Текст книги "Витязь в овечьей шкуре"

Ее задушили? Или… что?

Как это ни странно, ее отравили. – На лице Покровского нарисовалось удивленное выражение. Видимо, он до сих пор не мог свыкнуться с ситуацией.

Как?! – ахнула Лина. – Отравили? Но чем?

Ядом, разумеется, – вздохнул Покровский. – Цианидом. У меня спрашивали, не имею ли я доступа…

Жутко старомодный способ, – громко заметила Наташа, и все посмотрели на нее с напряженным любопытством. – Кто сейчас травит людей цианидом, как в доисторические времена? Очень странно. В таком способе убийства определенно что-то есть.

Что есть? – переспросил Вадим.

Какая-то подоплека. Почему именно цианидом?

Наверное, убийца не хотел шуметь. Или у него нервы… – предположила Лина.

– Лапочка, это у тебя – нервы, – вмешался Вадим. – Убийцы устроены совсем по-другому.

– Все-таки расскажите, что вам удалось узнать о месте преступления? – попросила Наташа.

Машина стояла в лесу, как я уже сказал, дверца была открыта, и Алиса сидела боком – сама в машине, а ноги на земле. Рядом валялся термос с кофе и крышечка, из которой она пила. В кофе был цианид.

В термосе или в крышечке? – уточнила Наташа.

В термосе.

Ну вот! – воскликнул Генрих, который тоже пришел слушать о преступлении. – Она сама приняла яд.

Следователь в это не верит. Видишь ли, незадолго до смерти Алиса звонила разным людям, намечала свой график на завтрашний день. То есть на сегодняшний. Не может быть, чтобы человек, прежде чем наложить на себя руки, сделал множество деловых звонков, строя совершенно конкретные планы на будущее.

Но ведь была ночь, – поразился Вадим. – Какие деловые звонки ночью?

Она звонила своему командированному сотруднику, он находился в другом часовом поясе. И еще разговаривала с подчиненными, которые отмечали день рождения и гуляли почти до утра. Брату звонила, он у нее шофер, работает по ночам.

Кроме того, – вмешалась Лина, – у Алисы не тот характер, чтобы впасть в депрессию. Она была очень… резвой. Нет, ее, конечно, убили. Но кто, господи боже мой?!

Есть и совсем неприятный момент, – продолжил Покровский, взъерошив волосы. – На месте преступления нашли мои следы.

– Пап, ну ты что?! – испуганно пискнула Марина. – Какие следы?

Следы ботинок, стоптанных внутрь, – загнул палец Покровский. – А также мою зажигалку с моими же отпечатками пальцев и окурок – тоже, по всей видимости, мой. По крайней мере, марка сигарет и прикус на фильтре совпадают.

Тебя что, выпустили под залог?! – воскликнул Вадим, потрясенный такими уликами.

Нет, мне не предъявили обвинения. На время убийства у меня стопроцентное алиби, – пояснил Покровский. – Благодарение богу, Наташа задержалась в пути и постучала в мой дом ночью. К тому же она была не одна.

Ну да, – пояснила та для собравшихся. – Меня привел сосед, Бубрик. Я вылезла из оврага и попала прямо к нему. Он-то и проводил меня к Андрею Алексеевичу.

Еще будет экспертиза, – пояснил Покровский. – Более точно установят время смерти, возьмут показания у Натальи и у Аркадия Бубрика… Все как положено. Пока они проверили только мою машину и велосипед в гараже.

Конечно! – воскликнул Вадим. – Это, наверное, как-то связано с дождем. Если бы ты ездил в дождь, остались бы следы, грязь на колесах.

В общем, Наталья, ваш приезд принес мне удачу. Если можно так выразиться в сложившихся обстоятельствах.

Значит, Алиса вчера не заезжала сюда? – уточнила Марина, снова принимаясь расхаживать взад и вперед. Было ясно, что она ничуточки не успокоилась.

Нет, не заезжала, – пожал плечами Покровский и очень искренне добавил: – В последний раз мы виделись с ней две недели назад, на моем дне рождения, вот в этом самом доме.

Наташа вскинула на него глаза, но лицо у него было честным-пречестным и совершенно спокойным. Не врут с такими лицами.

«Наверное, это не та Алиса, – решила Наташа. – Не из гостиницы. Мало ли теперь Алис. Просто стаями ходят по городу, я это точно знаю. Как с кем ни познакомишься, сразу – Алиса!»

Она от души надеялась, что Покровский говорит правду. Нет, не должен он оказаться убийцей! Иначе во что превратится ее убежище, интересно знать? Приехала, называется, прятаться от преступников и маньяков!

– А что еще у тебя спрашивали, Андрей? – глаза Лины блестели.

– Ну… Они пытались понять, зачем Алиса отправилась сюда ночью. Если ко мне, то почему остановилась пить кофе в лесу, не добравшись до дома? Машина у нее исправна…

– Может быть, – предположила Наташа, терзаясь «смутными сомнениями», – у нее был трудный разговор к вам, и она хотела все заранее обдумать? Ночная поездка – это какая-то срочность, верно?

– Но как в ее кофе оказался цианид? – напомнил Вадим.

– Непонятно. – Покровский потер шею. – Ни в сумочке, ни в машине, сказал мне Стас, никакого яда не нашли.

– Очень странное преступление, – пробормотала Марина.

– Тут главное – отыскать мотив, – заявила Наташа, как будто об этом никто из присутствующих не догадывался. Коньяк сделал ее по-детски рассудительной. – Слушайте, а может, это те самые маньяки, что попались мне по дороге сюда?!

– Господи боже! – ахнула Лина. – Какие маньяки? Я ничего об этом не знаю.

Через минуту выяснилось, что никто ничего не знает, и о пропавшей женщине в желтом купальнике в том числе.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы маньяк подсыпал своей жертве в кофе цианид? – поинтересовался Вадим и, понюхав свою чашку, пробормотал: – Надеюсь, у нас тут кофе нормальный.

Генрих, сидевший здесь же, в мгновение ока сделался красным, словно жаровня.

– У меня на кухне нет баночки с цианидом! – обиженно заметил он.

Над столом повисло тяжелое молчание.

– Папа! – неожиданно вскинула голову Марина. – А из-за этих улик тебя не арестуют? Ведь зажигалка же и окурок, и следы…

– Не арестуют! – уверенно сказала Наташа, и все поглядели на нее удивленно.

– Ну что вы, в самом деле! Представьте себе картину: женщина вечером садится в машину и едет к Андрею Алексеевичу.

– Не позвонив, – заметила Лина.

– Вы не слушали музыку в наушниках? – Покровский отрицательно покачал головой. – Может быть, принимали душ и громко пели?

– Нет. В любом случае я бы услышал звонок.

Значит, она хотела нагрянуть неожиданно, – сделала вывод Наташа. – В общем, едет Алиса сюда, в ваше Березкино, и попадает в грозу. Она останавливает машину и пережидает непогоду. Когда дождь заканчивается, ваша бывшая жена решает продолжить путь, но перед этим сделать глоточек кофе, который припасен в ее термосе.

– Но зачем она открыла дверцу машины и свесила ноги в грязь? – сердито спросил Вадим. – Одна? В темноте?

– Мало ли! Захотелось подышать свежим воздухом.

– Я бы от страха умерла, – пробормотала Марина.

– Достала она термос с кофе, – продолжала Наташа как ни в чем не бывало, – выпила и умерла. Потому что кофе был отравлен.

Все уставились на нее непонимающе.

– А теперь подумайте и ответьте мне – откуда взялся в машине термос с кофе?

– Вероятно, Алиса захватила его из дома, – неуверенно ответила Лина.

– Вот именно! – Наташа подняла вверх указательный палец. – Значит, виновника надо искать вовсе не в поселке Березкино, а дома у Алисы. С кем она была, когда собиралась уезжать из дому? Кто помогал ей готовить кофе? Уж, конечно, не Андрей Алексеевич, верно? Вечером он был тут, он просто не мог бы успеть съездить туда и обратно. Ведь Алиса, как я поняла, живет в городе, отсюда до нее через всю Москву ехать.

– А ведь правда! – обрадовалась Марина и едва не разрыдалась от облегчения.

– Поэтому его не арестовали и не арестуют.

Пока обсуждали выдвинутую версию, на лице Наташи сияло победное выражение. Но тут Лина неожиданно сказала:

– Мне так жаль Алису! Даже не верится, что она умерла. Она была такая… нахрапистая. И очень настырная. Как она тебя называла, Андрей? Дюшенька?

Лина обернулась к окаменевшей Наташе и пояснила:

– Однажды одна из бабушек назвала Андрея Андрюшенькой, а малыш, двоюродный племянник, он еще не умел как следует выговаривать слова, повторил за ней: «Дюшенька». Алису это очень рассмешило, и она с тех пор взяла это прозвище на вооружение. Андрей сердился, но она все равно его так называла.

Наташа никак не отреагировала. Она сидела с вытянувшимся лицом, и перед ее мысленным взором рисовалась совсем другая картина. Алиса угрожала Андрею, и он знал, что бывшая жена собирается приехать в Березкино этой ночью. Встретив «тепленькую» Наташу, он уложил ее спать, а сам отправился на проселок встречать машину. Увидел ее, остановил и предложил Алисе выпить с ним кофе…

Все это выглядело глупо. Машина – не электричка и не ходит по расписанию. Покровский запросто мог ее прозевать. И если он готовился к преступлению, какого черта оставил там следы? Уронил именную зажигалку, бросил окурок, натоптал… Умный же человек, наверняка смотрел детективные сериалы, если уж Агату Кристи не читал!

Нет, коли он задумал убийство, то не мог рассчитывать на то, что обстоятельства сложатся для него столь благоприятно: чтоб и машину встретил, и яд в кофе подсыпал. Вероятно, это все-таки не он. А если он?

* * *

Почти весь следующий день они провели, общаясь со следователями. Наташа так устала, что едва доплелась до постели. А наутро она позвонила Ольге и шепотом сообщила:

– Я уже работаю.

– Ну, как наша с тобой внешность? – спросила та заговорщическим тоном. – Подошла? Жена не ревнует?

– Жену как раз только что убили, – сообщила Наташа. – Впрочем, это бывшая жена. И я понятия не имею, какого черта нужно было делать из меня чучело! Меня допрашивали, Ольга! В связи с этим убийством. Но я в ту ночь была совершенно пьяная и мало что помню.

– Подожди, в какую ночь? – не поняла Ольга.

– В ту самую, когда я приехала к Покровскому.

– Но почему ночь-то? Ты отправилась к нему ранним вечером, на такси!

– Такси два раза сломалось, и я шла пешком через лес. По дороге я встретила двух маньяков…

– И выпила с ними.

– Нечего шутить! Знаешь, как мне было страшно?

– Но почему ты тогда пьяная-то была?!

– Потому что я промокла и хотела согреться, вот и выпила коньяку. В доме у одного художника. Тоже тот еще тип! У него кругом полно костей и дохлых насекомых, я думала, он меня сфотографирует, потом убьет и положит клок волос под фотографии. Да, забыла сказать! Твой Андрей Алексеевич оказался Афанасием Афанасьевичем. Хотя на самом деле он все-таки Андрей Алексеевич.

– Наталья, у тебя горячечный бред! – испугалась Ольга. – Ты больна и поэтому несешь всякую ахинею!

Чтобы успокоить ее, Наташе пришлось изложить всю историю с самого начала и более внятно.

– Боюсь, что твой кандидат наук каким-то образом исхитрился и шлепнул эту Алису, – закончила она свой монолог. – Я сама слышала, как она его шантажировала тогда в гостинице. Не знаю, чего конкретно она хотела, но в противном случае обещала «все ей рассказать».

– Может быть, тебе стоит пойти в милицию? – засомневалась Ольга.

– Чего в нее ходить, она все время здесь отирается. И вообще! Если я сдам Покровского, то лишусь работы. А значит, и убежища.

– Найдем тебе что-нибудь еще, – неуверенно сказала подруга. – Более спокойное.

– Ну конечно! Кто меня возьмет, лысую?

– Можно повязать на голову платочек…

– Шла бы ты, Ольга, лесом, вот что я тебе скажу!

Наташа собралась уже шмякнуть трубку на место, когда та прокричала задушенным голосом:

– Держи меня в курсе!

«Здорово, – размышляла Наташа, сидя перед компьютером и тупо глядя на монитор. – Получается, я скрываю улики, которые могли бы помочь арестовать преступника. Я знаю, что у Покровского был мотив убить Алису. Непонятно, что за мотив, но он же был! Покровский обзывал Алису мерзавкой и гадиной, и даже швырял в стену подушку. Наврал всем, что не виделся с ней две недели. Но милиция в любом случае в тупике».

Милиция действительно оказалась в тупике. Дело в том, что нашелся свидетель, который видел машину Алисы, сворачивающую на лесную дорогу. В том месте как раз стоит последний фонарь, и он разглядел, что за рулем женщина, а в салоне больше никого нет. Гроза уже прошла над Березкино и уходила в сторону. Как раз в это время Покровский пытался заставить грязную Наташу принять душ. А Алиса остановила машину среди дороги и выпила кофе с ядом. Ее нашли почти сразу же – в Березкино после концерта возвращались супруги-музыканты. Они-то и позвонили в милицию. Так что время смерти установили с точностью до получаса. Выходило, что Покровский никак не мог напоить Алису отравленным кофе.

Логично было предположить, что кофе попал в термос еще там, где его готовили: например, в квартире Алисы. И Покровского точно оставили бы в покое, если бы не именная зажигалка, окурок и следы от характерно стоптанных ботинок. Кроме того, кофе в термосе оказался растворимый – «Черная карта». Кофе этой марки пил Покровский, а у Алисы в квартире оказался только «Нескафе». И это уже была задачка на интеллект!

– Как дела? – спросил Покровский, заходя в кабинет, который был выделен Наташе для работы. – Получается?

– Да, только пыли очень много. Стоит одну папочку снять, как поднимается пыльная буря.

– Я сюда Таню не пускаю, – пояснил он. – Она тут все перелопатит, бумаги перепутает.

Таня была приходящей уборщицей. Еще, как успела выяснить Наташа, имелся садовник – тоже приходящий. Вернее, приезжающий. Это был молодой, модно одетый юноша, отзывавшийся на имя Гарик, который, заявившись с раннего утра, переоделся в симпатичный комбинезончик и принялся бороздить клумбы. Вряд ли его интересовало то, что происходит в доме.

Кстати сказать, при ближайшем рассмотрении дом оказался невероятно симпатичным – просторным и ухоженным. Его явно не касалась рука дизайнера, но он был уютным. Интересно, кто наводил уют – сам Покровский? А может быть, эконом Генрих? Или это сделала Алиса в тот год, когда была здесь хозяйкой?

Наташе страстно хотелось узнать про этот короткий брак поподробнее. Но у кого? Кто тут может сплетничать? Уборщица Таня? Она здесь недавно. Эконом? Он практически член семьи, из него лишнего слова не вытянешь. Разве что Марина. Может быть, ей захочется поговорить о мачехе?

– Скажите, мы с вами нигде не встречались? – неожиданно спросил Покровский и, встав напротив стола, внимательно поглядел на Наташу.

– Ну, это смотря чем вы занимаетесь по жизни, – тут же ответила она. Отсутствие информации угнетало ее, хотелось задавать и задавать вопросы.

– Я занимаюсь бизнесом. И наукой. Приходится, знаете ли, совмещать.

– По-моему, в нашей стране деньги, вложенные в науку, не возвращаются.

– Но я сделал наоборот, – усмехнулся Покровский. – Я привил науку к бизнесу. Если говорить совсем просто, то изобрел особый фильтр для воды и теперь начинаю его внедрять в производство. А до этого мы с братом делали приборы для вакуумной упаковки.

– Вот это да, – сказала пораженная Наташа. – То есть вы не перепродаете, а создаете. Уважаю.

– Рад, что вам понравилось, – тень улыбки появилась на его лице и снова исчезла. – Так где мы с вами могли встречаться?

– Ну… Мало ли. Может быть, в трамвае.

Покровский хмыкнул. Вероятно, в трамвае он ездил в последний раз лет двадцать назад.

– Меня мучает то, что я не могу вспомнить, – признался он. – Да, кстати, хотел вас предупредить. Завтра у нас будут гости.

Наташа вытаращилась на него, не сумев скрыть изумления.

– Знаю, знаю! Выглядит это не очень красиво, но тут я ничего поделать не могу. Люди приезжают из-за границы. У меня не было возможности их предупредить, отменить все это…

– Иностранцы?

– Один иностранец, один бывший соотечественник. Это старые приятели, они хотят увидеться со всеми, в том числе с моим братом и с Линой. И со Стасом тоже. Мы все друзья детства. Кроме иностранца, конечно. Будет еще аспирант – Коля Лесников и двое физиков – у них дачи тут поблизости. Надеюсь, вы не откажетесь посидеть за общим столом? А то я буду чувствовать себя неловко оттого, что вы заперты у себя в комнате, точно бедная родственница.

– Да ладно уж! – смутилась Наташа, отчаянно жалея, что не обладает внешностью Ольги Дроздовой или хотя бы Софи Марсо.

Сам-то Покровский был не то чтобы красив или как-то особо симпатичен, но… обаятелен, черт побери! Несмотря на эти свои узкие губы и глаза, от которых веяло жабьим болотом.

– Я хочу быть добрым работодателем, – пожал он плечами. – Однажды я прочел старинный роман о гувернантке, которую никогда не выпускали к гостям. Мне показалось это несправедливым, потому что гувернантка была умна. Я поклялся, что служащие в моем доме никогда не испытают подобного унижения.

Вероятно, он читал «Джен Эйр» и, конечно, не удосужился запомнить ни автора, ни названия.

– А как же Генрих? – удивилась Наташа. – Он подавал нам и завтрак, и кофе, а сам за стол не садился.

– Это его собственное решение, – ответил Покровский. Потом помолчал и спросил, глядя своей помощнице прямо в глаза: – Считаете, это я ее убил?

Вместо того чтобы замахать руками и закричать: «Ну что вы!», она насупилась и сказала:

– Я постоянно думаю: а что, если она все-таки приезжала сюда? Может быть, просто заскочила по дороге. И вы дали ей термос с кофе. Она взяла его и поехала обратно…

– Отъехала на пару километров, развернулась, высунула ноги из машины и отравилась.

– Простите меня, – пробормотала Наташа, краснея. – Звучит действительно глупо. Просто я впервые сталкиваюсь с делом об убийстве.

Тут она привирала. С первым делом об убийстве ее познакомил Петя Шемякин, когда прибежал к ней домой и принес с собой карту района с крестиками на месте обнаруженных трупов.

– Ладно, не будем о грустном, – вздохнул Покровский и взял в руки стопку бумаг. – Может быть, вам что-то непонятно? Хотите я помогу рассортировать эти записи?

– Да что вы! Я же нанялась к вам за деньги.

– Ладно, уговорили. Я ухожу.

Он отряхнул руки и действительно направился к выходу. Уже взялся за ручку двери, когда Наташа воскликнула:

– Стойте!

Он обернулся, удивленно приподняв брови, и она быстро произнесла:

– Знаете что? Я не верю, что вы убили свою бывшую жену. Несмотря на все странности дела и следы от ваших ботинок. Невзирая на окурок с отпечатками ваших зубов. Вы не такой человек, что… Ну, в общем, я на вашей стороне. Может быть, вам это все равно, но мне хотелось сказать.

Покровский некоторое время стоял, глядя в пол, потом поднял на Наташу глаза, улыбнулся и вышел, ничего не ответив. Но от этой едва заметной улыбки у нее сдавило горло и стало тепло в животе.

– Вот черт побери! – пробормотала она себе под нос. – Кажется, мне безумно хочется найти настоящего убийцу.

5

– Если Стив будет сидеть здесь, то следует убрать подальше салат с курицей. Американцы никогда ничего не смешивают! – заявила Лина, и Генрих немедленно сделал, как она велела.

Потом она потребовала переставить цветы, заменить салфетки с бумажных на льняные и пошире раздвинуть шторы в гостиной. Генрих носился колбасой, выполняя ее распоряжения в точности. По лицу было видно, что он от души готов ей услужить.

– Моя жена чувствует себя тут хозяйкой, – вполголоса сказал Вадим, подсаживаясь к Наташе, которая только что закончила работу и пришла в гостиную за минералкой. – С другой стороны, почему бы и нет? Андрей одинок. И долгие годы был одинок, если не считать короткого брака с Алисой. Но женская рука – есть женская рука. Думаю, Лине приятно немного позаботиться об Андрее.

Сегодня Вадим был одет в светлые вельветовые брюки и темно-синий пуловер и выглядел, как кинозвезда. Его верхняя губа заметно изгибалась, а нижняя была довольно пухлой. Наташа подумала, что братья совсем не похожи друг на друга.

– Генрих уважает вашу жену, – заметила она. – Он все для нее готов сделать. Алису он тоже столь охотно слушался?

– А вы разве не в курсе? – Вадим всем корпусом повернулся к ней.

Наташа насупилась. Она терпеть не могла такие вопросы. Что, интересно, на них отвечать? Блеять, словно дурочке: «Не-ет, а что-о?» Впрочем, сейчас ей было так любопытно, что она переборола себя и проблеяла-таки:

– Не-ет. А что?

– Когда Андрей с Алисой поженились, Генрих взял расчет.

– Что вы говорите? – заинтересовалась Наташа. – Почему?

– Потому что она им командовала, – развел руками Вадим, перейдя на шепот. – Он наотрез отказался жить в доме, где верховодит Алиса.

– Но…

– Да-да, знаю, что вы хотите сказать. Дело в том, что когда Андрей женился в первый раз, еще была жива жена Генриха, Мария. Она погибла пять лет назад в автомобильной катастрофе. Не справилась с управлением.

– Какой ужас, – пробормотала Наташа. И тут же спросила: – Но ведь вашей жене Генрих просто в рот смотрит! Почему такая разница?

– Ну, Лина же не посягает на место хозяйки дома.

Между тем Генрих пронесся мимо с развевающимся полотенцем на плече. Бегал он на цыпочках, но топоту от этого было ничуть не меньше.

– Вадик! – крикнула Лина и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. – Пойдем, поможешь мне застегнуть платье, уже пора одеваться.

Вадим встал и со снисходительной улыбкой последовал за женой. Ему явно нравилось чувствовать себя покровителем, и он готов был потакать всем капризам любимой женщины. «Самое приятное в браке, – глядя на них, подумала Наташа, – это когда муж не подчиняется жене, а уступает. Потому, что он сильнее и любит ее».

Она налила в стакан минералки, и тут в гостиную вошел Покровский. Выглядел он не так нарядно, как его брат, но Наташино сердце тем не менее замерло на один томительный миг.

– Вот что, – обратился он к ней. – Хочу попросить вас об одолжении. Вы ведь уже готовы, не так ли?

Он окинул ее пытливым взором, и Наташа хмыкнула. На ней были мешковатые штаны, в которых Ольга, если ей не изменяет память, ходила в спортклуб, и полосатая блузка, рассчитанная на женщину с большим бюстом. Прическа, ясное дело, укладки не требовала.

– Ну… В общем, да, – ответила она, лихорадочно размышляя, найдется ли в сумке что-то менее сногсшибательное. Вероятно, нет, потому что верная подруга подошла к вопросу экипировки весьма серьезно.

– Я хотел попросить вас встретить первых гостей – Ивана и Федора. Они физики, наши соседи, поэтому, полагаю, придут раньше всех. Я рассчитывал сделать это сам, но мне нужно еще подъехать в магазин за спиртным. Генрих следит за мясом в духовке, женщины, естественно, будут до последнего момента наводить красоту, а Вадим я не знаю где.

– Хорошо, хорошо! – воскликнула Наташа. – Не беспокойтесь, я встречу ваших физиков. Никуда отсюда не уйду, буду их дожидаться.

– Может быть, сделать для этих ребят аперитив? – крикнул Генрих, пронося мимо блюда с тонко нарезанной белой и красной рыбой. – А то им будет скучно.

«Ну да, понятно, – подумала Наташа, глядя на него. – Рыба, икра, водка… Рашен-деревяшен. Русские встречают иностранцев, поэтому стол накрывается по раз и навсегда определенной программе».

– Не нужно, не отвлекайтесь на аперитив, – разрешила Наташа. – Я придумаю для физиков какое-нибудь развлечение. Обещаю, что скучно им не будет.

Покровский коротко кивнул в знак благодарности и отправился на улицу. Нырнул в машину и уехал, оставив Наташу размышлять над тем, отчего его присутствие так странно на нее действует. Обычно, если уж ей нравились мужчины, то только с первого взгляда. Этот же в момент знакомства не произвел на нее особого впечатления. Она целую ночь проспала в его номере и ни разу не подумала о том, что хозяин может вернуться. А теперь вот что-то на нее нашло. Хочется ей, чтобы он обратил на нее внимание. Ах, зачем она послушалась Ольгу и обрилась налысо?

– Дверь на кухню я закрою! – крикнул Генрих. – А то у меня фундук дымит.

И он начал ее закрывать, но тут по коридору в холл проскакала Марина – босиком и с растрепанной головой.

– Ой, Генрих! – закричала она. – У меня там морс в морозильнике замерзнет!

Они заперлись на кухне, и Наташа осталась одна. Допила минералку и тут увидела в окне какое-то движение. Она подошла поближе и вытянула шею. На углу дома, там, где раскинулся во все стороны куст шиповника, стояли двое мужчин и, склонив головы друг к другу, о чем-то шептались. Договорившись, они негромко рассмеялись, развернулись и двинулись к двери.

Наташа ахнула и в один миг покрылась гусиной кожей. Это были те самые типы, которых она встретила на проселке! Именно от них пряталась она в елках, а они говорили про какую-то женщину в желтом купальнике, которую поймали накануне и которая сильно кричала, когда они ее мучили. Наташа приросла к месту и почувствовала страшную слабость.

– Генрих! – крикнула она что было сил, но из горла отчего-то вырвался лишь слабенький писк.

Тем временем в дверь постучали. «Эти гады что-то затеяли, – пронеслось в голове у Наташи. – Надо их немедленно нейтрализовать». На ее счастье, возле двери стояла коптильня, которую не успели вынести во двор. У коптильни была большая тяжелая крышка с ручкой. Наташа схватила крышку и изготовилась.

– Эй, хозяева! – крикнул Иван, ступая на порог. Наташу с ее смертельным оружием из-за двери не было видно.

– Эни бади хоум? – вслед за ним крикнул Федор, памятуя, что в гостях должен быть американец.

В этот-то момент Наташа и появилась из своего убежища. Крышку от коптильни она двумя руками держала над головой.

Иван открыл рот и вроде бы уже хотел задать какой-то вопрос, но Наташа не оставила ему такой возможности.

– Эть! – крикнула она и опустила крышку на голову Ивана.

У него сделалось изумленное лицо, он неуверенно шагнул вперед, вытянул руки таким образом, словно собирался нырять с вышки, и свалился на пол.

– Какого хрена?.. – закричал было Федор, но тут крышка взлетела во второй раз, и его крик оборвался на самой высокой ноте.

– Эть! – снова сказала Наташа, и крышка завибрировала в ее руках.

Генрих приоткрыл дверь кухни, чтобы выпустить Марину, и в этот самый миг увидел, как оглушенный Федор повалился на поверженного Ивана.

– О-ля-ля! – воскликнул потрясенный эконом и выскочил из святая святых в холл. – Что тут происходит?!

– Да я нейтрализовала маньяков! – утирая пот со лба, объяснила Наташа и приладила крышку обратно на коптильню. – Надо вызвать милицию, чтобы забрали этих темных личностей.

– Какие маньяки?! – ахнула Марина, появляясь вслед за Генрихом. – Это папины друзья – Иван и Федор, физики. Они тоже приглашены!

– Н-да? – спросила Наташа и поглядела на валяющиеся под ногами тела. – Физики? А ты не путаешь?

– Да как же я могу перепутать, когда папа с ними на короткой ноге?

– Ну… Что ж? – промямлила Наташа. – Аперитив им теперь точно не нужен. Я же говорила, что развлеку их по полной программе.

– Сейчас принесу холодненькое! – крикнула Марина и метнулась на кухню.

– Ты вот что, – сказала смущенная Наташа, выхватывая у нее ванночки с кубиками льда. – Иди одевайся, а то не успеешь к столу. И вы, Генрих, идите к своей духовке, а я тут как-нибудь сама.

Генрих и Марина ушли, оглядываясь, а Наташа обошла Ивана и Федора по периметру, чтобы рассмотреть как следует.

– Нет, ну это точно маньяки! – пробормотала она. – Или нет?

В этот момент сверху выглянула Лина.

– Наталья, а Андрей еще не вер… – Слова замерли у нее на языке, и, помолчав секунду, она спросила трагическим шепотом: – Что вы делаете?

– Я? – беззаботно переспросила Наташа. – Встречаю гостей.

– Но почему они… лежат? Это вы их уронили?

– Надо же было их чем-то занять.

Лина моргнула несколько раз и, попятившись, исчезла в комнате. Следует сказать, что жертвы вероломного нападения довольно быстро пришли в себя.

– Боже… Что это было? – простонал Федор и сел, держась двумя руками за голову.

– Почему у меня голова мокрая? – проныл Иван и поднялся на четвереньки.

– Ну, мальчики! – сказала Наташа строгим голосом. – Теперь вам не отвертеться. Я немедленно иду и звоню в милицию. Или лучше в ФСБ.

– Зачем? – тупо спросил Иван.

– Затем, что ловля женщин на проселочных дорогах и издевательство над ними караются законом. Вы так просто не отделаетесь, несмотря на то что затесались в друзья к хорошему человеку.

– Ой, Ванька! – простонал Федор. – Кажется, это та баба, над которой мы с тобой подшутили.

– Последний раз я шутил над бабами лет десять назад в деревенской бане, – ответил Иван, все еще стоя на четвереньках.

– Мнится мне, это та, которую мы с тобой в елки загнали. Ой, простите нас, тетенька! Вы в тот раз так потешно улепетывали, что нам захотелось похохмить.

– Тьфу! – рассердилась Наташа, сообразив, что просто-напросто попала в глупое положение. – Мужские хохмочки, молодые люди, уголовно наказуемы.

– Вы тоже неслабо схохмили, – похвалил Федор, ощупывая повреждения, нанесенные крышкой от коптильни.

Помогая друг другу, физики поднялись на ноги, потирая охлажденные макушки.

– Будем считать инцидент исчерпанным, – с трудом выговорил Иван. – Я что, плакал? Почему я мокрый?

– Ничего страшного, просто я растопила о вашу голову ванночку льда.

Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и вошел Покровский с большим пакетом в руках.

– А-а! – воскликнул он. – Вот и вы, ребята. Отлично, отлично. С Наташей уже познакомились?

– Очень близко, – сообщил Иван, пожимая ему протянутую руку. – Мы были в прямом смысле слова потрясены встречей.

– Не могли бы вы, – вполголоса попросил Покровский Наташу, – поторопить мою дочь? Я знаю, это будет непросто, но все-таки попытайтесь. Она должна решить кучу мелких вопросов. Ее комната там, в конце коридора.

– Хорошо, – согласилась она. – Отчего не поторопить? Потороплю.

Она пересекла холл и, углубившись в коридор, постучала в дверь.

– Кто там? – крикнула Марина задушенным голосом.

– Это я, – ответила Наташа. – Можно войти?

– Если вы одна, то входите! А то я тут в разобранном состоянии.

Она действительно оказалась совсем не одета и бегала по комнате в нижнем белье и босоножках.

– А кто-нибудь еще пришел? – спросила она Наташу, засовывая голову в шкаф.

– Пока больше никто. Только твой папа вернулся из магазина и просил тебя поторопить.

– Я и так тороплюсь! – заныла она. – Вот только никак не выберу, что надеть. То ли красное платье в талию, то ли белое, но с длинным рукавом!

– Покажи-ка! – попросила Наташа, понимая, что девчонка может послать ее подальше. Скажет, мол, ты на себя-то посмотри, прежде чем советы раздавать.

– Вот и вот, – выпалила Марина, поочередно прикладывая к себе вешалки с платьями.

«Боже милостивый! – подумала Наташа. – И как она не понимает, что стройной восемнадцатилетней девушке идет решительно все?!»

– Красное в талию, – уверенно заявила она. – Блондинка в красном выглядит сногсшибательно, точно тебе говорю.

– А если к этому платью вот эти серьги? – Марина вывалила на диван целую гору бижутерии. – Или вот эти?

«Интересно, для кого она старается? Не для американца же! Даже не смешно. Но, судя по всему, какое-то существо в брюках вскружило ей голову. Уж не дядя ли Стас с его мушкетерскими усами? Когда он в тот раз приехал, девочка совершенно точно покраснела».