Текст книги "Закон сильной женщины"

Глава 7

– Арина Сергеевна! Арина Сергеевна! Вы уснули там, что ли?

– А?

Арина вздрогнула, обернулась. Подпирая притолоку широким плечом, в дверях стоял сам генеральный и смотрел на нее со смесью жалости и возмущения.

– Простите, ради бога, Виктор Иванович!

Арина принялась суетливо собирать со стола бумаги, которые готовила к сегодняшнему совещанию. Совещание было назначено на пятнадцать ноль-ноль. А уже четверть четвертого. Она что же, уснула? Курица, так и до увольнения допрыгается.

Она выпорхнула из-за стола, прижимая к себе ворох бумаг, сложенных кое-как. Подбежала к двери, уставилась вопросительно на шефа. Тот не двинулся с места. По-прежнему стоял, упираясь одним плечом в притолоку и скрестив руки на груди.

– Виктор Иванович? – Арина вопросительно подняла бровь. – Мы идем? Или я уже… уволена?

– Что ты, Аришенька, свет мой ясный. – Директор обнажил в улыбке идеальные зубы. – Как же я без тебя!

– Но там, – Арина ткнула пальцем куда-то за его спину, – там совещание. На три было назначено, а я… Простите! Простите, задумалась.

Директор оттолкнулся от притолоки. Вошел в ее кабинет, тесня ее назад, плотно прикрыл за собой дверь. Руки он по-прежнему держал перед грудью скрещенными.

– Видимо, ты настолько задумалась, что забыла, что совещание переносится на завтра. Так?

– На завтра? Но… – она покачала головой, пытаясь вспомнить. – Мне никто ничего не говорил.

– Правильно. Никто ничего не говорил. Всем послали сообщения по электронной почте. Ты получала сообщение, Ариша?

– Я?.. Я не знаю, – честно призналась она.

Хотела добавить, что сегодня утром капитан Воронов прислал ей сообщение. А потом еще одно, и еще. Она просила его оставить ее в покое, но он как с ума сошел. Слал и слал ей эти проклятые сообщения с фотографиями какой-то дурацкой монеты. Она не отвечала, а потом и вовсе выключила компьютер, чтобы не пищали эти новые электронные письма. Вот и прозевала распоряжение руководства.

– А мы сейчас посмотрим. – Директор вдруг опустился на ее кресло. – О, да у тебя даже компьютер не включен. Почему?

– На совещание собиралась и выключила. – Хоть здесь она нашлась, что сказать.

– Понятно.

Виктор Иванович поставил локоть на стол, положил подбородок на кулак, уставился на нее.

– Ариша, что с тобой происходит?

– Простите? – Она стояла перед ним, как школьница, сцепив пальцы в замок возле груди.

– Ты совершенно потерянная ходишь весь последний месяц. Сначала провалялась в больнице с неясным диагнозом. Я пытался узнать что-то у врачей – они молчок. Что-то серьезное, Ариша? Ты скажи, у меня есть связи.

– Все в порядке, Виктор Иванович. Все в порядке. – Она улыбнулась вымученной улыбкой.

– Честно?

– Честно.

– Смотри. А то я быстро своих знакомых подключу, все твои хвори изгоним.

Компьютер включился. Виктор Иванович схватил мышку и принялся быстро щелкать по окнам.

– Ага, вот и послание из секретариата. Как же так, Арина? Все тебе отправили, а ты просмотрела. Совсем на тебя не похоже. Что происходит?

Он на нее не смотрел. Он, черт бы его побрал, просматривал ее почту! Причем внимательно просматривал, письмо за письмом.

Откинулся на спинку ее рабочего кресла, сцепил пальцы на идеальном плоском животе, сделал губы трубочкой, что по всем приметам не сулило добра.

– Что это за ерунда, Арина?

Всем в компании было известно, что генеральный директор Виктор Иванович Хорошев неровно дышит к Арине. Никогда, упаси бог, не домогался, не пытался ставить ее перед выбором: хочешь работать и дальше – спи со мной. Нет, конечно, ничего такого. Но при каждом удобном случае он старался выделить ее, похвалить, а то и до дома подвезти и в ресторан пригласить – якобы на деловую встречу. И уж конечно, закрывал глаза на всякие мелкие просчеты. И за то, за что другим лепил выговоры, у нее просто не замечал. А если замечал, просил очень мягко все исправить.

Никогда он на нее не гневался. Никогда до этой самой минуты.

– Повторяю вопрос, Богданова. – Он впервые назвал ее по фамилии. – Почему ты просмотрела сообщение от секретариата, а с каким-то капитаном полиции… Что за дела?

Арина подняла на него глаза. Директор не смотрел на нее, и понятно почему. Она выглядела жалкой в своем сером монашеском платье, со скромной прической, без макияжа. Она выглядела жалкой и некрасивой и сама об этом знала. Нечего было и пытаться сейчас что-то объяснить шефу. И тогда она расплакалась. Это вышло как-то само собой, она ничего такого не хотела.

Но сработало – шеф перепугался. Взгляд его заметался, руки потянулись к компьютеру, чтобы выключить.

– Ты что, плачешь, что ли, Аришка? – Генеральный медленно поднялся, подошел к ней и неожиданно обнял, прижал к себе. – Ну что ты, что ты, девочка… Прости, если был грубым. Может, это от ревности? Может, я приревновал тебя к этому капитану? Аришенька, ну перестань. Вдруг кто-то зайдет, а я тебя обнимаю?..

Она опомнилась, резко отпрянула.

– Действительно, не надо, Виктор Иванович. Это нехорошо.

– Нехорошо то, что с тобой происходит. Вот это совсем нехорошо.

Он стоял совсем рядом – красивый, высокий. Она слышала его дыхание, непередаваемый мужской запах. Ощущала его силу. Перед глазами вдруг все поплыло. Ее стало трясти.

То чудовище было таким же мускулистым и сильным. Даже спрашивал, не больно ли ей, когда прижимал ее к земле. Она никому, ни единому человеку не рассказывала об этом. Потому что было страшно, потому что было стыдно. Потому что он не велел.

– Иначе, детка, ты пожалеешь, что не умерла вместе с этой девочкой, – пообещал он Арине шепотом, пока она еще была в сознании. – Тебе будет так больно…

– Что с тобой? – Хорошев еле успел подхватить ее – потому что она начала заваливаться на бок. – Да что же это с тобой происходит, Ариша? Врача?

Вот уж точно водевильная сцена. Неожиданно она почувствовала себя защищенной в его крепких руках. Захотелось, чтобы он так и держал ее, а она бы прижималась щекой к его груди и слушала отчаянный стук его сердца. И ничего бы, ничего не боялась.

У того чудовища сердце так не стучало, оно билось ровными сильными толчками. Он не волновался.

– Господи, Ариша! – Хорошев судорожно метался по кабинету с ней на руках.

Сцена будь здоров. Он и в коридор так выйти не мог, и здесь ее положить было некуда – одни стулья вдоль стены. Наконец пристроил Арину в ее же рабочем кресле, наклонился над ней, провел ладонью по щеке. Взгляд перепуганный, суматошный.

– Ты такая бледная. Что случилось? Что с тобой? Что-то болит? Ты сказала, что со здоровьем все в порядке, а сама в обморок падаешь! Арина, что? Давай, я вызову врача!

– Не надо врача, Виктор Иванович, – попросила она слабым голосом и, неожиданно смелея, тоже провела ладонью по его щеке. – Какой же ты хороший, Хорошев!

– Аришка. – Он поймал ее ладошку, прижал к губам. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Догадываюсь. Я вам симпатична, – улыбнулась она.

– Нет, не так, – тут же замотал он головой. Подтащил от стены стул, сел сбоку на безопасном расстоянии.

– Не симпатична? – притворно ужаснулась Арина, не переставая улыбаться. Или это просто судорога губы свела, а со стороны казалось, что она улыбается.

– Нет, не симпатична. Ты мне очень-очень нравишься, Арина, – выдавил генеральный как будто через силу. – И как женщина, и как человек. Понимаю, ты замужем, я не имею права. Но почему, черт побери, твой муж не занимается твоим здоровьем? Без дураков, Арина? Ему что, плевать?

– Не исключено, – кивнула она.

И прислушалась к себе. А ведь ей приятно слышать то, что он только что сказал.

– Так уйди от него! – Помолчав, добавил неуверенно: – Ко мне.

– А я и ушла. Пока в другую комнату. Но что-то подсказывает, что мое бегство на этом не закончится.

– Ариша, что за диагноз? Что говорят врачи? Поверь, я могу помочь. У меня такие связи! Это… – он покусал губы, боясь вслух выговорить самое страшное.

– Это не онкология, Виктор Иванович.

Слабость немного отступила. Даже нашлись силы сесть в кресле прямо и дотянуться до его руки, лежащей на столе. Арина погладила его пальцы. Покачала головой.

– Это не онкология, Виктор. Это кое-что пострашнее.

– СПИД? – В его глазах полыхнул ужас. – Это твой муж? Он виноват?

– Речь не идет о физическом недуге. Я абсолютно здорова, с моими физическими данными можно в космос, – скороговоркой выпалила Арина, опасаясь, что Хорошев перепугается и удерет от нее.

А так не хотелось. Так рядом с ним было хорошо. Даже перестало волновать, что они вот так сидят посреди рабочего дня, и кто-то может войти и увидеть.

– Тогда что, я не понимаю? – Он перехватил ее пальцы, поглаживающие его ладонь, легонько сжал. – Что с тобой? Что происходит?

– Не происходит, а произошло, – медленно, почти по слогам, произнесла Арина. Кивнула подбородком на выключенный монитор. – Ты был удивлен, что капитан Воронов проявляет ко мне интерес, шлет всякие глупые послания? Так вот, это не пустой интерес.

– А что же?

Он смотрел на нее внимательно, без опасения быть втянутым в какую-то нехорошую историю. Она в этом разбиралась. Она сразу поняла, что он не боится скандала.

– Капитан Воронов считает, что я могу помочь следствию поймать опасного преступника. – Ее губ коснулась горестная улыбка.

– Опасного преступника, ты? Но почему ты? Им нужны твои спортивные навыки, что ли? Они хотят сделать из тебя наживку? Я о таком слышал, и я… – Он запнулся, смотрел на нее с жалостью минуты две, потом решительно закончил: – И я категорически против. Это может быть опасным.

– Речь не об этом, Виктор. Никто не хочет сделать из меня наживку. Из меня хотят сделать важного свидетеля.

– Свидетеля? Ты что-то видела? Какое-то преступление?

– Воронов так считает, – ответила она уклончиво. – И уверен, что мое молчание преступно. Он просто не понимает. Если я начну говорить, меня может не быть в живых уже на следующий день!

– Господи, Арина! – Его красивое лицо сделалось почти прозрачным от бледности. – Во что ты влипла? Что за история?

– Очень скверная история, очень. Пока мне удается симулировать амнезию. Двадцать восемь дней я убеждаю Воронова, что ничего не помню. Но так не может продолжаться долго. Так может продолжаться до следующего убийства, Виктор. Потом я не выдержу.

И Арина снова заплакала.

Глава 8

Он был взбешен так, что даже желудок разболелся. Он все усилия прилагает, чтобы сберечь их с Ариной брак, можно сказать, из кожи лезет вон. Не спорит, не подначивает, не домогается. Не претендует на ее тело, хотя имеет на это все права. Он живет с ней под одной крышей как брат с сестрой. Как евнух какой-то!

А она что делает? А она, эта ненормальная, считает, что может позвонить ему в полдесятого вечера и сказать, что не явится ночевать. Чтобы он не ждал ее и не волновался. И что завтра, то есть в субботу, она, возможно, не приедет на день рождения их друзей Тани и Вити Разенковых. Заметьте: не его, Сашки Богданова, друзей, а общих. Друзей семьи, так сказать. А она…

– Попроси там за меня прощения, Саша. Скажи, что я заболела. Придумай что-нибудь, – проговорила Арина в трубку еле слышно.

– Ты на всю голову больная, Аринка! – заорал он не своим голосом. – Что я могу придумать? Что у тебя понос? Насморк?

– Не ори.

И Богданов ясно представил себе, как она сейчас недовольно поморщилась.

– Ты где вообще? – опомнился он. – Я что-то не понял.

«Если сейчас скажет, что у подруги и что ее зовут Валентина, – подумал со злым смешком, – тогда это конец». Нет, он не Олег, не станет носить рога.

Но его честная жена врать не умела.

– Я у друга, Саша. Не ищи меня.

– Ах, у друга!

Он так опешил от этой ее честности, от невозможности того, что сейчас услышал, что онемел на какое-то время. Он молчал, и она молчала.

– Ты прости меня, Саша, – попросила она без малейшего раскаяния в голосе. – Но так бывает.

– Как? – взревел он. – Как бывает? Бывает, что живешь размеренной жизнью, а потом в один прекрасный момент выясняется, что твоя жена шлюха?

– Прекрати, – попросила она спокойно. – Не нужно истерик, Саша. Не мне тебе говорить, что наш брак изжил себя. Мы же с тобой давно мучаемся.

– Ага! Вот, значит, как.

У него перед глазами все плыло и вертелось. Как если бы он нажрался в стельку. Как если бы заболел чем-то страшным.

Что, черт возьми, происходит? Его Аринка его бросает? Вернее, уже бросила? Пока он осторожничал, скрытничал, соблюдал конспирацию с Ольгой, эта сучка просто взяла и ушла от него?

Как такое возможно? Его, Сашку Богданова, перед которым любая сучка готова юбку задрать, какая-то средней паршивости Аринка бросила?

И он, проклиная себя за малодушие, задал тот самый вопрос, который задают в подобной ситуации миллионы мужчин:

– Так кто он?

– Это не имеет значения.

– Да ну! Как же не имеет, дорогая моя жена?

Он вдруг поймал себя на том, что стоит в кухне и дергает обеими ногами попеременно, будто подтанцовывает. Нервы, чертовы нервы. Он резко сел, положил мобильник перед собой, включил на громкую связь. Уперся подбородком в край стола, а руками обхватил колени, чтобы не плясали.

– Я жду ответа, Арина! – жестко потребовал он. – Кто этот человек? Не тот, кто оставил тебя голой на пустыре месяц назад, нет?

– Нет, – ответила она со вздохом.

– Ух ты! А откуда ты знаешь? Ты же говорила, что ничего не помнишь! – поймал он ее. – Врала? И тут врала?

Он громко витиевато выругался.

– Еще раз скажешь подобное, я положу трубку, – предупредила она.

– Нет, ты ответь, дорогая. Я имею право знать!

Он снова орал, и снова у него тряслись колени – от бешенства, от бессилия, от невозможности повернуть время вспять. Он не знал, что убивало больше: то, что он теперь станет жить без Аринки, или то, что она первой решилась на разрыв, не дожидаясь, пока он ее бросит?

– Что ты хочешь знать? – покорно спросила она и сразу стала той самой, как после этого страшного происшествия.

– Ты все помнила, да? То, что случилось с тобой той ночью, помнила?

Он даже рот приоткрыл в ожидании ее ответа.

– Да, помнила.

– Помнила, значит. Та-ак. А чего молчала?

Он вспомнил, какой увидел ее сразу, как только его допустили в палату. Сердце, невзирая на безумную злость, защемило от жалости. Аринка, его непобедимая Аринка выглядела раздавленной, жалкой. И хотя врачи клялись, что на ней нет ни единого синяка, он сразу заподозрил физическое воздействие. Знал же, что ее дух ничем не сломить, только физическим поражением.

Он тогда промучился неделю, потом остыл. Раз она ничего не помнит, раз нет синяков, ссадин, следов сексуального насилия, чего переживать? Просто какая-то ерунда с ней стряслась, не имеющая особого значения. Рассосется. Тем более она все равно ничего не помнит.

А оно вон как.

– Помнила, значит, – выдохнул он.

– Помнила. И сейчас помню.

– Так что произошло месяц назад? Почему ты молчишь?

– Потому что я не могу об этом говорить. Это слишком страшно. Извини.

Ее голос начал подрагивать, как перед скорыми слезами. И тут же Саша отчетливо услышал другой, мужской голос, который стал ее тихонько уговаривать. Он мог поклясться, что расслышал слово «милая». Утешает, значит!

– Ладно, проехали, – буркнул он.

Он не думал, что Арина ведет с ним разговор в присутствии его соперника. Идиотка! А он тоже хорош. Расслабился, разнервничался… Да пошло оно все! И все равно снова спросил:

– Так кто он? Кто твой утешитель, который тебя сейчас по плечу поглаживает?

– Это не важно, Саша. – Арина уже справилась со слезами, говорила тихо, спокойно. – Ты там извинись за меня перед друзьями. Хорошо?

– Вот уж нет. Сама накосячила, сама и прощения проси.

Он криво ухмыльнулся, представив изумление чистой, как ангел, Танюши Разенковой. Для нее это будет ударом: брак для Танюшки был святыней. Он не выдержал, сказал об этом Арине.

– Может быть. – Она не спорила. – Но таким же ударом будет для нее твой роман с Ольгой Степановой. И не только для Тани, но и для Олега. Что скажешь?

Даже если бы у него нашлось что сказать, он не смог бы. Он просто онемел. Точно как в книгах описывают: язык прилип к небу, слова все из головы вылетели. И губы шевелились, как у пойманной рыбы, которая судорожно хватает воздух перед скорой смертью.

– Ты не посмеешь, – еле выдавил он из себя.

Картины скорого разоблачения заплясали перед глазами. Олег с пистолетом – у него точно есть пистолет – летит на Сашку с бешено вытаращенными глазами. Ольга в луже крови посреди своей шикарной новенькой гостиной. Два гроба рядом у разрытых могил – и никого вокруг. Конечно, такая кончина презренна, стыдна. Арина не придет, потому что не захочет. Олег – потому что не сможет: будет сидеть за убийство своей жены и ее любовника.

Какая чушь лезет в голову.

Он повторил, теперь спокойнее:

– Ты не посмеешь.

– Ты тоже, – эхом откликнулась она. – Это наши с тобой дела, и не надо в них никого вмешивать. Тем более в праздник. Ладно, я сама им позвоню и скажу, что больна. А ты поосторожнее там с Ольгой. Олег непростой человек.

– Я тоже не пальцем деланный, – фыркнул он.

Но поежился и на дверь обернулся – показалось вдруг, что за ним кто-то наблюдает, даже неуютно стало. Понимал, что этого быть не может, в квартире никого нет. Но все-таки пересел, чтобы дверь видеть.

– Будь осторожнее, Саша, – повторила Арина со вздохом. – И всего тебе хорошего. Прости меня, если сможешь.

Отключилась. Его мобильник поморгал десять секунд и погас. В квартире сделалось тихо.

– Вот и все, – специально громко сказал он, чтобы не глохнуть от противной тишины. – Вот и все, Ариночка.

Неожиданно накрыла такая острая жалость к себе, что в горле перехватило.

Как же он теперь один? Временами мечтал об этом, да, скрывать от себя самого нелепо. Но не думал никогда, что это так странно и как-то даже неприятно. Пустые комнаты. Пустая постель. Последний месяц дался ему нелегко: он терпеть не мог засыпать один. Но все ждал, надеялся, что Аринка опомнится и вернется к нему под одеяло. С Олькой опять же все закрутилось, а от секса с ней он буквально уставал – она была ненасытной.

Теперь что? На Аринку надеяться смысла нет. Даже если бы она и вернулась, он не простит ее никогда. С Ольгой надо осторожно. Если Арина каким-то образом узнала, может узнать и Олег. А Олег – страшный человек.

Будто откликаясь на его мысли, зазвонил мобильный. Номер не определился. Обычно он не отвечал таким анонимам, но это было раньше. До того, как его бросила жена, до того, как он связался с замужней женщиной и мог теперь из-за этого заиметь массу проблем.

Саша провел пальцем по экрану, осторожно откликнулся:

– Да.

– Сашка, это я. – Сдавленный шепот Ольги. – Я в беде! Я в такой беде, Сашка!

– Что случилось?

Голову будто на наковальню положили, сейчас ударят молотком. Внутри все омертвело.

– Саша!.. – Оля отчетливо всхлипнула. – Он все знает!

Спрашивать, кто и что знает, смысла не было. Они с Ольгой прекрасно понимали друг друга. Лучше, между прочим, чем с Аринкой, хотя с той прожили в браке пять лет, а до этого пять лет встречались.

– Как он узнал?

– Я не в курсе. Может, следил за мной? Помнишь, я говорила тебе утром, что мне кажется, что за мной следят? Вдруг это был он?

– Это невозможно, Оля. Вспомни: я же звонил ему на домашний. Он дома был. После звонка прошло двадцать, пусть двадцать пять минут. Он мог успеть добраться только на вертолете. – Он старался говорить ровно, чтобы успокоиться самому и хоть чуть-чуть успокоить ее. – Нет, это точно был не он. Если это вообще кто-то был.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что тебе могло просто показаться.

– Показаться? – зашипела она. – А когда я вернулась домой, а он мне швырнул в лицо фотографии – это мне тоже показалось?

– Какие фотографии?

По голове ударило – раз, другой, третий. Ощутимо ударило. Даже в глазах потемнело.

– Фотографии, где мы с тобой в машине целуемся! И еще, где ты меня за задницу на улице лапаешь. И еще в кафе…

– Это ничего не доказывает, – перебил он ее. – Скорее всего, он нанял частного детектива, тот за нами следил и прислал фотоотчет. Но все это, Олька, не улики.

– Что не улики? Как мы с тобой целуемся?

– И что? Подумаешь, мы же друзья! Мы летом забыла как шалили в бассейне у Разенковых? Олег там был, между прочим, и только похохатывал. Я надеюсь, ты под его напором ничего не разболтала?

Он даже зажмурился, боясь услышать ответ.

Женщинам что? Расплачутся, в ноги упадут – мужик и растаял. А вот с него спрос будет другой. Здесь пощечиной не обойдешься. Будет дуэль. У Олега есть пистолет, это он точно помнил. Причем боевой. Когда-то его наградили, когда он еще в силовиках служил.

– Нет, я все отрицала. Сказала, что он зря потратил деньги на слежку. Что это всего лишь дружеская шалость.

– Умная девочка. – Сашка с облегчением выдохнул.

– Ага. Но это еще не все, Саша. – Она снова всхлипнула. – Он сказал, что теперь будет пасти меня. Везде и всегда! Я сейчас на спа-процедурах, телефон попросила, чтобы тебе позвонить. Со своего чтобы звонить – мечтать уже не приходится.

Честно? Его такой расклад даже устраивал. Пускай Олег всю свою энергию, весь свой сыщицкий запал расходует на супругу. И в том, что он ее сейчас пасет, есть много плюсов. Значит, поверил. Значит, простил. Значит, все время будет стараться находиться рядом с ней. И не прибежит к нему, потрясая оружием.

– Саша! – завопила Оля громким шепотом. – Ты что, не понял? Он все время рядом со мной! Это о чем говорит?

– О чем?

– Это значит, что мы с тобой вообще не сможем встретиться, понимаешь? Он сказал, что теперь я стану сопровождать его даже в командировках.

– А как же твоя работа?

– Он меня уволил! Уже уволил, понимаешь? Я больше не работаю, Саша! Как же мы теперь?.. Я же так к тебе привыкла… – Оля захныкала, потом вдруг чем-то зашуршала, пискнула, что ей горячо, и пробормотала в трубку. – Все, говорить больше не могу. Это все!

Это все. Это все. Это все.

Он разом лишился и жены, и любовницы. Жена его бросила, любовницу разоблачил супруг. Все оставили его в одиночестве. Это хорошо или плохо? Саша на несколько минут задумался, взвешивая все за и против. И неожиданно не нашел в своем новом статусе одинокого мужика ничего плохого.

Что он потерял?

Жена ушла, но в этом, кроме плюсов, ничего нет. Она была неважной хозяйкой, он часто готовил себе сам, случалось, что и рубашки гладил. Она была плохим товарищем – они постоянно ругались и понимали друг друга не очень. Секс? Его за стенами дома навалом!

Любовницы теперь у него нет? Так это тоже плюс. Отношения с замужней дамой – всегда риск. Кого-то это, может, и заводит, но его – нет. Он не любил опасность, не любил бояться, не любил осторожничать. Шепот за спиной ему тоже радости не доставляет.

Куда ни кинь – он только выиграл.

К слову, а могла Аринка за ними следить? Выслеживать, фотографировать, а потом отправить все Олегу? А почему нет? Она очень странно вела себя весь месяц. И странность эта могла быть связана еще и с тем, что она узнала об измене мужа. Попробуй разберись, что там у нее в голове. Хотя, если честно, он даже не собирается. Пусть сама гоняет тараканов в своей башке.

А вот он голоден, да. И сейчас приготовит себе холостяцкий ужин. У него всегда с готовкой получалось неплохо.

Саша встал, заглянул в холодильник. Продуктов навалом. И мясо охлажденное имелось, и овощи. А не нажарить ли ему шикарных бифштексов? А салатик не сделать ли? Почему нет?

Он натаскал из холодильника продуктов на разделочный стол, засуетился. Мыл, чистил, посыпал солью, жарил, смешивал. Решил, что пара запеченных на гриле картофелин не будет лишней. Включил духовой шкаф в режиме «гриль», сунул туда картошку в фольге. Поставил на стол тарелку, положил приборы на салфетку. Включил телевизор, нашел музыкальный канал. Даже принялся подпевать, деловито сгребая со сковороды мясо. Поставил в центр стола стеклянную посудину с салатом. Рядом широкую тарелку с огромными кусками мяса. Таймер на духовом шкафу заверещал: подоспела картошка. Достал ее и прямо в фольге положил на тарелку.

Он оглядел накрытый стол и улыбнулся. Что ж, он вполне доволен собой. Он без женщины не пропадет. Так даже лучше. Что посмел, как говорится, то и съел.

Он сел за стол и с аппетитом принялся за ужин. Даже позволил себе бокал вина, хотя собирался еще покататься по городу. Мало ли, вдруг найдется одинокая душа, жаждущая разделить с ним холостяцкое ложе. Не то чтобы ему сейчас страсть как хотелось секса, просто решил как-то отметить начало новой жизни. Сначала ужин, под занавес секс. Почему, собственно, нет?

Он спускался в лифте на первый этаж, когда пискнул мобильник: «Этот абонент пытался вам позвонить». Олег! Сбросил маячок или просто в лифте на какой-то момент пропала связь? Что ему надо?

Сашка настороженно смотрел на экран. Вышел из лифта, остановился возле будки консьержа. Перезвонит или нет?

– Добрый вечер, Александр, – третий раз за день поприветствовала его консьержка Нина Павловна. – Куда это вы на ночь глядя? Арину не видела сегодня – она в отъезде?

– Можно и так сказать, – ответил рассеянно.

Олег перезвонил.

– Да, привет.

– Привет, – ответил тот спокойно, без выражения. – Чем занимаешься?

– Да, собственно, ничем. Собирался по городу покататься, – не стал врать Сашка.

Вдруг слежка за ним продолжается, и организовал ее все-таки Олег, не Арина? Тогда удостоверится, что друг не врет. И отстанет.

Не отстал.

– Есть разговор, дружище. – Олег сказал это тихо и спокойно.

– Говори. – Внутри у Сашки заныло.

– Нет, по телефону не могу. Нужна личная встреча.

– Так завтра встречаемся, забыл? – хохотнул Сашка.

– Завтра будет завтра, – пробормотал тот. – А сегодня – это сегодня. Если ты не занят, мы могли бы…

– Вообще-то, если честно, у меня встреча, – решил приврать Сашка. – Я уже на первом этаже своего дома, собираюсь выйти на улицу. Ты меня прямо в дверях перехватил.

– Это не займет много времени, – пообещал Олег. – Буквально несколько минут.

Для чего? Для выстрела в упор? Сашка почувствовал, как взмокла спина. Он покрутил шеей: высокий воротник теплого модного свитера вдруг стал душить, как удавка. Нервно улыбнулся наблюдавшей за ним Нине Павловне.

Может, взять ее в свидетели? Как-то постараться донести до нее, что Олег Степанов приглашает его на встречу? А зачем, черт побери? Чтобы свидетельствовала над его хладным телом, что да, был звонок, назначали встречу. Какой смысл?

– Олег, говори сейчас, – решил стоять на своем Сашка. – Мне некогда, я никуда не поеду. Или говоришь сейчас, или завтра все обсудим. Сегодня никак, я уже лечу на встречу.

– А не надо никуда приезжать, дружище. – И Олег рассмеялся таким отвратительным чужим смехом, что Сашу замутило. – Не нужно никуда ехать. Я уже здесь, у тебя во дворе. Выходи!