Текст книги "Чувство снега. Скандинавский нуар в русском стиле"

Екатерина Веселова. Последний снег

Он ненавидел зиму, новогодние праздники и всю эту глупую и бессмысленную мишуру, на которую тратились миллионы рублей из городского бюджета. В то время, пока гражданские с шумом отмечают «новогодние» и месят ногами грязный снег вокруг разряженных в пух и прах кафе и ресторанов, полицейским и врачам приходится напрягаться в три раза больше, развозя нагулявшихся граждан по отделениям и травмопунктам. И вот он, результат: прямо в его смену за гаражами обнаружили труп.

Проходя мимо серых, как рыбья чешуя, гаражных боксов, следователь Иван Богомолов исступленно месил снег берцами. Увидев ярко-желтую оградительную ленту, он втянул голову в плечи и сморщился: для жертвы, слегка припорошенной белой крошкой, этот снег стал последним.

– Здрасьте, что тут? – Иван перелез через ленту и направился к участковому, который о чем-то беседовал с двумя подростками, видимо, понятыми. Его внимание привлекла белоснежная рука трупа, испещренная кривыми красными порезами.

– О, Иван, утро доброе, – участковый зажмурился, поняв, какую глупость сморозил, – труп девушки, на вид лет двадцать, руки изрезаны, но больше никаких следов насильственной смерти не видать. Документов тоже нет. Обнаружили вот, ребята.

– Ребята? – Богомолов смерил взглядом двух парней, смущенно топчущихся неподалеку, – и что этим ребятам нужно было тут с самого с ранья? В гаражах? Закладки искали?

– Да нет, у одного из них здесь машина. А где медэксперт?

– Задерживается, там авария на Невского, пробка до самого Юго-Запада. Вы тут сильно натоптали?

– Следов не было, все снегом замело. Я допишу протокол, ладно?

– Конечно.

Иван медленно подошел к телу, чувствуя, как его сердце ухает куда-то вниз. Совсем еще молодая девчонка, еще бы жить да жить, и так похожа на его Настю, что аж жутко становится.

Девушка раскинулась на снегу, словно звезда, пальцы рук уже почернели, то ли от холода, то ли еще от чего. Богомолов отметил, что она без верхней одежды, глаза были закрыты, рядом из снега торчала маленькая черная сумочка. Следователь снова вздохнул, натянул перчатки и поднял сумку. В ее утробе оказался только навороченный мобильник, в котором отображались непрочитанные сообщения.

Богомолов похлопал глазами, потом поднес телефон еще ближе к лицу, чтобы убедиться, что все прочитал правильно: «Ну, ты где застряла? Он уже подошел, давай быстрее!» Номер отправителя принадлежал его дочери.

 
* * *
 

Снег хрустел под ногами и набивался в ботинки. Когда жена расчищала дорожки в последний раз? Видимо, давно. Может, предложить ей помощь?

Он отряхнул брюки от снега и позвонил в дверь.

– Какого хрена тебе нужно? – прошипела худая блондинка, кутаясь в махровый, с катышками, халат. Стоило признать, за последний год бывшая жена сильно сдала.

– Я по делу, – сухо ответил он, – это важно. Можно войти?

Она молча освободила ему путь, и он окунулся в запах домашнего уюта, свежесваренного кофе и яблочной шарлотки.

– Что за дело? – Света, очевидно, не собиралась с ним миндальничать.

– Мне нужно поговорить с Настей, – принял он правила ее игры, – она, кажется, как-то связана с убитой девушкой.

Лицо Светы окаменело, а губы скривились.

– Что?! Никаких тебе разговоров! Мало тебе того, что ты с ней сделал?

Богомолов вспыхнул.

– Света, не начинай, я уже миллион раз просил за это прощения! Что ты еще от меня хочешь? Может, мне сжечь себя на центральной площади, чтобы вы меня простили?

– Тебе даже ничего не было, – бросила она с отвращением, – ментовские связи, можно творить любой беспредел, подумаешь, сел пьяный за руль. А Настя уже никогда не станет такой, как раньше, ведь каждое утро ей приходится видеть этот чудовищный шрам на лице. За что ей это? За что? И теперь ты смеешь что-то просить!

– Мам, что случилось? – в комнату вошла дочь, и Богомолов снова внутренне сжался, увидев безобразный шрам от правого глаза до щеки. Знала бы Света, какой личный ад он испытывал всякий раз, глядя на это юное, в веснушках, лицо, которое он раскурочил, сев пьяным за руль и не справившись с управлением…

– Привет, Настя. Мне нужна твоя помощь, но мама против, однако тебе уже есть восемнадцать, поэтому можешь решить сама.

– Что за помощь?

– Сегодня утром мы нашли труп молодой девушки, пока не идентифицировали, о пропаже тоже никто не заявлял, но в ее телефоне я нашел вашу переписку. Кажется, ты знаешь эту девушку.

Богомолов вытащил из кармана фото жертвы и увидел, как побледнело лицо дочери, а бывшая жена, громко ойкнув, опустилась в кресло.

– Это же Маша Виряскина, мы вместе учимся… Учились, – Настя посмотрела на отца округлившимися от ужаса глазами, – кто ее так?

– Это я и собираюсь выяснить. Ты поможешь мне? Мне нужна любая информация об этой девочке.

Настя пару минут помолчала, сделав вид, что пьет кофе, а потом ответила:

– Конечно помогу, чтобы больше никто не пострадал. Возьмешь меня поучаствовать в расследовании?

 
* * *
 

– Что за дичь? – выругался Богомолов, бросив материалы дела на свой обшарпанный стол.

Он откинулся на спинку стула, чтобы попробовать сложить информацию воедино. Значит, у них имеется труп девушки, причиной смерти которой является синкопальное утопление. Кто ее топил и зачем? Почему ее руки изрезаны острым предметом? Ее что, пытали? Но зачем? Плюс эти наркотики в крови. Ее накачали наркотой, чтобы похитить?

Иван снова уткнулся в отчет медицинской экспертизы и с силой потер виски, увидев, что в волосах жертвы обнаружены фрагменты белой козьей шерсти. Откуда? Ее держали в козлятнике? Но следов от веревок ни на руках, ни на ногах нет. Нужно срочно опрашивать ее родных и друзей и начать следует с отца, который закатил истерику после того, как опер сообщил ему о смерти дочери.

Богомолов положил отчет сверху сваленных в кучу материалов дела и уткнулся в фото семилетней Насти, с улыбкой держащей удочку с болтающейся на ней плотвой. Место, где стояло фото его дочери, было островком чистоты на столе, усыпанном папками дел, обгрызенными карандашами и прочей дребеденью.

 
* * *
 

– Едем к ней домой, да? – Настя, плотно пристегнутая ремнем, смотрела, как снег тает на переднем стекле отцовской «Лады Весты».

– Да, – ответил он, внимательно следя за дорогой, – какой она была, что рассказывала?

– Да не знаю, обычная девушка, – пожала плечами Настя, – вроде, подрабатывала официанткой в «Мордовском дворике», там и нашла парня. Любила дорогие вещи, но семья у них не богатая, мать умерла, когда Маше было пять, а сестре три, вроде, утонула. Кстати, а что такое синкопальное утопление?

– Это когда смерть наступает не от воды в легких, а от резкого перепада температуры. Кто-то топил ее в холодной воде, и у нее остановилось сердце. Она употребляла?

– Что? Наркотики? – пораженно спросила девушка, – нет, выпивала часто, это да, но кто сейчас не выпивает.

– Я вообще-то надеялся, что ты.

Следователь припарковался и вышел прямо у многоэтажного общежития с обвалившимся местами кирпичом. Они зашли в пропахший мочой подъезд вслед за каким-то алкоголиком и поднялись на второй этаж.

– Двадцатая, да? – уточнила Настя, переминаясь с ноги на ногу у обшарпанной двери, – какой кошмарный дом.

– И не в таких условиях люди живут, я по работе всякое повидал. Старший следователь Богомолов, добрый вечер, – поздоровался он с высоким бородатым мужчиной в пропахшем соляркой свитере.

– Здравствуйте. Заходите.

Богомолов прошел в маленькую комнатушку и снял обувь. Обстановка была более чем бедная: порванный линолеум в клетку, на окне дешевые шторы, у стены потрепанный продавленный диван, и только красная кофемашина ярко сверкала на столе, откровенно бросаясь в глаза. На диване сидела хрупкая девушка лет семнадцати, ее глаза блестели от слез, а в руках была самодельная тканевая светловолосая кукла, к которой та приклеивала глаза.

– У вашей дочери были враги? – без обиняков спросил Богомолов. Это была его тактика – он бил резко, заставая людей врасплох, подсекал, будто рыбу в воде.

– Враги? – бородач пожевал губу, – да какие враги. Училась в институте, работала, обычная девочка. Не было никаких врагов.

– А вы как думаете? – повернулся Иван к девушке, которая, по всей видимости, была сестрой убитой. Та быстро отвела взгляд.

– Не было.

– Даша, я понимаю, ты в шоке, да мы все в шоке, – медленно начала Настя, присев рядом с девушкой, – но это очень важно, вспомни, пожалуйста, может, она связалась с какой-то плохой компанией или рассказывала о ком-то?

– Нет.

– Когда вы в последний раз видели дочь? – спросил Иван у отца.

– Вчера вечером, она собиралась куда-то, может, к своему парню, не знаю. Она ушла и больше не вернулась.

Лицо бородача скривилось, будто он собирался заплакать, но силой воли сдержался.

– Во что она была одета?

– Что? – растерялся отец.

– Когда уходила, во что была одета Мария? – повторил вопрос следователь.

– Да не знаю… Не обратил внимания, как обычно, вроде, – он бросил взгляд на крючок с верхней одеждой.

– В черный пуховик, – подала голос Даша, – у нее еще была черная сумка.

– Да, сумка была при ней, когда ее нашли, в ней был телефон, довольно дорогой для простой студентки. Где она зарабатывала столько денег?

– Вроде, подрабатывала официанткой, – ответил бородач, пряча руки за спиной.

– Понятно, – Богомолов сделал несколько пометок в блокноте, – где вы были вчера ночью?

– Что? – бородач нахмурился, и его лицо потемнело, – вы что, подозреваете меня?

– Работа у нас такая, подозревать, – буднично проговорил Иван, – так где вы были?

– Дома, смотрел футбол, ЦСКА играли.

– Кто-то может это подтвердить?

– Я. Я могу. Мы были дома, – кажется, впервые за все время Даша посмотрела следователю в лицо.

– Ясно. Через пару часов к вам зайдет оперативник и запишет показания, пожалуйста, если будут какие-то новости – звоните, – он протянул бумажку с номером, и бородач взял ее.

– Даша, пожалуйста, позвони. И примите наши соболезнования.

Когда они вышли на морозную улицу, Настя вымученно вздохнула.

– Никакого толку.

 
* * *
 

– Что там, шеф? – опер Саша Миронов загружался в машину следователя, как огромный кит в сети, его объемный пуховик заполнил все пространство переднего сиденья.

– Там темная история, Саня, – мотор «Лады» утробно заурчал, и машина начала наполняться живительным теплом. – Ты, наверное, уже слышал про труп девушки, который нашли в гаражах на Светотехстрое?

– Да кто же не слышал, шеф.

– Погибла она от утопления, нашли ее без верхней одежды, но сухую, с изрезанными руками и козьей шерстью в волосах. А вишенка на торте в том, что она была под наркотой, такие дела. Я позвонил в «Мордовский дворик», где она была официанткой, но там сказали, что девочка уже давно не работает. А дорогие вещички у нее продолжали появляться.

Саша задумался, почесав вспревший под вязанной шапкой лоб.

– Это что же получается? Откуда деньги?

– Вопрос. Семья у нее небогатая, матери нет, отец работает на Кабельном, есть еще младшая сестра, на врача учится, на что тоже денежки очень нужны. Какая зарплата у отца, сам понимаешь, это Саранск. Так откуда деньги, если мадам не работала?

– Может, кто-то давал?

– Вооот, верно мыслишь, Саня. Есть у нее парень, Никита Солнцев. Молодой человек с очень нехорошей репутацией, есть приводы за драку, а еще он когда-то с подельниками из Шестого микрорайона машины вскрывал. Чуешь, чем пахнет?

– Бачок течет, что ли? – принюхался Миронов, и следователь впервые за весь день улыбнулся.

– Да нет, я фигурально выражаюсь. Не этот ли Никита утопил свою девушку? Характер взрывной, не брезговал воровством и драками, сразу видно, асоциальный элемент. Приехали, пойдем.

Богомолов позвонил в домофон.

– Да, – ответили на том конце сиплым мужским баритоном.

– Старший следователь Богомолов, откройте пожалуйста.

– Щас.

Дверь открылась, и Иван с Сашей прошли внутрь.

– Первый этаж, квартира три.

Они подошли к нужной двери и позвонили, но никто не открыл.

– Никита, откройте, нам нужно задать вам пару вопросов, – крикнул Богомолов, но ответа не последовало.

В квартире что-то зашумело, будто упало, и Иван скомандовал:

– Ломай дверь, Саня!

Тому не нужно было повторять дважды: вытащив из кобуры табельное оружие, он несколько раз выстрелил в замок и дернул дверь, которая тут же поддалась.

– Тварь! – выругался Богомолов, увидев, что подозреваемый вылез в окно и уже бежит в сторону дворов.

Не теряя ни секунды, следователь залез на подоконник и бросился в погоню. Нормативы он сдавал на отлично, длительная физподготовка не прошла даром. Немного запыхавшись, он нагнал тучного Солнцева, повалил лицом в снег и надел на дрожащие красные руки наручники.

– Отбегался, голубчик! – через зубы процедил он и поставил парня на колени.

– Я ничего не делал! Я ни в чем не виноват! – Истошно завопил тот, вращая безумными глазами с огромными зрачками. Все лицо парня было покрыто кровавыми гнойниками, губы тряслись.

– Алло, Саня? Я его взял. Что там у тебя? Наркотики? Вызывай экспертов, кажется, у нас крупный улов. Да, я повезу этого торчка в теплое место, – он повесил трубку и перевел взгляд на Никиту, который быстро моргал и раскачивался, словно заведенный, – ну что, погнали?

 
* * *
 

– Я внимательно слушаю.

Начальник следственного отдела, чинно восседавший в своем кресле, сверлил Богомолова тяжелым взглядом. Тот откашлялся, положил перед ним отчет и сказал:

– Никита Солнцев был одним из распространителей наркотиков. Он раскладывал закладки с наркотическими средствами и отправлял координаты покупателям через специальный канал в социальной сети. Сам он уже давно на солях – выглядит как сгнивший кусок мяса.

Начальник поморщился от отвращения.

– У него в квартире обнаружен мефедрон в особо крупном размере – более полукилограмма. Солнцев согласился сотрудничать со следствием и сдал всех своих подельников, так что мы сможем устранить крупную сеть.

– А что с убитой?

– Она работала у него закладчицей, оттуда и деньги. Он подсадил ее на соли и платил за распространение, она и принимала, и закладывала, оказавшись в замкнутом круге. Но убил девушку не он – в тот вечер Солнцев был в ночном клубе, его опознали по камерам, так что у него алиби.

– Продолжай искать убийцу. И побыстрее, Богомолов! Меня уже задолбали звонить из газет, а все из-за того, что кто-то плохо выполняет свою работу!

– Вас понял.

Едва сдерживаясь от гнева, Иван пулей вылетел из кабинета. Похвалить за раскрытие крупной сети распространения наркотиков? Да хрена с два, Богомолов! На-ка, выкуси! Ищи убийцу вот прямо сейчас, чтобы господину начальнику перестали из газеты звонить!

Забрав из кабинета пальто, Богомолов сел в машину и уехал, разметая за собой хлопья декабрьского снега.

 
* * *
 

Сегодня редко клевало, но это не особо раздражало Ивана. Он с удовольствием смотрел в белоснежные дали подлеска и на то, как птицы оставляли на нетронутом снегу свои маленькие следы. На Суре он всегда расслаблялся, проблемы отходили на второй план, мысли становились яснее и чище. Поплавок мерно, почти гипнотически качался в свежевырубленной лунке, успокаивая и настраивая на философский лад. Только молодой парень по соседству рушил эту идиллию своим громким разговором по телефону. Какой он рыбак, если не знает главного правила?

Богомолов цыкнул соседу по рыбалке, но тот только отмахнулся.

– Да, Регина! Ну давай денег ей в копилку положим, на что она там копит, на новый телефон? В смысле, непразднично! – всплеснул он руками.

Иван сжал зубы от раздражения.

– Да что ты начала-то, не порти день! Или тебя бесит, что я на рыбалку поехал, а ты дома сидишь? Кто тебе виноват, ты сама захотела двоих детей с маленькой разницей! Я говорил, что подождать надо!

Богомолов больше не смог терпеть эту истерику. Он встал было, чтобы наорать на парня, но вдруг замер.

– Ну давай я куплю ей ту куклу с белыми волосами, которую она давно хотела! Папунцель, что ли…

Кукла, ну конечно! Даша Виряскина мастерила куклу с белыми волосами, вот откуда в шевелюре убитой оказались клочки белой козьей шерсти! Волосы кукол были сделаны из шерсти!

Иван вскочил, вывалил свой улов в ведро ошарашенного соседа и быстро набрал номер дочери:

– Настя, я, кажется, понял, кто убийца. Сейчас заеду.

 
* * *
 

– Здравствуйте, Дарья, можно войти? – он вставил носок берца в щель приоткрытой двери.

– Ну, не знаю. Папы нет, – начала бормотать девушка, но на пути вставать не осмелилась.

Настя вошла вслед за отцом и остановилась у двери.

– Ты не вспомнила ничего нового? – спросил следователь, обводя глазами комнату. На окне сидела та самая тканевая кукла с волосами цвета козьей шерсти из вещдоков, к ней присоединилась еще одна, с жесткими черными локонами, видимо, тоже из козы.

– Нет. Что случилось? Вы нашли убийцу?

– Нет, но зато мы нашли черный пуховик в мусорном баке возле вашего дома. И как он туда попал?

Дарья побледнела и попятилась назад, бормоча, что ей срочно нужно позвонить отцу.

– Даша, успокойся, пожалуйста, – миролюбиво вступилась Настя, – просто расскажи, что произошло. Маша сидела на наркотиках, да? Это все из-за Никиты? Мы ничего не сделаем, мы просто хотим помочь, правда.

Даша неуверенно остановилась у двери в ванную.

– Просто расскажи, что случилось, – настаивала Настя.

– Можно твою куклу? – перебил Богомолов свою дочь, – вон ту, блондинку. Из чего ты сделала волосы? Из козы?

– Не можно.

Вдруг хлопнула входная дверь и Настя ойкнула, почувствовав холод у своей шеи. Отец девочек тяжело дышал и яростно смотрел на Ивана, приставив к шее девушки охотничий нож.

– Какого хрена вам нужно от моей дочери?

– Ваша дочь убила сестру, – с деланым спокойствием произнес Иван, изо всех сил сжимая ствол в кобуре, – мы пришли, чтобы забрать на экспертизу куклу, фрагменты которой обнаружились в волосах Марии. Расскажите, как все было, это уменьшит срок.

– Никого она не убивала, ты что, больной?!

– В мусорном баке обнаружен черный пуховик, вопрос времени, когда с него снимут отпечатки. Это ведь она его выбросила, да? И именно после того, как я спросил, во что была одета Маша в ночь убийства, ведь мусор после убийства уже вывозили! Что ж ты не догадалась выбросить куртку подальше, Даша, а? Зачем убила сестру? Позавидовала новому телефону? Или парню?

Богомолов пытался отвлечь отца Даши, чтобы тот ослабил давление на шею Насти, но тот все так же крепко прижимал нож. На коже дочери выступила капля крови, и Иван почувствовал, как у него закружилась голова. Если Настя снова пострадает из-за него, он не сможет с этим жить.

– Я не убивала! – закричала Даша, когда увидела, что следователь достал пистолет и направил на ее отца.

– Отпустите мою дочь, или я выстрелю. Не закапывайте себя еще глубже, все и так всплыло.

– Я зарежу ее, и ты не успеешь нажать на курок, – процедил бородач, и Настя ойкнула от боли.

– Ничего ему не говори, папа! – сорвалась на истерику Даша, – Маша умерла, и никто из нас в этом не виноват! Мы ничего не знаем!

Из бородача будто разом вышел весь воздух. Он сдулся, словно проткнутый футбольный мяч, и с нежностью посмотрел на Дашу, которая, покраснев, рыдала во весь голос. Толкнув Настю к Богомолову, он бросился к дочери и прижал ее к себе.

– Ну все, все. Я расскажу, только не впутывайте Дашу, она ни в чем не виновата, – он бросил на Ивана умоляющий взгляд.

– Сделаю все, что могу, – пообещал тот, прижимая дрожащую Настю к себе.

– Она опять обдолбалась, – начала Даша, – первые разы мы думали, что она просто пьяная, так она говорила. В эти дни она не спала, сидела в телефоне на страничках этих тупых блогеров-богатеев, вела себя странно… И деньги, у нее стало много денег, кофемашину эту принесла, – губы девушки дрожали.

– А в тот вечер она была совсем не в себе. Я был дома и увидел, что у нее зрачок на весь глаз, – продолжил бородач, – она несла какой-то бред, что-то про то, что она Бог и может что угодно.

– Я попыталась ее успокоить, а она начала хамить, сказала, что я полная дура, раз учусь на врача, ведь в Саранске врачи получают копейки. А она в десятки раз больше. А потом ей показалось, что у нее под кожей бегают тараканы. Я делала куклу, сидела тут, на столе лежал канцелярский нож, и она… Она начала резать свои руки и кричать, резать и кричать, Господи, – девушка закрыла лицо руками.

– Даша попыталась остановить ее, они начали драться. Я хотел их разнять, но Маша начала бросаться на меня, кричать, что я плохой отец, раз не смог обеспечить их, что лучше бы я умер вместо жены… Тогда я быстро набрал в тазик холодной воды и окунул ее лицом. Я просто хотел, чтобы она пришла в себя, понимаете? Как делают, когда кто-то напился. Но что-то произошло, и она отключилась. Наверное, это из-за наркотиков.

Бородач облегченно вздохнул, будто бы сбросив с плеч гигантский груз.

– Как вы могли не заметить, что ваш дочь наркоманка? – спросила Настя.

– По ней вообще не было видно, понимаешь! – вскрикнула Даша, – даже в институте никто ничего не замечал! Она нюхала эти порошки и говорила, что выпила водки на голодный желудок. Папа просто много работает, понимаете?

– О да, понимаю. Мой, наверное, не заметит, даже если я буду прямо с его машины снежок снюхивать, ведь работа у него на первом месте, ну а на втором коньячок, – бросила Настя, поджав губы.

– Почему вы не вызвали скорую? – не обращая внимания на слова дочери, продолжил Богомолов, – ты, Даша, учишься на врача, неужели не могла оказать первую помощь?

– Я запретил. Я знаю, что наркомания неизлечима, и дальше все было бы только хуже. Сколько таких постоянно лежат в реабилитациях, а потом опять срываются, забирая близких с собой, – он бросил взгляд на дочь и вздохнул.

У дома послышались звуки полицейской сирены, и бородач взмолился:

– Пожалуйста, не впутывайте Дашу! Она ни в чем не виновата!

– Это уже решать суду.

 
* * *
 

По телевизору в сотый раз крутили «Иронию судьбы», а на улице шумно взрывались фейерверки. Кто-то праздновал Новый год со своей семьей, бороздя снежные сугробы во дворе, а для кого-то этот снег стал последним.

Богомолов посмотрел на две кружки, которые он по инерции вытащил, вдохнул впитавшийся терпкий запах какао из той, на которой красным было выведено: «Кружка для Настюшки», и любовно поставил ее обратно в шкаф.

«С наступающим» – пропиликал его телефон, а на аватаре отправителя вышло то самое фото дочери с удочкой.

– Это уже что-то, – пробормотал Богомолов, улыбнулся и вылил в раковину бутылку коньяка, которую припас на Новый год.