Текст книги "Прогулки по старой Коломне. История развития живописного района Северной Венеции"

После окончания Петербургской консерватории в 1893 г. Майкапар несколько лет совершенствовал пианистическое мастерство у знаменитого Теодора Лешетицкого в Европе (его многолетняя мечта), и, уезжая из Петербурга, музыкант был уверен, что больше сюда не вернется, – петербургский сырой ненастный климат очень не подходил ему, выросшему на юге России. Однако возвращение в столицу произошло уже через несколько лет: в 1898–1901 гг. Майкапар часто радовал петербургскую публику выступлениями вместе со скрипачом Леопольдом Ауэром и виолончелистом Иваном Гржимали, а с 1910 г. по приглашению директора Петербургской консерватории А.К. Глазунова стал преподавать в вузе. Тогда-то он и поселился в Коломне, недалеко от места работы. По адресу: Английский пр., 21, Майкапар более шести лет жил в предреволюционные годы.

В конце жизненного пути Майкапар признавался, что понял: «…в огромном большинстве случаев, за чрезвычайно редкими исключениями, музыка, как, вероятно, и всякое другое искусство, требует для себя всего человека полностью, и что нельзя быть настоящим художником, не отдаваясь своему искусству целиком, без остатка». Музыкант всю жизнь кропотливо и добросовестно работал по всем четырем отраслям музыкальной деятельности – как пианист, композитор, педагог и писатель, стараясь не выделять какой-либо области.

Дом № 24. Доходный дом (1911 г., арх. А.И. Ковшаров; перестроен).

Дом № 25. Доходный дом. Включен существовавший дом (1860 г., арх. Е.А. Пиргов; надстройка).

Этим домом в 1905–1908 гг. владел офицер Генерального штаба Валентин Павлович Дягилев. У него часто бывал его дядя (всего на три года старше Валентина) – известный театральный деятель Сергей Павлович Дягилев, без преувеличения, великий человек, создатель новой художественной культуры, создатель новой эстетики, создатель «Мира искусства» и «Русского балета». Он открыл миру не только прекрасных танцовщиков, но и композиторов (Стравинский, Прокофьев), художников (Бакст, Головин, Бенуа), творцов, а не просто декораторов сцены, как в том же Гранд-Опера.

За седую прядь в центре пышных волос его называли «шиншиллой». В 1906 г. Сергей Дягилев загорелся идеей познакомить Западную Европу с искусством России. Вначале он организовал в Париже, Берлине, Монте-Карло и Венеции выставки русских художников, а с 1907 г. – ежегодные музыкальные выступления русских артистов, «Русские сезоны» Дягилева. В 1909 г. состоялся первый оперно-балетный сезон, который стал триумфом русского театрального искусства. Через два года Дягилев создал труппу «Русский балет Дягилева», которая существовала до 1929 г. Владелец дома Валентин Дягилев часто общался с братом Сергеем, помогая ему в организации выставок и сезонов.

Английский пр., 26/53. Фото 2000-х гг.

Дом № 26/53. Доходный дом Е.А. Брюн (1841 г., академик арх. Е.Ф. Паскаль; особняк академика арх. Б.Б. Гейденрейха, отделка, 1852 г.; доходный дом, 1910 г., включен существовавший дом, арх. М.М. Синявер). В этом доме снимал квартиру (№ 20) крупный ученый – энтомолог и зоолог М.Н. Римский-Корсаков, сын композитора.

Дом № 27/27. Доходный дом Н.Ф. и Ф.Ф. Комиссаржевских (1906 г., арх. А.А. Бернадацци; перестройка и расширение; частная гимназия О.К. Витмер до 1906 г.; мужское начальное училище Коломенской части с 1906 г.).

С 1904 по 1910 г. в доме братьев жила великая драматическая актриса В.Ф. Комиссаржевская. С 1908 по 1940 г. здесь жил и работал ученый Ю.М. Шокальский (внук А. Керн) – географ, океанограф, картограф. В этом доме жил и выдающийся скрипач, дирижер, профессор Консерватории Л.С. Ауэр.

Ауэр Леопольд Семенович (1845–1930), скрипач, дирижер, профессор Консерватории

Более двадцати лет прожил в Коломне знаменитый скрипач, профессор Петербургской консерватории Л.С. Ауэр. Он приехал в Россию в 1868 году уже известным музыкантом, учеником и последователем знаменитого скрипача Иозефа Иоахима. В Петербургскую консерваторию Ауэр пришел на место Генрика Венявского, которого очень ценил и как исполнителя, и как педагога, поэтому в своей работе постарался развить уже сложившиеся традиции преподавания. Подобно многим профессорам Петербургской консерватории того времени, Лев Семенович занимался сразу со всем классом два раза в неделю.

От учеников требовал темпераментной, виртуозной и красочной игры. Новшество, которое он ввел в свой метод, заключалось в том, чтобы заставить ученика подняться на новый уровень не постепенно, упорным трудом, а резко. Для этого он давал ученикам играть заведомо сложные произведения, которые превышали их возможности в настоящий момент.

Л.С. Ауэр

Великий скрипач воспитал свыше трехсот учеников, среди которых известнейшие музыканты: Мирон Полякин, Яша Хейфец и многие другие.

В 1918 г. Ауэр эмигрировал в США и последние 10 лет жизни преподавал в Нью-Йоркском институте музыкального искусства.

Комиссаржевская Вера Федоровна (1864–1910), драматическая актриса

«Чайка русской сцены» – так современники называли Веру Федоровну. Александр Блок писал об актрисе: «Я вспоминаю ее легкую, быструю фигурку в полумраке театральных коридоров… ее печальные и смеющиеся глаза, требовательные и увлекательные речи. Она была вся мятеж и вся весна…».

Вера Комиссаржевская родилась в семье знаменитого русского певца, тенора Императорского Мариинского театра, впоследствии профессора Московской консерватории и известного режиссера Федора Петровича Комиссаржевского. Театр девочка знала с раннего детства, отец часто брал ее на спектакли, а потом и на репетиции.

Свою жизнь в театре Комиссаржевская начала очень поздно, в том возрасте, в каком карьера актеров, а особенно актрис, достигает зенита. Свой первый театральный ангажемент Комиссаржевская подписала, когда ей было уже 29 лет. После недолгой службы в Новочеркасске и Вильне, только в 1896 г. она начала свой путь к славе в Александринском театре, куда ее пригласили, положив солидный оклад и казенный гардероб.

Не все гладко поначалу складывалось у Веры Федоровны на столичной сцене. Там господствовала актриса Мария Гавриловна Савина, которую сразу же начало раздражать появление в театре нового и бесспорного таланта. Савина была откровенно груба и агрессивна по отношению к Комиссаржевской.

В Александринке сначала Комиссаржевской предлагали только небольшие роли второго плана. Вера Федоровна вскоре взбунтовалась и поставила условие: или она играет роль Ларисы в «Бесприданнице» Островского, или уходит из театра вообще. Актрисе пошли навстречу. Премьера состоялась 17 сентября 1896 г. Вскоре достать билеты на «Бесприданницу» с Комиссаржевской было просто невозможно. Хрупкая, нежная, внешне совсем не эффектная, Комиссаржевская привлекала внимание одухотворенностью, живыми неподдельными чувствами.

А ровно через месяц она произнесла со сцены знаменитое: «Я – чайка… Нет, не то… я актриса», соединив навсегда свое имя с образом Нины Заречной в чеховской «Чайке», и это случилось за два года до постановки «Чайки» в Московском Художественном театре. Сам Чехов считал Комиссаржевскую непревзойденной исполнительницей Нины Заречной. Комиссаржевская играла и другие чеховские роли: Сашу в «Иванове» и Соню в «Дяде Ване».

Личные отношения Чехова с Верой Федоровной складывались непросто. Чехов так и не решился признаться ей в любви, а она, в свою очередь, не могла забыть той ужасающей душевной травмы, которая на всю жизнь осталась после бывшего мужа. И более близкие отношения у них не сложились, хотя оба, весьма вероятно, этого чрезвычайно хотели.

Появление на казенной сцене актрисы столь неожиданной индивидуальности было свидетельством предстоящих перемен в русском актерском искусстве. «Комиссаржевская пришла к нам на грани новых форм жизни, прилетела ласточкой предбудущих поколений… С первыми звуками этого скорбного в радости и жгучего в печали голоса Комиссаржевской многими предчувствовалось появление новой тревоги, нового страха, нового страдания, которые зарождались в искусстве, опередив жизнь», – писал ведущий театральный критик Кугель.

К 1902 г. у Веры Федоровны накопилось недовольство репертуаром Александринского театра. К тому же она устала от ненависти Савиной, и она покидает Александринку. Два года актриса почти беспрерывно колесит по провинции с гастролями. В 1904 г. она решает открыть в Петербурге собственный театр – на деньги, собранные во время гастролей по провинции, которые у нее всегда проходили с аншлагами. Актеров она решила выбирать сама, так же, как и формировать репертуар театра.

В Театре Комиссаржевской ставились пьесы модного в то время Максима Горького. Актриса играла главные роли в спектаклях своего театра: Варвару в «Дачниках», Лизу в «Детях солнца», Соню в «Дяде Ване». Естественно, Нина Заречная в «Чайке» и Лариса в «Бесприданнице» – одни из лучших ее ролей, Негина в «Талантах и поклонниках». И наиболее яркий, созданный ею в своем театре образ – Нора в спектакле по драме Г. Ибсена «Кукольный дом».

После 1905 г. цензура запретила почти весь репертуар Театра Комиссаржевской. Надо было что-то срочно ставить, что могла бы одобрить цензура и что пользовалось бы успехом у зрителя. Вера Федоровна пригласила тогда в театр молодого и талантливого режиссера, ученика К.С. Станиславского, Всеволода Мейерхольда. В конце 1906 г. Комиссаржевская снимает под свой театр помещение на Офицерской ул., 39, Невский театр Неметти. Сама актриса жила здесь же, в Коломне, – в 1904 г. она переехала к своим братьям – Федору и Николаю в их дом № 27 на улице Торговой, который они унаследовали от матери. Старое здание, полученное в наследство, братья Комиссаржевские поручили капитально перестроить начинающему архитектору А.А. Бернардацци, что в 1907 г. он с успехом и сделал.

В.Ф. Комиссаржевская с братьями

С тех пор скромный фасад с лепным декором в стиле модерн не менялся. К слову сказать, в этом доме в годы Первой мировой войны действовал лазарет памяти великой актрисы.

Итак, отсюда рукой подать до Невского театра Неметти в Демидовом саду на Офицерской, в котором актриса играла в новаторских постановках Всеволода Мейерхольда. Театр открылся 10 ноября 1906 году пьесой Г. Ибсена «Гедда Габлер».

Но из-за Мейерхольда проблемы театра только усугубились. Две яркие личности, два характера не нашли понимания друг у друга. Комиссаржевская ссорилась с Мейерхольдом, который, в свою очередь, был недоволен диктатом актрисы. Мейерхольд, как и сама Комиссаржевская, в то время увлекался символизмом в театре, соответственно, он ставил у Комиссаржевской «Жизнь человека» Л. Андреева и «Балаганчик» А. Блока.

Символизм просто очень скоро задушил талант актрисы, она поблекла на сцене и перестала быть той Комиссаржевской, на которую только и ходила публика. В середине сезона Вера Федоровна увольняет Мейерхольда, который все продолжал свои символические поиски. Оскорбленный режиссер подает в суд чести. Актриса же вернулась к своим «проверенным» ролям, и публика вновь стала рукоплескать ее героиням.

Но сама актриса внезапно почувствовала, что в исполнении ее прежних ролей появилась какая-то фальшь. Ее театр подошел к кризису. Пожалуй, театральную биографию Комиссаржевской, вплоть до самой ее смерти в 1910 г., можно назвать творческой агонией: в поисках чего-то нового, нового искусства, новой манеры игры, актриса мечется и не находит выхода.

Она давно мечтала создать свою школу искусств. Чтобы собрать деньги для школы, Комиссаржевская в 1908 г. отправляется на длительные гастроли по Северной Америке. Затем, почти без отдыха, продолжает бесконечные гастроли по городам России. Для открытия студии денег все не хватало, и гастроли все продолжались. Во время пребывания с гастролями в Ташкенте Комиссаржевская и еще несколько актеров ее театра заразились черной оспой.

Понимая, что умирает, Вера Федоровна попросила, чтобы ее гроб после смерти не открывали, она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее обезображенное оспой лицо. Также она умоляла сжечь ее письма.

Вся Россия откликнулась болью на смерть любимой актрисы. Ее часто сравнивали с чайкой, которая разбилась в бурю о прибрежные скалы: «Скончалась “чайка” русской сцены…».

В 1930-х гг. в этом доме жила Татьяна Михайловна Вечеслова – выдающаяся российская балерина, легенда петербургской сцены, ее называли «Комиссаржевской балетной сцены»; примабалерина Ленинградского театра оперы и балета им. С.М. Кирова, балетный педагог. Автор книг «Я – балерина» и «О том, что дорого».

Вечеслова Татьяна Михайловна (1910–1991), балерина

Родилась Татьяна Михайловна в Петербурге в аристократической семье (Садовая ул., 117, умерла – Гороховая ул., 4). Отец, Михаил Михайлович Вечеслов, потомственный дворянин, выпускник Пажеского корпуса, подполковник, род Вечесловых очень старый, идет от времен Иоанна Грозного. Одна из прапрабабушек – воспитательница Николая I – отличалась такой твердостью и смелостью характера, что будущий государь называл ее «моя няня-львица». Другая прабабушка – знаменитая Фанни Снеткова, любимая актриса А.Н. Островского – первой сыграла роль Катерины в пьесе «Гроза». Вся семья со стороны матери на редкость музыкальна: дед играл на альте в оркестре Мариинского театра, три тетушки окончили курс в Петербургской консерватории. Одна из них – Адель Снеткова – учила нотной грамоте и игре на рояле юного Игоря Стравинского. Евгения Петровна Снеткова-Вечеслова (мать), ученица Чекетти, с 1900 г. танцевала в кордебалете Мариинского театра, а позже и до конца 1960-х гг. – преподаватель младших классов в Ленинградском хореографическом училище.

Т.М. Вечеслова

Именно «генетическая составляющая» предопределила характер Татьяны Вечесловой. Врожденный артистизм, абсолютная музыкальность, литературная одаренность сочетались с прямотой, обостренным чувством чести, долга и человеческого достоинства. В ней словно сосуществовали два персонажа Андерсена – балерина и стойкий оловянный солдатик. Воитель в облике хрупкой женщины с необыкновенными фиалковыми глазами.

По окончании Ленинградского хореографического училища в 1928 г. Вечеслова дебютировала на сцене Мариинского театра. Любимица ленинградцев, незабываемая в роли Эсмеральды (в 1935–1953 гг.). Анна Ахматова, с которой была знакома и дружна Т.М. Вечеслова, посмотрев ее в «Дон Кихоте», позвонила ей по телефону и сказала, что написала стихи о ней. Татьяна Михайловна попросила прочесть по телефону, она писала:

 
От таких и погибали люди,
За такой Чингиз послал посла,
И такая на кровавом блюде
Голову Крестителя несла.
 

Она дружила с А. Ахматовой до самой смерти поэта, кстати, и похоронены они рядом, в Комарово.

Успех – и столь же стремительно росла известность. Каждый год знаменовался премьерой, которая становилась достоянием советского балета: 1929 г. – «Красный мак», 1930 г. – «Эсмеральда», 1931 г. – «Болт» и «Карнавал», 1932 г. – «Пламя Парижа», 1934 г. – «Бахчисарайский фонтан». Руководил балетной труппой в то время балетмейстер-новатор Ф.В. Лопухов. Подготовка ролей классического репертуара чередовалась с участием в его радикальных балетах «Щелкунчик» и «Болт» на музыку Шостаковича. Успех был ошеломляющим. В статьях и рецензиях, в каждом печатном слове на первый план вырывалось восхищение игрой Вечесловой. Евгений Мравинский говорил, что под ее «пальцы» оркестр может играть без палочки.

Эта «роковая девочка, плясунья» дружила всю жизнь с Галиной Улановой, ученицей ее матери Марии Федоровны Романовой, а также с Агриппиной Вагановой, у которой была любимой ученицей, та подарила ей свой портрет с надписью «Моей талантливой ученице». На сцене выступала до 1953 г. и ушла гордо и красиво, скрутив напоследок 32 фуэте в балете «Дон Кихот». Отслужила 25 лет в Кировском театре.

Дом № 28/58. Особняк В.В. Корвин-Круковского (1888 г., арх. Н.П. Высоцкий; перестроен). С 1899 г. здесь располагались типография, литография и переплетная – «Надежда».

Дом № 29/28. Доходный дом 1849 г. (1901 г., академик арх. И.И. Цим; включен существовавший дом; перестройка и расширение арх. П.М. Мульханов). До 1906 г. здесь жил танцовщик Мариинского театра – И.Ф. Кшесинский, старший брат знаменитой балерины.

Кшесинский Иосиф-Михаил Феликсович (1868–1942), танцовщик

Брат Матильды Иосиф хара́ктерный танцовщик, работал на сцене Мариинского театра с 1886 по 1905 г., за участие в беспорядках и драке уволен из театра в 1905 г., в 1914-м снова принят в труппу и проработал там до 1917 г.

Английский пр., 29/28. Фото 2000-х гг.

Английский пр., 30. Фото 2000-х гг.

После революции преподавал, ставил балеты, организовал «труппу Иосифа Кшесинского». В 1928 г. получил звание заслуженного артиста РСФСР. Судьба Иосифа в советское время сложилась благополучно. Он работал, остался жить в своей 12-комнатной квартире (Спасская ул., 18), хотя ее, конечно, уплотнили. Его практически не коснулись обыски и аресты, отношение к нему было подчеркнуто внимательным. Принимал ли он это за чистую монету или понимал, что его превозносят в противовес семье, неизвестно.

Вторым браком Иосиф женился на балетной артистке Ц. Спрышинской. От этого брака родилось двое детей, также оставшихся в России: дочь Целина, впоследствии балерина, и сын Ромуальд. Иосиф скончался в блокадном Ленинграде в 1942 г. от дистрофии.

Дом № 30. Доходный дом (1903 г., арх. Н.А. Дрягин; перестройка). В этом доме снимал квартиру танцовщик, хореограф В.Ф. Нижинский.

Нижинский Вацлав Фомич (1890–1950), танцовщик, хореограф

Происходит из потомственной балетной семьи. Получив первоначальное хореографическое образование у отца, в 1900 г. Вацлав Нижинский определен в Петербургскую балетную школу. Здесь он очень скоро обратил на себя внимание педагога училища Н.Г. Легата, который, помимо плановых занятий, стал заниматься с ним отдельно, тщательно и осторожно развивая его талант.

После блестящего выступления в балете «Сон в летнюю ночь» в 1906 г. его на следующий год зачисляют в труппу Мариинского театра на положение корифея, но фактически он стал исполнять партии первых артистов. Михаил Фокин сразу оценил необыкновенные возможности молодого танцовщика, его необычайный прыжок, легкость, воздушность, мягкость движений и природную грацию.

В своей знаменитой книге «Против течения» Михаил Фокин пишет: «Помню, как он, еще воспитанником, долго стоял и смотрел на то, как я упражнялся в танцевальном зале. Отдыхая между разными экзерсисами и комбинациями, я разговаривал с ним. Я знал, что это очень талантливый мальчик. Я был начинающий учитель и молодой танцор. Очень огорчался тем, что в школе нет ни одного предмета по истории или теории искусства. Говоря с Нижинским, я спрашивал его, заполняет ли он этот пробел чтением. Нет, он еще ничего не читал об искусстве. Я и в будущем ничего от него не слыхал. Он вообще был не мастер говорить. Но кто же из танцоров мог понять так быстро, так точно то, что я старался показать и объяснить? Кто мог так уловить каждую деталь движения, сокровенный смысл жеста, танца? А Нижинский улавливал быстро, точно и держал, в памяти держал всю жизнь, не теряя ни единой черточки».

Специально для Нижинского Фокин создал партию Раба в «Павильоне Армиды» и стал занимать его во всех своих постановках. Помимо исключительного дарования танцовщика, он стал проявлять и выдающиеся актерские данные.

В.Ф. Нижинский. Худ. В. Серов

Плакат с изображением В.Ф. Нижинского. Рис. Ж. Кокто

Нижинский обладал способностью полного внешнего и внутреннего перевоплощения. «Его лицо, кожа, даже рост в каждом балете казались иными» (М. Борисоглебский). Лучшими его ролями были: Альберт в «Жизели», Зигфрид – «Лебединое озеро», Золотой раб – «Шахерезада», Видение розы, Голубой бог и Петрушка (из одноименных балетов). Вместе с актерским мастерством росла и танцевальная выразительность танцовщика. Знаменитый французский скульптор Роден утверждал, что Нижинский – один из немногих, которые могли выражать в танце все волнения человеческой души. В 1908 г. состоялись первые выступления Нижинского за рубежом, сразу стяжавшие ему мировую славу. Дягилев обеспечивал ему баснословные гонорары и исключительные условия для работы за рубежом. Фокин ставил для него отдельные танцы и целые балеты. Выступая со все растущим успехом за границей, он в 1909–1910 гг. в назначенное время приезжал в Петербург и безропотно менял свое положение первого танцовщика мира, получавшего в Париже 4000 руб. в месяц, на амплуа второго солиста петербургской балетной труппы с ежемесячным окладом в 80 руб.

В.Ф. Нижинский. Балет «Видение розы»

В.Ф. Нижинский. Балет «Петрушка»

В 1911 г. происходит конфликт с дирекцией театра, Нижинский подал в отставку и в том же году покинул Россию. Вначале он продолжал работать с Дягилевым и Фокиным и с прежним мастерством создавал новые яркие образы. Прославленная французская драматическая актриса Сара Бернар, увидев его в роли Петрушки, призналась: «Мне страшно, я вижу величайшего актера в мире!» Не антраша с десятью заносками, не знаменитый прыжок в балете «Видение розы», когда он с сидячего положения на полу совершал свой изумительный прыжок назад и «улетал» в открытое окно, а глубина проникновения в образ изображаемого персонажа делала Нижинского подлинно неподражаемым. В том же 1911 г., поддержанный С.П. Дягилевым и Л. Бакстом, Нижинский решил попробовать свои силы как постановщик. Он поставил три балета: «Послеполуденный отдых Фавна» (1912 г.), «Игры» на музыку Дебюсси и «Весну священную» на музыку И. Стравинского в оформлении Н. Рериха. «Весна» прошла всего шесть раз. Спустя несколько лет ее заново поставил Мясин. Но именно спектакль Нижинского явился поворотным пунктом в истории мировой хореографии, именно его творческие идеи оказались свежей прививкой к стволу театрального танца, стимулировав рост новых ветвей.

Дягилевские «Русские сезоны» положили начало сказочной славе Нижинского и, одновременно, его трагедии. Душевный неустановившийся мир молодого человека подвергся серьезному искусу. Слава сразу же больше испугала, чем привлекла.

В 1913 г. Дягилев разорвал контракт с первым танцовщиком своей труппы. Нижинский всячески стремился вырваться от Дягилева и уехал с женой в Австро-Венгрию, а с началом Первой мировой войны добился разрешения на переезд в Америку. Там в 1916 г. он поставил свой последний балет, избрав для него сюжетом предание о Тиле Уленшпигеле. Вскоре после этого Нижинский заболел «черной меланхолией». Постепенно он перестал реагировать на окружающее и впал в молчаливое созерцательное состояние, никогда его уже не покидавшее. Жена перевезла его в Европу, некоторое время они жили в Париже, в Венгрии. Скончался он в Лондоне.

Тело Нижинского три года простояло в цинковом гробу в лондонской клинике для душевнобольных, пока Серж Лифарь не предал его земле на историческом кладбище Парижа. На серой могильной плите высечено: «Вацлаву Нижинскому – Серж Лифарь». После смерти Лифаря его могила оказалась заброшенной, пока Игорь Махаев (в прошлом танцовщик Большого театра) не выкупил могилу и не взял на себя решение организационных вопросов и все расходы по установке памятника Нижинскому. В сентябре 1999 г. в торжественной обстановке был открыт памятник гению танца, где он изображен в лучшей своей роли Петрушки. Вечно скорбящий, с грустными выразительными глазами, искренне улыбающийся герой одноименного балета И. Стравинского сторожит теперь покой и славу русского артиста, посвятившего всю свою жизнь балету. На памятнике начертано: «Вацлаву Нижинскому – Игорь Махаев».

Дом № 31. Доходный дом (1873 г., инженер-арх. А.В. Мусселиус).

Дом № 32. В этом доме прошли последние годы жизни отца и матери Кшесинских – танцовщика Феликса Кшесинского, который 67 лет выступал на сцене и скончался 3 июля 1905 г., и его супруги – Юлии Доминской (вдова балетного артиста Леде), скончалась 22 ноября 1912 г.

Кшесинский Феликс Иванович (1823–1905), танцовщик

Сын знаменитого варшавского артиста трех специальностей Яна Кшесинского. Искусству танца Феликс обучался под руководством балетмейстера Мориса Пиона. Сначала он выступал в классических танцах, но потом всецело посвятил себя хара́ктерным танцам и мимическим ролям. С 1853 г. Кшесинский поступил на петербургскую сцену и сразу сумел завоевать расположение публики, а вместе с тем и занять видное место в балете. У Кшесинского рекомендовалось учиться, Кшесинскому призывали подражать. Поставленные им в 1859 г. в свой бенефис «Лезгинские танцы», полька его сочинения и, в особенности, мазурка имели шумный успех.

Ф.И. Кшесинский

Мазурка – настоящий конек Кшесинского, и равного ему исполнителя этого национального танца, за все время пребывания артиста на сцене не нашлось. Вот как об этом вспоминала в своей книге Матильда: «С легкой руки Кшесинского или, как выразился один из театральных летописцев, с легкой его ноги, положено было начало процветанию мазурки в нашем обществе. У Феликса Ивановича брали уроки мазурки, которая с этой даты сделалась одним из основных бальных танцев в России».

По рассказам его сына, Феликс Иванович первый показал на петербургской сцене искусство «реалистического грима». После его выступлений традиционные взгляды на роль грима изменились. Даже первоклассные артисты учились гримироваться у Кшесинского.

В продолжении своей долгой артистической карьеры Кшесинский танцевал с 33 балеринами, начиная с венской танцовщицы Иеллы и кончая своей дочерью Матильдой. Он был партнером знаменитой Тальони, Ф. Эльслер, К. Гризи, М.М. Петипа, Е.О. Вазем и многих других. В течение многолетней работы Кшесинского менялись балетмейстеры, балерины, начальники, режиссеры, капельмейстеры, неизменно оставался на своем посту только Кшесинский – он был несменяем и незаменим. Пробовал он свои силы и как балетмейстер, им поставлено два балета: «Крестьянская свадьба» и «Роберт и Бертрам, или Два вора».

В 1898 г. Кшесинский отпраздновал 60-летний юбилей своей артистической деятельности, а в 1903 г. – 50-летний юбилей своего пребывания на петербургской сцене. В «Петербургском Листке» за 1903 г. напечатали характеристику Кшесинского: «Кроме лихих танцев, маститый ветеран балетной труппы всегда пользовался большой любовью театралов за свою замечательную мимику, в которой у него до настоящего времени соперников почти нет. Во время своего пребывания на сцене он переиграл сотни ролей и создал немало художественных образов…».

Английский пр., 33/73. Аларчинская гимназия. Фото 2000-х гг.

Как человек, Кшесинский пользовался любовью и уважением всех сослуживцев. Он всегда был подвижен, жизнерадостен и добродушен.

Трое его детей – Матильда, Иосиф и Юлия служили в балете.

По воспоминаниям Матильды, весной 1905 г., за несколько месяцев до своей кончины, он лихо танцевал с ней мазурку, будучи тогда уже восьмидесяти трех лет. Вероятно, единственный случай в истории балета.

Его отпели в костеле Св. Станислава (Торговая ул.) и, выполняя его последнюю волю, похоронили в Варшаве.

Дом № 33/73. 5-я (Аларчинская) гимназия (1878 г., академик арх. А.К. Бруни; внутренняя перестройка и расширение).

Дом № 34/25. Здание Биологической лаборатории П.Ф. Лесгафта (1905 г., арх. П.Л. Замараев; надстройка; 1914 г., арх. Г.П. Хржонстовский).

Лесгафт Петр Францевич (1837–1909), ученый в области анатомии и педагогики

П.Ф. Лесгафт, петербуржец по рождению и по духу, представляет собой особое явление в нашей науке и культуре. Лесгафт – противник и дарвинизма, и марксизма, он был сторонником и страстным проповедником теории Ламарка и верил в способность человека к бесконечному совершенствованию своей личности. Жизнь его удалась, ибо свою теорию он подтвердил практикой и увидел воочию ее результаты, но были в ней и трагические переживания, ибо сотни его учеников и учениц были обмануты и увлечены марксизмом.

Лесгафт – четвертый ребенок в традиционной немецкой семье купца 3-й гильдии. Учился в Петершуле, где сверстники прозвали его «занозой». В 1856 г. стал студентом Медико-хирургической академии, учился у Н.Н. Зимина и В.Л. Грубера, считал своими учителями Н.И. Пирогова и К.Д. Ушинского. Путь его в науку энергичен и плодотворен: в 28 лет Лесгафт защитил диссертацию на степень доктора медицины, а в 1868 году через три года – на степень доктора хирургии. В 32 года – он уже профессор анатомии и физиологии Казанского университета. Столкнувшись с произволом и подтасовками на экзаменах, профессор открыто выступает в печати; протест его опубликовали «Санкт-Петербургские ведомости». В результате пострадала карьера Лесгафта, его уволили без права заниматься преподаванием.

Вернувшись в Петербург в поисках заработка, он предложил свои услуги гимнастическому заведению. Лесгафт написал ряд работ по физическому воспитанию учащихся, определив новый подход к преподаванию гимнастики. Он отмечал, что между умственным и физическим развитием существует тесная связь, что школа должна развивать в ребенке не только силы, но, главным образом, умение управлять ими, что упражнения разного рода являются важнейшей частью процесса обучения.

«Где раздражение – там прилив» – вот любимая поговорка Лесгафта. Она же – главный постулат теории Ламарка о том, что развитие любого организма происходит лишь в процессе его деятельности. Что касается вопросов наследственности, то и тут Лесгафт – убежденный ламаркист, выступает против возможности наследования способностей и индивидуальных свойств личности. «Как бы ни были способны родители, – писал он в статье “Наследственность”, – дети их, оставленные без воспитания и образования, непременно явились бы в том диком состоянии, в котором описывают детей, попавших в лес и живших там в продолжении нескольких лет». В 1876 г. Лесгафт получает штатную должность прозектора Медико-хирургической академии и возможность научной работы в стенах своей альма-матер.

П.Ф. Лесгафт

Удивительно, как много успевал этот человек! За один 1883 г. он выполнил и напечатал пять исследовательских работ, был научным руководителем весьма успешно защитившихся докторантов, кроме того, преподавал на кафедре практической анатомии и вел трехгодичные курсы для женщин-врачей у себя на дому. Один из учеников Лесгафта отмечал тот «парадоксальный факт, что после общения с Петром Францевичем молодежь самой разной окраски, влечений и характеров начинала смотреть на анатомию человека как на наиболее важный и интересный из всех научных предметов».

Дома в обычном понимании слова Лесгафт никогда не имел: где бы он ни жил, это была его домашняя лаборатория, его домашний анатомический музей (а формалином тогда еще не пользовались!), его домашняя школа, а ученики становились его домочадцами.