Текст книги "Окно в Париж для двоих"

Да он с ума сойдет, узнай все про нее и про Костю! Да и Валентине достанется, это точно! Официантка из стриптиз-бара вряд ли снискала бы уважение у такого парня, как Володя Королев. Поэтому и не сказала ему ничего, а вместо этого спросила удрученно:

– А что, по-твоему, надо делать?

– Надо заявлять в милицию, что же еще! – возмутился Королев, тряхнул головой и тут же поспешил пристроить на место выбившуюся из прически кудряшку. – Сидеть и, извини, квохтать можно сколько угодно! А время идет! Время может быть упущено! Так что?

– Что?

Даша невольно поморщилась, ну не могла она, как ни старалась, считать Королева близким себе человеком, как бы велика ни была его тревожная озабоченность. Что-то коробило ее в нем, хоть убей, коробило. И минутная слабость, заставившая выплакаться на его груди, вдруг снова сменилась тупой холодной неприязнью.

– Что станем делать?! – занервничал он.

Встал и заходил по кухне. Очень выверенно и точно заходил. Три коротких шага в одну сторону, почти армейский поворот через плечо и четыре коротких шага в другую сторону. Руки при этом у него были сцеплены перед грудью, как у…

Нет, не могла она его выносить, как ни старалась. Не могла, и все тут! Лишним он был на ее кухне, в ее квартире, в ее жизни. И не стоило так расслабляться, заставив его хоть на миг подумать по-другому.

– Что станем делать, Дашенька?! – Королев остановился точно по центру, прямо под абажуром, и уставился на нее встревоженно и вопросительно. – Надо же что-то делать!

– Надо, – согласилась она. – Но не сегодня.

– А когда же? – удивился Володя. – Промедление, извини, может быть смерти подобно!

– Завтра, – решила Даша и поднялась с табуретки. – Завтра созвонюсь с Варей; если Леша так и не объявится, пойдем с ней и напишем заявление в милицию. А сейчас… Извини, но мне хотелось бы принять ванну и отдохнуть. Если ты не против, конечно.

Конечно, он был против. И совершенно ему не понравилось то, что его выставляют за дверь после того, как он стал ей родным отцом и матерью. Напоил чаем, накормил колбасой с печеньем. Но спорить Королев поостерегся. С таким трудом налаженный контакт перечеркнуть своим упрямством и нежеланием идти на поводу у взбалмошной соседки? Нет, он подождет. У него еще будет время, он же настойчивый, и у него все просчитано.

Вот приблизительно что читалось в его моментально потемневших глазах, когда она предложила ему убраться. Вот что осталось невысказанным и умерло за его крепко стиснутыми зубами и ртом, превратившимся в узкую жесткую полоску.

– Хорошо, – выдохнул он безо всякого выражения. – Принимай ванну. Отдыхай. Сейчас начало седьмого?.. Угу… Я часов в десять позвоню или зайду, Дашенька?

– Лучше позвони, – улыбнулась она ему через великую силу. – Мой номер…

– Я его знаю. Леша мне его говорил, а память у меня отменная.

Королев снова очень правильно, по-солдатски развернулся и пошел в прихожую. Поднял с пола заметно опустевший пакет, кивнул ей, пробурчав «до вечера», и вышел за дверь.

Едва замок защелкнулся, Даша тут же для верности заперлась еще и на задвижку. Схватила из куртки телефон и набрала Татьяну. Домашний и рабочий телефон молчали. Ответил лишь мобильный.

– Алло. Говорите. – Cудя по пьяной вибрации голоса, Татьяна как зарядила с утра, так до сих пор и не останавливалась. – Кому какого хрена надо?

– Таня, это Даша! – представилась она и заторопилась. – Мне нужно разыскать одного человека, понимаешь!

– Понимаю, я его тоже ищу. – Татьяна пьяно расхохоталась. – Ну и новость, Дашка! Вот это новость!

– Я не про Алексея. Я про другого человека, Таня, и прекрати ржать, наконец! – прикрикнула Даша на нее.

В конце концов субординация с Татьяной – это Лешкина печаль, а не ее.

– Ну, ну… Вон как мы заговорили! С чего бы это? – принялась та пьяно куражиться, матерясь через слово. – А может, ты с ним в доле, а, Дашка? Может, он не с Лили делиться собрался, а с тобой?

– Прекрати! – заорала Даша, уходя из прихожей в глубь квартиры.

Не ровен час, Королеву взбредет в голову стоять под дверью и подслушивать, пристанет репьем, тогда уж точно не отцепить.

– Мне нужен точный адрес Муратова Константина Станиславовича, он проживает на Столичной, я знаю, но вот где точно…

– Кока? Тебе нужен Кока?! – повисла пауза, а потом Татьяна вполне нормально и обыденно, без кривляний и матюков, проговорила: – Я сейчас в бане, Даш, немного перебрала, извини. Кока, Кока… А зачем он тебе?

– Он мо… – чуть не сказала, что он может знать про то, где сейчас Лешка, вовремя спохватилась и тут же выкрутилась, закончив совершенно по-другому: – Он мой очень хороший знакомый, и мне нужно у него кое-что спросить, телефон молчит, а адреса я не знаю.

Татьяна хмыкнула, ну очень недоверчиво, и снова помолчала.

Наверняка в ее пьяных мозгах сейчас крутились вопросы, типа таких: что если Кока очень хороший знакомый, то какого черта сам не оставил адреса? И почему не подходит к телефону? Может, не хочет говорить и, может, не такой уж и знакомый хороший?

– Ладно, – смилостивилась она минуты через две. – Записывай! Хотя чего писать, если его дом через два слева от моего.

– Его дом? – не хотела, да ахнула Даша.

Ей все еще хотелось надеяться, что Костя там живет у каких-нибудь родственников. Или просто снимает жилье. Ну, или работает на кого-то. Но чтобы имел там дом!..

– Да, через два слева от моего. Двухэтажный, с зеленой черепичной крышей, – терпеливо поясняла Татьяна, отчаянно зевая в трубку. – Вот черт, как не допью или перепью, так зеваю! Где она, золотая середина, а, Дашка?.. Кока там живет.

– Один? – для чего-то спросила Даша.

Хотя Лешка и утверждал, что у Муратова нет семьи и детей, но могла иметься любимая, сестра, мать наконец. Подготовиться к встрече с возможными родственниками не мешало бы.

– Один, – подтвердила Татьяна. – Случаются девки, конечно, но ничего серьезного и постоянного. Он ведь не постоянен, Кока твой. Зря ты с ним затеяла. Он разобьет тебе сердце.

На этом обещании Татьяна разговор закончила, не забыв зевнуть перед финалом.

Про разбитое сердце Даша помнила все то время, пока стояла под душем и собиралась. Она его физически ощущала – сердце свое разбитое, растоптанное и раскрошенное в пыль. Помнила, ощущала и пыталась сохранить хоть крохотную его частичку, чтобы хватило его на еще одну – может быть, самую последнюю – встречу с Муратовым.

То ли отчаяние, то ли злость помогли ей, но, собравшись, Даша смогла даже самой себе понравиться. Черный пиджак с брюками, черный длинный плащ. Бирюзовый – под глаза – шарфик на шею. Лешка привез ей его из Индии. Волосы долго мыла, долго сушила и очень старательно стелила по плечам. Ей это шло, она знала. Лицо и глаза подводила и красила с такой тщательностью, будто собиралась устроить сейчас фотосессию, а не разбор полетов с Муратовым Константином Станиславовичем.

Собралась, долго пыталась отдышаться, стоя возле двери и прислушиваясь ко всем подъездным звукам. Осторожно высунула нос из квартиры. Обнаружила светящимся дверной глазок Володиной квартиры – дома, стало быть. И на цыпочках, бегом, прочь из подъезда.

Автобус ждать не стала, взяла такси, хотя деньги из заветной шкатулки таяли не по дням, а по часам. Сначала пришлось потратиться на дворника из стриптиз-бара, потом на Валентину, неизвестно, кто следующий…

В считаные минуты добралась до угла улицы Столичной, глянула на часы и вздохнула с облегчением. До назначенной встречи с Валентиной оставалось еще минут десять. Было время осмотреться, пройтись и поглазеть на двухэтажный дом под зеленой черепичной крышей.

Прошлась, посмотрела и на дом, и на все его освещенные окна, занавешенные красивыми портьерами. Вновь вернулась на угол, посмотрела на часы – прошло почти полчаса, – Валентины не было. Подождала еще минут десять и решила идти к Муратову одна.

Не факт еще, что девушка придет на встречу. Могла забыть, могла наплевать, а могла просто и напиться на те триста рублей, что получила в качестве гонорара за участие в группе поддержки.

Решено – пойдет одна!

Даша скорым шагом вернулась к тому самому дому, где северным сиянием полосовал свет во всех имеющихся окнах, а их наверняка было десятка три, никак не меньше. Остановилась возле кованых ворот и нажала кнопку звонка. Серебристый прямоугольник домофона упорно хранил молчание. Тогда она начала жать на звонок снова и снова, а потом и вовсе оставила палец на кнопке, предоставив хозяину возможность наслаждаться трелью без остановки.

Минуты через три серебристый динамик домофона взорвался скрежетом, и необыкновенно долгожданный голос Кости Муратова поинтересовался без намека на любезность:

– А если в репу, то как?

– Никак! Открывай! – дрожащим от волнения, злости, нетерпения голосом потребовала Даша. – Это я!

– Кто – я? – насторожился Муратов. – Никого не жду, точка!

– Точки, господин Муратов, нам с вами еще предстоит расставить.

– Да ну! С кем это – с вами?

Он все еще не узнавал ее или прикидывался?..

– Пока нам с вами вдвоем, а потом, возможно, и оперативников подтянем, если ваши ответы меня не удовлетворят.

– О как! Не пойму все никак, с кем разговариваю?

– Это Дарья.

– О черт!!! – тут же разорался, застонал Муратов. – Так и знал, что от этой чокнутой девицы и ее братца так просто не отделаться! Так и знал, что будут проблемы!.. Чего тебе, Дарья? Денег?

– Нет. Поговорить.

Все, ее решимость, стоило ему произнести свои последние слова, начала таять июльским мороженым, оставленным на солнцепеке. Когда злилась, когда была неузнана, все было проще, но стоило ему ее узнать, оскорбить затем, заподозрив в меркантильности, как из нее будто воздух выпустили. И сердце, которое до этого рассыпалось в прах, а потом заколотилось в каждой клетке ее тела, провалилось моментально к коленкам, и губы заледенели, хотя Костя снова и снова повторял:

– Поговорить? О чем поговорить? Нам не о чем с тобой разговаривать!!! Говорить она со мной собралась! О чем нам с тобой говорить, Даша?

– Лешка пропал! – вдруг прорвалось из нее вместе со всхлипом. – Лешка пропал, и есть свидетели, которые утверждают, что за пять минут до этого ты увез его любовницу, вот!

– О черт!.. Ладно… Входи… – буркнул он, и через мгновение в самом центре кованых ворот совершенно бесшумно отворилась калитка. – Входи, раз уж пришла…

Глава 8

Он все так же был чертовски хорош собой – Муратов Константин Станиславович. Хорош до неприличия, до восторженного стона, который ну просто рвался наружу, стоило ей переступить порог его дома. Только нищим и всеми брошенным он теперь не казался, а как раз наоборот.

– У тебя шикарный дом, – проговорила Даша с усмешкой, осмотревшись немного в огромном холле, размер которого смело мог бы посоперничать с ее домиком в деревне, где Муратов нашел себе приют. – А говорил…

– Я много чего говорил, и что! – с вызовом откликнулся Муратов, оттолкнулся от белоснежной стены и обронил через плечо, сворачивая куда-то вправо под широченную арку: – Входи, раз пришла. Тапки под вешалкой.

Обидно было, конечно. Что не помог снять плащ. Что не дождался ее, а ушел куда-то. Обидно от его невежливости и нарочитого желания обидеть. Но стерпела. Сама сняла плащ, повесила на рогатую, сверкающую никелем подставку. Начала было разуваться, но потом передумала. Не станет она надевать чужих тапок огромных гостевых размеров. Она останется на каблуках, и плевать ей на его пушистые ковры, раз уж их общение теперь лишено любезности…

Свернул Муратов, как оказалось, в столовую. И сидел теперь, вытянув длинные ноги в коротких шортах, на огромном кожаном диване. Сидел, тупо смотрел в телевизор, игнорируя ее появление, и потягивал что-то из толстого низкого стакана. Цвет жидкости намекал на коньяк, но могло быть и виски.

Даша огляделась и вздохнула.

Шикарно, сказать нечего. Огромные окна, которыми она успела налюбоваться еще с улицы. Широченные подоконники, уставленные красивыми глиняными горшками, в которых буйствовали цветом экзотические растения. Плазменный телевизор вполстены, кожаный диван, такие же кожаные глубокие кресла. Большой овальный стол с дюжиной стульев. Множество шкафчиков вдоль стен. Такие же, что и на подоконниках, напольные горшки с сухими ветками. С очень причудливо, совершенно не по-настоящему, изогнувшейся между ними сухой травой. И свет… Много света, бьющего, кажется, из каждой щели.

– Присаживайся, – предложил-таки Муратов, оглянувшись на молчаливо застывшую у входа Дашу. – Присаживайся и рассказывай, в чем там вы с братцем пытаетесь меня обвинить в очередной раз.

– В очередной раз? Почему в очередной раз? – удивилась Даша, подходя к креслу.

Села в него – будто в стог сена нырнула. Села и тут же пожалела об этом. Кресло было очень мягким, очень глубоким, оно буквально утопило ее в себе. Ноги в сапогах задрались неестественно высоко и совершенно некрасиво. Муратов тут же неодобрительно покосился на ее пыльную подошву, но промолчал.

– Потому что в прошлый раз твой брат обвинял меня в совращении! Надо же до такого додуматься! Чтобы я и совращал кого-то! Сколько себя помню, все случалось как раз наоборот. Разве в этот раз было по-другому? Ты же сама подошла ко мне и предложила себя. – Произнося это, Костя по-прежнему смотрел не на нее, а в телевизор.

– Я предложила не себя, а помощь, – поправила, возмутившись про себя, Даша. – Ты сказал, что нуждаешься и…

– Вопрос номер один: ты всем ее предлагаешь? – Короткий взгляд его изумительных глаз больно ткнулся в ее лицо и тут же снова пропал в какой-то спортивной программе. – Так что, Дарья? Ты всем подряд ее предлагаешь или имеется какой-то индивидуальный отбор?

– Тебе очень хочется обидеть меня, Костя? – Даша покраснела до корней волос, ах, если бы не Лешка, стала бы она терпеть. – Ради бога, но… Но это не тот самый случай, когда стоит упражняться в подобном красноречии. Мне лично не до того. У меня беда!

– Мне-то она зачем?! – завопил он тут же, и от его ленивой грации не осталось и следа, он сорвался с дивана и принялся мерить шагами просторную площадь столовой. – Мне твоя беда зачем?! У тебя проблемы с твоим братом. Мне они не нужны. У меня все просто отлично! У меня все очень хорошо! И твои проблемы… Ой, вот только слез мне твоих еще и не хватало! Остановись немедленно, или я выставлю тебя вон!

А он ведь на самом деле очень неприятный, должно быть, человек, подумала Даша. Почему он показался ей при встрече милым, добрым и несчастным? Потому что хотелось именно этого или…

– Я предложила тебе свою помощь в тот момент, потому что мне показалось… Потому что мне показалось, что ты в ней нуждался. – В очередной раз поймав его неодобрительный взгляд на пыльных подошвах своих сапог, Даша принялась выбираться из кресла. – Ты выглядел тогда несколько… Несколько не так, как теперь.

– Да? И как же я выглядел, по-твоему? – безо всякого интереса поинтересовался Муратов, жадно глотнув из стакана. – Оборванным, нищим, безработным, что там еще тебе показалось? Знаешь, что я тебе скажу, Дарья! Подобным образом выглядит двадцать процентов населения нашего славного города, что же ты тогда их не потащила в свой дом? Почему изо дня в день обходишь их стороной? Уж не потому ли, что у них не имеется собственного дома, процветающей фирмы и солидного счета в банке?! Хочешь знать, что я обо всем этом думаю?

– Что? – машинально повторила она за ним, хотя была уверена в его ответе.

– Что все твои действия были заранее продуманы. Что вы со своим братцем нарочно пасли меня, чтобы… – Тут он запнулся, не зная, какой именно мотив подвести под их отвратительное преследование. – Чтобы срубить денег, что ли, я не знаю. Только ничего у вас не получится, дорогие сестры и братья. Ничего! Кока Муратов не дурак, чтобы попасться на такой вот дребедени. Была слабость, да. Пошел на поводу у мимолетного интереса. Очень хотелось узнать, что будет дальше. Думал, что ошибся в тебе. Что ты настоящая, что ты не такая, как все эти гладконогие стервы. Думал, что вот девчонка, которой я понравился просто как обычный пацан…

– Так все и было! – выпалила Даша, с великим трудом выбравшись из мягкого кожаного плена, села на самом краешке, поправила задравшиеся штанины и снова повторила. – Так все и было. Ты мне понравился, даже очень. Но понравился просто как мужчина. И когда я узнала, что ты обманывал меня…

– Я??? Я обманывал тебя??? – хрипло засипел он, перебивая ее, и тут же закашлялся от натуги. – Ну ты… Ну ты вообще…

– Что?

– Ты либо дура конченая, извини! Либо авантюристка, каких мало! Либо… Либо святая! Хотя последнего я никак не могу допустить, – тут же погрозил он ей пальцем. – Ибо святых давно нет! Все сейчас продано, куплено и лживо.

– Мне не нужны твои деньги, Муратов.

– А что же тебе нужно?

Он недоверчиво ухмыльнулся, глядя на нее поверх стакана уже заметно поплывшим взглядом. Жидкости в стакане оставалось капель на тридцать, никак не больше.

– Мне сейчас нужна твоя помощь.

Говорить с ним уже не хотелось. Не станет он ей помогать, понятно было уже по переговорам с ним через домофон. Нет, все же пошла в его дом. Нет, начала объясняться. Что это было? Упрямство? Призрачная надежда, что еще не все потеряно? То есть что он не потерян для нее? Хотя бы он…

– Помощь?

Костя отошел от нее подальше. С грохотом поставил опустевший стакан на сверкающую лаком поверхность шкафа. Побарабанил по ней пальцами, стоя к Даше спиной. Потом повернулся, смотрел на нее какое-то время, о чем-то напряженно размышляя. И наконец решился:

– Ладно. Пусть так. Что я могу для тебя сделать? Только предупреждаю сразу: денег я тебе не дам. Так в чем дело?

– Дело как раз в деньгах, – выдохнула она и жалко улыбнулась. – Только не в твоих деньгах.

– А в чьих?

– В деньгах строительной фирмы «Голиаф».

– Так, дальше.

Кажется, ему удалось немного успокоиться. Во всяком случае, он перестал смотреть на нее, как на хищницу. И в глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие. Может, показалось?..

Муратов вразвалочку заходил по просторной столовой, старательно обходя то место, где она стояла, стороной. Высокий, в коротких спортивных красных шортах. Такой же красной майке, плотно и очень выгодно облегающей его. Босиком, полы наверняка были с подогревом. А она в сапогах, неудобно как-то. Надо бы было все же разуться, натопчет теперь.

– Леша там работал, – продолжила после паузы, заполненной невольным любованием, Даша.

– Работал? Почему работал? Теперь не работает? Что же, выгнали? – в который раз уколол Костя.

– Нет. Он пропал.

– Ага. Пропал. А при чем тут деньги? У него их что, украли? Или… Погоди-ка, попробую догадаться. – Он плотоядно улыбнулся, встав напротив, и нацелил в нее указательный палец. – Он пропал вместе с деньгами, так?

– Так.

А что было – врать?! Смысл какой, если заведомо шла к нему за помощью! И не за помощью даже, а скорее за ответами. Может, имелись они у него – у Кости Муратова? Может, знал о чем-то, раз так быстро обо всем догадался?

– И много денег? – Он все еще продолжал улыбаться.

– Миллион. Миллион рублей, – выдохнула она с трагическим придыханием.

– Не густо, – хмыкнул он и полез в шкаф.

Достал пузатую коньячную бутылку, в которой плескалась почти половина. Предложил ей кивком, дождался ее отрицания. Дернул плечом, мол, как хочешь, и снова налил себе почти до краев в толстостенный низкий стакан. Тут же отхлебнул, не поморщившись. Вернулся к дивану, шлепая босыми ступнями по гладким плиткам пола. Рухнул на него со стоном и покачал головой.

– Да-а-а… Ну а от меня ты чего хочешь? Я что-то так и не понял, если честно. Твой брат каким-то образом украл у своих работодателей миллион российских рублей. Скрылся в неизвестном направлении и… Ага, снова попробую догадаться! – с хмельным смешком повторил он, совсем не догадываясь, как подозрительно выглядит эта его прозорливость. – Ты хочешь, чтобы я покрыл растрату твоего брата? Чтобы я внес за него деньги? Так?

– Нет, не так! – выкрикнула она с отчаянием.

Ну что же это такое, господи! Почему ей сегодня весь день приходится что-то втолковывать пьяным людям? Это же все равно что разговаривать с иностранцем, который, кроме птичьего, никакого больше языка не знает.

– Все не так! При чем тут деньги, если Лешка пропал! С ним беда, я чувствую!..

– А что-то ты там мне говорила про его любовницу? – снова так некстати перебил Костя ее запальчивость. – Что она будто бы пропала вместе с ним, так?

– Вроде так, но все снова не так.

Даша с сожалением покосилась на стакан в его руке. Может, зря отказалась выпить? Может, стоило пригубить, тогда и разговор бы сразу склеился, и поняли бы, возможно, друг друга гораздо быстрее, чем теперь. Объяснять она не умеет, что ли! Она объяснять, а он слушать…

– А может, он просто с ней сбежал. Может, просто прикарманил денежки для создания новой семейной ячейки и тю-тю, поминай, как звали. Чего ты так всполошилась, не пойму. – Костя заметно успокоился, похлопал вдруг ладонью по дивану рядом с собой и попросил: – Присядь-ка лучше, Дарья. Присядь и успокойся. Все не так страшно, как тебе кажется. Ты ведь можешь ошибаться? Можешь. Ошиблась же во мне, а?

Ее щеки снова полыхнули красным.

Провокация или нет? Издевка или пальмовая ветвь? Странный он все же, странный и ускользающий.

Садиться с ним рядом она не стала, примостившись на самый краешек кресла.

– В тебе я ошиблась, да. – Даша решила ему не перечить хотя бы в этом, но во всем остальном… – Но Лешка не мог так поступить, понимаешь! Не мог! И убежать с Лили не мог, потому что ее увезли из дома за пять минут до его приезда.

– Кто?

Ленивый взгляд Муратова, обильно сдобренный коньяком, ей показалось, стал как-то жестче. И расслабленность во всем теле моментально напружинилась.

– Ты, – не стала она лукавить.

– Как это?!

– А так. – Даша пожала плечами, глянула вниз и, к стыду своему, заметила, что наследила на светлой плитке, безбожно наследила. – Лешка приехал за Лили, а ее перед этим увезли, вызвав телефонным звонком. Причем она была уверена, что это он за ней приехал.

– Ну! Я-то тут при чем?

– При том, что он сказал, что это ты ее увез.

– Кто сказал? Кому сказал?

– Лешка сказал Валентине!

– Та-ак, давай сначала и по порядку. – Костя замотал головой из стороны в сторону, расплескав коньяк из стакана прямо себе на майку. – Кто такая у нас Валентина?

– Валентина – соседка Лили по квартире. Они вместе снимали квартиру на Корчмной улице. Так вот она утверждает, что ты как-то звонил Леше и угрожал ему.

– Ложь! – гневно вскинулся Муратов и снова плеснул себе на живот. – Просто просил его не доставать меня и все! Словно задницей чуял, что от вашего семейства добра не жди!

– А потом ты под каким-то предлогом вызвал Лили на улицу и увез ее из-под Лешкиного носа.

– Зачем? – задал он резонный вопрос, посмотрел с неудовольствием в стакан и тут же поставил его на пол возле диванной ножки. – Зачем мне ее увозить из-под носа у твоего брата?

– Не знаю. – Даша пожала плечами.

Она и правда не знала, зачем такому, как Костя, такая, как Лили. Недостатка в женщинах тот, судя по всему, не испытывал. В деньгах тоже. И на такой товар, как танцовщица из стриптиз-бара, у него всегда хватило бы средств. Если только…

– Может, ты хотел его ею шантажировать, – осторожно предположила она. – Может, досадить хотел, тем более что Лили, кажется, тебе симпатизировала. Или откуда-то узнал о деньгах и…

– И взял Лили в заложницы, – закончил за нее Костя с дурашливым кривлянием, сразу сделавшись не столь неотразимым. – Знаешь что, девочка, я тебе скажу. Миллион – это не такие большие деньги, чтобы я стал из-за них красть людей и становиться преступником. Тем более для меня не большие. А досадить твоему брату мне и так удалось.

– Да? Каким образом?

– Таким, что я переспал с его милой сестренкой.

И он снова ухмыльнулся так, что Даше захотелось его ударить.

Кажется, он догадался об этом, потому что сполз с дивана и, не переставая гадко скалиться, начал двигаться прямо к ней, перебирая голыми коленками по полу. Добрался до того места, где она, сжавшись в комок, сидела в кресле. Уложил ей голову на колени и загнусавил:

– Дашка-а-а, девочка-а-а, я скучал, а ты? Я хотел позвонить, а тут он и сразу все испортил! Ну, девочка-а-а, ну не ломайся-а-а, будь сговорчивой. Идем в кроватку!

Не будь его тон таким отвратительным. Не случись с ее братом беды, а она случилась, Даша это чувствовала. Не будь Костя замешан во всей этой нечистой истории, а об этом тоже кто-то упрямо нашептывал на ухо, кто знает, смогла бы она его оттолкнуть. Может, и нет, может, и нет, но теперь…

– Извини! – испуганно вскрикнула она, когда Костя упал на лопатки, больно ударившись головой о плитку. – Извини, я не хотела.

– Убирайся! – прошипел он злобно. – Убирайся! И чтобы я ни о тебе, ни о твоем чокнутом братце больше никогда не слышал!

Тяжелая металлическая дверь мягко щелкнула за ее спиной, запираясь. Она выскочила из дома, едва успев схватить со сверкающего крючка свой плащ. Выскочила бегом, хотя за ней никто не гнался. Костя так и остался лежать на полу, сумрачно рассматривая десятка полтора точечных потолочных светильников.

Он не станет ей помогать. Он ее презирает. Вот то, что ей надо уяснить для начала, решила Даша, чеканя шаг по мраморной дорожке от двери его дома до ворот. Она лишь нелепый, незначительный эпизод в его жизни. Причем эпизод, повлекший за собой очень много раздражающих факторов.

Скуки снятия ради он воспользовался ее наивной помощью, и все. Продолжения нет и быть не может. Он слишком боится быть обманутым, обобранным, влюбленным. Теперь она поняла, какой дурью была полна его голова. И теперь, как никогда, уверилась в мысли, что ее брат не крал этих денег. Он не был на это способен просто, и все…