Текст книги "Как начать карьеру"

– Помощник? – озадаченно переспросил мэтр Куббик, ввергнув своего собеседника в новую пучину волнений. – Оба-на! Ты что, уже приехал??

– Ага!

– Ну извини – погорячился! – Некромант выпрямился и прошел к совершенно пустой стене. Провел по ней ладонью, нажал на какой-то неприметный рычаг, и часть ее отъехала в сторону, обнажив стенной шкаф, полки которого были уставлены бутылями и бокалами. Наполнив два из них полупрозрачной жидкостью, он вернулся к камину. – Забегался. Забыл! Как тебя зовут, самоубийца?

– Згаш. Згаш Груви, мэтр…

– Отлично! – Хозяин плюхнулся в другое кресло. Видимо, там тоже что-то лежало, и довольно острое, потому что лицо некроманта на миг исказилось. Он поерзал, устраиваясь поудобнее, но проверять, что же там такое валяется, не стал. Я-то украдкой потрогал обивку и извлек из складок крысиную тушу. Вернее, ее останки, расплющенные моими ягодицами.

– Выпьем за знакомство! – Мэтр отсалютовал бокалом. – Младший помощник Згаш Груви!

– Вы меня берете? – Голос дрогнул, пустив «петуха». – Но…

– Мне кажется, то маленькое представление, которые мы тут разыграли, послужило тебе отличной рекомендацией. Ты ведь, если не ошибаюсь, собирался убивать упыря?

Я покивал головой. Мутноватая жидкость оказалась самогонкой, и говорить мне пока что-то не хотелось. Даже моргать – и то получалось с трудом.

– Молодец, не растерялся! Будь на моем месте настоящий упырь, у тебя был бы неплохой шанс!

– Победить? – Звук все-таки получился, но сиплый, как у древнего старца.

– Уцелеть. Бегаешь ты хорошо. Главное – быстро!

Тут мне в голову пришла запоздалая мысль.

– Но ведь это правда!

– Что? Не волнуйся, я не подвергаю сомнению твои способности! Наверное, по физкультуре было «отлично»?

– Правда, что у вас там упырь!

– Где – там? – Мэтр и ухом не повел, развалился в кресле с бокалом самогонки и прихлебывал ее так, как если бы это была простая вода.

– В… в прихожей… запах и…

Мой наниматель неожиданно расхохотался, причем так заразительно, что заставил улыбнуться в ответ.

– Запах? Запах? – вымолвил он, отсмеявшись. – Это просто мои старые сапоги! Я в них действительно лазил на днях по упыриной лежке и забыл продезинфицировать. Знаешь, как это делается?

Я неуверенно кивнул.

– Вот и отлично! Займись этим. Завтра! А сейчас – спать! Твоя комната наверху, вторая по коридору. Смотри опять ничего не перепутай, следопыт!

Допив с этими словами свой бокал, мэтр Куббик встал с кресла и направился ко второй двери. Я не рискнул возвращаться на крыльцо за вещами, памятуя о смертельных охранных заклинаниях, а вместо этого последовал за своим нанимателем и (хотелось бы верить!) партнером.

А вид отсюда отличный!

Встав утром у окна, я несколько минут любовался открывшейся с высоты второго этажа картиной.

Прямо от подножия дома начинался довольно крутой речной берег, заросший дикоцветьем. Правее он переходил в соседские огороды, а левее тут и там среди травы и буйного разнотравья вставали кусты ивняка. Извиваясь как змея, по склону бежала узкая – буквально на одну ступню – тропинка, ведущая к неширокому мостику, перекинутому на другой берег реки. Берег оказался пологий. Насколько хватало глаз, за рекой раскинулись заливные луга с пестрыми пятнышками пасущихся коров и овец, а также прямоугольники пашен. Горизонт щетинился лесом, вдалеке виднелись какие-то домики. Ярко светило солнце, краски были сочными и разнообразными, хотелось стоять тут долго-долго, любуясь на эту красоту. «Нет, – подумалось мне, – надо задержаться здесь подольше. Хотя бы ради того, чтобы вдоволь насмотреться на окружающий пейзаж! В другом месте наверняка не будет такого великолепия!»

Но долго так не простоишь. Вчерашний разговор с мэтром Куббиком мигом всплыл в памяти. Сапоги с запахом старой упыриной лежки! Вонь, оставленная упырями, не выветривается неделями, так что придется расстараться. И при этом обставить дело так, чтобы мой наниматель понял: я не слуга, а младший помощник. То есть молодой специалист, горящий желанием применить на практике знания, полученные в Колледже!

В большой гостиной не изменилось ничего – так же стояли на подлокотниках кресел два бокала, разбросанные вещи так же напоминали о ночном побоище. Только из распахнутых дверей со стороны коридора доносился какой-то шум.

Длинный узкий коридор казался еще уже за счет того, что вдоль стен валялись какие-то баулы, мешки и сундуки, поверх которых лежали зимние тулупы, узлы, связки лекарственных трав и различное походное снаряжение. Как я узнал впоследствии, для всего этого имелось место в кладовке, но у мэтра Куббика вечно не доходили руки перетащить туда добро. Особое внимание следовало уделить шести подставкам под доспехи, попарно размещенным вдоль стен через равные промежутки. И ежу понятно, что в них оказались встроены те самые сторожевые заклинания. Еще один охранный контур должен был находиться над дверным косяком, там, где болталась подкова, а парный ему – под порогом.

Дверь в кладовую была крепко заперта, а вот противоположная ей, на кухню, наоборот, распахнута настежь. Я подкрался и заглянул внутрь.

Нет, наверное, это здание действительно изначально строили как сторожевую башню для гарнизона из полутора десятков воинов – иначе зачем в кухне целых две печи и длиннющий разделочный стол, на котором можно спокойно разложить парочку свиных туш целиком? Я уж молчу про многочисленные полки вдоль стен и лари с мукой и овощами, которых тут оказалось видимо-невидимо. Полки, правда, большею частью стояли пустыми – посуду можно было пересчитать по пальцам.

У печи хлопотала невысокая пухленькая женщина. Как раз в тот момент, когда я вошел, она ссыпала в кашу мелко порезанное копченое сало. На разделочном столе своей очереди ждали корзинка с яйцами и целый тазик порубленных в салат овощей.

Покончив с кашей, женщина повернулась к столу и увидела меня.

– Ой. – Она почему-то хихикнула, закрыв рот ладошкой. – А ви хто?

– Я… э-э… Груви. Згаш Груви, новый помощник мэтра Куббика. А…

– Ой! – повторила женщина, на сей раз совершенно серьезно. – Помощник? Какий такий помощник? Мэтр мене про вас ничего не гутарил… Откуда ви взялись?

– Приехал из…

– Это неважно. Сейчас откуда ви взялись? Я не слышала, шоби хлопала дверь!

– Я… э-э… спал наверху.

– А!.. – Женщина кивнула. – Ну раз так, сидайте пока к столу. Завтрак будэ подан через четверть часу. Мэтр любит, шоби завтрак був плотным. Он наедается на весь день, потому шо никогда не знает, когда и где будэ вечерять. Ви яишенку любите?

Подхватив с ларя огромных размеров сковороду, она ловко подвинула горшок с томящейся кашей и принялась за дело.

– Вам пяти яиц хватит? Или сделать семь? Мэтр усегда трэба, шоби було семь яиц, не больше и не меньше!

Я с некоторой тоской посмотрел на корзинку с яйцами. По разумению типичного городского жителя, крупнее могли быть только яйца гусей. Что за куры у них в Звездунах? Особой породы, что ли?

– Я… знаете, мне не стоит рассиживаться. Мэтр просил отчистить его сапоги от…

– Ой, як же хорошо! – Женщина опять повеселела. – А то они вже недилю тут воняють! Весь дом ими пропах! А у мэтра руки не доходют. У него така нервна работа, така работа… Спасибо, шо сделаете это, Згаш… Мене ведь можно называть вас просто Згашем?

По возрасту она была раза в два старше меня, и я храбро кивнул.

– Отлично! – Поощрение здорово подхлестнуло мои инстинкты. – У вас чистидин есть?

– Чи… Простите, шо? – Кругленькое загорелое личико собеседницы забавно сморщилось. Она честно пыталась вспомнить явно незнакомое слово.

– Ну чистидин. Это средство для…

– Ни, у нас такого нема. А коли хочите отчистить сапоги от упыриной вони, возьмите чеснок, выдавите сок, смешайте с настойкой одолень-травы и болиголова, а потом этой мазью натрите сапоги. Дайте им чуток постоять, опосля чого промойте в проточной воде. Река рядом! Настойку я вам, так и быть, сроблю, ежели ви принесете мене из кладовой одолень-траву. Болиголов есть!

У меня челюсть отвисла. Нет, про такой рецепт приходилось слышать – чеснок вообще универсальный дезинфектор для практически любого вида нежити. Не действует только на истинных оборотней и некоторые подвиды вампиров. В библиотеке имелась ветхая брошюра, еще рукописная, «Тысяча и один способ избавления от всевсяческих зловредных тварей, нежитью прозываемых, при помощи чеснока». Да, чеснок действительно почти всесилен, но сейчас наука шагнула вперед, уже изобретены и внедряются повсюду новейшие средства. Чистидин – одно из них. Его нет? Может, кончился?.. Ладно, обойдемся тем, что есть.

В кладовой царил такой беспорядок, что не иначе как личным вмешательством одного из богов можно было объяснить потрясающий факт – на двадцатой минуте поисков мешочек с сушеной одолень-травой попался мне на глаза. Связки чеснока тут висели по всем углам, так что с приобретением второго компонента проблем не возникло. Пока я давил чеснок, женщина, как я понял, совмещавшая обязанности кухарки и уборщицы, а вовсе не жена мэтра Куббика, заварила густой, едко пахнущий отвар. Добавив в него чесночную массу и прихватив сапоги, направился к выходу.

Уже с порога стало видно, что только неопытность и темнота помогли мне идентифицировать мэтра Куббика с только что вылупившимся упырем. Ибо сбоку вплотную к стене дома примыкал небольшой огородик. На склоне ровный участок под грядки отыскать довольно трудно, и там, где таковой обнаружился, культурными растениями была занята каждая пядь. Неудивительно, что мой наниматель шагал, держась за стену, – по-другому пройти, не истоптав насаждения, было просто невозможно.

День начинался веселый, светлый и солнечный. На берегу реки, где пахло цветущими травами, водой, рыбой и тиной, «упыриные» сапоги воняли особенно жутко, портя впечатление, производимое природой. Говорят, некроманты, в силу своей профессии часто имеющие дело с покойниками, люди довольно мрачные, лишенные чувства юмора и не способные оценить красоту жизни. Это не так. Постоянное хождение по краю, реальный шанс в любой миг заглянуть в глаза смерти как нельзя лучше помогают ценить жизнь во всех ее проявлениях. Да и черный юмор понимать способен не каждый!

Отыскав удобное местечко среди буйно разросшейся прибрежной растительности, присел на корточки и принялся тщательно и осторожно смазывать сапоги получившейся жижей. Действовать приходилось с оглядкой – ибо одно дело пройтись по упыриной лежке и совсем другое – вляпаться в отходы «жизнедеятельности» нечисти или, тем паче, случайно наступить на разлагающийся труп. В двух последних случаях на подошвах вполне мог остаться трупный яд, от которого даже современная наука еще не сподобилась придумать достойного противоядия. Существовали лишь профилактические меры (не наступать!) и радикально-решительные (отрубить пораженную трупным ядом конечность, пока яд с кровью не разнесся по организму!). Но если сапоги простояли в коридоре мэтра почти седьмицу, то яд успел утратить часть своих свойств. Однако рисковать не хотелось.

Смазав сапоги еще и изнутри (а вдруг они дырявые и кое-что просочилось?), я выпрямился, оглянулся по сторонам и вдохнул относительно чистый воздух. Солнце карабкалось на небо, утро вставало во всей своей красе. Лето мне ужасно нравится хотя бы тем, что именно на эту пору выпадают каникулы. Обязательная ежегодная практика, как правило, не перекрывала эти блаженные летние месяцы – она традиционно приурочивалась к осени или весне, так что три месяца почти полного блаженства были гарантированы. Правда, их частенько омрачала сессия, но это закономерная ложка дегтя в бочке меда.

Все вокруг дышало жизнью. Плескалась волнами река, ветер шевелил камыши, в которых тоже что-то шевелилось. Уверенный, что сейчас увижу какую-нибудь «нормальную» живность – то есть обычного зверя или птицу, – я сделал шаг вперед, заметив в зарослях какое-то темное пятно. Оно слабо трепыхалось, и в голове промелькнула шальная мысль о соме, который по каким-то причинам оказался на мелководье. Что за тварь могла обнаружиться в непосредственной близости от человеческого жилья, да еще и среди бела дня, подумать я не успел.

Ветер услужливо раздвинул камыши и…

Ой!

То, что там находилось, не являлось животным хотя бы потому, что передо мной был труп человека. Точнее, молодой женщины, совершенно обнаженной, с распущенными длинными черными волосами. Она лежала на боку, словно прилегла насладиться ярким солнышком, но лицо ее оказалось погружено в воду, а на коже были заметны розовые пятна, которые можно обнаружить только у трупов. Одна рука плавала в воде, а на другой, на запястье, были заметны странные ссадины, словно следы от веревок.

Несколько секунд я как зачарованный смотрел на тело, а потом сорвался с места и со всех ног кинулся к мэтру.

Мой наниматель, оказывается, уже встал. В полотняных штанах и рубашке из беленого льна, что было довольно странно в будний день[3]3
  Одежду из беленого полотна, как правило, носят те, у кого достаточно слуг, чтобы следить за чистотой. Либо ее надевают на праздники, дабы показать, что сегодня никто не собирается работать.


[Закрыть], он сидел на кухне и спокойно завтракал кашей и яичницей с салом и луком. Кухарка с улыбкой стояла рядом, глядела, как он ест.

– Ой, – воскликнула она, заметив меня, – а вот и тот молодой чоловик, про коего я гуторила. Он впрямь будэ вам помогати?

Некромант поднял на меня глаза. При дневном свете мэтр Куббик оказался вполне себе обычным человеком и больше походил на зажиточного фермера или лавочника, чем на некроманта. Встретишь такого на улице – и не узнаешь.

– Да, – прожевав то, что было у него во рту, промолвил наниматель. – Это мой новый помощник. Мастер… э-э…

– Згаш, – опять хихикнула женщина. – Ви завтракать будете, Згаш?

– Там это… ну… – Я бросил взгляд через плечо на оставшуюся открытой дверь. – Труп!

– Где? – Мэтр зачерпнул ложку каши. – У нас во дворе?

Язык не поворачивался назвать двором заросший полувытоптанным дикоцветьем клочок земли, кое-как огороженный штакетником, но я помотал головой:

– Не во дворе. У реки. Девушка. Судя по всему, ее утопили…

– Вот как? – Некромант продолжал жевать. – И с чего вы это взяли, мастер…э-э…

– Згаш, – повторила кухарка, ставя на стол блюдо с посыпанной резаным луком яичницей. – Сидайте, откушайте!

– Но там же труп! – взвыл я. – И она вряд ли самоубийца! У нее на руках следы веревок! Это значит…

– А ничего это не значит. – Мэтр руками разломил початый каравай хлеба, вытирая ломтем тарелку. – Сядьте, успокойтесь и позавтракайте. Кстати, вы уже занялись моими сапогами?

– Вообще-то я и нашел труп, когда отнес сапоги к реке и собирался их там почистить. Должен вам сказать, мэтр, что я нанимался на работу как ваш помощник и молодой специалист, а не как слуга! – От обиды, что мне не верят, в голосе прорезались гневные нотки.

– Вы нанимались как младший помощник, мастер… э-э, – жестом остановил мэтр открывшую было рот кухарку, – Згаш, так? Так вот, мастер Згаш, пока вы мой младший помощник, вы будете выполнять мои распоряжения, нравится вам это или нет. Вот когда станете моим полноправным партнером, тогда и петушитесь, сколько влезет. А если что-то не нравится – пожалуйста, дверь открыта!

Самым нормальным после такой отповеди было развернуться и уйти. Но яичница пахла так вкусно… И возвращаться домой несолоно хлебавши после того, как мне практически единственному из всей группы улыбнулось счастье заполучить работу – это тоже как-то неправильно. Если мэтр Куббик действительный цеховой мастер, как сказано на табличке, он может запросто настрочить на меня жалобу. Конечно, эта бумажка вряд ли станет доступна широкой общественности, но что, если я захочу устроиться на работу в другом месте? «Где вы до этого работали, молодой человек?» – «Да, я некоторое время был помощником у мэтра Куббика в Больших Звездунах». – «Ах там…» Они напишут мэтру, тот честно ответит, что означенный Згаш Груви показал себя никак – и в приеме на работу мне будет отказано. А врать, что нигде не работал, еще хуже. А почему не старался устроиться? Как не нашлось места? Плохо искал! Значит, такой работник…

Короче, я вздохнул, сел за стол, взял ложку и хлеб.

Наша кухарка умела готовить, а я проголодался – вчера так и не удалось нормально поужинать, да и последние события только подхлестнули аппетит, так что не встал из-за стола, пока не расправился с яичницей и порцией каши. Но когда мне попытались предложить мясной салат, решительно отказался. Вместо этого выпил кружку травяного чая и съел кусок пирога с яблоками. Мэтр, расправившийся с завтраком намного раньше, сидел, развалясь на лавке, и ковырял щепочкой в зубах.

– Готов? – обронил он несколько минут спустя. – Тогда пошли.

Кухарка, так и не удосужившаяся представиться, принялась убирать со стола. Остатки пирога были бережно завернуты в тряпицу и выставлены на блюдо вместе с кувшином молока – на случай, если кто-то из обитателей дома проголодается раньше времени. Я поплелся за своим нанимателем.

Что-то ворча себе под нос, мэтр Куббик обошел дом, спустился по узкой тропинке к самой реке.

– И где?

Я оглянулся, сердце у меня упало. Было все – ярко светило солнышко, колыхались под ветерком камыши, реяли стрекозы, где-то пищала птица, на том берегу бродили коровы, пахло травами, благоухали испачканные мазью сапоги… Было все – кроме трупа!

– Вон там… был… кажется…

– Молодой человек, – скучающим тоном промолвил некромант, – а вы не в курсе, что надо делать, когда кажется?

– Молиться?

– Угу. В таких камышах водятся лоскотухи[4]4
  Одно из названий русалок, от диалектного «лоскотать» – плескаться.


[Закрыть], – он пожевал сорванную по дороге травинку и сплюнул ее. – Отчищайте сапоги и возвращайтесь. Нам есть о чем поговорить! Специалист!

С этими словами мэтр стал подниматься вверх по крутому берегу.

От смущения (перепутать лоскотуху и утопленницу среди белого дня!) я не знал, куда девать глаза, и мысленно приготовился к разносу, но Куббик встретил меня в просторной гостиной, полулежа в кресле возле камина. Солнце светило в два узких окна, в пальцах некромант грел бокал с вином. Еще один бокал был пристроен на подлокотник второго кресла, на которое мне и указали взглядом.

– Садитесь, Згаш, выпейте со мной. – Наниматель смотрел в пустой и нетопленный по случаю лета камин. – И выслушайте все, что я собираюсь вам сообщить.

Я осторожно пристроился на краешек сиденья. Какое-то время в гостиной царило молчание. Потом через открытую в коридор дверь проскользнула белая с одним-единственным рыжим пятнышком на мордочке кошка, грациозно запрыгнула хозяину на колени и устроилась там с таким видом, словно от ее волеизъявления зависит судьба мироздания.

– В общем, так, молодой человек. – Молчание нарушилось настолько внезапно, что я вздрогнул. – Мне действительно необходим помощник. Обычно с работой справляюсь, но иногда случается такое, что хоть разорвись. Приходится обращаться за помощью к коллегам-соседям или нанимать бродячих «ловцов», но они, как правило, берут втридорога за свои услуги. Иметь постоянного помощника, насколько показывает практика, дешевле. Вы согласны на десять гро́шей[5]5
  Два слова о денежной системе. Грош – самая ходовая денежная единица. Полугрош идет два к одному. Медянка – мелкая монета. В полугроше десять медянок. Злотый – десять грошей. Золотник – десять злотых.


[Закрыть] в неделю?

Десять? В неделю? Значит, в месяц выходит четыре злотых? Стипендия в Колледже составляла всего два!

– Согласен! То есть… вы меня берете? После всего?..

– После чего? А, вы имеете в виду вчерашний инцидент? Ну я, кажется, уже сказал, что вы действовали в принципе правильно. А лоскотухи – это давняя проблема! Обычно они затягивают мужчин под воду и потом, наигравшись, вышвыривают обратно. Дней через двенадцать – четырнадцать. Безобидные в общем-то девчонки…

Безобидные? Топят людей, а потом возвращают надоевшие «игрушки»? Мол, заберите его назад, он больше не шевелится – наверное, сломался! Дайте другого, нового!

– Конечно, безобидные, – озвучил мои сомнения мэтр. – Они, заметьте, Згаш, возвращают трупы, чтобы родные могли без помех предать их земле. А есть кое-кто, кто этого не делает. Вы можете представить, что бывает с теми, чьи трупы не погребены как должно по вине укравшей их для своих нужд нежити?

Я представил – и поперхнулся вином. Пока труп не сгниет окончательно, несколько месяцев или лет мучений, после чего жизнь призрака без надежды когда-нибудь обрести покой. А до этого полная или частичная потеря чувствительности, не считая способности ощущать физическую боль, и полная беспомощность. На практикуме нас вводили в транс, дававший кратковременную иллюзию такого существования, дабы будущие борцы со смертью знали, от чего им надо оберегать мирное население. Или на что они сами обрекут своих слуг, если захотят пойти по темной дорожке.

– Вот так-то. – Мэтр Куббик внимательно наблюдал за выражением моего лица. – Но обычно здесь все не так серьезно. Сейчас, летом, относительная благодать. Осенью наблюдается некоторое оживление да еще весной. Тогда приходится и на выезде работать… Что? – Он уловил вопросительное движение бровей. – На выезде. Я, а теперь уже мы, обслуживаем довольно внушительный округ. Кроме Больших Звездунов есть еще Малые Звездуны и около десятка деревень и хуторов, которые тоже считаются нашей территорией. Вы хорошо держитесь в седле?

– Да.

Верховая езда считалась одним из основных направлений развития физической подготовки в Колледже после основ самообороны и фехтования. Каждый выпускник был обязан наездить минимум сто тридцать часов в год. Для девушек норматив утвердили меньше – всего сто часов.

– Вот и отлично. Правда, приличный конь у меня всего один, но для первого раза старичка вам должно хватить. Там накопите и на свою лошадку. А сейчас пойдемте, я кое-что вам покажу!

Без особого почтения спихнув кошку (та вздумала было упираться лапами, но ее просто-напросто приподняли за шиворот и сняли), некромант поднялся и направился к одной из запертых дверей.

Эта кладовка разительно отличалась от той, в которой мне пришлось искать чеснок и одолень-траву. Вдоль стен тут были устроены ровные ряды полок, на которых на черном бархате лежали и стояли всякие приспособления. Осиновые колья, свечи всех форм и размеров, бутыли с жидкостями разного цвета и степени прозрачности, ровные ряды книг, стилеты и ножи в испещренных защитными рунами ножнах, какие-то чаши и кубки, бухты веревок самой разнообразной толщины, коробочки и холщовые мешочки. Окошек здесь не было, и пришлось подождать, пока мой наниматель по-простому, без заклинаний, зажжет несколько свечей в бронзовом подсвечнике.

– А вот здесь. – Голос его слегка дрогнул. – Наши запасы.

Он пошел вдоль полок, указывая на тот или иной предмет и называя его. Время от времени хитро прищуренный глаз косился в мою сторону – оценю ли я сей раритет по достоинству?

– Свечи из натурального жировоска с добавками… вот это – с вытяжкой разрыв-травы, это – с соком мандрагоры, а это (в связке было всего три штучки, смотрелись они особенно сиротливо) – с жальниковской крапивой…

Свечи имели слабый зеленоватый оттенок и казались тоненькими, какими-то кривоватыми. Явно кустарное производство.

– Кровь консервированная. – Мэтр уже шагал дальше. – Концентрат. Кошачья моча – поставщика вы видели только что… Желчь девственниц – редкость неимоверная, расходую буквально по каплям и в самых крайних случаях… Слезы младенцев… Сыворотка… Мел для пентаграмм… Из чего его делают, кстати?

– А… Ну известняк с добавлением муки из костей неупокоенных мертвецов!

– Именно!.. Вот тут зубы повешенных, мумифицированные части тел казненных преступников… Что используется чаще всего?

– Языки, – чем дальше, тем увереннее отвечал я, – глазные яблоки, ногти, волосы и… э-э… ну… кое-какие другие органы… если они присутствуют…

– То есть тестикулы, – кивнул мэтр. – Правильно. Не будьте столь стыдливы, барышня! Знаете, что самое страшное в нашей работе?

В голове замелькали обрывки ужасных историй, рассказанных как профессорами на лекциях, так и выпускниками прошлых лет, стращающими студентов.

– Э-э…

– Самое страшное в нашей работе – услышать слово «Упс!», – с довольным видом промолвил некромант. – Идем дальше… Ну вот тут книги, книги, книги… Вы их читали?

Я провел пальцем по корешку одного из томов, любуясь вытравленной на нем вязью рун. Кое-какие действительно читал, но большую часть нам показывали издалека и запрещали даже дышать в сторону сих раритетов. Подавляющее большинство этой библиотеки составляли тома, написанные более ста лет тому назад. Не хотелось говорить, но знания в некоторых из них устарели. Оборотней, например, давно уже делили на истинных (вполне себе разумные существа!) и ложных, а в новой классификации вампиров выделили двенадцать подвидов семи разных видов, в то время как еще сто лет назад вампирами считали также упырей и ламий. Теперь же упырей отнесли к отдельному классу, вампиров поделили на истинных и ложных, а ламий считали суккубами[6]6
  Суккубы – женщины-призраки, выпивающие у мужчин жизненную силу. Ламии – змееподобные сущности, тоже выпивающие у мужчин энергию, но исключительно половую. Специализируются на монахах.


[Закрыть].

– Ну в основном.

– Ничего. Времени достаточно, чтобы пролистать кое-что!..

Экскурсия продолжалась. Бредя с подсвечником вслед за своим нанимателем и слушая его объяснения, я понимал, что попал в совершенно другой мир. В мир, где защитные средства изготавливают в домашних условиях, а не идут за ними в лавку магических принадлежностей. Нет, все это работало, и еще как, но уже недалек был тот день, когда некромант, вместо того чтобы в лаборатории при свете луны, находящейся в строго определенной фазе, по каплям отмерять желчь девственницы и смешивать ее со слюной черной кошки, сможет пойти в лавку и купить «Эликсир номер четыре». Уже открыли новые магические свойства более дешевого по сравнению с серебром мельхиора, так что скоро наступит время, когда все эти вещи окажутся на свалке истории.

Признаться, не так я представлял себе свое первое место работы. И был порядком удивлен, когда под конец экскурсии мэтр Куббик с таинственным видом извлек откуда-то кожаный футляр.

– А это, – голосом мальчишки, демонстрирующего приятелям «всамделишный артефакт», сообщил он, – моя последняя покупка. Манок! Действие самого широкого спектра. Может одновременно использоваться и как приманка, и как отпугиватель, смотря с какого конца в него дунуть. Согласно инструкции, срабатывает на восемнадцать видов нежити и даже на отдельные потусторонние сущности! Не хотите попробовать?

Я двумя пальцами взял самую обычную на вид трубочку и что было сил дунул. Как и следовало ожидать, или, напротив, вопреки самым смелым ожиданиям, ничего не произошло.

– Прекрасно, доверчивый вы наш! – Мэтр сиял, как медный таз. – Значит, поблизости никто не ошивается… А то мне позавчера какие-то шорохи на чердаке мерещились. Вдруг моль? А у меня там шкуры висят для просушки.

Заглянув напоследок в лабораторию (это была вторая дверь, ведущая из гостиной), вернулись к своим креслам. Кошка приоткрыла один глаз и, увидев, что это всего лишь мы, соизволила подвинуться.

Наполнив бокалы вином, некромант посмотрел на меня:

– Ну-с, Згаш, еще не передумали быть моим помощником?

Я посмотрел на дверь, ведущую в «запасники музея» и лабораторию, на окно, за которым шелестел листвой куст ивняка, на кошку, которой было решительно наплевать на окружающих, задержал дыхание – и кивнул:

– Я согласен!

– Я и не сомневался! Куда ж вы денетесь! – усмехнулся мэтр Куббик и отхлебнул из бокала. – Ну за начало трудовой деятельности!