даже в сложенном виде, требовалось пространство в этой комнатке – требовалась почти вся комнатка.

Сивка, не удивившись такому преображению, опустила сумку на пол и, пошатываясь, убрала полочку кровати: чтобы не мешала разложить крылья на полу.

Удостоверившись, что крылья ей не мешают, а им не мешает окружающее пространство, она легла на пол и попыталась накинуть одно крыло на плечо – вместо одеяла.

Но крыло было тяжёлым и жёстким, справиться с ним не удалось. Тогда Сивка протянула руку, на ощупь порылась в сумке и вытащила куртку, свою форменную куртку с эмблемами ВКС и обязательной бумажной записной книжкой в нагрудном кармашке.

Набросив куртку на плечи и подложив один из её рукавов под голову – так мичман Сиверцева закончила свой первый день после первого похода.

II. Лунные тени – тени печали

Когда Сивка проснулась, в комнате по-прежнему было темно, лишь горели зеленоватым тусклым светом крошечные лампочки, подсвечивающие входную дверь, «умное окно» и ящик с кислородным баллоном.

Сивка была уверена, что если включит свет, то рядом с баллоном или на нём самом прочтёт эту фразу. Эпитафию с памятника погибшим от кислородного голода вахтовикам-освоителям Луны раскрутили до масштабов всей планеты и сделали сначала негласным, а потом и официальным девизом; теперь он был везде, где были кислородные баллоны, а они были в каждом здании, как и скафандры.

Сивка вспомнила, что нужно проверить, есть ли в общежитии зарегистрированный на неё скафандр, и забрать его в комнату. Выходить на поверхность она пока не собиралась, но вдруг случится учебная тревога и придётся добираться в другой сектор по поверхности – одеться в комнате удобнее, чем пробираться в толпе с баллоном в руках на склад, который ещё непонятно где. Впрочем, скорее всего, он где-то поблизости; на тренировочной базе, вспомнила Сивка, комнаты со скафандрами были на каждом этаже.

Кто-то снаружи позвонил, «умное окно» на выполнение голосовых команд ещё предстояло настроить, и Сивка, потирая заспанное лицо, пошла на лампочки, чтобы самой открыть дверь.

Снаружи оказался совершенно не запомнившийся ей прежде, но теперь режущий глаза мертвенным светом бледно-голубой коридор. И посреди него, перед дверью – бледная, голубоватая от утомления мулатка в сером «подряснике» – тонком хлопковом комбинезоне, который заменял домашнюю одежду в нелётном быту и поддевался под прорезиненные костюмы на службе.

Мулатка с мелко вьющимися густыми волосами, собранными в толстый пучок на затылке, была, кажется, несколько старше Сивки по возрасту, но непонятно, старше ли по званию или должности. Скорее всего, не старше, потому что при взгляде на сивкину мятую форму и очевидно мятую заспанную физиономию она не стала ни строже, ни снисходительнее.

Лицо этой молодой женщины было каким-то потерянным. До такой степени потерянным, что Сивке при взгляде на него показалось, что на самом деле от человека здесь осталась только оболочка да вот этот серый комбинезон, и ничего больше.

Но был ещё голос, низкий, но слабый, к которому пришлось прислушиваться, чтобы, в конце концов, уловить звук, исходивший от едва-едва шевелившихся губ:

– Вы… не знали Хоакина?

Сивка отрицательно покачала головой. Мулатка понимающе опустила глаза и одной ногой в белом домашнем шлёпанце отступила назад, видимо, собираясь повернуться и уйти. Но секунду спустя передумала.

– Но вы – с Земли?

– Да. «Адмирал Попов». Вчера заселилась…

– Мы собираем деньги… На репатриацию… Страховая говорит, у него не было этого в контракте, не страховой случай… У него контракт был на два года, и он собирался продлить… Его многие знали… Он с Земли, понимаете?..

Сивка не сразу догадалась, о какой репатриации идёт речь. Гражданский? Погиб, и теперь не на что отправить тело домой?

По местным правилам, его можно кремировать и сохранить прах в некрополе или развеять на поверхности. Можно, конечно, и отправить в урне на Землю… Но как можно отправить не кремированное тело, то есть, с гробом, те самые двести килограммов: сколько это будет стоить и как всё организовать, Сивка не представляла.

– Вы не собираетесь его кремировать? – спросила она мулатку.

– Если не получится договориться, то так и поступим.

– Договориться?

– Ну, достать разрешение на транспортировку… неофициально…

Тут мулатка сообразила, что все эти вещи – абсолютно шокирующая новость для только что поселившейся здесь девушки-мичмана. И испугалась.

– Мы просто хотим попытаться… И никого насильно не заставляем, не думайте… Всего хорошего… Извините…

Она, прищёлкивая шлёпанцами о босые пятки, быстро, почти бегом ушла по коридору.

После душа и распаковки сумки Сивка занялась «умным окном», то есть информационной системой, обеспечивавшей, как гласила реклама, «безопасность и неприкосновенность личного пространства каждого пользователя».

«Кто такой Хоакин?» – спросила она, авторизовавшись и синхронизировав Окно со своим браслетом. – «Уточните запрос из перечня, – ответствовало Окно дружелюбным женским голосом, напоминающим мятный леденец (Сивка сразу, не перебирая всех вариантов, выбрала этот тембр из настроек). – Хоакин Мурьета, глава банды «Пяти Хоакинов», Хоакин Соролья, живописец, Хоакин…»

– Проживавший в нашем общежитии, недавно умерший, – перебила мичман.

– Хоакин Эррада, тридцать два года, техник в биологической лаборатории. Скончался пять часов сорок три минуты назад. Срок пребывания на Луне один год восемь месяцев; женат, на Земле проживают супруга, сын и дочь.

– Причина смерти?

– Прошу прощения, доступ к получению информации ограничен… Желаете настроить личный интерфейс? – нейросеть, видимо, знала, как менять тему при неудобном разговоре.

– Нет, – поспешно ответила Сивка.

– Но почему? – не меняя конфетно-дружелюбного тона, возразило Окно. – Взаимодействие с личным интерфейсом снижает риск стресса и способствует доверительному и непринуждённому общению. Во мне двести восемьдесят готовых профилей и есть возможности создания новых по запросу пользователей и в соответствии с их психотипами. Хотите пройти тест на определение подходящего вам профиля?

– Не хочу. Я не хочу к тебе привязываться, соблюдай дистанцию… Настроить экран.

Пф, ещё чего не хватало, по душам беседовать с информационной гидрой планетарного масштаба, которая готова сплетничать о тебе с любыми кофе-автоматом и душевой кабинкой.

Кстати, надо будет и кофе попить, и поесть как следует. В сумке у Сивки была заначка из сухпайка, когда-то полученного на «Адмирале Попове» и валявшегося в вещах без надобности, сегодня утром она пригодилась, но надолго от голода этот перекус не избавит.

«Какую желаете картину в качестве фона? – спросило Окно. – В базе имеются несколько тысяч статичных и динамичных изображений, виды Земли, Луны и других планет солнечной системы, галактики, глубокого космоса, есть фэнтезийные картины. Есть возможность добавить своё изображение… – В подтверждение своим словам система тут же продемонстрировала первую порцию пейзажей, которыми можно было заменить отсутствие вида за окном и самого окна. Экран запестрел красками. – Ниагарский водопад? Санторини? Или, может быть, рассвет в Подмосковье?»

– Есть изображения с камер из общественных мест в общежитии? В режиме настоящего времени?

– Да, рекреационные зоны в блоках, библиотека.

– Хорошо. Поставь что-нибудь… симпатичное.

Чтобы понять, что это за место, нужно немного присмотреться к нему, по возможности – не привлекая к себе внимания. Жизнь улитки в скорлупе космического корабля не так уж плоха, в сущности, даже в замкнутой и забитой людьми и информацией среде можно спрятаться в свой домик и переждать, пока незнакомое и непонятное или пройдёт мимо, или станет знакомым и понятным.

Окно выдало ей картинку из холла, стилизованного под уголок парка: растения, вьющиеся по стенам-решёткам, лавочки, фонтанчик, компактная стойка летнего кафе, за ней несколько посетителей…

– Вполне устраивает, спасибо.

Сивка благодарила все машины, ибо верила, что доброе слово и коту приятно – даже если это кот Шрёдингера. Благодарность была компенсацией за недоверие им в целом. При этом Сивка иногда чувствовала себя хозяйкой слишком умного раба: вот как сейчас, непроизвольно переходя на личное общение. Но ничего не поделаешь: с Окном ей ещё долго жить в режиме «двадцать четыре – семь», от личного никуда не денешься, от опекунства Системы – тоже, поэтому нужно лишь правильно определить границы.

– Загрузить в навигатор карту общежития и нашего района на поверхности, в автономную память – контакты всех служб здесь и расписание шаттлов, – скомандовала она.

За своим скафандром Сиверцева отправилась на склад и, так как находился склад возле одной из столовых, решила, что сперва поест горячего, и потом уже – за скафандром. Поднимаясь в лифте, она косилась на углы под потолком, но камер так и не обнаружила. Видимо, разговор с лифтёром или, даже скорее, с лифтом привиделся ей в «Зеркале Галадриэль».

– Прости, Даша, мне жаль: я вчера бросила вас!

Конечно, ей было не жаль. Сивка перевела входящий от Алекс в голосовой режим, как только увидела её в одних плавках, сидящей на кровати и грызущей яблоко. Хорошо ещё, лифт был пустой.

– Всё нормально, мне понравилось. Сирин проводил меня до шаттла, он настоящий рыцарь.

– Ты ему тоже понравилась. Сказал, что мне повезло с подругой. Пригласил нас развлечься…

– Развлечься? Что под этим подразумевается?

– Ах, боже мой, испорченная землянка!.. Сирин – невинная душа, развлечься – погулять, посидеть где-нибудь душевно, может, даже выбраться на поверхность… Он вообще умеет делать прогулки запоминающимися. Но ничего такого, понимаешь?

Сивка поняла, что не ошиблась с предположением, что Сирину не выбраться из френдзоны ещё несколько световых лет.

– Ладно, я сделаю вид, что поверю. У тебя, похоже, всё хорошо? Ты-то сможешь оторваться от своих дел? Или мне одной идти на свидание?

– Я смогу. Может быть, даже завтра… Я тебе ещё позвоню!

– Хорошо… А, вот ещё: Алекс, ты такого Хоакина Эрраду не знала?

– Нет, кажется, нет… А что?

– Из нашего общежития. Умер сегодня ночью, ему деньги на похороны собирают… Гражданский, в биологической лаборатории работал. Вахтовик.

– Умер? Чёрт, девочка моя, это грустно!.. Я спрошу, может, кто знал его… Мы тут все как-то связаны, но толком никто никого не знает – болтаемся, как пояс астероидов. Ну, ты не грусти, это всё пройдёт. Обнимаю тебя… Ты меня видишь?

– Нет, ты полуголая, а я уже из лифта вышла, тут люди. Но я верю в искренность твоих объятий. Ладно, я иду есть. Пока!

– Вы утверждаете, что, заселившись в общежитие, спустились на свой шестнадцатый этаж, вошли в комнату и легли спать?

Сивка кивнула. Вопрос протокольный, можно не тратить сил на ответ. А силы, может быть, понадобятся: она так и не успела поесть в столовой, Служба безопасности перехватила её у входа в зал.

Как-то странно они её допрашивают: как будто отрабатывают несколько версий или чего-то ждут. Но чего можно ждать? Просмотри в Системе файлы видеонаблюдения – и получишь ответы, для этого даже не нужно задерживать…

– Вы точно никуда не ходили?

– Точно. Мы отмечали окончание рейса, употребляли спиртное, я вернулась уставшая…

«Употребляли спиртное!.. Господи, стыдно, как будто в училище пьяной попалась на «увале»! Что, я наблевала или нагадила в коридоре? Что-то сломала? Что за это будет? Штраф? Губа? Выговор?» – Сивка собрала волю, чтобы казаться заштатной корабельной мышью, неспособной к рефлексии и совестливости в силу примитивности душевной организации.

– Вы не откажетесь предоставить нам данные вашего профиля для уточнения некоторых моментов?

Значит, это не «внутренняя безопасность», это какие-то ребята из служб Луны. Полиция или кто-то ещё… Свои, земляне, проверили бы всё молча, они могут запросить ключ к профилю по ведомственным каналам, правда, для этого должен быть весомый повод.

Человек, который её допрашивает, скрыт за стеклом, возможно, он здесь виртуально. А сам – где-то в кабинете в Мун-Сити. Это значит, киборги из Службы безопасности Земли, обеспечивающие порядок на всех объектах землян и задержавшие её, выполняют приказы селенитов? Что вообще тут происходит?

– Я… разрешите спросить, в чём меня подозревают? О моём задержании уже знает моё руководство? Будет ли мне предоставлен адвокат?

– Дария Алексеевна, – вкрадчиво ответил голос за стеклом, – ну что вы, будто полицейских фильмов пересмотрели. Никто вас пока ни в чём не подозревает. Вы новый человек, и так получилось, что прибыли к нам в неприятный момент: погиб сотрудник лаборатории. Погиб во время сбоя системы наблюдения. Солнечная вспышка слишком сильная, такое бывает иногда… Вы на тот момент ещё не синхронизировали свой профиль с «умным окном», то есть как бы находились в серой зоне для наших систем. Поэтому у нас возникли вопросы…

– На вопросы я уже ответила. Личный профиль имею право не открывать. Если будет постановление суда, вам моё согласие не понадобится… Разрешите идти?

– Вы не спешите… Проблема в том, что вы выходили из лифта: на четвёртом этаже, как раз перед вспышкой. А утверждаете, что поехали сразу на шестнадцатый этаж…

Что они там, за стеклом, подумали, увидев её изумлённое лицо, Сивка не знала. Но воцарилась тишина, и непонятно было, ожидали от неё удивления или нет.

Вдруг это её так провоцируют? Берут на понт, пытаясь сбить с толку?

– Я не помню такого. То есть, конечно, я могла, из-за опьянения, перепутать этажи и выйти на четвёртом, но потом вернулась и доехала к себе: как вошла в комнату – это я точно помню…

Ей показалось, что она вырубилась в лифте, но, может, она действительно не помнит, как случайно вышла не на том этаже? Хотя, вроде бы, нажимала нужную цифру на панели… Или воспоминания обманчивы?..

– Вот поэтому мы были бы признательны, если бы вы помогли восстановлению картины происшествия. Скорее всего, это недоразумение… Вы действительно не рассчитали своих возможностей в плане алкоголя… Кстати, а что вы пили?

– «Зеркало Галадриэль». Я попробовала то, что предложили сослуживцы из местных.

– «Зеркало Галадриэль»? Ну, не удивительно. И как – понравилось?

Сивке показалось, что в голосе промелькнула живая заинтересованность.

– Очень непривычно. Это было за компанию, и я не знала, как оно действует.

Вот опять она словно оправдывается!..

– Мы посмотрим ваш навигатор и медико-биологические показатели…

Значит, всё-таки хотят увидеть что-то в профиле… Может быть, и не то, о чём говорят… Но зачем?

– Мне нечего скрывать, но личный профиль – это личный профиль. Я гражданка Земли, служащая ВКС.

Это похоже на бред, и единственная возможность его остановить – действовать спокойно и чётко, не паниковать. Не надо сейчас думать, что ты успела натворить там, на четвёртом этаже. Надо убрать перископ и лечь на дно. Нужно залезть в танк. А внутри уж, как в поговорке: главное – не обделаться со страху.

Голос хмыкнул и стал жёстче:

– Младший офицер, который в первый же день после рейса напивается до непотребного состояния и попадает в Службу безопасности… Хороший повод для хорошей характеристики в вашем деле. Н-да уж… Так что, вы настаиваете на официальном запросе?

– Так точно, – Сивка внутри вся сжалась, но отступать было некуда: в танк она уже влезла и перископ убрала. – И… я должна уточнить: я не офицер, а вольнонаемная, в ВКС мичманское звание – это звание для вольнонаемных…

Допрашивавший её никак не отреагировал на эти последние слова, словно их не услышал, а услышал только военное «так точно»:

– Хорошо, Дария Алексеевна, мы поставим в известность ваше начальство и сделаем официальный запрос. Когда вы окончательно протрезвеете и вспомните, что происходило на четвёртом этаже, свяжитесь с нами, это может оказаться полезным не только нам, но и вам. Контакты уже переслали в вашу почту. И постарайтесь больше не попадать в неприятные истории… Мичман Сиверцева… Тем более – не у себя на родине… Вы свободны, можете идти.

Да, она была свободна. И могла идти. Но свободным было лишь тело, разум и душа остались в комнате с тёмным стеклом, взаперти, в одиночестве, словно в одиночной камере.

Тело, свободное и неприкаянное, нужно было, наконец-то, накормить, но Сивка теперь думала о столовой с тоской: теперь она чувствовала на плечах арестантскую робу, а на ногах кандалы. Да, она не позволила открывать внутренний профиль, но что селенитам с того? Пока она на Луне, им нетрудно в Системе вместо её профиля активировать копию с отметкой о подозрительном поведении. Пониженный социальный рейтинг, узаконенная дискриминация, отныне будет, словно дурной запашок, сопровождать строптивую землянку повсюду и вынуждать окружающих брезгливо отворачиваться. В мире дополненной реальности рейтинг что-то вроде нимба над твоей головой, и все, кому охота, могут его видеть. Сивке уже сейчас было страшно встретиться взглядом с кем-нибудь в коридоре, а уж выставить себя на всеобщее обозрение в столовой…

«Кафе в холле, которое видно из моего окна (как романтично это прозвучало!), там сейчас много посетителей?» – осторожно спросила она Систему, вызвав Окно. «Двое, но скоро и они уйдут», – отвечала та услужливо. «Покажи меню», – велела Сивка. «Это не очень популярное место: цены не соответствуют себестоимости блюд и ассортименту, репутация заведения тоже не очень высокая; могу посоветовать уютные места с более демократичными ценами», – начало отговаривать её «умное окно». «Спасибо. Я хочу туда. Дай меню», – процедила вполголоса голоса Сивка, устремляясь по длинному коридору быстрым, деловым шагом, словно опаздывая на привычную летучку младшего состава.

Окно не солгало насчет цен и ассортимента, но мичман Сиверцева была готова на всё, лишь бы побыть где-нибудь в уголке, подальше от местной публики, поэтому сделала заказ сразу, почти не выбирая. И лишь потом поинтересовалась, где находится кафе. Оказалось, в другом блоке, блоке «D», то есть сначала из блока «А», в котором её допрашивали, Сивке необходимо было попасть в блок «D», а потом уже спуститься или подняться на девятый этаж.

Перейти в блок «D» можно было по второму и двенадцатому этажам. Сивка выбрала второй этаж: там административные помещения, сотрудники, в основном, сидят по кабинетам, коридоры пусты, людей мало. Не то что на двенадцатом этаже, где и спортзал, и бассейн, и корт, и ещё какие-то спортивно-развлекательные заведения.

Она дождалась лифта, это было не так уж легко: комната с тёмным стеклом располагалась на пятнадцатом этаже, можно сказать, в «спальном районе». После десятого этажа лифт опустел. Сивка облегченно вздохнула и приободрилась. «Какой у меня тут рейтинг, покажи», – велела она «умному окну», решив, что подходящий момент взглянуть ужасной правде в глаза настал.

Перед глазами Сивки возникла полупрозрачная диаграмма в виде подковы: семьдесят шесть процентов, не так уж плохо. Пожалели или ещё не добрались? «Если будет быстро понижаться, дай вибросигнал», – распорядилась Сивка.

– Слушай, мичман, а зачем тебе лунный рейтинг? Ты же не собираешься здесь жить? Перекантуешься между походами, и всё…

Сивка вздрогнула. Это был тот же самый голос, что вчера обозвал её Спящей красавицей.

– Вам нечем заняться на рабочем месте? – холодно отчеканила она. – Окно, профиль и рейтинг этого человека, пожалуйста.

Окно молчало, ответа не было, голубоватые искорки, обозначавшие поиск, пробегали по экранчику сивкиного браслета.

– Какая ты серьёзная! – не унимался общительный лифтёр. – Сразу видно – землянка. Мой тебе совет, не ведись на рейтинги, начнёшь подделывать эти проценты или подделываться под них – попадёшь в плохую компанию, поняла?

– Послушайте, в общежитии несколько тысяч сотрудников, вы всем советы раздаёте?

– Не всем. Ты, мичман, новенькая. Потом ещё спасибо скажешь, что предупредил. Кстати, моего профиля в Системе нет: я – местный полтергейст.

Словно подтверждая его слова, Окно сообщило, что искомый профиль не найден.

– Вот видишь, – довольно произнёс голос. – А то бы я тебя на свидание пригласил.

– Понравилась?

– Заинтриговала. Хочу знать, что ты делала на четвёртом этаже.

Сивка, уже привыкшая было к странному собеседнику, снова напряглась.

– Я бы тоже хотела, – ответила она сухо. – Пока вспомнить не получается. Но за ценный совет, если вспомню, вам первому скажу.

Так вот оно что: за ней продолжают следить. Видимо, кто-то из Службы безопасности так развлекается, время от времени обнаруживая себя перед испуганной и смущённой жертвой в лифте, а может, и в общественном туалете, в раздевалке или где-то ещё. Интересно, они и в комнатах подслушивают и подглядывают или просто подключаются к Окну, чтобы контролировать постояльцев общежития в домашней обстановке?

– Мичман, я тебя ловлю на слове. А если без шуток, то, правда, постарайся вспомнить. Сама.

Это слово «сама» он произнёс очень многозначительно и серьёзно, так, что Сивка даже вздрогнула.

Когда Сиверцева шла по второму этажу, по мерцающему серебристым бирюзовому холлу, разделенному парадной лестницей, ведшей на третий, нижний этаж, ей пришло сообщение от подруги: «Сирин приглашает нас с тобой на «Вечер снятых браслетов». Встречаемся в половину седьмого на платформе 12, в Мун-Сити, направление Южный полюс. Форма одежды – для прогулок по городским трущобам. Твоя Алекс». Вдогонку прилетело ещё одно: «Выяснила кое-что, что тебе интересно, расскажу при встрече».

Кафе, куда всё-таки дошла Сивка, можно было бы назвать ретро-кафе, там даже не обнаружилось стандартного МАТа с готовой едой. Можно было подумать, что посетителей обслуживает робот, но его тоже не было за стойкой.

– Окно, как получить заказ? – спросила Сивка, поскольку и посетителей не было.

– Вы уже идентифицированы. Присядьте за стойку, сейчас блюдо будет подано.

И действительно, как только Сивка села, поверхность столешницы перед ней раскрылась, и снизу поднялся обтянутый прозрачной плёнкой поднос. Сняв термокрышку, мичман принялась за еду.

– Вы уже почти сутки на Луне. Желаете послушать или посмотреть новости? Или, может, шоу-программы? – спросило Окно и услужливо выбросило перед Сивкой маленькую голограмму с меню информационных и развлекательных каналов.

– Спасибо, мне хватает экрана здесь. Дай звук в гарнитуру, – кое-как, с набитым лазаньей ртом распорядилась Сивка.

Экран, без которого не обходилось ни одно публичное место ни на Земле, ни на Луне, располагался на стене справа; чуть повернувшись, Сивка хорошо видела всё, что происходило в студии. Миловидная унса-блондинка вела новостной выпуск. В крошечной клипсе наушника Сивка услышала её голос:

– Противники модификаций утверждают, что интегрирование нейросети в систему биохимической регуляции человека должно жестче ограничиваться законодательно. В настоящее время конкурирующие компании, разработчики биоинтегрируемых нейросетей, такие как «Геба», «Цзиньюнь», «Кэнко», «Майкрофикс», «Аурум», опережая друг друга, внедряют экспериментальные разработки, которые следовало бы проверять независимым ученым, а не аффилированным с этими корпорациями организациям, в число которых входят и некоторые уважаемые научные сообщества. И именно результаты независимых экспертиз предавать широкому обсуждению. Вот мнение одного из сторонников этой идеи, Никоса Шталя.

На экране появился мужчина средних лет. Из титров Сивка узнала, что это директор собственного фонда.

– Мы организовали фонд, которые поддерживает независимых ученых, готовых подключиться к анализу ситуации с новейшими разработками в области биоинтегрируемых нейросистем, – охотно рассказывал Никос Шталь. – Проблема в том, что компании-разработчики боятся утечки информации, многое на этапе разработок скрывают и замалчивают, в то время как общество озабочено их политикой монополистов и подковёрной борьбой. В результате возникает атмосфера тотального недоверия, в том числе к технологиям по-настоящему революционным. Наш фонд – это шаг к снижению социального напряжения, шаг к открытости в области жизненно важных технологий.

Картинка сменилась, на экране возник другой мужчина, старше, беседующий с корреспондентом где-то в лаборатории. Сивка покончила с лазаньей и взялась за тыквенную запеканку и чай, стакан с которым появился из столешницы, поэтому пропустила титры, но понятно было, что говорит какой-то ученый. Его речь благодаря монтажу включилась на середине монолога:

– Вы понимаете, научное сообщество всё ещё довольно консервативно в плане этики, всё, что предлагается корпорациями, встречает у нас сначала критическое «нет». Поэтому некие силы, выступающие как бы от лица общества, выражающие недоверие к ученому миру… Мы должны, прежде всего, спросить, каковы их собственные интересы? Или интересы тех, кто за ними стоит… Не хотят ли они нас под благовидным предлогом вернуть в Средневековье?